Он обернулся, глянул на меня, я прошел через салун и оперся на стойку рядом с ним.
      Вы, сударь, в жизни не видели, чтоб салун опустел с такой скоростью. Когда я облокотился на стойку, тут было человек пятьдесят-шестьдесят, а через полминуты осталось разве что пять-шесть, из той породы, которым, хоть умри, надо остаться и поглядеть, что дальше будет... люди, готовые стать ни в чем не повинными свидетелями.
      Этот Бигелоу смерил меня взглядом, я посмотрел в ответ мирными, круглыми как у ребеночка глазками, и говорю:
      - Красивые у вас усы, мистер Бигелоу.
      - А что плохого в моих усах?
      - Да что вы, ничего... совершенно.
      - И что это должно значить?
      - Можно мне угостить вас стаканчиком?
      - Какого черта вам надо от моих усов? И за свою выпивку я плачу сам!
      Только тут он заметил, что толпа разбежалась. У него как будто чуть сильней натянулась кожа на скулах.
      Кажется, снаружи кто-то подъехал на лошадях. Поздновато путешествовать в такую погоду... и я тут же подумал, уж не Тайрел ли это с Оррином.
      Эти мои братишки... проехали сотни миль - ну ладно, пускай всего пару сотен миль, - по диким местам, потому как им почудилось, что я тут оказался один перед лицом опасности.
      - Вы - Телл Сакетт?
      - Этот ваш братец, Уэс, все ему хотелось сдать себе туза с низу колоды... он был очень неловок с картами. Да и с револьвером тоже.
      - Что случилось с Томом и Айрой?
      - Если будете искать достаточно долго, так найдете их весной, объяснил я ему. - У них хватило дури гоняться за мною по горам, когда зима на носу и снег начал падать.
      - Вы их видели?
      - Они пару раз пытались убить меня. Только стрелки из них никудышные, ничуть не лучше, чем из Уэса. Том - он там наверху потерял свой револьвер.
      Бигелоу сохранял спокойствие, и я видел, что он обдумывает все эти дела.
      - Я слышал, вы приехали сюда по мою душу, - продолжал я спокойно. Далеко забрались в поисках неприятностей.
      Он никак не мог меня вычислить. Ничто в моих словах не показывало, чтоб я был чем-нибудь обеспокоен, просто разговаривает человек, как с первым встречным.
      - Знаете что, Бигелоу? Садитесь-ка вы на лошадь и уезжайте отсюда. Что ни случилось с вашими братьями, они это сами накликали своими поступками.
      - Может, вы и правы, - сказал он. - Я, пожалуй, закажу выпивку на двоих.
      Ну, выпили мы с ним, потом я заказал по одной. Допил и собрался уходить.
      - Ладно, меня дома ждет хороший ужин. Пока, Бигелоу.
      Я повернулся и направился к дверям, и вот тут-то он меня окликнул:
      - Сакетт!
      Щелкнул взводимый курок, его револьвер выскользнул из кобуры; щелчок был отчетливо слышен в пустой комнате. Я выхватил револьвер, поворачиваясь, и его первая пуля просвистела у самого моего уха. Я замер и всадил ему пулю в живот - его отшвырнуло на стойку. Но он ухватился свободной рукой за край и подтянулся. Выстрела я не слышал, но почувствовал, как пуля резко стукнула меня где-то внизу. Я собрался и выстрелил в него снова.
      Он не упал... хоть сорок четвертый калибр, хоть какой, но если человек остервенел, то ты должен ему попасть в сердце, в голову или в большую кость, иначе его не остановишь. А Бенсон Бигелоу жутко остервенел. Это был не человек, а здоровенный медведь, и выглядел он сурово, как зима на вершинах западного Техаса.
      Казалось, долгие минуты он стоял там, я видел, как кровь пропитывает перед его рубашки и штанов, а потом крупные красные капли начали падать на пол у него между ног.
      Он поднял револьвер, не торопясь, все ещё цепляясь левой рукой за стойку, и нацелил его в меня. Он нажал на спусковой крючок, курок пошел назад - и тогда я выстрелил в него снова. Он грохнулся об стойку так, что она вся затряслась, Стоявшая на ней бутылка перевернулась и покатилась, разливая виски. Он потянулся левой рукой, взял бутылку и выпил из горлышка, не отводя от меня глаз.
      Потом он поставил бутылку, а я сказал:
      - Эта выпивка была за мой счет.
      - Я сделал ошибку, - сказал он. - Я думаю, ты застрелил их честно.
      - Только Уэса... с остальными управился холод.
      - Ладно, - сказал он и повернулся ко мне спиной.
      Я услышал, как снаружи кто-то бежит.
      Долгую минуту я стоял с револьвером в руке, глядя ему в широченную спину, а потом у него начали подгибаться колени, и он медленно пополз вниз, до последней секунды цепляясь пальцами за стойку. Наконец пальцы разжались, Бигелоу скатился на пол - и умер.
      Он лежал лицом в опилках, в открытых глазах отражался свет, и в бороде у него были опилки.
      Я почувствовал, что у меня намокли штаны от крови. Большим пальцем затолкал патроны в барабан и сунул револьвер в кобуру, и тут ко мне подбежал Кэп.
      - Ты ранен, - сказал он.
      - Похоже на то, - сказал я, пошатнулся и схватился рукой за стену.
      Распахнулась дверь, в салун влетел Тайрел, сразу за ним Оррин, оба готовые к драке.
      - Поехали домой, - сказал я. - Ужин остынет.
      Они смотрели мимо меня, на Бигелоу.
      - Еще кто-нибудь есть? - спросил Тайрел.
      - Если кто и есть, им не придется стрелять в меня. Я сам буду стрелять.
      Кэп расстегнул на мне рубашку, они увидели, как сочится кровь из дырки у меня в боку, над бедром. Пуля прошла, не задев кости и не наделав большого вреда. Тайрел вытащил шелковый платок, заткнул им рану, и мы вышли наружу.
      - Тут есть доктор, - запротестовал Кэп. - Тебе лучше показаться ему.
      - Привези его. Нас ждет с обедом леди.
      Когда я вошел в дверь нашей хижины, Эйндж стояла спиной ко мне. Я видел, как у неё слегка напряглись плечи, словно она ожидала удара. Я сказал:
      - Вот тут есть дурень, который ещё не женился.
      Она повернулась и посмотрела на меня.
      - Он женится, - сказала она.
      А после выронила свою ложку на пол и бросилась через всю комнату ко мне в объятия.
      Я обнял её - и это первый раз в жизни я держал в руках что-то по-настоящему мое.
      Похоже, даже неказистый долговязый парень, на которого и смотреть-то не стоит, все ж таки может найти себе женщину.