- Рахихорд охальник неутомимый, он тебе напомнит!
      - Нету Рахихорда. Отошел в мир иной.
      - Что-о-о?
      - Скончался. - Для пущей убедительности Ких сложил руки на груди и возвел взор к загаженному потолку. - Почил вечным сном. Приказал долго жить. Отправился к предкам, черт тебя подери, старый хрыч!
      - Рахихордушко! - тоненьким голоском взвыл старик и брякнулся головой о стол, на что тот отозвался сочувственным эхом.
      Флейж и Ких переглянулись - дело запахло серьезными телесными повреждениями.
      - Дедуле пора на что-нибудь мягкое, - сказал Ких, твердо охватывая старческие ребра и делая шаг назад.
      Ощутив дружескую поддержку, шаман отреагировал на нее по-своему.
      - Наливай поминальную! - скомандовал он, делая попытку еще раз боднуть столешницу и, вместо этого ткнувшись носом в колкую стерню.
      Одного взгляда на корабль, в тени которого он столь неощутимо для себя очутился, и на чернеющую поодаль Анделисову Пустынь было достаточно, чтобы вызвать у него похвальное желание протрезветь. Он схватился за голову, зажмурился и забормотал замысловатое заклинание против винного дурмана, причем половина слов не имела смыслового эквивалента на языке Джаспера.
      - Где его отпрыск? - сурово вопросил шаман, совершенно очевидно именуя так рыцаря Лроногирэхихауда.
      Ких пожал плечами. Тишина вокруг корабля свидетельствовала о том, что бессонная ночь не прошла даром, - дружинники набирались сил в своих отсеках, благо на то был приказ принцессы. Она появилась первая - как всегда, одетая со всей тщательностью, с первого же мига после пробуждения готовая к любым стремительным действиям.
      - Так, - отрывисто бросила она; завидев шамана. - Этот здесь. Теперь нужно вернуть Лронга. Мы все время кого-то ищем, кого угодно, только не...
      Она мотнула головой, так что тихонечко зазвенел аметистовый обруч, и отвернулась к стене корабля.
      - И его найдем, - уверенно проговорил Флейж. - В городе только четыре анделахаллы...
      - А мы знаем местоположение только одной!
      Шаман встрепенулся, всем своим видом выражая желание посодействовать. Похоже, он чувствовал себя виноватым, что было отнюдь не свойственно его натуре.
      - Вознеси сибилло на самую высокую башню, и оно откроет тебе все закоулки этого паскудного городишки, - пообещал он.
      Мона Сэниа мгновенно приняла решение:
      - Скюз, остаешься на вахте, вместе с Гуен прогуляете крэгов. Ких и Флейж, к той анделахалле, что возле нашей прежней стоянки. Один дежурит у двери, другой осматривает близлежащие дома и улицы. С Травяным Рыцарем не препираться, прямо доставить сюда. Остальные - со мной, на крышу дворца. Я все время буду там. Похоже, придется снова обратиться к красноризцам.
      Шаман открыл было рот, вероятно, чтобы возразить, по принцесса, нетерпеливо отмахнувшись от него, бросила через плечо Скюзу:
      - Держи все люки закрытыми... И не буди без надобности девочку.
      По тому, с какой смущенной торопливостью склонилась в послушном кивке светловолосая голова юноши, можно было предположить, что последнее распоряжение принцессы вряд ли будет выполнено.
      Но у нее не было времени на то, чтобы обращать внимание на подобные мелочи.
      А отыскать Травяного Рыцаря оказалось далеко не таким простым делом, как обнаружить хмельного колдуна. Дружинники, разосланные ко всем анделахаллам, на которые указал им с дворцовой крыши шаман, понемногу собирались возле принцессы, которая тщетно всматривалась в глубину узеньких улочек, разбегавшихся от дворца. Некоторые из них были многолюдны, и время от времени ей чудилось, что она различает знакомый плащ, сплетенный из длиннолиственных трав, и размашистую походку великана. Тогда Ких, закутавшись в снежную пелерину, делавшую его невидимым, мчался в указанное ею место, но каждый раз возвращался разочарованным. Шаман сидел под одним из грибков, украшавших крышу, скрестив ноги и слегка покачиваясь, - все тужился что-то припомнить из своих кабацких похождений. Но не получалось.
      - Что скажешь, Эрм? - не выдержала наконец мона Сэниа.
      - Если принцесса позволит, то можно предположить, что рыцарь, завершив свой труд, направился к нам. Тогда его надо искать на пути от любой из анделахалл к Анделисовой Пустыни. Хотя первую, пожалуй, можно исключить.
      - Логично. Ких, ты устал, передай амулет Борбу, пусть начнет с северной части города. Поторопись, Борб. А я вызову Кукушонка.
      Она прикрыла ладонями лиловые глазки офита, вызывая в памяти маленькую каюту-кораблик Скюза. Позвала шепотом, подняв узкую ладонь, чтобы призвать всех к молчанию - ответ ведь тоже мог едва слышаться. Ничего. Она снова прикрыла виски, сосредоточиваясь. Центральный шатер. Периметр малых корабликов. Крыша. Окрестности.
      Ее голос, похоже, не долетал. Золото на его пути? Не должно бы... Она уже хотела было обратиться к шаману, по в этот миг другой голос, звенящий восторгом, уже позабытым в этом мире нескончаемых потерь, разнесся над дворцовой крышей.
      - Принцесса! Я нашел их! Мы у пруда...
      "Их"?! Сердце у нее отчаянно трепыхнулось - и остановилось. Их... Все еще оборачивались к дальней части города, лежащей за большой дорогой, а она уже была там, над прозрачным ключевым водоемом, с бесчисленными лучиками водопойных желобков, отходящих от него, так что сверху он был похож на голубую ромашку; зависнув на какой-то миг над водой, она успела окинуть взглядом всю базарную площадь и углядеть неуклюжую громаду в соломенной накидке, которая могла быть только Лронгом, возле него - кого-то в белом одеянии. И еще - подросток, сидящий на корточках. И только.
      Она опустилась за купой деревьев с начисто обрубленными сучьями и замерла, облокотившись на корявый изгиб растрескавшейся от сухостоя ветви. Осенний паучок - крошечная копня шурушетра - побежал по рукаву полускафандра, и не было сил его согнать, несмотря на отвращение. Чуда не произошло, да и не могло произойти. Просто так ей Юхани не отдадут. И даже не поставят условий. Заслужить. Но как?
      Седой тихрианин, сидевший у ног Лронга, бессильно привалившись к плитняковому ограждению водоема, запрокинул голову, так что алые закатные лучи оживили его пергаментное лицо, и мона Сэниа вдруг ощутила зудящее беспокойство, которое обычно возникает раньше, чем трезвый рассудок фиксирует невероятность происходящего. Она знала этот иссохший лик, ей было хорошо знакомо белое облачение, и совершенно неправдоподобной казалась ей маленькая серебристо-голубая погремушка, висевшая, точно орденская звезда, на плетеном травяном шнурке.
      - Я нашел их здесь, когда они отдыхали на пути к нашему кораблю, произнес совсем рядом невидимый Борб. - Старик и мальчик, отравленный хамеей. Лронг говорит, что нашел их возле анделахаллы. Больше он ничего не говорит, только плачет от радости.
      Плакать от радости. Да. Мона Сэниа стиснула зубы, чтобы ничего не ответить. Эмоции варваров. От радости надлежит смеяться.
      - Они знают, что ты здесь? - сказала она, справившись со своим отчаянием. Плакать-то пристало ей, потому что она ждала совсем другого.
      - Естественно! Я хотел сразу же переправить их к кораблю, да засомневался - Ких говорил, что старый рыцарь жестоко переругался с нашим чудотворцем, как бы его снова не хватил удар...
      - У рыцарей, как видишь, нервы железные. Но воскресит его, насколько я понимаю, какой-то другой колдун.
      - Лронг говорит - это анделисы. Когда они накрывают умершего красным рукавом...
      - Сейчас не время обсуждать магические свойства их гардероба. Ты берешь старика, я - Лронга. Мальчишка нам не нужен. Ну, давай!..
      Возле корабля было как-то непривычно тихо. Принцесса, отпустив руку Травяного Рыцаря, тревожно огляделась и тут только заметила Скюза и Таиру, сидевших на земле. Самый светлокожий, как все естественные блондины, юноша сейчас был в буквальном смысле слова белее полотна. Таира, зашивавшая на нем штанину, подранную на колене, наклонилась и, перекусив нитку, тихонечко что-то забормотала - похоже, ругалась совсем плохими земными словами. Завидев принцессу, Скюз оттолкнул руку девушки и, перекатившись по траве, оказался стоящим на коленях.
      - Мне нет прощения, - проговорил он с неподдельным отчаянием. - Я не уберег крэгов...
      - И Кукушонка? - вскрикнула мона Сэниа.
      - Нет, он на корабле. Я выпустил его первым, а потом запер в шатре, на всякий случай, чтобы он охранял ее... - Он кивнул на сопевшую от ярости Таиру.
      - Меня не охранять надо было, а будить! - крикнула она. - Вздумал командовать Гуен, чуть без штанов не остался, и можно сказать, повезло...
      Она подняла руку - на ладошке белел пух.
      - Все было спокойно, в небе ни птицы, ни ветерка, - продолжал оправдываться Скюз. Я выпустил всех разом. И вдруг, как будто прямо из воздуха, появлялась стая... Крупная белая саранча с зубастыми клювами. Величиной с голубя. Крэги, словно сговорившись, ринулись в ее середину, и стая сгустилась, так что ничего не стало видно. Я крикнул Гуен, чтобы она была осторожна - не поранила ненароком какого-нибудь крэга. И стая помчалась прочь... Я несколько раз взлетал, но стоило мне очутиться внутри этого птичьего клубка - и я словно попадал в котел с кипящей лапшой. Мельканье, стрекот... Я гнался за ними до самой кромки леса, но это уже сплошные джунгли. Стая нырнула туда и исчезла.
      Мона Сэниа вопросительно глянула на Лронга.
      - Да, - подтвердил Травяной Рыцарь, - граница владений Аннихитры. И эта нечисть, похоже, от него - у нас я ни разу ничего подобного не встречал.
      - Мне пришлось вернуться, потому что я испугался за... за весь корабль. Это были твари не нашего мира...
      Мона Сэниа молчала, покусывая губы и взвешивая все услышанное. В заданных крэгами условиях беречь приходилось в первую очередь Таиру как залог возвращения Юхани. Собственно говоря, она потому и глядела сквозь пальцы на так не к месту вспыхнувшие нежные чувства ее несравненного стрелка, чьи голубые, как незабудки, глаза с трехсот шагов безошибочно метили в сердце врага, что первая любовь всегда имеет два плюса: во-первых, у влюбленного всегда начищены сапоги, а во-вторых, к возлюбленной не надо приставлять дополнительную охрану.
      - Ты все сделал правильно, - проговорила принцесса. - Присутствие Таиры ничего не изменило бы, так как она не обладает нашим даром мгновенного перемещения. Позвать надо было нас.
      Но по тому смятенному взгляду, который Скюз бросил на девушку, мона Сэниа поняла, что в неразберихе этого нападения он был способен думать только о безопасности своей избранницы, потому что где одна стая, там могут появиться и две, и больше.
      - Никуда крэги не денутся, - жестко сказала она. - Каждому из них нужна, в конце концов, собственная планета, и тут мы еще поторгуемся. Тихриане не могут путешествовать по всем звездным мирам, так что крэги просчитались, бежав от нас. А сейчас... сейчас у меня просьба к тебе, рыцарь Рахихорд. Мы чужие на Тихри и попали сюда против своей воли. Что и как, расскажет тебе твой сын. Я же прошу тебя, пока мы не найдем моего малыша, забыть свои распри с сибилло. Мне нужна каждая кроха помощи...
      - Да он просто выживший из ума шут. - Голос бывшего узника был тих, но тверд. - Он и в молодости был просто полуобезьяной. Так что не надейся на него... как тебя величать, светлолицая?
      - Принцесса Сэниа, - быстро подсказал ему сын.
      Старец пошевелил спутанными бровями:
      - Забудь о сибилло, принцесса, погляди лучше на небо, которого я был лишен столько преджизней... Алые перья от края до края предвещают на завтра бурю. Почему ведун не предупредил тебя?
      - Мой корабль не боится бурь. Сибилло предусмотрел это. Но если ты советуешь, то мы перелетим в другое место, хотя бы в Ракушечник.
      - Нет, нет! - вскочила на ноги Таира. - Нам нужно оставаться здесь.
      - Это еще почему? - Принцесса нахмурилась: девочка начала позволять себе командовать всем кораблем.
      - Потому что... Я назначила здесь встречу. Возле Анделисовой Пустыни.
      - Кому?! - вскрикнули разом юноша и принцесса.
      - Полуденному Князю. Я послала ему молвь-стрелу.
      XII. Оцмар Повапленный
      Известие о пропаже крэгов не произвело такого эффекта, как это сообщение.
      - Кто тебе позволил? - В голосе принцессы впервые послышался истинно королевский гнев. Но коса нашла на камень:
      - А кто мне запретит?
      - Пока здесь нет остальных...
      Но остальные были уже здесь - и сибилло с ними. Почувствовав крайнюю напряженность обстановки и завидев незнакомую согбенную фигуру в белом, Эрм бросился к принцессе, на ходу обнажая меч:
      - Что происходит?
      Принцесса молчала, сжав губы и устремив испепеляющий взгляд на строптивую девчонку. Пожалуй, впервые в своей жизни она не знала, как вести себя дальше. К счастью, раздался спокойный старческий голос:
      - Ничего особенного, о дух нездешнего воина. Просто я воскрес, ты появился на пустом месте, а вот эта малышка-светлячок только что вызвала сюда самого Оцмара.
      - Зачем? Если угодно будет принцессе, мы сами прибудем к нему во дворец.
      - Вот взрослые мужики, а не понимаете, - фыркнула девушка. - Одно дело мы целой делегацией. Здрасьте, мол. Не соблаговолите ли помочь? И совсем другое - получить послание: девушка с волосами цвета заходящего солнца согласна увидеться с ним возле Анделисовой Пустыни, что под городом Орешником. Вот так: согласна. А могла бы и не согласиться.
      - Да уж, - проворчал старый рыцарь, - умишка у тебя в голове действительно как у светлячка. Как только князь получит твое послание, он тут же направит молвь-стрелу обратно с приказом схватить тебя и доставить к нему тихим обозом, связанную по рукам и ногам.
      - Ага, связать. Как бы его самого не повязали. Нашим, - она кивнула на стоящих вокруг дружинников, - это проще пареной репы. Только он прискачет, вот увидите. Ему обещана встреча с рыжей, а он явно из любознательных.
      - Что-то я не слыхал о таком, - покачал серебристой головой Рахихорд. - И кто ему мог наобещать невозможного?
      - Сибилло пообещало, - скромно вздохнул шаман. - Сибилло вещий сон был. Это когда ты уже там пребывал...
      - Вещий сон! - Бесцветные губы старца скривились на пепельном лице. - Да тебе отродясь ничего, кроме жареного каплуна, и не снилось. Впрочем, когда я там, как ты изволил выразиться, пребывал, мне тоже спилась обильная снедь. Ты, младший, меня на прокорме держал? Плакали твои денежки...
      Старец был настроен благодушно и необидчиво - видимо, с прошлой жизнью он оставил суетные счеты.
      - Был вещий сон! - не отступалось сибилло, отдувая от губ струящиеся по лицу пряди бровей. - Не иначе, анделисы благостные наслали.
      - И какая тебе от него была благость? Ведь точно надеялся: подвесишь перед молодым князем, как перед рогатом-сосунком, морковку рыженькую - и вернет он тебя из ссылки предзакатной. А? Вижу, вернул. Как же.
      - Вы опять ссоритесь, - утихомирила стариков Таира. - Может, и вернет. Как наше свидание обернется.
      - Как ты решилась? - тихо прошептал Скюз.
      - Да мы тут до одури будем обыскивать каждый заштатный городишко! А князь - он владыка: прикажет, и найдут Ю-юшеньку.
      Шаман вдруг хлопнул себя по лбу, так что подскочила камилавка с надетым на нее офитом:
      - Вспомнило сибилло, вспомнило! Говорил за столом один водонос при солнцезаконниках, что приказ им был: найти и доставить Полуденному Князю белого ребенка. А кто найдет, тому награда великая. Искать бросились, да без толку...
      - Ну, что я вам говорила? - Девушка победоносно вздернула свой точеный носик. - Обращаться следует сразу в высшую инстанцию.
      Мона Сэниа, словно окаменев, неподвижно глядела в одну точку. Не может этого быть. Старый болтун набивает себе цену. Сперва была байка про вещий сон, теперь - про княжеский указ... Появился Рахихорд, который и знатнее, и мудрее, а может быть, и старше, и вот шаману потребовалось утвердить свое положение. Из княжеского дворца он был изгнан, некоторое время удалось побыть приживальщиком при доме Рахихорда, по и тут не повезло. Теперь прибился к джасперянам - так нет же, появился претендент на роль старейшего...
      - Когда был получен приказ? - спросила она отрывисто.
      Сибилло зашевелил пальцами, подсчитывая:
      - Огней двавсемь назад... или чуть поболее.
      - То есть больше двух недель? Невероятно! Тогда я была еще...
      Она осеклась, задохнувшись от неудержимых воспоминаний. Джаспер. Дерзкие планы побега. Сказки о далекой всемогущей Земле, планете обетованной. Причмокивающий во сне Юхани в серебряной королевской колыбельке. И руки ее Юрга, ее командора, ее благородного эрла...
      - Этого не может быть, - твердо произнес Эрм, который, как старший из дружинников, имел право слова вслед за принцессой. - Тогда на вашей земле еще никто не мог знать, что мы сюда прибудем. Мы сами не знали об этом.
      - Но князь видел вещие сны...
      Принцесса отмахнулась от него, как от надоедливой мухи.
      - А вот тут мой содорожник не врет, - совершенно неожиданно подал голос в его защиту Рахихорд. - Мальчишка сызмальства был посещаем видениями. Рисовал их на стенах, что мог - потом возводил в камне. Было. И у ведуна нашего бывает, только у него от разжижения мозгов. А у князя...
      Он вдруг запнулся, словно решил не говорить лишнего.
      - Я поведал нашим гостям историю Оцмара, как ты мне рассказывал, отец, почтительно вставил Лронг.
      - А, - только и произнес Рахихорд.
      - Ну вот видите, все сходится на вашем князе, - подытожила Таира. - Может быть, в этом и заключалось мое, так сказать, тайное предназначение направить вас к главе государства... или атаману, как вам больше поправится. Мне кажется, вы оба не испытываете ни малейшей симпатии к своему повелителю.
      - Смотри, светлячок, сама не загорись к нему нежной страстью, совершенно серьезно предупредил старый рыцарь.
      - Ну, а если?.. - Девушка метнула на Скюза взгляд, достойный истинной дочери Евы.
      - А тогда узнаешь, почему его прозвали Оцмаром Повапленным! - запальчиво выкрикнул шаман.
      И прикусил язык. Но было поздно.
      - А ты никак на мое место захотел, пустослов плешивый? - захихикал Рахихорд. - И то келейка у меня была сухая, раз в день объедками потчевали... Отдохнешь там годик-другой.
      У шамана водянистые глазки вдруг обрели глубину и блеск кошачьих зрачков:
      - Тьфу, брехун залежалый, накличешь! Привык мечом махать, а как силы не стало, языком лягаешь!
      Таире вдруг показалось, что слово "год" употребляется здесь в каком-то ином значении, чем на Земле. Она, как всегда, хотела уже вмешаться в перебранку старцев, но за нее это сделал Лронг:
      - Ты утомлен, отец. Позволь напоить тебя отваром подремника и отнести в летающий дом?
      - Сдались мне твои поносные травки! Сейчас бы кубок доброго вина!..
      - Ой, это я вам мигом! - Таира порхнула в люк, даже не спросив разрешения их семейного лекаря. В захламленном до предела корабле найти заповедный сосуд с инопланетным нектаром оказалось не так-то просто, и когда она вернулась, у корабля оставались одни старики.
      - Где народ? - осведомилась она.
      - Дозорные спать пошли, двое доблестных витязей на мечах состязаются, остальных озаботила закуска, - быстро доложил шаман, потирая ладони при виде вина.
      Таира прислушалась - действительно, из-за бурого кустарника доносился лязг металла.
      - А на вашей дороге, я гляжу, по лишнему пальцу в руке, - с завистливыми интонациями заметил старый воин. - Это и для захвата сподручно, и меч в кисти тверже...
      - И еще бы водички, - перебил его шаман. - А то как бы с отвычки... Осрамится доблестный рыцарь Рахихорд.
      - Что-то не видно здесь воды, - засомневалась девушка. - А уж что касается срама, то кому-то лучше помолчать.
      - Мала ты старшим выговаривать, светлячок, - снова стал на защиту сотрапезника Рахихорд. - А за водой во-он туда сбегай, Анделисову Пустынь всегда на Ручье возводят, чтобы Чернавкам сподручнее было. Обеги кругом найдешь.
      - Ой, и правда! - Таира схватила объемистую чашу и вприпрыжку помчалась к черному массиву плотно стоящих деревьев. Ручей она там, внутри, видела, но сейчас без талисмана, обеспечивающего скрытность, заходить на запретную территорию что-то не хотелось. С какой же стороны сподручнее обойти?
      В узком - едва ногу просунешь - просвете между стволами виднелись карминно-красные заросли кустарника. Что-то заставило девушку вглядеться пристальнее, и она чуть не вскрикнула: полускрытое яркой листвой, прямо перед ней чернело бесформенное пятно маски, и до неправдоподобия светлые глаза сверкали в ее косых прорезях, приковывая к себе. Долго, очень долго эти глаза не мигая глядели на Таиру, потом приглушенный маской голос торопливо произнес:
      - Он солгал.
      И все исчезло - и глаза, и маска. Даже листья не шевельнулись. Девушка подождала еще немного, потом направилась вдоль живой ограды в глубокой задумчивости. Наткнулась на ручей. Вода была красноватая, железистая. Набрала. Побрела обратно, к своим старикам. Кто же из них солгал? Рихихорд? Да он ничего особенного не говорил, только колдуна вышучивал. А сам колдун? Ну, этот, похоже, врет беспрестанно, по что же такого важного было в его словоблудии, о чем стоило предупреждать?
      Она обогнула девятикупольный массив корабля и незаметно приблизилась к тому месту, где на охапках сухой травы возлежали старцы. Говорил шаман:
      - ...с мечом в руке - да разве это страх? Ткнут тебя, и уплывешь в ночной мрак на вечное отдохновение. И в темнице тягомотно, но не боязно, смерть придет - как заснешь... Одним сибиллам ведом подлинный ужас, потому как нет у них надежды на спасение в могиле. Да и кары вам, людишкам смертным, разве придумаешь? Раздвоить - так это миг один, зажарить аль утопить - подолее, но разве сравнишь это с муками сибилло заточенного?
      - Врешь, не заточали тебя.
      - А то знаешь? Прапрадедов твоих тогда под солнцем еще не грелось, когда меня Кана-Костоправка заточила. Наследника ей, вишь, захотелось, кабанихе старой, всем двором утрюханной! Ни одно заклинание ее не пробрало.
      "Если врет, то до чего убедительно!" - подумала Таира.
      - Ну, бросили меня в придорожный колодец каменный; пока караваны шли, меня еще потчевали - кто подаянным куском, а кто и калом рогатовым. А как прихолодилось, кормиться стало нечем. Тогда я принялось ступени в каменной стенке выгрызать, да только зуб поломало. Он и сейчас там лежит, как ночь опускается - чую, ноет он от холода... Ты не думай, что у меня только тело мое бессмертно, - каждая частичка моя, хоть зуб, хоть волос, нетленны, и ежели я хоть ресницу на дороге уроню - потом век свой буду глазом дергать, когда на нее наступят. Вот так.
      "А ведь со своими он не придуривает, мол "сибилло уронило..." По-человечески говорит, без этого третьего лица. Значит, это он только перед нами выпендривался, - отметила девушка. - Насчет бессмертия он, конечно, заливает, как всегда, но даже мудрый Рахихорд, похоже, клюнул. Хотя - а вдруг правда?.."
      А "бессмертный" продолжал:
      - Только ты мою тайну храни, Рахихордушка, тебе еще долго жить да править, сам меня не обидь и никому воли не давай. Потому как нет на всех дорогах под солнцем существа жальче, чем сибилло, - денно и нощно боится оно раздвоения и усечения. Ибо каждая часть его будет болью томиться, пока кто-нибудь воедино все косточки не соберет.
      - А кому это надобно - кости сибилловы подбирать? Их гуки-куки обгложут, и поминай как звали! - недоверчиво предположил Рахихорд.
      - Что от губ моих уцелеет, то и гуков заклянет, чтоб кости собрали, логично заключил шаман.
      Таира подумала, что пора ей уже и появляться, но старый рыцарь, стосковавшийся по общению, не унимался:
      - Так тебя что, и из колодца гуки-куки вызволили?
      - Ну а кто же? Как весна пришла, унюхал я стаю, выбрал четверых поздоровее и принялся им хвосты растить. Когда хвосты вытянулись непомерно, приманил я гуков к колодцу, задами посадил и хвосты сплел. А вот вылезти еле сил достало, феи подсобили. Потому как за всю зиму-ночь треклятую крошки во рту не было, от холода лютого сон-угомон не шел, от голода лед грыз... Что там говорят: кожа да кости. Кости стужей истончились, кожи не стало - одна прозрачная пленочка... Ой, люто мне было так, что заточения я страшусь, аки казни.
      - То-то на колдовство ты стал скуп - для себя силы припасаешь? поинтересовался Рахихорд.
      - Да много ли я умею! Когда я родился, заклинаний было ведомо - на руках пальцев хватит, чтобы перечесть. А когда колдовство да ведовство в силу пошло, у меня уже память отшибло. Так что нонешние сибиллы передо мной, почитай, что князи перед смердами. Это я тебе тоже по секрету великому говорю. Вот так. Да где ж пичуга наша с водичкой? Не иначе, орехи в траве подбирает...
      - А вот и я! - поспешила явиться девушка, чтобы не дать старикам предположить наиболее вероятное. - Разбавлять будете один к трем, как древние греки?
      - Сибилло разберется. - Шаман тут же вернулся к своим излюбленным оборотам. - Оно на своем веку чего не пивало...
      - Может, вам ягод каких-нибудь поискать, мяса-то вчерашнего не осталось.
      - Не знаю, как на твоей дороге, а на нашей после первой не закусывают, наставительно заметил шаман.
      - Не порти ребенка, - оборвал его старый рыцарь. - Наливай лучше. А на закуску птичку в поднебесье заговори.
      Но не успел незадачливый заклинатель и рта раскрыть, как на земле возле него появилась громадная корзина, наполненная дымящимися пирогами. Еще миг и сетка величиной с добрый гамак, набитая полосатыми и крапчатыми плодами. Хлюпнул содержимым запечатанный бурдюк. Кильватерным строем пошли оловянные блюда с жареным мясом.
      - А уж прибеднялся-то! - укоризненно протянул Рахихорд, ткнув шамана в бок острым старческим локтем.
      Таира хихикнула - она-то понимала, что это кто-то из дружинников обчищал дворцовую кухню. Сибилло выхватил из корзины пирог, разломил его и половину протянул Рахихорду, но сам, прежде чем есть, плюнул на палец и стал подбирать им крошки, просыпавшиеся на колени. У девушки засосало где-то под сердцем - надумать да наврать можно с три короба, но вот это инстинктивное движение перед полными корзинами еды - оно в подсознании, так может поступать только тот, кто действительно умирал от голода. Несчастный Кощей...
      - Дедуля, давай я тебе брови да усы подберу, есть ведь мешают, - сказала она, движимая острой жалостью.
      - А и прибери сибиллу неухоженного, - с готовностью согласился шаман, доставая из очередного мешочка фантастически грязный гребешок. - Только ежели волосок какой упадет - сюда схорони, в кисет.
      - Не волнуйся, дедушка. А долго моя молвь-стрела будет до князя добираться?
      - Твоя - до ближней подставы, потом другая полетит, третья... Невозможный Огонь им не указ, так что за два междымья управятся, а то так и скорее. Не опасуйся.
      Девушка догадалась, что "междымье" - это время от одного сигнального огня до другого. Потом властителю на сборы, да обратная дорога... Получалось многовато.
      - А нельзя как-нибудь наколдовать, чтобы побыстрее? - спросила она, отрывая от носового платка узкие ленточки.
      - Отчего же нельзя? - с готовностью отозвался сибилло. - Только недешево это обойдется...
      Вся жалость к нему тут же улетучилась.
      - Ну, знаешь, я ведь твою бороденку тоже даром чесать не обязана! - И гребешок полетел в траву.
      - Ой, подыми, подыми, там уж и так два зуба выломано, а новый-то на перл лазоревый потянет!
      - Это у тебя два зуба выломаны. Будешь заклинать?
      - Ох, принуждают сибилло, приневоливают... Подбери гребень, девка нечестивая, да в ручье помой!
      - Если я его в ручье помою, то вся живность, что эту воду пьет, передохнет. А жаль.
      Тем временем старый рыцарь буквально помирал со смеху, слушая эту перебранку. Кончилось тем, что он зашелся кашлем, едва не подавившись тонко слоившимся печевом.
      - Позволь, многостоялый караванник, я тебя по спинке похлопаю, - учтиво обратилась к нему Таира, чтобы подчеркнуть разницу в отношении к ним.
      - А чадо учено! - изумился Рахихорд. - Ежели бы ты, юница, не была так ребячлива в словах и деяниях, посватал бы тебя за своего младшего.
      - Как же! - желчно отозвался шаман. - Пойдет Царевна Будур за твоего голодранца!
      - Царевна Будур, так и быть, прежде всего приведет тебя в божеский вид, примирительно проговорила девушка, - а уж потом самостоятельно распорядится своей судьбой.
      Но до последнего дело не дошло - прямо в подол белого ковра, преобразованного в плащ посредством дырки для головы, шлепнулся румяный окорок, и тут же в трех шагах от всей этой горы яств появилась мона Сэниа с Лронгом за руку.
      - Ну будет тебе, будет, - говорил растроганный Рахихорд в полной уверенности, что все эти разносолы - плоды сибилловых заклинаний. - Мне теперь и малого куска довольно, отвык...
      При виде появившихся прямо из воздуха воинов он поперхнулся и замолк.
      - Твой талисман, - сказал Травяной Рыцарь, протягивая шаману сухого крабика, залитого прозрачной смолой.
      - Видать, пригодился?
      - Еще как! Целую корзину двойных лепешек напекли, сам видишь. А пока хлопотали, я выспрашивал, а принцесса, невидимым заговором обереженная, слушала.
      Мона Сэниа присела возле полной корзины, машинально отломила кусочек пирога. Остальные дружинники сочли это за приглашение к столу и тоже расположились вокруг старцев. Творенья тихрианских кулинаров были оценены по достоинству, и только принцесса крошила свой кусок истончившимися нервными пальцами.
      - Приказ о белом ребенке действительно был, - проговорила она через силу. - Примерно месяц тому назад. Так что к Юхани он никакого отношения не имеет.
      - Еще как имеет, - возразила Таира. - Он ведь не отменен. Скорее всего, кто-то уже нашел твоего, малыша, и теперь Ю-ю или у князя, или по дороге к нему. Надо ждать. Кстати, дедуля, ты обещал поторопить события!
      Шаман недовольно фыркнул, утерся жирной лапой, по поднялся беспрекословно.
      - Уедини сибилло! - сурово приказал он принцессе. - Сибилло камлать сподобится.
      Мона Сэниа удивленно глянула на Таиру, по та кивнула, и шаман без лишних расспросов был препровожден в командорский шатер.
      - Может, он действительно как-то подгонит моего желтого попугайчика, ответила девушка на немой вопрос принцессы. - Во всяком случае, я осталась без носового платка. Пал жертвой элементарного взяточничества. А кстати, и обо всем остальном: я как-то не подумала, что солицеволосой диве не очень-то подходят застиранные портки. Там, где колбасу брали, какой-нибудь юбчонки не завалялось?