Фирр презрительно смотрела на приближающегося Талискера - сразу видно, как устал этот человек, хотя даже сейчас двигался он хорошо, как настоящий воин. Дункан не сводил с нее глаз, а она то и дело бросала взгляд на его спутника, приканчивавшего одного из подданных братца, - пыталась определить, насколько этот тип опасен.
      Когда Талискер шагнул вперед, что-то в нем изменилось, даже меч он держал иначе. Пока Фирр заносчиво ожидала его приближения, к нему словно вернулись силы. Вены, выступающие на сильных мускулистых руках, дрогнули, будто по ним побежала новая кровь. Глаза Фирр расширились, а Талискер ухмыльнулся и без предупреждения нанес удар мечом. Она легко парировала и оказалась с другой стороны, готовясь заколоть воина. В тот же миг он повернулся, отбил ее выпад и ударил ногой так, что Фирр тяжело рухнула на землю. Талискер уже занес меч...
      - Дункан! Сзади!
      Он резко обернулся и увидел атакующего кораннида. Фирр с трудом встала на ноги, однако приблизиться остереглась - подданные брата могли убить и ее, коснись она их случайно. Богиня зла стала выжидать. Удивительный противник - его явно не смущало, что он дерется с женщиной.
      Что-то теплое шевельнулось в животе. На сей раз убийство доставит ей огромное наслаждение.
      Коранниды атаковали разрозненные группки воинов по всему замку. Фергус и его дружина держались хорошо. Старые опытные воины с каждой стычкой узнавали все больше о слабых местах противника. Молодые же воины часто погибали из-за своей бесшабашности.
      Фергус увидел, как из дверей замка выскочил большой отряд кораннидов.
      - Они проникли в туннель. Эон, Ангус! За мной!
      Чаплин был в группе воинов, защищавших тана. Он нечасто ввязывался в бой, но не из трусости, а потому что то и дело останавливался, чтобы помочь раненым. Ему пришлось несколько раз относить их в госпиталь. Там Алессандро увидел возлюбленную Талискера, Уну, в окровавленном фартуке, но с жизнерадостной улыбкой, призванной поддержать умирающих. Большинство просто не доживали до врачебного осмотра. Имело смысл помогать только слегка раненным псами или своими же товарищами в пылу битвы.
      Сейчас Чаплин бросился за таном, отчаянно ругаясь. Хотя в бою с правителем города не сравнился бы никто. Каждую смерть он воспринимал как личное оскорбление и сражался с удивительной яростью. Тан явно помнил каждого своего воина. Когда светловолосый юноша пал под ударом кораннида, Фергус отсек чудовищу голову с криком:
      - Это за отца Лайама!
      По его лицу струились слезы ярости, смешиваясь с кровью павших. Он вдохновлял на подвиги всех, кто видел его.
      Пробивая дорогу в туннель, Фергус, Чаплин, Эон и еще трое воинов оказались на кухне. Краем глаза Алессандро заметил ворона, сидящего над очагом. В тот же миг бегущий перед ним воин остановился, следом за ним в центре комнаты замерли все. Тяжелые дубовые двери захлопнулись, а из углов выступили коранниды. Чаплин, Эон и другие окружили тана, готовясь умереть за вождя.
      - Черт побери, я не подохну, как собака, в собственной кухне! прорычал Фергус.
      - Нам отсюда не выбраться, сэр, - отозвался Эон, готовясь к бою. - До встречи в раю.
      Казалось, время застыло. Коранниды не спешили, они приближались неторопливо и остановились недалеко от замерших воинов, упиваясь страхом своих противников.
      - Чего они ждут? - прошипел Эон. Неожиданно Чаплин вспомнил про ворона.
      - Птица, - шепнул он. - Убейте чертову птицу.
      Еще мгновение, и кинжал, который метнул Фергус, вспыхнул на солнце серебром. Ворон взлетел в тот же миг, как стальной клинок вылетел из руки тана, но все же черное перо оказалось пригвождено к стене. Громко каркнув, птица полетела к дверям, которые распахнулись сами собой, а коранниды, окружившие правителя и его верных воинов, исчезли.
      - Взять ее! Убейте чертову тварь! - проревел Фергус. Двое бросились за вороном. Чаплин и Эон подошли к очагу и вытащили из стены кинжал и перо.
      - Это была настоящая птица, - проговорил Чаплин. - Перо нормального размера, не то, что Мориас нашел под... - Он умолк.
      - Ничего, - вздохнул Эон. - Сеаннах рассказал мне о леди Кире. Я оплакиваю ее, хотя она пока в мире живых, и буду вечно хранить в сердце ее образ. - Он бросил взгляд на Фергуса, который с ужасом смотрел на то, что осталось от беглецов. - Такое тяжело вынести.
      Воин говорил совершенно спокойно, с достоинством, и Чаплин кивнул в ответ, думая о Диане.
      - Вы идете или нет? - окликнул их Фергус.
      Мелькнула мысль - не убежать ли, пока остались силы. Прижавшись спиной к стене, Талискер с трудом парировал удары Фирр. Ей уже несколько раз представлялась возможность убить его, но она не воспользовалась ни одной и со смехом, который напоминал тявканье лисы, продолжала бой. Богиня зла явно наслаждалась. Ее синие глаза вгрызались в душу, как жестокое лезвие клинка в плоть. В другой руке воительница держала кинжал, именно им она приканчивала свои жертвы.
      - Вали отсюда, красотка. - Малки появился рядом с Фирр и отбил удар, нацеленный в руку Талискера.
      Она яростно обернулась к горцу и заставила его отступить.
      - Ты сдохнешь из-за своей дерзости!
      - Меня так легко не убьешь, подружка, я уж давно помер, - ухмыльнулся Малки, показывая белые десны. - Ой!
      - Но кровь из тебя течет.
      Талискер выронил меч и кинжал и побрел в конюшню, держась за плечо. Ему казалось, что он умирает. Из множества ран, дотоле незамеченных, струилась кровь, из большого пореза на бедре она лила потоком. Правый глаз заплыл, правую руку исполосовала Фирр, а левая была сломана. Похоже, ребро тоже. Бросившись на сено, Дункан равнодушно уставился в потолок.
      * * *
      Улла пролежала без сознания несколько минут, а придя в себя, первым делом почувствовала невероятную ярость. Она сразу вспомнила, что произошло. Перед глазами стояла ужасная картина - голова ее дочери на острие копья.
      - Кира, это твоих рук дело, - проговорила девушка и с трудом встала с пола, держась за балку. - Сестра! - заорала она. - Кира!
      Улла побежала, как смогла, ко входу в подземный туннель. Кинжал, зажатый в руке, сверкал в свете факелов. Вскоре она увидела свою сестру, прижатую к стене тяжелой дубовой дверью, что накануне была закрыта за беглецами на засов. Створки толкнули с такой силой, что в теле Киры, кажется, не осталось целых костей. Позвоночник был сломан, тело изогнулось под невероятным углом. И все же она была жива. Услышав шаги младшей сестры, старшая слегка повернула голову и забормотала:
      - Корвус? Когда ты заберешь меня, любовь моя? - Тоненький, слабый голосок... Из уголка рта сбегала алая струйка.
      - Кира, - прошипела Улла.
      Она закрыла дверь, и старшая сестра упала на пол, будто тряпичная кукла. Младшая не испытывала жалости. Она давно перестала верить в это чувство - в людях оно зачастую мешалось с презрением. Улла ногой перевернула Киру на спину, не обращая внимания на боль во всем теле, подняла кинжал и вонзила его в грудь сестры, мгновенно убив ее. Она все колола и колола, обезумев от ярости и горя.
      Она замирает, потом встает на колени. Рядом с ней на полу лежит сестра, Кира. Золотая Кира. Теперь она вовсе не золотая, а алая.
      - Алая, - равнодушно говорит Улла.
      Чудесные волосы Киры обретают цвет кровавого заката. В смерти настоящей смерти - ее лицо вновь стало прекрасным. Улла начинает петь.
      - Принеси мне радость, милая птичка, и я отпущу тебя... Ну же, сестра, отчего ты не поешь со мной?
      Услышав шум за спиной, она оборачивается. Перед ней стоит тан.
      - Отец. - Слезы наполняют ее глаза. - Столько крови, отец. И она не хочет петь.
      - Улла? О боги, лишите меня глаз. Что ты наделала? - Он бросает взгляд на вход в туннель. - Ты предала нас всех.
      - Нет, отец. Это Кира. Она...
      Тан не слушает ее. Обнажив меч, он издает боевой клич и бросается вперед, будто перед ним целая армия врагов, а не испуганная девушка. Понимая, что сейчас произойдет, Эон и Чаплин пытаются удержать Фергуса, сбить его с ног... Тщетно.
      Она вошла в конюшню. Из последних сил приподнявшись на локте, Талискер задумался, что же случилось с Малки.
      - Талискер? - Она смеется над ним. - Я знаю, что ты здесь. Давай покончим с этим.
      Фирр появилась у входа в стойло, где он лежал, простертый на сене. Малая часть сознания, не занятая мыслями о смерти, невольно восхищалась богиней зла. Только легкий румянец на щеках показывал, что большую часть последнего часа она сражалась не переставая. Черная прядь упала на лицо, синие глаза напоминали сапфиры в обрамлении обсидиана. Не мешкая, Фирр улыбнулась по-звериному, и меч вонзился в его шею. Потом опустилась тьма.
      В туннеле царило тягостное молчание. Убитый горем Фергус опустился на колени возле тел своих дочерей и заплакал. Потом отодвинул в сторону Уллу и потянулся к Кире.
      Чаплин нахмурился. Совершенно очевидно, что Улла убила свою сестру за несколько мгновений до их прихода и никак не могла раскрыть ворота врагам.
      Эону, знавшему об отношениях двух сестер с отцом, тоже было не по себе. Улла всегда отличалась кротостью и добрым нравом; трудно представить, что могло довести ее до такой ярости. Она не заслуживала подобного обращения.
      Словно по команде мужчины подошли к телу Уллы, чтобы уложить его как следует. Коснувшись руки девушки, Чаплин с трудом подавил изумленный возглас и знаком показал Эону, чтобы тот молчал - вдруг отцу придет в голову прикончить ее? Молодой воин обернулся к тану, склонившемуся над старшей дочерью, махнул Алессандро и проговорил:
      - На Киру снизошел мир. Только взгляните на ее лицо.
      И верно. Девушка вновь стала прекрасна. Именно ее Эон любил всем сердцем, с ней танцевал в ночь Самайна. Ему никогда не забыть той нежной улыбки...
      Пока все смотрели на безжизненное, окровавленное тело, Чаплин поднял на руки Уллу и тихонько направился наверх, ожидая сердитого окрика тана. Но Фергус ничего не замечал, не сводя глаз с любимой дочери. Младшей всю жизнь приходилось мириться с равнодушием отца - а ведь равнодушие, пожалуй, даже хуже гнева.
      Смотревший глазами Слуага Корвус был в восторге, когда Фирр прикончила Талискера. Тело бога зла, неподвижное, как смерть, покоилось на узкой постели в ледяной башне. Глаза были закрыты, но он видел все.
      - Ты нашла его, Фирр? Ты нашла камень?
      - Нет. - Сестра обернулась к ворону, на ее бледном лице была написана усталость. - Должно быть, он его где-то спрятал. Какая разница? Теперь предсказание не сбудется. Ты обретешь свободу.
      Корвус нахмурился. Его удивило такое отношение Фирр к победе. Пожалуй, стоит предложить ей маленькое удовольствие...
      - Можешь делать с телом, что хочешь.
      Корвус знал о ее противоестественном пристрастии и находил его забавным.
      - Нет, - странным голосом промолвила она. - Пусть покоится с миром. Он умер хорошей смертью, хотя самому концу недоставало героизма. Забери меня отсюда. С меня достаточно.
      - Хорошо, сестра.
      Битва за Руаннох Вер окончилась. Все коранниды неожиданно исчезли, оставив после себя отвратительный запах. Город горел, из трех тысяч воинов выжили только двести, а из девяти орлов-сидов - четверо. В конюшне лежало тело человека, мало кому известного, невиновного человека, который никого не убивал до этого дня. В сумерках темный дым стелился над озером, слышались только треск пламени и стоны умирающих.
      ГЛАВА 11
      Во тьме пустоты детский голос тихонько напевает песенку.
      - Ты видел? Видел его в бою? И что же, теперь он не проснется?
      - Дункан. Я знаю, ты меня слышишь...
      Голоса звучали и наяву, и во сне, но Талискер не в силах был ответить. Ускользающее сознание чувствовало, как умирает тело, как сотни нервных окончаний погружаются в вечный сон... Дункану казалось, что он смотрит на свою смерть со стороны; в то же время он понимал, что это обман, что в какой-то момент за последним проблеском света последуют вечная тьма и тишина.
      Пение. Странная песня. Дрожащий голос, бессмысленный набор звуков - и все же ничего подобного Талискер никогда не слышал. Другая душа тянулась к нему. Песня пришла в темноту и коснулась его.
      - Вот почему я тебя ненавижу... вот и все...
      - Мирранон?
      - Пожалуйста, проснись, Дункан. Чувствуешь мою руку? Ты такой холодный...
      Перед глазами проплыли белые парашютики одуванчиков. Ему хотелось...
      Мориас устало покачал головой и обернулся к людям, обступившим кровать Талискера.
      - Думаю, это невозможно, - вздохнул он. - Тело настолько изранено, что душа стремится покинуть его.
      - Нет, - твердо выговорил Малки. - Дункан не может умереть так. Он никогда не сдается.
      - Нет сдается, - возразил Чаплин. - Ты мало его знаешь, Малки. Талискер сидел пятнадцать лет в тюрьме. Смерть для него не поражение, а скорее свершившийся факт.
      - Тебя-то это нисколько не огорчит, - огрызнулся горец. - Ты ненавидел Дункана.
      Малколм, крайне измотанный битвой, больше чем когда-либо напоминал ходячий труп. Его ужасала мысль об утрате Талискера - тот был единственной ниточкой, протянувшейся к нему от мира живых, и горец понимал, что последует за своим отдаленным потомком во тьму небытия. Со страхом и печалью он чувствовал, что уже как-то отделился от мира, хоть и уверял себя, что это просто усталость.
      - Ты прав, Малки, - донесся голос Чаплина. - Я не люблю его. Но думаю, что на сегодня смертей более чем достаточно.
      - Да, более чем достаточно, - повторил горец.
      - Малколм, по-моему, тебе надо отдохнуть, - вмешался принц сидов Макпьялута.
      - Нет-нет, - запротестовал Малки.
      - Пожалуйста, - настойчиво проговорил принц. - Мы, - он указал на Мориаса и себя, - понимаем твои чувства. Твоя душа тянется, как песнь сказителя, в пустоту. Однако тебе нужны силы, Малколм. Ты не можешь даровать то, чего не имеешь.
      Горцу эти слова показались убедительными.
      - Вы меня разбудите, если наступит улучшение, правда?
      - Конечно.
      Принц проводил Малки к одной из кроватей, установленных во дворе, и тот немедленно уснул.
      Оставшиеся у постели Талискера молчали. Только Мориас и Макпьялута знали, что принц сказал правду. Уна, Чаплин и тан задумчиво смотрели на умирающего человека, погруженные в скорбные думы.
      Наконец Мориас нарушил тишину:
      - Мы должны этому помешать, или пророчество не сбудется. Не притворяйся, будто не понимаешь, о чем я говорю, Макпьялута. Я должен просить тебя забыть на время о своих чувствах. Освобождение Корвуса не в интересах сидов или феинов.
      - То, что ты называешь чувствами, Мориас, - это вера, сохраняемая многими поколениями моего народа. Будь я менее осмотрителен, скажем, как мой дедушка Наррагансетт, я бы зарубил Талискера задолго до битвы. Но пойми: хотя сиды в мире с твоим народом, голоса предков громко звучат в их душах. Ты знаешь, кто я - представитель совета Темы - и что это означает.
      - И что это означает? Разрешение на убийство? Разве сидам станет лучше, если Корвус придет к власти? Он высосет из них все соки подобно тому, как жимолость медленно убивает дерево, а камнеломка крошит скалы. Неужели ты желаешь падения феинов, о, Макпьялута?
      - Довольно! - Принц явно находился в замешательстве. - Я не знаю.
      - Тогда знай. Твои страхи обоснованны, Талискер принес камень Мирранон, Белой Орлицы. Что ты скажешь на это?
      - Бразнаир здесь? - изумился Макпьялута. - Но где же?
      - Честно говоря, - рассмеялся сказитель, - я не ведаю, где он спрятан. Хотя две ночи назад я видел его своими глазами.
      - Что происходит? - подозрительно спросила Уна. - Зачем вам камень Талискера?
      - А ты знаешь, где он, госпожа моя? - медоточивым голосом спросил принц, чем только усилил недоверие девушки.
      - Может, и знаю, - коротко ответила она. - Вы мне сначала расскажите, зачем он вам. Я хочу знать, в силах ли он помочь Дункану.
      - Неслыханно! - возмущенно воскликнул принц. - Кто ты такая, чтобы требовать отчета от сидов? Просто отдай его мне... нам.
      Фергус резко поднялся, положив ладонь на рукоять меча.
      - Она принадлежит к моему клану, Макпьялута, из которого, увы, выжили немногие. Я не позволю разговаривать с ней таким тоном. Проклятые птицы! Тан явно не понимал, что происходит, но все равно заступался за своих.
      - Я не хотел никого оскорбить, - извинился Макпьялута, слегка поклонившись.
      Мориас встал между таном и принцем.
      - Госпожа Уна, сиды действительно могут действовать не в интересах Талискера. Его приход был предсказан очень давно... беда в том, что сиды и феины по-разному понимают смысл пророчества. Однако даю вам слово, да и Макпьялута тоже - ведь так, принц? - что Талискеру не причинят вреда, если ты дашь нам камень.
      - Как ты думаешь, Алессандро? - спросила она.
      - Я не очень понимаю, о чем идет речь, - пожал плечами Чаплин, - но Мориасу верить можно.
      Он со значением посмотрел на Макпьялуту, потом сунул руку в карман и достал камень.
      Принц сидов изумленно вздохнул, когда солнечный свет вспыхнул на гранях изумруда.
      - Почему вы уверены, что он настоящий? Можно мне его подержать?
      - Нет, нельзя. А что касается первого вопроса, мы знаем немногим более тебя. Талискер нашёл его в... - Чаплин вопросительно посмотрел на Мориаса. Тот кивнул. - ...в парке, в нашем мире, на следующий день после того, как ему явилась во сне Мирранон.
      - В вашем мире?
      - Да, принц. Талискер и Чаплин происходят из того же мира, что и легендарный Безымянный Клан. Их призвала сюда Белая Орлица.
      Уну эта весть ошарашила.
      - Из другого мира?.. - прошептала девушка, глядя на простертую на ложе фигуру умирающего.
      - А как же Малколм? Откуда явился он? - спросил тан. - Он сражается как воины нашего мира, одет так же, да и ругается не меньше прочих!
      Все улыбнулись последним словам тана, но Мориас вздохнул и покачал головой.
      - Очень трудно объяснить. Я не знаю, почему его послали к нам. Знаю лишь, что он происходит из иного времени, чем Талискер и Чаплин.
      - Пророчество указывало только одного... - Макпьялута нахмурился и замолчал.
      - Пророчества часто оказываются искаженными или неточными, - заметил сказитель. - И придется поработать, чтобы сбылось это. - Он взял камень из рук Чаплина. - Нам с принцем надо остаться вдвоем. Остальные могут перекусить и отдохнуть. Кроме того, у всех есть немало дел.
      - Да, надо отстраивать заново город и оплакивать павших, - согласился тан. С этими словами он, Чаплин и Уна вышли из комнаты.
      Макпьялута проводил их взглядом.
      - Я слышал, Фергус потерял в битве обеих дочерей. Говорят, что леди Уллу он убил своей рукой. Что случилось, сеаннах?
      - Говорят? - Мориас приподнял брови. - Как не похоже на сида обсуждать людские дела, мой благородный принц!
      - Ты издеваешься?
      - Всего лишь отмечаю, как изменились времена. Нам понадобятся союзники, Макпьялута. Скоро сидам придется решить, стоят ли они только за себя или и за людей тоже. - Мориас протянул ему руку, в которой сжимал камень. Принц стоял в сомнении. - Ты хочешь дать ему умереть, чтобы потом осознать, что был не прав? - тихонько проговорил сказитель.
      - А ты позволишь мне убить его потом, если я пойму, что ошибся? нервно рассмеялся сид.
      - Думаю, нет, - улыбнулся Мориас. - Ну давай же, мы ведь друзья, займемся магией стихий, а?
      - Хорошо, сеаннах, но только из почтения к тебе.
      Сказитель кивнул, и Макпьялута положил руку на камень, лежащий на ладони.
      Талискер плачет: душа оплакивает умирающее тело, навсегда прощается с теплом и надеждой. В пустоте голоса умолкли, пение оборвалось. Он хочет снова услышать его.
      Помогите.
      Голос здесь, в пустоте, совсем другой, чем в жизни. Голос юноши, попавшего в тюрьму и не верящего, что такое могло случиться с ним; голос девятнадцатилетнего парня, которого избили почти до смерти сокамерники, закоренелые преступники, которого пинали ногами и насиловали. Он не в первый раз в этой пустоте, но сейчас пути назад не будет. Талискер плачет, свернувшись калачиком в своей камере, раскачиваясь взад-вперед.
      Помогите.
      Нелепая детская песенка.
      Светящиеся серебряные пушинки одуванчиков летят во тьме. Юный Дункан пытается схватить их, удержать в слабеющей руке.
      Вот и конец...
      Он понимает, что это только игры угасающего разума, что на самом деле он не видит белых парашютиков и койки, на которой свернулся юный Дункан. Он пребывает в пустоте за гранью реальности. Последний акт трагедии под названием "жизнь". Скоро свет угаснет, и зрители разойдутся по домам.
      В ногах кровати появляется огромный коричневый заяц. Юный Дункан встает и идет к нему. Зверек сидит неподвижно, поглядывая на юношу золотыми глазами. Потом вдруг бросается наутек. Талискер бежит за ним. Мелькают босые ноги и полосатая пижама.
      - Дункан! Эй, Дункан! Это я!
      - Малки? Я... я тебя не вижу.
      - Сюда!
      Дункан бредет туда, где исчез заяц. Там стоит Малки. Он выглядит моложе и, главное, как живой. На нем зеленый клетчатый плед, и рыжие волосы горят огнем. Дункан смеется.
      - Смотри-ка, дружок. Здесь ты совсем настоящий.
      - Здесь совсем другая реальность, парень. Взгляни на себя.
      - Думаю, что перед тобой настоящий я, Малки. Таким я был тогда передо мной открывалось столько возможностей...
      - Да, правда, все это грустно, но ты не должен сдаваться. Тебе нужно вернуться, Дункан. Я имею в виду, ты не можешь умирать. Ты нужен им.
      - Им?
      - Людям Сутры.
      - Нет уж. Иди сам, Малки. Ты разбираешься в сражениях и убийствах лучше меня. Не хочу тебя обидеть, но...
      Снова появляется заяц, и Талискер следует за ним мимо своего друга во тьму.
      - Не уходи, Дункан! - Голос Малки доносится издалека, хотя их разделяет всего несколько шагов. - Подожди. Мы будем скучать по тебе. Я не могу без тебя...
      * * *
      - Все тщетно, сеаннах. Нам нужно передохнуть. - Макпьялута беспокоился за старого сказочника - тот побледнел и выглядел измученным.
      - Мы почти дотянулись до него, - ответил Мориас. - Я понимаю, что мы оба устали, но если мы остановимся, то никогда не найдем его душу.
      Принц сидов неохотно кивнул.
      - Хорошо. Хотя совесть не позволит мне долгие поиски.
      - А мне не позволит прекратить их.
      - Кто ты?
      В темноте стоит женщина - там, где лишь мгновение назад был заяц. Она прекрасна, и точеные черты лица освещает бледное сияние. Но почему же на ней коричневое платье и серый шерстяной плащ? Не такие одежды пристали ее красоте.
      - Не узнаешь меня? Я леди Улла.
      Юный Дункан удивленно заглядывает ей в лицо.
      - Как ты оказалась в моей смерти? - спрашивает он. - Или это сон, и я проснусь?
      - Надеюсь, ты вернешься в мир живых - ты слишком юн.
      - Ну, на самом деле я куда старше. Настоящий я. Если ты меня понимаешь...
      - Понимаю, - кивает она. - Это на самом деле не сон, а как бы время-вне-времени, мир-вне-мира. Мы ожидаем.
      - Мне пришлось немало ждать на своем веку.
      Улла внимательно смотрит на молодое лицо.
      - Мы можем пройти через эти земли вместе. Я должна встретить здесь одну душу, но мне хотелось бы, чтобы ты вернулся.
      - Что ж, возьми меня за руку, - улыбается юный Дункан.
      Они идут рядом в приятном молчании. Рука Уллы теплая, и юношу охватывает умиротворение. Он понимает, что должен бы засыпать ее вопросами, расспросить, где они и почему... Талискер молчит, наслаждаясь заботливым прикосновением спутницы.
      - Дункан, постой... - Издалека доносится голос с сильным шотландским акцентом.
      - Это твой друг? - спрашивает леди Улла с улыбкой и останавливается. Если да, то лучше подождать. В этой тьме нам нужны друзья.
      Юный Талискер послушно кивает и отзывается на зов Малки. В тот же миг его охватывает холод, пронизывающий до самых костей. Разум подсказывает, что наступила наконец смерть тела, но неужели так сразу?.. Он лежит на полу, и леди Улла смотрит на него.
      - Дункан, если ты промедлишь здесь, пути назад не будет. Понимаешь?
      Он пытается ответить, однако холодная плоть лица не слушается. Это сон, всего лишь сон, говорит Талискер себе. Разве я могу умереть на самом деле?
      К ним подходит Малки.
      - Боюсь, слишком поздно, - говорит Улла. - Кажется, он ушел прежде нас.
      - Нет, - мрачно отвечает горец. - Пока нет. Дункан не ушел бы без меня. - Он касается лица друга. Оно и в самом деле холодное и белое.
      - Я должна идти, - шепчет дочь тана. - Я скорблю вместе с тобой, но меня ждет не менее горестное прощание.
      Малки поднимает голову и берет Уллу за руку; по щекам его струятся слезы.
      - Обещай мне, что вернешься.
      - Я подумаю об этом, воин, хотя в сердце моем пустыня. Все, кого я любила, здесь. Прощай.
      Улла уходит прочь, и ее поглощает тьма.
      - Попутного тебе ветра, - шепчет Малки.
      С безграничной скорбью он смотрит на юного Дункана.
      - Ты не можешь умереть - я же говорю, ты нужен людям. Если ты погибнешь здесь, то погибнешь и в Эдинбурге, и везде. Поэтому... - Он умолк. - Ох, ну и дурак же я. Не могу поверить, что забыл.
      Сунув руку в мешочек, горец вытащил камень, данный ему Деме. Как та и обещала, камень сияет белым огнем и бросает отсветы на лицо Малки.
      - Надеюсь, я не опоздал, - бормочет он. - Дункан. Дункан, ты слышишь меня?
      - Ты слышишь меня?
      - А? - пробурчал Талискер, поворачиваясь на другой бок и поплотнее закутываясь в одеяло. - Отстань, Малки... Малки?
      Сознание вернулось к нему.
      Было темно, но не так, как в... том месте. В комнате пахло цветами. Талискер медленно просыпался, хотя и не стремился к этому: не хотелось думать о битвах, Фирр... ни о чем. Его смутно удивило отсутствие острой боли - все тело было в синяках, особенно ныла левая рука, однако куда меньше, чем должно бы.
      Дункан снова открыл глаза и огляделся. Что-то не давало покоя его измученному мозгу. Кажется, запах. Было в нем нечто странное, хотя не слишком неприятное... Но эту мысль прогнало увиденное или, точнее говоря, не увиденное. Глаза привыкли к темноте, и Талискер понял, что укрыт покрывалом, на котором виднелись темные пятна неправильной формы. Розы. Он поднес покрывало к лицу, стараясь понять, что же все-таки его беспокоит. Сердце колотилось от смутного волнения.
      Наконец Дункан устремил взгляд в дальний конец комнаты и разглядел мебель. На тумбочке в ногах кровати стоял странный квадратный предмет...
      Он застонал, осознав, что перед ним. У запаха был легкий химический оттенок - освежитель воздуха, а странный ящик - обычный телевизор.
      - Дункан? Что случилось?
      Талискер замер. Что-то зашуршало, и вспыхнул свет - желтоватый свет бра. Он лежал в постели в красивой комнате. А рядом с ним было прекрасное лицо Шулы Морган, светящееся заботой.
      - Доброе утро, приятель. Не хочешь кофе?
      Чаплин с трудом разлепил глаза и увидел молодую женщину в рабочей одежде без украшений. На ее лице не было и следа косметики, темные волосы ерошил осенний утренний ветерок. В руке незнакомка держала пластиковый стаканчик, из которого валил пар. Из-за ее спины доносился знакомый шум. Транспорт. Чаплин вырос в городе, поэтому привык к этим звукам с детских лет. Он выглянул из-за девушки, заслонившей ему обзор, прищурился и тут же разглядел автобус номер два. Алессандро немедленно понял, где находится, сориентировавшись по положению Эдинбургского замка, который высился на базальтовой скале справа. И все же что-то было не так... Потянувшись, он взял стаканчик дрожащей рукой. Горьковатый запах кофе помог привести мысли в порядок. Давненько ему не случалось пить кофе!
      Девушка смотрела на него внимательно и с сочувствием.
      - Прости, если я лезу не в свое дело, но ты слишком молод, чтобы... ну, оказаться здесь. Моложе наших обычных посетителей.
      - Значит, я снова в Эдинбурге?
      - Снова?.. Ну да, - рассмеялась девушка. - И заснул прямо у нашего порога. Опоздал вернуться в ночлежку, да?
      Чаплин застонал.
      - Нет, вы не поняли. Смотрите. - Он порылся в кармане, от души надеясь найти то, что искал, - служебное удостоверение. - Вот. Видите, я полицейский. Вчера... был на операции. Наверное, нечаянно заснул.
      - А. - Девушка явно огорчилась.
      - Хотите забрать свой кофе? - пошутил Чаплин.
      - Что вы, - улыбнулась она в ответ. - Теперь немного поздно... я хочу сказать, вчера стаканчик кофе вам бы не помешал. - Видя непонимание на лице Алессандро, она пояснила. - Ну, тогда вы бы не заснули.
      - Понятно.
      - Надеюсь, вам не влетит на службе. - Девушка собралась уходить, подняв воротник, чтобы не задувал ветер.
      - Извините, - окликнул ее Чаплин. - Хотя вопрос покажется странным... не скажете, какой сегодня день?
      Она обернулась.
      - Вы шутите? Пятница - знаете, такой день после четверга. - Девушка еще раз внимательно посмотрела на Чаплина. - Вы уверены, что не из ночлежки?
      - Да-да. Я только что вернулся из Австралии, тут уж несложно потерять счет времени... - Чаплин не понимал, зачем лжет. Он знал, что вернулся, но не помнил откуда. Странно. - Спасибо за кофе. Пойду-ка я домой и приму душ.
      - Счастливо.
      Ключи и деньги были на месте. А в самом дальнем углу кармана Чаплин отыскал гладкий круглый камень. Он удивленно посмотрел на него и собирался уже выбросить, как что-то остановило его. Сунув странную вещь в карман, Алессандро постарался вспомнить, где живет.
      В час дня Чаплин вошел в полицейский участок Ледифилд. На нем был новый синий костюм, белая рубашка и красный галстук. Волосы он стянул в аккуратный хвост, и пахло от него не хуже, чем от шефа, - еще бы, чуть не пол склянки одеколона на себя вылил. Короче говоря, он всем видом выражал готовность немедленно приступить к работе и не собирался слушать ни малейших возражений.
      На самом деле внутри бушевала самая настоящая буря. Чаплин казался себе паровым котлом, который может в любой момент взорваться.
      Повинуясь инстинкту, Чаплин сел в автобус номер шесть и без труда отыскал свою квартиру. Проходя мимо домов, заборов и садов, он узнавал их, все больше возвращаясь в реальность. Наконец, уже повернув ключ в замке, Алессандро вдруг ощутил, как одиноко его унылое жилище. Никто не встретит его на пороге, не спросит, где пропадал... Все осталось таким же: разбросанная одежда, яркое постельное белье незаправленной кровати... Полный бардак, признак разложения разума.