Глава 22

На улице припекало. Я был рад тому, что наконец-то мне удалось снова переодеться в привычную одежду из оленьей кожи и мокасины. Задержавшись здесь, я прежде всего оглядел все вокруг и нашел, что все приведено в боевую готовность. Люди вернулись с полей, а те, кто остался на дальних фермах, наверняка уже наглухо закрыли ставни и заперли двери на засов.

С самого раннего детства нас приучали к тому, что нужно быть всегда наготове. Никогда не угадаешь, когда ждать нападения индейцев, особенно сенеков, которые выбрали нас себе в противники. Враждой это назвать было нельзя, так как делить нам было нечего, и оставалось только нападать да защищаться. Племя сенеков жило далеко к северу; на то, чтобы добраться сюда, у них уходило несколько дней. Но сколько я себя помню, они время от времени делали подобные вылазки.

Взобравшись по лестнице на площадку, устроенную с внутренней стороны стены, я выглянул за частокол. Там действительно был поднят белый флаг.

Обернувшись, я взглянул на внутреннюю стену. Там уже стоял Джереми Ринг, а Джереми был не из тех, кого было можно застать врасплох. Никогда нельзя исключать возможности того, что под прикрытием переговоров они могут попытаться напасть.

Среди нас были больные, а это значит, что мы будем испытывать недостаток людей. И все же нас тут было шестеро, а при первых же выстрелах на помощь придут женщины, которые станут заряжать наши мушкеты, и к тому же у нас имелся запас оружия, и все оно постоянно держалось заряженным и готовым к бою.

— Если хотите говорить, — выкрикнул я, — подходите ближе, чтобы мы могли вас видеть! Парламентер выходит один, или мы откроем огонь!

Я понятия не имел о том, что затевает Бауэр, но не сомневался, что к этому времени он успел тщательно разведать наши позиции. Наш форт был расположен очень удачно, но в долине находилось еще около дюжины хижин, в которых жили наши колонисты, зачастую с семьями. Каждая из хижин была готова к длительной обороне, и они были выстроены так, чтобы можно было получить помощь хотя бы от одной из соседних. Другими словами, нападая на одну из хижин, нападающие попадали под огонь соседей.

И все же я сильно сомневался в том, что ему удалось составить истинное представление о нашей реальной силе, точно так же, как я ничего не знал о том, чем располагает он. Я понятия не имел о том, сколько людей пришли сюда с ним: полдюжины, а может, много больше? Нам тоже еще предстоит кое-что разведать.

Вперед вышел Лашан.

Он появился из-за деревьев, прошел немного вперед и остановился, широко расставив ноги и уперев руки в бока. У него была абордажная сабля, пара пистолетов, а также мушкет.

— Эй, вы там! — прокричал он. — Выдайте нам Сэкетта и девицу Маклин, и тогда мы вас не спалим. Если же вы их не сдадите, мы убьем всех до единого!

— Диана Маклин теперь моя жена, — отвечал я, — и мы не собираемся вам никого и ничего сдавать. Что же до вас, то я по-хорошему предлагаю вам убраться на побережье, пока у вас еще есть чего жрать.

Вне всякого сомнения, он привел сюда людей, пообещав им хорошую добычу, и вовсе не ожидал, что посреди нехоженой глуши им встретится форт с укреплениями. Казалось бы, ситуация оборачивалась в нашу пользу, и все же я был обеспокоен. Возможно, Макс Бауэр ненавидел меня лютой ненавистью. Пожалуй, ее могло оказаться достаточно, чтобы выследить меня и убить. Но, помимо всего прочего, он был наделен непревзойденной хитростью и одержим тягой к обогащению.

К тому же его атака будет вовсе не такой, какими обычно бывают атаки индейцев. Макс Бауэр наверняка был знаком с искусством осады, вероятно, ему даже приходилось штурмовать позиции, подобные нашим. Индейцы же, напротив, еще не научились грамотному штурму укреплений, хотя у меня нет сомнений, что со временем научатся.

На востоке, над вершинами гор Нантаала, собирались низкие тучи. Потемнел и ближний склон Чанки-Гэл. Погода предвещала грозу.

— Буря идет, — между прочим заметил я, обращаясь к Янсу.

— Да, собирается, — согласился он, поправляя мушкет. — Как ты думаешь, что они станут делать?

Лашан все еще стоял на месте, должно быть слушая того, кто говорил с ним из-за деревьев. Но вот он снова закричал, обращаясь к нам.

— В вашем распоряжении час. Так что употребите это время наилучшим образом.

— Тянут время, — сказал я. — Они что-то затевают.

Было очень тихо. Затем издалека, из-за хребтов Нантаала, послышались глухие раскаты грома. Дожди в этих местах собирались неожиданно, а грозовые ливни были привычным делом. Так что теперь им придется поискать себе место — укрыться от непогоды.

Конечно, Бауэр знал, что я еще не успел побывать ни в Шомате, ни в Плимуте, чтобы обнародовать доказательства, которые мне удалось раздобыть. Он так же прекрасно понимал, что, как только полученный мной документ попадет в руки к чиновникам и дело приобретет огласку, его прибыльной торговле придет конец. Торговля белыми женщинами была особым промыслом, тем более не требовалось тратиться на организацию дорогостоящих рейсов через океан. Конечно, в море случались потери, но за уцелевший товар неизменно предлагали наивысшую цену. Какая-то часть живого товара реализовывалась индейцам в обмен на захваченных в плен, но стоит только распространиться слухам, как все порты для Бауэра будут закрыты, и ему придется поспешно бежать.

Первым делом я собирался доставить Диану в надежное место, где бы ей ничто не грозило. От нас по суше можно было довольно быстро добраться до Плимута, а там Самюэль Мэверик мог бы подкрепить своим авторитетом имеющиеся у меня на руках доказательства. Сам по себе факт, что такие случаи имели место, мог послужить достаточным основанием для того, чтобы исключить всякую возможность их повторения и впредь.

Поэтому Макс Бауэр, заботясь как о собственной безопасности, так и о возможности продолжать свой чрезвычайно выгодный бизнес, просто обязан был уничтожить меня.

Так или иначе, он постарается выманить меня из форта и убить или же уничтожить весь форт со мной вместе.

В небе над Чанки-Гэл сверкнула молния, по каньонам прокатилось эхо громовых раскатов. На землю упали первые капли дождя.

— Вряд ли они попытаются что-то сделать сейчас, — заметил Янс. — У них порох отсыреет.

— Я все думаю о моей хижине, — сказал я, — и об урожае. Нужно будет выбрать время и наведаться туда.

— Нужно будет. — Мы спрятались от дождя под навесом блокгауза и глядели на лес. — А я много думал, — продолжал Янс, — о той большой долине, о которой говорили чероки. Все это, — он сделал широкий жест рукой, — все это, конечно, здорово, но, судя по всему, там должно быть еще лучше.

— Вот в том-то и дело, Янс. Хорошо там, где нас нет. Но ведь кому-то из нас все-таки придется остаться, жить и строиться здесь.

Он усмехнулся.

— Но как будто не мне и не тебе? И уж точно не Джубалу. Интересно, куда это на сей раз запропастился старина Джуб? Небось опять пропадает на этой своей Великой реке?

Дождь разошелся не на шутку.

— Можешь сходить поесть, Янс. Я покараулю один.

Над Нантаала и Сосновой вершиной повисла густая пелена дождя, потоки воды обрушивались на горы Таскити, собираясь в темном каньоне, по дну которого протекала река Нантаала. Согласно индейским преданиям, в этом каньоне их предки убили гигантского рогатого змея, называемого ими улститлу, и вынули драгоценный камень, сиявший у него во лбу.

Это был глубокий, узкий каньон, солнечные лучи достигали его дна лишь в полдень, когда солнце стояло в зените. Чероки объяснили, что на их языке название Нантаала означает Земля полуденного Солнца.

Джереми Ринг подошел и встал рядом со мной, глядя на стальные сети дождя.

— Мне очень недостает твоего отца, — внезапно сказал он. — Вот уже несколько лет прошло, как Барнабаса нет с нами, но здесь все напоминает о нем. Он был поистине выдающимся человеком.

— Он оставил свой след на земле, — согласился с ним я.

— Ты сделаешь не меньше его, Кин. Я не сомневаюсь в этом.

Затем я рассказал ему о Ямайке и о своем поединке с Богардусом. Будучи блестящим фехтовальщиком, он живо интересовался каждой подробностью вплоть до мельчайших деталей, и вот так, шаг за шагом, прием за приемом, мы проиграли заново весь поединок. Но даже за разговором мы постоянно поглядывали на лесную опушку, внимательно обозревая близлежащие окрестности.

— Мне необходимо вернуться в Шомат, — сказал я. — Я должен доставить туда свидетельство, полученное мной от Адель Легар, а также письма к Брайану и Питеру Таллису. Ты прав. Тянуть больше нельзя. Наши земли должны стать нашими официально.

— Не мешало бы обдумать и другие возможности, — сказал он. — Конечно, мне очень не хотелось бы уходить отсюда, но, возможно, у нас не будет выбора.

— Да, но к западу отсюда тоже есть земли. Хорошие земли. Мы с Янсом уже побывали там.

— А то место, которое ты выбрал себе сейчас? Оно как?

— Сразу оговорюсь, что не из лучших. Слишком высоко в горах. Оттуда просто открывается красивый вид, а поблизости имеется участок, где можно посадить кукурузу. Внизу же, у подножия гор, раскинулись равнины, которые нам не помешает застолбить. Почва там глубокая и плодородная.

— С этим лучше не тянуть.

— Пройдет, пожалуй, никак не меньше сотни лет, прежде чем люди доберутся туда. Если, конечно, раньше не придут французы. Джубал видел за горами французов, которые объявляли те земли своими.

— Поселенцы?

— Да нет, такие же охотники, как и мы. Не думаю, что индейцы позволят кому бы то ни было обосноваться в тех местах. Когда-то там разыгрывались кровопролитные столкновения, и есть долины, которые они предпочитают обходить стороной. Говорят, что на ту землю наложено проклятие.

Через какое-то время я спустился вниз и отправился в свою хижину, где и застал Диану. Стол был накрыт, она стояла у очага, и в руке у нее была ложка с длинной рукояткой.

— Даже сам не знаю, — сказал я, обнимая ее за плечи, -с чего это мне так повезло.

— Тебе в жены досталась ведьма, — улыбнулась она в ответ.

— Почему бы и нет? У нас никогда не было ведьмы. Это несправедливо. В каждом поселении должна быть своя собственная ведьма. Было бы хорошо, если бы ты заколдовала Макса Бауэра, чтобы он исчез раз и навсегда и уже больше никогда не появлялся.

Она налила похлебку в миску, которую тут же поставила передо мной на стол.

— Поешь, — сказала она. — Вряд ли он станет дожидаться, пока буря утихнет.

— У него отсыреет порох.

— А с клинками будет все в порядке, потому что даже если они и намокнут, большой беды в том не будет, уверяю тебя. Не стоит его недооценивать, Кин.

Она села за стол напротив меня.

— Я очень беспокоюсь об отце.

— Скоро все выяснится. Когда это закончится, — я махнул рукой в ту сторону, где устроил засаду Бауэр, — мы отправимся на север и заберем его сюда. И он будет жить здесь, вместе с нами.

Мы разговаривали еще долго, и я напряженно прислушивался в ожидании сигнала с улицы, которого все не было. В конце концов я снова отправился на стены, чтобы дать Янсу возможность перекусить.

Тучи нависали все ниже и ниже над землей; дождь то несколько ослабевал, то принимался лить с новой силой. Со стороны лесной опушки не было заметно никаких передвижений, но другого я и не ждал. Он будет выжидать. Скорее всего, Макс Бауэр уже обдумал план действий, но, будучи опытным охотником и следопытом, сможет прожить в лесу по крайней мере несколько дней, питаясь его дарами. Он прекрасно знает о том, что у нас на полях зреет урожай. За пределами форта нас ждали неотложные дела, и нам придется отрядить туда какое-то количество людей и тем самым ослабить собственные силы. Так или примерно так он рассуждал.

Во время дождя лесное зверье прячется по норам и логовам, и для того, чтобы в такую погоду добыть что-либо стоящее, пришлось бы наделать много шуму. К тому же здесь, на окраине леса, рассчитывать на хорошую добычу не приходилось. Мы это знали и поэтому уходили охотиться подальше от дома, стараясь к тому же не распугать дичь, обитавшую в округе. Мы позволяли оленям подходить совсем близко и беспрепятственно бродить по окрестностям, чтобы, в случае чего, по их поведению вовремя узнать о приближающейся опасности. Бизонов с каждым годом в этих краях становилось все меньше и меньше.

Как только я возвратился на стены, Кейн О'Хара тут же подошел ко мне.

— Не нравится мне все это, — раздраженно сказал он. — У нас полно дел. А мы тут попусту теряем время.

— Ничего не поделаешь, — ответил я. — Он понимает наше положение и не преминет им воспользоваться. Ему только и надо, чтоб мы утратили бдительность.

— Но с сенеками мы до сих пор справлялись.

— И это меня тоже очень беспокоит. — Я говорил, неотрывно глядя на лесную опушку, переводя взгляд с одного дерева на другое. — А что, если ему удастся встретиться с ними и устроить атаку общими силами?

— Скажи, что он из себя представляет? Что он за человек?

— Очень большой, очень сильный, крутой во всех смыслах. Хороший охотник, коварный и очень опасный человек. Ему нужны были мы с Дианой, но теперь ему захочется прибрать к рукам все, что только можно унести. Ему известны наши возможности, и он догадывается, что мы ставим капканы в лесу. А значит, здесь есть связки меха. И еще у нас есть женщины.

Кейн мрачно глядел на поля.

— Похоже, этот год обещает нам невиданный урожай, — заметил он. — Не стоит оставлять его без присмотра именно сейчас.

После непродолжительной паузы он задал новый вопрос:

— Ну и как вам на западе? Там, где вы с Янсом уже как будто обосновались?

— Там замечательно, но почва самая обычная. У подножия гор, в низинах, дела пошли куда бы лучше, но ты же нас с Янсом знаешь не первый год. Мы любим забраться куда повыше, тем более, что там можно неплохо поохотиться. В низинах, вдоль ручьев, есть луга, на которых растет такая высокая трава, что даже если там проехать на лошади, она все равно достанет до колена.

— Хотелось бы на это взглянуть, — вздохнул Кейн, и в голосе его слышалась зависть. — А вот скажи мне, Кин, как раскинулась эта земля? Есть ли у нее конец?

— Все когда-то кончается. Скорее всего, это где-то на берегах западного моря.

Было очень тихо. Время от времени гремел гром, но его раскаты были уже очень далеко от нас. Ливень прекратился, сменившись обыкновенным моросящим дождем, в прохладном воздухе пахло свежестью. Лес стоял притихший, неподвижны были даже листья на деревьях, не видно дыма от костра, хотя вон то легкое облачко, что голубеет к востоку отсюда, запросто могло им оказаться.

Скорее всего, они попытаются атаковать под покровом ночи, когда многие из наших отправятся спать. На стенах одновременно могло находиться не более двух человек, да и те должны действовать так, чтобы не дать Бауэру вывести из их действий некую закономерность. Силами двоих организовать нормальный дозор невозможно. Стены и крепости всегда действовали на меня угнетающе. Я не был создан для обороны, потому что, на мой взгляд, уж лучше нападать, чем защищаться. Но здесь были женщины и дети, которых нужно было защищать, тут же хранились товары для торговли, так что иного выхода у нас не было. И все-таки я предпочел бы оказаться сейчас в лесу.

Мысль об этом засела у меня в голове. Чему учил нас отец?

«Наступай, всегда иди в атаку. Сколько бы ни было у тебя людей, один или полсотни, что-то всегда можно придумать. И не имеет значения, сколько людей у твоего врага. Враг должен быть атакован».

Разумеется. Но как?

— Сегодня ночью, — сказал я, — я, может быть, уйду в лес.

— Эх, — вздохнул Кейн О'Хара. — Я и сам об этом подумывал, но нас и так мало. Мы не можем позволить себе терять людей вообще, и таких, как ты, в особенности.

С урожаем медлить нельзя, не терпели отлагательств также и мои письма к Питеру Таллису и Брайану, и потому чем больше я размышлял над нашей ситуацией, тем больше она меня беспокоила. Кое-кто в Джеймстауне знал о расположении нашей колонии, хотя никто не рисковал заходить так далеко в глубь материка. Им было также известно и о том, что время от времени мы поставляли торговцам связки мехов. Порой мы продавали алмазы и самостоятельно обеспечивали себя всем необходимым. Возможно, уже в скором времени в наши места придут другие поселенцы, и не исключено, что у кого-нибудь из них могут оказаться достаточные связи, чтобы получить у королевы дарственные на эти земли. У нас же не было на них никакого законного права, кроме того, что наши люди раньше всех появились здесь и застолбили для себя это место.

И еще меня преследовали навязчивые воспоминания о том, что произошло с Уильямом Клэборном. Он жил на земле, скупал и перепродавал мех, и все шло просто замечательно до тех пор, пока его остров не оказался в составе территории, которая должна была по королевской дарственной отойти лорду Балтимору.

Кейн без устали расхаживал по стене. Диана принесла свежесваренный кофе. Он был очень вкусным, и мы пили его у стены, под скатом крыши.

— Из-за меня у вас неприятности, — сказала она. — Если бы не я…

— Глупости, — отозвался я. — Тебе не в чем себя винить. Чему быть, того не миновать. Теперь мы должны подумать о том, как быть и что делать дальше.

Мы расхаживали по площадке на стене, время от времени останавливаясь, чтобы в очередной раз взглянуть на лес. С самого раннего детства моя жизнь была неразрывно связана с этим лесом: я выслеживал в нем врагов и охотился за дичью, я видел лес при любой погоде и в разное время суток, я знал, как солнечный свет проникает сквозь листву и то, где и как при этом ложатся тени. В этом лесу не осталось от меня секретов и тайн, это был лес моих воспоминаний. В детстве я играл в этом лесу с Янсом, Джубалом и Брайаном, а позднее и с Ноэллой. Мы забирались на деревья, собирали ягоды и играли в прятки под сенью его вековых деревьев.

Мой отец всегда был нашим защитником. Он всегда был здесь, рядом, и, сколько я его помню, неизменно оставался добрым, рассудительным и сильным. Иногда он бывал вспыльчив и раздражителен, время от времени случалось и такое, но мы всегда и во всем полагались на него. И не только мы, дети, но и взрослые тоже.

Теперь я должен был занять его место. Я должен был сплотить вокруг себя нашу маленькую общину, чтобы люди почувствовали уверенность в собственных силах. Вот почему я не мог более сидеть без дела и дожидаться атаки. Бауэр был слишком умен и хитер. Он наверняка постарается придумать какую-нибудь хитрость, какую-либо уловку.

«Никогда не позволяй врагу укрепить свои позиции, — часто втолковывал нам отец. — Атакуй, пусть ему не будет от тебя покоя. Не давай опомниться, не позволяй сделать первый ход».

Я никогда не был склонен лгать женщинам, предпочитая говорить правду, какой бы горькой она ни была. Я научился от отца доверять их мнению.

— Сегодня ночью, — сказал я Диане, — я выйду отсюда.

— Но что ты можешь?

— Этого я не узнаю, пока собственными глазами не увижу, что к чему. Но я должен что-то предпринять.

— А как же Янс?

Я догадывался, что она имела в виду.

— Возможно, Янс справился бы с этим лучше меня. Он очень хитер. Но за все отвечаю я. Какой бы ни была причина, по которой эти люди оказались здесь, но пришли они сюда в погоне за мною. И хотя Бауэр угрожает напасть на всех, он мой враг, и поэтому принимать решение должен я сам.

— Но что может сделать один человек?

— Еще не знаю, — честно признался я. — Я должен выйти, а там будет видно.

Довольно странно, но я и в самом деле хотел уйти отсюда. Хорониться за стенами форта было не по мне: только в лесу и среди гор я чувствовал себя как дома. Я не мог сидеть сложа руки в то время, как враг намечал, когда и как ему лучше совершить нападение, и теперь, утвердившись в своем решении выбраться из форта, я чувствовал огромное облегчение.

— Тогда тебе лучше отдохнуть, — сказала она. — Я позову Янса.

Она спустилась вниз по лестнице, а я ждал, прислушиваясь к тихому шелесту дождя. Под низкими тучами лес, казалось, потемнел, и зелень его крон стала более глубокой.

У меня не было возможности заранее понять, что ожидает меня за крепкими стенами форта; лишь только обнаружив их лагерь, я мог решить, как быть дальше. Мне придется оказаться одному в лесу среди ночи. И все же я хорошо знал этот лес от склонов Чанки-Гэл и хребтов Нантаалы до Сосновой вершины и гор Таскити, от Компас-Крик до ущелья Быстрого ручья и ручья Мускусной крысы. Мне также не раз приходилось забредать далеко за Чилоуи, порой доходя до склонов Блу-Ридж, где я охотился, ловил рыбу в горных ручьях и питался плодами земли.

Мне не раз приходилось сражаться с сенеками, воинами, приходившими сюда с севера, обладающими поистине змеиной изворотливостью и коварством, хитрыми и очень отважными.

Сегодня ночью я уйду отсюда.

Сегодня ночью.

Глава 23

Дождь прекратился, но с деревьев все еще капало. Листья были тяжелыми от капель, и у меня под ногами мягко стелилась мокрая трава. Узкая калитка чуть приоткрылась; я тихо, словно призрак, скользнул за ворота и остался стоять, прижавшись спиной к стене. Я стоял очень тихо, прислушиваясь.

Ночь была темна. С ветвей все еще капала вода, и, преодолев несколько акров открытой земли у стен форта, я вступил под сень деревьев. Здесь я снова замер, всем телом прижимаясь к стройному стволу, и принялся вслушиваться в лесную тишину. Я не знал, в какой стороне находится их лагерь, но рассудил, что в такую ночь они наверняка разведут огонь и будут следить, чтобы пламя было как можно ниже.

Налетали легкие порывы ветра, нежные, как дыхание младенца, но я шел, подставляя ему лицо, принюхиваясь, будучи готовым уловить хоть малейший намек на запах дыма.

Ничего.

Сколько людей вело наблюдение за фортом? Или, может быть, все они улеглись спать? Дотронувшись рукой до мокрого листа, я провел по носу влажными пальцами, так как, если намочить нос, обоняние обостряется. Пахло сыростью и перегноем, поскольку я был недалеко от небольшой речушки, близ которой находился заболоченный участок земли.

Дерево, возле которого я стоял, оказалось каштаном. Я догадался, прикоснувшись к его коре. Среди холмов по эту сторону гор росло превеликое множество самых разных деревьев: каштаны, дубы нескольких видов, желтые тополя, красные клены и многие-многие другие. Некоторые из них мне удавалось различить по запаху, на ощупь я различал все без исключения. Бесшумно ступая, я начал углубляться в лес, заходя все дальше и дальше, прокладывая себе путь по широкому и с каждым разом становящемуся все шире полукругу в надежде учуять горьковатый запах древесного дыма.

Опять ничего.

Лесные заросли передо мной начали постепенно редеть. Всего в нескольких ярдах впереди находилась тропа, что вела вдоль западного склона Сосновой вершины к Таскити-Крик. Остановившись ненадолго, я прислушался. Тишина. Запаха дыма я не ощущал. Единственным запахом, пока что преследующим меня, был нежный, сладковатый аромат листьев магнолий. В этом не было ничего необычного, так как они росли здесь в изобилии, запросто осыпались и попадали под ноги людям. Хотя никто из наших не покидал форт за последнее время.

Это был первый намек. Я терпеливо ждал, затем услышал какой-то шорох. Как далеко находилось то место? Я осторожно пробирался по лесу. Звуки смолкли. У меня на пути были густые заросли какого-то кустарника, которые я предусмотрительно обошел стороной.

Когда начинается дождь, дикие животные и большинство птиц укрываются от непогоды, так что я не надеялся, что кто-нибудь из них предупредит меня о присутствии чужаков. Но еще в детстве катоба учили нас развивать в себе шестое чувство, чтобы предвидеть опасность и быть наготове. Мы по очереди пристально глядели в спину кому-нибудь, пока объект наблюдения наконец не оборачивался, почувствовав наше внимание. Благодаря постоянной практике мы стали столь же чувствительны ко взгляду, как и любой из обитателей леса.

Часто отец, взяв нас с собою в лес, внезапно останавливался посреди дороги и просил описать какую-либо местность, через которую мы только что прошли, или же следы животных или насекомых, которых нам довелось заметить в пыли на земле. Со временем мы становились все более и более наблюдательны, и уже почти ничто не могло ускользнуть от нашего внимания.

В этой глуши любая мелочь может запросто стоить охотнику жизни.

Я резко остановился. В воздухе витал запах древесного дыма и сырой одежды из оленьей кожи. Я застыл на месте, а затем повернул голову в ту сторону, чтобы услышать любой шорох и уловить даже самые тончайшие запахи. На мой взгляд, обоняние для первобытного человека было столь же важным органом чувств, как зрение или слух, но наступление цивилизации с обилием многочисленных навязчивых ароматов не давало ему надлежащим образом сосредоточиться. И это продолжалось до тех пор, пока человеческий мозг в конце концов не утратил способности регистрировать запахи на уровне подсознания. Но когда человеку приходится безвылазно жить в глуши, дело оборачивается иначе.

Осторожно, чтобы не дай Бог не задеть ветку плечом, я прокладывал себе путь сквозь заросли деревьев и кустарника, через каждые несколько шагов замирая на месте и подолгу прислушиваясь. Теперь до моего слуха доносились приглушенные голоса, а в воздухе еще крепче запахло дымом; мгновением позже за деревьями показался огонек костра.

Я стоял очень тихо, чутко прислушиваясь к каждому звуку. Я был совсем близко. Я разыскал их, но у меня не было никакой идеи насчет того, что делать дальше. По крайней мере один из них — Макс Бауэр — был опытным охотником, так что с ним шутки плохи. Я хотел определить, сколько их было всего, а также все увидеть и услышать, оставшись при этом незамеченным.

Мгновение спустя я подобрался еще ближе. Теперь нас разделяло расстояние в каких-нибудь несколько футов, и передо мной, как на ладони, был весь их лагерь. Я старался не останавливать взгляда ни на Максе Бауэре, хотя и видел его боковым зрением, ни на Лашане, который лежал в стороне.

— Только не на рассвете, — говорил Бауэр. — В это время часто нападают индейцы. Лучше засветло, когда они утратят бдительность. Кто-то отправится завтракать, другие примутся за работу. На стенах, скорее всего, останется только один дозорный. Лашан, ты неплохо управляешься с копьем. Сможешь быстро и без шума снять часового?

— Смогу. Футов на тридцать я подойти сумею, а с такого расстояния это можно запросто устроить.

— Тогда убей его. Он мне нужен мертвым. Если нам не удастся ворваться в форт, когда откроют ворота, мы полезем через стены. И тогда уж набрасывайте петли на верхушки бревен и — вперед, но нужно, чтобы по крайней мере дюжина людей оказалась на стенах одновременно. Для них это будет полной неожиданностью. И никакого грабежа, никаких женщин до тех пор, пока не будут убиты все до единого мужчины, всем ясно? Каждый, кто осмелится нарушить этот приказ, будет иметь дело лично со мной.

Внезапно Лашан вскочил на ноги.

— Макс, там кто-то есть!

Развернувшись, я скользнул в заросли и бросился со всех ног бежать по тропе. До сих пор мне казалось, что я двигаюсь совершенно беззвучно, но тут за спиной услышал крик:

— Туда! Живо в погоню! Держите его! Если повезет, берите живым, но только не дайте ему уйти!

Я бежал по тропе, сам не зная куда, памятуя лишь о том, что вроде бы эта дорога выводила к Компас-Крик. Свернув с проторенной тропы, я нырнул в небольшой просвет в зарослях и уж там побежал во весь опор. Резко остановившись, я услышал какой-то шорох в зарослях кустарника у меня на пути. Свернув в сторону, я продолжал бежать, на сей раз не так быстро, не имея ни малейшего представления о том, с какой стороны ожидать появления врага.