Глава 1

Два мертвеца

Хопалонг Кэссиди остановил своего белого жеребца на гребне хребта, голом, словно отполированном ветрами. Земли здесь не было, только несколько корявых кедров росли, казалось, прямо из камней. В этот последний час перед заходом солнца воздух был таким прозрачным, что ясно просматривались склоны гор на противоположном конце долины, как будто до них было не много миль пути, а всего несколько ярдов.

Солнце светило еще ярко, однако на западе — куда направлялся Кэссиди, — громоздились кучевые облака, и по сравнению с ними горы выглядели игрушечными. Верхние края облаков пронизывали солнечные лучи, но их нижняя набухшая часть угрожающе нависла над долиной.

Семь Сосен — город, претендующий на титул самого лихого города Запада, раскинулся на склонах гор в добрых двенадцати милях отсюда. Кэссиди прищурился, поглядывая на облака, вид которых отнюдь не прибавил ему оптимизма. Прежде чем он проскачет треть пути, дождь основательно промочит долину. Необходимо найти укрытие, и побыстрее.

Примерно в миле к северу пролегала дорога, по которой проезжали дилижансы, но ни о каком укрытии там Кэссиди никогда не слышал. Пока он осматривался, гигантская туча закрыла солнце, сверкнула молния, раскатисто громыхнул гром.

К юго-западу долина сужалась, а затем переходила в обширные пространства равнины Адоуб-Флэт, сухая почва которой после дождей превращалась в скользкое месиво грязи, с незаметными ямами и глубокими рытвинами. Ближайший склон горы был разрушен сдвигами горных пластов и эрозией. В некоторых каньонах скалы чередовались с расщелинами, при такой непогоде они вполне могли оказаться смертельными ловушками. Хопалонг долго жил на Западе, и знал об опасности, таящейся на дне каньонов и пересохших русел. Однажды такой стремительный поток воды положил конец войне между ним и Тексом Эвалтом, сделав их друзьями, но для неосторожного путника лавина воды, обрушившаяся в высохшее русло, означала смерть.

Хопалонг хотел спуститься вниз, но вдруг уловил какое-то движение и резко натянул поводья. Из каньона, находившегося ниже и немного западнее, появилась группа всадников. Это насторожило Кэссиди, и он направил жеребца к ближайшему можжевеловому дереву, чтобы скрыться за его ветвями. На таком расстоянии даже в бинокль мало что можно было различить — только белые пятна на крупе и морде одной из лошадей. Шестеро всадников быстро двигались на север, держась ближе к горе и выбирая путь, скрытый от посторонних глаз.

Кэссиди хорошо знал Запад и поэтому появление всадников слегка встревожило его. Было видно: эти люди скачут с определенной целью и не хотят, чтобы их заметили с дороги, по которой проезжают дилижансы.

— Ладно, Топпер, — тихо сказал Кэссиди своему крепкому жеребцу, — поехали посмотрим, что происходит. Они наверняка знают, где спрятаться. Им тоже не хочется промокнуть.

Белый конь двинулся вниз по склону, сам выбирая дорогу. Еще раз взглянув на облака, которые были уже совсем близко, Хопалонг по очереди вынул шестизарядники и тщательно их протер. Это были серебристые, видавшие виды кольты 45-го калибра, прекрасно сбалансированные, с костяными, потрескавшимися рукоятками. Он не пользовался ими несколько недель, однако знал, что только неусыпная бдительность обеспечивает безопасность.

Городок Семь Сосен был лишь ближайшей целью в странствиях Кэссиди по землям Запада. Где-то к северу отсюда было ранчо его старого приятеля Гибсона, с которым они когда-то вместе клеймили скот.

Гибсон жил с овдовевшей дочерью. Кэссиди собирался остановиться у них на несколько дней, прежде чем двинуться на северо-восток, в Монтану.

Появление всадников, даже если они знали укрытие от дождя, не обрадовало его. У Кэссиди не было желания встревать в междоусобицу среди скотоводов или еще какую-нибудь неприятность. Его путешествие носило исключительно познавательный характер — благо, позволяли деньги в кармане. Он не торопился.

На шляпу упали первые капли дождя. Хопалонг нахмурился. Из седельной сумки он достал дождевик и на ходу накинул его. Топпер спустился с гребня и вошел в кедровую рощу, а его хозяин продолжал высматривать укрытие от грозы. На глаза ему попалась огромная куча пустой породы, но сама шахта давно обвалилась.

На едва заметной тропе, огибающей подножие Горы, Кэссиди обнаружил следы тех самых всадников. С минуту он изучал следы, читая их так же легко, как другие читают книгу. Кони были свежие, хорошо подкованные, однако копыто одного из них было подрезано слишком узко, и животное слегка припадало на эту ногу.

Темные, тяжелые, клубящиеся тучи затянули все небо. Дождь набрал силу, серым покрывалом опустившись на равнину и горы.

У обвалившейся шахты тропа спускалась вниз, здесь можно было двигаться побыстрее, и Кэссиди, пустив жеребца легким галопом, выбрался на главную дорогу. Остановившись, он опять увидел следы всадников, еще не смытые дождем. Они пересекали дорогу и уходили в невысокий подлесок вдоль нее.

Ливень стих, и Хопалонг вдохнул давно знакомый запах влажной пыли. Затем опять ударил гром, и с новой силой хлынул дождь, сопровождаемый сильными порывами ветра. Темнота стала непроглядной, лишь изредка сверкали молнии. По дороге Кэссиди погнал жеребца галопом. Гроза стала затихать, и в этой относительной тишине где-то впереди раздались выстрелы!

Два... еще три... нестройный залп... и еще один — последний! Поставивший точку!

Натянув поводья, Кэссиди вслушивался в наступившую тишину. Ничего. Дождь зарядил снова, вначале мягко шепча, затем набирая силу, постепенно приходя в прежнее неистовство. Кэссиди ниже надвинул шляпу, поднял воротник дождевика и тронулся дальше, встревоженный выстрелами. Холодная капля упала за шиворот и стало неприятно. Он поежился, пристально вглядываясь в темноту.

Неожиданно оказаться в центре перестрелки — не самая большая удача, но Хопалонг не знал этих мест, только слышал о них, и если сейчас свернуть с дороги, то можно ненароком заблудиться. Вдруг он почувствовал, как конь напрягся и вскинул голову. При вспышке молнии он увидел, как животное подалось вперед. И в этот миг заметил на дороге распростертое в грязи тело!

Хопалонг остановился, подождал, когда снова сверкнет молния, и пытался разглядеть дорогу впереди, но на ней, кроме лежащего человека, никого не было. Что бы здесь ни произошло, все уже закончилось. Спешившись, он перевернул человека на спину. По белому лицу и изрешеченному пулями телу мертвеца потекли струи воды. На голове темнела рана. Прикрыв ладонями зажженную спичку, Хопалонг осмотрел убитого и сжал губы. Этого человека сначала уложили несколькими пулями, потом в упор выстрелили в голову. Кожа и волосы были опалены. Кто-то очень хотел его смерти и действовал наверняка.

Хопалонг быстро обшарил карманы убитого, вынув бумажник, документы и деньги. Все это надо будет отдать родственникам покойного, если таковые найдутся, только сначала по документам необходимо установить личность мертвеца.

Этот человек не сдался без боя. Его рука сжимала револьвер, из которого был сделан один выстрел.

Стоя над телом и не обращая внимания на дождь, Хопалонг решал, что же ему теперь делать. Человек, вероятно, был пассажиром дилижанса: на дороге виднелись глубокие колеи от колес. Он имел возможность защищаться, но проиграл.

— Ограбление? — пробормотал Хопалонг. — Этот хомбре [Человек, мужчина (исп.).] либо сам напросился на поединок, либо перестрелку ему навязали. Одно можно сказать определенно, он не похож на странствующего проповедника и наверняка побывал во многих переделках.

Вскочив на коня, Кэссиди проехал совсем немного, когда молния осветила еще одного лежащего человека. Спешившись Кэссиди нагнулся, чтобы пощупать пульс, и человек застонал. Хопалонг выпрямился и при вспышке следующей молнии увидел рядом с дорогой скалу с небольшим выступом, под которым можно спрятаться от дождя.

Привязав жеребца к можжевеловому дереву, Хопалонг перенес человека в укрытие, куда не проникал ветер и дождь, и положил его на сухой песок. Обломав ветки давно упавшего дерева, он разжег костер, поставил на огонь воду, а затем расстегнул пиджак и жилетку молодого человека. Первая пуля, не задев кость, прошила левый бок, но вызвала сильное кровотечение: одежда насквозь пропиталась кровью. Выше зияла куда более серьезная рана — пуля прошла прямо под сердцем, и Хопалонга это встревожило.

Когда вода нагрелась, он не торопясь промыл раны и, приложив разрезанные и подсушенные над огнем листья опунции, крепко их забинтовал. Этим средством индейцы и старожилы Запада пользуются для лечения воспалений, да и под рукой у него не было ничего другого. Кэссиди повидал много огнестрельных ран и понимал, что у этого парня мало шансов выжить, несмотря на могучее сложение и, по-видимому, отличное здоровье.

Хопалонг собрал топливо для костра, затем завел белого жеребца под выступ в скале и расседлал его. Рядом, на бугорке нанесенной ветром земли росла трава, и жеребец начал ее щипать. Вернувшись к костру, Хопалонг увидел, что раненый открыл глаза и непонимающе смотрит на него.

— Лежи спокойно, приятель, — тихо произнес Хопалонг, подойдя ближе. — У тебя две раны, очень тяжелые: две дыры, они тебе доставят неприятность.

Человек, сморщившись, уставился на него.

— Кто... Кто ты?

— Да так, ехал себе, услышал выстрелы, нашел одного убитого, а потом — тебя.

— Значит, одного я уложил?

— Сомневаюсь. На мертвеце сюртук и серая шляпа. С виду тертый калач. С рыжеватыми усами.

— А! Пассажир. — Раненый, тяжело дыша, с минуту помолчал.

Это был чисто выбритый, симпатичный парень. Родился и вырос в скотоводческих краях. Кэссиди распознавал таких с первого взгляда. У парня было два револьвера и, похоже, он умел ими пользоваться.

— Ограбление. Я охранник. Меня сразу ранили, но я отстреливался и, по-моему, уложил одного. Потом ранили еще раз и я свалился с козел. Они были в масках... как обычно.

— Как обычно?

— За три месяца это уже четвертое нападение... Я ехал в первый раз. — На лице юноши промелькнула слабая улыбка. — Кто бы это ни был, они не любят курьеров-охранников.

Бульон из мяса и горсти муки, кипевший на огне, был готов. Кэссиди напоил им раненого, давая ему возможность отдышаться после каждого глотка. Бульон должен придать парню силы, ведь тот потерял много крови.

— Как тебя зовут, амиго? Хорошо бы мне узнать твое имя.

Юноша внимательно посмотрел на Хопалонга.

— Я так плох? Зовут меня Джесс Локк. Не думаю, что по мне будут сильно горевать. Можешь разыскать брата и рассказать ему все. У него ранчо в Робертс-Маунтинс. Зовут его Бен Локк.

Дождь стих, и стало слышно, как срываются тяжелые редкие капли с мокрой листвы, как журчит убегающая вода. Слава Богу, раненый крепко заснул, но его прерывистое дыхание беспокоило Хопалонга. Если дилижанс добрался до Семи Сосен, то оттуда должны выслать людей на поиски пострадавших при ограблении. Однако в городе могут подумать, что оба человека убиты, а дорогу сильно размыло. Хопалонг оседлал коня.... Придется оставить Джесса Локка одного и отправиться за помощью.

Небо уже светлело, когда Джесс Локк снова открыл глаза, и первое, что он разглядел — седло на белом жеребце. Он посмотрел на Кэссиди.

— Мне не лучше, — хрипло прошептал он. — Кажется, я и правда тяжело ранен.

— Да. — Кэссиди помог юноше улечься поудобнее. — Далеко отсюда до Семи Сосен? Тебе нужен доктор.

— Двенадцать миль. Найди доктора Марша — он хороший парень.

Хопалонг еще раз промыл раны, они выглядели значительно лучше, сменил компресс из опунции. Джесс, с интересом наблюдая за ним, сказал:

— Я об этом слыхал. Индейское средство, да?

— Да. Я еду за доктором. С тобой все будет в порядке?

Раненый иронически усмехнулся.

— Вряд ли смогу убежать и сломать ногу. А без доктора я уж точно на ноги не встану. — Он нерешительно помолчал, глядя на Хопалонга с тоской. — Жаль, что ты уезжаешь, амиго.

Вынув из кобуры Локка один револьвер, Хопалонг вложил его в руку Джесса.

— На всякий случай, — сказал он. — Бандиты могут решить, что ты знаешь лишнее, и вернуться. — Он подвинул оружейный пояс с кобурами и патронами поближе к юноше. — Но это вряд ли. Думаю, с тобой все будет в порядке.

Быстрым галопом Кэссиди помчался по дороге в сторону города. Топперу нравилось скакать, и теперь он несся во весь опор. Однако не проехали они и четырех миль, как Хопалонг увидел далеко впереди темное пятно, которое стремительно приближалось и превратилось в повозку, сопровождаемую полудюжиной всадников. В повозке сидели двое: плотный мужчина с темно-рыжими волосами и такими же усами и второй — помоложе, с тонкими светлыми усиками и холодными голубыми глазами. Увидев Кэссиди с поднятой рукой, все остановились.

— Дальше по дороге лежит раненый, — сказал Хопалонг. — Надо торопиться. Док Марш здесь?

Блондин в повозке кивнул.

— Я доктор Марш.

Кэссиди развернул коня и повел их по сильно размытой дороге. У одного из всадников, высокого старика с серьезными серыми глазами и обвисшими усами, на груди была шерифская звезда.

— Кто ранен?

— Он сказал, что его зовут Локк.

— Много наболтал?

Хопалонг вдруг заметил, что остальные, внимательно прислушиваясь, окружают его.

— Парень тяжело ранен, — ушел он от ответа и поинтересовался: — Грабители что-нибудь взяли?

— Они взяли все! — воскликнул плотный мужчина, правивший повозкой. — Пропал весь мой груз стоимостью тридцать тысяч долларов золотом! Еще одно такое ограбление, и я разорен.

Въехав в каньон, они по знаку Хопалонга остановились и спешились. Пробравшись через скалы впереди всех, Хопалонг Кэссиди вдруг встал как вкопанный, лицо его вытянулось и помрачнело.

Джесс Локк был мертв. Его рука сжимала револьвер, дуло которого плотно прижималось к виску.

— Самоубийство! — отшатнулся один из подъехавших. — Он застрелился!

— Похоже на то, — подтвердил другой.

Хопалонг медленно поднял голову, уловив в голосе удовлетворение, но он не понял, кто именно произнес эти слова.

— Чего ради он сделал такое? — Это был мужчина, первым заговоривший о самоубийстве. — Не вижу смысла!

Хопалонг быстро отошел от остальных, внимательно рассматривая землю вокруг убитого. Губы его сжались, в голубых глазах затаилась горечь. А что ему оставалось делать? Ведь раненому был нужен доктор.

— Должно быть, очень мучился, — произнес кто-то, — наверно, не мог больше терпеть.

Шериф молчал. Хопалонг, выжидательно посмотрел на него и тихо сказал:

— Это не самоубийство. Парня убили.

— Убили? — Все уставились на Кэссиди.

— Его убили, — повторил он. — Когда я уезжал, Джесс был жив и держался молодцом. Он не стал бы стрелять в себя.

— А ты что думаешь, Хэдли? — спросил высокий здоровенный детина с широким красным лицом. — Если это не самоубийство, тогда что же это? Револьвер все еще на месте.

Шериф Хэдли кинул взгляд на Хопалонга, в задумчивости поглаживая усы.

— Джесс Локк был жив, когда вы уезжали? Он мог дотянуться до револьвера?

— Револьвер ему дал я. Мне не хотелось уезжать, но раненому был нужен доктор. По-моему, он мог бы выжить.

Доктор Марш, осмотрев тело, подтвердил слова Хопалонга.

— Он прав. Раны в хорошем состоянии, если можно так выразиться. Что это за компресс на них?

— Опунция. Индейцы пользуются ею, чтобы снять воспаление.

— Послушайте! — Краснолицый детина указал на револьвер в руке мертвеца. — Если не самоубийство, тогда как еще это назвать?

Хопалонг почувствовал, как в нем закипает гнев, и холодно посмотрел на краснолицего.

— Когда я уезжал, Джесс Локк был жив, — со злостью повторил он. — Малыш знал, что тяжело ранен, но держался хорошо. Этот парень — не трус, и он не убивал себя. Скорее всего, Локк потерял сознание, — продолжал Кэссиди. — Кто-то подкрался, застрелил его, а затем опять вложил оружие в руку мертвеца. Посмотрите дуло прижато к виску. Выстрелом револьвер отбросило бы от головы, а, возможно, даже выбило бы из руки.

Доктор Марш кивнул.

— Хэдли, этот джентльмен прав, — произнес он спокойно. — Отдача отбросила бы револьвер от виска. К тому же выстрел в упор сильно обжег бы пол-лица, а я вижу на коже всего лишь несколько несгоревших частиц пороха.

Краснолицый уставился на Кэссиди, внимательно разглядывая черное сомбреро, рубашку, брюки, заправленные в высокие сапоги, револьверы с костяными рукоятками в кобурах. Затем он добрался до голубых глаз и серебристых волос Кэссиди и наконец произнес:

— Ты оказался в неприятном положении. Ведь ты последний видел его живым.

— Нет, — пристальный взгляд Хопалонга был холоден. — Последним его видел убийца. — Он кивнул головой в сторону дороги. Там еще один мертвец — крупный мужчина в сюртуке.

Постепенно Хопалонг узнавал, кто из них кто. Повозкой правил Харрингтон — управляющий и совладелец золотого прииска. Ответственность за потерю груза целиком ляжет на него. Краснолицего здоровяка звали Пони Харпер. Он торговал лошадьми, владел конюшнями и несколькими корралями в Семи Соснах, поставлял мясо на шахты и строящуюся ветку железной дороги милях в тридцати отсюда. Желтоглазого мужчину с ввалившимися щеками, который носил две кобуры, звали Рохайд. Он на дороге обыскивал тело неизвестного мертвеца.

— Кто-то его обчистил!

— А ты чего ожидал? — сухо спросил Хэдли. — Это ведь ограбление.

Хопалонг, нахмурившись, промолчал. После того, что случилось с Джессом Локком, ему хотелось самому рассмотреть содержимое карманов убитого, прежде чем отдать это шерифу.

По дороге со стороны города приближался еще один всадник — хорошо сложенный, симпатичный мужчина лет сорока.

— Здорово, Ронсон! — Хэдли кивнул в сторону убитого. — Кто-нибудь видел его раньше?

— Я его видел. — Рохайд заклеил слюной самокрутку. — Это Сим Такер, ганфайтер.

— Такер? — Ронсон с изумлением уставился на убитого. — Мертвый! Кто же это сделал?

— Если бы я знал, у меня было бы намного меньше вопросов, — сказал Хэдли. — Похоже, ему дали шанс защищаться, а потом продырявили.

— А для верности послали еще пулю в лоб, — сухо заметил Хопалонг. — У этой шайки прямо-таки мания убивать свидетелей. Похоже, они боятся, что их могут узнать.

Некоторые все время молчали. Доктор Марш осмотрел Такера и поднялся на ноги.

— Мне тут больше нечего делать, — сказал он, — затем обратился к Харрингтону. — Хочешь взглянуть?

Управляющий прииском покачал головой.

— Давайте погрузим трупы и тронемся обратно.

Хэдли повернулся к Хопалонгу.

— Где вы намерены остановиться? Завтра вам придется подъехать в Семь Сосен на предварительное слушание.

— Буду там. Я как раз еду в город.

На обратном пути разговаривали мало, в основном о грабителях и предыдущих нападениях. Судя по репликам, вся добыча бандитов составила около ста тысяч долларов в золотых слитках, но их будет сложно сбыть, поскольку все возможные покупатели уже оповещены.

Харрингтон откровенно изучал Кэссиди.

— Вы ловко носите револьверы, сразу видно: умеете ими пользоваться. Мне нужен человек вместо Джесса.

Хопалонг усмехнулся.

— Насколько я понял, эта работа не пользуется популярностью. Ваших курьеров-охранников отстреливают, как куропаток.

Харрингтон с серьезным видом кивнул.

— Да. Не буду отрицать. Мне нужен человек, которого не так легко напугать. Джесс умел стрелять, это верно, но он был слишком самоуверен. Я полагал, что у него есть догадки относительно личности бандитов, однако Джесс не отличался разговорчивостью.

— Он сказал, у него есть брат, живет в районе хребта Роберте. Хотел, чтобы я сообщил ему.

— Да, Бен Локк. — Харрингтон покачал головой. — Для него эта весть будет тяжелым ударом, и я бы на месте убийц забеспокоился. Бен не такой, чтобы простить смерть брата.

Долина осталась позади, и скоро кавалькада — повозка впереди — въехала в узкий каньон. Тут и там были разбросаны кучи пустой породы. Попадались лачуги старателей. Дорога перешла в узенькую улочку, застроенную деревянными Домами. Улочка протянулась на четверть мили вдоль каньона. На склонах гор круто поднимавшихся вверх виднелись сараи, хибары и другие развалюхи, построенные прямо на золотоносных участках.

Станция дилижансов, конюшня, салун, магазин. Дальше Хопалонг заметил седельную и обувную мастерские, кузницу, парикмахерскую, где заодно драли зубы, контору адвоката, тюрьму, гостиницу, меблированные комнаты, мелкие лавчонки, игорные дома. Он насчитал вывески девяти салунов. В конце улицы располагалось здание химической лаборатории.

Хопалонг направил жеребца к конюшне. Харрингтон бросил ему вслед:

— Не забудьте. Можете наняться ко мне охранником в любой момент.

Пони Харпер с Рохайдом тоже свернули к конюшне. Харпер только взглянул на Хопалонга с интересом, но ничего не сказал. Рохайд спрыгнул с лошади и, вслед за Харпером вошел в конюшню, тихо говоря:

— Я бы здорово подумал, прежде чем наниматься охранником. Они мрут как мухи.

— Наверное, кто-то хочет, чтобы они умирали, — согласился Хопалонг.

— В этом городе запросто можно нарваться на неприятности, — продолжал Рохайд. — А вот Монтана — хороший штат. Ты был там?

— Наверное. Я много где побывал.

Рохайд несколько раз ткнул носком сапога землю, глядя, как Хопалонг расседлывает коня.

— Твое лицо мне знакомо.

— Правда?

— Ты похож на парня, которого я встречал в Монтане. А, может, в Техасе?

— Не знаю.

Рохайду не понравился ответ Хопалонга. В городе Рохайда знали как крутого парня и такая репутация была ему по душе. Он не любил, когда от его вопросов увиливали. Кроме того, Рохайда мучила мысль, что он где-то видел этого человека. Он скатал самокрутку и бросил настороженный взгляд на Хопалонга, который спокойно обтирал коня пучком сена.

— Локк много успел рассказать? — рискнул он спросить.

— Сказал, что у него есть брат, — ответил Хопалонг. — Я собираюсь найти его.

— Мистер, тебе лучше убраться. В этом городе не любят чужаков.

— Ну и что? — Хопалонг Кэссиди моргнул с невинным видом, — я не собираюсь ни с кем ссориться. — Он направился к двери. — До встречи.

— Погоди-ка! — Рохайд разозлился. — Я задал тебе вопрос и хочу получить ответ!

Кэссиди остановился и медленно повернулся. Они стояли лицом к лицу в полутьме конюшни.

— Что сказал Локк? — повторил Рохайд. — Говори или я выбью из тебя ответ!

Тут он понял, что оплошал. Кэссиди шагнул вперед и спокойно произнес:

— Ладно, согласен, выбей из меня ответ.

Рохайд сглотнул, облизал внезапно пересохшие губы, и лицо его помрачнело. Он вдруг понял: этот человек не блефует и его не так-то легко запугать. Рохайду бросили вызов, и он неожиданно осознал, что не хочет рисковать. Во всяком случае не здесь, не сейчас.

— О, черт! — буркнул он. — Да я же пошутил! Мне все равно, что сказал Локк. Я только подумал, может, он рассказал что-нибудь интересное. Я не хотел ссориться. А ты сразу полез в бутылку.

Хопалонг молча выжидал. Рохайд нервно переступил с ноги на ногу. Больше всего он хотел подскочить к незнакомцу, ударить его, пригрозить револьвером, сильно напугать. Но здравый смысл подсказывал ему не делать этого.

Хопалонг взглянул на Рохайда еще раз, резко развернулся на каблуках и неторопливо вышел на залитую солнцем улицу.

Рохайд посмотрел ему вслед с искаженным от злости лицом.

— Еще посмотрим, кто кого, — прошептал он. — Обещаю, что ты продержишься в этом городе не больше двадцати четырех часов.

Глава 2

Старший на ранчо «Наклонное Р»

Когда Хопалонг вышел в широкий дверной проем конюшни, из глубокой тени денника появился Пони Харпер. Лицо его потемнело от гнела. Он подошел к Рохайду.

— Дурак! — взорвался он. — Зачем ты прицепился к нему? Какая разница, что сказал Локк и сказал ли он что-нибудь вообще? Если этот хомбре что-то узнал, он расскажет, а если нет, то к чему вызывать у него подозрения?

— Черт бы его побрал, — мрачно ответил Рохайд. — Кто он такой, что тебя волнуют его подозрения?

— Я не знаю, кто он такой, — сказал Харпер, — но не трогай его, если не готов выхватить пушку: этот хомбре не блефует.

Харпер ушел, оставив разозленного Рохайда в одиночестве. Несмотря на сказанное, Харпер был обеспокоен. Совершенно очевидно: Джесс Локк перед смертью заговорил. Если он рассказал незнакомцу о брате, значит, мог рассказать и о другом что-нибудь. Мог ли Джесс Локк разглядеть грабителей в такую ночь? Что же он успел рассказать? Вряд ли он узнал кого-нибудь из нападавших. Лучше всего сидеть тихо и выжидать... когда незнакомец уберется из города.

Но больше всего не давала Харперу покоя смерть Такера. Неужели о цели его приезда догадались? Или об этом сказал сам Такер?

Кэссиди направился было к ближайшему салуну, но увидев дальше по улице вывеску: «Кейти Риган предлагает бифштексы, яйца и пироги», направился туда. Он ступил на деревянный тротуар и открыл дверь. В заведении было пусто. Если не считать ковбоя в стоптанных сапогах и потрепанной шляпе, который спал, положив голову на руки.

Звоночек, возвестивший о его приходе, не разбудил ковбоя, но из кухни сразу вышла очень миловидная девушка. Ее прелестную головку украшали черные волосы, собранные на затылке, в голубых глазах темнели едва заметные крапинки. Она с любопытством посмотрела на посетителя, и Хопалонг усмехнулся.

— Привет! Хочу заказать бифштекс, яйца и пирог.

Девушка одной рукой держала большой половник, а другой поправляла выбившуюся прядь.

— Вы мне это бросьте! — сердито сказала она. — Берите или бифштекс с пирогом, или яйца с пирогом. Это обойдется вам в две монеты!

— Принесите и то, и другое, — серьезно произнес Хопалонг. — Самый большой, самый толстый, самый сочный кусок мяса, какой у вас есть, в придачу четыре яйца, а не два! А если есть бобы на гарнир, добавьте и их, да побольше.

— Бобы подаются и к тому, и к другому, но это обойдется вам в шесть монет. Вы имеете столько?

— Если не хватит, — сказал он улыбаясь, — вымою посуду.

— Ну уж нет! — вспыхнула она. — Такой трюк пытались проделать почти все ковбои этой стороны Дакоты! А когда они попадают на кухню, то думают совсем не о посуде. Вначале заплатите наличными!

О столешницу звякнул доллар Хопалонга.

— Ладно, Кейти. Накормите меня.

Девушка быстро смахнула доллар в карман передника.

— Сидите и ждите. Я сейчас вернусь. — Она направилась в кухню. — Как вам приготовить мясо?

— Просто спилите у него рога и гоните сюда. А я уж сам разберусь.

На сковородке зашипело мясо, затем Кейти появилась с чашечкой дымящегося кофе. Она была высокая, с великолепной фигурой. Хопалонг не сомневался, что к трюку с мытьем посуды прибегало немало ковбоев.

— Вы здесь недавно? — рискнула спросить девушка. — Ведь это вы нашли Джесса Локка?

Он кивнул.

— Новости разносятся быстро. Вы его знали?

— Знала. В наших краях среди ковбоев ему не было равных. К тому же, он хорошо стрелял, хотя в этом деле и в подметки не годился своему брату Бену.

Хопалонг ждал, надеясь, что Кейти продолжит. Иногда надо уметь слушать. Вначале он хотел немного отдохнуть здесь, потом двинуться дальше. Но смерть Джесса Локка теперь касалась и его.

Если бы парень умер от ран, Кэссиди не стал бы вмешиваться, но подлое убийство в корне меняло дело. Ему хотелось взглянуть на человека, способного на такую подлость.

— Что будет делать Харрингтон теперь, когда у него нет охранника? — спросил Кэссиди.

Кейти посмотрела на него.

— Говорят, он предлагал эту работу вам.

— Да. Только мне не нужна работа. Если я наймусь когда-нибудь, то только ковбоем.

Она пошла на кухню и принесла мясо и яйца. Пока Хопалонг ел, Кейти рассказывала:

— Сейчас никто не нанимает работников. Правда, Ковбои нужны Ронсону. Они ему всегда будут нужны, пока две его сестрички живут на ранчо.

— Боб Ронсон? — уточнил Хопалонг. — Он сегодня был вместе с Хэдли и Харпером.

— Он самый, владелец «Наклонного Р». Это хорошее ранчо, хотя и говорят, что Ронсону срочно нужны деньги.

— Вы упомянули девушек?

Кейти бросила на Хопалонга быстрый взгляд.

— Так и знала, что вы на это клюнете. Все ковбои в наших краях хотят там поработать, чтобы заарканить одну из сестер, хотя, кажется, многие предпочитают Ленни. Айрин мужчины побаиваются, потому что она особенная. И у нее есть парень.

— Сестры симпатичные?

— Они не просто симпатичные. Они красавицы.

Хопалонг посерьезнел. Он думал не о сестрах Ронсона, ему хотелось понять, что творится в городе и вокруг. Ему показалось, что шериф Хэдли честный человек. Но насколько у него развито воображение и способен ли он принять правильное решение?

Хопалонг продолжал есть, время от времени задавая Кейти наводящие вопросы. Он слушал, и его голубые глаза оставались задумчивыми. Постепенно перед ним вырисовывалась картина жизни городка.

В здешних краях добывали золото, разводили скот. Самая крупная шахта — «Золотой участок» Харрингтона, самое большое ранчо — «Наклонное Р» Боба Ронсона. Он унаследовал ранчо от отца, который подобно матерому волку никому не давал спуску. Честный и справедливый, но абсолютно безжалостный — отец Ронсона почти не имел друзей, зато нажил множество врагов. Когда старик умер, скотокрады накинулись на ранчо, как воронье на падаль.

В течение одного года из засады застрелили двух ковбоев с «Наклонного Р» и угнали более тысячи голов скота. Владельцы небольших ранчо, которые прежде едва сводили концы с концами стали богатеть, стада их множиться, и скота они продавали больше. При жизни старика Ронсона его люди следили за порядком в городе, теперь же здесь расплодились бездельники и разные прихлебатели, у которых водились деньги и которые, судя по всему, знали, где их раздобыть.

«Золотой участок» процветал, немало беспокойных глаз задумчиво посматривало на дилижансы, ежемесячно вывозившие грузы золота. Стада семьи Ронсонов, многочисленные прежде, сильно поредели. Дело дошло до схваток скотокрадов между собой: однажды ночью застрелили четырех известных воров.