- Гуен кормили? - спросила она, вонзая зубы в истекающий соком и чуть обугленный по уголкам кусок.
      - А как же - ее добыча. Между прочим, тебе досталась печенка. Телячья. Единорожья. А у тебя неприятности. Да?
      Мона Сэниа подняла на девушку тяжелый взгляд - не в первый раз у нее зарождался вопрос: откуда у этой непрошеной земной гостьи такая легкость в обращении с ней, высокородной принцессой и командором боевой дружины? Не может быть, чтобы в жилах этого подростка не текла хоть капля королевской крови. И потом, где это она так быстро и в таком совершенстве овладела языком Джаспера? Вероятно, на Земле существуют такие же магические шлемы, как и у ее верного Гаррэля, ее пажа из рода королевский лекарей.
      Но это все потом. Сейчас все мысли, все силы направлены на одно: Юхани. Юхани. Юхани.
      - Я ничего не сумела сделать, - проговорила она, с трудом разжимая сухие губы. - Надо как-то переменить образ. Меня или боятся, или раболепствуют до полного идиотизма. Принимают меня за какое-то сибилло.
      - Как, как?
      - Сибилло. Делло-уэлло сибилло.
      - Ну, делло-уэлло - это что-то вроде трали-вали. А вот сибилло... Девушка внезапно вскочила, так что ее импровизированный шашлык угодил прямо в костер, и захлопала в ладоши - Это просто чудо! Ничегошеньки менять не надо, тебя приняли за ведьму, за шаманку, ты теперь из них можешь веревки вить! Давай, пошли туда, и прямо во дворец. Ты и я.
      - Нет, - сказала мона Сэниа, но в голосе ее уже не было прежней твердости. Тобой рисковать я не могу. Там с чужими девочками разговор короткий.
      Она не стала уточнять.
      - Подумаешь! - пожала плечами Таира. - Ты сама говорила, что можешь перенести целую лошадь - пардон, боевого коня. Так что в случае опасности хватай меня за шкирку, как котенка, благо воротник у куртки рассчитан на когти моей Белоснежки, прыгай в свое ничто - и мы в безопасности.
      - Ну, и чего мы добьемся?
      - А вот чего: тебя приняли за какое-то сверхъестественное существо, в этом мире, судя по их поведению, реально обитающее. Прекрасно. Уж если кто и знает о твоем сыне, то именно такое сатанинское производное. Вот мы и потребуем, чтобы нам устроили встречу с настоящим сибиллой.
      Мона Сэниа с изумлением смотрела на девушку. В этой изящной головке, осененной блестящим коконом темно-рыжих волос, рождались ясные и единственные решения. Почему ей самой не приходили в голову такие элементарные, трезвые мысли?
      Да потому, что ее собственная голова раскалывается от отчаянья. Ее малыш в чужих, злобных руках, и нет никаких намеков на то, каким образом она нет, они обе, что еще загадочнее, - могут заслужить его возвращение.
      - Между прочим, - проговорила Таира, безошибочно угадывая ее мысли, твои злыдни пообещали вернуть Ю-ю, если мы с тобой сообща это заработаем. Значит, нам все время надо быть вместе. Это однозначно.
      Теперь и для принцессы это стало неоспоримым фактом.
      - Запомни только одно, Тира, - проговорила она, чеканя каждое слово, запомни накрепко и никогда не нарушай: ты все время должна находиться от меня не дальше, чем на расстоянии протянутой руки. Лучше - ближе. Запомнила?
      Девушка кивнула, и ее и без того яркое, персиковое личико вдруг осветилось совершенно ослепительной улыбкой - было даже непонятно, как это ее маленький лукавый рот превратился вдруг в одну огромную ухмылку от уха до уха.
      - Не гримасничай, - одернула ее принцесса. - Мы отправляемся не на увеселительную прогулку.
      - Вот именно! А то я боялась, что мне у себя дома и рассказать-то будет не о чем - ну, мясо там жарила, как повариха в турпоходе... А Скюза возьмем?
      Что ж, пусть девочка будет спокойна.
      - Скюз и Флейж, за мной!
      Они совершили уже около десятка перелетов, каждый раз выбирая себе крышу или башенку поближе к черепичному массиву дворца - или храма, что было им, в общем-то, безразлично. Сейчас уже было видно, что Громадный приплюснутый купол с какими-то грибочками по краям окружен бесчисленным множеством пристроек пониже, лепившихся к нему наподобие ласточкиных гнезд. На площади перед дворцом гарцевали подтянутые всадники с поблескивающими короткими копьями - уже не стражники, а настоящие воины. Послышался резкий, разбойничий свист, и всадники, сразу сорвавшись в галоп, помчались к широкому тракту, разделявшему город на две половины. Там они свернули на восток и, окутываясь клубами пыли, устремились навстречу невидимому пока каравану.
      Это они по наши души, - насмешливо проговорил Флейж. - Пошли на перехват, недоумки.
      - Канареечная почта сработала, - догадалась Таира.
      - Не отвлекайтесь, - оборвала их принцесса. - Все на крышу дворца. Флейж и Скюз остаются снаружи, мы попытаемся найти окно, чтобы проникнуть внутрь.
      Искать, собственно говоря, и не потребовалось: черепичные грибки прикрывали от дождя и града потолочные окна, затянутые то ли прозрачной пленкой, то ли выскобленными роговыми пластинами. Внизу, под куполом, располагался, несомненно, центральный зал, поражающий воображение невероятным множеством беспорядочно расставленных разномастных колонн. Казалось, их сооружали вовсе не для того, чтобы поддерживать свод, некоторые даже не достигали потолка, - а ради проявления изощренности своей творческой фантазии.
      Таира и принцесса, распластавшиеся на черепице, одновременно подняли головы и переглянулись.
      - А здесь паршиво в жмурки играть, - шепнула девушка, - сразу лоб расшибешь.
      - Зато хорошо вести ближний бон, - возразила принцесса. - Спускаемся.
      - Веревку взяли?
      Мона Сэниа даже не потрудилась ответить - ну сколько можно объяснять, что для джасперянина увидеть - это значит уже проникнуть.
      - Там кто-то появился, - подал голос от соседнего окошка Скюз, никогда доселе не славившийся осторожностью. - Может, повременить?
      Внизу, петляя между колонн, поплыли дородные фигуры в алых балахонах Таира прикинула, на кого они больше похожи: на палачей или на кардиналов? Решить было трудно, потому что ни с одним из представителей этих профессий она, к счастью, на Земле не встречалась.
      - Тем лучше, - жестко парировала принцесса. - Подтвердим свое магическое естество. Вставай.
      Она протянула руку, обнимая девушку за плечи, и в следующий миг они стояли уже посреди леса колонн, в самом центре грубо скомпонованного мозаичного пола, отмеченного пурпурным разлапистым цветком. Для этого подзакатного мира, где явно превалировали серые тона, здесь было многовато красного.
      Грузные, неопределенного пола существа в алом продолжали двигаться семенящими шажками, не замечая вновь прибывших; впрочем, при таком обилии архитектурных излишеств это было естественно.
      - Пальни-ка в потолок, - посоветовала Таира, - для сгущения магической атмосферы.
      Ее голос, резко прозвучавший на фоне едва слышных шелестящих шагов, произвел впечатление ничуть не меньшее, чем выстрел. Секундное замешательство сменилось топотом, точно у этих пузанов разом отросли копыта, - женщин окружали. Пока, к счастью, не настолько близко, чтобы достать до них рукой или каким-нибудь оружием.
      - К столбу, - приказала мона Сэниа, отступая на два шага и прислоняясь к побеленной пятигранной колонне; хотя она и была уверена, что все эти обладатели багряных туник взяты под прицел, по командорский опыт не позволял ей оставлять противника за спиной.
      Правда, сейчас они не были противниками - скорее уличными зеваками. Жирные складчатые лица расплывались в улыбках; оправившись от первоначального замешательства, краснохламидные принялись подталкивать друг друга локтями, похлопывать себя по бедрам и потирать четырехпалые ладони, плоские и пухлые, как оладьи.
      - Осторожно, - предупредила мона Сэниа, - сейчас они обнаглеют, а хотелось бы не портить отношений. Ишь, ведут себя как в зверинце.
      - По-моему, они напоминают рыбаков, которым светят две золотые рыбки, возразила девушка.
      При звуках ее чуточку гортанного голоса аборигены пришли в окончательный восторг, словно смысл сказанного был им доступен. Взаимное разглядывание продолжилось. Оставалось непонятным, кто же скрывается под многоскладчатыми хламидами, мужчины или женщины; внушительных размеров руки говорили в пользу первых, по поведение было явно бабским. Безбородые лица с уже не поражавшими воображение бровями, зачесанными кверху и вместе с остальными волосами образующими на темечке пышную баранку, были какими-то бесполыми. А вот прищуренные крошечные глазки, едва угадываемые среди лоснящихся жировых складок, глядели теперь исключительно на Таиру.
      - Хок! - раздался откуда-то сбоку скорее выдох, чем возглас, и обе женщины невольно скосились на очень высокого и по сравнению с остальными сухощавого старца, неслышно появившегося позади остальных. Хотя в его коротком приказе трудно было заподозрить обширный смысл, но тем не менее один из зрителей двинулся вперед, протянул руку и, ухватив Таиру за прядку волос, дернул довольно-таки больно.
      От неожиданности девушка мотнула головой и, не раздумывая, размахнулась и отвесила нахалу звонкую оплеуху. После чего той же рукой указала ему себе под ноги.
      Понято было мгновенно: красная туша бухнулась на колени. Таира шагнула вперед, снова замахнулась и уже другой рукой указала на пол - хламидоносцы повалились поочередно, как доминошки.
      - Тира, не увлекайся, - шепнула мона Сэниа.
      Где уж тут увлечься - все и так лежали на полу. Впрочем, сухощавый старец один остался в вертикальном положении. Мгновенно сориентировавшись, девушка царственным кивком головы приветствовала его - если не как равного, то как достойного выслушать повеление.
      - Сибилло сюда, - велела она, указывая на пурпурный мозаичный цветок. Си-бил-ло. На это вот самое место. И побыстрее.
      - Почему ты думаешь, что они тебя поймут? - почти не шевеля губами, прошептала мона Сэниа.
      - А они уже поняли - по рожам видно.
      Принцесса вдруг подумала, что в жилах Таиры все-таки нет королевской крови. Мысль была не к месту, и она поспешила прогнать ее.
      Но оказалось, что девушка права. Старец выпростал из тяжелых, словно вылепленных из терракоты, складок одеяния, не позволявшего заметить его худобу, совершенно бесплотные ручки и умудрился хлопнуть ими что-то около десяти раз. Несмотря на слабый шорох, который, последовал вместо звучных хлопков, в зале тотчас же появилось пятеро стражников с парой корзиночек каждый.
      - Сибилло! Сибилло!!! - истошным голосом завопил он, словцо искомое сибилло должно было сразу же явиться из корзинки величиной с небольшой арбуз.
      Корзинки разом распахнулись, и десять канареечного вида длинноклювых птиц ринулись к потолку. Они, вероятно, хорошо знали дорогу, потому что никто из них не заметался, а все разом нырнули в невидимые до сих пор круглые дырочки и уже там, на воде, скорее всего, разлетелись по всем возможным направлениям. Стражники захлопнули корзинки и удалились, не обнаружив ни малейшего удивления по поводу крайне раболепных поз, в коих до сих пор пребывали обладатели алых одежд.
      - Так, - сказала мона Сэниа, - если эти пернатые вестники действительно разосланы за искомым сибилло, то нам здесь оставаться незачем - рано или поздно эти пойдут на сближение, и неизвестно, чем дело кончится. Поэтому...
      Она уже привычным движением положила руку на плечо Таиры и шагнула в сторону - и обе женщины оказались у самого выхода из залы, за чешуйчатым столбом, символизирующим плодоносное дерево; во всяком случае, что-то вроде яблок, грубо покрашенных в оранжевый цвет, прилепилось прямо к коре.
      Следующий шаг - к маленькому настенному фонтанчику. Еще несколько перелетов, сугубо демонстративных, по всему залу, и они вернулись на прежнее место.
      - Сибилло - сюда, - громовым голосом распорядилась мона Сэниа.
      Старец посмотрел на нее в немом изумлении. Принцесса выхватила десинтор, перевела калибратор на холостой разряд и нацелилась точно в сердцевину пурпурного цветка.
      - Не поняли? Сюда!
      Громыхнуло прилично для закрытого помещения; цветок, казалось, ожил и превратился в россыпь бенгальских огней, не опасных для жизни и здоровья.
      - Это ж музейный экспонат... ап! - Таира едва успела открыть рот, как уже увидела себя в центре командорской каюты.
      - Скюз и Флейж, мы на корабле, - проговорила принцесса, посылая голос обратно в город. - Когда кто-нибудь прибудет во дворец, дайте нам знать.
      - Минуту назад вылетели какие-то желтые стрелы, - раздался пришедший издалека голос Флейжа.
      - Я видела.
      Таира устало опустилась на жесткий сундучок, развязывая стянутые под подбородком шелковистые лапки своего мехового плаща. И что это на нее так пялились? Может, именно на этот мех?
      - Странно, все тутошнее зверье сплошь серое или черное, - проговорила она. - Может, у них красный пигмент вообще в природе отсутствует?
      - Не расслабляйся, - отозвалась принцесса. - В любой момент нас могут позвать обратно.
      Таира надула губки - что за жизнь: не увлекайся, не расслабляйся... Стала бы она слушаться на Земле!
      - А я мясо в лопух завернул, - неожиданно сказал Ких. - Еще теплое...
      - Роскошно! У пас дома, между прочим, уже девять вечера, солнце садится. Еще бы зеленого чаю...
      - У меня в каюте сосуд с вином, вероятно, предыдущая дружина забыла, вставил Дуз. - Если принцесса изволит...
      Все они одинаковы: говорит "принцесса", а сам смотрит на эту девчонку.
      - Несколько капель в горячую воду, - кивнула головой мона Сэниа. - А тебе, Тира?
      - И мне, естественно.
      Дуз и Сорк отправились к костру. Наступило томительное ожидание.
      - Принцесса, на дороге виден экипаж. Скорость... пока далеко... втрое против коня на рыси. - Это снова голос из города.
      - Направляется во дворец?
      - Он еще на дороге, видно плохо - прямо против солнца.
      - Мы идем. Тира!
      Вот тебе и чай.
      То, что Флейж назвал экипажем, со скоростью вихря влетело в город. И теперь, с близкого расстояния, уже было очевидно, что именовать его таким образом можно было очень и очень условно. Большая черная лодка, скользившая над дорогой, как ковер-самолет, была несома дюжиной тонких суставчатых ног, сочленения которых поднимались гораздо выше ее самой.
      Стоя на крыше дворца и не без трепета разглядывая приближающееся чудовище, ни джасперяне, ни их земная спутница все еще не могли решить, живое это существо или механическое средство передвижения. Для последнего цивилизация данной планеты вроде бы еще не доросла. Хотя - как знать, не исключено, что и они пользовались дарами каких-нибудь пришельцев, как и жители многих недоразвитых миров. В Звездных Анналах отмечалось, что, как правило, следы пребывания инопланетян можно найти только там, где цивилизация еще не наградила аборигенов всеми пороками, сопутствующими даже минимальному уровню прогресса.
      Гигантское паукообразное свернуло с большой дороги на улочку, ведущую ко дворцу... Нет, не на улочку - на две улицы, потому что, неся свое челнообразное тело над крышами домов, оно одной половиной суставчатых ног перебирало плиты одного переулка, а другой половиной семенило по параллельному. До ужаса топкие и хрупкие на вид опоры мелькали с такой скоростью, что сосчитать их было просто невозможно.
      - Шайтан меня задери, вот это коси-сено! - пробормотала Таира. - Есть у нас такой травяной паучок...
      "Паучок" вылетел на придворцовую площадь и замер, как хорошо объезженный скакун. Сравнительно небольшая голова с многогранными хрустальными глазами и каким-то неестественным капканом вместо челюстей оказалась как раз на уровне крыши, и ее временные обитатели невольно попятились, с редким единодушием желая себе другого местопребывания. С натужным скрипом раздвинулись пещерной величины жвалы, и стало очевидно, что удерживает их довольно примитивный намордник с явно недостаточным запасом прочности. Но в это время на вогнутой мохнатой спине паукообразного гиганта что-то зашевелилось и поднялось во весь рост - некто в полосатом балахоне, делающем его похожим на бурундука.
      Цепляясь за торчащую пучками паучью шерсть, доходящую ему до колен, отважный наездник добрался до основания передней лапы и пнул ее ногой. Тотчас же торчавший над его головой коленчатый сустав начал распрямляться, опускаясь, пока не образовалась идеально прямая направляющая, ведущая от ворсистой спины к полированным ступенькам дворца.
      - Ишь, кланяется, как цирковая лошадь, - снова не удержалась от комментария Таира.
      Обладатель полосатого плаща, укрывавшего его с головой, обхватил гладкую, как жердь, лапу своего росинанта и соскользнул по ней вниз с привычной легкостью. Лапа тотчас же вернулась в исходное положение. Наездник огляделся и, заметив жавшихся к стене стражников, знаком подозвал их к себе. Они приблизились, опасливо косясь на поскрипывающий у них над головами паучий намордник; вновь прибывший порылся у себя на пузе и извлек из складок одежды два голубоватых шарика, которые он и швырнул им под ноги с каким-то гнусавым, нечленораздельным звукосочетанием. Тем не менее он был прекрасно понят, потому что стражники бросились ловить подпрыгивающие крупные бусины, хлопая ладонями по каменным плитам. А поймав, резво порскнули за угол.
      - Пусть зайдет в помещение, - шепнула мона Сэниа. - Для субординации важно, чтобы он ждал нас, а не мы его. И неплохо бы определить его общественный статус.
      С последним оказалось проще всего: через роговое окошечко было видно, что, едва войдя в зал, чернополосатый набросился на краснохламидного - тот в ответ только огрызался.
      - Так, понятно: посторонние нам только помешают. Пошли.
      Они появились у прежней пятигранной колонны как раз в тот момент, когда тощий старец с лисьей ухмылкой подтащил вновь прибывшего за край одежды к пурпурному цветку и указал на его сердцевину - видно, надеялся, что снова полыхнет сноп огня. Ничего не произошло, и старец огорченно зашипел.
      - Благодарю вас, - проговорила мона Сэниа, подходя сзади. - А теперь можете удалиться.
      Он вздрогнул и обернулся на ее голос. Застыл.
      - Ты что, не понял? - спросила Таира. - До свиданья.
      Толстяки в алых тогах, так и сидевшие на полу, повскакали и с топотом бросились к выходу. На мозаичном орнаменте осталось множество маленьких красных подушечек. Таира изумилась - с собой носили, что ли? - и принялась пинками собирать их в одну кучу.
      - Тира! - прикрикнула на нее принцесса. - Не отходи ни на шаг. И не время забавляться.
      Девушка опустилась на гору подушек у ее ног. Ладно, пусть общаются. Если у них получится.
      Мона Сэниа помедлила, выбирая нужный тон. Неподвижная фигура с капюшоном, совершенно закрывающим лицо, смущала ее. Судя по трем жиденьким прядкам седых волос, стекающих на грудь, перед ней был глубокий старик. Но держался он на редкость прямо и независимо.
      - Я - Сэнни, - проговорила она наконец неестественно ровным голосом. - А ты - сибилло?
      - Фифивво, - прозвучало в ответ крайне гнусаво, но с достоинством. Голова мотнулась, и капюшон упал на плечи.
      Очень темное лицо с тонким орлиным носом, из которого торчала белая шерсть, и пронзительные агатовые глаза в какой-то степени даже разочаровывали своей ординарностью.
      Несколько необычным для человека - впрочем, абсолютно естественным для шамана - было убранство этого лица. Казалось, его украшали как елку. Белейшие, без малейшего оттенка первоначального цвета, брови были подхвачены на висках кокетливыми бантиками, точно так же были подобраны над уголками рта сивые, точно прокуренные усы. В бороде поблескивали разноцветные бусины - и на чем держались? Голову, несомненно плешивую, венчала рыжая камилавка, опоясанная рыбьим хребетком с торчащими костями.
      Шаман выжидающе глядел на принцессу - позвала, так говори зачем.
      - Я ищу ребенка, - мона Сэниа сложила руки так, словно держала младенца на сгибе локти. - Ребенка, понимаешь?
      Она принялась качать несуществующее дитя, и взгляд ее сразу же потерял твердость. Губы задрожали, и Таира поняла, что сейчас все переговоры закончатся слезами.
      Но, похоже, понял это и шаман. Он вскинул перед лицом женщины четырехпалую ладонь, покрытую какой-то неживой, доисторической кожицей, словно велел ей замолчать. Направил остроклювый нос на Таиру.
      - И правда, дай-ка я, - сказала девушка. - У тебя эмоции забивают смысл. Между прочим, детей здесь не качают, а суют в сумки к кенгурам. А теперь поехали: уважаемый сибилло, постарайся меня понять. Мы - люди.
      Она подняла руку и отмерила приблизительный человеческий рост, проведя усредненную линию между собственной макушкой и подбородком принцессы. Потом понизила ладонь до собственной груди:
      - А этот - подросток. - Ладонь опустилась до пупа: - Ребенок.
      Таким же непринужденным движением она изобразила у себя на животе сумку и показала в нее пальцем:
      - А там - дите. Понял? Грудное дите.
      Против ожидания шаман медленно наклонил голову, коснувшись при этом указательным пальцем левой щеки.
      - Ну и умница. Допер. Теперь сядь - сядь, сядь где стоишь, - и мы разберемся с цветом кожи. Сэнни, ты тоже не торчи.
      Принцесса, зачарованно слушавшая весь этот урок, опустилась на подушки. Шаман поглядел на голый пол, величаво повернулся спиной к женщинам и огляделся - вероятно, искал достойное кресло для своего многострадального седалища. Не найдя, медленно спустил с плеч свой роскошный плащ, сшитый из белых и черных шкурок. Обнажилась спина, покрытая сетью трещинок, как старинная картина. Заношенные необъятные шальвары и жутко грязный пояс, к которому были привешены на колечках разноцветные мешочки.
      Неразговорчивый собеседник скатал плащ в пухлый валик, бережно опустил на пол и наконец повернулся к женщинам лицом. Они ожидали от него каких угодно чудес, но это...
      На шее не было ни амулетов, ни бус, приличествующих захолустному магу. Зато, свешиваясь чуть не до пояса, болтались иссохшие женские груди.
      Таира лязгнула зубами, закрывая рот, и ошеломление спросила:
      - Слушай, ты кто?
      Вопрошаемый медленно уселся, поелозив на самодельной подушке, взялся за свой вызывающий уважение бержераковский нос и сиял его, как снимают очки. Вместе с торчавшей из него белой шерстью. Затем она... оно... Нет, с полом решительно нужно было определяться, и поскорее, - иначе все мысли путались, - лизнуло пальцы и принялось оттирать на курносом, едва выступающем бугорке пятна клея.
      И уже не гнусавым, а чуть дребезжащим низким голосом ответило:
      - Сибилло.
      Очень вразумительно.
      - Слушай, ты прикройся, а то на тебя страшно смотреть, - сказала Таира, снимая свою рыжую накидку и протягивая ее шаману. Мириться со средним родом этого монстра она была не в силах.
      Тот осклабился, встряхнул неожиданный дар - судя по заблестевшим глазкам, весьма ценный - и накинул себе на плечи. Изящный плащик не сходился на груди, так что то, на что у женщин глаза бы не глядели, осталось доступным всеобщему обозрению. Шаман порылся в одном из мешочков, подвешенных к поясу, и достал теплый на вид розоватый шарик. Прикинул на вес и, растянув под усами отвислые, как у негра-саксофониста, губы, с церемонным поклоном отправил шарик катиться прямо к ногам девушки. Она поймала его и ойкнула от восторга: на ее ладони сияла огромная живая жемчужина телесного цвета.
      - Солнышко! - восторженно воскликнула Таира и, приложив жемчужину ко лбу, потом к губам и груди, послала шаману воздушный поцелуй.
      - Хм, - многозначительно произнес даритель.
      - Вы отклонились... - тихонечко простонала принцесса.
      - Устанавливаем контакт. Итак, с обменом любезностями покончили, займемся определением цветов. Счастье еще, что сидим на мозаике. Сибилло, смотри: красное. Синее. Черное. Белое. Белое дите. Белое - ты видел?
      - Ребенок, сын - вот такой! - не выдержала мона Сэниа, показывая сначала размеры младенца, а потом на белый квадратик.
      Шаман снова вскинул ладонь, приказывая старшей из женщин замолчать, и, покачиваясь на своих тощих ягодицах, принялся с каким-то болезненным, надсадным вниманием всматриваться поочередно в их непривычно светлые лица. Казалось, он искал в них какое-то различие, на первый взгляд далеко не очевидное, или сравнивал, причем не оставалось сомнения в том, что это сравнение было в пользу младшей. Наконец он выбросил вперед цепкую, как ястребиная лапа, руку и, схватив Таиру за воротник куртки, слегка притянул к себе.
      - Тира... - прошептала мона Сэниа, вскакивая на ноги и изготавливаясь к спасительному прыжку. В негромком всплеске ее голоса было и предостережение, и уверенность в том, что она успеет вытащить девушку при малейшей угрозе, и мольба не торопиться с таким спасением.
      Шаман шумно принюхался. Возбуждение его росло; Таире вдруг пришло на ум, что он напоминает ей щенка-первогодка, обнаружившего мирно спящего крокодила, - видала она такую сцену в Батумском серпентарии, когда ее спаниель наткнулся на Кешу-Мойдодыра, заменявшего тамошнему директору кота. Песика оттащили от этого живого, по абсолютно непостижимого существа прежде, чем он сумел оценить степень риска своей любознательности. Вот и сейчас этот австралопитек с бантиками даже не подозревает, что сверху на него нацелены два самых метких десинтора их звездной дружины. Впрочем, с такой развалиной в случае чего она и сама бы справилась.
      А "развалина" между тем проявляла прыть, явно не по годам: закончив обнюхивание, он принялся весьма осторожными и умелыми движениями расстегивать на курточке пуговицы. Обнаружил под ней неизвестного происхождения амулет - узенький флакончик с мельтешащими внутри искорками. Подцепил вещичку двумя пальцами и легонько встряхнул. Таира задержала дыхание: и руки, и их движения, и лавандовый запах - все это было несомненно женским. Может, усы и борода тоже приклеены, как и нос?
      - Подари ему... - подсказала принцесса.
      - Много будет. Пусть теперь заслужит.
      Шаман, словно поняв их мимолетный диалог, отбросил вещицу без малейшего сожаления. Опасливо потыркал полупрозрачным пальцем в черный свитерок - нет ли под ним еще чего? Ничего, кроме купальника, там не было, и он нескрываемо огорчился. Взялся за рукав, деловито пробежал пальцами до плеча. Опять задумался. И вдруг резким движением вскинул руки и отвел назад пряди волос, обрамлявшие личико девушки, как темная бронзовая рамка. Брякнула дешевенькая сережка. Девушка отпрянула, прижимаясь к ногам принцессы, и точно так же отшатнулся шаман. Мона Сэниа даже не успела ничего толком разглядеть. А шаман, удовлетворенно хмыкнув, опустился на четвереньки и забегал от колонны к колонне. У каждой принюхивался. Обошел все двери. Двигался он как шимпанзе, опираясь на костяшки пальцев и перекидывая вперед между рук свое высохшее, почти невесомое тело.
      - Ой, сейчас штаны порвет... - ужаснулась Таира.
      - Древние боги, о чем ты! Если он сейчас пас покинет...
      - Никуда не денется. Видишь, он наши следы вынюхивает - хочет по ним добраться до нашего дома. Яснее ясного.
      - Если бы я так легко его понимала, как ты! Я умоляю тебя, Тира, найди мне сына, у тебя какой-то особый дар общения, вон и наш язык ты выучила в совершенстве...
      - Ваш язык? Да кто тебе сказал? Я ни одного слова по-вашему не знаю. Когда бы я успела? Вот вы по-нашему говорите прямо как дикторы телевидения. Особенно мальчики, когда...
      Ее прервал сибилло, в высшей степени раздосадованный неудачей своих изысканий. Бороденка его приподнялась и выпятилась вперед, как рог у местной скотинки, бусинки и жемчужины в ней мелко зазвенели.
      - Решай быстро: берем мы его на корабль или нет? - Таира забеспокоилась: контакт был под угрозой.
      - Да все что угодно! Скюз, подхвати Тиру, Флейж - пока останься...
      И принцессы вместе с козлобородым любителем побрякушек уже в зале не было.
      Девушка наклонилась и подняла полосатый плащ. Мех был выделан скверно, вдоль швов уже шли проплешины. Она встряхнула его и перекинула через руку, выжидающе поглядывая на роговое окошечко, откуда за ней неотступно - а она это угадывала безошибочным женским чутьем - следили лазоревые очи самого златокудрого из всех джасперян...
      VIII. Травяной госпитальер
      Появление экзотического старца в командорской каюте не вызвало на лицах дружинников даже беглой тени изумления или брезгливости - он был с принцессой, следовательно, под их охраной. И все.
      Шаман же, со своей стороны, не позволил себе унизительного страха перед лицом вооруженных воинов - а что они действительно воины, понял бы житель любой планеты. По-хозяйски оглядевшись, он бесцеремонно запустил лапу в одну из коробок с офитами, вытащил желтый с кофейными крапинками обруч и, не спрашивая разрешения, принялся прилаживать его себе на камилавку. Обруч был шире, чем требовалось, и при попытке водрузить на макушку это сооружение, съехал на уши, отчего они обрели поразительное сходство с жаберными плавниками морского петуха - триглы. Удовлетворило ли это кокетливого старца или нет, осталось неизвестным; во всяком случае, теперь его заинтересовали шкуры - он перетряхнул каждую из них, но ни одну даже не примерил. Ему никто не помогал и не мешал; дружинники, уловив безмолвный приказ принимать все как нечто естественное, только отступали, когда у них что-нибудь выдергивали из-под ног.
      Появились Скюз с Таирой - шаман и ухом не повел. Всем своим видом он подчеркивал, что в этой компании магов, переносящихся по воздуху и украшенных чудодейственными амулетами, он - равный по естеству, но превосходящий их по годам и опыту. Вероятно, и искал он что-то ведомое ему одному как раз для того, чтобы утвердить свое превосходство.
      А может, и совсем для другого.
      Он согнал с места девушку, присевшую было на сундучок с игрушками, заглянул туда и, озадаченно хмыкнув, быстренько прикрыл. Сунул приплюснутый нос в несколько коробок с офитами, к ним не прикоснулся и больше ни в одну из тех, что содержали дары Земли, не заглядывал. Зато ящички и корзиночки, забытые на корабле предыдущим экипажем, притягивали его, как кота валерьянка. Его поисками, несомненно, руководило какое-то сверхъестественное чутье, позволяющее отличать земные и джасперянские предметы, с которыми он обращался довольно бесцеремонно, от изделий мастеров неведомого мира, несомненно не чуждого чародейству. Сухие скелетообразные пальцы открывали старинные ящики и коробки, но ни до чего пока не дотрагивались.