Глава седьмая

Она приказала принести ей все газеты Нью-Йорка и местную периодику, затем разложила все это на кровати. Почему в "Нью-Йорк Таймс" не напечатали ее фотографию, терялась она в догадках. Ей было хорошо известно, что это очень влиятельная газета и то место, которое отвели в углу страницы для заметки о ней, очень ее обескуражило.

Газеты Нью-Джерси разозлили Донну еще сильнее: сколько ни листала она их страницы, нигде не нашла она о себе ни строчки. Ну и черт с ними, решила она про себя, сроду больше не куплю эту дрянь.

Наконец очередь дошла до нью-йоркской бульварной прессы и Донна буквально расцвела от удовольствия. Ее фотографии приветливо улыбались с первых страниц газет! Она улыбнулась в ответ изображению и в который раз перечитала строчки набранные крупным шрифтом:

"ДРУГИЕ ФОТОГРАФИИ НА РАЗВОРОТЕ, А РЕПОРТАЖ НА СТРАНИЦЕ".

Страница 3! Вот ее настоящее место, а не на последних страницах в углу, где и читать-то никто не удосужится. Она только начала снова перечитывать заметку о себе, как в дверь тихо постучали.

Это был малыш Пако.

– Спускайся вниз или ты пропустишь Маржи в шестичасовых новостях, – торжественно объявил он. – Мы поставили в библиотеке четыре телевизора, чтобы ничего не пропустить.

– Меня это нисколько не волнует, – весело ответила Донна. Поначалу это слегка подпортило ей настроение; в тот момент она уже закончила с газетчиками и с триумфом покидала полицейский участок, как наткнулась на Маржи, стоявшую перед телекамерами. Поразмыслив, Донна успокоилась и решила, что заметку в газете увидит весь мир, а Маржи как бабочка порхнет по экрану и исчезнет навсегда.

– Но ребята говорят, что это очень важно, – настаивал малыш Пако. – Нам нужно знать, о чем она говорила.

– Хорошо, хорошо, я сейчас иду, – сказала Донна только для того, чтобы успокоить сыновей, переоделась в пурпурный бархатный халат и подвязала пояс. Когда она спустилась следом за ним в библиотеку, Рокко вместе с Рико уже сидели там и не отрывали глаз от экранов.

– Она уже такая телезвезда, что мы будем смотреть на нее по цветному телевизору? – ехидно заметила Донна, усаживаясь поудобнее в кресло, которое тут же освободил для нее Рико. На всех четырех экранах был один и тот же сюжет: в джунглях рвались бомбы, а люди стреляли из автоматов и куда-то бежали.

– О чем это все? – поинтересовалась она.

– Война, – ответил Рико.

– Какая еще война? – переспросила мать.

– Азия, – сказал старший.

– Индокитай, – уточнил Рокко.

– Вьетнам, – постарался не отстать от них малыш Пако и все три ответа прозвучали почти одновременно.

– В первый раз слышу, – созналась Донна. – Никто мне о ней не рассказывал.

Сыновья в ответ промолчали, на экранах телевизоров на вертолетах стали вывозить раненых солдат.

– Когда это закончится? – нетерпеливо спросила она.

– Что закончится? – выдохнул Рико.

– Вся эта дребедень про войну, – раздраженно бросила мать. – Я спустилась только для того, чтобы услышать, что будет говорить эта тупая дура, – ей ужасно хотелось вернуться в спальню и перечитать заметки о себе. Потом она стала решать, стоит ли показывать их Фрэнки Проволоне. Едва ли он сможет их прочитать, но там было полно фотографий, так что это было не так уж и важно.

Со всех четырех экранов ее начали умолять купить слабительное средство, детскую присыпку, туалетную бумагу и мазь от геморроя. Ни один из рекламируемых товаров ей не требовался, и ее мысли снова вернулись к Фрэнки Проволоне.

– Вот, начинается! – вернул Донну к реальности голос Рико. – Выключите звук у остальных приемников!

Мужчина с микрофоном стоял перед зданием, в котором она узнала полицейский участок. Сквозь завывания ветра почти невозможно было разобрать его слова. Наконец распахнулась дверь, и Донна заметила как сверкнуло платье Маржи. А вот и она уже стоит с букетом микрофонов перед носом.

– Как вас зовут? – выкрикнул один из репортеров.

– Маржи, – подмигнула она.

– А дальше?

– Зовите меня просто душечка Маржи, – игриво подмигивая, встряхнула она копной светлых волос.

– Довольно остроумно, – заметил Рико. – Они уже втрескались в нее по уши и проглотят все, что она им скажет.

– Что здесь остроумного? – буркнула мать. – Она ведет себя как дешевая шлюха.

Маржи продолжала гримасничать перед телекамерой, потом стала задирать свою юбку и выставлять напоказ свои ноги.

Донна презрительно фыркнула, на мадам на экране прекратила позировать и на нее снова посыпались вопросы.

– За что вас арестовали? – обратилась к ней молодая, симпатичная тележурналистка.

– Всем вам это известно не хуже меня, – с улыбкой ответила Маржи под одобрительный хохот репортеров.

– Какой работой вы занимаетесь? – не моргнув, глазом снова спросила журналистка.

Маржи задумалась и лицо ее впервые приняло серьезное выражение.

– Хорошо! – послышалась похвала Рокко. – Она так осторожна.

– Она поразительно глупа, – хмыкнула Донна Белла. – Эти ответы должны у нее вертеться на кончике языка.

– Обычно ей приходится для этого советоваться с кем-нибудь из своих потаскушек, – глупо ухмыльнулся Рико.

Донна недовольно посмотрела в его сторону.

– Заткни свой поганый рот, здесь все-таки присутствует твой младший брат, – закипела она, кивая в сторону малыша Пако.

– Но я уже не маленький, – стал настаивать тот.

– Замолчите вы наконец! – рявкнула на них мать. – Эта шлюха собирается что-то сказать.

Лицо Маржи теперь занимало весь экран. Оно выглядело серьезным и даже, можно сказать, задумчивым.

– Я работаю консультантом по персоналу, – сказала она, тщательно подбирая каждое слово. – Моей специализацией является помощь в ликвидации недостатка общения между людьми и поиске подходящих пар к общей радости всех клиентов. Таким образом, благодаря моим усилиям, многие люди нашли свою социальную нишу в обществе.

– Вам нравится ваша работа? – спросил другой репортер.

– О, да! – радостно воскликнула Маржи. – Можно сказать, я принимаю ее очень близко к сердцу.

– Она говорит как эти яйцеголовые социологи! – торжествовал Рико. На Донну ее слова тоже произвели глубокое впечатление.

– Нельзя ли уточнить цели этой работы? – снова обратилась к ней тележурналистка.

– Сводить людей вместе, чтобы они могли наслаждаться друг другом, – последовал ответ Маржи. – В мире столько конфликтов и непримиримых разногласий, а моя цель создание гармонии в отношениях между людьми. Если позволите, я могу сделать краткое заявление.

– Пожалуйста, – согласилась девушка.

Маржи сосредоточилась и сделала глубокий вдох.

– Я заявляю, – она выждала паузу и убедилась, что все присутствующие приготовились выслушать ее слова. – Соединение, а не конфронтация! Можете считать это моим лозунгом и цитировать, – Маржи еще раз улыбнулась в камеру и под аплодисменты собравшихся зевак удалилась прочь.

Все три сына Донны тоже зааплодировали.

– Смотри, она снова появляется! – вне себя от счастья закричал малыш Пако, когда на другом экране снова появилась выходящая из полицейского участка Маржи. Ребята быстро выключили звук у трех других телевизоров и увидели точную копию первого репортажа, а затем эта же ситуация по очереди повторилась на двух других экранах. Они весело смеялись и аплодировали каждому ее слову.

Наконец все закончилось, и они выключили все четыре телевизора.

– Боже праведный, это было потрясающе, – заметил Рокко. – Хорошо, что репортажи не передавали одновременно по всем каналам.

– А вам понравилось? – неуверенно обратился к матери малыш Пако.

– Во всяком случае лучше, чем этот кошмар в джунглях, который показывали до нее.

– Может быть в одиннадцать часов они повторят этот репортаж, – мечтательно произнес малыш Пако.

– Ты что, собираешься смотреть эту дрянь, не отрываясь? – возмутилась мать. Ей уже не так сильно хотелось вернуться к своим заметкам чем до того, как она увидела Маржи на экране. В этом было что-то удивительное: голос, цвет и все такое, и ей стало не по себе из-за того, что она была рядом, но не стала героиней телевизионного репортажа. Газетные сообщения казались теперь сухими и бесцветными.

Донна встала и собралась вернуться в свою комнату.

– Найди для Маржи другое помещение, – бросила она Рокко. – Да скажи ей, пусть купит черный парик и одевает его каждый раз, когда собирается выйти на улицу. Не стоит, чтобы ее там узнавали.

– А как насчет темных очков? – уточнил Рокко. Это может неплохо помочь.

– Да, – согласилась мать, – и очень большие как те, что носила женщина, которая была женой убитого президента, а теперь вышла замуж за богатого иностранца.

– Джекки Кеннеди, – подсказал Рокко.

– Кто? – удивилась Донна.

– Не бери в голову, – успокоил ее сын. – Я все передам.

Донна кивнула и вышла из библиотеки. Ей было интересно, видел ли Фрэнки Проволоне Маржи по телевидению. К тому же в ней начало просыпаться предательское чувство ревности. Когда она поднималась по лестнице, то вспомнила, что сегодня был четверг и у Фрэнки – выходной. Донна тихо выругалась и пожалела, что ей не с кем разделить свой триумф. Она скинула халат, скользнула под одеяло и начала строить планы.

На следующее утро Донна проснулась раньше всех в доме. Поиски в библиотеке снова оказались безрезультатными. Мадонна миа! Почему каждый раз, когда мне нужна телефонная книга, ее никогда нет под рукой. Она выругалась про себя, но этого ей показалось мало. Донна все повторила вслух и почувствовала некоторое облегчение. Потом выругалась еще громче, и на ее голос сбежалось с десяток солдат с оружием в руках.

– В чем дело? – поинтересовался старший из них.

– Я опять не могу найти телефонный справочник! – выкрикнула она и стукнула кулаком об стол. – Каждый раз, когда мне предстоит серьезное дело, его никогда нет на месте!

Солдат сразу же отправил троих посыльных, которым приказал под страхом смерти не возвращаться без справочника, а потом достал сигарету, чтобы успокоить разыгравшиеся нервы. Но при первой же попытке прикурить сигарета, выбитая изо рта точным ударом Донны, оказалась на полу.

Первый посыльный, появившийся с телефонной книгой, был встречен градом ругательств и приказанием отнести ее наверх, к ней в комнату.

– В конце концов, – проинструктировала она солдата, – отошли их все ко мне. Тогда я точно буду знать, что при необходимости, хоть одна из них окажется у меня под рукой, не смотря на все козни, которые творятся за моей спиной, – тут Донна наградила его таким взглядом, что тот почувствовал холодный озноб.

Еще не успела она пробежать глазами по ее желтым страницам, как ей принесли вторую, которая тут же была отправлена в сейф. Теперь то до нее никто не доберется, со злорадством подумала Донна и вернулась к своему занятию: ей нужно было найти агента по рекламе с красивой итальянской фамилией. Наконец ее палец остановился на записи:

"Лингвини, Луиджи 1560 Б-вей Джей Ю 2 2222"

"От неизвестности к славе,

О клиентах Лингвини знают повсюду".

Она сняла трубку и набрала номер. После нескольких гудков в ней раздался писклявый голос.

– "Ассоциация Лингвини", чем мы могли бы вам помочь?

– Я хочу поговорить с мистером Лингвини, – сказала Донна.

– Мистер Лингвини уехал на очень важную конференцию, это где-то на побережье, – ответил тот же голос – Может быть вы хотите поговорить с кем-нибудь из сотрудников?

– Нет, – буркнула обескураженная Донна. Когда он вернется, передайте ему, что у меня для него есть работа.

– По правде говоря, он будет с минуты на минуту. Могу я соединить вас с его секретарем, чтобы вы могли условиться о встрече?

– Никаких секретарей, коллег и договоренностей, – отрезала Донна, – просто скажите, когда ему можно позвонить.

– Вам повезло! – восторженно затараторил голос. – Мистер Лингвини как раз появился в конторе!

Она облегченно вздохнула.

– Будете говорить из своего кабинета, мистер Лингвини? – послышался в трубке приглушенный голос.

– Да, – прогудел в ответ мужской голос. – Переключите разговор на мой аппарат, пожалуйста.

Несколько секунд Луиджи Лингвини загораживал ладонью микрофон в трубке и затем щелкнул зубами. Какого черта, взрослый мужчина, должен играть в детские игры, в который раз подумал мистер Лингвини, прижал к уху трубку единственного в этой пыльной конторе телефона и отозвался:

– Луиджи Лингвини слушает.

– Как прошла ваша поездка, Лингвини?

– Очень продуктивно, – ответил гулкий мужской голос. Я могу узнать, кто меня спрашивает?

– Меня зовут Донна Белла, – ответила она. – Я хочу, чтобы после обеда вы заехали ко мне домой. Мне нужно с вами кое-что обсудить.

– Я хотел бы знать, о чем идет речь? – фамильярно спросил он.

– Это не ваше дело, по крайней мере пока. Нужно просто приехать к двум часам туда, куда я скажу.

– Но я обычно так с клиентами не работаю, – запротестовал Луиджи. – Существуют некоторые правила...

– Хватит крутить, Луиджи, – бесцеремонно оборвала его Донна. – Приедешь по указанному адресу к двум часам. Есть возможность заработать.

– Согласен, – торопливо согласился он. – Но может быть сначала...

– Нет! – рявкнула она, сообщила свой адрес и повесила трубку. Похоже, что она имеет дело с законченным идиотом, но придется подождать его визита, чтобы полностью удостовериться в этом. Хотя, для ее плана это особого значения не имеет. Будет достаточно, если он в точности выполнит все, что она ему прикажет.

Донна была твердо убеждена, что ее идея была великолепной. Агент по рекламе сможет обеспечить ей широкую известность по всей стране. До сих пор ни один капо не отваживался на такую затею, да никто и не ожидал от них ничего подобного. Если эта тупая корова Маржи может выдавать себя за советника по персоналу, или как там она себя называла, то для Донны не составит большого труда сыграть роль простой домохозяйки. К тому же это сможет развлечь ее на некоторое время.

А тем временем Луиджи Лингвини в своей темной, пыльной конторе мучился над дилеммой. С одной стороны эта дама явно привыкла командовать и не терпит возражений, а это подразумевает власть и деньги. Луиджи любил пустить пыль в лаза и ему захотелось на этот день нанять лимузин с водителем, но в его стесненных обстоятельствах это был значительный риск, но в то же время он понимал, что его может спасти только респектабельный вид, даже если за ним ничего больше нет. Эта работа не слишком его заинтересовала, но ничего другого ему пока не светило. Он тихо выругался и решил ехать. Возможно это просто богатая недалекая дама, решившая попробовать свои силы в шоу-бизнесе. Тогда это будет для него просто подарком. Приличный денежный мешок, и ни малейшего представления о том, как вести дела. Это же настоящая золотая жила! Пока она не иссякнет, разумеется.

Лингвини поискал глазами телефонный справочник. Эта чертова штуковина имеет обыкновение пропадать именно в тот момент, когда она необходима. После недолгих поисков справочник отыскался под кипой газет, валявшихся на стуле для посетителей. Он нашел телефон гаража и набрал номер.

– Мне нужен новый "Кадиллак" с водителем в униформе. Нет, я обращаюсь к вам впервые...

Ровно в два часа охранник доложил Донне, что ее хочет видеть какой-то мужчина.

– Да, да, я это знаю, – сказала она. – Проводи его в библиотеку и проследи, чтобы нам никто не мешал.

Донна спустилась вниз и заняла свое место за письменным столом. Кресло, правда, пришлось перетягивать, но теперь она могла с внушительным видом восседать на своем троне и обходиться без стопки разъезжающихся во все стороны книжек.

Лингвини оказался почти таким, каким она его себе представляла, по крайней мере, у него хватило ума прилично одеться, подумала Донна, окинув взглядом его белый шерстяной костюм с черной шелковой рубашкой и белым галстуком.

– Я полагаю, вы итальянец? – без приветствия сразу спросила его она.

– Ну что вы, конечно, – с фальшивой улыбкой развел руками ее гость.

– Сицилиец? – неожиданно резко спросила она, наклонившись вперед.

– На четверть, – гордо ответил он, подняв вверх два пальца, – по отцовской линии.

Ей больше хотелось, чтобы кровное родство было по линии матери, но она не стала заострять на этом внимание.

– Ну, тогда тебе не нужно объяснять, что такое мафия?

– Ма... что? – начал заикаться Лингвини. Его лоб обильно покрылся бисеринками пота.

– Не стоит притворяться, Луиджи. У меня нет времени на глупые игры.

– Да, это название мне знакомо, – признался он. Внутренности у него дрожали как неисправное реле коммутатора.

– Хорошо, оживилась Донна, – тогда мы сможем перейти к делу.

– Фактически, – с готовностью продолжил свою мысль Лингвини, – я даже был ее членом.

Мадонна миа! Что за идиот! Мгновенно пронеслось в голове у Донны. Что это за член такой, что может открыто говорить об этом совершенно незнакомому человеку! Должно быть он просто лунатик.

– Давно это было, – участливо поинтересовалась Донна.

– Да, – признался он, – еще в детстве. Тогда я жил в Восточном Гарлеме.

– И что же произошло?

– Я просто не создан для этого, – признался Луиджи.

– Почему же? – Донну стало разбирать любопытство.

– Ну, как бы это сказать точнее... Меня пугало все, что связано с оружием, было видно, что эта исповедь стоила ему некоторых усилий.

Донна была обескуражена. И как только взрослый мужчина мог в этом признаться? Должно быть местные солдаты просто вышибли из него последние мозги, решила она про себя.

– Но к чему все эти разговоры о мафии, – забеспокоился Лингвини. – Давайте лучше обсудим перспективы вашей певческой карьеры.

– Какой там еще карьеры? – недоумевала она. Этот тип явно страдает синдромом Дауна.

– Мне показалось, что именно это и явилось причиной нашей встречи, – объяснил Лингвини.

– Нет, мой друг, – покачала головой Донна. – Мне нужно поговорить с тобой о более серьезном деле, – тут она протянула ему несколько номеров вчерашних газет. – Прочитайте это, – не без гордости сказала Донна.

Лингвини перевел взгляд с фотографии в газете на хозяйку дома. Он быстро пробежал глазами заметку, его страхи множились с каждой секундой. Когда он закончил последнюю строчку и протянул ей газету, руки его откровенно дрожали.

– Что вам от меня нужно? – спросил он, обливаясь холодным потом.

– Как ты уже заметил, – улыбнулась Донна Белла, – я являюсь простой домохозяйкой из Нью-Джерси. Мне нечего бояться и, тем более, скрывать. Я только хочу, чтобы все могли увидеть меня такой, какая я есть на самом деле, – она перевела дух и продолжила. – Мне хочется попасть в журналы и, может быть, на телевидение.

– А что от меня... – попытался ее перебить Лингвини.

– От тебя требуются связи и работа для достижения этой цели. Оплата будет щедрой.

– Но это потребует значительных расходов, – предупредил Луиджи.

– Это для начала, – томно сказала Донна, извлекла из-за пазухи сложенный листок бумаги и протянула ему.

Это был чек на одну тысячу долларов.

– На первое время хватит, а потом мы произведем подсчет, хорошо?

– Подсчет? – кисло отозвался Лингвини.

– Именно, – твердо заявила она. – Веди тщательную запись своих расходов и затрат рабочего времени. Тебе будут возмещены все издержки, оплачено время работы плюс некая фиксированная сумма, которая будет прямо зависеть от результата.

– Нельзя ли уточнить эту сумму? – неуверенно выдавил он.

– Еще не знаю, – сказала Донна. Я еще не определилась. Моя щедрость будет зависеть только от результата твоих усилий.

– Когда мне следует приступить к работе?

– Ты должен был начать уже в тот момент, когда я позвонила тебе, козел. А теперь не будем терять время. Никто из нас не может себе этого позволить!

– Насколько я понял, контракт мы подписывать не будем, – промямлил Луиджи.

– Контракт! – вспылила Донна. – Я же хочу нанять тебя, а не убить, идиот!

Этот человек все-таки слишком сильно смахивает на идиота, в который раз огорчилась она.

– Никаких письменных обязательств. Хорошо, пусть будет по-вашему, – вздохнул он.

– Здесь я распоряжаюсь, мистер Лингвини, и все будет по-моему.

В ответ он попытался скрыть свою досаду и изобразить на лице некое подобие улыбки.

– Можете называть меня Луиджи.

– Мне будет удобнее говорить мистер Лингвини, – твердо сказала она. Близкие отношения с этим ненормальным ничего хорошего по ее мнению сулить не могли.

Луиджи отчаянно пытался польстить на прощанье своей клиентке, но предстоящая расплата за лимузин действовала ему на нервы. К тому же он не мог представить, когда еще на его долю перепадет очередная порция зеленых.

– Я обязательно приложу все свои силы для работы над этим проектом. Процесс создания в ходе этой кампании неординарного имиджа на основе такой высоко мотивированной личности как ваша... Позволю себе заметить...

– Оставь этот треп для тех, кому он нравится, – прервала его речь Донна. – Позвонишь мне, как только появятся первые результаты, – она жестом приказала ему очистить помещение.

– Между прочим, – раздался ему вслед ехидный голос Донны, – тебе будет приятно узнать, что я считаю эту дорогую одежду и расходы на аренду лимузина, как необходимые затраты на создание твоего имиджа. Так что можешь покрыть их из тех денег, что я тебе дала.

– Как об этом... – изумился Лингвини.

– У "Кадиллака" номер прокатной конторы, – прервала она его, – а на пиджаке все еще болтается бирка с ценой.

Глава восьмая

Два дня спустя пришла очередь удивляться самой Донне. Лингвини позвонил уже через два дня и объявил, что организует для нее интервью и фоторепортаж с журналом "Лайф-Тайм". Крупнейший еженедельник во всем мире! Донну охватило нервное возбуждение. К ней пришлют фотографа и журналиста для эксклюзивного интервью. Она едва могла поверить, что о ней напишут в таком крупном журнале.

Нужно было торопиться. У нее не было времени разлеживаться в постели или щипать себя за ухо, чтобы убедиться, что она не спит. Нужно было провести ревизию своего гардероба, отдать распоряжения и проследить за уборкой дома. Ее радовала ранняя весна в этом году и пышное цветение роз в саду. Донне еще предстояло решить, кто может попадаться на глаза во время визита журналистов, а кому следует держаться подальше от этих глаз. Для этого ей пришлось составить список всех живущих в доме и не один час провести за вычеркиванием и вписыванием имен его обитателей. Наконец список сузился до четырех человек: самой Донны и трех ее сыновей. И тут она впервые пожалела о том, что никто из этой троицы так и не удосужился сделать ее бабушкой. Парочка все время путающихся под ногами карапузов могла бы добавить несколько выразительных штрихов к ее имиджу.

Ей нужно было хорошо продумать историю о своем аресте, как одну из тех ловушек, в которую может угодить неопытная женщина, отправившись одна на прогулку в этом большом городе.

Она должна выглядеть, как смелая и сильная женщина, взвалившая на себя после смерти мужа все хлопоты по воспитанию троих сыновей.

Охрану у центральных ворот можно было бы одеть как гвардейцев в лондонском Тауэре, в красную униформу с высокой лохматой шапкой. Все остальные солдаты вообще не должны попадаться на глаза. За исключением нескольких слуг всех остальных можно будет запереть в их комнатах.

Фрэнки Проволоне на несколько дней следует отправить к его двоюродному брату в Куинс. Донна делала это с большим сожалением, но ничего другого придумать было нельзя.

В этой ситуации ее очень волновал Луиджи Лингвини. У него хватило ума устроить эту встречу, но хватит ли здравого смысла для участия в ней.

Тут появлялась новая проблема: сможет она провести встречу своими силами или нет? Донна терпеть не могла волнения и нерешительности, так что все эти размышления слишком действовали ей на нервы. Лингвини мог бы время от времени направить ее или что-нибудь подсказать, но если он будет мешать или окажется не к месту, то его можно будет легко выставить вон. Так в списке приглашенных появилась пятая фамилия.

Потом она сняла трубку телефона и набрала номер.

– Это Донна Белла, – сразу представилась она, чтобы упредить все его дешевые трюки с имитацией голосов и приказала ему явиться на интервью в серой фланелевой тройке, специально купленной для этого события.

– Но сейчас для этого слишком жарко, – запротестовал он. – Я буду сильно потеть.

– За это тебе и платят, – заметила она и бросила трубку.

Вечером накануне интервью она собрала сыновей в библиотеке.

– Завтра сюда приедут репортер и фотограф из журнала "Тайм-Лайф".

Рико в панике вскочил с места.

– Пошли они к чертовой матери! – закричал он. – Да мы никогда не пустим их дальше ворот!

– У этих паразитов хватает наглости вломиться к нам в дом. Что они о себе думают? – заворчал Рокко, а малыш Пако просто задрожал.

– В данном случае важно знать, кто именно сообщил об этом? – поинтересовался Рико.

– Мой пресс-агент, – заявила Донна.

– Кто? – в один голос завопили старшие сыновья.

– Мой агент по рекламе. Это он устроил этот визит.

– Она растеряла все свои шарики, – упавшим голосом сказал Рико и посмотрел на среднего брата.

В глазах Донны Беллы засверкали молнии.

– Если не считать надежд на ваше будущее, идиоты, я еще никогда ничего не теряла! – прикрикнула она на детей.

Лицо Рико стало мертвенно-бледным.

– Как тебе удалось так задурить нам головы, что мы позволили тебе встать во главе семьи? Рано или поздно приходится ждать чего-нибудь из ряда вон выходящего. И вот, наконец, мы дождались! – он расхаживать по комнате, отчаянно жестикулируя руками. В конце концов Рико остановился перед матерью. Где ты могла нахвататься этих идиотских идей?

Глаза Донны Беллы стали походить на огнедышащие жерла вулканов.

– Ты что себе позволяешь? Это тебе даром не пройдет! – ополчилась она на старшего сына. – Если я и ненормальная, то только потому, что мирюсь с вашим идиотизмом и тем дерьмом, которым набиты ваши мозги. Да вы не видите дальше своего носа. Мне все приходится делать самой. И что я получаю в награду? Только одни оскорбления.

Рико хотел было возразить и даже открыл рот, но этот маневр не прошел незамеченным.

– Заткнись и слушай, что я тебе говорю!

В комнате сразу стало тихо, и только монотонные всхлипывания малыша Пако нарушали это безмолвие.

Выждав паузу, Донна Белла вышла из-за стола и встала напротив сыновей.

– Может быть кто-нибудь из вас догадывается, в какое время мы живем, какой сейчас год на календаре? – тихо спросила она. – Ну, поскорее. Я жду ответа.

Все благоразумно решили промолчать.

– Ну, давай, Пако, – уговаривала она младшего, – держу пари, что ты знаешь.

Между всхлипываниями он что-то невнятно пробормотал.

– Великолепно! – зааплодировала Донна. – Я была уверена, что тебе известно! – она строго посмотрела на старших сыновей. – Не кажется ли вам, что уже пора начать жить в это время, а не в девятнадцатом веке, как это делал ваш папаша? Вы что, всю свою жизнь хотите дрожать за свои шкуры? Носиться повсюду словно бешеные псы, пока вас не загрызут другие собаки? И вы имеете глупость называть это жизнью? – каждое слово звучало как вызов.

Рико и Рокко обменялись недоуменными взглядами. Малыш Пако распустил нюни и снова был готов начать истерику. Ему очень захотелось оказаться в своей комнате, забраться с головой под одеяло и отгородиться от всего происходящего в доме и прекратить эти безуспешные попытки понять свою мать.

Тем временем Рико вновь возобновил военные действия.

– Кто это из нас носится как бешенные псы, и что плохого в той жизни, что мы ведем?

– Что плохого? – раздраженно повторила она. – Вам нравится, когда полицейские постоянно дышат нам в затылок и следят за каждым нашим шагом?

– В нашем паршивом бизнесе без этого обойтись нельзя, – примирительно сказал он и вытянул ноги в кресле.

– Чтобы я от тебя этих слов больше не слышала! – в ярости закричала на него Донна, распаляясь еще сильнее. – Пока я не найду для нас легального занятия, это остается нашим единственным бизнесом, и не следует отзываться о нем с пренебрежением, понятно? – она была оскорблена до глубины души. Такое же чувство испытала Маржи, когда Донна назвала ее заведение борделем. Может быть их бизнес и был далек от респектабельности, но не следовало им лишний раз напоминать ей об этом и особенно в эту минуту. Она хотела сосредоточиться на планах, которые могли изменить ситуацию к лучшему и создать им безупречную репутацию. Только это могло привести их к спасению. Ей было все равно, понимали ее сыновья или нет. От них требовалось только повиновение и подчинение хорошо продуманным планам.

– Послушайте, – сказала Донна, тщательно выговаривая слова как учительница в школе для умственно отсталых, – вы будете в точности выполнять мои указания и говорить только то, что я вам скажу. Здесь я устанавливаю правила и не советую их нарушать!

Она окинула сыновей строгим взглядом и те уже в который раз за последние несколько минут снова почувствовали себя неуютно.

– Всякий, кто не будет беспрекословно выполнять мои требования, не увидит своей фотографии в журнале "Лайф – Тайм".

Рокко так вытянулся в своем кресле, что почти сполз на ковер. Рико закрыл лицо руками, а малыш Пако попытался проглотить застрявший в горле комок. Ему очень хотелось увидеть свое фото в журнале.

Сыновья беспомощно переглянулись.

– А теперь, – сказала Донна, – я скажу вам, во что следует завтра одеться, – тут она протянула им три листа бумаги. Рико недовольно хмыкнул и тут же заработал пощечину. Донне не раз приходилось видеть, как это проделывал ее покойный супруг и довела эту технику почти до совершенства. Старший сын попытался унять кровь из царапины, оставленной бриллиантовым перстнем матери, и безуспешно пытался вытереть ее носовым платком. Пако посмотрел на брата и стал отодвигаться в сторону.