Но опасность действительно существует и, пока они стояли здесь, смыкалась вокруг них со всех сторон. На короткое мгновение через разум медведя перед ним мелькнула полнейшая, холодная злоба, такое впечатление, будто что-то пухнет и жиреет где-то в укромном месте и сплетает паутиной ужаса весь лес. Теперь он понял, что медведь показал это ему намеренно, чтобы внушить, как сильна опасность. Лемуты, Нечисть! Ничто иное не может внушить такой страх обычному человеку или зверю. Клац позади него фыркнул и ударил в землю большим передним копытом. Он уловил большую часть их мысленного обмена и то, что он понял, ему не понравилось.
      Иеро повернулся спиной к Горму и кончил упаковываться. Он убедился, что пестун опасности не представляет, что медведь и сам боится, но в то же время стремится ему помочь. Цивилизованные люди теперь крайне редко охотились на медведей и стародавней вражды между пионерами и поселенцами больше не существовало.
      Усевшись в свое высокое седло, человек послал вопросительную мысль зверю
      "Куда?"
      "Следуй-осторожно-вначале опасность-медленно следуй", - раздалось в ответ. Горм встал на все четыре лапы и поспешно бросился прочь с полянки. Безо всякого предупреждения Клац повернулся и пустился следом за медведем, стараясь держаться в футах пятнадцати от него. Тот факт, что лорс доверял медвежонку, и был главным доводом для Иеро, когда он принимал решение. Порода лорсов была выведена не только сильной и искусной в бою, но и бдительной - их ментальные сторожевые качества оценивались столь же высоко, как и физические.
      Они отправились на юг тем же путем, каким шел Клац, и вскоре вновь пересекли дорогу. И тут медведь сделал нечто такое, что заставило Иеро вытаращить глаза. Передав им сигнал остановиться, Горм снова перешел через грязную дорогу, а затем протащил себя обратно на передних лапах, стерев толстым брюхом следы широких копыт Клаца. Теперь на пыльной дороге остались только следы стада буйверов да смазанное пятно.
      "Следуй-иди по твердому грунту потихоньку-не оставляй следов, мысленно услышал Иеро. - Не говори-следи за мной-другие подслушают очень-опасно".
      Иеро кивнул сам себе. Медведь действительно умен, очень умен. Поблизости, видимо, гнездо лемутов. или какой-то центр, или что-то вроде этого. Если пользоваться мысленной речью, ее легко можно перехватить и по их следам может устремиться нечто ужасное. Он вспомнил то мимолетное ощущение отвращения и ледяной ненависти, которое передал ему медведь, и по спине у него пробежали мурашки.
      Некоторое время Горм бежал легкой трусцой, что для лорсов означало лишь широкий шаг. Воин-священник не ослаблял внимания. Иеро был опытным лесным жителем, и потому отметил, что медведь ведет их по каменистому грунту и что в лесу слишком тихо. Обширные леса Канды стояли непотревоженными и обычно были полны жизни - на деревьях, на земле и даже в воздухе. А сейчас вокруг было тихо. Ни одна белка не обругала путешественников, немногочисленные птицы трусливо прятались в ветвях и не было видно ни одного следа больших животных, таких, как, скажем, олень. Был тихий и безветренный осенний полдень и почти бесшумный шелест листьев громом отдавался в ушах Иеро. Его мозг был угнетен. Он почти физически ощущал давление снаружи, будто сам воздух отчего-то сделался плотней.
      Иеро перекрестился. Эта странная тишина и ментальное давление были неестественными и могли исходить только от сил тьмы, от Нечисти или от какого-нибудь их логова.
      Внезапно Горм остановился. Благодаря какому-то сигналу, которого не уловил всадник, огромный лорс получил какой-то приказ. Он тоже мгновенно остановился и так же внезапно лег, скорчившись за большой грудой палых листьев. Клац весил всего лишь чуток меньше тонны, но опустился на колени с грацией танцора совершенно беззвучно. Иеро тоже лег на шею лорса, вытянулся и постарался увидеть, что же так насторожило его проводника.
      Перед ним открылась широкая и неглубокая впадина, редко поросшая молоденькой ольхой и низкорослым кустарником. Прямо на их глазах из высокого леса справа появилось что-то, около дюжины каких-то фигур.
      Иеро считал, что знаком со многими видами лемутов: Крысюками, Волосатыми ревунами, Немедведями, которые вовсе не были ни людьми, ни медведями, Липунами и некоторыми другими. Но перед ним была новая разновидность и, как все лемуты, весьма неприятная на вид, Они были невысокими, в среднем не выше четырех футов, но очень широкими и приземистыми. Были они прямоходящими, но позади них болтались пушистые хвосты. Они были полностью покрыты влажно-маслянистым мехом желтовато-коричневого оттенка, а морды с глазами-бусинками были узкими и злобными. Даже искушенному современнику было трудно проследить линию их предков, ведущую к генетическому взрыву в семействе росомах после Погибели, и Иеро просто отметил, что перед ним новая и опасная разновидность лемутов. Опасная потому, что у них были настоящие руки, а их круглые головы и сверкающие глаза выражали злобный разум высокого уровня. Одежды на них не было, но каждый нес длинную дубину, на утолщенном конце которой поблескивали черные осколки обсидиана. Волна злобных намерений подобно облаку газа распространялась перед ними. Шли они цепочкой, забавно подпрыгивающей походкой, однако, очень быстро. Через каждые несколько шагов их вожак останавливался и нюхал воздух, затем опускался на четвереньки и осматривал землю, а остальные внимательно осматривались по сторонам. Трое путешественников на холмике, возвышающемся над отрядом, замерли и даже старались не дышать. Злобные мохнатые Прыгуны, как их окрестил Иеро, были примерно в двухстах ярдах и если продолжат идти через впадину не сворачивая, то выберутся из нее прямо рядом с путешественниками. Но когда цепочка сгорбленных фигур достигла центра углубления, они остановились. Иеро напрягся и рука его потянулась к реликварию, где хранился яд, потому как откуда-то появилась еще одна фигура, приближающаяся теперь к мохнатым Прыгунам.
      Несомненно, это был высокий человек, облаченный в темно-серый плащ, из-под которого виднелись только обутые в сандалии ноги. Капюшон был откинут и в вечерних лучах солнца ясно виднелась голая безволосая голова. Кожа его была какой-то бледной, казалась мертвенно-бледной, а цвет глаз казался изменчивым - его невозможно было рассмотреть с такого расстояния. На плаще с правой стороны груди был какой-то символ в виде спирали, который тоже было трудно рассмотреть, нанесенный чем-то красным на переплетении кругов и линий. Никакого оружия у него видно не было, но от него исходила аура ментальной силы и холодной угрозы, как тот холод, которым огромный айсберг извещает о своем приближении мореплавателей.
      К добру ли, к худу ли, но это был экстраординарный случай и Иеро хорошо это понимал. Вот уже несколько столетий ходили слухи, и даже больше, чем слухи, что у Нечисти есть руководители-люди, целиком предавшиеся злодеяниям и коварству. В нескольких случаях о таких людях сообщалось, что их мельком видели, когда они руководили нападениями Нечисти на караваны или поселения Аббатств, но слухи эти были смутными и противоречивыми.
      Однако, в двух случаях убили людей, пытавшихся проникнуть в секретный учебный центр и к охраняемым картотекам Центрального Аббатства в Саске. И каждый раз тела убитых почти сразу же растворялись, и оставалась только куча гнили, так что и исследовать было нечего, кроме обычной одежды, по-видимому, когда-то принадлежавшей обычным людям. Но в каждом случае монастырские охранники и священники поднимали тревогу из-за мысленного, а не плотского ощущения опасности, и в каждом случае те люди или существа проникали сквозь многочисленную охрану, которая утверждала впоследствии, что ничего не видела.
      Существо, оказавшееся сейчас перед Иеро, могло быть только одним из тех таинственных людей, которые, как предполагалось, правят Нечистью. Никакой нормальный человек, даже отверг, не стал бы, да и не смог бы общаться с этой злобной стаей. А тем более, когда этот человек подошел к дикарям, они раболепно съежились, явно выказывая страх.
      Вожак Мохначей, низко склонившись, подошел к человеку и они отошли немного в сторону, а остальные сгрудились в кучку, непрестанно похрюкивая и повизгивая низкими голосами. Иеро увидел, что губы человека шевелятся и в ответ время от времени поблескивали желтые клыки вождя Прыгунов. Они явно разговаривали друг с другом, не пользуясь мыслеобменом! И хотя Иеро внутренне содрогался от отвращения ко всей этой банде, ученый внутри его не мог не восхищаться подобным искусством. Когда пользуются естественной речью, не возникает предательских потоков мысли, из-за которых он боялся обращаться к Клацу чаще, чем только в силу крайней необходимости и из-за чего медведь и призвал их к мысленному молчанию.
      Теперь совещание, видимо, окончилось: человек, очевидно, отпустив стаю ужасных существ, повернулся и пошел прочь в том направлении, откуда пришел. То есть, на юго-восток. Мохнатые прыгуны обступили своего вождя, который прорычал им нечто такое, что заставило их утихомириться. В одно мгновение они снова образовали цепочку и потопали по опавшей листве обратно, то есть на запад.
      Как только человек в сером плаще исчез в одном направлении, а мохнатые Прыгуны в другом, трое путешественников слегка расслабились. Но ни один не рискнул воспользоваться мысленной речью, а просто все спокойно сидели и ждали.
      По прошествии доброго получаса медведь встал и потянулся. Он оглянулся на Клаца и его всадника, не посылая никакого сообщения, но смысл его взгляда был и так ясен. Большой лорс встал бесшумно, как и ложился, и Иеро внимательно осмотрел молчаливый лес со своего удобного наблюдательного пункта на высокой спине лорса.
      Восходящее солнце бросало косые лучи сквозь сосны и клены, сверкая в подлеске пятнами живой зелени и окрашивали груды опавшей листвы в красновато-коричневый и золотой цвет, Поваленные бревна засверкали зеленые мхи и лишайники улавливали последние лучи заходящего солнца.
      "Как прекрасна эта страна, - подумал священник, - и сколько злобы прячется под ее очарованием".
      А Горм в это время был целиком занят делом и, когда он начал спускаться во впадину, Клац последовал за ним, причем его раздвоенные копыта шумели листьями не больше, чем какая-нибудь мышь.
      Иеро забеспокоился, заметив, что медвежонок направляется прямо к той точке на дальней стороне углубления, где исчезла зловещая личность в плаще. И хотя Иеро отчаянно жаждал узнать побольше об этом порождении мрака, узнать его намерения, он вовсе не желал столкнуться с ним лоб в лоб. В конце концов, прежде всего - его миссия - идти вперед, на восток! Он не отважился послать мысленное сообщение, когда враги так близко, а ощущение ментального угнетения все еще висело тяжким грузом на его душе, и не смог придумать никакого другого способа заставить медведя остановиться или сменить направление, кроме как свистнуть.
      Горм оглянулся и увидел, что человек настойчивыми жестами требует остановиться. Он остановился и подождал Клаца. Иеро смотрел на медведя сверху вниз и никак не мог придумать, каким же образом объяснить тому, чего он добивается. Он продолжал держать прочный мысленный блок и весьма ясно представлял себе, стоит только снять его, как стаи дьяволов тут же бросятся на них со всех сторон света. Но Горм выручил его. Проницательно посмотрев на Иеро, медведь наклонился и очистил клочок земли от листьев своими удивительно ловкими передними лапами. Одним когтем он провел по земле длинную линию, завершив ее стрелкой, как это мог сделать человек. Линия вела в том направлении, в котором они шли. С обеих сторон стрелки и позади нее Горм тщательно выцарапал множество кружочков или спиралей. Священник тут же вспомнил переплетенный символ на плаще врага. Смысл рисунка был совершенно ясен. Им угрожала опасность сзади и с обеих сторон и, несмотря на то, что они идут по следам зловещего лысого человека, двигаться в этом направлении менее опасно, чем в любом другом. Медведь поднял голову, и Иеро кивнул. Горм засыпал листьями свой рисунок и снова без суеты пустился в путь. Легкое движение человека - и огромный скакун Клац - послушно зашагал вслед за медведем.
      Всадник вновь и вновь вспоминал, как вел себя медведь с момента своего появления. Ну совсем как человек! Считалось, что Озерный народец столь же разумен, как люди, хотя у них другие взгляды на жизнь. Многие из лемутов, конечно же, были такими же разумными, как люди, однако, неимоверно более злобными и опасными в физическом и духовном смысле. Но вот и еще у одной породы животных загорелся огонь разума. Перед монастырскими теологами встанет превосходная задача, хмуро думал Иеро. Они до сих пор так и не могли прийти к согласию по поводу духовного статуса Озерного народца, а тут еще новая порода существ, о которой ничего не говорится в священном писании, подольет масла в доктриальный огонь.
      Солнце быстро садилось за высокие деревья, но Клац видел в темноте как кошка, да и медведь, вероятно, тоже, так что Иеро не видел особого повода для беспокойства. Он и сам видел в сумерках так же хорошо, как и многие звери - результат детства, проведенного в лесу, а вместе с тем и развитые способности умелого охотника. Он не спешил устраивать стоянку: с одной стороны, потому что не особенно устал, с другой - потому что стремился выехать из этой искусственной лесной тишины, из зоны мысленного давления, которое он так сильно ощущал.
      Пару миль маленький отряд шел по чистому сосновому лесу, медведь и лорс оставляли за собой лишь легкое потрескивание сосновых иголок. Уже наступили сумерки, но временами луч солнца еще прорывался сквозь кроны деревьев, чтобы осветить клочок земли или кустик папоротника.
      И тут вдруг безо всякого предупреждения Горм исчез. Вот только что он мягко трусил перед ними в десяти футах - и вот он исчез. Клац насторожился, поднял большие уши, его широкие ноздри затрепетали, будто он уловил какой-то запах. Всадник мягко потянулся к метателю, висевшему в кобуре у седла, в то же время внимательно оглядываясь.
      "Неужели предательство? - запрыгали его мысли. - Медведь... был ли он истинным другом или фигурка рыболовного крючка говорила о другом - о фальшивом друге и проводнике-предателе?" - Метатель был уже вытащен из кобуры и и лежал на луке седла, когда тишину нарушил голос.
      Музыкальный и глубокий голос опытного оратора зазвенел из-под нависших ветвей слева от Иеро, полилась чистейшая метская речь.
      - Уродливый зверь и его еще более уродливый всадник. Так вот кто идет по следам С'нерга? Не эту ли добычу мы искали весь день?
      Один из редких лучей заходящего солнца брызнул прямо на плоский валун примерно в двадцати футах слева от лорса. На нем стоял, скрестив руки на груди, человек в сером плаще, с неимоверно отвратительной усмешкой холодно смотревший на Иеро. Медведя и следа не было. Очевидно, двое людей и лорс были одни.
      - Священник, причем какого-то ранга в вашей абсурдной иерархии, насколько я вижу, - сказал человек в плаще, имя которого, очевидно, было С'нерг. - Мы редко видим священников в наших краях и мы не любим этих паразитов. Когда я накажу тебя в назидание другим, попик, мы будем встречать их здесь еще реже!
      Слушая голос врага, Иеро постепенно все крепче сжимал метатель, лежащий поперек седла и направленный в сторону от неприятеля. У него не было никаких иллюзий по поводу своей безопасности, несмотря на то, что С'нерг казался невооруженным. Из-за почти невидимой ауры, которую излучал этот человек грозного ощущения силы, метский воин-священнослужитель понял, что находится перед великим адептом, мастером поразительной ментальной мощи, который своей силой, хотя и мрачной, равен члену Совета или даже Великому Аббату. Воспользоваться против такого физическим оружием - это вопрос чистой удачи.
      Опустив руки С'нерг сошел с валуна и направился к Иеро. Тут Иеро вскинул метатель и попытался выстрелить. Но палец его не мог нажать на курок. Иеро охватил мышечный спазм, дуло оружия немного не дошло до цели, но повернуть его еще чуть-чуть он не смог. Несмотря на все усилия, он не мог пошевелиться. В агонии он смотрел сверху вниз на С'нерга, который бесстрастно стоял у его левой ноги и невозмутимо смотрел снизу вверх. Одной лишь силой своего невероятного разума он сковал движения Иеро. Священник смутно ощущал, что огромный лорс тоже стремится вырваться из подобного мысленного принуждения, но получается это у него столь же плохо, как и у хозяина. От неимоверных усилий со лба Иеро ручьем лил пот, он старался разорвать узы, старался использовать все то, чему его учили, чтобы разорвать смертоносную петлю, которой его окутал колдун. Иеро заглянул в глаза С'нерга и по его телу пробежала дрожь. У злобного чародея, казалось, не было зрачков, и его глаза выглядели серыми ямами, отверстиями, ведущими в безымянную пустоту. Несмотря на все свои усилия, Иеро ощущал побуждения спешиться. Каким-то образом он понимал, что если сойдет на землю, контроль над ним станет еще сильнее и сам тот факт, что он оказался высоко в седле, слегка помогает ему уменьшить давление власти С'нерга. Может быть, мелькнула мысль в дальнем уголке его разума, физические жизненные силы лорса, хотя он и сам сопротивлялся, каким-то образом вливаются в его хозяина, помогая ему держаться. Вглядываясь в ужасные белые глаза, Иеро заметил, несмотря на улыбку на жестком лице, будто изваянного из мрамора трупного цвета, на лбу С'нерга тоже выступили бисеринки пота. Напряжение сказалось и на нем. Но Иеро уже не мог вынести дальнейшей борьбы. Он покачнулся в седле.
      - Во имя Отца, - выдохнул он вслух, сопротивляясь из последних сил. Холодная улыбка на лице адепта Нечисти стала шире.
      И тут-то внезапно вернулся Горм. Даже у очень маленького медведя весьма мощные челюсти и сейчас они крепко вцепились в наиболее чувствительную часть тела чародея. Тот вскрикнул от боли и испуга удивительно высоким дрожащим голосом, пошатнулся и упал, и в тот же момент его мысленные объятия разжались. Сила Иеро вернулась к нему вместе со всеми остальными способностями. Пока Клац, содрогаясь, выходил из оцепенения, его всадник в одно мгновение оказался на земле. Перед ним катались на земле сплетенные в один узел человек и медведь. Священник улучил мгновение, сверкнул выхваченный из-за пояса кинжал и в тот же момент погрузился в белое горло С'нерга. Фонтан черной крови залил искаженное лицо и завернутое в плащ тело мирно распростерлось на земле.
      "Спешим, - услышал он мысленный голос медведя. - Наделали слишком много шума. Теперь идем - быстро, бегом-галопом".
      "Подожди", - откликнулся Иеро.
      Он обыскал тело врага. Иеро обнаружил странный тяжелый жезл из голубоватого металла длиной около фута, нож с черной рукояткой, на лезвии которого, похоже, запеклась кровь, и свиток пергамента. Под плащом у мертвеца оказался теплый костюм, сделанный, казалось, из одного цельного куска ткани, странной на ощупь - почти скользкой. В маленьком карманчике на поясе оказалась круглая металлическая штуковина, похожая с первого взгляда на небольшой компас. Вот и все. Иеро засунул жезл, нож, пергамент и похожую на компас штуковину в седельную сумку и одним движением вскочил в седло.
      - Теперь идем, - сказал он. - Здесь делать больше нечего. Медведь тут же пустился легким неуклюжим галопом в том же направлении, куда они шли до сих пор. Следом широкими шагами несся лорс, легко сохраняя между ними одно и то же расстояние.
      Оглянувшись, Иеро уже не увидел в полумраке неподвижное тело своего врага.
      "По крайней мере, - подумал он, - похоже, он не растворился, как те. Может, они вовсе и не были людьми".
      Несмотря на приход ночи, несколько миль трое путешественников неслись с большой скоростью. Множество ярких звезд лили свой рассеянный свет, а бледный серп луны обещал со временем еще больше света. К тому же, к облегчению Иеро, ужасное мысленное давление исчезло, неясное ощущение удушья, мучившее его вот уже несколько часов, улетучилось. Должно быть, решил он, эти ощущения исходили от чудовища, которое оставалось лежать там, позади. Он не забыл вознести по-солдатски кратную благодарственную молитву. Иеро не питал никаких иллюзий по поводу того, как близко он был от смерти, или от чего-то более худшего... Еще чуть-чуть - и он подчинился бы ужасающему разуму того, кто называл себя С'нергом. Он не знал, убил бы тот его на месте или отвел в какое-то мерзкое убежище на пытки и допросы. Но если бы не медвежонок, они все равно были бы уничтожены - в этом он не сомневался. Должно было потребоваться огромное мужество, как и незаурядный ум, чтобы спрятаться, выждать удобного момента, и только затем напасть, как и поступил Горм. Иеро почувствовал сильное уважение к своему новому союзнику.
      В конце концов медведь стал бежать все медленнее, пыхтение его показывало, что бежал он до тех пор, пока мог. Клац тоже умерил свой бег и теперь они двигались со скоростью бегущего трусцой человека. Тьма была полна звуков, но то был естественный шум тайга - отдаленный хриплый рев, который был брачным зовом гигантского кабана Грокона, слабый визг какого-то кошачьего, болтовня ночных белок высоко в деревьях и скорбное тремоло маленьких сов. Тревоги такие звуки не вызывали. Один раз прямо перед ними будто из-под земли вдруг возникло что-то большое, бледное, как призрак, и упорхнуло прочь огромными бесшумными прыжками. Все охотятся на гигантских зайцев-отшельников и они никогда не покидают своих укромных убежищ до наступления полной темноты.
      Как прикинул Иеро, они проехали около пяти миль на юго-восток, когда Горм подал знак остановиться. Они оказались среди огромных, почти черных, пихт, вокруг них на ковре сухих иголок лежали гниющие столбы. Под деревьями было очень темно, сюда не проникал тусклый рассеянный свет звезд.
      "Остановимся - отдохнем - сейчас безопасно - здесь?" - предложил медведь.
      Иеро устало спешился и подошел к темному силуэту, едва заметному во мгле. Он присел на корточки и попытался заглянуть в глаза своему новому другу.
      "Спасибо - помог нам - опасность - плохо", - послал он мысль. Иеро заметил, что с каждым разом мыслеобмен проходил все легче. Сейчас он мог разговаривать со зверем почти так же легко, как с Пером Маларо, своим сотоварищем по комнате в монастырском колледже. Пер Маларо, к тому же, был его побратимом, так что у Иеро мысленной связи теснее, чем с ним, во всем мире ни с кем быть не могло. А с медведем мыслеобмен проходил на том же интеллектуальном уровне, совсем не похожем на то, как он разговаривал с большим лорсом, чьи ответы были простыми и совсем не содержали абстрактных понятий.
      Медведь откликнулся на благодарность по-своему. Иеро услышал, как медведь щелкнул длинным языком по своему носу и понял, что - это знак приветствия. Еще он почувствовал волну застенчивости или какой-то сходной эмоции, а вместе с ней тщательно скрываемый налет иронии. Горм развеселился.
      "Чуть не убил нас - плохой какой - почувствовал, что он следит за нами - я удрал, пока он не поймал меня - заставил безжизненно стоять - не двигаться. Потом вернулся - укусил сзади - остановил дурные мысли. Добро удачно?" - Медведь умолк и мозг его сделался непроницаемым.
      "Почему, почему ты помог мне? - резко спросил Иеро. Чего ты хочешь?" Снова пауза. Иеро слышал, как позади сопел Клац, отыскивая какое-то лакомство, вероятно, гриб, выросший на поваленном бревне. Наконец, медведь-подросток ответил, мысли его были совершенно ясными, но с налетом неуверенности, будто он знал, что хотел сказать, но еще не был уверен, как лучше выразиться.
      "Идти с тобой - видеть новое - новые страны - видеть то же, что и ты - познавать то же, что и ты".
      Иеро в замешательстве откачнулся назад. Неужели Горм догадывается о его миссии? Нет, это невозможно. Он же ни с кем не разговаривал, да и отъезд его был тайным.
      "Ты знаешь, что я ищу, куда направляюсь?" - спросил человек, восхищенный тем новым для него разумом, с которым ему пришлось столкнуться.
      "Нет, - невозмутимо ответил медведь. - Но ты расскажешь. Расскажи сейчас. Позже может быть не будет времени".
      Священник задумался. Он поклялся никому не рассказывать о своей миссии. Но эта клятва была не абсолютной, не условной, и дана была не потому, что миссия была священной или таинственной сама по себе, а из общих соображений секретности. Он мог полагаться на свое собственное суждение, пользоваться любой потребной ему помощью. Иеро принял решение и снова наклонился вперед. Две фигуры лежали голова к голове в полнейшем молчании. Огромный лорс стоял на страже, провеивая носом и ушами ночной воздух в поисках сигналов опасности, а те, кого он охранял, совещались, и каждый узнал много нового для себя.
      2. НАЧАЛО
      - Мы проигрываем, Иеро, проигрываем медленно, но верно. - Отец Настоятель в коричневой сутане мерил шагами пол лаборатории, заложив худые руки за спину. - Одной веры недостаточно. По правде говоря, так было всегда. В последние годы мы снова и снова осознаем, что существует некая сила, или группа сил, действующая против нас в обстановке полнейшей секретности и крайней осторожности. Те человекообразные, что пытались проникнуть в Центральные Аббатства и почти преуспели в этом, всего лишь часть проблемы, хотя и немаловажная. Но есть и многие, многие другие факты, которые Совет в своей мудрости хранит в тайне от народа. Ни один распространитель информационных бюллетеней никогда не слышал, да и не услышит об этом. - Он помолчал, его морщинистое толстокожее лицо с остроконечной бородой и висячими усами смягчилось в усмешке. - Ни один из нас не делится даже с женами. - Он тут же стал серьезным, взял кусочек мела и подошел к сланцевой классной доске. В начале своей весьма успешной карьеры он учил детей, и даже теперь, став Его Преосвященством Куласом Демеро, не мог избавиться от старых привычек.
      - Вот, смотри, - решительно сказал он и принялся писать. - Два года назад большой караван попал в засаду недалеко к северу от Внутреннего моря, на главной дороге из Отва. Было отбито десять повозок со старинными лабораторными приборами. Кое-что позже нашли, но уже в изуродованном виде. Эти приборы были доставлены из некоего непострадавшего допогибельного места в Восточном Океане. Как мы полагаем, среди этих приборов было и какое-то весьма совершенное вооружение, о котором мы теперь ничего не знаем. Назовем этот случай номером первым. - Он говорил, время от времени бросая взгляды на Иеро, сидевшего за длинным столом лицом к нему, чтобы убедиться, что его словам уделяют достаточное внимание, как это делал с тысячами учеников в прошлом.
      - Второе. Мы послали целый полк солдат под командованием опытного субаббата и двадцати священников, одну из лучших наших строительных бригад, снабдив их всеми припасами на шесть месяцев, чтобы они заложили новое Аббатство, базирующееся на рыболовстве, на Гудзонском заливе, далеко на северо-востоке, в снежных лесах. Наверное, ты слышал об этом, ведь начинание это было слишком грандиозным, чтобы сохранить его в тайне. Несмотря на все предосторожности, несмотря на постоянную мысленную связь с Центральным Аббатством и другими Аббатствами, весь отряд, грубо говоря, одиннадцать сотен отборных мужчин и женщин, бесследно исчез. Не было никаких тревожных предупреждений, сразу наступил внезапный и полный обрыв связи. Через месяц разведотряд обнаружил то место опустевшим, большинство оставшихся припасов растащили дикие звери. Там можно было заметить смытые следы какой-то нечисти, но ничего конкретного. Одиннадцать сотен лучших! Это было ужасным ударом. Как я уже говорил, назовем это номером вторым. Он умолк и посмотрел на Иеро. - Комментарий?
      - Пока нет, Отец, - безмятежно ответил Иеро. Те, кто знал его плохо, временами думали, что он флегматик, но Отец Настоятель следил за этим молодым человеком много лет и знал его лучше. Он хмыкнул и вновь повернулся к доске.
      - Это случилось около одиннадцати месяцев назад. Номером третьим я назову случай с кораблем. Об этом знают чертовски мало даже члены Совета, так что, я полагаю, и ты ничего не знаешь. Примерно через два месяца после исчезновения нашей новой монастырской колонии, которая должна была стать Аббатством святого Иоанна, - и снова гримаса боли исказила его лицо, - нам сообщили о большом корабле. Сообщили некие достойные доверия личности с западного побережья, далеко к северу от Банка и его обширной смертоносной зоны, с группы скалистых, покрытых лесами островов, которые называются Беллы. Те люди не метцы, но на самом деле еще и старше...
      - На самом деле чистокровные индейцы, - согласился Иеро. - Они живут маленькими охотничьими группами и не желают объединяться, некоторые из них - хорошие люди, другие торгуют с Нечистью, а то и еще чего похуже. Не надо мне все объяснять, как ребенку, Отец. Я же не первоклашка.
      На какое-то мгновение Отец Настоятель казался совершенно разъяренным, затем расхохотался.
      - Прости, но я так часто объяснял подобные вещи деревенским советникам и даже кое-кому из моих высокопоставленных коллег по Большому Совету, что это вошло в привычку. Так о чем это мы? Ах, да - корабль.
      Как нам сообщили, этот большой корабль странного вида, гораздо больше любой нашей рыбачьей лодки, потерпел кораблекрушение на одном из внешних островов Беллского архипелага. На борту корабля были люди, которые, вероятно, пересекли Тихий океан! Корабль разбился на скалах, погода была плохой, наши индейские друзья постарались подобрать этих людей, которые были желтокожими - такими, согласно древним источникам, и должны быть жители Восточной Пацифиды. Впрочем, уже бывали случаи, когда желтокожих моряков в маленьких лодках заносило к нам штормами. Мы сразу же послали кавалерийский эскадрон с востока, из Аббатства Святого Марка. К этой части побережья ведут довольно хорошие дороги.
      - Так вот, когда наши люди прибыли туда, там уже ничего не осталось. Остов корабля исчез полностью, не оставив и следа. Три небольших стойбища индейцев, промышлявших добычей лосося, тоже исчезли, и лишь немногие следы говорили о том, что там что-то было. Но мы нашли в лесу старика, вернее он нашел нас. Этот старый калека принимал ванны в горячих источниках, и потому в момент нападения его не было. Орда лемутов, насколько я понял, какой-то разновидности волосатых Ревунов, появилась из воды. Они ехали верхом на огромных животных, чем-то похожих на чрезвычайно больших тюленей, встречающихся время от времени на том побережье. Они нахлынули на прибрежные стойбища, перебили все живое и утащили мертвецов и их пожитки в море. Старик не знал, что случилось с кораблем, о котором он только слышал. Должно быть, с ним произошло нечто подобное. Кто знает, какие новые познания Забытого Времени утратили мы тогда? Ты начинаешь улавливать взаимосвязь?