"Подняться до королевской милости" удавалось немногим, ведь для большинства прислужниц жизнь так и проходила на кухнях и в прачечных, в вышивальных мастерских и в кладовых дворца, то есть там, куда Его Величество, понятное дело, не заглядывал, где шансы попасться королю на глаза и привлечь к себе его внимание были практически нулевыми. Однако даже сама ночь или две, проведенные в королевской постели, значили не очень много. Как правило, для того, чтобы стать официально признанной наложницей, женщина должна была родить королю ребенка. Удавалось это немногим, из примерно 300-400 находившихся во дворце "кунъне" полноправными королевскими наложницами обычно становились всего лишь 10-15 женщин. Большинству же "дворцовых служанок" оставалось надеяться на то, что со временем они смогут сделать карьеру и дослужиться, скажем, до "старшей служанки", своего рода фрейлины. "Старшие служанки" или непосредственно прислуживали королеве и наложницам, или же были начальницами всяческих дворцовых хозяйственных учреждений (кухни, прачечные, гардеробные и т.д.). И тем не менее, большинство из них мечтало о том, что, может быть, и им улыбнется счастье, что и они тоже когда-нибудь станут матерями королевских сыновей.
      Вообще говоря, с политической точки зрения главная задача наложниц заключалась вовсе не в том, чтобы время от времени разделять с королем ложе и радовать его своими прелестями. Им была поручена куда более важная миссия: обеспечивать стабильность династии, производя на свет сыновей потенциальных наследников. По корейским законам, король заранее назначал официального наследника, причем часто делал это почти сразу же после вступления на престол. Наследником мог быть любой из его - обычно многочисленных - сыновей. В отличие от России и Европы, наследником вовсе не обязательно был старший сын. По подсчетам историков, только четверть корейских королей была старшими сыновьями своих предшественников. Традиция, правда, требовала отдавать предпочтение сыновьям от жены (если, конечно, таковые были), а не от наложниц, но правило это часто нарушалось. В исключительных случаях, если король был бездетным, то наследником престола он мог назначить своего брата, или племянника, или иного близкого родственника. Однако подобные шаги были чреваты смутой, их следовало избегать, так что для обеспечения устойчивости династии было необходимо, чтобы король имел как можно больше сыновей. Официально утвержденный наследник ведь всегда мог умереть (детская смертность в те времена была очень высокой), и потенциальная замена ему была жизненно необходима. Именно этим и объясняется наличие наложниц, задача которых была проста - рожать резервных наследников (чем больше - тем лучше).
      Не удивительно, что корейские короли отличались многодетностью. Например, у Тхэчжона (правил 1400-1418) было 29 сыновей и дочерей, а у Сончжо (правил 1567-1608) - 25. И это при том, что дети, умершие во младенчестве (а таких в те времена было немало), просто не учитывались! Конечно, в этом отношении корейские короли не идут в сравнение со многими владыками мусульманского мира, некоторые из которых имели сотни детей, но ведь и наложниц у иного султана или хана тоже могло быть несколько сотен.
      Гарем в его корейском варианте вообще во многом отличался от гарема ближневосточного, который лучше знаком нашим российским читателям. Главное отличие заключалось в том, что корейские королевские наложницы и официально, и по сути были куда менее бесправны, чем женщины султанских и ханских сералей. На Ближнем Востоке наложницы, как правило, были не более чем рабынями, которые находились под полным контролем надсмотрщиков-евнухов. В Корее роль гаремных евнухов была куда скромнее, а сами обитательницы гарема пользовались определенными правами. Это и понятно: они были не пленницами и даже не крепостными, а происходили, как правило, из дворянских семей, пусть и захудалых, они сохраняли связи с миром за пределами дворца.
      3.6 ОТКУДА ПОШЛА ЗЕМЛЯ КОРЕЙСКАЯ
      Многие в России думают, что корейский язык, скорее всего, родствен китайскому и японскому. Логика, которая стоит за этим предположением, проста и... неверна: раз эти страны соседствуют друг с другом, да и пользуются для письма какимито "непонятными закорючками", они должны быть родственными. Однако на самом деле это не так или, скорее, не совсем так. Японский и корейский языки действительно родственны друг другу, а вот к китайскому языку корейский исторически никакого отношения не имеет. Хотя корейский язык и испытал огромное влияние китайского, хотя в нем и великое множество китайских заимствований, но исторические корни у этих двух языков совершенно разные. Как ни странно, но корейский язык состоит в отдаленном родстве с...венгерским и финским, но не с китайским.
      Напомню, что в зависимости от своего происхождения языки объединяются в группы, а те, в свою очередь, в языковые семьи. Если пользоваться хорошо знакомыми россиянам примерами, то к одной языковой группе относятся, например, славянские языки - русский, польский, сербский, и многие другие. Все они - это потомки старославянского языка, на котором говорили общие предки этих народов примерно полтора тысячелетия назад. Другая группа - это романские языки: французский, итальянский, румынский, испанский. Все они являются потомками латыни, которые отделились друг от друга около полутора тысяч лет назад, после падения Римской Империи. Однако и славянские, и германские, и иранские, и североиндийские языки все вместе являются членами одной языковой семьи, которую именуют индоевропейской. В нее входят почти все языки Европы - английский, немецкий, испанский, русский, а также языки Ближнего Востока (например, иранский) и Северной Индии (хинди). Все они произошли от общего языка предка, на котором говорили наши общие предки примерно 6 тысяч лет назад. Любопытно, кстати, что вопреки распространенному представлению, сходство или различие во внешности (или, как говорят ученые, "антропологическом облике") людей, говорящих на двух языках, как правило, ничего не говорит о том, являются ли эти языки родственными.
      Кроме индоевропейской семьи, есть в мире еще десятка четыре других. Можно назвать, например, сино-тибетскую, к которой относятся китайский и многие языки Южной Азии, или Алтайскую. На языках некоторых семей говорят сотни миллионов людей, другие же семьи - совсем крохотные, они состоят всего лишь из нескольких языков, каждым из которых владеет несколько сот человек.
      На протяжении почти столетия лингвисты пытались выяснить, к какой группе и какой семье относится корейский язык. Его тщательно сравнивали со многими соседними языками. Замечу кстати, что сравнение языков производится не по принципу внешнего сходства или наличия похоже звучащих слов, это особая и сложная наука. Установление родства языков позволяет нам понять, где жили предки того или иного народа, откуда они пришли на свою нынешнюю территорию (а все народы на нашей планете когда-то, пусть и очень давно, но все-таки пришли на те места, что сейчас стали их родиной). В силу ряда причин выяснение родословной корейского языка оказалась сложной задачей, и потребовало немалых усилий от лингвистов. После немалых трудов обнаружилось, что корейский язык не принадлежит ни к одной языковой группе, он существует сам по себе, и близких языковых родственников у него нет. Это показывает, что прошло уже несколько тысячелетий с тех пор, как корейцы обособились в отдельную этническую группу. Впрочем, нельзя исключать, что раньше существовали и иные языки, родственные корейскому, но они исчезли, не оставив после себя письменных памятников.
      Однако, хотя корейский (как, кстати, и отдаленно связанный с ним японский) и не принадлежит ни к какой языковой группе, в последнее время удалось доказать, что он является членом Алтайской языковой семьи, хотя и занимает в ней очень изолированное положение. Такое бывает. Например, армянский или албанский языки являются индоевропейскими, состоят в отдаленном родстве с русским или английским, но близких родственников не имеют, ни в какую языковую группу не входят.
      Итак, корейский - это изолированный язык алтайской семьи (другим изолированным языком этой семьи является японский). Судя по всему, предки корейцев пришли на Корейский полуостров откуда-то из Маньчжурии, Монголии или Алтая несколько тысячелетий назад. Кроме корейского, к алтайской языковой семье относятся такие языки как монгольский, турецкий, маньчжурский. Некоторые ученые считают даже, что алтайская семья связана с так называемой Угро-Финской языковой семьей, но это пока - всего лишь гипотеза. Если она подтвердится, то получится, что корейский состоит в очень отдаленном родстве с венгерским и эстонским (и тот и другой - языки Угро-Финской семьи).
      3.7 КИТАЙСКИЕ ИЕРОГЛИФЫ И КОРЕЙСКАЯ ПИСЬМЕННОСТЬ
      Как пишут корейцы? Для большинства россиян, которые побывали в этой стране с кратким визитом, ответ очевиден: как чем? да иероглифами, конечно! Действительно, повсюду в Корее можно увидеть непонятные знаки, которые по своему виду несколько напоминают китайские иероглифы. Большинство россиян их и признает за таковые - и совершенно зря.
      В действительности же ситуация совсем иная. В Корее параллельно применяются две основные системы письменности: заимствованная из Китая в начале нашей эры иероглифическая письменность (кор. ханчжа) и изобретенная в середине XV века корейская алфавитная письменность (современное южнокорейское название - хангыль). Подавляющее большинство текстов, с которыми встречается живущий в Корее иностранец, написаны на хангыле, то есть, иначе говоря, алфавитом. Да, самым обыкновенным алфавитом, состоящим всего лишь из 24 букв (14 согласных, 10 гласных)! Внешнее сходство корейских письмен с иероглифами, однако же, не случайно. Люди, которые пять с половиной веков назад разрабатывали корейский алфавит, специально стремились к тому, чтобы такое сходство было максимальным, ведь для них, воспитанных на традиционной китайской культуре, иероглиф был основой всей каллиграфической эстетики. Поэтому корейские лингвисты XV века и разработали такой способ компоновки букв, при котором алфавитная письменность внешне выглядит как иероглифическая.
      Однако, помимо алфавита, корейцы пользуются и иероглификой, которая попала сюда из Китая два с лишним тысячелетия назад. Корейский язык не очень походит на древнекитайский, для записи которого иероглифы в свое время и создавались. В древнекитайском языке слово всегда оставалось неизменным. Привычных нам изменений окончаний (русское "человек", "человек/а", "человек/у", "человек/ом", "человек/е", "дума/л/а", "дума/ю", "дума/ем" и т.п.) в древнекитайском не было, все грамматические отношения выражались исключительно служебными словами. Поэтому одни и тот же иероглиф мог легко записывать неизменное слово. Корейский же язык в этом отношении ближе к русскому. В корейском глаголы спрягаются, существительные - склоняются, в нем есть развитая система суффиксов и окончаний. Все это не позволяет полноценно записывать корейские фразы с помощью одной лишь иероглифики. Поэтому корейское письмо в старые времена тяготело к смешанному типу, который получил распространение и в Японии: корни слов китайского происхождения записывались иероглификой, а суффиксы и слова собственно корейского происхождения писались национальной письменностью. Есть, впрочем, в корейском и японском подходе к иероглифике и немаловажное различие. В Японии иероглифами можно записывать и исконно японские слова, а в Корее нет. Китайские иероглифы в корейском письме могут быть использованы только для записи китайских заимствований. Однако этих заимствований в корейском очень много, в типичном газетном тексте, например, около 80% слов китайского происхождения.
      Часто спрашивают о том, что же означает иероглиф: слово? слог? звук? Конечно, не звук, а слог. В древнекитайском языке все без исключения слова были односложными (к подобной системе сейчас все больше тяготеет, например, английский), и каждый иероглиф был выдуман для записи одного односложного слова. С течением времени, однако, слова-однослоги стали сливаться друг с другом, образуя слова, состоящие из нескольких слогов. Эти слова в основном и попали в корейский, а также и в другие языки Дальнего Востока. Сколько слогов в слове, столькими иероглифами оно и записывается.
      Приведу лишь один пример. В древнекитайском языке были три слова, которые в современном северокитайском диалекте -государственном языке Китая - произносятся как "да" ("большой"), "сюэ" ("учеба", "учиться") и "сяо" ("школа"). Все они записывались иероглифами. Лет сто назад, то ли в Китае, то ли в Японии из этих трех слогов было "собрано" новое слово. В Японии оно читается "дайгаку", в Китае "дасюэсяо", в Корее "тэхакке", но значение у него везде одинаковое - "университет" (если переводить по иероглифам -"школа большой учебы"). В современном корейском его можно записать двумя способами - алфавитом, то есть просто передавая его корейское произношение или иероглифами, отражая и значение его компонентов.
      Другой вопрос, который задается очень часто: а сколько всего существует иероглифов? Ответа на этот вопрос нет. Точнее, ответ, может, и есть, но его никто не знает. В самом полном словаре иероглифов, который был подготовлен около тысячи лет назад, было учтено 53 тысячи иероглифов. Заведомо известно, что некоторые иероглифы не попали даже в этот гигантский словарь, так что иероглифов еще больше, скорее всего, около 60 или даже 65 тысяч. Однако то, что на свете существует примерно 60 тысяч иероглифов, вовсе не означает, что грамотный человек должен знать их все. Это и невозможно, и не нужно. Большинство русских тоже ведь благополучно живет, не зная, что такое "реципроктность", "архитрав", "скуфья" или "радиолярия". Из 60-65 тысяч иероглифов, подавляющее большинство составляют всяческие архаические термины, вроде названия какого-нибудь особого копья, которое использовалось две тысячи лет назад кочевыми племенами Внешней Монголии. Даже самые образованные люди редко в состоянии узнать более 10 тысяч знаков, обычному же человеку даже в Китае, где иероглифы используют очень широко, для жизни с лихвой хватает 5 тысяч знаков. В Корее и Японии даже образованный человек редко знает более трех тысяч иероглифов.
      Хотя и в Корее, и в Японии, и во Вьетнаме в свое время выдумали небольшое количество "своих" иероглифов, подавляющее их большинство (99,9%) пишется одинаково во всех четырех "иероглифических" языках. Точнее, впрочем, будет сказать "писалось", а не "пишется", ведь последнее столетие для всех стран региона стало временем реформ. Больше всего пострадала иероглифическая традиция во Вьетнаме, где сто с небольшим лет назад французские колонизаторы и поддерживавшие их католические миссионеры насильственно ввели латинский шрифт. В Японии и Китае после Второй мировой войны тоже были предприняты реформы правописания. В ходе этих реформ (китайская, организованная Мао, была гораздо радикальнее японской) были узаконены некоторые упрощенные, скорописные варианты иероглифов. В Корее же, на Тайване, и в Гонконге до сих пор сохраняются исконные полные формы, которые до начала нашего века употреблялись во всей Восточной Азии.
      Однако, несмотря на все реформы, большинство иероглифов во всех трех странах по-прежнему пишется одинаково. Поэтому, увидев записанное иероглифами слово, житель любой из стран региона без труда поймет его значение. С предложением дело обстоит иначе, ведь здесь большую роль играют не только слова, но и грамматика, которая во всех языках своя и очень разная. Даже если хорошо знающий иероглифику человек увидит записанные иероглифами знакомые слова "университет" и "открыть" в тексте на незнакомом ему языке, он не поймет, что же случилось с университетом: открыли его? не открыли? откроют? хотят открыть? не должны открывать? Все эти "могут", "хотят", "должны" и выражаются грамматикой!
      Однако общность написания все равно существенно облегчает взаимные контакты между странами региона. Дело в том, что не только в корейском, но и в языках Дальнего Востока заимствований из китайского - фантастическое количество. Обычный корейский газетный текст примерно на три четверти состоит из таких заимствований. Поэтому если все слова китайского происхождения записывать иероглифами, то иероглифы составят примерно половину текста. Именно половину, а не три четверти, поскольку, как мы уже говорили, суффиксы и окончания все равно записываются корейским алфавитом. Так образованные корейцы и писали до середины нашего века (до конца XIX века они вообще обычно писали на древнекитайском).
      Однако после освобождения страны в 1945 г. началось постепенное вытеснение иероглифики и укрепление позиций корейского алфавита. С особой скоростью процесс этот пошел в 6070-е годы. Тогда индустриализация привела в город массы крестьян, которые в прошлом не имели возможности изучить иероглифику, но довольно быстро смогли научиться читать и писать на хангыле. Большую роль сыграла и шумная кампания сторонников корейской национальной письменности, объединенных в так называемое Общество хангыля. В результате их активной пропаганды, во многом поддерживаемой как правительством, так и националистической интеллигенцией, многих корейцев удалось убедить в том, что полное вытеснение иероглифики и переход исключительно на алфавитную письменность является не только безусловным благом, но и проявлением "истинного корейского национального духа".
      В результате этой активной пропаганды удалось добиться изъятия иероглифики из программ начальной школы, хотя в средней школе она изучается по-прежнему (официально утвержденный иероглифический минимум составляет около двух тысяч знаков). Произошел также и переход на алфавитную письменность почти всех публикаций, предназначенных для "простого народа". В то же время значительная часть специальной литературы и официальных материалов, адресованных представителям экономической, политической и культурной элиты, по-прежнему пишется смешанным письмом с очень широким использованием иероглифики. Во многих начальных школах учителя также продолжают преподавать иероглифы, делая это как бы полулегально. Вызвано все это отнюдь не консервативностью и упрямством сторонников старинной письменности.
      Дело в том, что, вопреки националистической пропаганде, внедрение алфавита отнюдь не является безусловным благом, на что указывают и продолжающие свое сопротивление сторонники широкого использования иероглифики. В своих статьях и выступлениях они подчеркивают, что иероглифика, во-первых, является системой письменности, общей для всех стран Дальнего Востока - Китая, Японии, Кореи, Тайваня, Сингапура, Гонконга и, исторически, Вьетнама. Сейчас укрепление экономических связей между этими странами является одной из важнейших задач их внешней политики. Однако отказ Кореи от иероглифики во многом подрывает подобные связи и затрудняет взаимопонимание между корейцами и их соседями. Второй аргумент, высказываемый в пользу сохранения иероглифики, заключается в том, что иероглифика делает "прозрачной" этимологию слов, позволяет легко понимать их происхождение и, при необходимости, просто создавать новые слова и выражения из китайских корней (по сравнению с новообразованиями из корейских корней или заимствованиями из западных языков подобные неологизмы отличаются краткостью и удобством в использовании). В-третьих, без иероглифики понимание научных текстов попросту невозможно из-за очень распространенной среди научных терминов омонимии (ситуации, когда два слова с разным значением произносятся одинаково). В-четвертых, наконец, знание иероглифики - это необходимое условие для понимания старой корейской культуры.
      3.8 ИСТОРИЯ В НАЗВАНИЯХ
      Везде географические названия отражают прошлое города или страны, и Корея в этом отношении не является исключением. Однако у корейских географических названий есть ряд особенностей. Самая главная из них - это почти полное отсутствие в Корее... названий собственно корейского происхождения. Практически все названия корейских городов, рек, гор и жилых районов записываются китайскими иероглифами и образованы из китайских корней. Дело тут в том, что на протяжении полутора тысячелетий именно китайский (точнее говоря - древнекитайский, который отличается от современного китайского примерно в такой же степени, как французский от латыни) был государственным языком Кореи. На нем и только на нем писались исторические хроники, издавались правительственные указы, составлялись ученые труды, в то время как корейский язык считался языком простонародья, "серого мужичья", и до XV века даже не имел своей письменности. Поэтому все горы и реки Кореи и получили китайские наименования. Разумеется, в старые времена у корейцев были свои исконные географические названия. Когда средневековые картографы подбирали китайские иероглифы для того или иного названия, то они обычно старались, чтобы звучание этих иероглифов было похоже на исконное наименование того или иного пункта. Однако точность такой передачи была очень относительной, вдобавок, произношение и иероглифов, и корейских слов изменялось с веками, так что сейчас можно только догадываться о том, какое корейское слово стоит за тем или иным названием. В то же время почти все корейские названия имеют точный китайский перевод. Однако в большинстве случаев значение корейского географического названия можно понять, только увидев, какими иероглифами оно записано, ведь многие иероглифы с разным значением произносятся совершенно одинаково, и на слух понять значение большинства названий невозможно.
      Однако прервем наш затянувшийся историко-лингвистический экскурс и вернемся к самим названиям. Конечно, первым из них является название корейской столицы - Сеула. Оно любопытно тем, что является одним из очень немногих корейских географических названий исконно корейского происхождения. Переводится слово Сеул (корейцы произносят его как "Соуль") на русский очень просто - "столица". Однако, как ни странно, это название корейская столица формально получила только в 1946 году. До этого корейцы обычно называли свою столицу "Сеулом" в устной речи, однако официально город имел другие, китайские по происхождению, названия. Именовали его то Хансоном ("город на реке Хан"), то Кенсоном (тоже "стольный град", но по-китайски), и лишь после Освобождения традиционному народному названию был придан официальный статус.
      Название второго по величине города страны - Пусана переводится как "Секир-гора". Дело в том, что рядом с этим крупнейшим портом находится высокая гора своеобразной формы, действительно напоминающая секиру или алебарду. Название северокорейской столицы - Пхеньян означает "плодородная равнина" (город действительно когда-то был основан на равнине, окруженной со всех сторон горами). Название расположенного неподалеку от Сеула порта Инчхон переводится на русский как "поток доброты", а другой крупный сеульский пригород - Сувон - это "водный источник". Совершим, кстати, небольшое мысленное путешествие по скоростной автодороге Сеул-Пусан, главной магистрали страны. По пути, после уже упомянутого Сувона, нам будут встречаться города Осан ("Воронья гора"), Ансон ("Мирный город"), Чхонан ("Небесное спокойствие") и, наконец, Тэчжон ("Большое поле") и Тэгу ("Большой холм"). Несколько к западу, ближе к морю, будет располагаться город (и уезд) Ансан, то есть "Спокойные горы". Наверное, вы уже почувствовали по пышной многозначительности всех этих наименований, что названия городам и даже большим поселкам здесь обычно не выдумывались жителями, а давались официально, на уровне правительства или местной администрации.
      Название реки Ханган, на которой расположен Сеул, не имеет точного перевода, так как за ним, скорее всего, скрывается некое древнее корейское слово, которое две тысячелетия назад передали иероглифом Хан (в те времена иероглиф этот, кстати, произносился иначе). А вот название второй реки корейского полуострова - Тэдонган (на ней стоит Пхеньян) переводится на русский как "Великая восточная река". Величайшая вершина Кореи - Пэктусан - это "Гора с белой головой" (ее вершина обычно покрыта снегами).
      Вообще говоря, "сан" в большинстве названий значит "гора" (от китайского "шань", входящего в название "Тянь-шань"), "кан" - "река", "чхон" - "ручей", "сон" - "город", или, скорее, "крепость", "до" остров. Однако даже за этими звуками иногда могут скрываться иные иероглифы, так что, не зная, как то или иное название записывается иероглифами (именно иероглифами, а не корейской письменностью), правильно понять его невозможно.
      3.9 ШКОЛЫ СТАРОЙ КОРЕИ
      Как было устроено образование в старой Корее, в XV-XIX веках? С определенной долей натяжки можно сказать, что и в те времена здесь существовали начальные, средние и высшие учебные заведения. Примерным аналогом нынешней начальной школы тогда была деревенская школа "содан", средней школе более или менее соответствовали уездное государственное училище "хянге" и школа при конфуцианском храме "совон", а корейским университетом (или, скорее, Академией государственной службы) был Сонгюнгван. Разумеется, это сравнение - очень приблизительное. Аттестатов зрелости в старой Корее не выдавали, и решение о том, принять ли ученика в ту или иную школу, зависело в основном от учителя, который при этом в первую очередь обращал внимание на уровень знаний и способностей кандидата в ученики.
      И тем не менее, что-то в этом сравнении есть. Путь к вершинам знаний для большинства корейцев начинался в их деревенской школе - "содане" (в переводе с китайского - "зал книг"). Для подавляющего большинства учеников - детей зажиточных крестьян - этот путь там же и оканчивался, ведь в доиндустриальную эпоху получить полноценное образование и в Корее, и в иных странах могли только очень и очень немногие. Тем не менее, в целом по уровню образования страны Дальнего Востока вообще, и Корея - в частности существенно опережали тогдашнюю Европу и Россию. Уже с начала XVI века начальная школа "содан" была нормой в каждом крупном корейском селе. Содержала школу обычно сельская община, корейский "мир", хотя иногда школу основывали местные богачи, чтобы учить в ней своих детей. Впрочем, и в такие частные школы все равно часто брали способных детей даже из самых бедных семей. В корейской деревне понимали: выучить способного мальчишку (о девочках, понятное дело, речи и не было) - это сделать выгодное капиталовложение. Если в будущем мальчишка станет чиновником, затраты вернутся сторицей, ведь он будет помогать односельчанам в решении их дел и проблем, похадатайствует за них в губернском городе, а то и в столице. Поэтому-то в старой Корее даже существовало нечто вроде системы стипендий, которые платили крестьянские общины особо одаренным детям из бедных семей.
      Из этого, впрочем, уже ясно, чему и зачем учились в старой Корее. Главная цель всей системы образования заключалась в том, чтобы подготовить конфуцианского чиновника, который был бы "слугой королю, отцом крестьянам", и который владел бы всеми необходимыми будущему управленцу знаниями. Что же требовалось от чиновника и интеллигента (две этих социальных группы в старой Корее практически сливались в одну)? В первую очередь знание философии, истории, литературы, теории государственного управления. Однако все эти премудрости содержались в книгах, которые были написаны исключительно на древнекитайском языке. Язык этот (в Корее его называли "ханмун", в Китае "вэньянь") вплоть до конца прошлого столетия играл в странах Дальнего Востока такую же роль, что латынь в Европе, был единственным языком высокой культуры, науки и государственного делопроизводства. В этом отношении, кстати, Корея не отличалась ни от Японии, ни от Вьетнама, ни даже от самого Китая, для необразованных жителей которого этот язык уже к X веку стал совершенно непонятен.
      Поэтому основное содержание старокорейского "начального и среднего образования" сводилось к овладению древнекитайским языком. Корейской письменностью занимались как бы между делом, особого внимания ей не уделяли. Столь же подчиненную роль играла и арифметика. Учили древнекитайский способом скучным, тяжелым, но до крайности эффективным - заучивая наизусть пространные тексты на этом языке. Заодно и иероглифику запоминали, ведь, чтобы владеть древнекитайским на приличном уровне, надо знать не менее 4 тысяч знаков! В школе ученики сидели на полу, перед низкими столиками, и с утра до вечера зубрили тексты, повторяя их вслух десятки и сотни раз. Заунывное бормотание, доносившееся со школьного двора, с давних времен считалось символом мира и процветания: ведь если дети ходят в школу - в стране спокойствие, если деревня может школу содержать - она не так уж и бедна.
      Время от времени учитель вызывал ученика ответить выученный (в самом буквальном смысле слова) урок. Любопытно, что, отвечая, ученик должен был повернуться к учителю спиной. Оценивали знания школьников по пятибальной системе.
      Сельский учитель жил практически на том же уровне, что и средний крестьянин, его жалования (обычно выплачиваемого натурой) хватало лишь на то, чтобы не голодать и как-то одеть себя и семью. Впрочем, и в те времена тоже можно было немного подрабатывать частными уроками, а также составлением для односельчан всяческих прошений и официальных бумаг. Однако при всей стесненности материального положения учителя, он был едва ли не самым уважаемым человеком в селе. Местные богатеи при встрече с учителем кланялись ему в пояс. Учитель был воплощением знаний и книжной мудрости, с ним были связаны надежды многих честолюбивых родителей на то, что их детям, может быть, удастся "выйти в люди". Напоминанием об этом отношении служит китайская пословица, очень популярная и в старой Корее: "Учитель, Государь, Отец - одно и то же"
      В "содане", который, как мы помним, был примерным аналогом начальной школы и где изучение древнекитайского только начиналось, учили тексты попроще. Начинали обычно с "Тысячи иероглифов" - собрания коротких изречений на древнекитайском языке. На этом для большинства мужицких сыновей книжная премудрость и заканчивалась, им надо было работать, жениться, становиться на ноги, и задерживаться в школе дольше, чем на два-три года, они не могли. Тысячи иероглифов, выученных ими в содане, и полученных там начальных знаний древнекитайской грамматики, хватало для того, чтобы с грехом пополам разобрать, о чем идет речь в том или ином несложном документе, а также и самим написать простое письмо или прошение. Для мужика этого было более чем достаточно. Дети побогаче (или, иногда, поспособнее) переходили к более сложным текстам. Поступали в содан дети в возрасте 6-8 лет, а заканчивали лет в 12-14. Впрочем, особых формальных требований не было - все зависело от способностей, желаний и трудолюбия ученика, а также от материальных возможностей его родителей.