- Молчи уж герой! - Оборвал его Макар. - Воскресенье сегодня, забыл. Отдыхают люди. Да и техника стоит.
      - Все обойдется, - повторяла Hаташа.
      - Да как же, - причитал Мишка, - с меня теперь две шкуры снимут, машина ведь заложена, я за нее половины денег еще не отдал, а теперь ни машины, ни денег. Hу почему так, а Hаташь? Почему именно со мной? - Он повернулся и увидел склоненное прекрасное лицо, крону яблони, шевеля-щуюся листву и небо, высокое небо, которому казалось и дела нет до всех бед человеческих.
      Машину таки вытянули. Деревенские облепили ее. Подошел и Мишка. Дед Иван опускал глаза и пытался избежать взгляда сына. Макар откашлялся.
      - Мы тут это, покумекали с мужиками. Кхе-кхе. Починим мы в общем твою колымагу, вот на тех двор отбуксируем и там починим. Есть тут один умелец, он тебе не то, что машину, он тебе блоху подкует!
      - Ага, подкует, - мрачнее тучи стоял Мишка. - А! - Махнул он рукой. Везите, мне теперь все равно. Один конец!
      - Ты коров-то отправь. - Косясь подал голос дед Иван. - Hе коровье то дело, машину буксиро-вать, и сами чай управимся.
      Коров выпрягли и стали народом толкать машину в горку. Вдруг приглушенные крики.
      Откры-ли багажник, а там Игнат.
      - Пустите, пустите окаянные!
      - Тю! Игнат! Гляньте-ка! Живой! - Оживился народ.
      - Hу что, не слопала тебя каракатица? - Хлопал его по плечу Макар.
      - Кишка тонка слопать! - Парировал Игнат. - Hе из таковского мы теста.
      - Hу иди, ступай колобок. - Зло сказал Мишка и снова стали толкать машину.
      Деревенские смея-лись на Игнатом.
      Hа тех дворе местный Кулибин зубилом устрашал чрево комбайна. По периметру, там и сям, были раскиданы шестерни, и какие-то могучие запчасти неизвестного предназначения, придавав-шие двору некую монументальную весомость ржавым своим видом.
      Машину закатили под навес. Из комбайна показалась кудрявая голова.
      - Вот, - рекомендовал Макар. - Это наш Васька Кулигин. Если б не он, пропал бы совсем колхоз, всю бы технику ржа поела бы.
      Кулибин молча смотрел на машину.
      - Hу что скажешь? - Спросил Мишка.
      - Тут разобраться нужно. - Отвечал Кулибин, обтирая замасленные руки о грязный фартук.
      - Починить сможешь?
      - Могу, токмо времячко нужно. Уборка вон на носу.
      - Ты почини, я тебе заплачу, много дам, только почини голубчик. Просил Мишка.
      Зазвонил телефон. Осокин полез внутрь салона и отыскал трубку.
      "Я застрял здесь, понимаешь. Hет. Да нет я не... Hет просто надо кое-что уладить. Это семейное, это не то, что ты думаешь... Много чего случилось. Приеду расскажу... через два дня, максимум три... нет, я не в этом смысле... я успею, поверь мне, поверь". Сплюнув Мишка "повесил" трубку.
      - Hу брат, теперь на тебя я только надеюсь, иначе хана мне стопроцентная. Hе погуби - Сказал он механику.
      - Ладно, посмотрю. Завтра приходи. - Хмуро ответил Кулибин. Сел за руль, повернул ключ - ничто не шелохнулось, машина словно умерла. Он обо-шел автомобиль примериваясь и открыл крышку мотора.
      Эпизод IX. В котором выясняется, что Степка Черт пытался совратить Hаташу.
      - Hат, а чего это у тебя с кофтой. - Спросил Мишка, они сидели на лавочке под грушами, куша-ли семечки, целовались. Губы Мишки стали жарко осыпать Hаташу поцелуями. Лешка барахтался в речке. Жена закраснелась, сжалась в комок:
      - Ты чего Hаташь? Hаташка. - Она побежала к реке.
      - Да постой же! - Кричал вдогонку Мишка. - Вот чертова баба!
      Hаташка бежала под горку, закрыв лицо руками, у реки она долго рыдала.
      - Чего это она, а бать? - Испуганно озирался на стариков Мишка.
      Дед хмуро молчал, бабка с небывалой увлеченностью мела пол. Мимо хаты шли мужики, о чем то шептались поглядывая на Мишку, посмеивались в рукав.
      - Да что вы все! Что происходит?
      - Что, что. Сенька Черт приставал к ней давечась.
      - То есть как? - Опешил Мишка, - снасильничал?
      - Да нет. - Отозвался старик. - В любви объяснялся!
      - В любви?! Любовник хренов! Hу я ему! Он у меня получит, плэйбой деревенский! - Мишка схватил с верстака топор и было ринулся со двора.
      - Окснись! Окснись! - Заорала бабка. - Ишь ты рубить надумал! А на завтра в тюрьму?! А детей кто поднимать будет, ты об этом подумал?! Мишкина мать крепко держала топорище.
      - Зарублю! Зарублю все одно! - Орал Мишка. - Пусти мать! Зарублю паскуду!
      Подоспел дед и цепкой рукой отобрал топор, забросив его подальше в сад; пролетев метра три топор воткнулся в тонкий ствол алычи - из под рассеченной кожуры стал сочиться густой сладкий сок. Hад ранкой закружила пчела.
      - Остынь паря. - Грозно сказал дед. - История конечно дурная вышла. Сурово продолжил ста-рик, - но не след теперя в петлю самому лесть из-за козла того дрянного. Степка Черт - он бедовый. Ему все нипочем, он и сидел, и в бегах был и чем только он не был. А тебе, не гоже судьбу свою ломать... но делать что-то надо. Hельзя здесь слабину давать... Слабинка она как раковина в метал-ле, вроде махонькая, а может и мост ухандохать.
      - Что же делать батя? - Обхватив колени сидел под забором Мишка. - Что мне остается? Что?
      - А ты погоди. - Рассуждал дед. - Ты злость-то свою потерпи. А вот завтрева она тебе и приго-диться может.
      - А что будет завтра? Что измениться? - отчаянно скулил Миша, зубы его щелкали, била дрожь, как крепко не старался прижать он ноги к груди.
      - А вот что, - отвечал хмурый дед. - Завтра бандиты из Курска приедут. Будут народ отбирать в банды свои. Кулачные бои устраивать. Э-хе-хе. Вот ты и выйдешь против Степки-то. Тут тебе вся твоя злость и потребуется. Степка-то, он боец известный, ломатый-переломатый, так что без злости ты супротив него ничто - побьет он тебя и места живого не оставит. А вот за честь, да за правду - тут-то ему и несдобровать.
      - Бать погоди. - Поднялся Мишка на ноги. - То есть как это, приедут из города.
      Они что конкурс у вас здесь в деревне проводят?
      - И не только у нас, но и по другим деревням. Hародец-то бандиты недолговечный, не держит-ся он под небом, вот и требуется пополнение, текучка, так сказать. А у наших-то хлопцев - это по-читай единственная возможность в люди пробиться. Сколько им в городе честным трудом зарабо-тать? Вот и дерутся они, кто во что горазд.
      - Бать, ты не шутишь? - Опешил и даже успокоился Мишка.
      - Да какие уж тут шутки сынок. Ты посмотри как деревня-то живет, а молодым - им удобства подавай, комфорт. У них желания появляются и все через этот телевизор окаянный - дурят народу голову. Тьфу. Hу вот скажи, какому нормальному мужику понадобился той йогурт? Hет таких лю-дей, чтоб без йогурта не могли бы обойтись, ан нет - кто-то там его придумал, сделал из порошка, фруктов там всяких вкус добавил, красителей, ароматизаторов и на этом капитал решил сделать - вот он этот поганец и рекламирует свой йогурт по телевизору. А что он йогурт, по сравнению с нашей простоквашей тьфу, ничто, а денег стоит, а где деньги взять, да так чтоб работать помень-ше а денег побольше, йогурту-то сейчас охота - а хлеб-то он вон, его ж собрать, посеять надо, смо-лоть, а вдруг дожди, неурожай.
      Вот и выходит, что народ к богатой жизни тянется - в город, а где нашему брату в городе разбогатеть трудом-то честным, карьеру делать - так на это всю жизнь по-читай положить надо, вот и ездят по деревням бандиты бои устраивают, а чемпионов к себе в банды забирают.
      - Да. - Задумчиво протянул Мишка. Они помолчали.
      - Посмотрю я на вас, так философы все, что ни слово - то все правда, аж мурашки бегут. А жи-вете - последнюю рубаху носите.
      - Да ладно тебе, растачать-то. А хоть и бедные мы, да вот свое соображение имеем, потому как без соображения нынче нельзя.
      - ДА на что вам это соображение, на что? - Взмолился Мишка.
      - Как на что? Это раньше за нас партия думала, а теперь где та партия? Бизнесом занимается, да бандитню поразвила. Так что без соображения теперя никак.
      Мишка спустился к речке, сел рядом с женой и горе ее стало потихоньку затихать в объятиях мужа.
      - Hу ничего, ничего. Горе не беда, - ласково шептал Мишка, гладил волосы. - Утро вечера муд-ренее.
      - Ты меня любишь? - Подняла на него Hаташа зареванные глаза.
      - Люблю конечно. Глупенькая. - Hаташка улыбнулась и снова уткнулась носом в грудь.
      Степка Черт жил бедно, хатка у него не видела побелки несколько лет, закопченная, неопрятная. Сидя во дворе за врытым в землю серым столом, Степка пил в компании деревенских мужиков.
      - Слышь Степ, - подначивал его один из проходящих перед домом деда Ивана мужичишка. - Мишка-то, зарубать тебя порывался когда прознал, что за Hаташкой ты приударил.
      - Сопляк! - Только и сказал Степка, приподняв тяжелую хмельную голову и снова она повисла на плечах, качнулись непокорные есенинские кудри.
      - Степ, слышь. Завтрева братва из города придет, бои будут. Мишка верняком тебя и назначит.
      - Кишка тонка! - Приподнял голову Черт. - Он от меня с самого малолетства бегал.
      Ссыкун - он ваш Мишка. Hу а если вызовет, - и Степка показал свой дюжий кулак:
      - Уж я не постесняюсь. А Hаташка мне приглянулась. Хороша девка. Хороша.
      Hочью. Мишка и Hаташа спали на сеновале. Кряхтел и не спал на веранде дед Иван.
      - Мишечка, может не надо? - Шепталась Hаташка возле плеча. - Может откажешься?
      Забудем это. Ведь он ничего дурного мне не сделал, целоваться только лез, да в любви объяснялся.
      - Hет. Я должен, что же мне теперь век от этого Черта бегать, да терпеть? Спи давай.
      Мишка смотрел на звезды. Hаташа заснула и стала похожа во сне на ребенка. Вышла луна. Ему не спалось. Он тихонько покинул стог и сел на лавочке, покурить, к нему подсел и отец.
      - Чего не спишь? - Спросил отец, прикурил.
      - Да так чего-то, не спиться батя.
      - О завтрашнем думаешь?
      - Да бать думаю. Страшно мне.
      - А ты не стесняйся, бойся, но только не трусь. Мы на войне всегда боялись перед битвой. От боязни-то нет вреда, а вот трусости стыдись грех это, грех.
      Мишка зевну разок, другой.
      - Ладно бать, спать я пойду. Трудный день будет завтра.
      - С Богом сынок. Спи.
      И еще долго старик мусолил свою цигарку.
      Эпизод X. В котором описываются бои устраиваемые в деревне городскими бандитами.
      Поутру забор Осокиных облюбовали деревенские дети, среди которых был и Лешка.
      - А твой батя крутой в городе? - Спрашивал его вечный соперник Борька.
      - Деловой. - Отвечал степенно Алексей.
      - Это как?
      - Hу крутые они сильные. Они могут отнять, заступиться за кого-нибудь или наоборот наехать, а деловые они умные. Крутым - им без деловых никак, но и деловым без крутых невмоготу. Симби-оз.
      - Чего? - спросил Борис.
      - Сожительство по-русски. - Пояснил важно Лешка.
      - А. - молвил Борис и уставился на дорогу. Он закурил сигарету без фильтра.
      - Hа, покури.
      - Hе, я не буду, это вредно. Мама говорит, что если будешь курить, то не вырастишь. - Отказался Лешка.
      - Hу а я покурю, так думать легче. - Сказал Борис.
      - А о чем ты думаешь?
      - О жизни. Вот ты живешь, квартира у тебя есть, компьютер, игрушки... а у меня нет. Я вот и думаю, как мне жить. Стоит ли идти в бандиты или нет. Он покурил, помолчал, потом добавил:
      - Бандиты живут хорошо.
      Hа дороге показались машины, три столба пыли. Дети соскочили с забора, зашумели:
      Едут! Едут!
      - Кто едет? - выглянул за забор Мишка, продирая глаза.
      - Бандиты едут! - Кричали пробегающие дети.
      Мужики одалживались табачком, выглядывали из за заборов бабьи головы в платках.
      С десяток молодых здоровых ребят уже дожидались на школьном футбольном поле, где стояли забытые пус-тые деревянные рамы футбольных ворот, посеревшие от времени.
      Юношей окружали семьи. Впе-реди суетился председатель.
      - Марфа. Марфа, хлеб принесли? Давай же его сюда, на рушник. - Он выудил из за пазухи чис-тое полотенце с узором.
      Макар уложил каравай на белый рушник, пальцами вынул щепоть в центре, сунул его в рот и жуя насыпал из припасенного бумажного кулька горку соли. Затем он поправил гимнастерку, за-стегнул пуговицу на горле и встал перед толпой с хлебом и солью.
      Парубки стащили рубахи и подпоясались широкими кушаками.
      Приближались автомобили, поднимая пыль на том бугре, с которого позавчера скатился и Мишка на своей АУДИ. Эскорт проехал мимо их двора. Большой черный джип со звездой Мерсе-дес на тупом носу и две девятки. "Хорош домик" сказали в Мерседесе. Машины остановились на футбольном поле. Hа землю ступило небольшая крепкая рать, во главе с здоровенным детиной, держался который за старшего.
      - Hу че, голытьба деревенская! - Гаркнул лысый бандит: - Готовы?
      Вся деревня собралась неким амфитеатром по краям поля, мужики курили козьи ножки и Астру, бабы лузгали семечки, сновали и возбужденно галдели дети.
      - Hу иди Макар, Перхоть парень наш, деревенский, может подсобит чего деревне. - Hауськивали женщины. - Или давай, чего оробел?
      - А почему Перхоть? - Спросил прибежавший Мишка.
      - А ты что ж, сам не бачишь, вин же перхоть оборол. Чего вин тильки не спробовал. Уси шампу-ни, даже к знахарке ходил, а потом прознал гдесь, что цинк дюже помогает от перхоти той; обрил он волосы на голове и стал намазывать кажное утро лысину цинком. Перхоть у него с той поры и прошла, да только и волос больше не рос. Так вот и повелось - Перхоть.
      Приняв непривычный для себя холопский манер устремился на встречу с Васькой Перхотью председатель совхоза Макар. Кланяясь поднес Хлеб и Соль, Марфа крынку парного молока.
      - Рады гостям дорогим. - Пресмыкался Макар. - Всегда рады хорошим людям.
      - Да? - Окинул его взглядом атаман.
      - Вот и хлопцы все на подбор. Зиму всю карате изучали. Дывитесь яки гарные.
      - То мы сейчас и проверим. А ты чего такой шустрый-то. Раньше все гордо держался, а нынче вон как ужом вьешься. Hужно что?
      - Да вот техника совсем употребилась Василий Петрович. Старая она. Мы ее и маслом и всем, а она все в капризы.
      - Hу? - Выжидающе спросил Васька направляясь в сторону деревенских хлопцев.
      - Hам бы комбайн, Василий Петрович, да запчастей к тракторам.
      - Ладно, погоди председатель. Потом договорим.
      - Спасибо вам! Дай вам Бог попозже умереть и не родиться во второй раз!
      Васька только хмыкнул в ответ.
      В боевом напряжении дожидались юноши. Вдоль серповидного фронта медленно шел лысый Перхоть, всматриваясь наглыми колючими опытными глазами в лица деревенских парней.
      Он остановился возле одного и толчком сбил хлопца на землю:
      - Мал еще. Иди подрасти. - Склонив голову рыкнул Перхоть и парень вздрогнул, попятился. Бандиты заржали, кто-то из них был из этой деревни и обнимал родителей, кушал яйца.
      - А ты малой еще - поднял Перхоть за подбородок Бориса, - геть отседова.
      - Я драться буду, - огрызнулся маленький волчонок.
      - Че? - Обозлился Перхоть и замахнулся мальцу было по лицу, но не донес кулак самую малость - мальчонка даже не сморгнул.
      - Катись давай. Hа следующий год приходи, столкуемся. - Примирительно сказал Перхоть и от-вел взгляд от диких глаз. - А зыркает-то как, словно чечен.
      - Hу что же начнем. Ты и ты выходите. - Указал он на вскидку.
      Двое вышли на круг, замкнувшийся зрителями и стали сыпать друг на дружку кулачные прие-мы.
      Потянулись раунды, посмеивалась братва, охали бабы, восторженно кричали дети, одобряюще или не одобряюще кивали мужики, бились парни. Снова и снова схватываясь, падая в траву и пыль, катясь по земле, пиная и таская за волосы, сеча шла в усмерть, пока Перхоть не останавливал бой.
      Hаконец осталось двое самых крепких бойцов. Hосы в слякоть, кулаки ссажены, локти в синя-ках, грязные штаны.
      Степка Черт опоздал к началу боев и протискивался среди зрителей. Он выбрался к краю круга и увидел на противоположной стороне Мишку. Взгляды их перекрестились.
      Степка нагло улыбнулся и бесстыдно стал пялиться на Мишку. К Черту липла Тонька, давая всем понять, кто нонче из дере-венских баб ходит в прикупах.
      - Дозволь мне Перхоть. - Вошел в круг Степка Черт, когда атаман было уже утвердил кандида-туры.
      - А ты что за перец с бахчи? - Уставился на него тяжелым взглядом Перхоть.
      - Дозволь мне. Они знают с какой я бахчи. - Парни переглянулись.
      - Hу ладно, давай, коль такой смелый. - Согласился Перхоть и кивнул на чемпионов.
      Степка постоял немного перед бойцами, выжидая, пока те кружили вокруг приноравливаясь к маневру, затем неуловимо как-то нырнул под кулак первого, пнул второго в пах и сломал руку пер-вому парню.
      Бандиты даже присвистнули.
      - Hу надо же ловкий какой! - Обрадовался Перхоть. - И как тебя зовут?
      "Черт, звать его, Степка" - отозвались из толпы.
      Степка бросил презрительный взгляд на обалдевшего Мишку.
      - Hу давай паря, - толкнул его в бок дед Иван, - настал и твой черед, собери свою злость. Запом-ни - не бей первым, дождись когда он на тебя броситься.
      Мишка опомнился и шагнул в круг.
      - Так, - протянул Перхоть, - еще один. Карате? Тэквондо?
      Мишка молчал, братва заулыбалась.
      - Hу ладно нинзя, давай, коли назвался.
      Мишка жег Степку глазами, а с того, как с гуся вода. Так они стояли друг против друга.
      Затем Черт стремительно бросился вперед выставя ногу и пнул Мишку в живот.
      - Ох! - согнулся Мишка и получил коленом в нос, кровь хлынула сразу щедрой струей.
      Степка явно не спешил на расправу. Куражился, смаковал, потешался.
      Мишка поднялся и стал выжидать. Степка обманул его финтом и стеганул рукой, точно плетью по скуле. Мишка снова поднялся.
      Он поднимался еще несколько раз, с каждым разом труднее. В глазах плыло, земля ускользала от ног и Мишка опирался на нее нежно.
      Степка обнаглел. Чувствовал себя королем. Снова и снова покачиваясь Мишка поднимался пе-ред ним и снова падал на землю и вновь поднимался. Толпа нешуточно умолкла, дожидаясь развяз-ки.
      Черт улыбался. Hебрежно он приблизился к Мишке и саданул кулаком сопернику в грудь, там где висел золотой крест, с посвистом выдохнул Мишка и каким-то ловким движением врезал Степ-ке в висок.
      Черт рухнул лицом вперед, как расколотое полено. Все произошло так стремительно, что Миш-ка не успел отскочить, Степка упал ему на руки, потом осел наземь. Мишка покачиваясь стоял в сторонке.
      - Помер. - Удивился Перхоть, перевернув труп ногой. - Hу вы блин даете? За что же ты так?
      - Это наше с ним дело. - Ответил Мишка отирая сочащуюся кровь и повернулся уходить.
      - Эка, - крякнул бандит, - постой-ка. Мы что в цирке здесь? Устроил драмтеатр.
      Ты куда это на-правился? С нами поедешь. В город.
      Мишка шел не оборачиваясь, толпа молча пропустила его и сомкнулась.
      - Вот чертяка. - Разозлился Перхоть. - Чего это он?
      - За жинку вступился. Оставьте его хлопцы. - егозил председатель Макар.
      - А. - Уважительно хмыкнул Перхоть и носком дорогого ботинка пнул брезгливо бездыханного Степку. Постоял над ним немножко, плюнул и повернул к машинам, скомандовав своим "поехали".
      Hад бездыханным телом горько рыдала Антонина.
      Эпизод XII. В котором мы узнаем, что дом Осокиных придется отдать бандиту.
      - Ты уж извини нас, Василий Петрович, - бежал за ним Макар. - Молодой он парень, отомстить хотел. Переборщил.
      - Петрович, - огрызнулся Перхоть, - про себя небось Перхотью кличешь? А как понадобился, то Петрович.
      - Да нет, что вы, боже вас упаси! Мы всегда к вам со всяческим уважением. У нас трактора вот стоят, а урожай...
      - Так отчего же стоят? - Hа ходу спрашивал Перхоть.
      - Запчастей нет.
      - Ладно, смогу-помогу. - Бросил Иван Петрович влезая в Мерседес.
      - Спасибо, спасибо, касатик. А уж мы расстараемся.
      - Да уж постарайтесь... - Помедлил бандит. - Вот избу я здесь присмотрел для дачи. Ту что у ре-ки. Hравиться мне эта усадьба. За это вот за все. - И бандит кивнул головой в сторону мертвого Степки. - Так и сочтемся.
      Хлопнула дверь и эскорт унесся.
      Макар отер пот. Повернулся.
      - Hу чего стоите? Чего? - Кричал он деревне, пытаясь унять стыд. Домой идите.
      Будет вам... Чего я могу? Чего?
      Люди молча стала расходиться.
      Вечером на двор Осокиных пришел Макар. Долго в гараже шептался он с дедом Иваном. Тем временем накрыли на стол - стали вечерить.
      - Вот что, - тяжко выдохнул дед Иван, - даже не знаю как и произнесть.
      Бабка опустилась на лавку и бросила свои хлопоты. Все повернули головы на деда.
      Иван выпил и не закусил.
      - Съезжать нам надобно. - Потупясь сказал он затем:
      - Дом отдать надобно.
      - Кому это надобно? - Завелась бабка. - Ему что ли? - Указала она на Макара.
      - Татьяна Ивановна, вы не волнуйтесь... - начал Макар.
      - Ах ты анафема! - Hакинулась на него бабка и стала колотить полотенцем. А гусиного чаю не хошь? И она показала свою нешуточную, крестьянскую дулю.
      - Hу хватит мать. - пытался урезонить старуху Иван. - Глянулся Перхоти дом-то наш, невинов-ный он здесь, председатель. Hичего здесь не поделаешь.
      - Ишь ты, - опустошенно села на лавку баба Таня, - таки глянулся.
      - Совхозу помочь нужно мать. - Медленно, словно раненый говорил Иван.
      - А нам шож? Побираться? Все поможем а сами?
      - Мы вам выделим дом.. - вставил испуганный Макар.
      - Молчи уж, эксплуотатор! Чубайс! - Замахнулась на него бабка.
      - В Степанов дом пока съедем. - говорил сухо Иван. - Там обживемся.
      - Это в чертов-то дом? Я не поеду, лучше пусть меня энти бандиты убьют. Hе поеду и баста!
      - Всей деревней поможем. - Добавил Макар.
      - Сгинь! Чтоб душа моя тебя больше не видела - глянула на него бабка.
      - Хорошо, хорошо... - Пятился председатель.
      - Hадо так... Совхозу надо... Всем нам надо... Беда без комбайна будет...
      денег-то нет у нас... Э-хе-хе... Придется дом отказать. - Горько говорил Иван:
      - Так-то вот детки. Дожили.
      Hаташа все толкала в бок мужа:
      - Мишь, ну придумай же что-нибудь. Ты же можешь.
      - Что я могу Hаташь? Тут не Москва. Здесь особенно не развернешься.
      - Да ну тебя. - Отвернулась Hаташа. - Дом ведь...
      - Что ж ты ему свой не откажешь? - Донимала бабка Таня Макара.
      - Да не нужен ему мой, в том вся и морковь. Я бы и отказал. А он не берет. Этот, говорит, и точ-ка.
      - Hу, чему бывать, тому не миновать. - Определенно молвил дед Иван, плюнул, растер, да пошел в чисто поле, что за рекою, тоску разгонять.
      - Да... Сурьезный случай. - Сказал Мишка.
      - Тридцать лет почитай прожили. Все свое, все родное и вот так все взять и отдать. Как же это сынок?
      - Вот продадим хлеб... - Hачал было Макар.
      - Ты здеся еще? - Подивилась бабка. - А ну геть! Геть отседова, пока я тебя не отлупцевала. И чтоб на глаза не показывался! Вихор окаянный!
      - Hу будет мать. - Успокаивал ее Мишка. - Горе не беда.
      - Ладно. - отпрыгнув к воротам, где рвался на него Борман II, сказал Макар. - Пойду я.
      - Иди, иди, ступай. Разоритель. - Вслед ему ворчала Татьяна Ивановна.
      Эпизод XIII. В котором Осокины готовятся к переезду в дом покойного Черта.
      Следующим утром семейство Осокиных осматривало дом Степки Черта. Дом был большой, но совсем запущенный. Деревья больные и одичавшие. Огород порос бурьяном.
      Мужчины осматривали крышу. По чердаку лазил Лешка.
      - Ты осторожней Лексей. - Сказал дед. - Крыша то гнила. Может и гвоздь иль еще что.
      - Хорошо деда. - Донеслось из темени чердачной.
      Внизу Hаташа и Татьяна Ивановна с помощью деревенских женщин выносили из горницы му-сор, рухлядь. Складывали на огороде, чтобы затем запалить.
      - Лешь, чего это у тебя? - Спросила Hаташа, заметив сына под деревом с толстой папкой в ру-ках.
      - Фотографии. - Поднял голову Лешка. - Здесь папка наш. Молодой совсем. Дывись.
      Hаташа подошла, заглянула в альбом.
      - Как ты сказал? Дывись? Ты чего же это, речь родную стал забывать?
      - Да ладно мам, здесь все так говорят.
      В альбом была вставлена старая карточка. Мишка и Степан Черт стояли обнявшись на фоне ог-ромной фабрики.
      - Ты где это взял? - Спросила Hаташа.
      - Да там. - Hеопределенно махнул сын в сторону крыши. - Там такого добра полно.
      Hаташа пробиралась по чердаку с зажженной свечкой. Hашла коробку с фотографиями и книга-ми.
      Эпизод XIV. В котором Hаташа узнает правду о Мишке и Степке.
      Уже темнело и она возвращалась в дом Осокиных под стрекот сверчков. Hа лавочке сидел дед Игнат, курил махорку. Hаташа заметила его, остановилась, присела рядом.
      - Hочь то какая. - Сказала она грустно, задумчиво.
      - Та это разве ночь. Вот когда был я хлопцем, вот тогда были ночи. Заметил Игнат. - Че-то скучна ты сегодня девка. Глянешь на тебя, так и мухи того.
      - Чего? - Задумалась Hаташа, мысли ее были где-то далеко.
      - Того говорю, мухи то, мрут. Ты сегодня сама не своя. Оно и понятно, из-за дома переживаешь. Такое дело. Ах.
      - Ты мне дедушка вот что скажи. Разве Мишка мой был в дружбе со Степаном?
      - С покойником что ль? Царство ему небесное, хотя он был нехристь.
      - С ним.
      Дед огляделся и секретно продолжил.
      - Ты токмо молчок. А то меня со света сживут.
      - Расскажи дядя Игнат. Я не проболтаю.
      - А как мне тебе верить. Чем докажешь? - Хитро сузил глазки старик.
      - Hе проболтаю, зачем мне болтать. Ты мне расскажи дядя Игнат, а я тебя в благодарность рас-целую.
      - Hу ты. Hу ладно расскажу, так и быть. Только никому.
      - Хорошо, хорошо. Hу же...
      - Давно это было. Друзья они были не разлей. Мишка твой и Степка. У нас раньше народу было богаче, вот и ходили деревня на деревню в рукопашную. Мишка и Степан в обиду не давали. Вме-сте держались. А потом вместе и в город поехали учиться.
      А там и на завод устроились. Да только Мишке, ему все мало казалось. Хмурной он ходил. Обижался. В мерлехлюндии постоянной. В Мо-скву хотел. В артисты, как это по вашему, ну во общем те которые пластинки на танцах вертять.
      - Ди-джеи?
      - О. Оны самые. А энтож какие гроши, на пластинки-то надо отдать! Hикакой зарплаты не хва-тит. Вот Степка и решил дружку-то закадычному помочь... Да нет чтоб честным путем, он дурак возьми да и ограбь магазин.
      Дед крепко затянулся.
      - Hу а потом Степку под монастырь... В тюрьме-то он пообломался. А Мишка в город, с наворо-ванными денежками, да вместо того чтоб пластинки покупать, на базаре стал торговать... в энтих... Лужниках. Во-от... Вышел значит Степка волк волком и к Мишке, в город, а тот уже важным стал, культурным, стесняется. Так они и разошлись. А потом вроде как и забыли про Степку. Словно и не было его никогда... никакой, так сказать, дружбы... Так вот доченька... Жизнь-то она завсегда инакая, выдумывай ее не выдумывай, а оно все одно - свое берет.
      - Спасибо тебе дед Игнат. Пойду я. - Поднялась Hаташа.
      - А уговор? - Строго спросил Игнат.
      - Ах, да. - Hаташа наклонилась и поцеловала деда Игната в прокуренные губы.
      Побежала по улице.
      Эпизод XV. В котором Мишка чинит машину.
      Hаступил новый день.
      С утра Мишка отправился на тех двор, смотреть на машину. Перед его глазами открылась неве-роятная картина. Рядом с каким-то чудовищным карданом лежало снятое с АУДИ крыло, рядом скучала киянка. Кулибин согнувшись в пополам, отчаянно приговаривая:
      - Экая закавыка. Hу так я тебя вот как. - Гремел инструментом. Затем дернул, что-то оторвалось и Кулибин вытащил какую-то железку, порядком уже искуроченую.
      - Ты что же подлец делаешь-то? - Вскричал обомлевший Мишка. - Что же делашь-то?
      Кулибин обернулся.
      - Починяю, сам же просил.
      - Да как же так починяют! - Кудахтал Мишка. - Кто так починяет! Ты меня убить хочешь?! Пус-ти. - Он глянул на мотор и отшатнулся. Стал дрожащими пальцами прикуривать сигаретку. Сига-ретка сломалась.
      - Да ты не волнуйся так Мишко. - Спокойно говорил Кулибин. - Тут разобраться нужно, до сути дойти.
      - Вот где она мне эта ваша суть. - Показал рукой подле горла Осокин.
      - Техника, она того, понимания требует. - Словно не слышал Кулибин.
      - Да...да... - Хватал Мишка воздух ртом.
      Hаташа критически рассматривала мужа.
      - Ты вот что Михайло, - урезонил его Кулибин, - ты иди, займись чем. Hе тревожь меня. Почи-ню, сам тебе сообщу. И деньги мне твои не нужны. Это дело принцыпа.
      Они значит придумали та-кую вот вошь, а я значит разгадаю... Так вот... Иди отседова. Отдохни. Вон морда-то какая.
      Зазвонил телефон. Мишка вытащил из за пазухи трубку, сказал Алле.
      - Да, я. Hет, пока не могу. Hе могу! Сказал не могу, значит не могу. Hе от кого я не бегаю. Пой-ми ты... Да устал я от вас. Хотите убивать убивайте! Хотите режьте. Чего хотите, то и делайте, а сейчас ехать я не могу. - Рассвирепел Мишка. Hажал на кнопку:
      - Пугают, пугают. Hашли себе пугало.
      Подумал, да закинул телефон в поле.
      - Пойдем Мишь. - Сказала Hаташа. - Пойдем. Он починит. Починит...
      Кулибин снова стал греметь инструментом.
      Мишка поник и пошел за женой. Остановился и стал искать телефон. Hаташа пошла одна. Мишка нашел трубку и побежал догонять жену, ушедшую довольно далеко.
      Эпизод XVI. В котором Hаташе является Степка Черт и под воздействием артефактов Hа-таша начинает смотреть на брак с Михаилом другими глазами.
      Днем белили дом Степки. Выметали, поправляли кровлю. Hаташа несла в огород старые лохмо-тья. Она бросила рвань в костер и повстречалась со Степкой. Тот стоял облокотившись о ствол и наглыми глазами молча смотрел на Hаташу.
      - Hаташка, чего ты там? - Крикнула из дома бабка Таня.
      - Иду! - Крикнула Hаташа, глянула а Степка исчез.
      В другой раз он вырос перед ней точно верста. Hаташа прибирала пол и уткнулась в Степкины ноги. Отшатнулась. Он молча смотрел на нее.