Ласкин Иван Андреевич
      На пути к перелому
      {1} Так помечены ссылки на примечания редакции. Примечания в конце текста
      Аннотация издательства: Генерал-лейтенант Иван Андреевич Ласкин в боях под Севастополем командовал дивизией, в Сталинграде был начальником штаба 64-й армии, а затем начальником штаба Северо-Кавказского фронта. В его воспоминаниях читатель найдет новые страницы о героизме советских воинов в годы войны. В частности, автор возглавлял группу офицеров, которая пленила фельдмаршала Паулюса, и рассказ об этом из уст очевидца представляет большой интерес.
      С о д е р ж а н и е
      К читателю
      Часть первая. Непокоренный Севастополь
      Глава первая. До начала сражения
      Глава вторая. Идем защищать Севастополь
      Глава третья. Первый отпор фашистам
      Глава четвертая. Враг снова не прошел
      Глава пятая. Завершающие бои
      Часть вторая. У волжских берегов
      Глава первая. Враг рвется к Волге
      Глава вторая. У стен волжской твердыни
      Глава третья. Решающее сражение в городе
      Глава четвертая. Разгром
      Глава пятая. Крах
      Примечания
      К читателю
      Меня заставило взяться за перо желание рассказать о пережитом в годы Великой Отечественной войны, вспомнить боевые эпизоды, сведения о которых по разным причинам не попали в архивные фонды, о боевых подвигах моих товарищей и этим отдать долг памяти погибших. Повествуя о кровопролитных боях и героических подвигах, я хотел бы помочь нашему молодому поколению глубже понять, какой великой ценой завоевывалась победа над врагом.
      Мемуары состоят из двух частей.
      Основное содержание первой части - оборона Севастополя в 1941-1942 годах. В ней рассматриваются главным образом боевые действия сухопутных сил, составлявших ядро севастопольской обороны, А поскольку в этот период мне довелось командовать 172-й стрелковой дивизией, то, естественно, основное внимание уделяется боевым делам ее частей и подразделений, героизму воинов.
      Вторая часть посвящена Сталинградской битве. В этот период я возглавлял штаб 64-й армии, которая более шести месяцев вела бои с противником на подступах к Сталинграду и непосредственно в городе.
      Книга создавалась спустя 30 лет после описываемых событий. Естественно, что время в памяти стерло многое, в том числе имена некоторых участников боев, и это не позволило показать большое число солдат и офицеров, совершивших поистине героические боевые подвиги. Но зато последующий опыт и время позволили полнее и глубже осмыслить и оценить сами события.
      При написании книги мною использованы документальные исторические материалы, воспоминания некоторых боевых товарищей, но более всего в книге личных впечатлений и размышлений.
      В работе над первой частью мне оказал большую помощь бывший комиссар 172-й стрелковой дивизии Петр Ефимович Солонцов, за что приношу ему сердечную благодарность.
      Автор
      Часть первая.
      Непокоренный Севастополь
      Глава первая.
      До начала сражения
      Накануне Великой Отечественной войны я был начальником штаба 15-й Сивашской моторизованной дивизии, которая дислоцировалась на территории Молдавии - в двух городках, разделенных рекой Днестр.
      Поздним вечером 21 июня 1941 года командир дивизии генерал-майор Н. Н. Белов и я были вызваны в штаб 2-го механизированного корпуса. Комкор генерал-лейтенант Ю. В. Новосельский сообщил нам, что на границе отмечается тревожная обстановка и что командующий войсками округа приказал привести части в полную боевую готовность, вывести их из пунктов дислокации и замаскировать.
      2-й механизированный корпус предстояло сосредоточить в лесах близ Кишинева и Оргеева. Наша дивизия к рассвету 22 июня должна была переправиться по железнодорожному мосту через Днестр и разместиться в лесных массивах юго-западнее Оргеева.
      А заполночь была получена телеграмма Наркома обороны с сообщением о том, что утром 22 июня ожидается нападение Германии на Советский Союз, и с требованием привести войска в боевую готовность. О выдвижении их к границе указаний не было.
      В 4 часа 30 минут 22 июня, когда по мосту проходили последние колонны машин нашей дивизии, в воздухе появились две группы бомбардировщиков, с черно-желтыми крестами на плоскостях, по 30 самолетов в каждой. С небольшой высоты они начали сбрасывать бомбы. Ни одна бомба, правда, в мост не попала, и он остался невредимым. Нас всех удивило, что в 150 километрах от границы фашистские стервятники разбойничают безнаказанно, воздушное пространство совсем не контролировалось нашей истребительной авиацией.
      Около 8 часов 22 июня было получено распоряжение выдвигаться к государственной границе для выполнения боевой задачи по плану войны. В пути, на аэродроме вблизи Кишинева, мы увидели обгоревшие самолеты. Летчики рассказывали, что примерно в половине четвертого утра немецкая авиация произвела массированный налет на все аэродромы авиационной дивизии. Вот, оказывается, почему не было в небе наших истребителей.
      В этот час, как мы потом узнали, авиация врага бомбила почти все аэродромы, расположенные на территории западных военных округов, важнейшие пункты управления, а также ряд городов. Вслед за этими ударами огромная гитлеровская армия, разделенная на три стратегические группировки, перешла в наступление. Северная группировка была нацелена для захвата Прибалтики и Ленинграда, центральная устремилась через Белоруссию к Москве, а южная имела задачу овладеть Украиной, Крымом и Кавказом.
      24 июня 15-я моторизованная дивизия с ходу вступила в бой на подступах к переправам через реку Прут севернее Унген и наголову разгромила румынские части, проникшие на советскую землю. Уцелевшие солдаты врага бросали пулеметы, минометы, ящики с боеприпасами, бежали назад к реке Прут и вброд переправлялись на западный берег.
      В последующие дни наше соединение вместе с 11-й и 16-й танковыми дивизиями, в которых было всего по 20-25 танков, вело бои с переправившимися на восточный берег пехотными дивизиями гитлеровцев.
      В один из дней в районе Корнешт 14-й танковый полк нашей дивизии совместно с небольшими группами танков 11-й и 16-й танковых дивизий нанесли внезапный удар по флангу 22-й немецкой пехотной дивизии и при поддержке мотострелковых полков, действовавших с фронта, почти полностью истребили ее.
      В дальнейшем 2-й мехкорпус и другие стрелковые соединения 9-й армии прочно удерживали рубежи на территории Молдавии.
      Но севернее, на киевском направлении, где противник наносил более сильные удары, к двадцатым числам июля создалась крайне тяжелая обстановка. Захватчики приближались к Умани и обходили крупную группировку советских войск.
      В этих условиях 2-й мехкорпус был выведен из боя и 20 июля направлен под Умань, где поступил в подчинение командующему 12-й армией генералу П. Г. Понеделину, войска которого вместе с 6-й армией генерала И. Н. Музыченко вели тяжелые оборонительные бои в районе Умани, Христиновки, Тального. Корпус занял выделенный участок обороны. Обстановка здесь несколько улучшилась, но не надолго.
      В ходе первых же боев в 11-й и 16-й танковых дивизиях совсем не стало боевых машин. А из нашей дивизии командарм забрал 14-й танковый полк.
      Командир корпуса генерал Ю. В. Новосельский включил в Сивашскую мотострелковые полки 11-й и 16-й танковых дивизий. Таким образом, с конца июля 2-й мехкорпус фактически перестал существовать, а наша моторизованная дивизия превратилась в обычную стрелковую.
      В последующих боях войска 6-й и 12-й армий продолжали удерживать занимаемые рубежи. Но южнее и севернее их образовались большие разрывы в линии фронта. Противник стал обходить нас, угрожая выходом на тылы армий. Вскоре мы были отрезаны от баз снабжения и перестали получать боеприпасы, а штабы армий лишились связи с фронтом и Москвой.
      Командование 12-й армии решило силами 15-й Сивашской нанести удар по противнику восточнее Христиновки, облегчить положение обороняющихся здесь частей и создать условия для их отвода в случае получения на это указаний.
      28 июля соединение нанесло контрудар по противнику и с тяжелыми боями продвинулось на 5-6 километров. Но ни справа, ни слева от нас не было войск, которые смогли бы поддержать наступление.
      К вечеру совершенно неожиданно нас с двух сторон атаковали танковые части 6-й и 9-й танковых дивизий противника. Завязались ожесточенные бои. Противотанковый дивизион под командованием майора Ю. С. Рожанского и зенитный артдивизион в упор стреляли по танкам. Бил по ним и гаубичный артполк. И все же около сорока машин прорвалось через наши боевые порядки и вышло к артиллерийским позициям. Завязалась борьба с ними внутри наших боевых порядков, которая продолжалась до ночи.
      В этих условиях управление войсками затруднялось. Сражаться на этом рубеже дальше - значило потерять дивизию. Поэтому было принято решение о выводе частей из боя.
      К рассвету все полки вышли в свой прежний исходный район. Сразу же в дивизию прибыли генерал Ю. В. Новосельский и комиссар корпуса С. П. Семенов.
      - Да, очень сильный танковый удар пришелся по вашим частям! - сказал комкор. - Мы сочувствовали вам, но помочь, увы, ничем не могли.
      Обескровленные полки и дивизии продолжали вести неравные бои на широком фронте, часто не имея ни единого снаряда.
      Противник теперь слабыми ударами сковывал нас, а крупными силами с севера и юга глубоко обходил. 2 августа войска 6-й и 12-й армий оказались в полном окружении.
      Крепко зажав нас в огневое кольцо, гитлеровцы танковыми и моторизованными соединениями стали развивать наступление на внешнем фронте. О том, что происходило за пределами кольца, мы тогда мало что знали. Окруженные войска еще шесть суток продолжали удерживать свои позиции, мужественно сражаясь с вражескими полчищами.
      Наконец командующие 6-й и 12-й армиями генералы П. Н. Музыченко и П. Г. Понеделин дали право подчиненным командирам действовать согласно обстановке. Командир 2-го механизированного корпуса генерал Ю. В. Новосельский и бригадный комиссар С. П. Семенов 7 августа собрали командировки комиссаров, в числе которых был я. После короткого совещания командир корпуса огласил свое решение: в полночь с 7 на 8 августа прорвать кольцо окружения врага и двинуться на соединение с нашими войсками.
      До наступления темноты весь немногочисленный состав нашей дивизии и соседних частей подготовился к ночной атаке. Бросок должен был начаться одновременно. Но за полчаса до установленного времени противник открыл сильный артиллерийско-минометный и пулеметный огонь. Наши боевые порядки оказались расстроенными, и мы понесли новые потери. В числе других погиб и командир нашей 15-й Сивашской дивизии генерал-майор Н. Н. Белов. В командование остатками дивизии вступил я. Мы снова собрали и организовали людей для прорыва.
      В час ночи 8 августа началась наша атака. Рядом со мной с винтовкой бежал комиссар корпуса С. П. Семенов. А несколько левее вел людей в атаку боевой командир 47-го мотострелкового полка полковник А. В. Якшин. Враг вначале нас не обнаружил, но потом, спохватившись, почти в упор открыл огонь из орудий и пулеметов. Снова у нас большие потери. Но и мы уничтожили немало фашистов.
      Через некоторое время нам все-таки удалось выйти к своим войскам. На базе сохранившихся тыловых частей и подразделений 15-я Сивашская дивизия стала переформировываться, а я был сразу же направлен снова в Действующую армию.
      * * *
      Крымский полуостров, глубоко вклиниваясь в Черное море в центральной его части, занимает выгодное стратегическое положение на всем черноморском побережье. А расположение на нем главной военно-морской базы Черноморского флота - Севастополя - еще более повышало его значение. Отсюда наш флот мог наносить удары по морским силам врага в любой точке Черноморского бассейна, здесь можно было предотвратить высадку морских десантов на северное его побережье, контролировать вход в Азовское море и прикрывать глубокий тыл юга нашей страны.
      Крым мог использоваться и для базирования крупных сил авиации. Именно с полуострова советские летчики наносили удары по фашистским войскам, по портам и нефтеносным районам Румынии.
      Кроме того, удержанием Крыма мы лишали врага возможности использовать Керченский полуостров в качестве трамплина для броска через пролив к Тамани и наступления на Кавказ по кратчайшему направлению. Начальник Генерального штаба Маршал Советского Союза Борис Михайлович Шапошников отмечал, что "из Крыма один шаг на Тамань и к кавказской нефти"{1}.
      Для гитлеровского командования Крымский полуостров с Севастополем имел особое значение. Не захватив его и не обеспечив фланг своей южной стратегической группировки, оно не могло бы двинуть войска на Кавказ для захвата бакинской нефти. Крымские равнины нужны были гитлеровскому командованию и для базирования авиации. Как известно, Гитлер в августе 1941 года, говоря о необходимости овладения Крымом, назвал его "непотопляемым авианосцем". Кроме того, захват Крыма позволил бы Германии еще больше усилить свое влияние на правителей стран юго-восточной Европы, и в частности - Турции. Начальник штаба сухопутных войск вермахта Ф. Гальдер в своем дневнике писал: "Мы должны продолжать стремиться изменить в нашу пользу политическую позицию Турции. Это приведет к значительному улучшению нашего военного положения на юго-востоке"{2}.
      С захватом же Севастополя враг рассчитывал лишить Черноморский флот главной морской базы и этим резко ослабить его боевые возможности, что обеспечивало бы Германии господство в бассейне Черного моря. И видимо, поэтому Севастополь подвергся варварской бомбардировке с воздуха уже в первые часы войны.
      После того, как была сорвана первая попытка врага овладеть с ходу Москвой, Гитлер подписал приказ: "Главнейшей задачей до наступления зимы является не взятие Москвы, а захват Крыма, промышленных и угольных районов на Донце и лишение русских возможности получения нефти с Кавказа"{3}.
      В связи с быстрым продвижением противника на восток Ставка 14 августа принимает решение сформировать для обороны Крыма 51-ю Отдельную армию, включив в ее состав все сухопутные соединения, расположенные на полуострове, создать мощные укрепленные оборонительные полосы на перешейках, связывающих полуостров с материком.
      Командующим армией был назначен генерал-полковник Федор Исидорович Кузнецов, членом Военного совета армии - корпусной комиссар Андрей Семенович Николаев, а заместителем командующего армией - генерал-лейтенант Павел Иванович Батов.
      Ставка считала, что успешно решить задачи по обороне Крымского полуострова можно только совместными усилиями сухопутных войск и флота. Поэтому, требуя удержать полуостров во что бы то ни стало, она обязала командование Черноморского флота оперативно подчинить часть сухопутных сил и авиации командующему 51-й армией. Вместе с этим флот должен был вести самостоятельные действия, обеспечивая на Черном море наше господство.
      Командующий армией решил создать главную полосу обороны по линии Геническ, станция Сальково, Чонгар, южный берег Сиваша, Перекопский перешеек. Ее занял на фронте протяжением 120 километров 9-й стрелковый корпус в составе 276, 106 и 156-й стрелковых дивизий. Первые две были вытянуты на широком фронте - от Арабатской стрелки до Перекопского перешейка, а 156-я, которой командовал генерал-майор П. В. Черняев, занимала оборону на самом главном и опасном направлении - Перекопском перешейке. Остальные пять стрелковых соединений предназначались для ведения противодесантной обороны и поэтому дислоцировались в основном вдоль западного и южного побережья полуострова.
      А три кавалерийские дивизии (40, 42 и 48-я) располагались в районе севернее Симферополя и выполняли задачи противодесантной обороны в центральной части Крыма и роль резерва армии.
      Как видим, для противодействия возможным десантам выделялась большая часть сил армии.
      Чрезмерные опасения, касающиеся возможности высадки морского десанта в Крыму осенью 1941 года, так сильно сказавшиеся на решении командарма, были явно необоснованными. У немцев не было реальных возможностей для высадки крупного десанта в таком удаленном районе и в условиях полного господства нашего флота на Черном море. Ведь по своей боевой мощи он превосходил все вместе взятые военно-морские силы причерноморских государств.
      К 15 сентября гитлеровские войска вышли к Перекопскому перешейку, заняли станцию Сальково, Геническ и закрыли выход из Крыма на материк.
      Для овладения Крымом гитлеровское командование выделило 11-ю немецкую армию под командованием генерала Э. Манштейна. В оперативное подчинение ему передавались румынский горный корпус, артиллерийская группа резерва верховного командования и авиационная группа 4-го воздушного флота. Всего группировка противника насчитывала около 124 тысяч человек, имея около двух тысяч орудий и минометов и 150 самолетов-бомбардировщиков.
      С утра 24 сентября после мощной артиллерийской и авиационной подготовки основные силы 11-й армии перешли в наступление на Перекопском перешейке. На всем Турецком валу завязались ожесточенные бои. Главный удар немцы наносили в направлении Перекоп, Армянск.
      156-я дивизия сражалась в очень тяжелых условиях, защищая каждую позицию до последней возможности.
      Лишь к вечеру следующего дня гитлеровцам удалось вклиниться в оборону, занять большую часть Турецкого вала, город Армянск, а на отдельных участках выйти к артиллерийским позициям.
      Оборона на Перекопе стала терять свою устойчивость.
      В этой обстановке командующий армией решил создать оперативную группу в составе 271-й, 172-й стрелковых и 42-й кавалерийской дивизий под командованием генерала П. И. Батова и этими силами 26 сентября нанести контрудар по прорвавшемуся противнику.
      Но 172-я дивизия все еще находилась в районе юго-западнее Симферополя, а 271-я - в Евпатории, на удалении свыше 100 километров от перешейка. Их пришлось спешно выдвигать к линии фронта своим ходом и по железной дороге.
      К утру 26 сентября к Перекопу смогли подойти только головные стрелковые полки этих соединений.
      А враг упорно стремился как можно быстрее выйти из горловины на крымские просторы, поэтому вводил в бой свежие резервы, танки. К 11 часам 26 сентября ему удалось прорвать оборону 156-й дивизии. А так как других наших войск на перешейке не было, то гитлеровцы, продолжая наступление, уже на следующий день могли бы выйти на рубеж Пятиозерья, так называемые Ишуньские позиции, и тут же вторгнуться в Крым.
      Эту опасность предвидел генерал Батов и поэтому решил нанести контрудар силами трех подошедших полков, не ожидая полного сосредоточения дивизий, направляемых в его распоряжение.
      Первыми с ходу атаковали противника в направлении на Армянск 383-й полк 172-й дивизии (командир - подполковник П. Д. Ерофеев, комиссар - В. М. Гнездилов) и 865-й полк 271-й дивизии.
      Под сильным огнем артиллерии и бомбовыми ударами вражеской авиации советские воины неудержимо рванулись вперед, отбросили гитлеровцев и овладели Армянском. За короткое время захватчикам был нанесен значительный урон и остановлено их наступление. Однако в ожесточенных схватках и мы несли немалые потери, особенно в 172-й дивизии. Погиб начальник штаба дивизии майор Жуковин, осуществлявший руководство боевыми действиями прибывающих частей, были ранены заместитель начальника оперативного отделения штаба дивизии капитан Б. А. Андреев и комиссар 383-го полка В. М. Гнездилов, мужественно сражавшиеся непосредственно в боевых порядках.
      Гитлеровцы не хотели смириться с потерей Армянска. Они яростно и остервенело сопротивлялись, отчаянно контратаковали. Северная часть Армянска не раз переходила из рук в руки. С утра 27 сентября начали действовать главные силы 172-й дивизии под командованием полковника И. Г. Торопцева - 514-й стрелковый полк подполковника И. Ф. Устинова, 747-й стрелковый полк подполковника В. В. Шашло, а также 5-й танковый полк, которым командовал майор С. П. Баранов. Танкисты были с ходу введены в бой в направлении Кулу, Армянск.
      Десять тридцатьчетверок ворвались в Кулу. Там было до сотни фашистов. И ни один из них не ушел, все нашли гибель под огнем и гусеницами наших танков. Танк Баранова протаранил стену хаты, чтобы подавить гусеницами укрывшихся в ней немцев. Крыша, оседая, обвалилась на машину, заклинилась башня. Танк не мог двигаться и оказался в окружении немцев. Гитлеровцы стали стучать по броне прикладами автоматов и кричать: "Рус, сдавайсь!" Баранов приказал механику-водителю Топоридзе дать вторую скорость и резко повернуть влево. Маневр удался. Машина рванулась в сторону, и немцы, стоявшие вокруг нее, были смяты. А танк снова вступил в бой.
      Успешно били противника также 514-й и 747-й стрелковые полки 172-й дивизии. К исходу 27 сентября наши войска почти вплотную подошли к линии Турецкого вала.
      С утра 28 сентября все части 172-й стрелковой продолжали атаки и вновь полностью овладели Армянском, а 5-й танковый полк, преследуя отходящего противника, выдвинулся далеко вперед и вступил в борьбу с подошедшими танками и пехотой. Тяжелый бой длился весь день. Наши воины подбили несколько танков и остановили продвижение врага.
      Но к полудню немцы бросили против наших полков до 70 танков и свежие резервы. На линии Турецкого вала с новой силой разгорелась ожесточенная борьба. Вал в районе Перекопа переходил из рук в руки четыре раза.
      Только огромное превосходство противника в силах позволяло ему постепенно вгрызаться в нашу оборону. К вечеру 28 сентября за Турецкий вал уже перевалило полностью три его дивизии, и отдельные наши части оказались в полуокружении. Удерживать фронт на рубеже главной полосы обороны имеющимися силами стало невозможно. Поэтому командующий армией приказал в ночь на 29 сентября отводить части на Ишуньские позиции.
      Непосредственная оборона их возлагалась на ту же 156-ю стрелковую дивизию генерала П. В. Черняева, которая в течение пяти суток непрерывно сражалась на Турецком валу и в полках которой теперь сохранились лишь немногие ослабленные подразделения. Другие же части и соединения, участвовавшие в боях на перешейке, в том числе и 172-я дивизия, отводились южнее.
      И все же при первом наступлении противника на Ишуньские позиции он не прошел. Упорные бои на рубеже и огромные потери, понесенные немцами в предыдущие дни, побудили Манштейна наступление приостановить.
      В течение двадцати дней гитлеровцы готовили новый удар для вторжения в Крым. На перешеек были выдвинуты три свежие дивизии.
      Из советских войск, как уже было сказано выше, им на перешейке могли противостоять только ослабленные полки 156-й дивизии. А 172-й дивизии было приказано занять оборону на реке Чатырлык и далее по южному берегу Каркинитского залива на фронте шириной свыше 20 километров. Этот рубеж представлял собою как бы вторую линию в системе оборонительной полосы Ишуньских позиций.
      Командир дивизии полковник И. Г. Торопцев поставил в первый эшелон все три стрелковых полка.
      Предстояли суровые бои с крупными силами противника.
      К этому времени тяжелая обстановка складывалась не только на подступах к Крыму. Для Красной Армии она продолжала ухудшаться на всем советско-германском фронте.
      30 сентября группа немецко-фашистских армий "Центр" перешла в наступление на московском направлении. Одновременно враг стал развивать наступление и на юге. Здесь нашим 18-й и 9-й армиям снова пришлось начать отход на восток.
      Крымский полуостров противник обошел с севера, и 51-я армия, таким образом, полностью утратила связь с сухопутными войсками Южного фронта.
      Ставка Верховного Главнокомандования 30 сентября приняла решение эвакуировать Приморскую армию из Одессы и направить ее в Крым для усиления его обороны.
      Одновременно Ставка требовала от командующего 51-й армией до прибытия войск Приморской армии всеми силами удерживать крымские перешейки и не допустить прорыва врага на полуостров.
      1 октября 1941 года я прибыл в 172-ю дивизию на должность начальника штаба, но через шесть дней получил приказ вступить в командование этим соединением.
      А двадцать один год тому назад, осенью 1920 года, мне, тогда курсанту 3-й Киевской курсантской бригады, довелось участвовать в боях за Крым против белогвардейцев, пройдя путь от Екатеринослава (ныне Днепропетровск) до Перекопского перешейка. Тогда врангелевцы, отойдя на полуостров, прочно прикрылись на перешейке сильными укрепленными полосами. Но под натиском частей Красной Армии они не устояли и бросились бежать к морским портам. Теперь с севера через Перекоп наступала фашистская армия, а нам надо было удерживать Крым.
      16 октября Приморская армия, оборонявшая Одессу, оставила город и на кораблях пошла в Севастополь. Об этом в тот же день стало известно немецкому командованию. Манштейн принял решение начать наступление 18 октября, чтобы нанести поражение обороняющейся 51-й армии на Ишуньских позициях до подхода сюда частей Приморской.
      За двадцать дней затишья немцы серьезно подготовились к решительному наступлению. На перекопском направлении была сосредоточена почти вся 11-я армия, в которой насчитывалось теперь 320 тысяч человек, 1428 полевых орудий и 375 танков. Кроме того, Манштейну была подчинена вся 3-я румынская армия в количестве 36 тысяч человек.
      В оперативной же группе генерала П. И. Батова, непосредственно оборонявшей Ишуньский рубеж, было всего около 16 тысяч человек и не более 50 артиллерийских орудий{4}.
      Войска Приморской армии начали высаживаться в районе Севастополя только 17 октября, то есть в день перехода немцев в наступление. Часть ее войск была передана в состав 51-й армии, и теперь в Приморской остались только три стрелковые дивизии (25-я Чапаевская, 95-я Молдавская и 421-я), 2-я кавалерийская, а также армейские части.
      Рано утром 18 октября авиация противника обрушила на Ишуньские позиции мощные бомбовые удары. Одна группа бомбардировщиков за другой летели на больших высотах и весь свой груз сбрасывали на довольно узком фронте. Затем загрохотала артиллерия врага, и два немецких корпуса (54-й и 30-й) начали штурм наших позиций. Главный удар противник наносил по левому флангу обороны на Красноперск. Здесь вместе с частями 156-й дивизии оборонялся и батальон 172-й дивизии, которым командовал капитан С. Т. Руденко.
      На позиции этого подразделения наступало свыше полка пехоты, а впереди двигалось 11 танков. Открыла огонь наша артиллерия. Но он был довольно слабым, и противник быстро приблизился к батальону. В течение часа воины отразили три атаки пехоты и, кроме того, бутылками с горючей жидкостью подожгли четыре танка. Однако гитлеровцы, наращивая силы, продолжали рваться вперед, обошли батальон с флангов, и к вечеру он оказался в окружении. Капитан Руденко повел красноармейцев на прорыв вражеского кольца. Бой продолжался всю ночь. Но к рассвету 111 бойцов все-таки пробились к своим. В течение непрерывного суточного боя батальон Руденко уничтожил более 500 фашистов.
      К вечеру 20 октября враг прорвал Ишуньские позиции. 170-я немецкая пехотная дивизия при поддержке более 60 танков вырвалась к устью реки Чатырлык, где оборонялась 172-я стрелковая.
      Заговорили орудия нашего 340-го гаубичного артиллерийского полка. На правый фланг обороны через русло реки Чатырлык, где более свободно могла проходить боевая техника, был выдвинут 5-й танковый полк майора Баранова. Вступили в бой артиллерия и пулеметы 514-го и 747-го стрелкового полков. Продвижение врага было задержано.
      В этом бою наши танкисты истребили до сотни гитлеровцев, а уцелевших отбросили назад.
      С того дня на Чатырлыке не затихали бои.
      После того как мы потеряли Ишуньские позиции, линия фронта стала представлять слегка выгнутую дугу, обращенную выпуклой стороной к югу. Протяженность ее увеличилась, и плотность обороны нашей 172-й дивизии, таким образом, еще больше ослабла. У генерала Батова и в дивизиях не было уже ни вторых эшелонов, ни резервов.
      А Манштейн торопился покончить с войсками 51-й армии на Чатырлыке до подхода сюда сил Приморской. И с утра 21 октября на нас снова обрушились сильнейший огонь артиллерии и удары авиации. Вперед пошла немецкая пехота. Особенно упорно враг рвался на позиции 514-го стрелкового полка подполковника И. Ф. Устинова. Он бросил туда свыше 20 танков. Но стойкость, мужество советских воинов были непреодолимы.
      На следующий день суровые схватки разгорелись с новой силой. Пехоте противника все же удалось преодолеть Чатырлык и довольно близко подойти к переднему краю 514-го полка, где оборонялась рота лейтенанта Степаненко. Тогда командир поднял своих красноармейцев в контратаку. Гитлеровцы от неожиданности и стремительности натиска наших бойцов сперва опешили, потом бросились бежать назад, но не многим удалось спастись.
      Однако противник на некоторых участках проник в оборону и создал непосредственную угрозу нашему наблюдательному пункту.
      В этой критической ситуации очень мужественно действовал заместитель командира дивизии полковник В. В. Бабиков. Это был человек прекрасной души и храброго сердца. Командиры, красноармейцы уважали его за справедливость, личную отвагу. Василий Васильевич воевал в гражданскую, до прибытия в нашу дивизию командовал 361-м стрелковым полком, участвовал в боях на Перекопе, был ранен.
      Бабиков быстро собрал всех находившихся в этом районе, разделил их на две группы, организовал бой, а потом повел людей в контратаку. Часть гитлеровцев была уничтожена, а часть отступила. По возвращении Василий Васильевич сказал мне, показывая два немецких автомата:
      - Поздравьте с победой, товарищ комдив! Хоть и маленькая она, но все же победа - и трофеи есть, и энпе теперь в безопасности...
      Несколько позже, уже в Севастополе, Василий Васильевич все же ушел снова командовать полком в другую дивизию. Дальнейшая судьба его мне не известна: говорили, что погиб. В памяти моей этот замечательный человек и командир остался на всю жизнь.
      Вскоре к нам на должность комиссара дивизии прибыл полковой комиссар Петр Ефимович Солонцов. Боевым командиром он, прямо скажем, не выглядел: небольшого роста, худощавый, даже какой-то хрупкий. Но скоро мы все узнали Петра Ефимовича поближе, и перед нами раскрылись прекрасные качества этого человека - коммуниста, комиссара: светлый ум, исключительная честность, скромность и вместе с тем личная храбрость воина и мужество руководителя.