- Сами-то вы бывали в Советском Союзе? - спросил я.
      - Нет, и не вижу в этом необходимости. Наши тайные агенты, которые в соседней с вами стране ходят в париках, шлют в мой штаб достаточно сообщений о расовой дискриминации. Мы должны спасти наших угнетенных братьев.
      - А каким образом их угнетают?
      - Я вам уже говорил, что они лишены работы и крова. Им запрещен доступ в театры, кино на том основании, будто их сверкающая лысина слепит сзади сидящих. Купаться их тоже не пускают, потому что пляжному стражу трудно догадаться, каким концом они плавают на поверхности. Их всячески преследуют. В одном из рапортов ; разведслужбы, не вызывающем никаких сомнений, отмечается, что лысые подвергаются теперь нападкам и со стороны биологов. Утверждают, будто мелкие насекомые- особенно мухи - ломают ножки, дискриминация?
      - Мм-мм...
      - Ну вот. А вы говорите, будто я сказки .рассказываю. Вы-то бывали в СССР?
      - Бывал. И не раз.
      - Замечательно, замечательно! В таком случае я могу узнать" через вас из первых рук о господствующей там расовой дискриминации.
      - С удовольствием. У меня в Советском Союзе немало добрых друзей, макушка у которых может поспорить с любым катком, но из-за этого они не подвергаются дискриминации.
      - Это все пропаганда! - закричал мистер Давид-зон. - "Международная лига защиты лысых" больше полагается на свою разведку. А за деньгами у нас дело не станет!
      - В этом я и не сомневался, однако, что же вы намерены предпринять?
      - Мы организуем всемирный конгресс лысых в защиту прав плешивых.
      - Где?
      - Возможно, в Нью-Йорке, но предпочтительнее, конечно, в Европе. По мнению нашей штаб-квартиры, столица какой-нибудь из стран НАТО была бы наиболее подходящим местом. Я со своей стороны предлагаю Брюссель. Или, может быть, вы полагаете, что конгресс можно было бы провести в Хельсинки?
      - Не думаю, ибо у финнов медленно отрастают волосы. Кстати, на каком основании вы представляете лысых? У вас такая густая шевелюра.
      Мистер Давидзон сорвал с головы парик, обнажив сверкающую лысину.
      Я собираюсь в недалеком будущем посетить Советский Союз и повидать друзей, в числе которых есть также лысые. И, конечно, провести вечер-другой в театре. Любопытно будет посмотреть, ослепит ли моя небольшая лысина кого-нибудь из сидящих сзади...
      Попугай дядюшки Нико
      Если твое воображение, дорогой читатель, рисует образ греческого философа Сократа, тогда тебе будет знакома и внешность Нико Дроссоса.
      Нико Дроссос был владельцем небольшого кабачка, расположенного на самой окраине города Тессалоники. Он был грамотным, умел читать и писать, так же, как и его великовозрастный сын, вместе с которым он содержал свой кабачок. Нико не стремился соперничать с шикарными ресторанами. В его заведении клиентов кормили только солеными оливами, супами из осьминогов, хлебом и, уж, конечно, подавали анисовый ликер, канифольную водку и великолепные вина Тессалии. Внук Дроссоса заботился о рекламе кабачка. На стенах заведения были выведены следующие житейские мудрости:
      "Если вы пьете для того, чтобы забыться, то оплатите ваш счет вперед!", "...Если комната вдруг закружится у вас перед глазами, то скорее присядьте!", "Если вы перестаете узнавать себя, обратитесь за справкой к Нико!", "Если на вас нашла усталость, отправляйтесь выспаться домой!", "Помните, Нико никогда не подведет своих клиентов: ваша жена никогда не узнает, что вы проматываете здесь свои деньги"...
      С потолка кабачка свисала клетка, в которой обитал попугай. Нико выучил попугая выкрикивать приветствия клиентам, заходящим в кабачок: "Добро пожаловать!" и "Раздави еще одну!".
      Нико Дроссос был известен своим исключительно острым языком. Его макушка могла служить не только вешалкой для шляпы. Клиенты любили его за это, и даже приходский поп иногда заходил к нему пропустить стаканчик вина. Их сближала общность интересов. Дело в том, что у попа тоже был попугай, напоминавший попугая Нико. Правда, поповская птица никогда не позволяла себе неканонических фраз, так как ее воспитали в страхе божьем.
      В числе постоянных посетителей кабачка был также племянник Нико, полковник Лерос, ярый поклонник Адольфа Гитлера, что отчасти было вызвано тем, что он был таким же неудачником: тоже плохо учился в школе, из него тоже не вышел хороший маляр, и он тоже верил, что представляет чистую расу. Не удивительно поэтому, что Нико Дроссос и полковник Лерос каждый день расставались врагами. Нико подавлял своего противника словами:
      - Послушай, парень. Сходил бы ты к психиатру провериться, а то случится с тобой то же, что с Адольфом.
      Года два назад Нико Дроссос потерял свой дар красноречия. К власти в стране пришла хунта полковников, и племянник Нико предупреждал своего дядю:
      - Будешь болтать много - посадим в концлагерь. Нико ничего не ответил, но за него выкрикнул попугай, сидящий в клетке:
      - Долой диктатуру! На виселицу полковников!
      - Вот как, - усмехнулся полковник Лерос. - Ты, значит, научил попугая отвечать за себя. А ты знаешь, чем это пахнет?
      - Попку посадят в концлагерь, - понуро ответил Нико.
      Тут в кабачок ввалились два иноземных солдата. Нико решил вначале, что они болтают между собой на каком-то беззвучном языке, но потом выяснилось, что оба жуют жвачку. Солдаты, делавшие вид, что не замечают греческого полковника, с надменным видом расселись за столом и принялись изучать меню. Один из них бросил в сторону Нико:
      - Эй ты, дед! У тебя пожрать найдется?
      - Желаете суп с осьминогами?
      - Тащи, да поживей.
      Нико поспешно удалился на кухню и принес своим клиентам две порции дымящегося супа. Солдаты понюхали и попробовали суп, И тут один из них крикнул Нико:
      - Это что за помои? У нас таким супом свиней кормят.
      - У нас тоже, - сухо ответил Нико.
      Солдаты многозначительно посмотрели на полковника Лероса и вышли из кабачка, не уплатив по счету. Племянник Нико подошел к своему дяде, схватил его за грудки и прошипел:
      - Если бы ты не был братом моего отца, я приказал бы расстрелять тебя. Тебе невдомек, что ли, что эти иноземные солдаты - наши друзья? Они помогают правительству нашей страны.
      - Разве оно иначе не устоит? - с невинным видом спросил Нико.
      - Устоит, но такие, как ты, пытаются свалить его. Предупреждаю тебя в последний раз: если ты не прекратишь клеветать на правительство, тебя сошлют в Затоуну собирать птичий помет. Там уже находятся два твоих старших сынка. Понял?
      - Понял, - покорно ответил Нико. - Если открою рот, меня сошлют собирать правительству птичий помет.
      Полковник махнул рукой, стиснул зубы и направился к выходу. Дойдя до двери, он услышал, как попугай крикнул в клетке:
      - Долой диктатуру! На виселицу полковников! Старик сочувствующим взглядом посмотрел на своего
      пернатого друга и тихо пробормотал:
      - Ты хоть и в темнице, а рот свой все-таки открываешь...
      После этого Нико Дроссос стал еще более неразговорчивым. Его внук из соображений безопасности начал расклеивать по стенам кабачка новые лозунги и рекламные тексты:
      "Пейте настоящую американскую водку, избегайте русских подделок!", "Наслаждайтесь настоящими натовскими коктейлями и забудьте бедствия вашей жизни!", "У Греции великолепное правительство, а у Нико - честный попугай!"...
      Несмотря на многочисленные патриотические лозунги,
      верховному военному руководству то и дело поступали жалобы и доносы на кабачок Нико. Кто-то прослышал, как Нико сказал одному рабочему, что нынешняя правительственная система является никуда не годной и что в каждом слове Нико повторяется слово "негодный". Жаловались и на то, что попугай Нико находится на службе какой-то чужой страны и что птица повторяет одну лишь низкую пропаганду гадких социалистов.
      Полковник Лерос посоветовал своему дяде избавиться от попугая. Так и случилось. Постоянный клиент кабачка - приходский поп согласился обменять попугая Нико на своего. Он горел любопытством узнать, что говорит народ, когда нет рядом священника.
      Полковник тоже дал свое согласие на обмен и, наконец, поверил, что его дядя отказался от критики правительства и будет остерегаться употреблять слово "негодный". Но надежды его не оправдались. Леросу не переставали поступать жалобы на то, что его дядя - настоящий смутьян, который расклеивает на стенах своего кабачка самые отвратительные плакаты.
      Лерос решил проучить своего дядюшку и навсегда покончить с его шпильками в адрес правительства и утверждениями о "негодности" армии. Он приказал арестовать дядю и расстрелять.
      Приходский поп послал прошение о помиловании Нико, но оно было .отвергнуто. Дроссоса отвели на окраину города, туда, где жили бедные, бедствующие и неграмотные, и поставили к стенке. Взвод солдат встал напротив и по команде дал залп. Нико упал. Полковник перепугался: ведь он приказал, чтобы залп был сделан холостыми зарядами.
      - Бедный дядя, бедный дядя... Он, наверное, умер от страха, подавленно твердил полковник, подбегая к лежавшему на земле старику и наклоняясь над ним.
      Нико Дроссос приоткрыл глаза, медленно сел, оглянулся вокруг и презрительно сказал своему племяннику:
      - Теперь веришь, что все в этой стране нынче негодное - даже боеприпасы в армии.
      Однако суровый урок полковника Лероса заставил Нико утихомириться. Он снял со стен своего кабачка все плакаты и лозунги, поручил внуку обслуживание клиентов, а сам стал работать на кухне.
      Как-то раз полковник зашел проведать своего дядю и
      сообщил ему на прощание, что очень доволен сдержанным поведением старика. Дело в том, что старик не обмолвился с ним ни словом. Уходя от дяди, он остановился около клетки попугая, едко усмехнулся и сказал:
      - Ну, попка! Ты что-то больно тихим стал. Поп-то разве не учил тебя говорить?
      Попугай молчал, смотрел в упор на полковника, потом отвернул голову в сторону. Полковник продолжал заговаривать с ним:
      - Может быть, и ты считаешь, что диктатуру следует низложить, а полковников повесить?
      Тут попугай разинул клюв и с серьезным видом ответил:
      - Да сбудется воля божья!
      Опознавательный жетон
      Солдатам НАТО, расквартированным в Греции, на всякий случай были розданы личные опознавательные жетоны. И скоро солдаты стали дарить их в качестве сувениров своим подругам. Эти железки котировались как драгоценные реликвии, обменная цена их была значительно выше цены жевательной резинки.
      Прошло немного времени, и на шее у подруг Эвно-мии, 16-летней дочери трактирщика Пандиона, уже висе--ли подарки молодых янки. Эвномии тоже очень хотелось иметь подобное украшение. В конце концов получила и она...
      Было это так. Однажды Пандион послал дочь в Афины, он поручил ей купить национальные флажки США, которыми хотел украсить столы в трактире. На стоянке рейсового автобуса в Афинах к Эвномии подошел молодой солдат и представился:
      - Меня зовут Том Гувер. Я зарабатываю сто долларов в месяц. Хочешь жевательную резинку? У меня есть своя комната в гостинице. Я безумно люблю тебя.
      Эвномия вернулась домой за полночь. Она покорно приняла наказание и ревела почти счастливая - ведь под блузкой ее согревал металлический жетон.
      Том Гувер не встречался после этого с Эвномией. Через месяц он был переведен на другую базу, а потом вообще стал гражданским человеком и поехал в свой родной город Даллас.
      Прошли месяцы. В семье Пандиона наступили времена горя и ожидания. Родственники порвали с ним все связи, трактирщик пробовал утопить горе в анисовом ликере., Лишь Эвномия сохраняла полное спокойствие. В дополнение к подаренному Томом личному знаку у нее появился красивый мальчонка. По совету родителей, она как-то с ребенком на руках направилась к военным властям янки. Эвномия потребовала разыскать отца мальчика, этого бессердечного солдата Тома Гувера, обещавшего жениться на ней.
      - В войсках НАТО много мужчин с такой фамилией, - сказал молодой капитан. - Вините лишь себя.
      Тогда Эвномия протянула капитану личный знак и застенчиво промолвила:
      - Том дал мне это - на всякий случай...
      Капитан взял жетон и обещал проверить солдатскую картотеку. И через пару недель из штаба военной базы на имя старика Пандиона пришел пакет, в котором был официальный ответ Эвномии.
      "Личный опознавательный жетон С 444-63 принадлежит Долорес. Это ослица. Родилась в Фессалии в 1954 году. Призвана на службу в НАТО в связи с миролюбивым характером. По нашему мнению, она не может быть отцом вашего ребенка".
      Дело в том, что солдат Гувер служил в горных частях НАТО погонщиком ослов. А опознавательные жетоны имели не только солдаты, но и их ослы. Его-то - ослиный жетон - и подарил Том Эвномии. Жетон как жетон.
      Старик Пандион стал всхлипывать. За столом в трактире сидело трое греков. Никто не сказал ни слова. Потом один из мужчин глубоко вздохнул и перекрестился. Через минуту вздохнул другой, вздохнул еще тяжелей. Третий,. член компании встал и сказал серьезно:
      - Я ухожу, так как не желаю слушать ваши политические разговоры...
      Когда историю ставят в угол
      Когда немецкий писатель Эмиль Людвиг опубликовал в свое время исторический роман "Наполеон", известный французский критик воскликнул: "Эта книга - искажающий историю плод воображения!". Бесспорно, при создании романа не обойтись без силы воображения, оживляющей и расцвечивающей сухие факты, однако создать сами эти факты с помощью воображения нельзя.
      Исторический опыт убеждает нас в том, что историю не раз фальсифицировали, встречаются подобные попытки и в наше время. Нетрудно разоблачить откровенную ложь, но если она рядится в одежды художественной литературы, это придает ей нередко печать достоверности. Иной писатель обладает даром так обращаться с фактами, что черное легко меняется местами с белым. Если у такого писателя, например, аллергия к солнечным лучам, то он изображает солнце, как исчадие ада. А ночь и темнота, наоборот, покрыты для него романтической дымкой...
      Повод для этих размышлений дал мне новый роман Александра Солженицына "Август Четырнадцатого".
      Общепринято, что писатели публикуют свои книги в своей стране и на своем родном языке. Если произведение обладает художественными достоинствами и критика отнесется к нему благосклонно, оно нередко переводится на иностранные языки и издается за рубежом. Солженицын же представляет собой исключение из общего правила. Он сразу передал рукопись своего романа за границу со всеми правами на публикацию. "Август Четырнадцатого" вышел не так давно в одном западногерманском издательстве и произвел на Западе в некотором роде сенсацию: еще бы, наконец-то мир получил "подлинную картину русского образа жизни"! Хотя роман повествует о событиях 1914 года, некоторые западные критики отождествляют его с современностью, усматривая основания для этого в самом произведении. Скандально известный корреспондент "Вашингтон пост" Анатоль Шуб, который в свое время передавал из Москвы в США разного рода измышления, щекотавшие нервы обывателя, теперь загипнотизирован романом Солженицына. По его мнению, "Август Четырнадцатого" - обвинение, предъявленное Советскому Союзу и его общественному строю...
      Враги Советского Союза искали и нашли в романе Солженицына четырех тузов для своего политического покера: царская Россия была просто идеальным государством; Октябрьская революция - большая трагическая ошибка; следствием революции явилось унижение нации; русские утратили чувство патриотизма. Этих четырех тузов Шуб и другие профессиональные карточные шулеры от политики прячут до поры до времени в рукаве, а в нужный момент выбрасывают их на стол, чтобы доказать "всемерную слабость" Советского Союза. Бедная история, которую Солженицын вкупе с шубами загоняет в угол, как провинившегося школьника!..
      Очернители Советского Союза считают, что события 1917 года означали несчастье для русского народа. Но русский народ думал и думает по-другому. Он не хотел рабства, царского самодержавия и всеобщей неграмотности. Крестьяне не хотели больше пахать помещичьи поля. Они предпочли обрабатывать свою землю современными орудиями, которые дала им новая общественная система.
      "Революция - это безумное, затяжное разрушение", - говорится в романе. Что ж, в известном смысле я готов присоединиться к этим словам. Если принять во внимание, что в СССР уничтожены неграмотность, социальное неравенство, сословные привилегии, то можно полностью одобрить такое "разрушение"...
      Анализируя далее роман, западные критики разделяют и вытекающее из него мнение, что поражение русских войск при Танненберге открыло дорогу Октябрьской революции, во время которой "безответственная и неуравновешенная интеллигенция" захватила власть. Бедная, бедная история, снова неудержимо краснеющая в своем углу! В действительности же Октябрьская революция уходит своими корнями в завершающие годы XIX века. Уже в 1905 году в стране проявилось всеобщее недовольство царской властью. В разных частях империи вспыхнули солдатские волнения, начались забастовки, вооруженные выступления рабочих и крестьян. Их организатором была отнюдь не "безответственная и неуравновешенная интеллигенция", а сам народ - крестьяне и рабочие. Революция совершилась по воле народа, который желал коренного изменения общественного строя. Несмотря на то, что в 1861 году была провозглашена отмена крепостного права, оно фактически существовало в разных проявлениях до 1917 года. В 1864 году было официально положено начало основанию народных училищ, но еще в 1914 году в стране было больше церквей, часовен и монастырей, чем школ. Царское правительство считало, что свет из окон монастырей и церквей вполне компенсирует неграмотность и недостаток образования.
      Все это лишний раз показывает, что по меньшей мере наивно считать поражение при Танненберге "единственной причиной" Октябрьской революции.
      Мы уже ссылались на то, что в романе говорится о "разрушительном, уничтожающем" характере революции. Однако причину разрушений и уничтожения, которые она с собой принесла, следует искать отнюдь не в революционной России и ее людях, а в тех силах, которые пытались восстановить власть царя. Именно они сеяли смерть и разрушения повсюду в России. Несмотря на заключенный в Брест-Литовске мир, военные действия продолжались. Англия, Франция, Соединенные Штаты Америки посылали войска в Мурманск, Архангельск и другие города. Омский правитель Колчак поставил своей целью завоевание всей России. Деникинская армия двигалась к Москве с юга. Барон Врангель овладел Крымом. В то же время продолжались атаки на Советскую Россию из Туркестана и с Кавказа, из Польши и Прибалтики... Все это еще раз показывает, что танненбергское сражение было лишь эпизодом первой мировой войны...
      Если танненбергское сражение "сломило дух нации", как утверждают досточтимые истолкователи романа Солженицына, то как в таком случае объяснить само существование нынешнего Советского Союза? Каким чудом этот "неграмотный мужик" и эта "безответственная интеллигенция", "не знавшая своей страны", смогли противостоять четверть века спустя фашистской Германии и победить ее?
      В своем романе Солженицын восхищается высоким уровнем образования немцев и их военным искусством. Внимательный читатель может из некоторых намеков за- -ключить, что автор был бы не прочь видеть немцев победителями в войне. Разумеется, этого хотели и сами немцы, которые намеревались превратить Россию в колонию милитаристской Германии. То же желание погнало нацистские армии в Советский Союз в 1941 году, когда Гитлер обещал за несколько дней повергнуть наземь "колосса на глиняных ногах".
      В мировой литературе было немало случаев, когда писатель, описывая события одной эпохи, имел в виду другую, чаще всего ему современную... Относя события своего романа к дореволюционным временам, Солженицын пытается провести параллели с нашими днями. Однако внимательный читатель, хоть сколько-нибудь знакомый с историей Европы, быстро разберется, где зарыта собака. Если "Август Четырнадцатого" намеренно направлен против Советского Союза (а так утверждает, ссылаясь на роман, Анатоль Шуб), то именно про самого автора можно сказать, что он принадлежит к той "безродной интеллигенции", которая -не знает свою страну и ее историю и которая не любит свой народ.
      Разбираемый нами случай - не единственный в своем роде, несколько лет назад -один советский писатель, также не любивший свою страну и -народ, отправился искать счастья в чужой стране. Он сменил имя, провозгласил себя "гражданином мира" и... растворился в лондонском тумане.
      Какова же мораль сей басни? - спрашивал часто дедушка Крылов. Может быть, в том, что -человек эгоцентричный, с детства вскормленный, "как говорит у нас в Финляндии, уксусом, желчный и асоциальный, который в припадке самолюбования не видит дальше собственного пупа, такой человек или запутывается в своих умозрительных построениях и созданных собственном воображением исторических фактах, или бесследно исчезает в чужеземном тумане...
      Весна и обувь
      Зима прошла, оставив после себя грязные следы, а вместе с ней прошло и время коньков, шуб и шерстяных рейтуз. У газет появилась тема для первых, полос: весна пришла! Весна, а с ней и радостные перелеты. Моль с купальников перебралась на шерстяное белье,, ласточки из дальних теплых краев - в Финляндию, а астрологи от знака Овна к знаку Тельца!
      Долгожданное солнышко, по которому все истосковались, засияло в полную силу, осветив лоснящиеся сзади брюки, немытые окна, тропы, проторенные через газоны парков, ухабы на дорогах, улыбки, исчезнувшие с человеческих лиц, и некоторые другие "секреты". Крестьяне начали разбрасывать на полях навоз, а поэты наносить приметы весны на бумагу.
      К весенней теме обратилась и абстрактная лирика: к жучку, роющему проход в протухшей селедке, влюбленному кузнечику, шепчущему на ухо мушке, одичавшему теленку, взгромоздившемуся на макушку березы, и человеку, возводящему высотные здания на обложке учебника психологии. Такая тематика отдает полоумием. Пожалуй. Во всяком случае в ней отражается прелестная мелодрама современности, в которой пристыженный разум загнан в угол, а безрассудство водворено в будку суфлера.
      Все, что тупо и бестолково, - все абстрактно. На небе появилось странное световое явление. Человек с абстрактными взглядами решил, что это реклама мыла, а некий великовозрастный философ считал, что это солнце. Философа упрятали в больницу для сумасшедших. На верхушке сосны трепыхалось какое-то удивительное крылатое животное. Обыватель-абстракционист окрестил его мыслью человека, а известный орнитолог клялся всеми фибрами своей души, именем старой жабы, что это существо - самая обыкновенная ворона. Орнитолога тоже заточили в лечебницу.
      В парке сидел сердитый юноша и созерцал природу. Он имел все основания быть сердитым, так как купил себе слишком тесные ботинки. Попробуйте-ка вообразить, какой должна представляться жизнь, если нога 45-го размера втиснута в ботинок 42-го. Это нечто, граничащее с небольшим адом, заставляющим человека возненавидеть общество.
      Сердитый молодой человек был последователем модных течений эпохи. Нога должна выглядеть маленькой. Такая мода была придумана в Китае еще тысячи лет назад. Но, поскольку расстояние от Китая до Финляндии велико, мода дошла до Хельсинки только нынешней весной. Она предназначалась для женщин. Однако фабриканты обуви сумели приспособить ее и для мужчин. Превосходный бизнес. Маленький узкий ботинок, острым концом которого можно гарпунировать комара или пробить дыру в щиколотке своего врага, напоминает об ограниченности эпохи, а следовательно, он преследует возвышенную моральную цель: почувствовать свою ограниченность.
      Человеку мудрено постичь свою духовную ограниченность, но тем острее воспринимают ее мозоли на ногах, которым лучшие энциклопедии мира дают такое торжественное определение:
      "Мозоль (по-латыни каллоситас, по-гречески тилосис) ограниченное плотное разрастание верхнего слоя кожи, развивается при длительном давлении или трении чаще всего на пальцах ног, особенно у женщин, превращая порою жизнь в невыносимые страдания. Единственно верное средство лечения перемена моды на обувь или сокращение количества пальцев на ногах до четырех или трех. В последнее время мозоли стали частым явлением и у мужчин, особенно наглядно это проявляется на торжественных и дипломатических приемах, обстановка натянутости которых скорее всего вызвана тесной обувью, чем политическими разногласиями".
      Сердитый юноша явно страдал. Отвратительная, невыносимая весна, птичий свист на деревьях напоминает рев пожарных сирен. Солнце обжигает словно головешка, жужжание мух заглушает рокот автомобильных моторов, а газоны парка подобны колючему ложу индийских факиров. Все выглядело до раздражения тоскливым и тягостным. Почему? Так ведь мы уже говорили почему - из-за чересчур тесных ботинок.
      И вот тогда в голове сердитого молодого человека уже забрезжили анархистские планы. Мимо по песчаной дорожке пробежала босоногая детвора. Сердитый юноша метнул на нее убийственный взгляд. Но постепенно гнев его остыл и мысль испытала превращение. Он снял ботинки, носки и на мгновение закрыл глаза. Инквизиция прекратилась. Он встал и подошел к газону, возле которого стояла обычная запретная дощечка с лирическим текстом, обращенным к финнам:
      " Газон не попирай.
      Труды природы уважай".
      Двустишие показалось ему плохим, сочинить такое способны только городские садовники, престарелые составители виршей, да одуревшие от весны школьницы. Сердитый молодой человек засеменил по травке. Ах, до чего же чудесно!
      Сердитый юноша заметил, что две минуты назад в Финляндию пришла весна. Теперь он был веселым молодым человеком, готовым позволить жить даже старикам.
      Но земные восторги человека не долги, а небесные под замком. У газона вырос полицейский, который предъявил юноше обвинение в бесчинстве, топтании газона и языческой пляске.
      - Наслаждаюсь весной, - возразил сердитый молодой человек.
      - Лжете! - сказал блюститель порядка. - Вы бесчинствуете. Будто читать не умеете.
      - Слабенький стишок, рифма сейчас не в почете.
      - Обувайтесь и следуйте за мной!
      - Куда?
      - В участок на допрос.
      - Отлично! - сказал сердитый юноша,
      - А что именно?
      - Да то, что меня допросят. Хочу поделиться всем, что только знаю о весне.
      "- Надеть ботинки!
      Сердитый молодой человек сел на скамью и стал покорно выполнять приказ. Но природа взбунтовалась - слишком малы. Еле перевел дух сердитый юноша. - Я так и знал, что вы их стащили,
      - Простите, я купил их два часа назад.
      - Ладно, одевайтесь.
      - Не лезут.
      - А без носков?
      - И без носков не лезут. Ноги распухли.
      - Или обувь села?
      - А босиком нельзя дойти? Как-никак весна сейчас,
      - Прекратите зубоскальство. Пошли.
      И сердитый молодой человек под конвоем отправился в участок. Он шел, весело мурлыкая, бодрое настроение передавалось с ног на голову. Его ботинки нес полицейский, а сам он весело топал, помахивая- носками встречным прохожим.
      - Топтал газон в парке? - спросил комиссар, снимающий допрос.
      - Топтал,, господин комиссар, - отвечает юноша. - Упоительное ощущение. Словно кончиками пальцев гладишь щеку молодой девушки.
      - Ближе к делу! Не пытайтесь обмануть правосудие. Итак, вы признаете, что намеренно топтали газон в парке? Вы сделали это умышленно или не умышленно? Отвечайте!
      - Намеренно! Намеренно! Эх, господин комиссар! Вот бы вам тоже попробовать. Сняли бы вы свои тесные сапожищи, расправились со своими предрассудками, и айда на травку, отдающую свежестью, послушали бы пение птиц и вообразили бы себя ребенком...
      - К делу! Ваше душевное состояние проверялось когда-нибудь? Вы не подвергались ранее наказанию? .
      - Никогда! Да, а затем прошлись бы по газону, открыли бы пошире рот и ноздри и дали бы весне проникнуть в свои затхлые легкие... Ах!
      - Довольно! Хватит! Не пытайтесь изобразить ненормального. Ваша профессия?
      - Я поэт, поэт-модернист.
      Комиссар посмотрел на полицейского и шепнул ему:
      - Безнадежное дело. Отпустите его. А обувь попридержите для расследования.
      Не посягай на репу ближнего своего...
      Она была уже старушкой: ей было скорее под семьдесят, чем за шестьдесят. Она обожала строгость, боялась перевода на пенсию и ненавидела упрямую детвору. Тропа ее жизни была куда прямее пробора на ее убеленной сединой голове: на ней не было следов каких-либо извилин подъемов или спусков. Она была также и требовательна, внушала к себе уважение и страх. Более того: учащиеся должны были величать ее нейти *. Вся жизнь этой особы напоминала существование раковины: она жила только для себя одной и, как ей самой казалось, готовясь к жизни грядущей.
      На стезе ее ристаний то и дело появлялись препятствия: жалкая изуродованная детвора, в которой селился порок. Однако она с достоинством переносила невзгоды, обламывала зубки духа, прорезавшиеся у крохотных агрессоров, и заглушала их протесты под прессом воспитательной работы.
      В поселке проживала семья, на протяжении восемнадцати лет докучавшая и продолжавшая докучать нейти. Семья батрака в полном составе: одиннадцать ребят. Вечно кто-нибудь из них да бегал в школу. Это казалось нескончаемым, а порой и бессмысленным. Одиннадцать ребят!
      Нейти ловко обращалась со счетами. Мысли ее бывали всегда поглощены ими. Когда ученики писали в тетради умные слова и в классе стояла нравственная тишина, нейти позволяла себе развлечься счетами. Это была ее лира, однообразие которой рождало набожное томление в невинной душе старой девицы. Впрочем, сегодня она снизошла к скучным будням народной школы, решив несложную задачку. В семье батрака Руоттила было одиннадцать детей, каждому из них предстояло шесть лет топать сквозь узкую школьную калитку. Получалось 66 лет, что уже приближалось к возрасту нейти. И все как один: чумазые, пугливые и своевольные.
      Нейти отложила счеты в сторону и с высоты своей учительской кафедры окинула класс изучающим взором. В нем было свыше сорока юных человеческих душ. Кашляющих и шмыгающих. И посреди всего этого одиннадцатый Руоттила, второгодник третьего класса.