На двух планетах

      Исма молча обняла Торма, затем он спустился по корабельной лестнице. На городских башнях било одиннадцать, когда дежурный спросил Торма, что ему угодно. Посещение в такой поздний час могло быть вызвано только очень важными обстоятельствами, поэтому он не поколебался спросить, принимает ли культор. Но Элль еще работал. Он побледнел, когда прочитал карточку.
      - В мой личный кабинет, - сказал он.
      Оба приятеля стояли друг против друга. Оба чувствовали себя несвободными. Оба вели борьбу с властью рока, который оказался сильнее их и которому они должны были теперь покориться. Но только на мгновенье их взгляды остановились друг на друге. Каждый увидел в другом молчаливую скорбь, которая его снедала, и воспоминание вознеслось к годам верной, совместной, дружественной работы и смелых надежд. Умиление свидания заволокло мрачный взгляд тихой радостью. Они поспешили друг к другу, и руки их соединились:
      - Вы прежде всего захотите знать, где я был, - начал наконец Торм, - я же пришел сюда, чтобы услыхать от вас - вы принимаете меня как друг, но как примет меня культор - что я должен ожидать?
      - Я вас не совсем понимаю, - возразил Элль в замешательстве, - что побуждает Вас к такому вопросу? Говорите откровенно. Вы приехали из Тибета через Калькутту?
      Торм содрогнулся. - Ах, вы знаете? Но выслушайте все сперва.
      Он вкратце сообщил о своем бегстве с полюса и с воздушного корабля и о тех событиях, которые при этом произошли. - Он ничего не утаивал. Он рассказал, что побудило его не разыскивать ни своей жены, ни Элля, а укрыться во Фридау; рассказал, что там его узнала Зэ, что таким путем Исма его разыскала и что сейчас он находится здесь, чтобы услышать совет Элля и понести ответственность за свои действия.
      Элль молча слушал, склонив в раздумьи голову на руку. Он не прервал его не единым словом, и по его лицу совершенно не было видно, что в нем происходило.
      Этого он не знал. Проступок против корабельного сторожа был губителен для Торма. Элль, в качестве высшего должностного лица, не мог оставить его безнаказанным. Только что полученное предписание возлагало на него особенно тяжелую обязанность. Если он последует указаниям центрального совета, то участь Торма решена. Она была в его руках. Один нажим на этот звонок, - и он не уйдет больше из этой комнаты к Исме, - и тогда? Исма будет свободна. Но где она? Она его оставила, не сказав ему ничего на прощание, и поспешила к своему мужу. Глубокая, горькая боль оскорбленной любви пронзила его. В течение многих лет Исма поддерживала в нем полную радостных надежд дружбу, пока ожидание близкого счастья не захватило его всецело, - и теперь, теперь он был для нее ничем. Вот какова была Исма! Да, он мог ей отомстить. Он мог также... Но имел ли он право молчать? Мог ли он, узнав о преступлении Торма, отпустить его безнаказанно? Возвратить его супруге и охранить их счастье? И как вынести тогда мысль о ней?
      Торм давным давно кончил. Элль все еще сидел молча, склонив голову на руку и заслоняя ею глаза. Торм терпеливо ждал, хотя сердце его билось. Теперь все должно было разрешиться.
      Наконец Элль поднял голову и взглянул на Торма. Он начал спокойно, почти равнодушно.
      - Ваши действия на полюсе и все, что с ними связано - похищение кислорода - о чем, впрочем, не стало известно, - использование воздушного корабля для бегства - относительно всего этого вы можете быть спокойны. Я рассматриваю это как совокупное единое деяние, подпадающее под мирную амнистию. Вас за это не будут преследовать. Я беру на себя кассацию этого дела. Но остальное! Это печально, это тяжело! Когда дело дойдет до огласки, тогда вы погибли.
      Торм вскочил. - Вы это знаете, следовательно я погиб.
      Элль тоже поднялся. Он ходил по комнате взад и вперед, все еще ведя борьбу с самим собой. Потом он остановился перед Тормом.
      - Если дело дойдет до огласки, говорю я, - и если вы останетесь при вашем признании,
      - Как же я могу иначе.
      - Об этом ничего неизвестно. Вы не все знаете. На обратном пути корабль вместе со всем экипажем был уничтожен у Подгорицы восставшими албанцами, прежде чем до нас дошли какие-либо сведения о нем. Никто не был спасен, все бумаги и чертежи сожжены или исчезли. Никто не может доказать, что вы сделали, кроме вас - и меня!
      - Я глупец! - прошептал Торм; бледный и мрачный, взглянул он на Элля.
      - Не отречетесь ли вы от того, что вы мне рассказали? Быть может, это было только поэтическое украшение вашего приключения! Может быть, вы только слегка отпихнули сторожа в сторону!
      - Я ударил его по лбу, я слышал, как он с криком глухо ударился о край лестницы. Если бы я знал, что я знаю теперь, я, может быть, молчал бы. Лгать я не буду. И все-таки будь что будет, так лучше. Вы должны дать делу ход.
      - Я должен, если... Элль запнулся и снова стал ходить взад и вперед. Потом он подошел к окну. Торм услыхал, как он тихо стонет. Вдруг он обернулся и подошел к Торму. Он весь переменился. На его бледном, как у призрака, лице горели большие глаза как бы неземным огнем. Он остановился перед Тормом и взял его за руки.
      - Уходите, - сказал он ему с определенностью. - Уходите, мой друг, я на вас не донесу. То, что вы здесь говорили, - культор этого не слыхал. Понимаете.
      Торм покачал головой.
      - Вы это поймете через час. Куда вы поедете? Во Фридау? Вам нечего больше бояться. Идите, откройтесь и будьте счастливы, идите же.
      Он повел Торма к дверям. Слуга встретил его и указал ему дорогу.
      Оставшись один Элль упал, словно надломленный, в кресло. Он закрыл глаза и сжал лоб руками. Но это длилось всего только несколько мгновений. Затем он встал. Он знал, чего он хотел.
      Твердой рукой составил он две телеграммы. Одна была написана марсианским шифром, адресована протектору Земли и снабжена припиской: переслать световой телеграммой на Ну. Другая посылалась Грунте, на ней стояло: срочная.
      - Исполните это срочно, - сказал он вошедшему слуге. - А теперь я хотел бы, чтобы меня больше не беспокоили.
      Торм нашел у ворот дворца коляску и, когда он в ней подошел, он увидал в ней Исму, которая ему кивала. Она не находила себе места на корабле и решила ожидать его здесь. Боязливо глядела она на него.
      - Все благополучно! - крикнул он и вскочил в коляску, которая сейчас же пустилась в путь.
      - Я свободен! Мы в безопасности! Только теперь мы действительно вместе.
      - Слава богу, - прошептала Исма, прислонившись к его плечу. Что же сказал Элль?
      - Поезжайте во Фридау, будьте счастливы!
      - Больше ничего?
      - Ничего.
      Об ней он не спросил, ей он не послал ни поклона, ни пожелания, ее имя не было им произнесено. Это так больно звучало в ее душе, в то время как Торм, оживляясь, рассказывал ей о своей беседе с Эллем. На Площади Акаций они вышли из экипажа. Вскоре воздушный корабль спустился на пустынную площадь и поднял их.
      Около часу ночи корабль снова снизился у стоянки в саду Фридауской обсерватории.
      Грунте ожидал их возвращения. Зальтнер пошел за ним.
      - Сейчас, правда, уже поздно, но сегодня с этим ничего не поделаешь, и из наблюдений тоже сейчас ничего не выйдет. Один часок вы нам должны подарить. Дело в том, что я сегодня справляю свадьбу, и вы тоже должны повеселиться. Я пригласил всю экспедицию.
      Когда Грунте вошел в салон корабля, он нашел там стол, накрытый на шесть человек по людскому обычаю.
      - Нас собственно две четы, - сказал ему Зальтнер. - От вас мы не требуем, чтобы вы составили третью, но все же мы имеем и для вас даму. Моя мать, правда, спит, но здесь, - ведь вы знакомы с Зэ?
      - В виде исключения, - сказала Зэ смеясь, - я сегодня снизойду и пообедаю с вами, пятью людьми, за одним столом, но только в честь троих, открывших северный полюс.
      Оживленно разговаривая, уселись за стол. Торм обратился к Зэ и сказал, поднимая бокал: -Представительница Ну позволит мне поблагодарить ее по нашему обычаю. Потому что моему теперешнему счастью я обязан ее проницательности.
      - Благодарю вас, - ответила Зэ, - и я рада, что вы опять похожи на ту карточку, по которой я вас узнала.
      - А теперь, - воскликнул Зальтнер, вновь наполняя бокалы, - как тогда, когда мы впервые видали полюс я провозглашаю тост за здоровье нашей любезной комендантши Исмы Торм, но на этот раз она сама с нами чокнется, и это будет самое лучшее. Теперь, Грунте, вы можете опять сказать - "да здравствует человечество!".
      Грунте выпрямился.
      - "Да здравствует человечество!", - так говорил я однажды. Теперь я это скажу яснее: да здравствует свобода! Без нее не стоит жить. Раз есть свобода, то я могу, не боясь впасть в противоречие, радоваться тому, что мои уважаемые друзья по полярной экспедиции считают своей свободой, - соединение с разумным существом, которое не является мужчиной. Для того же, чтобы конкретизировать отвлеченное понятие "свобода" в одной из реальных личностей, участвующих в нашем символическом действии, - скажу: да здравствует она, - та, которая даровала нам эту свободу. Сойдя из обители Нумэ и променяв блаженную жизнь богов на шаткую человеческую судьбу, только потому, что она признала, что нет высшего достоинства, как верность самому себе, - она нам показала, как человечество может подняться над своей судьбой, если оно останется верным самому себе. Существует одно достоинство, в равной мере присущее и Нумэ, и людям, как общее нам звездное небо, это желание жить согласно закону нашей внутренней свободы. Она это сделала и тем самым принесла свободу моим друзьям. Да послужит это для всех примером, каким образом Нумэ и люди могут быть равными. В этом - наша надежда на примирение, к которому мы стремимся. К ней же, которая в таком высоком смысле к нам приблизилась и спасла наших друзей от беды, - к ней относятся мои пожелания и мой тост. Итак я говорю: - да здравствует Ла!
      Он замолк, как бы погруженный в раздумье, неподвижно держа перед собой свой бокал, о который остальные сердечно чокались.
      Зальтнер поцеловал Ла и прошептал:
      - Но ведь ты можешь себе представить, ведь это он в первый раз...
      - И в последний, - пробормотал Грунте, садясь.
      Но Зальтнер вскочил, подошел к Грунте и обнял его, прежде нежели тот успел этому помешать.
      Грунте смущенно отвернулся.
      - Я думаю, - сказал он, - я собственно имел в виду ту Ла, в которой мы все сидим, прекрасный воздушный корабль.
      - О, о! - воскликнула Зэ, - это вам теперь не поможет, вы говорили о "личности", теперь вы ничего не можете взять обратно.
      - Да нет, я ведь и не хочу, - сказал он серьезно.
      В это время открылась дверь, вошел шкипер.
      - Только что принесли депешу для доктора Грунте, - сказал он.
      Грунте поднялся и отошел в сторону. Он читал. Затем он вернулся к столу. Лицо его было крайне серьезно. - Случалось нечто очень важное, сказал он на вопрошающие взгляды других. - Элль оставил свою должность.
      - Как? Что? Читайте!
      Он подал Зальтнеру листок. Тот прочитал:
      "Сим уведомляю вас, что я только что подал прошение Иллю об освобождении меня от должности культора и о моем увольнении от службы Марсианским штатам. При сложившихся обстоятельствах дальнейшее пребывание мое на этом посту стало невозможным. Прошу вас считать мое владение во Фридау вашей собственностью. Сам я уезжаю на Марс, чтобы действовать там против антибатов. Вскоре вы обо мне услышите. Желаю счастья Лиге Человечества. Передайте мои привет Зальтнеру и Торму. Ваш Элль".
      Исма не знала, куда ей смотреть. Она чувствовала, как бледность и румянец сменялись на ее лице. Среди всеобщего возбуждения на нее не обращали внимания.
      - Так вот почему, - промолвил Торм, - вот почему он мне сказал, что через час я пойму, отчего культор не слыхал моего сообщения, - будем же помнить нашего благородного друга!
      - За здоровье Элля, - сказал Зальтнер. - Но вы должны мне еще объяснить.
      - Вероятно, произошло какое-нибудь политическое событие, - быть может, принят закон о налогах, - заметил Торм. - Итак, за здоровье Элля.
      Они подняли бокалы. Рука Исмы дрожала. Когда она чокнулась, бокал выскользнул из ее рук и разбился. Ла одна видела, что происходило в Исме. Едва осколки зазвенели, как и она выронила свой бокал и легким толчком выбила бокал из рук Зальтнера.
      - Вот это так! - воскликнула она. - Долой стаканы и бутылки! Ну заявляет о своих правах. Прежде чем мы с вами расстанемся, дорогие друзья, выпьем глоток нектара Ну из погребов Ла! А потом ввысь, в эфир!
      XLVII
      ОСВОБОЖДЕНИЕ ЗЕМЛИ
      Уже вторично наступила осень, с тех пор как Ла и Зальтнер покинули своих друзей во Фридау, чтобы выжидать развития событий за пределами владычества марсиан. Вся область Соединенных Штатов Америки находилась в их распоряжении. Их дом и их счастье были всюду с ними. Находились ли они в цветущих садах вечной весны у заливов калифорнийского побережья, на снежных вершинах Сьерра Невады, или среди чудес Иеллоустонского парка, - для Ла и Зальтнера это было безразлично, сверкающий корабль был их родиной; парил ли он в воздухе, или покоился среди пальм, он одинаково верно охранял их блаженный покой и делал их независимыми от остального мира.
      Но переступать пределы этом вольной области они не решались. Ла должна была отказаться от желания навестить своих родных на Марсе или своего отца на полюсе Земли, сам же он мог наезжать к ней лишь на короткое время. Зэ вскоре вернулась на Марс. Палаоро, из которого выработался ловкий воздушный шкипер, остался у Зальтнера. Оба марсианина, находившиеся в услужении у Ла, остались ей верны, даже после того, как отношения между марсианами и людьми обострились.
      Партия антибатов на Марсе все явственнее обнаруживала свои намерения. У людей предполагалось отнять право свободного самоопределения, человечество должно было быть приведено в состояние, близкое рабству, и отдано во власть Нумэ. Землю собирались рассматривать лишь как объект для хозяйственной эксплоатации в пользу Марса, а считаться с культурными интересами человечества хотели лишь постолько, посколько они служили средством для повышения производительной способности этих низших существ. Отныне такое отношение к Земле стало на Марсе господствующим. Как в парламенте, так и в центральном совете антибаты составляли большинство. Отставка Элля, имевшая, к несчастью, место незадолго до новых выборов, путем которых каждый марсианский год обновлялась треть народных представителей, немало содействовала победе антибатов. Она была воспринята как явное доказательство того, что прежний порядок управления людьми был неправилен. Требовали решительных мер, увеличения доходов, скорейшего покорения России и Соединенных Штатов. Победа антибатов положила начало этой новой политике. Одно мероприятие следовало за другим, и все они имели целью подчинить Землю власти Марса.
      Осс и некоторые другие высшие должностные лица на Земле были отозваны, потому что они, без сомнения, были одержимы тем нервным расстройством, которое на вульгарном языке называлось земным бешенством. Но их заместители повели политику притеснений с бoльшим искусством. На место Элля был назначен марсианин Лей, явный антибат, очень энергичный человек, который не останавливался даже перед насилием. Элль отправился на Марс и пытался там действовать по мере своих сил на пользу Земли, но пока без видимых результатов
      Дядя Элля, протектор Земли и президент полярном республики, - Илль вел еще некоторое время борьбу против выдвинутых центральным советом мероприятий. Вопреки его решительному настоянию, ему было поручено приготовить все необходимое для оккупации России и введения там института марсианских резидентов и культоров, не останавливаясь, в случае сопротивления русского правительства, и перед насильственными действиями; Россия должна была быть обложена податью в тридцать миллиардов марок ежегодно; этой мерой ее хотели принудить обратить степные просторы на юге и на востоке в излучительные поля; получив такое предписание, Илль с тяжелым сердцем подал в отставку. Земля была отдана во власть враждебной человечеству партии.
      Россия сделала попытку к сопротивлению. Но дух, царивший теперь на Марсе, был менее "гуманен", чем в первые войны с государствами Европы. Марсиане не остановились перед беспощадным разрушением Кронштадта и цветущей Москвы. Это произошло летом третьего года со времени открытия северного полюса.
      Неимоверной тяжестью легло марсианское владычество на Европу и на подвластные ему страны. Огромные денежные суммы переводились в запасы энергии и отправлялись на Марс. Но тяжелы были не эти повинности. Правда, для уплаты возложенной на них дани, государства повысили налоги до размеров, казавшихся дотоле невозможными. Но этим путем на Марс переправлялись богатства, неисчерпаемый источник которых находился на солнце и только теперь был замечен и использован людьми. В деньгах не было недостатка, наоборот национальное богатство заметно увеличилось, при том во всех слоях населения, и об экономической нужде не было речи. Бесчисленные рабочие руки нашли себе применение при устройстве и обработке излучительных полей, и даже не замечалось истощения почвы, которого так опасались. В связи с развитием изготовления дешевых химических питательных веществ, возникли новые способы эксплоатации Земли. Товарообмен процветал.
      Таким образом, марсиане своими поборами принудили человечество обратиться к новому источнику богатства, к солнечным лучам, и указали ему невиданный дотоле путь экономического прогресса. Но они сделали это не так, как того хотели друзья человечества на Марсе, не путем постепенного воспитания, а силой принуждения. И это принуждение не позволяло людям радоваться своему внешнему благополучию. Их угнетала чуждая власть, и, чем легче для них стала нажива, тем тяжелее ощущали они отсутствие свободы и самостоятельности. Всеобщее порабощение обратилось, вопреки желанию марсиан, в быстро действующее средство - к воспитанию людей. Оно пробудило сознание человеческого достоинства.
      Чем тяжелее ложилось иго марсиан на народы, тем быстрее и могущественнее распространялась Лига Человечества. Ее принципы все еще были прежние: марсианская культура без марсиан. Достижение мирным путем той культуры, на высоту которой поднялись марсиане, дабы сделать Землю независимой от их господства.
      Но то, в чем Илль и Элль видели свою собственную цель, новые властители считали опасным домогательством, могущим повести только к неповиновению. И они совершили огромную ошибку, закрыв Лигу Человечества.
      Таким образом, этот союз превратился в тайное общество, которое еще теснее сплотилось. Оно сделалось настоящим союзом людей, который содействовал просвещению и сближению всех наций и племен, всех классов и слоев. Каждый чувствовал, что он - не только француз или немец, ремесленник или художник, крестьянин или чиновник, но что он является таковым для того, чтобы быть человеком, чтобы занять место в общей работе осуществления блага на Земле. Противоречия сгладились, и возобладало объединяющее начало. Даже в тех государствах, где правящий класс не мог преодолеть унаследованную боязнь перед народной волей, начал укореняться взгляд, что только в единении со всем народом можно найти силы для раскрепощения. Давние требования демократических групп удовлетворялись правителями. Все научились подчинять личную выгоду общему благу. И в то время как бессильная злоба против Марса кипела в умах, - в сердцах зародилась надежда на лучшее будущее, и могущественное идеалистическое течение сказывалось в духовной жизни: да будет мир на Земле, чтобы Земля принадлежала людям!
      Лига Человечества была носительницей этих идей, но возникало сомнение, возможно ли будет провести их мирным путем. Казалось, что на добрую волю марсиан было мало надежд; надо было добиться освобождения путем всеобщего восстания против угнетателей. Лига Человечества сделалась центром тайного заговора, имевшего целью свержение чуждого владычества. Но где был тот "меч", который не был бы исторгнут воздушными магнитами, не был бы разрушен нигилитом, который мог бы достичь невесомых, быстрых, губительных стражей марсианского владычества?
      Все это брожение не могло остаться неизвестным марсианам: Партия друзей человечества на Марсе использовала бесспорный факт недовольства на Земле. Она указывала на те опасности, которые могли проистечь из этого. Элль вел неустанную борьбу с поползновениями антибатов и старался ознакомить Нумэ с сущностью историческим развитием и стремлениями людей. Число его приверженцев росло. Но антибаты ожесточались еще больше.
      Вновь стали все решительнее поговаривать о том, чтобы просто лишить людей права на свободу личности. Против Лиги Человечества была выдвинута целая система преследований. Озлобление усиливалось. Марсиане же узнали, что нити заговора стягиваются в Соединенных Штатах. Центральное управление Лиги находилось теперь там - в стране, неподвластной Марсу.
      Дело дошло до бурного заседания в парламенте и в центральном совете Марса, приблизительно год спустя после покорения России. Требовали непосредственного подчинения Соединенных Штатов Америки. И антибаты снова одержали верх, правда, незначительным большинством. Соединенным Штатам было предъявлено требование выдать главарей Лиги Человечества, среди которых указывали на Зальтнера как на одного из опаснейших, и принять в столицы отдельных штатов резидентов и культоров марсианского правительства. Во многих штатах Марса это решение не встретило сочувствия. Взгляды Элля, попавшего на дополнительных выборах в парламент, разделялись в широких кругах. Считали, что ликвидация сопротивления в Соединенных Штатах потребует гораздо больших средств, чем покорение России. Но решение было принято и должно было быть проведено. Был предъявлен ультиматум. Он заключал в себе угрозу, что в случае каких-либо враждебных действий против прибывающих марсианских правительственных кораблей, вступит в силу закон, по которому все население Земли лишается права свободного самоопределения.
      Соединенные Штаты ответили объявлением войны. Три дня спустя, со стороны марсианского правительства последовало провозглашение угрожавшего закона: обитатели Земли лишаются права личной свободы.
      То было время неописуемого волнения во всех цивилизованных государствах. Все чувствовали, что произошло поругание всего человечества. В Европе кипела бессильная злоба. Каждый боялся высказывать свои мысли или выражать протест, ибо защиты прав больше не существовало. Последняя надежда возлагалась на Соединенные Штаты, но и она была ничтожна, - как могли они противостоять силе марсиан? В самом деле, - Штаты были оккупированы воздушным флотом, состоявшим приблизительно из трехсот кораблей и при этом не было сделано никаких попыток сопротивления; все было спокойно до жути. Культоры и резиденты были налицо, но они ничего не предпринимали вне стен своих кораблей, покрытых нигилитовым панцырем. Марсиане установили трехдневный срок для сдачи власти и в случае неподчинения грозили гигантскими опустошениями и прежде всего - перерывом сообщений. Казалось, не было никакой надежды на спасение. Весь мир с трепетом следил за событиями в Америке. Неужели и этот последний оплот свободы на Земле будет сломлен?
      Тогдашний протектор Земли и президент полярной республики Лей стоял во главе карательной экспедиции, направленной против Соединенных Штатов. Его адмиральский корабль стоял на Капитолии в Вашингтоне. Одиннадцатого июля истекал срок сдачи власти. Утром этого исторического дня протектор передал по световому телефону на внешнюю станцию северного полюса поручение отправить световую депешу на Марс. Чиновник безуспешно пытался говорить. Аппарат перестал действовать, - соединиться с внешней станцией было, очевидно, невозможно. Тогда телеграфировали на полярный остров Ара. Ответа долго не было; наконец, пришла депеша:
      "Необходимо личное присутствие протектора немедленно".
      Протекторский корабль понесся к северному полюсу в сопровождении небольшой охранной флотилии. После полудня было замечено, что и другие воздушные корабли марсиан, находившиеся в Вашингтоне, направились к северу. Аналогичные известия приходили из всех остальных городов. Как только последний марсианский корабль покинул столицу, - появились скрывавшиеся в засаде американские отряды; марсианские чиновники, которые одни только имели право общения с полюсом, оказались в плену, и очередная депеша, отправленная на север, гласила - и притом уже не по-марсиански, а по-английски:
      "Мы овладели телеграфом. Неприятельские корабли отбыли".
      На это был получен следующий ответ, подписанный главнокомандующим Миллером:
      "Крупная победа. Мы овладели внешней станцией, восемнадцать межпланетных и восемьдесят три воздушных корабля перешло в наши руки. Лей взят в плен. Захвачено свыше пятидесяти воздушных кораблей, возвращавшихся обратно. Призовите к борьбе все народы!"
      Невероятное свершилось. Власть марсиан была сломлена, непобедимые пали в своей же твердыне. Это осуществилось благодаря заранее обдуманному плану, неслыханной активности и хитрой тактике. Нумэ были застигнуты врасплох.
      В глуши девственных лесов давно работала Лига инженеров. Пожертвования американских граждан и средства Лиги Человечества, стекавшиеся со всего земного шара, дали возможность организовать здесь мастерскую, располагающую неограниченным капиталом. Техника постройки воздушных кораблей с давних пор изучалась на Марсе. На Земле образцом служил корабль "Ла". Всеми правдами и неправдами удалось добыть значительное количество роба, репульсита и нигилита; благодаря всемогущему доллару, отваге и знаниям был построен флот из тридцати воздушных кораблей. Был обучен необходимый экипаж. Последнее было проведено главным образом Зальтнером, который основательно изучил это дело на своем собственном воздушном корабле. Таким образом, оказалось, что Соединенные Штаты могли располагать военными воздушными кораблями, нисколько не уступавшими в быстроте марсианским; марсиане же не знали об этом ничего.
      Правда, эти немногие корабли не смогли бы бороться с превосходными силами марсиан. Но генерал Миллер, начальник союзного штаба, составил план, для проведения которого могло оказаться достаточным и этих сил.
      Как только флот марсиан отправился оккупировать Соединенные Штаты, маленький флот незаметно проник в северную полярную область. Внешне корабли имели тот же вид и те же отличительные признаки, что и марсианские. Они беспрепятственно приблизились к полярному острову Ара. Никто из находившихся там марсиан не мог предполагать, что перед ними - неприятельские корабли. Остров вообще не располагал средствами обороны, - его географическое положение предохраняло его от вторжения неприятеля, не имеющего воздушного флота. С другой стороны, нигилитовый кордон преграждал всякий доступ к острову морским путем. Потому здесь находилось только несколько посыльных судов. На близлежащих островах были сооружены крупные мастерские, где производилось оборудование воздушных кораблей, доставленных с Марса, Далее, здесь находились обширные заводы для выработки сжатого воздуха, отправляемого на Марс. В общем, в этом месте поселилась колония в несколько тысяч марсиан, которые, однако, совершенно не были готовы к отражению неприятеля.
      Остров вполне удалось захватить врасплох. Два корабля непосредственно проникли к внутреннему краю крыши острова. Экипаж их состоял исключительно из добровольцев - опытных инженеров, детально изучивших устройство абарического поля. Прежде чем в машинном помещении узнали о происшедшем, марсианские инженеры были схвачены; под страхом смерти они были принуждены выполнять приказания американцев, не имея возможности сообщить о себе на внешнюю станцию. Генерал Миллер с избранной группой лиц из офицеров, инженеров и экипажа отправился на внешнюю кольцевую станцию, воспользовавшись ближайшим летательным аппаратом. Через час они уже прибыли на кольцо. Инженеры, обслуживавшие абарическое поле, были и здесь захвачены врасплох и связаны. Затем американцы проникли в верхнюю галлерею, служившую дебаркадером для межпланетных кораблей. Здесь их ожидала наибольшая трудность. Несколько сот марсиан разгружали вновь прибывшие межпланетные корабли с военным снаряжением, главным образом - с новыми воздушными кораблями. Это были преимущественно люди из экипажа военного флота, вооруженные телелитовыми револьверами. Оправившись от неожиданности, они принялись защищаться и оттеснили небольшую кучку нападающих в нижний этаж. Правда, здесь американцы вскоре получили подкрепление, доставленное вторым летательным аппаратом; но решиться на борьбу не могла ни та, пи другая сторона, - телелитовое оружие привело бы к поголовному истреблению всех сражающихся. Но люди владели абарическим полем и электромагнитами острова, они грозили снизить все кольцо посредством изменения поля и разрушить внешнюю станцию, если не последует немедленная сдача марсиан.
      Марсиане, правда, могли покинуть крайнюю станцию на своих межпланетных кораблях, но для того, чтобы отправиться в путь, им требовалось несколько часов. За это время люди могли привести свою угрозу в исполнение и нарушить силовое поле станции, а тем самым - и равновесие кольца. Вообще Нумэ рассчитывали на скорую поддержку со стороны своих и не хотели подвергать опасности важнейший оплот марсиан на Земле. Таким образом им оставалось только одно: сдаться.
      Тем временем остальные воздушные корабли американцев оцепили всю колонию на полярных островах и перешли в наступление при помощи своих нигилитовых сфер и защитных приспособлений из репульсита. Марсиане были беззащитны: немногочисленные корабли были приведены нападающими в негодность, прежде чем они могли обезопасить себя нигилитовыми панцырями. С другой стороны, люди были на этот раз защищены от телелитового оружия нигилитом. Сдавшиеся марсиане были препровождены на остров Ара и помещены под стражу.
      Как только остров оказался во власти американцев, - последние немедленно принялись телеграфировать по всем городам Союза, симулируя просьбы или распоряжения марсиан. Прежде всего просили протектора немедленно вернуться; аналогичные вызовы были обращены ко всем прочим кораблям марсиан. Некоторые капитаны без рассуждений последовали этим приказам, другие вступали в дальнейшие переговоры, и началась всеобщая сумятица. Было, однако же, установлено, что протекторский корабль с целой флотилией снялся и полетел по направлению к полюсу.