Глава 14

На берегу я нанял темнокожего мальчишку, который согласился перевезти меня на противоположную сторону гавани. Он был очень худ, а глаза его были огромны.

— Шиллинг, сэр. Я сделаю это за шиллинг.

— Греби побыстрей и внимательно гляди по сторонам, тогда получишь еще один шиллинг, — сказал я.

— Шиллинг, — повторил он. — И я увижу все, о чем вам надо знать, и скажу вам.

Он сразу же оттолкнулся от берега, и лодка легко заскользила по темной глади воды.

Ветра не было. Две дюжины кораблей стояли на якоре в гавани. Большинство из них были пиратскими, и некоторые были просто-таки до отказа набиты товарами, награбленными с торговых судов, захваченных на просторах Карибского моря. С наступлением ночи жизнь в гавани не замерла. Мимо проплыл лихтер, груженный тюками и бочками. На кораблях горели огни, а с галиона, сохранившего все признаки недавнего пожара и отметины пушечных ядер, доносилось нестройное пение. Какой-то человек облокотился о поручни и помахал нам бутылкой, приглашая выпить с ним. С берега доносились звуки музыки и слышался пьяный хор. Это была дикая ночь в диком порту и дикое море, над водами которого поднимались высокие и темные берега.

— Ты давно живешь здесь? — спросил я.

— Всегда, — сказал он. — Мне нравится здесь, сэр. Я люблю свою лодку. В ней можно перевезти кого-нибудь на другой берег и получить за это шиллинг. И еще у меня есть хижина на склоне Хэлсшир-Хиллс.

Он замолчал, и в наступившей тишине было слышно, как жалобно поскрипывает весло в уключине. Здесь не было ветра, чтобы поставить парус, он, возможно, дул по другую сторону от стоявших на приколе судов.

— Меня звали на корабль. И не один раз. Но я не хочу. Мне не нужно золото, которое оплачено кровью. Я люблю тишину, когда слышно, как скрипит мое весло, а за бортом тихо плещется вода. Мне нравится, когда люди сидят тихо, как вы сейчас. И еще мне нравятся запахи вон там, на той стороне. Хорошо бывать на том заливе, на Галион-Бэй.

Он замолчал, и некоторое время спустя я сказал:

— Я приехал сюда из Америки, с гор, это далеко к северу отсюда. У меня тоже есть хижина. Я выстроил ее среди цветущих зарослей, там, где вершины гор поднимаются до самых небес. Я понимаю, о чем ты говоришь.

Через некоторое время он высадил меня на песчаной отмели, и я протянул ему шиллинг.

— У тебя есть семья? — спросил я.

В темноте были видны лишь белки его глаз и белый шарф, обвязанный вокруг головы.

— Раньше была. Мама умерла, когда я был еще маленьким. Мы с отцом похоронили ее и отметили то место. Он остался со мной, но взгляд его был всегда обращен к морю, и каждый раз, когда уходил какой-нибудь корабль под парусами, его сердце было там, на этом корабле.

Мне было четырнадцать лет, когда отец сказал, что я уже взрослый, и я ответил, иди, отец, возвращайся туда, где корабли. Я же видел, что его сердце навсегда осталось в море. И он ушел, а у меня есть моя лодка, и иногда мне дают шиллинг.

— А как тебя зовут?

— Эндрю, сэр. Меня зовут Эндрю.

— И это все?

Я увидел в темноте его белые зубы, когда он улыбнулся.

— Мне не нужно больше никакого имени. Я просто Эндрю. И этого достаточно. Если бы у меня вдруг оказалось целых два имени, то я, наверное, жутко заважничал бы, а это нехорошо. А так я просто мальчик Эндрю, у которого есть лодка. Счастливо оставаться, сэр.

Я вложил шиллинг ему в ладонь, и он оттолкнул лодку от берега, уплывая в ночь. Я остался стоять без движения на берегу до тех пор, покуда в ночной тишине слышался тихий скрип его весла.

Я стоял один в кромешной тьме; неподалеку зловеще темнели поросшие джунглями холмы, а у моих ног белела узкая полоска прибрежного песка. Я отошел подальше и остановился, чтобы подумать и решить, в какую сторону идти. Где-то совсем рядом раздался тихий шорох.

— Капитан, это я, Генри.

Он появился прямо из темноты. Вслед за ним вышли еще несколько человек. Я по-прежнему держал руку на рукоятке пистолета.

— Все в порядке, капитан. Это мароны и люди из моего племени.

— Похитили Адель Легар. Где она сейчас?

— Недалеко отсюда. — Он тихонько засмеялся. — Они даже не подозревают, что за ними следят. Мои люди как индейцы в твоей стране. В лесу их не видно и не слышно.

— Они разбили лагерь?

— Нет, просто медленно продвигаются вдоль берега, будто дожидаются кого-то. Или выжидают. Сейчас они должны быть недалеко от Соляных запруд, но я думаю, что они направляются в залив Галион-Бэй. Идеальное место, куда незаметно могут заходить лодки.

Генри возглавил шествие, и мы поспешно последовали за ним. Недавно прошел ливень, и с деревьев все еще падали на землю тяжелые капли воды, но я был даже рад этому, наши шаги слышались не столь явно. Мы уже успели пройти некоторое расстояние, когда из джунглей нам навстречу вышел человек. Мы ненадолго остановились, пока он о чем-то тихо говорил с Генри; вскоре он снова скрылся в зарослях.

— Они всего в нескольких минутах ходьбы отсюда. — Он взглянул на меня. — Думаю, придется взяться за оружие.

— Сколько их там?

— Сейчас семеро, и еще над Галион-Бэй видели свет. Это сигнал, мы в этом уверены. — Он снова повел всех за собой, вниз по крутому склону. Под ногами была грязь, и несколько раз я поскальзывался, но каждый раз мне удавалось удержать равновесие и не упасть.

Неожиданно впереди перед нами заблестела широкая полоса воды, по другую сторону которой темнел дальний берег. Генри тронул меня за руку.

— Теперь идем осторожно, берег заболочен.

Мои сапоги совсем не годились для подобного путешествия, и я был бы готов отдать что угодно за пару мокасин. Наконец мы почувствовали под ногами твердую почву, узкой полоской протянувшуюся вдоль берега.

Внезапно из темноты нас окликнул чей-то голос:

— Убирайтесь отсюда! Проваливайте! Мы не ждем гостей!

— А мы взяли и пришли, дружище, — тихо сказал я. — Нас много, и нам необходимо видеть юную леди. Вы можете отпустить ее прямо сейчас, или же нам для начала придется пустить кое-кому кровь.

— Проваливайте! — гневно повторил все тот же голос, в котором на сей раз, как мне показалось, слышалось некоторое сомнение.

— Вы здесь, мадам?

— Да, — ответила она.

В тишине был слышен звук пощечины.

— А вот это будет стоить вам жизни, — сказал я, и мы окружили их.

Какой-то человек, отчаянно размахивая абордажной саблей, бросился ко мне, но я отразил удар, как меня учили отец и Джереми. Я отступил, и, будучи уверенным в том, что мне конец, он уверенно двинулся прямо на меня. Он сделал выпад в мою сторону, но промахнулся; а вот мой удар пришелся точно в цель. Острие моего клинка вонзилось ему в горло.

Он опрокинулся на спину, кашляя и захлебываясь кровью. Мои глаза теперь уже вполне привыкли к темноте, и я заметил, что один из злодеев направляется к Адель. Тогда я выхватил из-за пояса пистолет и выстрелил.

Он упал.

К берегу тем временем приближалась лодка.

— Лашан, — позвал кто-то в темноте.

Мароны были вооружены абордажными саблями, но мушкеты были только у двух-трех человек. Они немедленно открыли огонь по лодке. Послышались проклятия, лодка начала быстро удаляться от берега. Я сунул пистолет обратно за пояс и все еще держал шпагу наготове, но битва была окончена. На песке остались неподвижно лежать тела убитых. Марон направился было к одному из раненых злодеев, пытавшемуся теперь уползти.

— Оставь его, — сказал я. — Если он выживет, то сможет рассказать своим, какими они оказались идиотами.

Адель подошла ко мне, ступая по песку.

— Вы успели как раз вовремя. Я верила, что вы придете.

— Это Генри нужно благодарить, — сказал я. — Вы позволите отвезти вас домой?

По крайней мере троим злодеям удалось бежать, но мы не стали пускаться в погоню. Разыскать их в такой темноте было бы очень непросто, тем более, что теперь моей первейшей задачей было благополучно доставить домой мадам Легар.

— Все уже устроено, — сказал Генри. — Мы позаимствовали карету на одной плантации.

— Генри, об этом никто не должен знать. Надеюсь, что ты не…

Он улыбнулся в ответ.

— Конечно же нет. Они даже не узнают о том, что кто-то проехался в их карете, потому она вскоре будет стоять там, откуда ее взяли. Совсем чистенькая, будто никуда и не выезжала со двора.

Несколько часов спустя мы выехали на извилистую дорожку, по обеим сторонам от которой были высажены пальмы. Она вела к хозяйской усадьбе.

Мы подъехали к дому. На широкую веранду вышел человек, и я выехал вперед.

— Господин Легар?

Ему было, наверное, лет тридцать с небольшим. Довольно привлекательный мужчина, приятное лицо которого теперь выражало крайнее волнение.

— Да?

— Госпожу Легар пытались похитить. Это дело рук пиратов или работорговцев. Мы привезли ее домой. Все обошлось благополучно. Она не пострадала.

— Кто вы?

— Кин Ринг Сэкетт из Вирджинии. Остальные со мной, — добавил я. — Это мароны.

— Мароны? — Он был ошеломлен. — Но…

— Они наши друзья, — сказал я. — И если бы не они, одним нам вряд ли что-нибудь удалось сделать.

Тем временем к дому подъехала карета. Сбежав по ступенькам, Легар помог жене сойти.

— С тобой все в порядке?

— Все хорошо. — Она вдруг улыбнулась, а он все еще держал ее руку в своей. — И я снова дома.

— Может быть, войдем? — Он остановился на пороге, оглядываясь. — Как же так! Они исчезли!

Обернувшись, я увидел, что это действительно так. Мои спутники скрылись в джунглях среди зарослей, как будто их никогда здесь не было. Излишне было бы спрашивать, куда мог подеваться Генри. Он знал не хуже меня, что предстоит многое сделать и что за дела ожидают нас в Порт-Ройяле и в Сантьяго-де-ла-Вега.

Комната, в которую меня проводили, оказалась очень просторной, с высоким потолком. Большие окна выходили в сад, где на зеленых лужайках ярко цвели диковинные тропические цветы, названия которых я не знал.

— Вам нужно отдохнуть, капитан, — сказал Легар, — но сначала я прикажу, чтобы принесли что-нибудь поесть.

— Времени очень мало… — начал было я, но он поднял руку.

— Времени вполне достаточно. К тому же мне нужно с вами поговорить. — Он взглянул на меня. — Вы давно знаете мою жену?

Я вкратце рассказал ему о нашей встрече и о том, что привело меня на Ямайку.

— Когда госпожа Легар жила в районе мыса Анны, она была дружна с одной девушкой, с которой я также знаком. С девушкой, которую я…

Я умолк на полуслове. Что за бред я несу? Ведь я ее едва знал, а уж ей-то было известно обо мне и того меньше.

В комнату вошел слуга. В руках у него был поднос с кофе, яйцами, ломтиками ветчины и какой-то невиданной дыни.

— Адель не хочет причинять мне беспокойство, — сказал Легар. — Она знает меня как человека, предпочитающего жить уединенно, в мире и спокойствии. У меня есть неплохая библиотека, я много читаю. Я самолично слежу за ходом дел на своих плантациях и помимо этого веду кое-какую торговлю. Я также, — отломив небольшой кусочек хлеба, он принялся крошить его, — некоторым образом причастен к управлению этим островом. Зачастую, — продолжал он, — мне приходится действовать, так сказать, неофициально, в обход существующих законов. Адель еще не знакома с моими методами ведения дел. Она просто знает, что я предпочитаю жизнь здесь всему остальному. Тут так хорошо и тихо. У нас есть друзья, и живется нам легко и беззаботно.

Он отставил свой бокал.

— Я очень хорошо понимаю, каково вам должно быть сейчас, и абсолютно согласен, что с этим надо что-то делать. Одно время у меня тоже возникали похожие мысли. А теперь — так неожиданно — это коснулось и меня самого.

— Я слышал, — сказал я, — что у Джозефа Питтинджела имеются покровители среди влиятельных людей, и поэтому он может делать все, что ему только захочется.

— До поры до времени… и не более того. К несчастью для него, он не догадывается о том, как слабы корни его могущества. Он не сумел умерить свою тягу к наживе. Его везение затянулось, и он поверил, что просчета быть не может.

Легар улыбнулся, подливая кофе в мою чашку.

— И с этим, капитан Сэкетт, я полностью согласен.

— Меня здесь все называют «капитаном», но на деле я не имею никакого права на это звание, — сказал я. — Я капитан без корабля.

Он пожал плечами.

— Не важно. Здесь, на островах, так принято. Это просто долг вежливости, да и тем, к кому так обращаются, тоже приятно.

Неожиданно переменив тему разговора, он завел речь о торговле между островами и Каролиной и колонией в Плимуте.

— Я вполне доволен тем, как идут дела у меня на плантации, но последнее время я начал подумывать о расширении бизнеса и хочу наладить торговлю между островами, Англией и Каролиной. Я до сих пор не решился лишь потому, что для этого мне пришлось бы ехать в Англию, чтобы найти себе там подходящего агента.

Тут мне на ум пришла неплохая идея, и я сказал:

— Мой брат изучает право в «Судебных Иннах»[3]. Он еще довольно молод, но, думаю, был бы польщен, если бы вы доверили ему представлять ваши интересы.

— Как его имя?

— Брайан Сэкетт. Я слышал, ему уже удалось обзавестись связями, и к тому же он разбирается в законах.

— Превосходно! По крайней мере, я мог бы дать ему шанс, и, если все пойдет как надо, мы бы наладили хороший бизнес. Торговля расширяется, и я предвижу бурный рост поселений в Каролине и Вирджинии. Соответственно увеличится и спрос, а также потребности рынка в самых разнообразных товарах.

— Когда был жив мой отец, он несколько раз отправлял корабли с корабельным лесом и поташем и конечно же с пушниной. Кое-где имеется и золото, и немного алмазов — но их мало, крайне мало.

Легар встал.

— А вы? Как же вы?

— Я останусь на суше. Все это, — я широким жестом обвел комнату, — очень роскошно и красиво, но я человек леса, и мой дом там. Я не ставлю себе целью нажить богатство, тем более, что там, где мне больше всего хочется жить, его попросту некому будет оценить.

У меня есть хижина к западу от Голубых гор. Там сейчас созревает урожай кукурузы, который требует моего внимания, и, управившись здесь с делами, я вернусь обратно. В лесу много орехов и ягод, а если есть порох и патроны, можно добыть и мясо.

Мне никогда не хотелось носить дорогую одежду или жить в роскошном доме. Из вещей для меня имеют ценность лишь книги. Я очень люблю читать, хотя при нашей жизни на это почти не остается времени. И все же вечером, сидя у огня…

Я продолжал говорить, но мысли мои были уже далеко. Интересно, где сейчас Макс Бауэр? Что еще может замышлять Джозеф Питтинджел? И как быть мне теперь, когда я в очередной раз разрушил их планы, но сам при этом не оказался ближе к цели?

Они отчаянно желали моей смерти, а я все еще был жив. Пока. Станут ли они подкарауливать меня где-нибудь в темноте? Скорее всего, нет. Теперь они знают о том, что мароны наши друзья и что ночью тягаться с ними бесполезно.

Они станут дожидаться наступления дня. Они, наверное, решат…

— Могу предложить вам карету, — сказал Легар. — В ней вы сможете вернуться в Порт-Ройял или куда сами пожелаете.

— Два часа отдыха, — ответил я, — а затем хорошего коня.

— Но?..

— Они будут рассчитывать, что я вернусь в город засветло. Поэтому поездка в карете была бы большой ошибкой, она может стоить мне жизни.

После того как мы обо всем договорились, я лег спать. В моей спальне оказались высокие потолки, а над широкой кроватью была натянута москитная сетка. Ночь стояла теплая, но спал я хорошо.

Через час после полуночи слуга-негр тихо подошел к моей кровати.

— Пора, капитан. Желаете кофе?

Горячий кофе ждал меня в соседней комнате, небольшой и обставленной со вкусом. На тарелке лежал ломтик дыни, большой кусок хлеба и ветчина. Я съел все, что было для меня приготовлено, выпил кофе, и все тот же слуга-негр повел меня по узкому коридору.

— Здесь живут рабы, — сказал он извиняющимся тоном. — Но здесь нас никто не заметит.

— Вы говорили с Генри?

Он посмотрел на меня. Это был высокий, несколько худощавый человек с проседью в волосах.

— Нет, — тихо сказал он. — Вы выручили из беды госпожу. Этого достаточно. — И, немного помолчав, он добавил: — Она очень добра к нам.

У стены конюшни нетерпеливо бил копытом вороной конь, готовый в любой момент сорваться с места и пуститься вскачь. Он был взнуздан и оседлан; с каждой стороны седла висело по кобуре, в которые были вложены два пистолета.

Негр указал мне дорогу.

— Сейчас повсюду неспокойно, — тихо сказал он, -но вы, похоже, из тех, кто к этому привык. Счастливого пути.

Он развернулся и, не оглядываясь, зашагал к дому. Я выждал еще мгновение, стоя в темноте, царившей у конюшни. Ночь была тихой, слышно было, как в конюшне беспокойно бьет копытом лошадь. Развернув вороного, я проехал мимо загона и ненадолго задержался на обочине, прислушиваясь к ночной тишине.

Было очень душно и тихо. В пруду неподалеку квакали лягушки, неведомые мне зверьки и насекомые издавали бесконечное множество звуков и шорохов.

Направив коня шагом по тропе, я отправился в Сантьяго-де-ла-Вега. Путь туда был неблизкий.

Правой рукой я дотронулся до рукоятки пистолета, наполовину освободив его из кобуры. Он наверняка понадобится мне прежде, чем мы с конем доберемся до города. И это было не проста предположение. Я был в этом уверен.

Глава 15

Я ехал по едва различимой тропе, проложенной через темные джунгли. Временами они сменялись открытой местностью, где теперь находились поля и пастбища. Вставала луна, но за деревьями ее все еще не было видно. В темноте изгороди походили на скелеты.

В небе парил ночной ястреб или какая-то другая птица. Царило полное безмолвие, нарушаемое лишь стуком копыт моего коня. Я то и дело беспокойно оглядывался назад и неизменно пристально вглядывался в темноту, в надежде вовремя заметить опасность.

С обеих сторон к тропе подступала плотная стена деревьев. Наконец джунгли расступились, и дорога пошла через поля, залитые серебристым светом луны, но я и теперь не мог позволить себе расслабиться. Я давным-давно усвоил одну простую истину: нет более опасного места, чем то, где царит полнейшая идиллия. Мой конь беспокойно запрядал ушами и сбился с шага, затем как ни в чем не бывало продолжил путь. Я держал наготове оба пистолета и очень надеялся на то, что вороной не испугается выстрела.

По крайней мере, он меня предупредил. Враги внезапно появились на дороге, из-за поворота, о существовании которого догадаться было довольно трудно. Но мой конь почуял их раньше, и потому, как только первый из нападавших поднялся с земли, я тут же в него выстрелил.

Он стоял удачно, и я выстрелил ему в грудь с расстояния не более двадцати шагов. Он опрокинулся навзничь, а я сунул пистолет в кобуру и, развернув коня, пришпорил его. Это был хороший конь, он тут же сорвался с места и помчался во весь опор. У меня за спиной прогремел выстрел, и что-то стремительно просвистело в воздухе у самого уха. Повернувшись в седле, я прицелился в темный силуэт позади.

Не могу сказать, в какой именно момент я спустил курок, но большой пистолет дернулся у меня в руке. Прогремел оглушительный выстрел, человек споткнулся и упал. А я, отъехав подальше, сунул второй пистолет в кобуру.

Я понятия не имел о том, сколько их было, но по моим предположениям выходило по крайней мере четверо. Они рассчитывали напасть неожиданно, но у меня был слишком большой опыт путешествий по разного рода уединенным местам. Я доверял острому чутью коня, тем более такого, как этот, и оно меня не подвело.

Мой конь неудержимо рвался вперед, и я не стал ему препятствовать. Мы мчались по дороге во весь опор, только ветер свистел в ушах, и на душе становилось спокойнее при мысли о том, что на случай новых неприятностей у меня оставалась еще пара заряженных пистолетов.

Через некоторое время я осадил коня, который перешел сперва на легкий галоп, а затем на шаг, после чего я снова пустил его в галоп, давая возможность остыть. Погони за мной не было и в помине, так как, по-видимому, среди нападавших не было всадников. Когда на восточном небосклоне забрезжил серый рассвет, вдали показались лачуги окраин Сантьяго-де-ла-Вега.

Проехав мимо заведения под названием «Королевский Дом» и выехав на широкий, вымощенный камнем двор, я слез с коня перед одним из маленьких кабачков, на котором красовалась вывеска, зазывавшая проезжих путников. Темнокожий мальчик взял моего коня под уздцы, и я дал ему шиллинг, попросив напоить вороного и задать ему корма.

— Это конь господина Легара, — сказал он. — Я его хорошо знаю. И он меня тоже.

Я вошел в дом. В просторной комнате царила приятная прохлада. Я расположился за одним из пустующих столов, и тотчас же ко мне вышел человек, поставивший передо мной высокую пивную кружку с ромом.

— Замечательно, — сказал я, — но я сейчас с удовольствием поел бы. Принесите самое лучшее, что у вас есть. — И тут же поспешно добавил: — Но пусть это будет что-нибудь легкое,

Я уже обратил внимание на то, что здешние испанцы и французы едят пищу, которая, на мой взгляд, слишком тяжела для такого климата. Мой отец в свое время научился у Сакима одной простой вещи: для того чтобы оставаться в форме, лучше не есть слишком много мяса.

Хозяин принес мне нарезанное кусками холодное мясо, вареные яйца, ломтики дыни и зелень. Ром я лишь пригубил. Он оказался совсем не плох, хотя, на мой взгляд, был слишком крепким. В моем же положении необходима была трезвость мышления. Во всем, что происходило до сих пор, невозможно было углядеть каких бы то ни было доказательств вмешательства Питтинджела или Бауэра. С их стороны были предприняты неудачные попытки убийства из засады, но теперь, наученные горьким опытом, они наверняка постараются придумать что-нибудь более изощренное.

Как бы там ни было, теперь мне хотелось лишь одного: побыстрее управиться с делами и вернуться в Каролину, в мои родные горы. Горячий воздух был тяжел и неподвижен: чувствовалось приближение грозы. Стерев пот с лица, я посмотрел в окно.

Окажись я здесь в другое время и при других обстоятельствах, Ямайка наверняка привела бы меня в восторг, но у меня не было времени, чтобы обращать внимание на завораживающую красоту этого места и людей, населявших его. Я должен думать о том, чтобы остаться в живых, пытаясь положить конец торговле, ломающей судьбы безвинных девушек. По моему глубокому убеждению, конец должен быть положен всякому рабству, хотя это явление и приняло мировой масштаб. Многие европейцы оказались в рабстве в Северной Африке, и не только там. Рабов, в основном, вывозили из Африки, но рабство в той или иной форме существовало почти во всем мире. Даже в Европе бедняцкая жизнь мало чем отличалась от жизни раба, только что зачастую оказывалась хуже. Хозяева, по крайней мере, кормили и как-то одевали своих рабов, а в Европе о бедняках позаботиться было некому.

Покончив с едой и по-прежнему оставаясь один в комнате, я стал перезаряжать пистолеты, снятые мной с седла вместе с кобурой. Я взял их с собой, что было вполне обычным делом для путника, отправившегося в дорогу в такое время и в столь ранний час.

Хозяин вошел в комнату и заметил пистолеты.

— Вы друг господина Легара?

— Да.

Он заметно потеплел. Это был круглолицый, розовощекий толстяк с венчиком рыжих волос вокруг лысины.

— Он славный человек, — сказал он. — Умный, хотя и кажется некоторым тихоней.

— Вы уже видели эти пистолеты?

Он улыбнулся.

— И коня тоже. Я видел, как вы приехали. — Он многозначительно посмотрел на меня. — У вас, похоже, были неприятности?

— На дорогах всегда неспокойно, — заметил я. — Ничего особенного.

— Здесь полно чужаков, — предупредил он меня. — Наверное, снова эти подонки из Порт-Ройяла. Так что лучше вам быть настороже.

— А то как же. — Я встал из-за стола.

Мне предстояло проехать шесть миль от Сантьяго-де-ла-Вега до небольшого поселения, построенного в устье Рио-Кобре.

— Если решите отправиться дальше, оставьте коня и пистолеты у сеньора Сандоваля, — посоветовал мне хозяин постоялого двора. — Я прослежу, чтобы их вернули хозяину.

Сунув пистолеты в кобуру, я уселся в седло и направил вороного по дороге, что вела в сторону Рио-Кобре. Мне навстречу то и дело попадались негры, нагруженные корзинами или тюками, которые они несли на голове; большинство из них негромко приветствовали меня. Многим был явно знаком мой конь, и они переводили взгляд с него на меня, зная, что я друг Легара.

Где сейчас Генри? Мы расстались с ним несколько часов назад, и с тех пор я его не видел. Мимо проехал всадник, направлявшийся, очевидно, в том же направлении, что и я. Со спины его осанка показалась мне знакомой, но я так и не вспомнил, где я мог его видеть. Мгновение спустя я снова услышал за спиной перестук лошадиных копыт и, оглянувшись назад, увидел еще двоих всадников, ехавших всего в полусотне ярдов позади.

По дороге шли несколько негров со своей ношей. Ехавшая мне навстречу карета остановилась, кучер слез с козел, подошел к лошадям и принялся поправлять упряжь.

Оглянувшись, я увидел, что всадники гораздо ближе. Теперь нас разделяло не более тридцати ярдов. Тот человек, обогнавший меня, остановился и разговаривал с пассажиром, сидевшим в карете, стоявшей посреди дороги.

Это было пустынное место, и все же до Рио-Кобре оставалось не более трех миль, а возможно, даже и меньше. Я обратил внимание еще на одну деталь, которая не была замечена мной раньше. На обочине дороги, недалеко от того места, где остановилась карета, сидели двое мужчин, распивавшие бутылку на двоих. Рядом с ними на земле лежал какой-то тюк.

Да что же это со мной? Я становлюсь чересчур подозрительным. Я удобнее устроился в седле и наполовину освободил один из пистолетов.

Я уже подъехал совсем близко к карете, когда человек, стоявший рядом с ней, обернулся, чтобы взглянуть на меня. Человек на коне сделал то же самое. Оба они улыбались. Человек на коне взмахнул рукой.