— Да успокойтесь вы, мистер! Я только искал себе местечко для ночлега!
      — Тогда руки вверх и выходите!
      Из темноты выступил человек — среднего роста, хорошо сложенный, одетый в белую рубашку с подвязками на рукавах. Тревэллион никогда не видел его прежде и сейчас разглядел только, что у него усы и бакенбарды.
      — Ну-ка лицом к стене! — скомандовал он и быстро обыскал незваного гостя — тот оказался безоружен, от него слегка пахло одеколоном, а сапоги были до блеска начищены, хотя и запылились немного. — Войдите и зажгите свет, — приказал Вэл и последовал за ним.
      Загорелась спичка, незнакомец поднял колпак и зажег фонарь, потом поставил колпак на место.
      Комната выглядела почти пустой: по стенам две койки, стол, печка из листового железа, черный плащ на спинке стула и рядом саквояж.
      Разглядев незнакомца при свете, Вэл пришел к выводу, что вид у того не отталкивающий, а взгляд прямой. Оружия не оказалось и в комнате.
      — Кто вы такой и что здесь делаете?
      — Меня зовут Дэйн Клайд. Я актер, остался без гроша и ищу работу. Там в салуне кто-то сказал, что мистер Макнил с женой уехал из города, вот я и подумал, что лачуга, наверное, пустует.
      — Я купил ее у Макнила.
      — Простите. — Он потянулся за плащом. — Я сейчас же уберусь отсюда.
      — Не делайте глупостей. Куда вы пойдете? В этом городе вы не найдете ночлега, не выложив денег на бочку.
      Вэл указал на вторую койку.
      — Можете спать здесь, если не боитесь стрельбы.
      — Что это значит?
      — Мое имя Тревэллион, и кое-кто здесь меня недолюбливает. Они выслеживают меня и могут забрести сюда.
      Дэйн Клайд пожал плечами.
      — Толкните меня, когда начнется стрельба, — весело проговорил он. — Я так устал, что меня из пушки не разбудишь.
      Вэл запер дверь, прикрутил фитиль фонаря и повесил плащ на гвоздь. Лачуга оказалась аккуратно прибранной, видно, о чистоте заботилась жена Макнила, пока окончательно не расхворалась.
      — Вы давно ели?
      — Давно.
      Вэл приготовил кофе и пошарил в буфете. Ему повезло: он нашел шматок копченой свинины, от которого уже отрезали несколько кусочков, и немного старых сухарей.
      — Не густо, — заметил Тревэллион, — да уж как-нибудь обойдемся. — Потом он повернулся к Клайду и спросил: — А что актер делает в Вирджиния-Сити?
      — Я слышал, в здешних краях начался бум… Вот и подумал, что в городе, наверное, не хватает увеселений.
      — Может статься, вы окажетесь правы. А что вы умеете делать?
      — Играю в спектаклях, пою, владею почти всеми музыкальными инструментами. — Он снял галстук и отстегнул воротничок, аккуратно положив запонку на стол, чтобы потом без труда найти. — На самом деле, это единственное, чем я занимаюсь с удовольствием. Мой отец настаивал на том, чтобы я учился. Сам-то он получил классическое образование.
      — Откуда вы родом?
      — Из Дублина. Из Ирландии. Многие ирландцы переселились в Англию, и мы, как и другие переселенцы, стали ирландцами даже больше, чем те, кто остался на родине.
      Тревэллион положил на стол золотую двадцатидолларовую монету.
      — Это взаймы. Спать можете здесь.
      — Бог ты мой, как это мило с вашей стороны! Я перед вами в долгу.
      — Перестаньте. Отдадите при случае. Говорите, что поете? Тогда пойдите в салун Лаймана Джонса и скажите об этом — пусть они собирают деньги в кружку. Как вы и предполагали, здесь действительно почти нет развлечений.
      — Весной появятся. Две или три труппы собираются приехать сюда на гастроли. Есть здесь театр?
      — Нет. Им придется играть в загоне или на постоялом дворе, как во времена Шекспира.
      Клайд удивленно посмотрел на него.
      — О, вам это известно?
      На следующее утро Тревэллион сидел в кондитерской за чашкой кофе, когда туда вошел Уилл Крокетт.
      — Когда вы наконец надумаете работать у меня? А, Тревэллион?
      — Никогда. А когда мы с вами станем партнерами, Крокетт?
      Тот рассмеялся.
      — Мне не нужен партнер. Самому-то едва хватает.
      — Может быть, именно поэтому вам нужен партнер?
      — Что? Что вы хотите этим сказать? — От веселого настроения Крокетта не осталось и следа. — Дела у меня идут отлично.
      — Не сомневаюсь. Только, наверное, этого недостаточно. Я видел, какую руду вы добываете. Вы правильно заметили, она неплохая. Кто у вас управляющий, Крокетт?
      — Я сам. А что?
      — Сколько тонн вы добываете? Сейчас, например.
      — Сейчас мы пока ничего не добываем. Элу Хескету понадобилось съездить по делам на побережье, и так как некоторые из наших рабочих уволились, мы решили закрыться на зиму.
      — Если у вас есть деньги, чтобы платить рабочим, то лучше продолжить добычу руды, с тем чтобы весной приступить к отгрузке.
      Уилл Крокетт задумчиво уставился в окно, раздраженный не столько тем, что сказал Тревэллион, сколько выводами, которые вытекали из его слов.
      — Мне нужен хороший горняк. Эл — против. Говорит, что дела у нас и так идут прекрасно и что у него есть кое-какие планы. Только в добыче он разбирается хуже меня, хотя дела ведет отлично.
      — Может, вам прислушаться к тому, что он говорит?
      — Почему бы вам не зайти к нам и не взглянуть самому? Скажете мне, что вы обо всем этом думаете. А?
      — Согласен. Только это будет стоить вам пятьдесят долларов.
      — Пятьдесят до… — Румянец вспыхнул на лице Крокетта. — Вы хотите пятьдесят долларов только за то, чтобы пройтись по шахте?! Ведь это займет всего полчаса!
      Тревэллион допил кофе и встал.
      — До свидания, Мелисса.
      Когда он ушел, Крокетт поднял его чашку и с грохотом поставил на стол.
      — Поразительно! Пятьдесят долларов! Неслыханно!
      — Вы же сами обратились к нему, Уилл! Ведь не он к вам пришел. Он никогда ни к кому не пойдет… во всяком случае, не пойдет просить. Но готов бросить свои дела, чтобы помочь кому-то, как помог мне. А когда пропал Джим Ледбеттер, он сразу же отправился на поиски.
      — Чтоб мне провалиться, он же отличный горняк! Сколько людей говорили мне, что Тревэллион разбирается в добыче руды лучше всех! Он нужен мне.
      Мелисса улыбнулась.
      — Уилл, если он нужен вам, то вам лучше решиться и заплатить. Поймите одно: Тревэллиону, похоже, ничего не нужно. Я просто не представляю, что или кто его в действительности интересует.
      Некоторое время Крокетт сидел молча.
      — Мелисса, вы замечательная женщина. И действуете на меня успокаивающе. Когда бы я ни пришел сюда, всегда ухожу в хорошем настроении.
      Она улыбнулась.
      — Это кофе так действует. Сделать вам чашечку?
      Несколько минут они молчали, потом она сказала:
      — Уилл, если Тревэллион все-таки зайдет взглянуть на вашу шахту, не говорит об этом Элу Хескету…
      Он удивленно поднял брови.
      — Не говорить Элу? Но почему? Я и шагу без него не делаю! Он моя правая рука!
      — Вы когда-нибудь высказывали предположение пригласить Тревэллиона взглянуть на шахту?
      — Да, я предлагал нанять его. Насколько помню, Эл счел, что в этом нет необходимости.
      — На вашем месте, Уилл, я бы заплатила Тревэллиону, пригласила его и выслушала бы его мнение, но только ни словом не обмолвилась об этом с Элом Хескетом.
      Крокетт взял сигару и откусил кончик. С минуту он задумчиво смотрел на нее, потом зажег. Мелисса наполнила его чашку.
      — Многие надеются разбогатеть здесь, Уилл. Поверьте, так оно и будет. И вы один из таких людей. Как и Джордж Хирст, вы твердо стоите на ногах и преуспеваете в своем деле. Но, понимаете… вы слишком легко доверяете… мне, Элу Хескету, кому угодно.
      — Может быть, — пробормотал он, — может быть.
      Тревэллион отправился на участок Макнила и начал работать. Он откидывал пустую породу и сортировал ту, которая подлежала отгрузке, раскалывал на части лучшие куски и промывал их, чтобы отделить серебро. Это, казалось бы, никчемное занятие все же вносило свою крохотную лепту в его доход и к тому же помогало ему изучить возможности жилы.
      Поначалу ему показалось, что залежь понижается к западу, однако он решил проверить это и долго бродил по горным склонам или просто сидел где-нибудь на откосе, внимательно изучая покатость и изгибы выходивших на поверхность пластов. Несколько раз он видел, как другие проделывают то же самое, но все они, казалось, не имели ни малейшего понятия о том, что именно хотели найти. Возможно, надеялись обнаружить обнаженные пласты золотоносной породы, словно вылезшей из земных недр специально для них.
      О Ваггонере он ничего больше не слышал.
      Через две недели после происшествия с Ледбеттером Тревэллион напал на первый след. В этом ему помог Лэнгфорд Пил.
      Пил вошел в кондитерскую, когда Тревэллион сидел там, пересек комнату и подсел к его столику. Мелисса принесла кофе.
      — Пару дней назад, — начал он, — я ездил в Геную. Так вот, один тип продавал там одеяла. Целую кипу. Сейчас караваны через горы не ходят и в ближайшие месяцы не предвидятся. Вот я и подумал, что тебя это заинтересует.
      — Узнал, кто торговал?
      — Да. Как я и предполагал, он из шайки Сэма Брауна. Называет себя Кипом Хозером. Только недавно его видели в Коринне, но под другим именем.
      — Надо съездить взглянуть на него.
      Пил кивнул.
      — Хочешь, поеду с тобой?
      Тревэллион улыбнулся.
      — Лэнг, это очень благородно с твоей стороны… В самом деле. Только, по-моему, у нас с тобой на сей счет одно мнение: каждый решает свои проблемы сам. Так?
      — Так-то оно так, но ведь это проблема Джима. Я люблю Джима, а он сейчас болен.
      — Сам справлюсь. Но все равно спасибо тебе.
      Лэнгфорд допил кофе и посмотрел на Мелиссу.
      — Благодарю, мэм. Кофе просто отличный.
      Когда он ушел, Мелисса посмотрела ему вслед.
      — Так вот он какой на самом деле, этот прославленный Фермер Пил, самый опасный человек в Комстоке! На вид такой славный!
      — А он такой и есть. В прошлом прекрасный солдат. Сначала был горнистом. Выжил во многих схватках с индейцами. Уже тогда за ним закрепилась слава непревзойденного стрелка. К тому же он не любит ввязываться в неприятности, хотя многие, кто хорошо стреляет, частенько попадают в передряги. Сможешь пару раз постоять за себя — и ты уже известен. Когда на тебя направляют дуло револьвера, тут уж выбирать не из чего — или ты, или тебя.
      Тревэллион сидел за чашкой кофе, стараясь все хорошенько обдумать. Раз Хозер ходит по улицам, пытаясь сбыть с рук одеяла, значит, можно не сомневаться, что они из поклажи Ледбеттера. Одеялами в городе давно не торгуют, и, как правильно подметил Пил, обозы сейчас не ходят.
      Вэл припомнил этого Хозера; тощего, усталого с виду человека с «вечно настороженным взглядом темных глаз он когда-то встречал в окрестностях Голд-Хилла. Правда, внешность оказалась обманчивой. В состязаниях по прыжкам парень выиграл значительную сумму, хотя, казалось, менее других подходил для такого занятия.
      Вэла Хозер знал в лицо, поэтому, когда в кондитерской появился Клайд, в мозгу Тревэллиона созрело окончательное решение. Он предложил тому сесть и жестом подозвал Мелиссу.
      — Хочу познакомить вас с Дэйном Клайдом. Он актер и мой друг. Вы можете кое-что для меня сделать, — обратился он к Клайду, — но я не хочу, чтобы у вас возникли неприятности. — Тревэллион описал ему Хозера и Сэма Брауна, рассказал о том, как ограбили обоз Ледбеттера, и о своих подозрениях.
      — А что вы хотите узнать? — спросил Дэйн.
      — С кем они имеют дело и где их можно найти. Я рассчитываю на то, что бандиты не знают вас. Вам придется держаться от меня подальше, пока все это не закончится. Однако как только заметите, что вас узнали, или даже почувствуете что-то, немедленно бегите. Это очень опасные люди. Им не надо искать предлога, чтобы убить.
      — Буду осторожен.
      Клайд был приятен в общении и умел слушать.
      — Последний раз я работал во Фриско, — пояснил он. — Приехал туда с нью-йоркской труппой. Играл Хорна. А до этого побывал и в Дублине, и в Лондоне, и в Париже — и везде на первых ролях. — Он улыбнулся. — Правда, труппы менялись. Однажды я проработал сезон с Рэчел Феликс, а потом гастролировал с мисс Редэвей. Мы тогда давали «Билет для отъезжающего».
      — С кем, вы сказали?
      — С мисс Редэвей. Грита Редэвей. Вы о ней, наверное, не слышали. Она еще совсем юная актриса, но очень талантливая. Пару сезонов она выступала с Феликс как инженю, но за последний год ее талант раскрылся. Положительная оценка критиков. И весьма высокий профессионализм.
      — Какое необычное имя.
      — Да, действительно. А вы знаете, она ведь тоже янки… то есть американка. Еще девочкой играла где-то на Юге.
      — Привлекательная?
      — Более чем. Она просто великолепна! У нее редкая красота. Из-за этого-то они и расстались с Рэчел. Нет, не подумайте, что они поссорились, просто Рэчел постоянно твердила ей, что и сама тоже красива и что она будто бы отвлекает от нее, Рэчел, внимание зрителей. Я сам слышал, как Рэчел говорила: «Деточка, вы красивы. Вот и используйте это». Но они расстались добрыми друзьями.
      — И сколько же ей лет, этой мисс Редэвей?
      — Уверен, что ей еще нет и двадцати.
      Когда Дэйн Клайд ушел, Тревэллион допил свой кофе. Да, необычное имя. Неужели?.. Нет, это невероятно! Просто не может быть!..
      Он хорошо помнил ту ночь. Помнил, как, превозмогая собственный страх, прижимал к себе это дрожащее, испуганное дитя и знал, что он нужен. Нужен ей. Она нуждалась в нем, и это придавало ему силы. И помогло потом пройти через все испытания.
      Единственный раз в жизни, с горечью думал он, когда он был кому-то по-настоящему нужен и чувствовал себя истинным защитником. За эти короткие мгновения Грита успела дать ему нечто бесценное, нечто такое, что он берег в душе и пытался осознать всю последующую жизнь.
      У его отца была мать, а кто есть у него?

      Зимовать Тревэллион остался в хижине, хранившей тепло и укрывавшей его от ветра и снега. Когда за дверью бушевала непогода, а в печке потрескивал огонь, в хижине оказывалось очень уютно. Вэл прислушивался к завываниям ветра, и перед глазами у него вставали прибрежные скалы Корнуолла, разбивавшиеся о них волны и холодные потоки дождя.
      Ночами он читал оставленные Макнилом книги, а днем работал в шахте, постепенно углубляя ее, и обнаружил, что жила становится все более мощной. Он отбирал лучшие куски золотоносной породы, а серебряную руду складывал отдельно.
      С высоты склона, где находился его участок, город виднелся как на ладони. Теперь он невероятно разросся и был изрезан множеством улиц, переулков и закоулков. Горы укрыло снегом. Метель следовала за метелью, снежные вихри с воем разбивались о карниз крошечной лачуги и словно пытались нащупать своими зловещими пальцами хоть какую-нибудь узенькую тропинку или щель в надежде проникнуть туда, где разливалось тепло очага.
      В понедельник вечером, когда снова повалил снег, к лачуге подъехал Дэйн Клайд и постучался. Держа наготове револьвер, Тревэллион открыл ему дверь, и Клайд сразу же направился к печке. Он снял рукавицы и протянул озябшие руки к огню.
      — Я узнал, где они прячут одеяла и все остальное. — Вэл молча ждал, и тот продолжил: — Это хижина. Только совсем не там, где мы предполагали, а в каньоне, приблизительно в миле от Кедров. Недалеко. Туда ведет тропа. Знакомо вам это место?
      — Да.
      — Где-то в двухстах ярдах от тропы. Хижина выдолблена в скале, в ней никто не живет, есть загон для скота и сарай.
      — Был там кто-нибудь?
      — Нет. Они появляются там время от времени, в основном хижина пустует.
      — Отлично. — Вэл потянулся за кофейником. — Садитесь. Холод лютый. Замерзли, наверное? — Он наполнил чашку. — Скажите, они вас видели?
      Клайд пожал плечами.
      — Думаю, да. Я там всем рассказывал, что недавно встал на ноги после тяжелого недуга и что доктор прописал мне длительные прогулки. Каждый вечер я отправлялся в разные стороны и думаю, что в конце концов они привыкли ко мне и перестали обращать на меня внимание.
      — Я слыхал, вы выступали у Лаймана.
      — Да. Им очень нравятся старинные ирландские песни. Правда, не только они. Мне приходилось выступать в мюзик-холле, и я знаю много забавных номеров.
      Он немного помолчал, потом спросил:
      — Вы несколько дней не ездили в город?
      — Да.
      — Сэм Браун убил человека. Перерезал горло охотничьим ножом и бросил тело под стол, а сам уснул прямо там же, уткнувшись лицом в окровавленные руки.
      — Это на него похоже.
      — Ну я: еще понимаю, когда хищные звери убивают свою добычу, они хотя бы чистоплотные, но этот… пожалуй, самое отвратительное двуногое, какое я встречал в своей жизни.
      Клайд отхлебнул кофе.
      — Хозера я видел с Брауном и с остальными.
      — А с человеком по имени Ваггонер не видели?
      Тревэллион описал Ваггонера.
      — Нет, такого не встречал. Если он ошивался здесь, то мог податься со всеми в Калифорнию.
      Какое-то время они молчали, потягивая кофе. Клайд обратил внимание на самодельную полку с книгами.
      — Ваши?
      — Достались вместе со всем хозяйством. Макнил собирал их где только мог: в опустевших лагерях, даже в Семимильной пустыне. Там многие бросали свое добро, чтобы облегчить ношу.
      — Читаете?
      — Да так, время от времени. Когда человек один, ему не хватает общения, вот и приходится обращаться к книгам, даже если он и не большой любитель. Знавал я одного такого — его завалило снегом. Всю зиму просидел в доме, отгороженный от остального мира, зато к весне так хорошо знал Библию, что вскоре сделался проповедником. — Тревэллион поднялся. — Если хотите, можете подождать здесь, только пойдите лучше в кондитерскую.
      Клайд изумленно уставился на него.
      — Вы что, собираетесь отправиться туда один?
      — Мне так удобнее. Через город не поеду, сделаю крюк. Если повезет, найду то, что ищу, и к утру вернусь.
      — Я с вами.
      — Спасибо, не стоит. — Он посмотрел на Клайда. — Вы умеете стрелять?
      — Нет. Никогда не пробовал. Но, если понадобится…
      — С этими людьми вам не следует связываться, хотя так вы скорее научились бы стрелять. Это суровая страна, и оружие здесь всегда держат под рукой.
      Чтобы осуществить задуманное, Тревэллиону нужна была помощь, и он, конечно, сразу же вспомнил о Тэпли. Клайд, несмотря на его искреннее желание быть полезным, для такой операции не годился.
      Он нашел арканзасца в его землянке за чашкой кофе.
      — Ты, конечно, как всегда, на ночь глядя. Что случилось?
      Вэл объяснил ему свой замысел, потом подытожил:
      — Нам понадобится четыре вьючных мула и чуточку удачи.
      — Никто из этой шайки, похоже, не выберется сегодня ночью на улицу, — воодушевился Тэпли. — Хозера я видел у Лаймана, он уже тогда стоял на бровях.
      Они выехали. Ледяной ветер стегал в лицо, мулы упирались — им явно хотелось вернуться в теплое стойло. Тревэллион скакал впереди, подняв воротник, укрывая рот от перехватывавшего дыхание ветра.
      Поднявшись на вершину холма, оглянулся: сотни огней горели внизу, рядом светились Голд-Хилл и Силвер-Сити, дорога же была пуста.
      Они нашли хижину по описанию Клайда. Тревэллион подъехал прямиком к ней, почти не сомневаясь, что сейчас распахнется дверь и на пороге появится вооруженный человек. Однако прочная дверь оказалась заперта. Засов выглядел не слишком крепким. После третьего удара он поддался, и они вошли внутрь.
      Большая часть товара Джима — тюки с одеялами, мешки с мукой, сахаром, кофе — аккуратно лежала на месте, не оказалось только мулов, да кое-что из украденного исчезло — либо съели, либо распродали. Не теряя времени, они навьючили что смогли на своих мулов, явно перегрузив их. Даже теперь, чтобы забрать весь груз, понадобилось бы приехать еще раз. Уже светало, когда они вернулись и сложили спасенное в кладовке у Ледбеттера.
      Сидя в хижине за чашкой кофе, Тревэллион посмотрел на Тэпли и сказал:
      — Теперь мулы. Нужно обязательно разыскать их.
      — Скорее всего, они держат их где-то на берегу. Только у реки можно найти и воду, и корм — сено или траву.
      — Но сначала неплохо бы немного вздремнуть, — предложил Тревэллион. — А тогда и в путь.
      — Как думаешь, с грузом все будет в порядке?
      — Он в самом центре города. Жаль, денег маловато. Попробую найти надежных ребят, чтобы присмотрели за ним.
      Тэпли скакал рядом с Тревэллионом. Шел уже третий день поисков, а мулов и след простыл. Снег редел, он лежал теперь только узкими полосками у подножия огромных валунов и в тех местах, где пролегали ледяные нити замерзших потоков.
      — Тебе нужна женщина, — вдруг сказал Тэпли. — Одному плохо.
      — Ты же один.
      — У меня есть дочка. Знаешь, как это утешает, когда думаешь о ней, строишь планы. Скорее всего, они и не осуществятся, зато есть над чем поразмыслить. И у нее есть родная душа.
      — Ну что ж, может, когда-нибудь…
      — Ты молод. А молодым свойственно думать, что еще будет «завтра». Но это ошибка. Многие так и умирают молодыми. В этих краях дожить до старости — большая редкость, мало кому это удается.
      — Хозяин лавки сказал, что видел где-то здесь следы, но не обратил на них внимания.
      — Ничего, найдем.
      Они продвигались на запад по извилистой тропе вдоль берегов Карсона. С обеих сторон возвышались стены каньона.
      — Местечко что надо. В таком запросто подстрелят, — заметил Вэл.