Глава 5

Еще один плюс в пользу Хопалонга

Сайм Тэтчер смотрел вслед удаляющимся всадникам. Затем, с выражением крайнего изумления, воззрился на Кэссиди.

— Ну... однако же... А ведь Баркер здесь считается лучшим стрелком!

— Неужели?

Хопалонг сунул револьвер, из дула которого поднималась тонкая струйка дыма, обратно в кобуру и перезарядил свой другой револьвер, который он все еще держал в руке.

— Похоже, Спарр окружил себя лихими ребятками...

— Ну да, так и есть. Ты спас мне жизнь, Кэссиди. Они ведь хотели пристрелить меня... как уже разделались со многими. Держу пари на что угодно — это они тогда напали на людей Джордана, и Баркер был одним из них.

— Слушай... а скот с твоих выгонов пропадал?

— Да, случалось. Правда, не часто, и крали-то в основном молодняк.

— Знаешь что-нибудь о налете на банк в Мак-Клеллане?

Тэтчер внимательно взглянул на Хопалонга.

— Знаю ли? Честно тебе скажу: точно ничего не знаю. Но думаю... ведь вот что получается: те парни мигом оттуда смотались, и, уж поверь мне, они не были простыми налетчиками! У них имелся план, и очень толковый! Все было продумано!

Оставшийся путь они проделали молча. Наконец подъехали к кирпичной усадьбе ранчо «Т Бар». В небольшом каньоне неподалеку журчал Алмазный ручей. Усадьба состояла из нескольких построек: во-первых, — хозяйский дом, сложенный из необожженного кирпича, а кроме того, конюшня, барак, где жили работники, и загоны для скота. Причем расположено все было весьма толково. И построено основательно, на совесть. Все постройки располагались таким образом, что получался замкнутый круг, и попасть вовнутрь можно было лишь через тяжелые бревенчатые ворота, — то есть внутренний двор был надежно защищен от нападений извне.

Здание усадьбы было выстроено буквой "Г" и вместе с бараком для рабочих образовало как бы три стороны квадрата; конюшня и загоны для скота замыкали четырехугольник. Конюшня была также выложена из кирпича, а загоны для скота — обшиты добротными досками.

— На нас уже несколько раз нападали краснокожие, — рассказывал Тэтчер, пока Хопалонг мыл руки над большим жестяным тазом, — и каждый раз нам удавалось отбиться. Правда, одного из наших мы все-таки потеряли. Они перехватили его неподалеку от дома, и мы так ничего и не смогли тогда сделать. Я живу здесь уже десять лет и не собираюсь никуда переселяться. Да не такой уж я и богатый, чтобы начинать все сызнова на новом месте.

У Тэтчера на ранчо собирались обедать. Столовой служила длинная комната с низким потолком, В огромном камине и в пузатой печке пылал огонь, так что в помещении было даже слишком тепло.

— Здесь постоянно приходится топить, даже летом. Ночи в этих местах холодные.

В столовую вошла кухарка и начала расставлять тарелки на столе. Через несколько минут в столовой появились и несколько работников ранчо «Т Бар». Они расселись вокруг стола и, мельком взглянув на Хопалонга, принялись за еду. Обед был вкусным и очень сытным. Хопалонг, хотя и не очень проголодался, съел огромную отбивную и вдруг с удивлением почувствовал, что не отказался бы еще от одной такой же. Когда плоское деревянное блюдо с мясом, обойдя вокруг стола, снова оказалось перед ним, он с удовольствием положил себе добавки. Когда же Хопалонг в изнеможении откинулся на спинку стула, Сайм Тэтчер, посмеиваясь, сказал:

— Не торопись складывать оружие. Ты еще не знаешь, чему научилась моя кухарка, пока жила севернее нашей границы. Она замечательно готовит яблочный пирог.

Хопалонг, снова придвинувшись к столу, налил себе кофе. Тут один из работников оторвался от еды и взглянул на Тэтчера.

— Я сегодня видел Баркера, — сказал он. — Этот сукин сын, все рыскал здесь неподалеку... Мне показалось, что он тебя высматривал. Мы тут все уже собрались было двинуться тебе навстречу, как вдруг увидели, что ты подъезжаешь...

— Надеюсь, ты вдоволь нагляделся на него? — спросил Тэтчер. — Потому что живым его никто уже больше не увидит.

Все взгляды обратились на Тэтчера. Даже появление на столе яблочного пирога прошло почти незамеченным. Все молча переводили взгляды с Сайма Тэтчера на Хопалонга Кэссиди и обратно. Первым обрел дар речи рыжеволосый парень с огромным кадыком. Тэтчер, однако, проигнорировал его вопрос. Не замечая недоуменных взглядов работников, он вонзил свою вилку в пышный, на редкость аппетитный на вид пирог с яблочной начинкой. При виде пирога у Хопалонга слюнки потекли; он решительно принялся за дело.

Доев пирог, Тэтчер отпил из чашки с кофе. Все домашние, собравшиеся за столом, смотрели на него с недоумением. Наконец рыжеволосый снова нарушил молчание:

— Ладно, сдаюсь. Так что же случилось?

— Баркеру, — заговорил Тэтчер, облизывая губы, — захотелось с нами переговорить, а мой приятель... что ж, он согласился. А потом Баркер совершил ошибку. — Тэтчер снова взялся за чашку. Отпив глоток, поставил ее на стол и опять взял в руки вилку.

Рыжий, не выдержав, завопил от нетерпения:

— Так что же случилось?!

Тэтчер усмехнулся.

— Я же тебе уже сказал: Баркер допустил ошибку. Схватился сдуру за оружие... — Тэтчер нарочито медленно обернулся и взглянул на стенные часы. — Сейчас его, наверное, уже присыпают землицей.

Работники во все глаза смотрели на Сайма. Наконец кто-то спросил:

— Ты хочешь сказать, что ты... что это ты его?..

— Не я, — ответил Тэтчер, — а мой друг. Из одного ствола он продырявил старину Баркера, а выстрелом из другого выбил пушку из рук Маури. Правда, их дружкам он разрешил посовещаться: продолжать ли эту увлекательную игру или нет? Желающих не оказалось... Ну а мы с Хопалонгом направились сюда.

— Хопалонг? — Рыжий подался вперед, разглядывая Кэссиди. — Ты Хопалонг Кэссиди с ранчо «Тире 20»?

— Верно, раньше оно так называлось, — кивнул Кэссиди. — А я вот сейчас... путешествую.

— Надеюсь, ты немного задержишься в наших краях?.. — Рыжий нахмурился. — Есть тут у нас умник один... По имени Спарр. С ним бы тебе потолковать...

— Дайте же человеку время, — вмешался в разговор Тэтчер. — Он уже передал Спарру через Маури, что собирается нанести ему визит в самом скором времени, и даже предложил выбрать, что ему больше по душе: выстелить дорогу к ранчо коврами или же устроить вечеринку со стрельбой! Короче, теперь слово за Спарром, пусть сам решает.

— Не может быть?!

— Да точно, говорю тебе!

Тэтчер взглянул на остатки пирога, все еще лежавшие на блюде. Затем задумчиво уставился на свою опустевшую тарелку. Хопалонг с интересом наблюдал за Саймом. И едва тот со вздохом откинулся на спинку стула, Хопалонг, живо подобравшись к пирогу, перетащил к себе на тарелку еще один довольно приличных размеров кусок. Тэтчер, усмехнувшись, сказал:

— А я — пас. Не могу съесть больше ни кусочка — даже по дулом револьвера не смог бы! А вообще, кормят у нас отлично. Если бы я искал работу, то обязательно бы нанялся сюда.

Хопалонг рассмеялся, но ничего на это не ответил. Повернувшись к работникам, он спросил:

— Кто-нибудь из вас в последнее время не встречал ли где дочку Джордана? Ее зовут Памела. Когда я видел ее в последний раз, она была еще ребенком.

— Ну-у, это, верно, было уж очень давно, — отозвался рыжий. — Я тебе прямо скажу: она первая красавица во всей округе!

— Рыжий, ты лучше расскажи, как здорово она тебя отделала, — сказал Тэтчер. Все громко захохотали.

Рыжий, густо покраснев, хмуро посмотрел на развеселившихся приятелей и повернулся к Хопалонгу.

— Ты на этих болтунов внимания не обращай! Им бы только поржать!

Один из работников, парень со взъерошенными волосами, весело подмигнул Хопалонгу:

— Рыжий как-то пригласил ее потанцевать, а потом ему вдруг захотелось поцеловать девочку. А она ему так врезала! Три дня ходил с перекошенным лицом — все никак опомниться не мог.

Тэтчер снова взглянул на Хопалонга и закурил сигару.

— Ты что, действительно собираешься это сделать? Ты серьезно думаешь заявиться на «Сэкл Джей»?

— Ага. Может быть, завтра.

— Хочешь, чтобы мы поехали с тобой?

— Не-е... Лучше я один поеду. — Немного подумав, он добавил: — Хотя я был бы всем очень признателен, если бы вы показали мне такой путь, чтобы подобраться к тому ранчо как можно ближе и остаться незамеченным. А об остальном я уж позабочусь сам.

В разговор вступил еще один из работников, седой старик.

— Знаю я такие дороги, но вот только верхом там проехать нелегко. Если напрямую добираться, то отсюда до усадьбы «Сэкл Джей» миль сорок, наверное, будет. Та дорога, по которой ездят все, ведет через каньон до того места, где сливаются притоки реки, — это примерно милях в шести от горячих источников. А дальше путь лежит севернее, через леса. Это еще мили три. А уж потом дорога эта поворачивает на запад, к разросшемуся парку. Вот как раз в том парке и стоит хозяйский дом.

Но добраться туда можно еще и по тропе, что начинается по другую сторону от того места, где сливаются притоки реки. Тропа эта идет вверх по течению Малого ручья и пересекает его как раз в том месте, где он впадает в Белую речку. Там неподалеку есть хижина. Как только ты доберешься до нее, то знай: до усадьбы ранчо «Сэкл Джей» осталось пройти миль шесть к западу. Если тебе повезет, ты сможешь подобраться к ним совсем близко.

— Слушай, Рыжий, а разве Памела не выезжает больше покататься верхом? — неожиданно спросил Тэтчер.

Понимающе кивнув в ответ, Рыжий сказал:

— Она раньше любила кататься верхом. Думаю, и сейчас иногда выезжает на прогулки. Они ведь не боятся, что девчонка от них сбежит. Даже если бы она вдруг и решилась на это и бросила на ранчо своего больного отца, — то ведь с запада их окружают только горы Моголлон и Джерки. И уж поверь мне, эти места не годятся для прогулок верхом.

— Все верно, Хопалонг, — кивнул Тэтчер. — К западу от хребта Джонсона и Джерки места совсем дикие. Правда, есть там одна тропа, называется Индюшиное Перо. Но никто из нас никогда не бывал там. Может, и тропы-то никакой нет, — а все только россказни, вроде охотничьих баек.

И тут снова заговорил старик.

— Да нет, Сайм, там и вправду есть такая тропа. Я хоть никогда и не ходил по ней, но мне приходилось говорить с теми, кто о ней доподлинно знает. Русло Снежного ручья пересекает ее с севера таким манером, что он сначала исчезает из виду, а потом и тропа, и ручей, Как будто бегут наперегонки, — и так до тех пор, пока тропка не пересекает Моголлон. А дальше уж она идет вдоль Серебряной речки, что выводит прямо к Альме.

— Но сам-то ты, — проговорил Тэтчер, — сам ведь ты там не был. Думаю, все же лучше пойти сначала вверх по течению Малого ручья, а затем выйти к хижине, — так будет проще подобраться к усадьбе «Сэкл Джей».

Хопалонг согласно кивнул. Он еще раз прокрутил в уме все, что услышал за обеденным столом. И хотя Хопалонг обладал прекрасной памятью, памятью человека, прожившего всю жизнь на Западе, но он все же предпочел не рисковать. Ведь от того, насколько точно он запомнит все только что услышанное, возможно, зависела его жизнь — и даже намного более того: жизнь Памелы и ее отца.

И, кстати, именно во время подобных бесед жители западных штатов и получали основные сведения об окружающих их землях. На сей раз старый ковбой не стал вдаваться в детали, поэтому Хопалонг решил перед отъездом все-таки расспросить его как следует.

— Что бы ты не замышлял, — заговорил Тэтчер, когда Хопалонг уже взялся за шляпу, — но без завтрака мы тебя никуда не отпустим. Представляешь, моя кухарка взялась выращивать здесь цыплят!

Проснувшись с первыми лучами солнца, Хопалонг закинул руки за голову и с удовольствием потянулся. Ему определенно это нравилось — поваляться немного в постели перед тем как встать. Он открыл для себя поразительную вещь: в такие вот минуты в голову приходят прекрасные мысли, да и думается легче, если, конечно, больше не засыпать. Накануне, во время своего разговора со стариком, ему удалось выудить из последнего все до мельчайших подробностей, то есть все, что тот знал о тропе. Старик был словоохотлив, и Хопалонг лишний раз убедился на собственном опыте, как все-таки полезно иногда послушать других. Он внимательно слушал и запоминал и даже получил представление о том, сколько бандитов обычно находилось при Спарре на ранчо.

— Ну, может, человек двадцать бывает... Кто-то приезжает, кто-то уезжает... — Старик взглянул на Хопалонга. — Если тебе придется сматываться оттуда, то уходи прямо на запад. Эти парни, уж поверь мне, будут искать тебя по двум направлениям: одни поедут к той хижине, о которой я тебе уже рассказывал, а другие постараются перехватить тебя севернее хребта Джексона, в том месте на реке, где в нее впадает средний приток. И они будут уверены, что не дадут тебе уйти. Ты же вместо того, чтобы бегать от них, просто укроешься на западе, за пиком Лилии, и отсидишься там в горах. Ну, а если они задумают поохотиться за тобой и там, значит, все они — круглые идиоты. — Старик замолчал, сосредоточенно выбивая пепел из трубки. Затем снова взглянул на Хопалонга. — Но смотри — будь осторожен. Берегись апачей!

Всесторонне обдумав все услышанное накануне, Хопалонг скинул с себя одеяло и спустил ноги на пол. Еще с минуту он сидел неподвижно, затем широко зевнул, потянулся и принялся ощупью искать в темноте свои вещи. Одевался медленно, и когда подали сигнал к завтраку, он едва успел умыться. Хопалонг тщательно вытер руки и лицо мохнатым полотенцем, затем, столь же неторопливо, надел кожаный пояс, на котором обычно носил свои револьверы; проверил их и отправился к завтраку. Он вдруг подумал о том, как приятно быть почетным гостем в чужом доме — по крайней мере всегда можно рассчитывать на то, что уж тебя-то за столом не обойдут, хоть что-нибудь, да оставят. Эта мысль его неожиданно развеселила.

К тому времени как солнце вошло в зенит, Хопалонг Кэссиди уже оставил за спиной миль пятнадцать своего опасного пути. Сегодня он ехал на лошади, рекомендованной ему Тэтчером; хотя она не шла ни в какое сравнение с Топпером, тем не менее это было прекрасное и на редкость спокойное животное, к тому же привычное к путешествиям по горным тропам.

До усадьбы ранчо «Сэкл Джей» оставалось уже не более четырех миль, но путь к заветной цели преграждал глубокий каньон, по которому протекал Западный приток Хилы, и теперь Хопалонг ломал голову над тем, как бы побыстрее перебраться на ту сторону, затратив на переправу минимум времени и усилий. Не придумав ничего нового, он решил продолжать свой путь по заранее намеченному маршруту. Когда Хопалонг выбрался наконец на дорогу, ведущую к хижине, был уже полдень. Его предупредили, что эта дорога известна и бандитам с «Сэкл Джей», а значит, за дорогой могли вести наблюдение, и потому было бы крайним безрассудством ехать по ней в открытую. Немного поразмыслив, Хопалонг пришпорил лошадь и направил ее по тропе, идущей вниз по течению, прямо в каньон, по которому протекал Западный приток.

Он проехал вдоль мелководной бурлящей речки около двух миль, а затем тропа неожиданно оборвалась. Хопалонг подъехал к водопаду. Убедившись, что дальше пути нет, он пожалел о напрасно потраченном времени и решил как можно скорее вернуться обратно на дорогу.

И тут произошло нечто удивительное... Лошадь сама нашла дорогу в обход водопада. Осторожно ступая в лабиринте скал, то удаляясь от реки, то вновь к ней приближаясь, она наконец вышла к руслу реки. Осмотревшись, Хопалонг обнаружил, что находится в месте слияния двух притоков реки. Теперь-то он знал, куда ему ехать.

Выбравшись из каньона, Хопалонг остановился в густых зарослях. Спешившись, он первым делом вытер насухо ноги лошади, так как вода в реке была довольно холодной. Затем оставив умное животное дожидаться его за деревьями, начал было пробираться в сторону хижины, но тут вдруг послышались чьи-то голоса. Хопалонг остановился и пригнулся. Затем и вовсе залег в высокую траву. Выждав минуту, он тихонько подполз к стволу ближайшего к хижине дерева и, спрятавшись за ним, принялся наблюдать. В нескольких шагах от своего укрытия он увидел двоих мужчин: один из них сидел на крыльце ветхой хижины, второй стоял рядом с оседланной лошадью.

Они о чем-то говорили. Хопалонг прислушался.

— Точно, Баркера, — сказал один. Потом ему послышалось невразумительное бормотание, и в ответ тот же голос пояснил: — Да вчера днем... Поговаривают, что это Хопалонг Кэссиди.

— А он один? — поинтересовался тот, что сидел на крыльце хижины; по всей видимости, он был приставлен сюда в качестве часового.

— Кажется, один, — ответил наездник. — Вообще-то, он был с Саймом Тэтчером, но Джонни говорит, что они познакомились только в «Клифтон-Хаусе» А туда он приехал один.

— Будем надеяться, что он так и останется один, — проворчал часовой. — Я много чего о нем слыхал... Обо всей компании с их ранчо. Стоит только тронуть одного из них, как тут же за них вся округа поднимается. Мой давний приятель как-то водил дружбу с одним конокрадом, который уже имел глупость связаться с этим Хопалонгом. А желторотый дружок Хопалонга, Меските Дженкинс его зовут, не долго думая, выследил и пришлепнул обидчика своего друга. Он же убил и Датча Билла.

— Представляешь, это Кэссиди всадил пулю Баркеру в самое сердце. У Баркера в кармане лежал кисет с табаком, — так пуля прямо через него прошла. Говорят, что у него даже спина была в табаке. Значит, он прошил его насквозь!

— А с Маури что приключилось?

— С ним-то? Да вот... носится все, рычит, словно медведь-гризли, у которого зуб разболелся... Кэссиди выстрелом выбил у него револьвер. Пуля такую борозду пропахала, что рука его нескоро заживет, уж будь уверен. Маури клянется, что прикончит Кэссиди этой своей раненой рукой.

— Куда уж там! Вот если бы отыскать, где его логово...

— Может, и отыщем, — сказал всадник, собираясь уезжать. — Ладно, счастливо оставаться. Спарр хотел, чтобы я постоянно объезжал округу. Так что мне пора.

— Да брось ты, оставайся... У меня здесь и карты найдутся.

— Нет, не могу. У нас там все словно с ума посходили. Даже Спарр, наверное, ни на минуту не присел. А все из-за этого Кэссиди. Ведь он и сюда может нагрянуть. Представляю, что тогда здесь начнется!

Хопалонг лежал в траве и смотрел вслед удаляющемуся всаднику. Он обратил внимание, что у того была великолепная гнедая. Скоро и лошадь, и наездник скрылись из виду. Оставшийся в одиночестве часовой поднялся с крыльца и, видимо, томясь от безделья и скуки, подошел к высокому обрыву над рекой. Он то смотрел на воду, на сливающиеся притоки реки, то вдруг переводил взгляд на противоположный берег и принимался внимательно его разглядывать. Наконец это занятие его утомило, и он вернулся обратно к хижине. Здесь часовой отложил в сторону винтовку и стал готовить ужин.

Хопалонг уже начал подниматься из своего укрытия, когда в голову ему пришла весьма оригинальная мысль. Он снова залег в высокой траве. Действительно, какой смысл браться за этого парня, если ужин еще не готов?

Выждав какое-то время Хопалонг поднялся с земли и приблизился к хижине. Затем начал потихоньку подкрадываться к двери. Мужчина в хижине что-то бубнил под нос. Жарко шипел жир на сковородке. И тут мужчина подошел к двери, ступил на крыльцо и выплеснул на землю воду из таза. Как только он снова переступил порог, Хопалонг тихонько поднялся на крыльцо и вошел вслед на ним. Когда тот обернулся, Хопалонг уже стоял в дверях с ружьем наперевес.

Часовой судорожно сглотнул, изумленно уставившись на незваного гостя.

— Черт! Ты что... Ты кто такой?! — угрожающе проговорил он.

— Я — Кэссиди, — с нарочитой скромностью ответил Хопалонг. — Ехал вот мимо и решил дай загляну к тебе на ужин. Ну, что ты там настряпал? Нам на двоих-то хватит?

Долговязый страж в испуге таращился на Кэссиди. Рукава его рубашки были высоко закатаны, и из-под них виднелась не первой свежести выцветшая нижняя рубаха из фланели, когда-то красная. Пленник был заметно кривоног; а обвислые усы придавали этому чудаку еще более унылый вид.

— Сда... сдаюсь, — пролепетал бедняга срывающимся голосом. — Я сдаюсь, мистер, только ради Бога — поосторожнее с пушкой, вдруг выстрелит ненароком...

— Неужели? — спросил Хопалонг с деланным изумлением. Потом великодушно добавил: — Ладно-ладно... Только побыстрее расстегивай ремень, и пусть он вместе со всеми игрушками, что ты туда понавешал, полежит на полу. Сам понимаешь, я ведь не поленюсь всадить в тебя пулю, если ты меня слишком уж рассердишь.

Ремень с кобурой был тут же расстегнут и брошен на пол. Приказав своему пленнику развернуться спиной, Хоппи поднял с пола трофеи. Затем завладел винтовкой, оставленной у двери, и извлек из нее патроны.

— Так... вот теперь порядок, — проговорил он, как бы размышляя вслух. Затем снова повернулся к плененному им часовому, неподвижно стоявшему посреди хижины. — А теперь поживее заканчивай с ужином. Да смотри, чтобы и на мою долю хватило.