Мистер Варрингтон сидел в другом конце комнаты, понимая, как говорил он позже, что с телом Кришны происходит что-то вследствие космического, а не физического влияния. Бедная Розалинда, поначалу встревоженная, вопросительно глянула на мистера Варрингтона, заверившего ее, что все будет хорошо. Но в течение утра наступило ухудшение, и когда я вошел и сел рядом с Кришной, он снова стал жаловаться на адский жар, говоря о том, что все мы — комок нервов, и как он устал от нас, через каждые несколько минут он приподнимался с кровати, отталкивая нас; и снова начинался озноб. Он находился в полубессознательном состоянии, бредя об Адьяре и его жителях, будто они присутствовали здесь; затем снова он лежал тихо, пока шелест шторы или стук окна, отдаленный звук сенокосилки с поля не пробуждали его снова, и он в тишине стонал, призывая тишину и покой. С настойчивостью каждые несколько минут он отталкивал Розалинду, когда начинал страдать от жары, а затем снова хотел, чтобы она была рядом.

Я сидел неподалеку, но не слишком близко. Мы делали все возможное, чтобы в доме было спокойно и темно, но едва заметные шорохи неизбежны; Кришна же так реагировал на малейший звук, что нервы его натягивались как струна.

К ланчу он успокоился, явно почувствовал себя в порядке и был в полном сознании. Розалинда принесла ланч, он поел; пока мы ели, он лежал спокойно. Через несколько минут он снова стонал и теперь, беднягу вырвало. Так продолжалось всю вторую половину дня; он дрожал, стонал, метался в полубреду, словно страдая от боли. Довольно странно, что когда пришло время приема пищи, хотя он сам ничего не ел, его отпустило и Розалинда смогла покинуть его на время, чтобы поесть; к вечеру он успокоился и проспал всю ночь.

На следующий день, в субботу, после ванны все началось снова, он все чаще терял сознание. Это продолжалось весь день с регулярной передышкой, чтобы немного отдохнуть и дать Розалинде поесть.

Но самым тяжелым днем оказалось воскресенье; именно в воскресенье мы стали свидетелями чудесного разрешения. В течение трех дней мы все старались не терять головы и не проявлять эмоций. Розалинда три дня провела у постели Кришны, готовая в любую минуту помочь и уходя по его желанию. Как прекрасна была она рядом с ним, изливая свою любовь полностью беспристрастно и бескорыстно. До того, как все случилось, мы заметили эту черту ее характера, и хотя мы задавались вопросом, может ли женщина быть в такой момент рядом, происшедшее показало, что, вероятно, провидение привело ее сюда, чтобы оказать помощь Кришне и всем нам. Хотя ей было только девятнадцать, и она почти ничего не знала о теософии, она сыграла в те три дня роль великой матери.

В воскресенье, как я уже говорил, Кришне стало значительно хуже, он жестоко страдал, дрожь и жар усилились, а его сознание становилось все более и более прерывистым. Когда, казалось, он контролировал свое тело, он все время говорил об Адьяре, Анни Безант, членах Пурпурной организации в Адьяре (внутренней группе, созданной миссис Безант, отличительным знаком которой были пурпурные шелковые шали); ему все время представлялось, что он в Адьяре. Он вскрикивал: «Хочу в Индию! Зачем меня привезли сюда? Не знаю, где я». И повторял снова и снова до бесконечности: «Не знаю где я». Если кто-то в доме двигался, он тут же вскакивал с постели; каждый раз, входя к нему, мы предупреждали его об этом. Ко времени вечерней трапезы, к шести часам, он оставался спокоен, пока мы не закончили еду. Вдруг весь дом наполнился, казалось, ужасающей силой, а Кришна казался одержимым. Он никого не подпускал к себе, начал горько жаловаться о грязи, нечистой постели, невыносимой грязи в доме, грязи вокруг, и голосом, полным боли, сообщил о желании уйти в лес. Теперь он громко всхлипывал, мы не осмеливались прикасаться к нему, не зная что делать; он встал с кровати, присел на полу в дальнем углу комнаты, громко причитая о том, что хотел бы отправиться в индийские джунгли. Вдруг он объявил о намерении одному отправиться на прогулку, мы вынуждены были отговорить его, поскольку считали его состояние неподходящим для ночных хождений. Когда он пожелал остаться один, мы оставили его и собрались снаружи на веранде, где он вскоре присоединился к нам, неся в руке подушечку и расположившись как можно дальше от нас. Немало силы и сознания потребовалось ему чтобы выйти, но он снова удалился от нас, и его тело, бессвязно бормотавшее, было оставлено там на веранде.

То была странная группа на веранде — мы с Розалиндой сидели на стульях, мистер Варрингтон и мистер Валтон напротив, лицом к нам, на скамье, и Кришна справа от нас в нескольких метрах. Солнце село час назад, мы сидели лицом к отдаленным холмам, пурпурным на фоне бледного неба и сгущавшихся сумерек, почти не разговаривая, с чувством неизбежного разрешения; все мысли и чувства наши напряглись от странного умиротворяющего ожидания великого события.

Затем на мистера Варрингтона снизошло наитие свыше. Перед домом, в нескольких метрах, росло небольшое молодое перцевое дерево с листочками нежно-зеленого цвета, которое в ту пору цвело, благоухая и привлекая весь день жужжащих пчел, маленьких канареек и ярко окрашенных птиц. Он мягко побудил Кришну пойти под это дерево; поначалу Кришна воспротивился, затем отправился сам.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.