Хирн никак не мог понять, какой смысл был во всем этом, ибо дама сидела так, что Орта ни в коем случае не могла увидеть ее со сцены, хотя это была единственная цель всей этой кукольной комедии.

Хирн испытал странное ощущение, когда услышал со сцены голос Орты. Он нагнулся вперед, чтобы ее увидеть, но дама сделала резкое движение, и Хирн откинулся на спинку кресла. Он увидел справа в кулисах Пино, который стоял с вытянутой вперед головой.

Но вот дама по знаку Пино махнула Хирну рукой. Хирн сделал шаг вперед и упал перед ней на колени. Она обвила его шею руками и повернула его голову так, что он отразился в огромном зеркале, которое стояло в глубине сцены, изображавшей будуар. Вся ложа отражалась в этом зеркале.

Фрау Орта вдруг замолкла посреди арии, растерянно уставилась на изображение в зеркале, громко вскрикнула, высоко подняла руки и бросилась к нему. Сжав кулаки, она начала колотить ими по стеклу и, наконец, упала в обморок под сыпавшимися во все стороны осколками.

В этот момент дама в ложе сказала: «Идем!» – взяла Хирна под руку и скрылась с ним из театра.

Когда фрау Орта в изнеможении лежала на кушетке в своей уборной, Пино спросил, стараясь казаться непринужденным:

– Разве этот господин в ложе был сам доктор Хирн?

Фрау Орта печально кивнула головой.

– Теперь вы мне скажете, где он проводит все дни? Вы видите, что он не заслуживает пощады.

Орта приподнялась и с отчаянием в голосе воскликнула:

– Да ведь я сама ничего не знаю! – И ее голова беспомощно опустилась на кушетку.

Пино почувствовал, что она не разыгрывает комедию, а говорит правду. Хотя результат этого опыта был отрицательным, но зато он приобрел в лице фрау Орты союзницу, которая несомненно могла принести ему большую пользу.

Он успокоил фрау Орту и обещал ей в случае, если она будет доверять и помогать ему, разыскать Хирна в двадцать четыре часа.

Хирну было очень больно, что он причинил столько горя Орте. Однако он не понимал, как она могла поверить подлинности всей этой жалкой комедии. Если бы он действительно симулировал свой отъезд, чтобы провести несколько дней наедине с другой женщиной, все равно он никогда не поступил бы так глупо и бестактно и не повел бы свою возлюбленную слушать оперу, в которой участвовала Орта. Даже если бы он уступил настойчивым требованиям этой женщины, наслаждавшейся своей властью над ним, ничто на свете не могло бы заставить его разыграть эту глупейшую сцену в театре. Поступая так, он должен был принадлежать этой женщине душой и телом. Вот что, вероятно, предполагала Орта или, во всяком случае, должна была предполагать.

Это сознание мучило его всю ночь напролет. Но всякая попытка вступить в переговоры с Ортой могла быть опасной. После происшествия в театре для него было совершенно очевидно, что помощники Пино беспрерывно следят за ней.

Он снова преобразился в бродягу, на которого походил уже гораздо меньше после того, как пожертвовал своей бородой ради Пино. Потом он отправился к своему дому и опорожнил почтовый ящик. Но на этот раз он быстро прочел часть писем и положил их обратно в ящик, после чего отправился в свое новое жилище, соответствовавшее его теперешней внешности.

У этой комнатки был такой же убогий вид, как и у прежней, но вместо кровати там стоял диван, на который он и улегся.

На следующий день рано утром он уже стоял перед домом, где жил Пино. До истечения срока он должен был следить за каждым шагом, предпринятым Пино. Он знал, что его игра была почти проиграна, и, если в последнюю минуту ему не придет в голову дерзкая мысль, тот выйдет победителем из этого состязания.

Пино, мысли которого работали теперь в другом направлении, поздно вечером вернулся домой из театра. Среди ожидавшей его почты находилось письмо следующего содержания:

Хотя почерк в письме мало напоминал почерк Хирна, это послание не отвлекло Пино от его умозаключений. Теперь он был убежден, что все это была мистификация.

Он половину ночи ходил взад и вперед по комнате и размышлял. Уже светало, когда на лице его появилось выражение, которое ясно говорило, что ему в голову пришла мысль, обещавшая успех его расчетам. Он подошел к столу и написал:

Потом он позвонил лакею, быстро написал еще одно письмо, адресованное на имя господина доктора Хирна, Лихтенштейнская аллея № 3, отлепил от старого использованного конверта марку и наклеил ее на это письмо.

– Письмо с маркой, – объяснил он слуге, – вы просто опустите в почтовый ящик, который висит на садовой калитке виллы Хирна. Письмо же, адресованное фрау Марии Орте, вы передадите этой даме в собственные руки.

Слуга выполнил поручение. Но он не заметил, что Хирн следует за ним на некотором расстоянии. Перед домом слуга вытащил из кармана оба письма. Одно из них он опустил в ящик с некоторой торжественностью, так как помнил наставления Пино и догадывался, что с этими двумя письмами что-то неладно.

Таким образом, Хирн имел возможность заметить формат письма и серо-голубой цвет конверта; второе письмо осталось у слуги в руках и он вошел с ним в дом. Хирн осторожно приблизился к вилле, вынул кипу писем из ящика, спрятал письма в карман и скрылся из виду.

Когда он очутился в безлюдной аллее, где никто не мог наблюдать за ним, он вынул их из кармана. Он тотчас же узнал письмо, которое слуга Пино опустил в почтовый ящик.

Он распечатал его и прочел:

Хирн тотчас же понял, в чем дело, и должен был признать, что Пино не лишен изобретательности. И если что-нибудь могло его заставить пойти на эту удочку, несмотря на грозившую ему опасность, то разве только такая уловка.

Хотя он и знал, что эти строки написаны рукой Пино с известной целью и что все это неправда, все же он не мог отделаться от неприятного чувства, охватившего его.

Он положил письма обратно в ящик. Пусть Пино выполнит свой замысел.

Хирна подмывало узнать, какую роль во всем этом сыграет настроенная против него Орта.

Совершенно иное впечатление произвело письмо Пино на фрау Орту. Она всю ночь не сомкнула глаз. Уже шесть лет она жила душа в душу с Хирном. Правда, у него было много странностей, больше, чем у кого бы то ни было. И со многими она свыклась мало-помалу. Но все эти причуды возникли лишь в связи с его миросозерцанием и отношением к людям и никогда не были бестактными. А это происшествие в театре совершенно не подходило к его натуре и образу мыслей, и, если бы что-либо подобное случилось с кем-нибудь, другим на его глазах, он возмутился бы до глубины души.

– Нет, это невероятно! – мысленно повторяла она себе. – Хотя я все видела своими глазами, но пока Хирн сам не подтвердит мне, что это правда, я не могу поверить и буду считать, что я ошиблась. Ведь бывают же поразительные сходства! И, если увидеть мельком двух схожих людей, можно легко принять одного из них за другого. Это случается часто! Но, во-первых, я знаю каждую черточку и каждое выражение в лице Хирна, а затем он не принадлежит к тому человеческому стаду, которое наводняет весь свет и которое отличается друг от друга только своей глупостью.

Размышления такого характера мучили ее всю ночь напролет. Она чувствовала себя разбитой и расстроенной, когда слуга Пино рано утром принес ей письмо, в котором он обещал устроить ей свидание с Хирном в тот же вечер, если она согласится заменить на два часа отозванную сестру милосердия у его больного шурина, доктора фон Ильга. Она никак не могла понять смысла этого письма и не старалась даже найти его. Обещание Пино, что она встретится с мужем, было для нее решающим. При этом уже не могло возникнуть никаких сомнений или размышлений. Она подбежала к письменному столу, обмакнула перо и написала:

И с нетерпением стала она ожидать наступления вечера…

Пино предвидел, что фрау Орта начнет сомневаться, действительно ли человек, игравший в тот вечер роль Хирна, был ее мужем. Он рассчитывал, что она, придя в себя от первого испуга, начнет вспоминать отражение в зеркале и при этом найдет тысячу мелочей, не соответствующих внешности Хирна. Хотя, судя по воздействию этого эксперимента, сходство было бесспорно велико, но только общее впечатление создавало его иллюзию. Когда же она станет разбирать все мелочи: рот, глаза, руки – возможно, что обнаружится различие, отсутствие сходства, которые возбудят в ней сомнения.

Но для Пино было важно заручиться согласием фрау Орты. Он пошел в кабачок, где он условился встретиться с Хирном.

– Ну, как дела? – спросил Хирн.

– Прекрасно! Вас приняли за доктора Хирна.

– Быть не может!

– Уверяю вас! Вы не представляете себе, как отсутствие бороды изменило вашу внешность. Ни один человек вас теперь не узнает.

– Это для меня только приятно.

– Но, несмотря на это, вам придется сегодня же начать носить бороду.

Хирн изумился.

– Да что вы? Это так скоро не делается! – сказал он. – Пройдут недели, пока отрастет моя борода.

– Ну, столько времени я не могу ждать. Она должна быть у вас сегодня же вечером.

– Но как же?

– Существуют искусственные бороды.

В душу Хирна закралось недоверие.

– Но ведь сразу же видно, что борода наклеена, – сказал он.

– Я-то увижу, – возразил Пино, и Хирн опустил голову, такое у него было сильное желание расхохотаться. – Но женщина этого не заметит.

– Какая женщина? – спросил Хирн.

– Жена доктора Хирна.

– Я опять должен явиться перед ней в новом облике?

– Да, вы изобразите моего шурина, доктора фон Ильга.

– А кто это?

– Это вас не касается. Вся ваша обязанность состоит в том, чтобы лечь в постель и сделать вид, что вы больны.

– А жена Хирна?

– Будет ухаживать за вами.

– За мной?

– Да. То есть она будет думать, что перед ней находится доктор фон Ильг.

– Он ее… – он не мог произнести слова «любовник». Но Пино догадался.

– Ее любовник, хотите вы сказать? – докончил он фразу Хирна. – Боже упаси! – Она его в жизни не видела. Но доктор Хирн попадется на эту удочку.

– Ну, этого я не думаю! – вырвалось у Хирна.

– Почему не думаете? – с изумлением спросил Пино.

– Я только хотел сказать, – поправился Хирн, – как вы поставите его в известность?

Пино рассказал Хирну свои приготовления.

– Гениально задумано! – воскликнул Хирн. – У вас мы можем кой-чему научиться!

– Вы бы лучше сознались, что не можете угнаться за мной, и поэтому решили бы бросить свою жизнь и стать полезным членом общества.

– Об этом мы еще поговорим. Теперь попытаемся довести до конца таинственный случай с доктором Хирном. Вы уверены, что он действительно остался в Берлине, а не уехал в Копенгаген?

Пино напомнил ему про фотографию, снятую детективным бюро «Север» в Копенгагене и изображавшую камердинера Петера, разыгрывавшего роль Хирна.

– Что же это доказывает? – возразил Хирн. – Может быть, доктор Хирн, о котором вы мне столько рассказывали, страстный охотник и…

– Да? Разве я говорим вам? – удивленно спросил Пино.

– Разумеется! Может быть, говорю я, этот доктор Хирн на два дня отправился на охоту и вместо себя оставил в Копенгагене своего слугу.

– Верно! – сказал Пино и вспомнил, что фрау Орта что-то рассказывала ему про тюленя.

– Речь шла о тюлене? – спросил Хирн. – Послушайте, я когда-то прочел брошюру об охоте на тюленей. Нужно выехать в море и в продолжение долгих дней выжидать на какой-нибудь песчаной отмели, чтобы привлечь зверей и поймать их.

– Да я знаю, – ответил Пино.

– Следовательно, очень возможно, что его лакей, которому это тоже известно, решил воспользоваться отъездом Хирна и несколько дней разыгрывать роль своего барина.

Пино задумался.

– Это возможно, – сказал он.

– Если бы у Хирна действительно возникло намерение выдавать другого за себя, то он наверное попросил бы кого-нибудь из своих друзей заменить его в этой поездке, а не положился бы на своего лакея. Ведь он должен был бы знать, что его слуга будет компрометировать его на каждом шагу.

– Это возможно, – повторил Пино.

– Наконец, ему не пришлось бы долго искать, чтобы найти желающего совершить бесплатное путешествие в Данию под фамилией доктора Хирна.

– Это мне кажется вполне правдоподобным.

– Я ни за что на свете не хочу отвлечь вас от ваших предположений, – притворился Хирн. – Вы ведь король сыщиков, а я любитель и новичок.

Пино задумался.

– Во всяком случае игнорировать ваши доводы нельзя, – сказал он.

– Но и ваши аргументы не лишены основания, – возразил Хирн. – Как бы то ни было, я попробую как можно естественнее сыграть роль доктора фон Ильга.

Они обговорили все подробности. Пино был в восторге от проявленных Хирном способностей. Это не укрылось от внимания Хирна, который решил использовать благоприятное настроение Пино и снова потребовал аванс. Затем он поклонился и ушел.

– Я его вышколю для себя, – сказал Пино, когда тот вышел из кабачка. – Насколько он может быть полезен мне, настолько он может принести вреда обществу, если будет продолжать свой преступный образ жизни.

Хирн покинул Пино с бородой и в прекрасном настроении. Положение его изменилось к лучшему. Правда, теперь он нуждался в помощнике. Он отправился к своему другу Гроссу. Но совсем забыл, что был уже не прежним доктором Хирном, а бродягой, вызывающим своим видом недоверие. Швейцар велел ему пройти на черный ход, а кухарка, выглянувшая в щелку двери, приняла его за назойливого нищего и обругала. На повторенную им несколько раз просьбу лично переговорить с господином доктором Гроссом позвали лакея, который при виде Хирна отступил на несколько шагов назад, боясь запачкать свою темно-синюю ливрею.

Только, когда Хирн сказал:

– Я друг молодости доктора Гросса. Уверяю вас, он будет рад увидеть меня, – слуга решился пойти доложить о нем.

Доктор Гросс сам вышел на кухню, чтобы посмотреть на странного посетителя. Когда он увидел перед собой доктора Хирна, он в ужасе отпрянул назад, толкнул лакея, который в свою очередь налетел на толстую кухарку и прижал ее к стене. Затем доктор Гросс воскликнул:

– Однако, послушай…

– Не называй меня по имени! – прервал его Хирн на полуслове.

– На кого ты похож?

– Я все тебе объясню, – ответил Хирн.

И когда они через минуту сидели в гостиной, Хирн рассказал все, как было. Гросс велел принести шампанского и выпил с Хирном за удачу.

У двери собралась вся прислуга и подслушивала их разговор. Но так как Хирн и Гросс были осторожны и говорили тихо, никто ничего не разобрал.

Между тем Пино приготовил все в квартире доктора фон Ильга для решительного удара, который должен был ошеломить Хирна и помочь Пино выиграть пари.

Одна из дверей в прихожей вела в своего рода мужской будуар, а оттуда можно было попасть в элегантно обставленную спальню. Пино откинул одеяло с постели, поставил на ночной столик всевозможные скляночки с лекарствами и придвинул к кровати удобное кресло.

Хирн явился ровно в назначенное время. Дощечка на дверях «Доктор фон Ильг» ничего ему не говорила. Он позвонил, и Пино сам открыл ему.

Пино заставил Хирна раздеться и надеть на себя пижаму. Хирн лег в постель, и Пино закрыл его до подбородка одеялом.

Потом он провел несколько раз пуховкой по лицу мнимого больного, так как нашел, что у него слишком цветущий вид, надел ему на пальцы несколько колец и спрятал снятую Хирном одежду в один из многочисленных шкафов.

К дому подъехал автомобиль Марии Орты. Пино вышел встретить ее.

– Он уже тут? – громко спросила она.

– Нет еще! Но он будет непременно. – Вы в этом уверены?

– Вполне! Чтобы все это имело непринужденный вид, сядьте, пожалуйста, у постели моего больного шурина.

– Я никак не могу понять…

– Скоро все станет совершенно ясным для вас… Но снимите шляпу и пальто, прошу вас, в комнатах очень тепло.

При этом он указал на спальню, где лежал Хирн и все видел и слышал.

– Лучше всего, – продолжал Пино, – будет, если вы расположитесь поудобнее и накинете легкое матинэ.

Фрау Орта отклонила это предложение. Пино повел ее к больному, который поглубже зарылся в подушки, и представил их друг другу.

– Мой шурин, доктор фон Ильг, госпожа Мария Орта Хирн, знаменитая артистка. Фрау Орта любезно согласилась на два-три часа заменить у твоей постели сестру милосердия.

Хирн чуть-чуть кивнул головой, но так, что трудно было различить его лицо. Но фрау Орта сейчас же почувствовала, скорее чем увидела, кто находится перед ней.

Это за все время был самый критический момент для Хирна.

Если бы она теперь вскрикнула, назвала бы его по имени или бросилась к нему на шею, победа осталась бы за Пино. И что она все это проделает – было при создавшемся положении совершенно очевидно для Хирна.

Он сразу увидел, какая опасность угрожает ему. В тот момент, когда фрау Орта подняла руки и открыла рот, Хирн с молниеносной быстротой приподнялся с постели, уставился на дверь, которая вела в прихожую, пронзительно завопил:

– Он идет!

Это восклицание, давно ожидаемое Пино, не явилось для него неожиданностью. С того момента, как он находился в квартире доктора фон Ильга, его преследовала одна мысль, волновавшая его с каждой минутой все больше и больше: придет ли Хирн?

Зато это восклицание ошеломляюще подействовало на фрау Орту. Она остановилась и посмотрела на дверь, за которой исчез Пино с проворством хорька.

Хирн схватил Орту за руку, притянул ее к себе и поспешно заговорил:

– Сделай вид, будто ты меня не знаешь. Завтра я тебе все объясню.

– Хирн! – рыдающим голосом воскликнула растерявшаяся фрау Орта.

– Успокойся! – шепнул Хирн, нежно пожал ей руку и добавил: – Я люблю тебя.

– Ты…

В этот момент Пино вернулся в комнату. Он был разочарован и качал головой.

– Никого нет! – сказал он.

Хирн опустился на подушки и пробормотал:

– Значит, мне показалось!

Пино заметил растерянность фрау Орты. Он подошел к ней и стал утешать ее.

– Сейчас только десять часов, сударыня! Запаситесь терпением и успокойтесь, ради Бога. Не надо так расстраиваться.

Но слова Хирна, а не речи Пино, возвратили фрау-Орте спокойствие и доверие. Она скоро свыклась с этим странным положением и в душе предполагала, что Хирн хочет подшутить над сыщиком.

– Я думаю, что вам понятно мое волнение после вчерашних происшествий.

– Разумеется, но все это вскоре разъяснится.

– Под каким предлогом вы заставите моего мужа прийти сюда?

– Под тем предлогом, что он здесь встретится с вами.

– Со мной?

– Да, у постели моего шурина.

– О, теперь я понимаю! – с возмущением сказала она. – Должна признаться, что вы очень изобретательны.

– Я должен быть таким.

– А вы соглашаетесь ему помогать? – обратилась к Хирну фрау Орта, которая быстро свыклась со своей ролью.

В этот момент раздался звонок.

– Вот он! – воскликнул Пино и стремглав вылетел из комнаты.

– Что это все означает? – спросила Орта, когда Пино скрылся.

– Завтра ты все узнаешь! – обещал ей Хирн. – Изобрази теперь испуг, когда он войдет!

– Кто? – спросила госпожа Орта.

Но раньше, чем Хирн успел ответить, перед ними появился элегантный господин в маске, который бесцеремонно оттолкнул открывшего ему двери лакея и направился в комнату, откуда доносились голоса. В соседней комнате у полуоткрытой двери стоял Пино и выжидал, чтобы его жертва попала в ловко расставленную им западню…

– Так это правда! – злобно воскликнул незнакомец и угрожающе протянул руку к фрау Орте.

– Играй же! – прошептал ей Хирн, уткнувшись в подушки.

Тогда фрау Орта выпрямилась, откинула голову назад и сказала дрогнувшим от глубокого отвращения голосом:

– Стыдитесь!

Настал момент, когда Пино выступил вперед. Он торжествующе вошел в комнату, чтобы доконать свою жертву. Он подошел к незнакомцу в маске, слегка поклонился и сказал:

– Честь имею представиться, господин Хирн! Ваша необыкновенная ловкость заставила меня прибегнуть к этому последнему средству. Вы проиграли пари, но ваша супруга является только жертвой моей хитрости, и всю ответственность я принимаю на себя. Мужчина, которого вы видите в постели, не доктор фон Ильг, а один из моих помощников.

Незнакомец сделал шаг вперед, медленно снял маску, поклонился и сказал насмешливым и спокойным тоном:

– Моя фамилия – доктор Гросс! Я друг доктора Хирна, который завтра возвращается из своей поездки. Он поручил мне во время своего отсутствия вынимать письма из ящика и просматривать адресованную ему корреспонденцию. (При этих словах он вынул из кармана письмо Пино к Хирну). Это письмо показалось мне довольно важным, и я, как его друг, считал себя вправе (тут он слегка поклонился в сторону фрау Орты) убедиться, насколько верно то, что в нем написано.

Он передал фрау Орте, которая великолепно играла свою роль, письмо, поклонился ей и вышел. Фрау Орта, рыдая, последовала за ним.

Хирн приподнялся с постели, посмотрел на Пино и сказал:

– Кажется, это нам не удалось?

Хирн и Пино остались в квартире доктора фон Ильга и вместе поужинали. Хирн ел с большим аппетитом. Пино едва притрагивался к еде, а затем они оба легли спать. Хирн давно не спал так хорошо, как в эту ночь, а Пино тем временем ломал себе голову, как найти выход.

Когда они на следующий день встали, Пино спросил:

– Что нам теперь делать?

Хирн в нерешительности пожал плечами и ответил:

– Ничего.

– Почему я не послушался вас? – жаловался Пино.

– Да вы почему-то вбили себе в голову, что поездка доктора Хирна в Копенгаген была только обманом. Мне это предположение сразу показалось неправдоподобным.

– Какой позор для меня!

– А предпринять теперь что-нибудь новое у нас уже нет времени, – сказал Хирн, и Пино согласился с ним.

– Разумеется, нет, – сказал он.

– Значит, вы должны быть последовательным.

– Да, хорошо вам говорить, а я теперь убедился, – ответил Пино, – что доктор Хирн не имеет никакого отношения к этой афере и, согласно нашему договору, вернется сегодня вечером.

– Я это знал с самого начала. Но вы все-таки лишили меня уверенности. По меньшей мере надо было бы установить, когда и каким путем Хирн появится в своей вилле сегодня вечером. Если вы в конце концов правы в ваших предположениях и происшествия вчерашнего вечера были только уловкой, то…

– Да бросьте, пожалуйста!

– Конечно, это весьма невероятно. Но так как не имеет смысла разыскивать новый след, то нужно пройти по старому до конца. И вот я думаю, что после своих вчерашних успехов доктор Хирн будет действовать очень уверенно и просто появится снова в своей вилле, вместо того, чтобы вернуться официально. Удостовериться в этом не мешает.

– Вы правы. Так как у меня нет другого выбора, то я проведу весь день в наблюдении за его виллой.

– Именно это я и хотел вам посоветовать.

– А что вы будете делать?

– Это зависит от того, сколько вы мне заплатите, – сказал Хирн.

– Сколько вы хотите?

– Я буду следить за всеми поездами, прибывающими из Копенгагена. У меня острое зрение и по вашему описанию я непременно узнаю Хирна. В случае же если он не прибудет ни с одним из поездов, а потом неожиданно появится в своем доме, я бы на вашем месте сказал ему напрямик, несмотря на все противоречащие этому доказательства, что он сам совершил преступление.

– Это единственное, что мне остается сделать, – отозвался Пино и добавил голосом, в котором прозвучала безнадежность: – Я это сделаю, хотя теперь уверен в противоположном.

Пино сел в автомобиль и поехал на виллу Хирна, а сам Хирн отправился в кабачок, где он за эти восемь дней уже сделался завсегдатаем. Он доверился одному молодому парню по имени Антон. Он его хорошо знал – смышленость этого парня превышала общий уровень мелких воришек.

Хирн начал с того, что открыл свое инкогнито, и это было нелегко сделать. Его паспорт находился у его камердинера Петера, а все, что он сказал в подтверждение своих слов, звучало правдоподобно, но меньше убедило недоверчивого Антона, чем пачка денег, которую Хирн предусмотрительно сунул ему в руку.

Наконец Антон согласился. Хирн вынул из кармана кусок бумаги, набросал несколько строк, положил записку в конверт, заклеил его и написал на нем:

Затем он положил письмо Антону в карман и сказал:

– Смотри, не потеряй его.

– Да нет же, – ответил Антон и отправился своей дорогой.

Хирн купил себе ливрею, надел ее, поехал на Штеттинский вокзал и встретил Петера, который согласно предписанию прибыл в Берлин в 10 часов 32 минуты. Вслед за ним из вагона вышла расфранченная дама. Хирн заметил тотчас же, что они приехали вместе.

– А где же тюлень?

Это был первый вопрос Хирна. У Петера затряслись коленки.

– Ах, да! – сказал он, дрожа. – Я впопыхах совсем забыл о нем.

Хирн указал на расфуфыренную особу, которая, выжидая, держалась на некотором расстоянии.

– Тогда я запру ее в клетку к нашему тюленю, – сказал он решительно.

Расфранченная особа со страху упала на руки кому-то из пассажиров, который передал ее одному из чиновников.

– Простите! – умолял Петер. – Но это моя невеста.

Хирну пришлось примириться со свершившимся фактом.

Он посадил Петера и растерявшуюся женщину в автомобиль, нагруженный сундуками. По дороге он обменял свою ливрею на платье Петера и отвез его спутницу в гостиницу. Потом он в дорожной шубе и шапке, точно так же, как он уехал восемь дней назад, поехал на свою виллу. Рядом с шофером восседал Петер.

Между тем Антон добрался до виллы Хирна. После непродолжительных поисков он заметил Пино, который стоял в одной из боковых аллей. Антон перелез через забор так, чтобы Пино мог его увидеть. Пино не верил собственным глазам. Он прошел несколько шагов вперед и ясно увидел, как Антон крался по саду и потом влез в дом в одно из задних окон.

В Пино вспыхнула последняя надежда. Он неслышно пошел за ним. И так как Антон старался держаться вблизи Пино, то вскоре тот догнал его.

Антон пробрался по коридору, потом вверх по черной лестнице и прошел по прихожей до кабинета Хирна. Он осторожно приоткрыл дверь, неслышными шагами добрался до письменного стола, достал отмычку из кармана и начал вскрывать один из ящиков.

– Негодяй! – закричал Пино, бросился на него, схватил его за шиворот и несколько раз с силой тряхнул его.

– Наконец-то! – сказал он, и в его тоне почти прозвучала благодарность.

Внизу подъехал Хирн в своем автомобиле. Фрау Орта и собравшаяся прислуга встретили его. Опираясь на руку Орты, он вошел в дом, поднялся по лестнице и остановился в огромной прихожей первого этажа, как вдруг дверь его кабинета распахнулась, и на пороге появился Пино с Антоном, у которого руки были скручены на спине.

Торжествующим движением Пино указал на Антона и сказал:

– Разрешите мне, господин Хирн, согласно моему обещанию представить вам человека, совершившего ограбление в вашем доме.

Все слуги отступили назад, изумленно взглянули на Антона, потом на Пино, открыли от удивления рты и сказали хором:

– Ах!

– Вот этого? – спросил Хирн и небрежным движением руки указал на Антона.

– Да! – ответил Пино уверенным голосом. Хирн покачал головой, улыбнулся и сказал:

– Боже упаси!

Пино вызывающе посмотрел на него.

– Ведь это же Антон! – сказал Хирн.

– Кто? – спросил Пино.

– Вы обыскали его карманы? – в свою очередь

спросил Хирн.

– Нет!

– Но ведь это же первое, что делают сыщики. Пино сунул руку в карманы Антона; в правом он не

нашел ничего, из левого вытащил письмо и прочел:

Он вздрогнул.

– Что с вами? – спросил Хирн. – Надеюсь, что не случилось ничего неприятного?

Пино распечатал письмо и прочел:

Пино уронил письмо и опустил голову.

– Ну, что вы скажете? – спросил Хирн. Пино ответил глухим голосом:

– Я признаю себя побежденным.