Глава 13

Возле очага не было места, мы прошли к грубо сколоченному столу и сели на лавки, стоявшие по обе его стороны. Энгас передвинул лавку, чтобы оказаться спиной к стене и лицом к двери. Я сел по другую сторону — отсюда мне был виден очаг и сидевшие перед ним люди.

Огонь горел ярко, но тем не менее по спинам у нас пробегали мурашки — и не только от холода.

Край, куда мы забрели, был пустынен и безлюден, мало кто из путников осмеливался заглядывать сюда. Здесь водились разбойники, они прятались в лесу или подстерегали неосторожных путников в оврагах, но те, что сидели здесь, не принадлежали к их числу.

Хозяин принес нам кусок свежей оленины, каравай хлеба и две кружки эля.

Гостиница, если ее можно так назвать, была очень старой. Выложенный каменными плитами пол подошвами множества посетителей был вытерт до блеска. Одна стена строения была совсем древней, остальное пристроили значительно позже.

Энгас постучал ногой по полу.

— Старый! — заключил он.

— Да, — сказал хозяин. — Говорят, еще со времен римлян. Мало кто из них заходил так далеко. Скотты, видно, давали им жару.

Мы ели, насторожив слух, пытаясь услышать, о чем говорят у очага. Время от времени местные посматривали на нас — без приязни, но и без любопытства, — скорее с некоторой подозрительностью. Мы не могли расслышать, о чем они вели речь, но на всякий случай, выбрав подходящую минуту, я положил свою палку на колени, чтобы она была под рукой.

Тот, в котором мы сразу признали солдата, долго смотрел на нас в упор, а затем вдруг сказал:

— По этой дороге мало кто ходит.

Энгас вытер губы тыльной стороной ладони.

— Да, — согласился он, — я бы и сам не забрел сюда, да вот парень домой возвращается, и я провожаю его. Пообещал, не подумав как следует, — добавил он с улыбкой. — Его отец не раз оказывал мне услуги, да вот теперь его уже нет.

— Умер?

— Убили на ирландской войне. Он был шотландец, обосновался там и там же родился и вырос его сын. Парень жил там, пока все из его семьи не погибли. Мы бежали вместе. Теперь он в безопасности у себя на родине, и я смогу снова отправиться в море.

— Ты моряк?

— Я плавал под командой Хокинса[8]; дважды ходил в Вест-Индию на торговых и военных судах, а потом был в плену в Испании. Но сэр Джон не бросает своих матросов: он выкупил меня, и вот как доставлю парня на север, снова к нему вернусь. — Энгас выждал, сделал глоток эля из кружки. — Говорят, испанцы собирают большую армаду и готовятся напасть на Англию; может быть, вскоре сражения начнутся прямо здесь, у наших берегов.

Новость заслуживала внимания, и на некоторое время о нас забыли. В Шотландии не очень-то любят Англию, но еще больше ненавидят Испанию. Так или иначе, Энгас добился желаемого — новость вызвала горячее обсуждение, спорили, чем кончится нападение Испании. Мнения разделились. Одни считали, что Англии не устоять против могущественной Испании; другие приводили имена Хокинса, Мартина Фробишера[9] и других отличных британских моряков, прославившихся своим искусством в морских сражениях.

— Следует назвать еще одного, — сказал Энгас Фэр, — Френсиса Дрейка[10]. Он плавал под командой Хокинса и показал себя храбрым моряком. Его тоже нужно принять в расчет.

— Да, конечно, — мрачно согласился хозяин, — но Англия маленькая страна, а Испания — великая морская держава. У Англии нет ни малейшего шанса победить.

Мы закончили свою трапезу, и я сидел, прислушиваясь, как снаружи завывает ветер и стучит в ставни дождь. В такую отвратительную ночь возле очага было особенно уютно.

Я с вожделением поглядывал на место на полу, возле огня, но оно было не для меня — другие пришли раньше. Я завернулся поплотнее в свой камзол и свернулся калачиком, стараясь унять дрожь.

Вдруг раздался громкий стук, дверь распахнулась настежь, впустив в комнату струю холодного воздуха, которая раздула пламя в очаге. В дверях стоял великан — он был в овчинном кожухе шерстью внутрь и в меховой шапке, промокшей насквозь. У него была рыжая борода и густые рыжие брови. На щеке, отчасти скрытой бородой, виднелся глубокий шрам.

Он вошел в дом и, с легкостью преодолев сопротивление сильного ветра, захлопнул дверь с такой силой, что стены вздрогнули. Не произнеся ни слова, он направился прямо к очагу. Стоявшие там люди расступились. Вновь прибывший снял свой кожух и бросил его в угол на бочку.

— Эля! — потребовал он, и его голос наполнил гулом маленькое помещение.

Потом он сел за стол спиной к остальным и протянул огромные ручищи к огню.

Я посмотрел на его руки. На одной не хватало пальца, на другой — двух ногтей. Обе руки были испещрены шрамами, но было видно, что они чудовищно сильны. Солдаты, которые до сих пор казались такими воинственными, притихли, боясь даже поднять глаза.

На поясе у него висел шотландский клеймор — огромный двуручный палаш и кинжал. Увидев на столе яблоко, он взял его, повертел в пальцах, положил яблоко на ладонь левой руки, вытащил кинжал и одним ловким движением рассек его пополам, не порезав ладони. Видно, кинжал был острый как бритва. Но не это удивило меня. Дело в том, что на обратной стороне его лезвия была глубокая выемка. Лезвие было широкое и прочное, а выемка служила для того, чтобы ломать лезвие шпаги. Достаточно было захватить лезвие шпаги в эту выемку, ловко повернуть кисть — и она сломана. Я слышал, что такие кинжалы бывают, но никогда не видел. Мой отец рассказывал, что некоторые воины умеют искусно пользоваться ими.

Огромный человек, из которого можно было сделать двух Энгасов, с хрустом ел яблоко, и этот хруст раздавался по всему помещению, где воцарилась полная тишина; только дрова в очаге трещали.

Хозяин поставил перед ним большой кувшин эля, и великан одним махом осушил его наполовину. Затем он обвел нас пронзительным взглядом, который сказал ему все, что он хотел знать. Особенно пристально он посмотрел на меня, как если бы я чем-то выделялся среди прочих. Я испугался: казалось, с первого же взгляда он догадался обо всем — кто я и что. Он ничего не сказал, допил эль и потребовал еды.

Неожиданно он повернулся к хозяину и спросил:

— Сколько отсюда до Эйра? Я когда-то бывал здесь, но очень давно.

— По дороге... примерно тридцать миль. Я и сам не заходил так далеко, — ответил тот.

Энгас тихонько, как бы про себя, сказал:

— Мы тоже идем туда.

Великан взглянул на него.

— Нам нужно нанять там лодку, — продолжил Энгас, — до северного побережья Шотландии или же до острова Льюис.

— Что ж, пойдем вместе, — сказал великан и потребовал еще эля. — Если вы идете со мной, то двинемся до наступления дня.

Как приятно было шагать на заре, как сладко пахло свежей, омытой дождем травой и как красиво вырисовывались силуэты серых скал, высившихся над зелеными лугами с вкраплениями там и тут кустов. Мне нравился этот край. Кругом ни души — только мы трое неустанно шагали по дороге и долгое время не говорили ни слова.

Дождь уже кончился, но тяжелые облака на небе висели низко, обещая вскоре новый дождь. Мы шли, стараясь не отставать от великана, и уже оставили далеко позади гостиницу, и были рады, что она осталась позади. Какая-то темная птица пролетела над самой дорогой, и в четверти мили от нас дикая лошадь подняла голову с густой гривой, посмотрела на нас и, помотав головой, сделала шаг по направлению к нам, как будто угрожая. Мне не захотелось тревожить это благородное животное, которое умеет ценить сладость свободы на безлюдных вересковых пустошах, у подножия шотландских гор.

Мы шли уже с час, как вдруг наш спутник-великан взглянул на меня и спросил:

— Ты ищешь Фергаса Макэскилла?

Я удивленно посмотрел на него и ответил:

— Да.

— А зачем он тебе?

— Я учился биться на шпагах и хочу стать искусным фехтовальщиком. Мне казалось, меня хорошо обучили — вначале мой отец, а затем цыган по имени Кори. Но когда мне выпало вступить в бой с парнем всего лишь на четыре года старше меня, он здорово побил меня. Я уступал ему во всем. Я хочу учиться дальше, и мне сказали, что Фергас Макэскилл — величайший фехтовальщик.

— Ты хочешь потом вернуться и одержать верх над тем, кто одолел тебя?

— Еще вчера хотел, но сегодня это уже не так важно. Главное, чтобы больше никто меня не смог победить, в том числе и тот, кому я проиграл, если доведется снова с ним встретиться. Я думаю, мы встретимся.

— Как его зовут?

— Лекенби, Рэйф Лекенби.

— А!

— Вы его знаете?

— Нет, но слышал, что он убил человека в Керкадбрайте. Я видел его там — он очень силен, и он сражался с человеком, которого я знаю. — Он взглянул на меня. — Ты остался жив, так что теперь ты уже не новичок.

— Говорят, — продолжил он через некоторое время, — он убил еще четверых, в том числе солдата из Карлайля и датского фехтовальщика в Беруике.

Мы продолжали идти.

— Ты очень молод, но для своих лет силой тебя Бог не обидел. Посмотрим, что можно из тебя сделать.

— Вы беретесь учить меня?

— Разве ты этого не хотел? Я — Фергас Макэскилл.

Глава 14

Мы вышли в Эйр, когда еще не встало солнце, и не сомневаюсь, что, не появись Фергас Макэскилл, без неприятностей в гостинице не обошлось бы, потому что у нас явно были там недоброжелатели.

Макэскилл широко шагал по дороге, а мы шли то с ним рядом, то за ним. У него были могучие, широкие плечи с развитой мускулатурой, однако как он владеет клинком, я пока еще не мог судить. Шотландский палаш клеймор приспособлен для рубки, и боец с такими мощными мускулами и таким палашом, несомненно, опаснейший противник. Но меня-то привлекало искусство фехтования, распространенное в городах Италии, Франции, а также Испании. Может ли человек с таким могучим телосложением владеть тонким искусством общения с рапирой или клинком?

Когда мы вступили на улицы Эйра, дело шло к ночи, но в городе было людно. Мы чертовски устали и страшно хотели есть, так как только слегка перекусили на рассвете и целый день ничего не ели.

Энгас Фэр вообще осторожничал сверх меры, а здесь его бдительность удвоилась. Он остановился посреди улицы и сказал:

— Сейчас нам лучше расстаться. Меня могут узнать люди, которые ищут меня, а я не хочу ввязывать вас в свои дела.

— Что ж, — согласился Макэскилл, — я тоже не хочу, чтобы парень попал в беду не по своей воле, и, кроме того, думаю, лишние расспросы ему совсем ни к чему. В гостинице, куда мы идем, нам не станут задавать много вопросов, так что будь спокоен. Хозяин гостиницы — Мурей. Ты обходительно поговори с ним и попроси комнату в заднем крыле. Он сразу поймет, что тебе нужно. Это стоит немного дороже, но зато, если вдруг за тобой придут те, кто тебя ищет, там есть окно, выходящее на задний двор, и из него нетрудно спуститься вниз. А дальше по узкому проходу между конюшней и пивоварней ты выходишь прямо в переулок и по нему доходишь до реки Дун, там на берегу стоят лодки. Возьми одну из них, но помни, что ты должен оставить ее в Данере. Там есть маленькая рыбацкая деревушка с причалом, занесенным илом. У берега стоит старый дом с двумя фонарями: один выше, другой ниже. Привяжи лодку возле фонаря, который повыше, и ступай своей дорогой.

— Видно, вы бывали там не раз, — сказал я.

— Да, бывал. Ведь и у мышей есть запасные норки. Эта гостиница — надежное место, и, главное, из нее можно уйти незаметно. В ней частенько останавливаются контрабандисты и прочие люди вроде меня, не желающие бросаться в глаза.

— Но вас-то трудно не заметить! — воскликнул я. — Второго такого, как вы, не найдешь во всем мире!

— Мир велик. Не сомневаюсь, у каждого человека где-нибудь да есть двойник. Хотя, конечно, немного на свете людей моего роста. Я в самом деле приметный человек. Единственное, что мне остается, — всегда держаться в тени, так как за мной постоянно охотятся. — Он положил мне руку на плечо. — У нас с тобой есть враги, и многие дорого бы дали, чтобы застать нас врасплох. Там, на острове Льюис, у меня есть домик. Мы отправимся туда, по утрам будем слушать крики чаек, пение жаворонка и упражняться с клинками. — Тут он вдруг посмотрел на меня. — У тебя запоминающееся лицо, парень. Нужно придумать, как изменить его. Но надеюсь, в Шотландии у тебя будет меньше врагов.

— Тэттон Чантри! Отличное имя! Когда-нибудь расскажешь, откуда ты его взял, сейчас не время. Я полагаю, у тебя и без того достаточно врагов, так что нет нужды увеличивать их число.

Что он имел в виду, я так и не понял. Мы как раз подошли к дверям гостиницы, и я не стал задавать лишних вопросов.

Мы спустились на четыре ступеньки и повернули направо. Спустились еще на три ступеньки, он открыл тяжелую дверь, и мы вошли внутрь.

Перед нами был просторный зал — длинный, с низким потолком, темный, — единственным источником света был огонь в большом очаге и несколько горевших там и сям свечей. В зале сидело человек десять, главным образом мужчины, но были также одна или две женщины. Все оглянулись, когда ветер из распахнутой двери раздул свечи и огонь в очаге.

Возле очага был свободный стол. Я еще подумал: неужто они заранее знали, что придет Фергас; но так или иначе, он прошел прямо к свободному столу, и я сел напротив него. Слуга принес нам эля, а затем — по толстому куску мяса и хлеба, который мы ломали руками.

Никто не пытался заговорить с нами, хотя встретили нас с интересом. Все продолжали есть, пить и играть в карты. Видно, здесь не принято проявлять пустое любопытство.

За едой я осмотрелся. Пол был вымощен каменными плитами, стены тоже сложены из камня. В зале было несколько дверей — все они были закрыты, кроме двери на кухню и в распивочную. На огне кипело несколько кастрюль, на вертеле жарился большой кусок мяса, от которого распространялся аппетитный запах.

Слуга, подававший нам еду, нагнулся над столом и тихо, так что я еле расслышал, прошептал:

— Тэмми возле лодки, Фергас. Он ждет.

— Мы скоро будем.

Слуга немного подвинул поднос с хлебом ко мне и бросил на меня беглый взгляд.

— Запомни этого парня как следует, — сказал Фергас, — это мой друг.

— Ладно... Здесь уже побывали и твои недруги...

Дверь распахнулась, и я, как и другие, оглянулся: на пороге стоял Энгас Фэр. Он не посмотрел в нашу сторону и прошел в угол, подальше от очага.

Мы снова принялись за еду, только теперь я почувствовал, как проголодался. Фергас посмотрел на мои руки.

— У тебя хорошие руки, парень. Думаю, из тебя выйдет отличный фехтовальщик.

— Макэскилл, — спросил я, — разве вы не заодно с кланом Маклеодов?

— Верно, заодно! И когда клан Маклеодов вступает в бой, в первых рядах идут Макэскиллы. Значит, ты разбираешься в кланах?

— Плохо. Мой отец знал их хорошо, у него были какие-то родственные связи с ними... я, правда, не знаю точно какие.

— Тогда ты, наверное, знаешь легенду о волшебном флаге? Существует множество историй, но одна мне больше всего по душе: как-то раз четвертая леди Маклеод услышала какие-то звуки из комнаты, где находился ее маленький сын. Она вбежала в комнату и увидела там красивую женщину в тонком зеленом одеянии — она баюкала ее сына. Она тут же исчезла, но оставила флаг. Говорят, это был подарок королевы фей Титании. Когда Маклеодам грозила серьезная беда, достаточно было взмахнуть этим флагом трижды, и на помощь прилетали все феи и все силы неба и леса.

— И Маклеоды когда-нибудь пускали в ход этот флаг?

— Да, дважды... первый раз — в битве при Глендэйле в 1490 году и второй — под Уэтернишем в 1580 году... всего лишь несколько лет назад. Оба раза Маклеодам нужна была победа, и оба раза они победили. Говорят, был также и третий случай, но после этого флаг исчез так же внезапно, как и появился.

— Отец рассказывал мне эту легенду, но он говорил, что флаг помогал лишь в трех случаях: в сражении, когда опасность угрожала наследнику престола и когда клан был на краю гибели. Но как бы то ни было, легенда чудесная.

— Да! И, как я полагаю, вполне правдивая. Но у флага были и другие замечательные свойства. Говорят, если его стелили на супружеской постели, это способствовало деторождению, а если махали им с башни над морем, в этом месте собиралось множество рыбы.

Оглянувшись, я увидел, что Энгаса Фэра нет. На столе стоял его пустой стакан, а его самого нигде не было видно.

Фергас Макэскилл заметил мое удивление.

— Ушел, — сказал он, — и, пожалуй, правильно сделал, потому что сюда иногда наведываются шпионы.

Он внимательно посмотрел на меня, глотнул эля и поставил свой стакан на стол.

— Ты парень высокий и сильный. Я дал бы тебе года на два больше. Мы вскоре отправимся на побережье и перекинемся парой слов с Тэмми. Если окажется, что опасности нет, мы отправимся на остров Льюис, в противном случае — на остров Скай... Там тоже живут люди из клана Макэскиллов, а еще несколько семей находятся на острове Мэн. В давние-предавние времена наши предки были викингами... сотни лет назад Леод, сын Олафа, прибыл сюда и обосновался на Западных островах. С тех пор многие поколения заключали браки с кельтами и с пиктами.

Дверь распахнулась, и в зал вошли трое. Увидев их, я похолодел, потому что одного из них узнал.

— Фергас, — прошептал я.

— Вижу, — ответил он. — Ты что, знаешь их?

— Тот высокий... с белокурыми волосами... он был с теми, кто убил моего отца.

— Он тебя видел?

— Только мельком. Теперь я на целый дюйм или даже на два выше, плотнее и сильнее, а кроме того, дочерна загорел во время своих странствий.

Они направились прямо к нам, пробираясь между посетителями. Фергас Макэскилл взял свой стакан в левую руку.

— Эля! — крикнул он.

Сразу несколько человек, сидевших вокруг, подняли свои стаканы левой рукой и тоже крикнули: «Эля!»

Блондин сбился с шага. Он быстро оглянулся вокруг, как будто почувствовал что-то неладное. Потом двинулся дальше.

— Фергас Макэскилл? — спросил он у Фергаса, хотя смотрел на меня.

— Да, это мое имя.

— Вы пришли или уходите?

Макэскилл улыбнулся.

— Ну, это зависит от обстоятельств. Если один человек сидит здесь, то, значит, я ухожу, а если он на острове Льюис, то, выходит, я иду туда.

— Это ваш сын?

— Мой сын? Хотел бы я, чтобы это было так! Хороший парень. Сейчас в Шотландии хорошо воспитывают детей, и они остаются шотландцами, даже когда растут за границей, как этот парень. Я везу его домой в клан.

— Он из клана Маклеодов?

— Маклеодов? Да нет, разве вы не видите по его лицу? Он не Маклеод. Он из клана Маккриммонов! Он вернулся, чтобы учиться играть на волынке. Вы разве не знаете, что Маккриммоны великие мастера играть на волынке?

— Кажется, мне этот парень знаком. — Он посмотрел на меня внимательно. — Похоже, я когда-то видел его.

— Ну и что с того? Вы встречались с Маккриммонами раньше, а он похож на Маккриммона. Ведь стоит увидеть одного Маккриммона, и вы как будто увидели всех. Но он хороший парень.

— Не уверен, но думаю...

— Говорю, он — Маккриммон! Это любимые волынщики клана Маклеодов, и в городе сейчас сотни людей из рода Маклеодов, а дюжина их — здесь, и каждый готов пролить кровь, защищая Маккриммона!

— Ты! — Блондин ткнул пальцем в меня. — Я хочу спросить тебя кое о чем. Пойдем!

— Очень жаль, что вы не пришли раньше, — добродушно сказал Макэскилл, — но, право, у нас сейчас нет времени.

Он встал во весь свой рост, и вслед за ним поднялся и я. Блондин тоже был высок и силен, но не шел ни в какое сравнение с Макэскиллом.

— Мы зашли только перекусить, и теперь нам пора идти.

— Стой! — Блондин поднял руку. — Я офицер на службе королевы. Я не верю, что этот парень — Маккриммон.

Фергас взялся за рукоятку своего меча.

— Вы не верите моему слову?

Блондин стоял не шевелясь. У меня не было сомнений, что он храбрый человек, но схватиться с Фергасом Макэскиллом означало идти на верную смерть. Он понимал это и колебался. Но и Макэскилл вовсе не хотел стычки.

— Ну что ж, ладно. — Фергас сделал шаг назад. — Не будем устраивать шум из-за ерунды.

Блондин оглянулся и увидел вокруг себя человек десять, — все смотрели на него, держа руку на рукоятке своего меча.

Он злобно взглянул на меня.

— Мы еще увидимся, — сказал он, слегка поклонившись. — Подождем следующей встречи!

— Согласен, — ответил я, тоже поклонившись. — Надеюсь, тогда не будет моего покровителя, — сказал я, показывая на Макэскилла, — чтобы защитить вас.

Он уже собрался уходить, но тут резко повернулся ко мне, держа руку на эфесе шпаги. Я готов был выхватить свою шпагу из ножен, но Макэскилл поднял руку.

— Нет, дружище, ему придется подождать своей очереди. Прежде ты должен сквитаться с другими!

И с этими словами он положил руку мне на плечо и подтолкнул к двери. Несколько человек окружили нас, они ничего не делали — просто разговаривали между собой или попивали из своих стаканов. И тем не менее к нам никто не мог бы пробиться, и никого при этом нельзя было обвинить в сопротивлении властям, — люди занимались своим делом, и все.

Когда мы вышли в ночную темень, Макэскилл спокойно, но твердо сказал мне:

— Ты сделал глупость! Мы уже выбрались из этой истории, а ты вдруг бросаешь вызов этому человеку. Тебе следует знать, парень, что такие люди могут пренебречь некоторыми мелочами, но никогда не станут уклоняться от прямого вызова. Это Детт Кобер, он офицер на королевской службе. И к тому же, должен добавить, превосходный фехтовальщик.