Ее адепты устанавливают скрупулезный контроль не только за каждым вздохом и шагом каждого человека, но даже за тенью его мыслей. Из особой плазменно-магнитной материи созданы чудовищные телепатические компьютеры. Каждый человек с рождения готовится и получает определенное поле деятельности, в соответствии с заранее заложенной в него генетической программой. Как правило, все виды работ, возложенные на людей, сами по себе никому не нужны и бессмысленны. Однако эта бессмысленность тщательно скрывается специально созданными для определенных типов людей и интенсивно излучаемыми скрытыми телепатическими сооружениями. Но за всей этой бессмысленностью проступает точный расчет. Еще до рождения человека, компьютеры рассчитывают, какие виды и формы деятельности на него возложить, чтобы на протяжении всей его жизни выжать из него максимум жизненных соков. Пьер увидел, как тончайшие нити невидимых капилляров соединяют Землю с Луной. И как по этим капиллярам поднимается жизненный сок, концентрируемый в гигантских озерах, скрытых в толще лунной коры. Временами, из нависающего над ними черного, непроницаемого тумана появлялись извивающиеся клубки белых щупалец, присоски которых жадно втягивали в себя живительную влагу. Когда они исчезали, уровень жизненного эликсира в озерах заметно убывал, постепенно поднимаясь вновь, напитываясь мириадами капилляров, опущенных к Земле, словно титаническая паутина космического паука-вампира. Для гурманов человеческих соков требовались различного типа эликсиры жизни. Не только выдавливаемые во время изнуряющей работы из зажатой в тиски запретов и страхов души. Не только взрываемые во время ссор, неугасающих раздоров, конфликтов, тайных и явных войн. Нужен был еще особый сорт эликсира, получаемый от нечеловеческих мучений души и тела. Его получали в особых, задекорированных под госпитали, зданиях, где пациентам устраивали самые изощренные экзекуции, с использованием далеко продвинутой компьютерной техники. И над всем этим реяли лозунги всеобщего благоденствия, процветания народных масс, вооруженных прогрессирующей техникой двадцать шестого века, вдохновленных великими идеями человеческого гения всех времен и народов, его, Пьера Горского. Везде его статуи и портреты. Ему поклоняются, как Богу. Возливают фимиам славы и почитания. И когда в возрасте двухсот пятидесяти лет он неожиданно умирает от странной и неразгаданной компьютерами болезни, его тело, заключенное в золотой саркофаг, доставляют на вечное успокоение на Луну, в специально выдолбленную для этой цели шахту.
      - И тогда, - заговорил уже знакомый ему голос с трона, - выполнив возложенную на тебя миссию, ты воскреснешь в этом зале и будешь принят в наш внутренний круг. Ты можешь, конечно, и отказаться. В таком случае ты будешь заключен в этот каменный саркофаг. Он наполнен самыми жизнестойкими травами, собранными с сотен планет близких и далёких галактик. Ты заснешь в невообразимом для тебя блаженстве и будешь вдыхать самые сладостные грезы целого сонма планет. Сколько проспишь ты так, не знаю. Может быть несколько тысячелетний, может быть много больше. Тебя разбудят, когда нас навестят наши Владыки, Вампиры мироздания. И тогда ты со всей душой, всем своим телом, до его последней ничтожной частицы, будешь подан на стол в качестве угощения. Знай, что твои муки тогда намного превзойдут самые грандиозные страдания, которые испытывал кто-либо на Земле. Выбирай!
      - Я буду драться! - с непоколебимой решимостью ответил Пьер.
      - В саркофаг, - коротко приказала фигура с трона.
      Серые великаны направились к Пьеру. Он выхватил свой лазерный клинок, за его спиной раскрылись серебристые крылья и он поднялся на несколько метров от пола, разрубая окружающее пространство испепеляющим лезвием лазерного луча.
      Масла, втертые в кожу великанов, слегка задымились. Всему остальному его меч не причинил никакого вреда.
      - Оставь эти игрушки, они здесь бесполезны, - надменно произнесло восседающее на троне существо.
      Пьер направил лезвие в ножны и в самый последний момент лазерный луч прошел по указательному пальцу семипалой руки. Зал содрогнулся от оглушительного, нечеловеческого вопля, а обрезанный зеленый палец свалился на пол, взорвавшись буро-серым облаком, источающим сильный запах гнили. Вскоре облако загорелось сине-голубым пламенем и исчезло.
      В этот момент Пьер непроизвольно взглянул на вторую половину диска, покрытую непроницаемым мраком. В нем на одно мгновение появилось существо, снежно-белое, похожее на спрута. Вся его голова была утыкана десятками глаз, излучавших сжигающее сладострастие, ледяную ненависть и холодный, уверенный в себе расчетливый ум. В следующее мгновение оба диска исчезли, а на их месте появился серебристый шар, который медленно оторвался от пола и поплыл.
      По каменным плитам гулко отдавался топот одетых в стальные латы ног. Вбегающие в зал стальные рыцари несли шесть каменных плит, каждая из которых весила несколько тонн. Пьер поднялся над полом и вновь обнажил лазерный меч. В этот момент группа рыцарей бросила одну плиту ему под ноги, другие соорудили четыре стены, возложив шестую плиту в качестве крыши. Шесть плит мгновенно срослись в один, полый внутри, монолит, которому было суждено стать темницей для Пьера. Эта темница с глухим гулом и скрежетам стала куда-то двигаться. Потом наступила полная тишина.
      Лазерный луч не оставлял на стенах темницы ни малейших царапин, освещая ее прямоугольными бликами света. Положив меч в ножны, Пьер сел на пол, в отчаянии обхватив голову руками. Темницу заливал нежно-розовый свет. Свет излучался из его груди. Это таинственный цветок освещал каменную гробницу. Пьер невольно залюбовался его завораживающей красотой, внимательно разглядывая таинственное переплетение его лепестков, наполненных полнотой жизни. В его глаза ударил сноп света. В стене ослепительным солнечным пятном загорелась дверь, в которую Пьер тут же влетел, уносимый в свободное пространство сконцентрированным потоком живительных лучей. В его сознании мелькнула тайна формы, позволяющая выходить из любого замкнутого пространства. На мгновенье весь мир предстал скопищем больших и малых шаров, прозрачных сфер этих фигур, являющихся основой всевозможных трехмерных форм. Каждый шар имел свой внутренний центр, тончайшими радиусами соединенный с поверхностью. И единственная точка центра через радиусы содержала в себе все точки сферической поверхности. Шары пульсировали. Одно мгновение они собирались в точку. Другое - взрывались в сферы. И в этой пульсации все точки поверхности поочередно становились центром. Частота пульсации была столь велика, что за секунду земного времени происходили мириады мириадов сокращений. Только потому для неразбуженного восприятием сверхвремени сознания, сферы материи казались наглухо закрытыми, непроницаемыми корпускулами, атомами-темницами. Такому заглушенному сознанию совсем невдомек, что один-единственный атом способен вмещать в себя всю вселенную. Одно мгновение-каждый атом песчинка вселенной. Другое - он уже вметает ее в себя. Пульсация таких бесконечно малых мгновений выражает вибрацию жизни всего грандиозного Космоса. Тайна формы чудесно начинала сливаться с тайной времени, открывая тайну превращения, трансформации одного явления в другое. И за всем этим стояло сознание, творческая энергия мысли.
      В ореоле солнечных лучей, несомый их могущественным потоком Пьер опустился на зеленой лужайке, усыпанной чудесными благоухающими цветами. Он наклонился над одним из них, с упоением вдыхая его аромат, долго, не отрываясь. Постепенно, то ли цветок вырастал на его глазах, то ли Пьер превращался в серебристого рыцаря, размером с бабочку, летающего на крыльях вокруг его раскрытых лепестков. Так или иначе, цветок стал настолько огромным по отношению к Пьеру, что он без затруднений влетел внутрь его стебля.
      Перед его взором раскрылись анфилады удивительных покоев, стены и потолок которых напоминали сталактитовые пещеры Земли. Только в прозрачных "сталактитах" цветка переливалась радуга, огней, из них излучались симфонии тончайших ароматов, пульсировавших в мозгу сменяющими друг друга волнами космического блаженства. Полы представляли собой жидкий, текучий поток прозрачного кристалла, сквозь который просвечивали загадочные узоры драгоценных камней. Какая-то непостижимая сила несла Пьера по анфиладам комнат, витиеватым переходам, мостикам, гротам, пока он не оказался в большой сферической зале, в центре которой рубиновым цветом горел огромный цветок. В его лепестках сидела женщина, облаченная в тунику из моря переливающихся огней. Ее огромные, ни с чем не сравнимые глаза, обволакивали Пьера никогда не испытываемым им чувством. Каждое мгновение лицо и выражение ее глаз становились неузнаваемо другими и в то же время за всем этим потоком текущих, меняющихся лиц, проступало одно-единственное лицо, которое Пьер знал и удивительно хорошо, и совсем не знал, пытаясь уловить его в многочисленных грезах и снах. Оно, казалось, вот-вот возникнет, но оставалось всегда за гранью создаваемых образов. Теперь оно было перед ним наяву.
      - Мне пора, - биением его сердца беззвучно прошептали его губы. - Ведь я мгновение, а для мгновения я и так очень долго задержалась с тобой. Мгновенье может останавливаться только в Вечности. Ты же плывешь в потоке времен. С этими словами женщина превратилась в птицу, перья которой излучали мириады живых огней, протекающих в душу Пьера и растекающихся в ней морем всепоглощающих чувств. - Птица твоего счастья, - тихо прошептала она и этот шепот слился с его внутренним голосом, который говорил те же слова. Взмахнув крыльями, птица стремительно взмыла вверх. Потолок зала превратился в голубое небо, в центре которого светило, совсем как земное. Солнце.
      Исступленно махая крыльями, Пьер взлетел следом, пытаясь догнать птицу своего счастья. Вдвоем, она впереди, он - поодаль, они приближались к Солнцу. Внешне, будучи похоже на земное, оно не слепило и не обжигало. Вот оно уже заняло все видимое пространство. Птица влетела сквозь его поверхность и исчезла в его лучах. Пьер натолкнулся на невидимую преграду. Он летал вокруг лунного Солнца, ощупывал его полированную поверхность, но не мог проникнуть в него.
      Покружив несколько часов вокруг лунного Солнца, казавшегося то ли идеально правильным шаром диаметром всего в несколько километров, то ли массой таинственного огня, окруженного сферической границей, природу которой он не мог уяснить, Пьер тихо полетел в сторону, в полной неизвестности того, что ему предстоит увидеть в дальнейшем, на новом участке внутренней поверхности Луны.
      Пьер опускался в густом, совсем как на Земле, тумане. Внизу смутно просвечивали контуры каких-то строений. Через несколько минут он обнаружил себя стоящим на выложенной большими каменными плитами дороге. А по обе стороны от дороги смутно вырисовывались контуры зданий высотой от двух до семи, восьми этажей. Неожиданно на дороге показалась пара ослепляющих огней, стремительно приближающихся к Пьеру. Он еле успел отпрыгнуть в сторону, как мимо него пронесся довольно большой предмет, быстро удаляясь двумя красными светлячками. Глаза Пьера постепенно осваивались в туманной мгле. Вдруг на ней опять появилась пара ярких огней, уже виденная ранее. Когда они проносились мимо, он от неожиданности вскрикнул. Пьер ожидал увидеть что угодно, только не это. Автомобиль! Мимо него пронесся типичный автомобиль Земли начала двадцатого века. Или он опять на Земле? Если так, то нужно соблюдать осторожность. Ведь за ним идет охота, как в двадцатом, так и в двадцать пятом веках.
      Неожиданно он почувствовал толчок. Пьер обернулся и увидел большого длинношерстного пса, преданно глядящего на него понимающими глазами и приветливо виляющего мохнатым хвостом. Пес развернулся и тихонько пошел, постоянно оглядываясь, следует ли за ним Пьер. Пройдя несколько десятков шагов, они оказались перед тяжелой дубовой дверью, врезанной в высокий забор из красного кирпича. Пес уверенно ударил лапой по двери, и та приоткрылась. Проскользнув во внутрь, собака придержала лапой дверь, пригласив Пьера следовать за ней. Вскоре они подошли к небольшому одноэтажному домику, выложенному из того же красного кирпича. Собака точно так же уверенно открыла дверь, и Пьер вошел следом. Они оказались в большой квадратной комнате с красивыми окнами вдоль одной из стен, обшитых, как и потолок, мореным дубом. Комната хорошо освещалась большим матовым шаром, свисающим с потолка. По полу в беспорядке были разбросаны шкуры различных зверей. Между ними находилось несколько небольших столиков.
      В углу стояла тумба, на которую был водружен большой черный овал. Под ним в линейку вытянулось несколько цветных кнопок, каждая размером с собачью ступню. Пес подошел к тумбе, привстал и нажал лапой на красный кружок. Черный овал тут же превратился в переливающийся волнами голубой экран. На нем возникла цветная объемная картина уютной комнаты, напоминающей кабинет его сестры Элен на вилле Каменного острова. Спиной к нему сидела женщина. "Гав" - отчетливо произнес пес. Женщина повернулась. С экрана на Пьера взглянула его сестра Элен. Она приветливо кивнула, тут же поднялась и куда-то вышла.
      Через несколько минут дверь открылась, пропуская женщину в комнату.
      - Элен! Элен! В это трудно поверить, - тихо воскликнул Пьер. Женщина ласково и приветливо смотрела на Пьера. Но в ее взгляде определенно чувствовалось, что она видит его впервые.
      - Мое имя Элона. Как зовут тебя и откуда ты? - спросила она.
      - Пьер, Пьер Горский. Где я нахожусь?
      - В моем доме.
      - А где этот дом? Что это за страна? Какая планета, Земля или Луна? Какой сейчас год, наконец?
      - Я вижу, что ты сбился с системы координат и, вполне естественно, хочешь внести в них ясность. Я помогу тебе. Но для этого я должна знать, что произошло с тобой в последнее время. Пойдем.
      Она взяла Пьера за руку и вывела его в парк. Несмотря на туман, Пьер различал, что по виду это был типично земной, ухоженный парк, из тех, которые часто окружают богатые дома. Вилла, за исключением второстепенных деталей, была очень похожа на занимаемую им на Каменном острове. Поднявшись по лестнице, они оказались в комнате, которую Пьер видел уже на экране, включенном псом в собачьей сторожке.
      Пьер как мог рассказал свою историю. Когда он закончил, до этого внимательно слушавшая Элона несколько минут сидела молча, будто отсутствовала.
      - Мне трудно объяснить тебе ситуацию, в которой ты находишься, тем более и мне самой не все ясно, - неожиданно проговорила она. - Ты по-прежнему находишься на Луне, но в той ее стране, которая очень похожа на Землю. Но именно эта внешняя похожесть является сильным препятствием для понимания существа нашей жизни здесь. Ты, конечно, знаешь, что каждый человек имеет два физических тела. Одно тонкое, а другое - более или менее плотное. В истории Вашей Земли люди одно время имели определенные сведения о различии двух физических тел. Затем, после серии планетарных катастроф, последовавших периодов деградации, знания постепенно затемнялись и искажались. Дело дошло до того, что одни тонкое тело стали называть духом. Другие - эфирным телом. Вокруг этого плодились всевозможные небылицы. Быстрый всплеск науки о физической материи рассеял сотворенные вокруг тонкого тела миражи. Одновременно стало отрицаться и оно само. Этому способствовали две роковые ошибки Земной науки. Во-первых, улавливаемые чувствительными фотопластинками излучения тонкого тела стали трактоваться, как излучения плотного. Во-вторых, открытие генов, познание генных структур, инспирирующих формирование плотного тела, создало иллюзию, переросшую в закостенелый предрассудок, будто генетические молекулы являются самодовлеющим архитектором, строящим весь плотный физический организм, более того - всего человека в целом, в его совокупности. Совершенно не учли, что за генами скрыты неизмеримо более глубокие структуры. Генетические спирали - это только "слова", "произносимые" тем или иным набором молекул. Саму же программу разговора пишут энергии, обращающиеся в глубинах тонкого тела. Естественно; термины "плотный" и "тонкий" - это только слова, не более чем намеки. Точное значение может уловить лишь тот, кто обладает внутренним зрением, зарождающимся из "шестого чувства", словно осязание, присущее червяку, расцветает в ходе эволюции в чудесное зрение человека. Но это - качественно другая эволюция, в сравнении с эволюцией машинной техники. Ваши ученые на пороге XX века были шокированы открытием того, что атом, коим они назвали известную им одну из мельчайших частиц, делим неограниченно. За пятьсот с лишним лет наука Земли, опирающаяся на машинную технику, намного продвинулась в открытии все более мельчайших частиц, которых и частицами, в полном смысле, назвать нельзя. Тем не менее, она практически также далека до открытия тонкой материи, из мельчайших частиц которой сформировано тонкое тело. Мы, в отличие от этого, используя принципиально другие методы исследования, строя наши грандиозные "микрокосмы" из еще более тонкой, психической материи, тщательно изучили тонкое тело и научились использовать заложенные в нем возможности. Кстати, наши тонкие тела в своей основе идентичны вашим. Однако, существует принципиальное отличие. Они зеркально противоположны. Попытаюсь объяснить геометрически. Представь сферу, идеально правильный шар и его центр внутри. К каждой точке поверхности от центра идут радиусы. Каждое мгновенье, равное интервалу вибрации сознания внутри нашего самосозерцания, этой бесконечно малой частице времени, все точки поверхности сливаются с центром, а затем снова разбегаются в сферу. Теперь представь, что собравшись в центре, все точки поверхности вновь разбегаются в сферу, но уже не снаружи по отношению к ее центру, а изнутри его. Другими словами, наши тонкие тела эквивалентны земным, только вывернутым наизнанку. Можно сказать, наоборот, что ваши тонкие тела вывернуты наизнанку по отношению к нашим. Все зависит от точки отсчета. Сказанное звучит абстрактно. Хотя именно в абстрактном мышлении мы принципиально не отличаемся друг от друга, если не брать во внимание уровень его развития и направленности. Конкретные следствия различного разворота тонких тел, однако, весьма не похожи. В отличие от вас, наше тонкое тело не порабощено плотным. Напротив, мы являемся полными хозяевами плотных тел. В частности, мы в одно мгновение можем поменять нашу физическую внешность. Так, восприняв тебя на расстоянии, я тут же приняла образ близкого тебе человека. Одновременно наша мысль освобождена от сдавливающих тисков порабощения тонкого тела плотным. Учитывая нашу многомиллионную историю, практически не ограниченную продолжительность жизни, мозг каждого из нас намного превосходит любой из ваших земных компьютеров XXV века. К примеру, мне достаточно было одно мгновение сосредоточиться на твоем мозге, чтобы свободно овладеть твоим языком.
      - Какие же мы ничтожные пигмеи в сравнении с вами, - прервал ее объяснение Пьер. - Но что странно, при всем этом, зачем вам копировать элементы нашей цивилизации, типа ее автомобилей или домов при наличии такого колоссального развития мысли.
      - Это имеет глубокие корни, - ответила Элона. - Конечно, мы не вытачиваем, как вы, детали машин и не кладем кирпичи или блоки для создания зданий, похожих на ваши. Внутри Луны, наряду с обычной плотной материей, такой же, как на Земле, имеются грандиозные россыпи особо преобразованной материи, наследие цивилизации более могущественной, чем наша. Эта особая материя подчиняется нашей мысли. Из нее можно строить дома, машины, дороги и все прочее, что есть у вас на Земле. Подражая земной культуре, мы имеем в нашей стране как образцы культур давно исчезнувших на Земле, так и таких, которые возникнут в далеком будущем. В частности, у нас ты сможешь увидеть грандиозные подземные и подводные дворцы атлантов, египетские храмы и пирамиды, изящнейшие строения космического типа и, конечно, многое другое. В том числе и привычные тебе постройки Каменного острова древнего Петербурга. Мы имитируем земное развитие не как хобби, хотя кое-кто из наших этим грешит, а с определенной целью быть ближе к мыслям и чувствам земных людей, их представлениям об окружающем мире. Дело в том, что земная жизнь исключительно важна для нас, несмотря на всю вашу отсталость, Вы обладаете тем, чего мы лишены. Всякое преимущество часто имеет свою оборотную сторону. Сила в одном приобретается за счет слабости в другом. Корень наших достижений в том, что тонкое тело освобождено от порабощения плотным. Корень вашей отсталости - в узурпации плотным телом тонкого. Но именно последнее обстоятельство дает вам преимущество и возможности, которых мы лишены. Вы подвержены страданиям разрушения и смерти, особым страданиям духа, заключенного в узы плотной материи. Преодоление этих уз в порыве творчества и созидания рождает особый жизненный сок, таинственный эликсир жизни, который не в состоянии производить не только мы, но даже те, кто оставил нам некоторые из плодов своих достижений, ставших краеугольными камнями нашей цивилизации. Мы создаем грезы, идеи, великие замыслы, которые улавливаются частью вашего человечества. В ответ с Земли поднимаются по тончайшим невидимым капиллярам, связывающим две планеты, живительные капли чудесного эликсира. Он является источником нашей жизни, без него мы бы постепенно впали в сон без сновидений, пребывая в бессознательности миллиарды лет до тех пор, пока через нас вновь не стала бы течь блаженная влага.
      - Получается, что люди Земли не способны создавать самостоятельно ничего великого, что все высокие идеи и образцы приходят только с Луны? спросил Пьер.
      - Конечно, нет, - ответила Элона, - люди способны творить самостоятельно. К тому же идеи и образы приходят на Землю из всего необъятного Космоса. Тем не менее, изрядная доля умного и прекрасного пришла в земное человечество от нас. Наше же жизненное пропитание для вас не столь обременительно, если учесть, что нас не более семидесяти тысяч, а притекаемая к нам энергия, в другом случае, все равно рассеялась бы в космическом пространстве. Кроме того, нужно учитывать специфику творчества. Оно не всегда универсально, когда создается принципиально иное, чего никогда не было во вселенной. Творчество часто бывает связано со временем и местом, когда творец привносит в родной ему мир идею, мысль или форму, существующую где-то в далеком мире. В этом случае, используя наши послания, приходящие в форме намеков для интуиции, ваши творцы являются истинными создателями. Мы, так сказать, являемся соучастниками творчества. Как, например, соловей, своим пением навевая поэту его рифмы, является, тем самым, соучастником его творчества, так же и мы. С нашей стороны нет менторства, школярства, высокомерного поучительства по отношению к жителям Земли.
      - Скажите, а черная фигура со змеиными зелёными пальцами, предлагавшая мне особую миссию на Земле, тоже один из граждан вашей страны? - с оттенком неуверенности спросил Пьер.
      Лицо Элоны болезненно подернулась. - Это наши и ваши враги. Они принадлежат совсем к другой лунной стране. В отличие от нас, они посылают на Землю идеи вражды, порабощения и угнетения, поглощая из вашей планеты излучения страданий и ужаса, жизненных выделений от тупой и бессмысленной работы. Это вампиры жизненных соков вашего человечества.
      - Нельзя ли нам объединиться и уничтожить их? - предложил Пьер.
      - Чтобы объединиться, мы должны войти в постоянный сознательный контакт. Для этого вы должны научиться отделять тонкое тело от грубого и хотя бы некоторое время в полном сознании пребывать в первом. Окончательно же уничтожить этих вампиров нельзя. Они, как и мы, бессмертны. Их можно лишь лишить источников питания. Но для этого вы, люди Земли, должны перестать выделять те разрушительные эмоции, на которые они вас постоянно провоцируют. Тогда они засохнут, как умершие насекомые. Но, если где-нибудь, пусть через миллиарды лет, возникнут условия для сосания необходимых им жизненных соков, они возродятся опять. Мы боремся с ними уже не один миллион лет. Периодически верх берет то наша, то их сторона, но до полного разгрома ни одной стороны еще не доходило.
      Нашим победам на Земле соответствовали весна расцвета и подъема. Победы вампиров сопровождались упадком и разложением, обычно заканчивающимся крупной геологической катастрофой.
      - Не может ли какая-либо из сторон, вы или они, высадиться на Землю, повести за собой человечество и тем самым обеспечить себе решающую победу? - спросил собеседницу Пьер.
      - Это запрещено.
      - Кем?
      - Законом, - ответила Элона. - Если бы та или другая сторона попытались нарушить Закон, немедленно вмешались бы стражи пространства и восстановили бы равновесие. Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.