«Ты привел меня сюда, – вновь заговорил человек, – чтобы получить знания. Но, наверное, за обещанную тобой услугу ты что-то захочешь получить? Чего же ты хочешь?»

«Ничего, кроме того, о чем мы уже говорили. – Иеро с удивлением отметил, что первоначальные трудности при ментальном разговоре с Солайтером постепенно исчезли, и сейчас мысленное общение дается им неизмеримо проще. – У меня есть к тебе несколько предложений, но ты можешь отказаться от них, если захочешь. Несколько предложений и несколько вопросов, вот и все. Если ты согласишься ответить на них, я буду полностью вознагражден!»

«Конечно я отвечу на все твои вопросы, – послал свою мысль Иеро. – И раз у тебя нет ко мне каких-нибудь особых просьб, то можешь начинать. А я постараюсь удовлетворить твое любопытство, если только вопросы не будут для меня слишком трудными. Кстати, не скажешь ли ты, о чем пойдет речь?»

«Конечно, – отозвался глубокий голос Солайтера. – Я хочу изучить связи между людьми, то, что вы называете человеческими взаимоотношениями, а также историю вашей расы в ее материальном и духовном аспектах. Я хочу знать все о твоих ментальных способностях и о том, как они у тебя появились. Я хочу знать о тех существах, с чьими разумами ты общался, неважно, относятся ли они к твоей расе или, подобно мне, порождены на свет Смертью. Я хочу знать, как и откуда пришла Смерть, и какие она имела последствия для всего мира. Еще я хочу узнать о той войне, в которую вы вовлечены сейчас, и о твоих врагах – людях, которых ты называешь слугами Нечистого. Я хочу узнать и о твоих союзниках, о тех местах, где ты побывал, о той стране, где родился ты вырос. Кроме того, я с благодарностью приму любую информацию, о которой забыл спросить, и которую ты сочтешь нужным донести до меня. И, наконец, я хочу знать все о самом главном вопросе.»

Озадаченный священник довольно долго размышлял над этим последним пунктом обширного перечня, затем осторожно поинтересовался:

«Что ты считаешь самым главным вопросом?»

"Перед тем, как заснуть, – последовал ответ, – ты сделал нечто странное. Нечто, значение чего я до сих пор не могу понять. Меня интересует та сила, которую ты называешь «Бог».

– Вот оно что… – протянул Иеро вслух. – Да, пожалуй, мне давно уже стоило приготовиться к этому вопросу.

«Потом, – добавил Солайтер, – когда я закончу работать с твоим разумом, ты сможешь уйти. То, что отложено, надо закончить, иначе в мире воцарится беспорядок.»

–

*) Солайтер – отшельник, любитель уединения (прим. переводчиков).

ГЛАВА 6. ПУТЬ НА СЕВЕР

Прошла неделя; Иеро день за днем шел на север, удаляясь от озера Солайтера. Путешествие проходило спокойно. Он сумел не только выжить в этих глухих и диких местах, но даже окреп и поздоровел.

Однажды утром, оперевшись о копье, священник бросил взгляд в сторону юга, на долгий пологий подъем, который он только что миновал. Несколько пестрых пичужек щебетали в зарослях кустарника; огромный ястреб, величиной с орла былых времен, подозрительно выглядывал из гнезда, прилепившегося в расщелине скалы; небольшие ящерки и похожие на тушканчиков грызуны сновали в траве. Никто из них не представлял опасности, и на много миль окрест тут не было других животных.

Иеро знал это. Его ментальная слепота прошла, утраченная сила вернулась к нему. Он снова мог проникнуть в крохотные разумы суетившихся вокруг Божьих тварей, видеть их глазами, слышать ушами, читать их нехитрые мысли.

Путник задумчиво провел ладонью по гладкой, нагретой солнцем поверхности щита, висевшего на его плече. Теплое чувство охватило его; то был дар – подарок нового друга, которого он обрел так недавно и с которым расстался не без сожаления.

«Я даю тебе это, Иеро, – сказал Солайтер. – Я извлек из твоего разума картины битв и знаю, что ты пользовался в них подобными вещами. В незапамятные времена – возможно, когда твой род правил миром – в мое озеро попала пластина странного, очень плотного материала. Я нашел ее очень давно и хранил до сих пор. Я не знаю, что это такое, но думаю, что тебе она нужнее. И пока ты спал, я поработал над ней, придав нужную форму. Возьми эту вещь, и пусть она защищает тебя, как защищал мое тело панцирь – в те дни, когда мир был моложе, и яростный огонь еще не опалил землю.»

Взгляд священника скользнул по небольшому круглому щиту, около двух футов в поперечнике, гладкому и очень легкому. Его тусклая серовато-коричневая поверхность почти не отражала света. Иеро встpечался раньше с таким материалом и попробовал объяснить его назначение огромному моллюску. Изделия из пластмассы и куски пластика часто находили в земле; как правило, сломанные и бесполезные, но иногда попадалось кое-что стоящее. У покойной матери Иеро была тарелка с забавным изображением – птицей с плоским клювом, наряженной в штаны и шапку с ленточками. *)

Но даже в легендарной древности мало кому доводилось видеть такой плотный и крепкий пластик. Экспериментальный материал, попавший в озеро из руин давно забытой лаборатории, вновь появился на свет, использованный с неожиданной для его создателями целью. Солайтер даже снабдил свое изделие специальными пазами с тыльной стороны, в которые Иеро мог продеть кожаный ремень. В середину щита моллюск вмонтировал темный, посверкивающий искрами кристалл. «Это самое прочное вещество, с которым я знаком, – заявил он человеку. – Если бы твой череп был таким, мне вряд ли удалось бы проникнуть тебе в мозг и вернуть ему прежнюю силу!»

Иеро не часто доводилось видеть алмазы – в основном, в виде прозрачных камней, сверкавших в прическах женщин, на их пальцах или запястьях. И ему, конечно, никогда не попадался большой искусственный кристалл, предназначенный для сверл и буров. Впрочем, это его не беспокоило; он с благодарностью принял дар Солайтера. Но силы, возращенные его разуму, были еще более ценным подарком.

К сожалению, восстановить их полностью не удалось. Когда Иеро пробудился утром после операции, он почувствовал некое смущение, овладевшее гигантом – казалось, что-то ему не нравится. Восторженные восклицания священника вскоре были прерваны его необычным лекарем. Солайтер сокрушенно заметил:

«Твой мозг очень сложен… Я не сумел понять назначение всех связей, разобраться с каждой и охватить их целиком. И я не рискнул вмешиваться туда, где оставалось непонятное… Я очень сожелею, что сделал меньше, чем собирался и чем обещал тебе.»

Иеро не мог утешить огромного моллюска. Сам он остался доволен тем, что получил, хорошо представляя, насколько сложной была операция.

Вечером Солайтер погрузил его в глубокий сон. Огромные глаза моллюска обладали гипнотической силой, которой священник не мог и не хотел сопротивляться. Всю ночь, от заката до восхода солнца, трудился прилежный хирург, выращивая необходимые инстументы прямо из собственного тела. Он работал час за часом, соединяя, сращивая, исправляя, залечивая; он не пользовался зрением – лишь своей памятью и тончайшим, поразительно развитым осязанием. Наконец, убедившись, что все возможное сделано и не рискуя на большее, титан разбудил своего пациента.

Уже через несколько минут Иеро с растущим облегчением понял, что его телепатические силы восстановились. Ментальная слепота исчезла; он снова ощущал чужое сознание, мог вступать с ним в контакт. Правда, это имело и свои отрицательные стороны. Когда Солайтер начал приманивать молодого оленя, который пасся неподалеку от берега, священник сразу почувствовал гипнотический зов огромного моллюска. Миг – и разум его слился с разумом смертельно испуганного животного; теперь даже мысль о том, что это создание может погибнуть, ужасала Иеро. Ощутив его страх, Солайтер выпустил олененка из ментальных тисков и с некоторым недоумением заметил, что он голоден и должен съесть хоть что-нибудь. Священник опустил голову и пошел прочь по береговому склону; перевалив косогор, он подождал с полчаса, стараясь не поворачиваться к озеру лицом. Он так и не узнал, какой зверь откликнулся на очередной зов Солайтера, но надеялся, что это тварь была достаточно объемистой и не столь безобидной, чтобы приходилось сожалеть о ее гибели.

Он вернулся, когда моллюск уже покончил с завтраком. Впрочем, настроение гиганта не улучшилось; он все еще ощущал сожаление и вину из-за того, что не смог вернуть человеку последнюю, но очень важную часть ментальной мощи. Это было искусство, обретенное Иеро в жестоких телепатических поединках – умение захватить контроль над чужим разумом, подчинить его своей воле. Он вновь обладал ментальным видением и способностью к мысленной связи – столь же утонченными, как в прошлом; возможно, даже более сильными. Однако он не мог сражаться с помощью мозга. Слуги Нечистого так основательно поработали над главным его оружием, что даже Солайтеру не удалось спаять осколки.

Затем наступило время вопросов и ответов; Иеро пришлось изрядно попотеть, удовлетворяя неистощимую любознательность гиганта. Казалось, тот задался целью вычерпать до дна метафизические познания священника, полученные в школе Аббатств. Зачем существует мир и почему он устроен так, а не иначе? В сущности, именно это желал знать Солайтер, невероятное создание, получившее дар разума в результате странной мутации. Философская беседа с ним стоила Иеро бездну энергии, и в начале священник не раз с ужасом думал, что сказали бы отцы Церкви, ознакомившись с его потугами объяснить чудовищной улитке цели Всемогущего. Впрочем, успокаивал он свою совесть, самый искушенный теолог вряд ли мог быстрее справиться с такой задачей.

Затем дело пошло лучше. Этот огромный мозг, потративший пять тысячелетий на сбор всевозможных сведений и размышления о сущности Вселенной, умел разматывать клубок загадок сразу с дюжины концов. Когда собеседники начали обсуждать природу Нечистого – или Другого Разума, как называл его Солайтер – они уже достигли полного взаимопонимания.

«Я не часто ловлю Его послания, – заметил моллюск. – Он не столь древен, как я, либо мне удалось услышать Его только недавно.»

Иеро потребовал объяснений. Названный Солайтером срок равнялся тысячелетию или около того; гиганту было трудно воспринять хронологические масштабы человеческой жизни.

«Похоже, Он постепенно изменятеся, усиливается, хотя это требует долгого времени. Долгого с точки зрения таких существ, как ты. Но как бы Он не менялся, суть остается прежней.»

Солайтер не мог объяснить яснее, что значит его замечание, но прочие особенности этой странной силы он описал довольно подробно.

«Ощутив Его присутствие, я стараюсь скрыть свой разум; что-то в Нем внушает мне страх. Теперь, когда ты объяснил мне, что есть Зло, я понял, чего боюсь. В Его мыслях злоба – черная злоба против всех и всего! И Он становится сильнее! Ты много рассказывал о своих врагах, слугах Нечистого… Он похож на них, я чувствую, но гораздо, гораздо могущественнее! Может быть, между ними существует связь… Кажется, я ощутил нечто подобное последний раз, незадолго перед тем, как ты пришел по моему зову. Это промелькнуло очень быстро, словно огненная стрела, бороздящая небо во время бури… Я сожалею, что не сумел возвратить твоему разуму силу, что позволяет сражаться и убивать. Это искусство пригодилось бы тебе.» – В беззвучном голосе моллюска звучало беспокойство.

Кое-какие аспекты человеческих отношений вызвали у Солайтера изумление. Иеро выяснил, что гигант, подобно большинству улиток, был двуполым; он продуцировал одновременно и сперму, и яйцеклетки. Отсюда следовало, что он мог вырастить молодняк, существ своего вида – хотя бы для того, чтобы избавиться от одиночества. Человеку подобная мысль казалась естественной, и, если учесть поразительную власть Солайтера над живой плотью, размножение не составило бы для него проблемы.

Однако это идея вызвала у моллюска нечто похожее на раздражение. «Нет, так нельзя… Это было бы не правильно… неприлично!» Титанический повелитель холмов жеманился, словно невинная девушка! Чем больше узнаешь жизнь, тем большее удивление она вызывает, заключил про себя Иеро.

Последнее послание от Солайтера пришло священнику, когда он был уже далеко от озера, воды которого вновь скрыли огромного моллюска.

"Прощай, Иеро, мой новый друг! Не сбейся с пути, что ведет к людям – я запечатлел дорогу в твоем сознании. Я не могу сам достичь их, но знаю, где обитает твой род. Иногда я ощущаю их присутствие, хотя они не столь искусны в передаче мыслей, как ты… Будь осторожен!

И помни о Нем, о Другом Разуме! Он где-то далеко на востоке, на огромном расстоянии от нас, за соленым океаном, о котором ты мне рассказывал. Раньше мне было непонятно, что это такое. Но ты дал мне многое… многому научил… и теперь я знаю: это чудовищный разум, могучий мозг, сильнее моего. И он – Зло! Страшное Зло! Остерегайся Его!

Прощай, и пусть будет легким твой путь! А мне надо теперь поразмышлять обо всем, что я узнал. Возможно, мы встpетимся снова, и скорее, чем думаем в эту минуту… Я предвижу это!"

Затем связь была прервана, контакт распался; Иеро снова был один. Но разум его оставался бдительным и настороженным, оружие – готовым к бою.

Так прошла неделя.

* * *

Отдохнув, он снова направился к северу. В такт размеренному бегу покачивалось на плече копье; щит, закрепленный поверх ножен с мечом, иногда хлопал по спине, у пояса колыхались кожаная фляга с водой и нож. Кроме оружия, он нес сумку, в которой лежали огниво, магический кристалл и мешочек с Сорока Символами; там же – на крайний случай – был небольшой запас сушеного мяса и кореньев. В этой местности хватало дичи, и путник не испытывал голода. Короткие кожаные штаны, сандалии и лента, стягивающая волосы, составляли всю его одежду.

Он бежал вперед, его широкая грудь мерно вздымалась и опадала в такт стремительным движениям. Он оставлял позади милю за милей, пока в голову ему не пришла мысль, что слишком немногое было известно об этой дороге. Иеро свернул в сторону – туда, где высились холмы, – и быстро поднялся по склону. Перед ним раскинулась бескрайняя саванна. То здесь, то там над высокой травой плотными клубами вздымались рощи; бледнозеленые полосы растительности обрамляли рваные заплатки болот. Он догадывался, что где-то там струились медленные, неторопливые реки, пересекавшие эту местность из конца в конец. Вероятно, ни одна из них не будет серьезным препятствием, решил священник, вытирая вспотевший лоб. Тень от вершины холма, что нависал над ним, умеряла полуденный зной.

Животные казались здесь более упитанными, чем в восточных землях, по которым он путешествовал неделями раньше. Тут водились большие волки с рыжей шкурой и пятнистые кошки любых размеров. Тут охотился саблезубый – огромный, стремительный, с темной полосой вдоль хребта; его громовой рев перекрывал рычанье леопардов и визг камышовых котов. Крупные травоядные переполняли саванну – могучие быки, бесчисленное количество антилоп и оленей всех пород; чтобы составить их описание, требовалась целая жизнь. Все новые и новые виды попадались Иеро, и в его мозгу, приученном запоминать и описывать, постепенно накапливался гигантский каталог.

Здесь бродили стада чудовищных, покрытых панцирем животных; их бронированные спины высились над огромными головами словно бурые скалы. Они, однако, не имели отношения к динозаврам древности – их жилы наполняла теплая кровь и копыта состояли из трех рудиментных пальцев. Иеро ловил их мысли – тупые, ленивые; он решил, что эти твари являлись всего лишь горами медлительной плоти, пожирающей траву и молодые ветви. Он не представлял для них угрозы – как, впрочем, и любое другое существо столь же ничтожных размеров. Однажды, из чистого озорства, он пробежался по спинам целого стада, то перепрыгивая с одного хребта на другой, то взбираясь наверх по складкам и трещинам в панцирях. Травоядные монстры даже не заметили его.

Тысячи птиц носились над деревьями и травой, пели, щелкали, свистели. Многие целыми стаями сопровождали крупных животных; одни охотились на жалящих насекомых, другие, восседая на спинах травоядных, искали клещей и блох. Но не все пернатые были столь безвредными.

Его первая встреча с птицей иного сорта едва не закончилась трагедией. Она, должно быть, некоторое время следила за ним; когда эта тварь стpемительно вырвалась из высоких зарослей кустарника, Иеро был захвачен врасплох. Птица была вдвое выше его, с чудовищным, загнутым крючком клювом, с головой, увенчанной плюмажем из пурпурных перьев. Растопырив крохотные бесполезные крылья, она неслась по степи со скоростью антилопы, топча траву голенастыми когтистыми ногами. Иеро парировал яростный удар клюва своим щитом, поспешно переброшенным со спины на руку; затем, петляя, словно заяц, бросился к ближайшей роще высоких раскидистых деревьев. Птица преследовала его по пятам с возмущенными воплями.

К счастью, неподалеку были деревья, увитые лианами, по которым он вскарабкался наверх со скоростью, внушившей зависть его обезьяньим предкам. И вовремя! Огромный клюв врезался в ствол на расстоянии пальца от его сандалии.

Тяжело дыша, Иеро наблюдал за чудищем, исходившим яростью у подножия дерева. На этот раз только добрая удача спасла его от гибели, и он дал себе слово, что впредь будет осторожнее. Ментальные волны гигантской птицы имели другую частоту, чем у млекопитающих, от нападения которых священник был защищен своей телепатической охраной. И, в результате, он едва не попал на обед представителю пернатых! Путник решил впредь сканировать все волны – не только принадлежавшие теплокровным животным, но и те, которые испускали птицы и рептилии. В мире, полном мутировавших тварей, чье происхождение было трудно или невозможно установить, никакие предосторожности не оказывались лишними. Он слишком хорошо помнил тот смертный ужас – Обитающего в Тумане, – и способ, котоpым болотный монстр поддерживал свое существование.

После долгого ожидания, во время которого Иеро терпеливо представлял себя древесной ветвью, высохшей и абсолютно несъедобной, птица удалилась. Когда ментальная проверка подтвердила, что голенастое чудище уже далеко, он спустился на землю и продолжал путь. Других происшествий в тот день не было, но странник старался держаться поближе к деревьям и высоким конусам термитников. Это тактика тоже страдала определенными недостатками – на границе леса таились свои опасности. Разум Иеро, однако, стоял на страже, позволяя обнаруживать и обходить опасные места. Еще до того, как ночная тьма спустила в степь сонм хищников, он устроился на раскидистых ветвях лесного гиганта, тщательно замаскировав свое убежище. Священник заснул, убежденный, что если бы ментальные способности не вернулись к нему, он сумел бы пересечь эти земли лишь в сопровождении целой армии.

Проходили дни, солнечные и ясные, с изредка налетавшими грозами. Мысли Иеро все чаще и чаще уносились к северу. Там, как полагал Солайтер, обитали человеческие существа неведомого рода и племени и не похожие на метсов; это было все, что гигант мог о них сказать. Теперь каждый вечер, сотворив молитву, Иеро сосредотачивался на северном направлении в поисках контакта. Он действовал очень осторожно. Пока еще путник не знал, кого – или что – ищет, но он отнюдь не жаждал внезапно столкнуться с Нечистым.

Не раз Иеро подумывал о том, чтобы использовать свой кристалл – вероятно, тот позволил бы ему взглянуть на предстоящую дорогу глазами какого-нибудь существа. Всматриваясь в его магические глубины, он мог войти в контакт с мозгом птицы, парящей в голубых небесах на многие мили впереди, и использовать ее как воздушного разведчика. Но в этих землях, населенных странными тварями, он не хотел рисковать. Процесс дальновидения не поддавался сознательному контролю, и кто знает, с чьим мозгом он мог случайно вступить в контакт. Один раз, еще на севере, незадолго до встречи с Лучар, волшебный камень подключил его к сознанию слуги Нечистого – пилота, парившего в небе на крылатой машине. Иеро вполне хватило этого эксперимента; больше он рисковать не собирался.

У него еще оставались Сорок Символов – деревянные фигурки размером с сустав мизинца. Хотя Иеро не использовал их много месяцев, считая, что не обладает даром прекогнистики, они не раз помогали ему в прошлом. Законы, которым подчинялись эти крохотные знаки, оставались непонятными самым ученым служителям Аббатств; их происхождение терялось в глубине тысячелетий. Лишь немногие обладали редкой способностью к предвидению будущего и могли с уверенностью использовать их. Дар Иеро был более чем скромным, однако попытка провертеть дырочку в завесе будущего явно не сулила никакого вреда.

Однажды вечером, спустя неделю после того, как он покинул южные холмы, священник сложил маленькие деревянные фигурки в кучку на куске коры, что лежал на его коленях. Перед тем он прочно привязался лианой к могучей ветви одного из лесных великанов, чтобы не свалиться вниз во время транса. Сотворив молитву и испросив у Всевышнего помощи в прозрении будущего, Иеро погрузился в каталептическое состояние, безразличный и нечувствительный к внешнему миру. Однако и сейчас ментальный щит ограждал его разум от посягательств врага; никто не сумел бы пробиться сквозь мощные барьеры к его мозгу и захватить над ним власть. Перед тем, как погрузиться в транс, он положил ладонь левой руки на кучку резных символов.

Когда священник очнулся – застывший, с ногами, сведенными судорогой – было совсем темно. Лунный свет расплескался по саванне; ночь ярилась и рыдала отзвуками погони и бегства, рыком охотников и предсмертным визгом жертв.

В левой руке Иеро были стиснуты три крохотные фигурки. Освободившись от лианы, предохранявшей его от падения, и отложив в сторону прочие символы, он пополз к концу ветви, к открытому пространству, где свет луны позволял разглядеть выпавшее ему знамение. Только там Иеро разжал пальцы и всмотрелся в три символа, вырезанных из черного дерева.

Копье было ему хорошо знакомо; оно означало сражение или охоту, а иногда – и то, и другое, так что тут не ожидалось ничего нового. Следующий символ тоже был старым знакомым – крохотные Сапоги; он предсказывал долгое, очень долгое путешествие, что не вызвало у Иеро большого удивления. Последняя фигурка, однако, заставила его призадуматься. Лист с наложенным на него Мечом! Однако, получше приглядевшись, он понял, что клинок на самом деле прокалывал лист – входил в него и выходил опять, подобно скрепляющей плащ застежке.

Странник опустил руку с зажатыми в ней фигурками и долгое время сидел неподвижно, пытаясь припомнить смысл последнего значка. Каждый из символов обладал несколькими значениями, а в сочетании с остальными приобретал еще десяток, и Иеро никогда не мог запомнить все эти премудрости. Тут требовался особый дар… Один из его приятелей по школе ухитрился вызубрить не меньше дюжины толкований каждого знака и делал с их помощью весьма достоверные предсказания.

Война и мир! Вот что это значило! Но так как оба символа были сплетены вместе, то здесь, казалось, должна оставаться возможность выбора. Итак – мир или война, путешествие и битва – или, возможно, опасная охота. Он негромко рассмеялся. Что же еще наполняло его жизнь? Как минимуи, знаки предсказывали, что все пойдет как обычно. Возможно, в некотором туманном и отдаленном будущем он очнется от транса и узрит на своей ладони символы, сулящие только мир и спокойствие. Какая прекрасная мечта! Он снова рассмеялся и начал готовиться ко сну, все еще ухмыляясь шутке, которую преподнесло гадание. Рев и гам, наполнявшие ночную саванну, не беспокоили его; устpемившись мыслями в завтрашний день, он расположился на своей ветке и заснул со счастливой улыбкой на губах.

* * *

В подземелье, озаренном светом ламп, где-то в Саске, столице республики Метс, два старика сидели на дубовых скамьях, обмениваясь встревоженными взглядами. Оба сжимали в узловатых пальцах кружки с шапками пены, обы были бородаты и облачены в напоминавшие балахоны одеяния; на этом сходство кончалось.

Лицо аббата Демеро с возрастом приобрело цвет старой бронзы; седая борода не доставала до груди, под орлиным носом прямыми стрелками топорщились усы. С его угловатых худых плеч свисала белоснежная ряса, на груди тускло отсвечивал крест из кованного серебра, который поддерживала массивная серебрянная цепь. На безымянном пальце левой руки он носил широкое золотое кольцо; в темных глазах над высокими скулами читались ум и властность.

Борода брата Альдо была длиннее; завиваясь кольцами, она спадала на его простое коричневое одеяние. Он не носил ни украшений, ни каких-либо знаков своего сана. Нос его, хотя не столь широкий и плоский, как у далеких африканских предков, имел мягкие плавные очертания, кожа была гораздо темнее, чем у собеседника – почти такого же цвета, как мореная дубовая крышка стола, на которой лежали локти эливенера. Взгляд его был полон терпеливой мудрости – впрочем, не лишенной юмора.

Время и заботы избороздили морщинами лбы обоих стариков, но силы их не иссякли; их движения, не отличаясь юношеской живостью, оставались еще уверенными и четкими.

С чуть заметной улыбкой, таившейся в уголках рта, его преподобие отец Демеро произнес:

– Пью за здороье вашего величества! Добро пожаловать на север, дорогой гость! Хотелось бы мне, чтобы наша встреча была хоть немного торжественней… сказать по правде, я уже устал от этой проклятой секретности.

– Демеро, старый глупец! Я проклинаю день, когда поведал тебе о своем прошлом! Д'Алви потеряло своего короля много поколений назад, и люди давно забыли об этом сумасшедшем. Сколько раз я должен напоминать об этом святейшему аббату?

– Хорошо, пусть будет брат Альдо, раз ты так желаешь. Республикам, знаешь ли, начинают нравиться короли, когда они изгоняют своих собственных владык. У нас тут тоже был король… давно, еще до Смерти. Я не помню ни его имени, ни даже того, жил ли он здесь. Мне кажется, что его резиденция находилась где-то далеко, на острове за океаном, а наши края он посещал довольно редко. Можно было бы навести справки в архивах Аббатств…

Старик в коричневой хламиде усмехнулся.

– Таковы повадки королей… и королев тоже, мой друг. – Лицо его внезапно стало серьезным. – Впрочем, нам надо сейчас поговорить о принце, а не о короле, Демеро. И нам следует многое решить. Время не ждет, и ты знаешь, что завтра мне пора трогаться в дорогу… Так что давай говорить о деле. – Он выпрямился на своей дубовой скамье и заглянул в темные зрачки священника. – Я получил плохие новости с юга… вряд ли они тебя обрадуют.

Кулас Демеро, иерарх и первый гонфалоньер Универсальной Церкви Республики Метс, глава Совета Аббатств, проницательно посмотрел на своего друга.

– Неприятности с Иеро, да? Всю последнюю неделю мне было как-то не по себе… Он так далеко… один, в чужих краях… Ну, так что же за овости? Не тяни, прошу тебя!

– Он исчез. Может быть, похищен… может – хуже… в чем я, правда, сомневаюсь. – Брат Альдо, носивший от рождения совсем иное имя и титул, не потерял чувства юмора. – Совет Братства прислал мне сообщение только сегодня утром – путь с юга неблизок! Я понял, что там был мятеж, и что его возглавил герцог, этот молодой шалопай, который метит на трон! Похоже на истории, которые случались в Д'Алви в прошлом. Но теперь все выглядит хуже, гораздо хуже… там вмешался Нечистый. Даниэл серьезно ранен, но пока что жив; Лучар едва не убили, а ее муж просто исчез с лика Земли!

– Если бы парень умер, она бы знала, – без промедления заметил аббат.

– Да-а… – медленно протянул брат Альдо. – Она очень чувствительная… по крайней мере, к тому, что касается его. И в этом наша главная надежда. Молю Бога, чтобы она оказалась права; Иеро и мне дорог. – Старый эливенер задумчиво погладил бороду. – Но нам надо подумать о других вещах. Я верю в Лучар, верю, что она удержит страну в своих руках, если только сие под силу человеку. Даниэл ей поможет; пока что преимущество на его стороне, и он не настолько глуп, чтобы замять скандал. Но Братство предупреждает – Нечистый не собирается терять времени… Они действуют быстро! И они ударят по вашей Республике! Мы, Братство Одиннадцатой Заповеди, считаем, что вам нужна помощь… – Замолчав, брат Альдо бросил взгляд на плоский деревянный ящичек в углу комнаты; в нем безостановочно раскачивался полированный маятник с закрепленными на концах маленькими дисками. – Ты уверен, что здесь мы можем свободно говорить и думать?

Демеро, проследив за его взглядом, кивнул.

– Этот глушитель мысли никогда не подводил нас, и я ему вполне доверяю. Ментальные волны Нечитого сюда не проникнут, будь уверен, – он отхлебнул из кружки. – Ну, что касается компьютера, тут наметился определенный прогресс. Сперва, когда мы изучили принесенные тобой книги, выяснилось, что невозможно создать те крохотные устройства – они называются чипами – из в которых в старину собирали такие приборы… – По лицу священника скользнула улыбка. – Затем один из наших молодых ученых догадался, что множество крохотных непонятных предметов, собранных в погибших городах и доставленных в хранилища Аббатств, ялвяются деталями компьютера, описанного в книгах. Я полагаю, что перед Смертью их были миллионы… Но даже с книгами и деталями нам требуется время, чтобы разобраться… Мы должны шаг за шагом повторить путь древних, научиться думать так, как думали они. И когда мы соберем этот компьютер, он будет нуждаться еще кое в чем… Этот процесс называется программированием. Ученые говорят, что все это можно сделать… нужно только время. Старая история!

Отец Демеро поднял глаза на своего собеседника.

– Сколько лет прошло с тех пор, Альдо, как мы впервые встретились в молодые года… я скорее сказал бы – в юности… да, встретились и решили, что наша Церковь и ваше Братство должны быть союзниками… Уже тогда мы понимали, что время работает против нас. Ничего не изменилось! Лишь то, что ты сейчас возглавляешь Братство, а я… ну, мой пост тебе известен. И все эти годы они обгоняли нас… – Он тяжело вздохнул, уставившись в кружку. – Ну, несмотря ни на что, мы должны быть готовы… готовы в любой момент! – Демеро снова посмотрел на темное спокойное лицо старого эливенера. – Расскажи-ка мне о том существе, которе ты называешь Гормом. От него может быть какая-то польза?

– И очень немалая, надеюсь, – последовал уверенный ответ. – Но он возвратился к своим… так сказать, для отчета, – брат Альдо усмехнулся. – Я думаю, у них есть правители, у этого медвежьего народа. Мы знали об их племени, хотя они старались не вступать в контакт с людьми напрямую. – В глазах старика опять мелькнули искорки смеха. – Не трудись, старина, я уже прочитал твой следующий вопрос… Да, они обладают интеллектом, как и мы, но несколько иного характера. Впрочем, разница между нами не уменьшает их желания помочь. Но это тоже требует времени.