Толковый словарь Робер определяет память как «способность сохранять и воспроизводить состояния сознания, пережитые в прошлом, и то, что с ними связано». Как всякий психический процесс, работа памяти весьма сложна. Чтобы вспомнить что-то, мы оставляем в стороне другие воспоминания, которые при этом мгновенно забываются. В целом мы забываем больше вещей, чем запоминаем. Что действительно важно, так это выбор и качество воспоминаний. Обычно у нас не возникает никаких проблем, когда мы помним именно то, что нам нужно. В сущности, скорее следовало бы радоваться нашей способности многое забывать. Люди с феноменальной памятью в большинстве своем не столь счастливы: они хотели бы тоже о многом не помнить! При нормальной работе памяти поддерживается естественное равновесие между запоминанием и забыванием. Как подметил в своем афоризме Александр Чейз: «Память – это то, с помощью чего мы забываем». Мы скоро увидим, почему это так. Здесь будет рассмотрен ряд теоретических моделей, описывающих механизм памяти с разных сторон. Все они дополняют друг друга, и каждая из них добавляет что-то к нашему целостному представлению о мнестических процессах.

Анатомия

Структуры, ответственные за память, разбросаны по многим участкам головного мозга, хотя особое значение имеет область, называемая гиппокампом, в основании височной доли каждого из полушарий. Если эта область на одной стороне мозга повреждена, процессы запоминания еще могут протекать, но при двустороннем поражении функция памяти серьезно нарушается.

Нейрохимия

В гиппокампе содержатся большие количества ацетилхолина, который служит нейромедиатором. Нейромедиаторы – это химические вещества, передающие сигналы от одного нейрона (нервной клетки) к другому. Если ацетилхолина в мозгу недостаточно, возникают нарушения памяти. В качестве грубой аналогии можно привести остановку машины из-за нехватки бензина. В подобных случаях врачи иногда предписывают такие лекарства, как холин, в надежде восстановить нормальный уровень ацетилхолина (и тем самым память), однако результаты такого лечения непредсказуемы и часто разочаровывают.

Второй причиной расстройств памяти может стать нарушение метаболизма (обмена веществ) головного мозга, развивающееся в старости. Метаболизм мозга поддерживается в основном благодаря окислению углеводов, доставляющему энергию. Часть этой энергии расходуется на синтез ацетилхолина.

Электрофизиология

Сейчас имеется возможность исследовать психическую активность, регистрируя возникающие в мозгу электрические токи в виде электроэнцефалограммы (ЭЭГ). Если обмен веществ во всем организме замедляется, как это бывает в старости, то отмечается ослабление также и волн электрической активности мозга. Похоже, что степень этого ослабления соответствует степени развития мозговых расстройств. Заметим, однако, что существуют значительные индивидуальные различия, причем у пожилых людей они выражены сильнее, чем у более молодых.

Обработка информации (стимул – ответ)

Информация, которую мы желаем запомнить, подвергается в нашей голове обработке, которую называют «кодированием». Модель обработки информации представляет собой модель типа стимул – ответ, в которой стимул – это внешний сигнал, воспринимаемый нашими органами чувств. Стимул регистрируется, а затем «укладывается» определенным образом в систему следов памяти. В дальнейшем при появлении нового стимула ответная реакция может происходить уже с учетом ранее записанной информации. Иными словами, всякое впечатление попадает в мозг через органы чувств: мы что-то видим, слышим, ощущаем вкус, обоняем или осязаем. Внешние стимулы постоянно поддерживают нас в состоянии бодрствования. Зная все это, можно сильно увеличить свои шансы на вспоминание чего-либо: нужно лишь усилить преднамеренно выбранные стимулы, с которыми мы наверняка встретимся, когда нам потребуется вспомнить о данном предмете, обстоятельстве и т п. Система стимул – ответ работает следующим образом: мозг воспринимает некий стимул, этот стимул регистрируется в памяти, а затем какой-то второй стимул или сигнал приводит в действие механизм извлечения информации о первом.

Степень детализации при кодировании

Чем большей предварительной обработке подвергается информация, тем правильнее она записывается. Глубокая мысль остается в памяти гораздо дольше, чем мимолетное или поверхностное суждение. Всякую новую мысль, еще не подвергнутую углубленной разработке, следует фиксировать письменно: она еще не вплетена в общую ткань ваших размышлений, не вписана в некий контекст, а поэтому хрупка и легко может изгладиться из памяти. Для улучшения обработки новой информации очень важно устанавливать мысленные связи и структурировать новые сведения. Для большей уверенности в запоминании информации чаще всего прибегают к повторению. Однако этот метод воздействует на память механически и поверхностно, и плоды его ощутимы лишь короткое время, если не дополнить его более сложными мысленными операциями, оставляющими более глубокие и упорядоченные следы. Этим объясняется, почему дети так легко забывают то, что они заучили наизусть без подлинного понимания смысла и установления связи с реальной жизнью, т е. глубокого усвоения. Чтобы подвергнуть информацию основательной обработке и закодировать ее для длительного хранения, важно произвести целый ряд мысленных операций: прокомментировать новые данные, оценить их значение, поставить вопросы, с чем-то сопоставить и сравнить. Такое развитие сети ассоциаций, как эмоциональных, так и интеллектуальных, повышает эффективность запоминания – вы это увидите позже, проделав соответствующие упражнения.

Наряду с этим формирование следов в памяти существенно зависит от настроения и окружающей обстановки. Мы склонны вспоминать что-то пережитое в определенной обстановке, когда попадаем в нее снова. Воспоминания давних времен нередко возбуждают в нас живые эмоции. События, которые нас сильно волновали, оставляют в памяти более глубокий след, чем события нейтрального характера. Каждый из нас окрашивает стимулы, поступающие извне, своими эмоциями и культурным контекстом. Как говорит Гамлет: «Ничто само по себе ни дурно, ни хорошо, таковым делает его наша мысль». Мы постоянно интерпретируем мир вокруг себя: мы его воспринимаем, а затем пропускаем получаемую информацию через собственные фильтры. Вот почему столь разнятся показания свидетелей, наблюдавших одно и то же происшествие. Как заметила психолог Элизабет Лофтус, «мы сами вырабатываем свои воспоминания», придавая им форму, свойственную нашей личности. Память – функция творческая, и наше сознание может принять в ней гораздо больше участия, чем это обычно бывает в действительности.

Временные рамки (зависимости и связи)

Наша жизнь протекает во временных рамках, и то же самое относится к нашим воспоминаниям. Одни впечатления сохраняются лишь несколько секунд или минут, другие – месяцы и годы. Как «сказал Эдуард Эррио: «Культура – это то, что остается, когда все

конкретные сведения уже забыты». В действительности, по-видимому, происходит некий процесс отбора, разделяющий то, что предназначено для кратковременного запоминания, и то, что должно храниться в памяти долго. Этот отбор может идти как бессознательно, так и с участием сознания, если мы уделяем особое внимание определенным стимулам и стараемся фиксировать в памяти лишь ту информацию, которая кажется нам особенно интересной. Любознательный ум непрерывно размышляет, укрепляя таким образом прежние воспоминания с помощью новых ассоциаций. Именно в таком непрерывном отборе сведений состоит наша культура: мы представляем собой то, что вобрали в активный, доступный в любой момент регистр нашей памяти. Наше «я» – это то, что мы думаем, говорим, делаем, едим, и все это вместе отражает как состояние всей нашей культуры, так и нашу индивидуальность.

Непосредственная (сенсорная) память сохраняет следы от впечатлений, полученных в предшествующие мгновения. Ухудшается она редко, так как здесь нет надобности в прочной записи, а извлечение информации происходит автоматически и притом почти одновременно с самим восприятием, так что забыть просто нет времени. Хороший пример использования такого процесса – печатание на пишущей машинке. При чтении текста слово запоминается лишь на время, необходимое для его воспроизведения на клавиатуре (обычно менее секунды); потом оно забывается, его место занимает следующее слово и т д. Интересно отметить, что у людей, страдающих амнезией, непосредственная память обычно не нарушена; к сожалению, она не может заменить долговременную память.

Кратковременная память сохраняет информацию примерно до 5 секунд. Это оперативная (рабочая) память, в которой удерживается не более семи элементов, – своего рода камера хранения с семью ячейками. Она действует по принципу картотеки ссылок, с помощью которой можно извлечь более подробную информацию. Эти семь ячеек могут содержать в себе понятия или идеи, способные в свою очередь пробуждать ассоциации и реминисценции. Содержимое кратковременной памяти сохраняется дольше лишь при непрерывном повторении. Примером тому служит повторное набирание номера телефона, когда вы не можете куда-то дозвониться. Вы должны мысленно повторять номер, пока его не наберете.

Оба упомянутых типа памяти не нуждаются в сложном мыслительном процессе, поэтому они поверхностны и чувствительны к посторонним вмешательствам. Если вас прервать в момент, когда вы печатаете фразу или набираете номер телефона, вам придется воспроизвести все с начала.

Долговременная память требует более длительных процедур и сложных мысленных операций. Срок ее действия может сильно варьировать. В долговременную память сознательно производится запись существенной для нас информации. Это называется семантическим кодированием и подразумевает включение записываемой новой информации в определённый контекст в соответствии с ее смыслом. Без долговременной памяти обучение стало бы невозможным. Всякое новое знание в той или иной мере связано с тем, что уже известно, наш ум здесь не только прибегает к механическому повторению, как в случае кратковременного запоминания, но стремится установить связи и интерпретировать новую информацию в свете уже имеющейся старой. Например, когда актеры разучивают роли, они сначала тщательно анализируют текст, а затем на этой основе воспроизводят сцену, привнося в нее свои эмоции, мимику и другие элементы своей культуры. Четкая запись в памяти новых знаний требует времени, концентрации внимания и глубоких размышлений. Некоторые люди обладают особым даром удачно организовывать элементы информации для их лучшего запоминания, а те, кто к тому же и наблюдательны, легко привлекают воображение для поиска подходящих ассоциаций. Увы, чаще всего это не происходит само собой, однако этому можно научиться и таким образом улучшить свою память.

В своей теории памяти Платон использовал метафору: он сравнивал память с восковой дощечкой, от качества которой зависит, насколько хорошо можно делать на ней записи. Согласно Платону, хорошая или плохая память дается нам от рождения. Как полагали в древнем мире, судьба человека определяется волей богов и в ней мало что можно изменить. Понятно, что при таких представлениях память воспринималась как врожденный дар. Платон не пояснил, чтб с его точки зрения может быть «воском хорошего качества» или как сводятся воедино все записанные на нем воспоминания. Однако в мире, где устная традиция была очень сильна (до изобретения книгопечатания народы в основном полагались на память, передавая культурное наследие в виде повестей и баллад об исторических событиях), Платон должен был считать само собой понятным использование мнемонических приемов – этих подпорок для памяти, имевших в те времена широкое распространение.

В последние годы психологи делают особый упор на такие модели устройства памяти, в которых для облегчения последующего поиска информации запоминаемые элементы организуются в упорядоченную систему. Было показано, что доступность записанной в мозгу информации зависит от того, как наша собственная мысль была организована в момент ее записи. Сейчас признано, что удачное структурное оформление идей значительно облегчает работу памяти. Заметим, что способность к организации запоминаемого материала, так же как и к концентрации внимания, не является врожденной. Та и другая приобретаются в результате обучения, и потому ни в каком возрасте не поздно начать упражняться и совершенствовать свои умения. Геронтологические исследования показали, что французская поговорка «Старую собаку не научишь новым трюкам» не верна: люди могут учиться в любом возрасте. Это видно на примере многих испытуемых старше 55 лет, которых удалось обучить новым стратегиям мышления, хотя само обучение и отнимало у них несколько больше времени, чем у более молодых.

Очень важно понять, как работает наша память – тем самым мы сорвем с нее мистический покров. Когда нам известно, почему мы что-то помним, а что-то забываем, сразу открываются многие возможности. Метафора Платона насчет восковой дощечки по-прежнему интересна своей образностью, но в наши дни некоторые психологи предпочитают сравнивать интеллект с компьютером, тем самым подчеркивая принципы устройства памяти. Обе аналогии друг друга дополняют. Можно также думать, что все впечатления, образы, чувства и мысли записываются в мозгу по принципу копирования документов: наш ум подобен фотопластинке и во многих отношениях напоминает платоновскую восковую дощечку. Я могу представить себе, что тысячи образов, воспринимаемых нашим мозгом, классифицируются им с эффективностью компьютера. Учитывая объем информации, которую накапливает мозг, трудно не восхищаться этим чудесным запоминающим устройством. У большинства из нас на протяжении всей жизни воспоминания правильно «раскладываются по полочкам», и их картотеки организованы в обширную сеть с внутренними взаимосвязями. Мозг классифицирует воспоминания весьма практично, с учетом частоты, с которой они используются в жизни, и они соответственно поднимаются ближе к уровню сознания или отступают в область бессознательного.

Для наглядности проиллюстрируем это на условной модели с рядом зон, окрашенных в разные цвета. Представьте себе систему из трех пластов. Верхний пласт находится совсем близко к уровню сознания. Он содержит сведения, полезные в повседневной жизни, к которым приходится часто обращаться. Мне лично этот пласт видится голубым и ясным как день. Именно в нем, например, находится наш активный разговорный словарь, постоянно упоминаемые имена, часто набираемые номера телефонов и т п. Это очень оживленная область, из которой непрерывно выдаются нужные справки. Далее следуют другие уровни, где хранится в упорядоченном виде информация, в которой мы не нуждаемся столь часто.

Средний пласт содержит «пассивный» материал, к которому мы обращаемся реже. Чтобы извлечь отсюда информацию, приходится прибегать к вспомогательным ассоциациям (в том числе к мнемоническим приемам). Этот второй пласт мне представляется зоной ржавого цвета, более тихой, где наши воспоминания, как бы покрытые ржавчиной, отлеживаются в покое. С возрастом, по мере снижения жизненной активности, этот второй пласт увеличивается за счет уменьшения первого. Именно в этом втором слое хранятся некогда выученные иностранные языки, которые мы редко используем. Я помню, сколько неловкости ощущала в первые дни моей стажировки во Франции, на моей родине. Иные слова мне приходили на ум по-английски, и при разговоре не хватало времени, чтобы их перевести. Множество раз я запиналась на словах вроде «to focus» (сосредоточиваться, по-французски – se concentrer, fixer), французское звучание которых непохоже на английское, и поэтому труднопереводимых при быстрой речи, хотя я специально готовилась к употреблению этих «каверзных» слов. Французский язык, которым я уже не пользовалась систематически в США, отошел на второй план и был замещен английским, особенно в очень специфической области моей работы. Но поскольку я понимала, в чем причины возникавших при переводе трудностей, я не стала понапрасну бранить себя. Вместо того чтобы мучиться угрызениями совести, я терпеливо ждала, пока все нужные знания перейдут из ржавой области в голубую, что в конце концов и произошло под влиянием нового окружения и в результате повторной проработки и частого использования различных французских терминов.

Самый нижний пласт примыкает к области бессознательного. Мне он представляется серым, как некая зона неведомого. Это, возможно, наибольший из всех трех пластов – ведь каждый из нас регистрирует в уме миллионы впечатлений со дня своего рождения.

Психоаналитики утверждают, что в результате активного процесса, называемого подавлением, в эту серую зону переходят следы неприятных переживаний. Вот почему в памяти иногда блокируются воспоминания о травмирующих ситуациях (агрессия, насилие и т п.). Они, однако, в большинстве своем не подавляются полностью, а только вытесняются в серую зону, чтобы освободить место для других воспоминаний, в данное время более актуальных и потому помещаемых ближе к уровню сознания. С возрастом, когда настоящее уже не так волнует, гораздо больше внимания уделяется ассоциациям, связанным с прошлым. Когда перестают смотреть вперед, смотрят назад. Вот почему пожилые люди часто лучше помнят события или впечатления двадцатилетней давности, чем то, что они ели сегодня на завтрак. (Тем не менее, если они ели что-нибудь необычное вроде, например, черной икры, можно биться об заклад, что они это запомнят!)

Воспоминания далекого прошлого как бы ожидают того, чтобы их, словно Спящую красавицу Шарля Перро, разбудила сильная эмоция. Нам, как в театре, нужен суфлер, который напоминал бы нашему сознанию о давних событиях. Чаще всего таким суфлером бывает какое-нибудь чувственное восприятие, влекущее за србой последовательность образов, слов и ощущений, запечатленных в памяти в давно прошедшие дни. Такое извлечение происходит по принципу «стимул – ответ», описанному в начале этой главы. Это то, что называют непроизвольным вспоминанием, так как восприятие-стимул воздействует неожиданно для нас самих.

Примеров непроизвольного вспоминания предостаточно как в жизни, так и в литературе. В «Поиске потерянного времени» Марселя Пруста мы находим классический пример такой реминисценции. Автор обмакнул кусочек бисквита в чашку чая, и в момент, когда смоченный кусочек коснулся его нёба, он испытал нечто необычное: настоящее со всей его скучной угрюмостью исчезло, а его самого переполнило радостное чувство. Напрягши внимание, он ждал, пытаясь понять причину происшедшей перемены. «Вдруг в моем уме всплыла давняя картина. Вкус этот был тот же самый, что и у маленького кусочка бисквита, которым по воскресным утрам в Комбрее… угощала меня моя тетка Леони, после того как она обмакивала его в свой настоенный на травах чай». Связанное в глубинах памяти со своим первоначальным контекстом, это ощущение потянуло за собой цепочку образов счастливого детства. «Весь Комбрей и его окрестности, все, что имеет внешний вид и твердость, сады и города, выплеснулись из моей чашки чая».

Заметим, что у Марселя Пруста хватило терпения подождать несколько секунд, пока мозг восстановит всю цепь многообразных воспоминаний. Вместо того чтобы остановиться на одном лишь образе своей тетки, автор облегчил дальнейшую работу памяти, сосредоточившись на вкусовом ощущении и удовольствии, которое оно доставляло. Полнота осознания сыграла здесь решающую роль – благодаря ей для «проявления» следов памяти было достаточно времени. В таких случаях важна также готовность безмятежно погружаться в прошлое: беспокойство может блокировать мозговые сети связей и затруднять извлечение информации.

При желании вспомнить побольше деталей свободно отдавайтесь пробуждающимся чувствам – и воспоминания будут последовательно всплывать перед вашим взором. Как вы узнаете из последующих глав, в процессах записи и извлечения воспоминаний активное участие может принимать и ваше сознание. Пробужденное сознание – прекрасный помощник памяти, и к тому же оно дает более глубокое удовлетворение от контактов с окружающим вас миром.

Никто не может сказать, совершенна природа или нет. Ведь для этого нужно охватить такой объем знаний, что невозможно быть уверенным в их полноте и точности. Очевидно, что не все «идет наилучшим образом в этом лучшем из возможных миров», как в свое время полагал вольтеровский Кандид. Философия, религия и наука учат нас, однако, что несовершенства природы (например, землетрясения или эпидемии) тоже играют определенную роль в устройстве Вселенной. Это относится и к системе памяти. Ее кажущийся недостаток – склонность к забыванию – имеет свой смысл и в конечном счете делает нас более счастливыми, ибо память в первую очередь обслуживает потребности текущего момента. Мы лучше помним важное и приятное для нас и легко забываем все остальное, включая неприятные события. Иногда забываем нечто для нас действительно важное, и это может привести к трагическим последствиям – например, если мы забудем выключить газ. Весь вопрос в следующем: храним ли мы в памяти вообще все события, которые с нами произошли, или же только наиболее яркие, как хорошие, так и плохие? В последние годы механизмы хранения и в памяти и забывания интенсивно изучались в надежде понять, как происходят несчастные случаи и почему показания свидетелей столь ненадежны. По мнению Элизабет Лофтус, воспоминания предварительно сортируются в мозгу и впоследствии сохраняются лишь те из них, которые подверглись надлежащей обработке в долговременной памяти. На рис. 2.1 схематически показана возможная судьба информации в мозгу. Получаемая из внешнего мира информация поступает в кратковременную память, где может сохраняться благодаря повторению, а затем передается в долговременную память или же совсем забывается. В процессе передачи на длительное хранение информация подвергается обработке, которая состоит в ее упорядочивании – сложном структурировании при участии всей нашей личности.

Недавние исследования показали, что следы памяти постоянно претерпевают изменения: действительность искажается, мы ее «подправляем» при каждом повторном вспоминании. Лофтус объясняет, почему память может нас обманывать: «Дело в том, что мы очень часто не видим вещи такими, каковы они на самом деле. Даже если мы довольно точно фиксируем в памяти события прошлого, образовавшиеся следы не остаются неизменными – они подвержены посторонним влияниям, которые приводят к их искажению. Даже у обладателей самой блестящей памяти ее следы весьма пластичны». В одной из песен Мориса Шевалье говорится о разногласии, возникшем у парочки влюбленных из-за того, что они каждый по-своему и очень по-разному вспоминают прошлое. Он романтичен, она вполне земная, но была ли луна в ту ночь?.. Мы этого никогда не узнаем. Наш мозг фильтрует и отбирает переживаемые нами события с помощью малопонятного нам механизма, управляемого подсознанием. Выбор запоминаемых вещей зависит от нашего настроения, места пребывания, момента времени, культурных традиций и других факторов. Будучи совершенно уверены в своей правоте, мы может помнить какое-то событие совсем не так, как его помнят наши друзья. Вот почему показания свидетелей часто имеют так мало ценности. Мы видим лишь часть картины, обычно ту, которую желаем видеть. Хорошей иллюстрацией может служить история Рашомона в фильме Куросавы. У каждого из его героев есть своя версия одного и того же события, и в конце концов зритель приходит к выводу: узнать, что же произошло на самом деле, невозможно. Ввиду столь ограниченной надежности памяти нам не следовало бы чересчур уверенно заявлять, что хорошо помним что-то. Если, однако, мы запоминаем ход событий сознательно и методично, у нас намного больше шансов сохранить более объективную картину. Например, можно специально обучать полицейских фиксировать свое внимание на каких-то специфических вещах – на номерах автомашин, физических приметах людей или мест и т п.

Хотя невозможно претендовать на безупречную память, ибо она частично зависит от бессознательных процессов, ее можно улучшить, развивая свое внимание. Память субъективна, она часть нашей личности. Мы можем научиться контролировать ее хотя бы в той ограниченной степени, в какой поддается контролю сама наша жизнь. В памяти удивительно то, что она примиряет в нас эмоциональное и рациональное начала, и вы только выиграете, если будете активно влиять на их объединение.

Ввиду важности зрительной памяти для процессов запоминания я условно уподоблю мозг фотоаппарату. Итак, представьте себе, что ваш мозг – это очень чувствительная фотокамера, запечатлевающая все, что в ней отображается. Большую часть времени она фокусируется автоматически, и мы не осознаем, что делается для создания четкого изображения. Когда у вас возникают трудности с памятью, это напоминает сбой в работе системы автофокусировки: вам теперь нужно вручную устанавливать объектив, что вы фактически и делаете, когда погружаетесь в чтение увлекательной книги или другую интересную деятельность. Книжные сюжеты и занятия, достойные вашего внимания, вы выбираете с учетом ваших целей. Вы становитесь хозяином положения в процессах регистрации событий памятью и, возможно, действуете при этом более творчески – вы как бы сами снимаете свой кинофильм. Вы очерчиваете сюжет этого фильма и выбираете, под каким углом зрения проводить съемку. Возможно, вы осознаёте, что, когда ваш ум находился под автоматическим контролем, он был ограничен в своих проявлениях. Тем не менее он был хорошо отрегулирован, чтобы эффективно выбирать то, что ему важно было зарегистрировать в данной ситуации. Это сложный механизм, который действует бессознательно, пока находится под влиянием достаточно сильной мотивации. Такая мотивация может быть связана с работой, чувством ответственности, природной любознательностью или жизненными устремлениями. Выбор запоминаемых образов в каждой ситуации зависит от ее специфики. Вы можете взять на себя контроль над памятью, переходя к «ручному управлению», т е. к осознанию того, что хотите запомнить. Составьте общий план действий в соответствии с вашим «сюжетом» и берите себе на заметку всю относящуюся к нему информацию. При вмешательстве сознания в вашей памяти остаются гораздо более верные и стойкие следы.

Анализируя запоминаемое, думайте о своем настроении, чувствах и впечатлениях. Без всяких колебаний делайте комментарии по поводу этого эмоционального контекста. Это в нужный момент намного облегчит вам извлечение информации из памяти. Подобная тренировка ума разовьет вашу любознательность, подчас в нас дремлющую. Любознательность – это тот самый ключик к нашему вниманию, который откроет нам путь к хорошей памяти.

Память – это сложный психический процесс, который можно лучше понять, рассматривая его в разных аспектах.