Некому тут было спасать его. Надо пока не сопротивляться, просто дожидаться момента, когда они потеряют бдительность. А начнешь дергаться, они только затянут веревки покрепче, тогда освободиться будет еще трудней...
      Кудряш повернул лошадь и направился к опушке, остальные двинулись за ним. Внезапно один остановился.
      - Слышь, Кудряш, стоило бы прихватить бутылку. На этого типа нам понадобится какое-то время, придется с ним попотеть, глядишь, у нас и жажда появится.
      - И верно, пойди возьми. Деньги у тебя есть?
      - У меня есть, - вмешался второй.
      - Ну так езжайте вдвоем и купите выпивку, только поторапливайтесь. Вы ж не захотите пропустить такую потеху. Элф, сними веревку у него с ног. Пускай топает своими ножками.
      Пока Элф снимал петлю, Галлоуэй не шелохнулся. Потом те двое повернули и отправились в салун. Кудряш ухмыльнулся, глядя на Галлоуэя.
      - Вот и пришел мне случай вернуть должок, хоть немножко. Послушаем, как вопит Сэкетт.
      - Долго ждать придется, - негромко ответил Галлоуэй.
      Кудряш захохотал и поехал к лесу. Галлоуэю пришлось бежать рысцой, чтобы удержаться на ногах. Один раз он упал, и Кудряш проволок его по земле несколько ярдов, пока наконец остановился и дал подняться на ноги. Но как только он встал, Кудряш так рванул веревку, что он снова грохнулся на землю. А Кудряш посмеивался:
      - Ну, как самочувствие, Сэкетт? Это еще пустячки против того, что дальше будет! Как твои пальчики на ногах переносят огонь? Папаша как-то раз попробовал эту штуку на одном янки, который не хотел сказать нам, где припрятал свои фамильные драгоценности. Янки разговорился очень быстро, только папаша оставил огонек еще на какое-то время, просто чтобы преподать ему урок.
      Они уже порядочно углубились в лес, когда Галлоуэй наконец увидел свой шанс. Он внезапно кинулся в сторону и обогнул дерево, захлестнув веревку за ствол. Сделал он это так быстро, что Кудряш, который неосмотрительно затянул веревку на седельном роге, был захвачен врасплох. Он ведь не был настоящим ковбоем, хоть и работал со скотом понемножку, да и вообще, он по натуре отличался беззаботностью. Обмотанная вокруг дерева веревка резко натянулась, лошадь Кудряша дернулась и остановилась, а Галлоуэй получил так нужное ему мгновение. Вцепившись одной рукой в натянутую веревку, он рванулся и сумел ослабить петлю.
      Кудряш с криком крутнул лошадь, но Галлоуэй нырнул за дерево, тесно окруженное другими, и Кудряш не сразу сумел найти просвет, куда мог протиснуться конь.
      Кудряш схватился за револьвер, но рука зацепилась за ветку. А Галлоуэй сбросил с себя веревку, выскочил из-за дерева и прыгнул на противника. Тот еще не успел высвободиться из путаницы веток - и вдруг почувствовал, как дернулось кверху стремя, а за ним пошла нога. Он начал падать и попытался схватиться за переднюю луку седла, но Галлоуэй рубанул его по пальцам, и Кудряш не сумел удержаться.
      Он рухнул на землю, но одна нога застряла в стремени, а испуганная лошадь, вскидывая задом и вздымаясь на дыбы, выбралась из чащи и пустилась вскачь.
      Галлоуэй отшатнулся назад, схватился за дерево и остался стоять так, постепенно приходя в себя. А лошадь неслась галопом к городу, и Кудряша подбрасывало и било о землю при каждом ее прыжке.
      Быстро оглядевшись, Галлоуэй нашел среди палых листьев револьвер, вывалившийся у Кудряша из руки. Торопливо проверил барабан. Всего три патрона. Будь проклят болван, который вовремя не перезаряжает оружие!
      С револьвером наготове Галлоуэй направился обратно в Шалако, до которого было всего ярдов двести. Он прихрамывал на ходу - сильно ударился ногой, когда его сволакивали через край тротуара.
      Он добрался до начала улицы и увидел, что лошадь Кудряша остановилась перед дверями салуна. Элф и второй Данн отвязывали веревку. Берглунд стоял на коленях возле Кудряша.
      Галлоуэй оказался футах в сорока от них, прежде чем Элф заметил его.
      - Эй, Элф, мне нужен мой револьвер. Достань-ка его очень аккуратно и положи на тротуар.
      Элф Данн смотрел на Галлоуэя. В нем пылала ненависть. У его ног лежал Кудряш, побитый, ободранный и исцарапанный, тяжело раненный, может быть, умирающий. Раньше всегда дела Даннов шли так, как хотели Данны... и теперь к его ненависти примешивались чувства поражения и неверия. Такого никогда не бывало с Даннами, такого просто не могло быть...
      Успех развращает, а Данны, всегда жестокие, всегда грубые, всегда признающие лишь один вид боя: налет, - привыкли к успеху. Прежде чем их противники успевали опомниться и дать отпор, они уже ускользали за много миль и возвращаться не собирались. В этих молниеносных ударах по беззащитным ранчо и поселениям они стали наглыми, торжествующими и самоуверенными. Но потом Кудряша победил в драке Флэган Сэкетт, человек, только что перенесший тяжелейшие испытания, после был ранен Джоуб, а самому старику Баку, можно сказать, в глаза наплевали. А теперь вот Кудряш жутко изранен в минуту торжества, и человек, повинный в этом, как ни в чем не бывало является сюда и требует, чтобы он бросил револьвер...
      Снести такое было не под силу. Элф сказал:
      - Пит, кончаем его.
      Берглунд тут же покинул поле боя - длинным прыжком, будто ныряя в воду, перелетел через тело Кудряша и покатился в редкую траву.
      Элф и Пит слаженным движением потянулись к револьверам. Но револьвер Галлоуэя уже поднялся и выстрелил. Элфа развернуло пулей на пол-оборота, и Галлоуэй выстрелил второй раз. Элф Данн попятился и сел на землю, а револьвер Галлоуэя взглянул на Пита, когда тот поднимал свое оружие.
      - Брось! - сказал Галлоуэй. - Убью!
      - А если он не убьет, - прозвучал чей-то новый голос, - то это сделаю я.
      Берглунд - он сейчас сидел на земле, в стороне от возможной линии огня - посмотрел на высокого всадника с лохматой головой, в выгоревшей красной рубашке и черном жилете. Сзади за седлом была привязана овчинная куртка, сбоку торчал из чехла винчестер. Незнакомец выглядел нечесаным и каким-то ненастоящим, может быть из-за проглядывавшей в нем ошарашивающей, необузданной дикости.
      Галлоуэй сдвинулся на несколько шагов в сторону, чтобы видеть вновь прибывшего.
      - Здорово, Логан! Приятно тебя здесь видеть.
      И снова перевел взгляд на Пита.
      - Кончай валять дурака, - сказал он. - Отвези Кудряша домой и скажи Баку Данну, что мы больше не потерпим тут неприятностей. Вы сами полезли в драку с нами, теперь уж небось сыты по горло.
      Пит хмыкнул.
      - Ты что думаешь, старый Бак все это стерпит и утрется? Да он тут все вверх ногами перевернет, имей в виду!
      - Ну, как говорится, его похороны. А ты ему передай мои слова: хватит уже стрельбы и скандалов.
      Берглунд медленно поднялся с земли.
      - Заходите оба, я вам налью, по стаканчику. - И поглядел на Логана. Я так понимаю, вы тоже Сэкетт?
      - Логан Сэкетт, из Клинч-Маунтин. - И ткнул большим пальцем в сторону Галлоуэя. - А он из камберлендских Сэкеттов. Тоже хорошие люди.
      Берглунд зашел за стойку и налил виски.
      - По-моему, вы, ребята, собрались наставить на путь истинный эту данновскую команду. Они привыкли всех топтать как хотят.
      - Мы хотим разводить скот, - сказал Галлоуэй. - Все, что нам надо, это обзавестись своим домом. Если мы тут осядем, к нам сюда приедут и Оррин с Тайлером. Вот тогда вся семья будет в сборе.
      * * *
      Бак Данн сел за стол у себя дома, налил виски в жестяную кружку до половины, снова поставил кувшин на стол.
      - Пошевелите-ка в очаге, - сказал он, не обращаясь ни к кому конкретно: - Я хочу, чтоб кофе был горячий!
      Час назад вернулся Пит Данн с ободранным, полуживым Кудряшом и с телом Элфа, из которого жизнь уже ушла. А потом, всего через пару минут, во двор въехал Рокер во главе команды, которую Бак посылал разогнать Сэкеттовский скот.
      Баку не надо было рассказывать, что затея провалилась. Он обвел глазами группу людей, которые молча вели своих лошадей в кораль.
      - Где Авель? - спросил он, когда Рокер соскочил с лошади перед ним.
      - Убит. Меня там не было, Когда это случилось.
      Бак резко повернулся и зашагал в дом. И вот теперь он сидел во главе стола и смотрел на то, что осталось от его семьи и других его верных людей.
      Старый Бак был потрясен. В первый раз за многие годы судьба от него отвернулась, и он точно знал почему - потому что он решил остановиться. А зачем останавливаться? Он что, устал? Он глотнул неразбавленного виски, потом повертел стакан в пальцах.
      Этот Кудряш... ни черта он не может сделать толком. Отправился в лес со связанным человеком, а обратно его притащила волоком его собственная лошадь.
      - Верн, - он посмотрел на другой конец стола, на молодого человека с желтоватым лицом, - придется тебе, поработать. Выкоси их всех, одного за другим.
      Верн Хадди опустил веки с мрачным видом, но отозвался не сразу. Он успел уже изучить местность и знал, что сумеет сделать.
      - Вот этот здоровенный парень, - сказал он задумчиво, - о котором Пит рассказывал... Это не иначе как Логан Сэкетт. Он ганфайтер, преступник. Вы все держитесь от него подальше. Это настоящий тигр.
      - Постой-ка, - сказал вдруг Бак, - а как это им удалось управиться со стадом, хотел бы я знать?
      - У них оказалось больше людей, чем мы ожидали, - негромко сказал Рокер. Это был молодой человек среднего роста, среднего сложения, державшийся очень прямо. - По крайней мере один из них был индеец.
      - Там было несколько индейцев, - сказал Олли Хаммер. - Они вдруг появились как из-под земли и заставили это стадо бежать прямиком к реке. У нас не было никакой возможности разогнать его.
      - А что случилось с Авелем?
      - Он попытался выстрелить в Сэкетта. Это был Флэган, тот самый, что отлупил Кудряша, - объяснил Олли. - Я и Жестяная Кружка, мы вместе с Рокером погнались за стадом. Там никого больше не было, кто мог бы управиться с Сэкеттом...
      Рокер все вертел в руках кружку. Потом поднял глаза на отца:
      - Па... мы потеряли Авеля. Кудряшу досталось страшно. Если он и выживет, в этой драке он нам не помощник. У Джоуба покалечена рука. Элф мертвый... Я думаю, пора нам уносить ноги отсюда.
      На минуту воцарилась мертвая тишина. Кое-кто украдкой посматривал на Бака. Слова Рокера всех ошеломили. Впервые кто-то из них осмелился предложить такое... Впрочем, Рокер был единственным из всех, кто мог сказать такие слова и не получить в ответ затрещину.
      - Ты что, спятил? Когда такое было, чтоб мы убегали от драки?
      - Никогда. Но только дурак попытается прошибить лбом стену. Па, ты не знаешь этих Сэкеттов. Их по всей стране чертова уйма, и когда один из них попадает в беду, они все слетаются. Мы еще ничего не увидели, это только начало.
      - Верн их всех выкосит.
      - Может быть...
      Глаза Верна резко вскинулись - в этом "может быть" прозвучало сомнение. Он хотел было что-то сказать, но передумал.
      - Сэкетты - это вам не птенчики желторотые, - продолжал Рокер. - Они не просто ранчеры-скотоводы. Каждый из них - лесной охотник. Они выросли среди драк и пальбы, сами всю жизнь дрались, знают все хитрости. Я о них уже много лет слышу. Тайлер и Телл, наверно, самые быстрые стрелки, хотя и Логан, пожалуй, им не уступит. Флэган, Галлоуэй и Орландо - все хороши. Не знаю только насчет Пармали, который купил это стадо, что они сюда гонят...
      - Рокер, - нетерпеливо сказал Бак, - все это дурацкий разговор.
      - Может быть. Но зачем лбом стену прошибать? Я думаю, на этот раз удача нам изменила.
      Бак свирепо глянул на Рокера, но не стал отвечать. Хлебнул виски, запил глотком кофе и молча ждал. Что-то должно прийти в голову. Всегда так бывало.
      Уж слишком хорош этот край, чтоб так просто оставить его кому-то. Он ненавидел плоские равнины Канзаса, хоть и знал, что не сыщешь лучше места разводить скот и сеять пшеницу. Не больше ему нравилось восточное Колорадо и Техас. Нигде ему не хотелось остаться, пока он не попал сюда, в долину Ла-Платы.
      И вроде ничто не мешало. Край был открыт для заселения. Шалако городок махонький, уютный, народу кругом совсем немного. Они могли перебраться сюда, занять землю, сколько захотят, начать разводить скот, обзавестись семьями. Имея большинство голосов на выборах, они всегда могут поставить своего собственного шерифа или маршала.
      За несколько лет они бы собрали приличные стада... если надо наворовали бы в Нью-Мексико и Аризоне и хозяйничали в этой долине, как в собственном кармане.
      И тут появились Сэкетты. Их предупредили, да только они не испугались. Кудряш поехал, заварил драку, получил взбучку, и это был серьезный удар, а не просто какая-то взбучка, которую получил какой-то Кудряш. Бак Данн знал, как важно иметь репутацию непобедимых, и то, что Кудряша поколотил парень, еле стоящий на ногах, крепко подмочило эту репутацию...
      И все вдруг пошло плохо.
      Самое худшее - это что Рокер его подвел, а Рокер ведь самый умный из всех, самый умный и самый спокойный. Все остальные - это необузданная банда, ни о чем не думают, никому не подчиняются, кроме него, и никого не слушают, кроме него. И до нынешнего дня они свято верили, что их никто не сможет одолеть. Сам-то Бак Данн был не такой дурак. Это они могут верить в свою непобедимость и в то, что он, их босс, всегда знает, что делать. А Баку Данну приходилось видеть, как спокойные поселки неожиданно закипают гневом и деревья вдруг расцветают телами повешенных парней...
      Он про это все знал. Он покинул город Вирджиния-Сити, на севере, Территория Монтана, как раз перед тем, как начали вешать.
      Просто вдруг возникло предчувствие, он вдруг проснулся утром с желанием уехать... вскочил, на лошадь и уехал.
      И когда до него дошли вести, что Генри Пламмер и все остальные заплясали на конце веревки, он понял, что предчувствие его не обмануло.
      Неужели его чутье притупилось с годами?
      Может, теперь у Рокера появилось такое предчувствие? Правда, этот Рокер всегда осторожничал. Он отлично обращается с шестизарядником, может, лучше всех, кого Баку видеть приходилось, но он всегда слишком осторожничал, и остальные над этим посмеивались - конечно, когда Рокер не мог услышать.
      - Ладно, Рокер, ты уже не раз оказывался прав. Попытаемся еще раз... всего один раз. Не получится - уедем отсюда на север, поближе к Брауновой Дыре (Браунс-Хол, Браунова Дыра - известная на Западе долина в горах, где часто скрывались преступники ("бандитское гнездо").).
      Рокера Данна это не успокоило, но он знал, что спорить бесполезно, он даже на такую уступку не надеялся. И, конечно, старый Бак, может быть, и в самом деле знает, что говорит.
      И все же он не мог выбросить из памяти избитое, окровавленное тело Кудряша... Никогда он не любил Кудряша, не важно, брат или не брат. Что-то в нем было нездоровое. И, тем не менее, видеть его в таком состоянии... Что же в них такое есть, в этих Сэкеттах?
      Наверное, это то самое, о чем любил говорить Макдональд, техасский рейнджер: "Ничто не остановит человека, который знает, что он прав, и упорно идет вперед".
      Может, это как раз то самое...
      Глава 15
      Стадо пришло на следующий день после стрельбы на улице в Шалако, незадолго до полудня. Гурт был хорошо сбит и двигался бодро. Пармали провел перегон так, что животные не спали с тела, а до наступления холодов могли еще и нагулять жирка.
      С приходом скота только и началась настоящая работа, и пока индейцы пасли стадо, я взял Галлоуэя, Ника и Чарли Фарнума и поехал с ними накосить сена.
      Трава на высокогорных лугах была отличная, мы купили в городке, в лавке, недостающие косы и взялись за работу. Галлоуэй и я, мы еще с детства были в это дело влюблены, и мы пошли, взмахивая косами в лад, в ровном ритме и широко захватывая. Ник и Чарли Фарнум в косьбе были новички, им труднее приходилось.
      Оружие мы держали под рукой, а один-два индейца обычно были в дозоре. Мы для этого использовали мальцов. Глаз у них острый, они вовсю рвались помогать, а стоять в дозоре - это занятие для воина, так что они были в восторге.
      Но Даннов видно не было.
      Мои мысли все возвращались к Вишневой речке и ранчо Росситера, да только у каждого из нас было слишком много работы, чтобы болтаться по округе попусту. Если кто думает, что у ранчера всего и делов посиживать да поглядывать, как коровки жирок нагуливают, так у него мнение изменится, когда он попадет на ранчо. Скотоводство - это тяжкий труд от зари до зари, от темна до темна. Для особо непонятливых объясняю: от рассвета и до вечерней темноты.
      На третье утро к нам заявился Пармали с косой и поверг всех в изумление. Оказалось, что никто в нашей компании не может так сметать стог, как он. Ну, если подумать, так удивляться нечего. Им там внизу, на равнинах, приходится складывать в стога куда больше сена, чем нашему горному люду. А что вы хотите, там, откуда я родом, даже у коров ноги с одного боку короче, чем с другого, от вечной ходьбы по косогору!
      Персики и яблоки, которые мы там у себя в этих горах выращиваем, до того привыкли катиться вниз по склону, что ежели кто затеет испечь, к примеру, яблочный пирог, так у него получится только полпирога, потому что яблоки все равно скатятся на одну сторону.
      Птицы и летучие мыши, если их спустить с гор на равнину, так и будут все время в траве сидеть, начисто сбитые с толку. Они же привыкли летать не над землей, а сбоку от нее.
      Если человек во время пахоты собьется на шаг в сторону, он, того и гляди, попадет на пастбище или на арбузную грядку к соседу, от чего бывает множество недоразумений.
      Церковь у нас была внизу, в долине, так мы по утрам никогда не ходили в церковь - просто скатывались с горы. Мы в нашей части Камберленда имели славу добрых христиан, потому как не могли скатиться с пути истинного, мимо, церкви то есть, даже если б захотели.
      Даже Логан выбрался из городка и приложил руку к сенокосу. Он мужик здоровенный и сильный, и захват у него получался пошире, чем у любого из нас. Он успевал за утро накосить полную дневную норму, а после посиживал себе у огонька и отпускал замечания насчет нашей медлительности. Ну, наконец мы траву скосили и принялись складывать в стога, и Логан себя в этом деле тоже показал, хотя все равно даже ему не удавалось так здорово вывершить стог, как у Пармали получалось.
      А еще Пармали был большой любитель чтения, он без своих книжек шагу не делал. Я только никак не мог понять, на черта они ему нужны, потому что он помнил чуть не наизусть все, что прочел, а прочел он чистую прорву книжек. По вечерам у костра, когда кто-нибудь другой принялся бы рассказывать байки про привидения и всякое такое, он нам читал наизусть стихи. Он совсем обыкновенно читал, как вроде по-простому рассказывает историю, и слова из него так и катились.
      Он читал нам стихи даже всяких греков, а временами и французов, и так он их читал, как что-то необыкновенное. Они с Ником Шэдоу могли часами низвергать друг на друга потоки этой всякой поэзии. Ну, а если ни один из них не затевал стихи читать, тут за дело брался Логан. Не знаю уж, где он набрался книжной образованности, сам-то он вечно хныкал, что темный и ничегошеньки на свете не знает, но на самом деле знал до обалдения много всякого. Разок он обмолвился, что как-то зимой занесло его снегом, а в хижине нашлось пять книжек, и он их все перечитал, и не по одному разу. Одна их них была Библия. Истории-то оттуда он все знал, но, сдается мне, шибко много морали из них не извлек.
      Логан Сэкетт родом из Клинч-Маунтин, а эти клинч-маунтинские Сэкетты были парни крутые и не очень чтили закон. Вечно они были запутаны в какие-то свирепые междоусобицы, вечно кому-то жестоко мстили, бойцы они были отменные и жили своим обычаем, большей частью как одинокие волки, пока какой-то другой Сэкетт не попадал в беду...
      Он был отличным рассказчиком, когда случай представлялся, и мог часами повествовать о краях, которые ему довелось повидать, и о плохих людях.
      В те дни мир наш был невелик. Время от времени появлялись пришлые люди, и начинался обмен сведениями обо всем, что лежало впереди и позади. Мы узнавали о дорогах и тропах, о маршалах, плохих людях, плохих лошадях, нечестных трактирщиках и всяком прочем, что творилось в таких местах, которых в жизни не видывали, - потому что слова на месте не лежат.
      Оружие, лошади и скот - это была наша жизнь и наше занятие, так что мы слушали великое множество рассказов о крепких старых быках с замшелыми рогами, о диких лошадях и о людях, умевших обламывать их. В каждой команде был хотя был один человек, мастерски обращающийся с оружием, и хотя бы один несравненный объездчикдичков - "бронков". Мы хвастались лошадьми, надрессированными на работу с веревкой и на отсечку телков от стада - а это частенько бывали не одни и те же лошади, вспоминали тяжелые перегоны. Мы ели бобы, мясо и лепешки, а на сладкое - патоку. В дождь и в жару спали под открытым небом, а возили нас полуобъезженные лошади, которые из пилы могли бы зубы вытрясти...
      Это была жестокая, трудная, удивительная жизнь, и, чтобы жить такой жизнью, человеку надо было обрасти корой. Мы никого ни о чем не расспрашивали, и пока человек делал свое дело, никого не интересовало, кем он был раньше и что делал.
      Логан Сэкетт не был плохим человеком в восточном понимании. А вот в западном понимании он был очень плохой человек. На Западе плохой человек это вовсе не обязательно злой человек или преступник. Это человек, с которым опасно связываться. Это такой человек, которого лучше не трогать, вот как раз таким и был Логан. Он не раздумывая хватался за револьвер, и если вы собирались грубо говорить с ним, так лучше вам было бы вытаскивать револьвер на первом слове, да и то будет поздно.
      У Логана была репутация человека, который не в ладах с законом. Я подозреваю, что ему случалось угнать пару-тройку бычков, и, может быть, его скот не всегда носил то клеймо, которое на нем выжгли впервые. Я бы не удивился, если бы узнал, что ему случалось разок-другой остановить почтовый дилижанс и потрясти пассажиров. Я не задавал ему вопросов об этой стороне его жизни. Однако я был твердо уверен в одном: никогда в жизни он не совершил подлого или мелкого поступка.
      Все мы слыхали о Верне Хадди, но, как оно обычно бывает, по прошествии некоторого времени ты становишься беззаботным. Мы, конечно, не спускали глаз с холмов, и индейцы время от времени разведывали местность, но совершенно внезапно в один прекрасный день раздался винтовочный выстрел, и один из наших индейцев упал на землю и умер.
      В это время он стоял не дальше трех футов от меня, и я как раз шагнул к костру зачерпнуть себе бобов из котелка, а он стал на мое место с миской в руках, ожидая своей очереди. Я уверен, что выстрел предназначался мне, что Верн Хадди уже прицелился, а потом на мгновение отвел взгляд, пока взводил курок, и нажал на спуск раньше, чем понял, что цель изменилась. По крайней мере, так я себе это представлял. Я жалел этого индейца, но радовался за себя.
      Мы перенесли лагерь еще глубже в кусты, старательно избегая открытых мест.
      - Кому-то надо идти на гору, выследить его, - сказал Логан.
      - Я пойду. Я всем индейцам индеец. У каждого человека, кто бы он ни был, есть свои привычки. Стрельба из винтовки в этом смысле самое поганое дело - она вырабатывает схему. Наверняка у него сложилась определенная манера. Если я найду место, откуда он стрелял, то пойму, какого рода места он для этого выбирает.
      В этом был смысл, и на следующий день я ушел в горы.
      Выслеживать убийцу - занятие не для слабонервных. Рано или поздно убийца узнает, что на него охотятся, и тогда сам превращается в охотника.
      Если я найду его быстро, так тут уж мне либо повезет, либо нет - в зависимости от того, кто кого раньше увидит. Но, скорее, на это уйдет много времени и потребуются долгие и тщательные поиски. Так что я решил кинуть взгляд на горы, когда начало темнеть. Я воткнул в землю рогульку и подпорку для своей винтовки, прикинул рост убитого индейца и место, куда попала пуля, приблизительно выставил винтовку, а потом посмотрел вдоль нее и заметил участок, с которого эта пуля могла быть выпущена.
      Ну, я был убежден, что Верна Хадди на этом месте уже нет. Он оттуда сбежал и нашел себе новую позицию. Может быть, он не знает, что убил не меня, а может, и знает. Днем я одолжил у Логана подзорную трубу и изучил участок горного склона, откуда прилетела пуля.
      Я только одно дело сделал, прежде чем уйти в лес, - поехал в Шалако купить кое-какие мелочи. И, конечно, нос к носу столкнулся с Мег Росситер.
      Она приехала в город вместе с отцом за припасами и всяким таким. Город есть город, даже самый махонький, и такая девушка, как Мег, просто обязана там бывать.
      Она как раз собиралась подняться на крыльцо лавки, когда я подъехал, и мы оба остановились там на минутку - ей надо было чуть приподнять юбку, чтобы не волочить подол по земле, а мне - слезть с лошади. В конце концов я сказал:
      - Как поживаете, мэм?
      - Здравствуйте, - ответила она крайне холодно. А когда я уже был на земле и ступил на ступеньку крыльца, она сказала: - Полагаю, ваш брат весьма собой гордится.
      - Галлоуэй? Чем же ему гордиться?
      - Тем, что чуть не убил бедного Кудряша Данна. Это было просто ужасно! Как ему не стыдно?!
      Я просто изумился и говорю:
      - Мэм, вы же просто не знаете, как дело было. Кудряш исподтишка заарканил Галлоуэя и потащил в лес. Кудряш ему угрожал пытками и все такое. Галлоуэй сумел от него освободиться, а Кудряша скинула лошадь и поволокла по земле - вот и все.
      - Галлоуэй сумел от него освободиться! По-вашему, это похоже на правду? Кто ему помогал?
      - Он был один, мэм. Мы, все - остальные, были за много миль отсюда, со стадом.
      В глазах у нее вспыхнуло презрение.
      - Это ваш брат так говорит! Я ни единому слову не верю. Кудряш хороший парень, он не мог этого сделать!
      - Извините, мэм, но именно так все и было. - Я, видать, вроде как разозлился, потому что добавил: - Кудряш этот гроша ломаного не стоит. У него нет такого мужества, как у Элфа или любого другого из них, а своему старику он вообще в подметки не годится. Просто красавчик - и все, а по-настоящему у него натура подлая.
      Она смерила меня взглядом, отвернулась и нетерпеливо кинулась в лавку. А я остался стоять там, мысленно кляня себя самого и все свое счастье. Настраивался, все пытался представить, как встречусь с ней, то так, то этак - но такого я себе представить не мог. Никак я не мог догадаться, что ее настолько взволнует стычка Галлоуэя с Кудряшом, а уж тем более мое отношение к этой истории.
      Я думаю, она просто заклинилась на этом Кудряше. Втюрилась в него по уши и ни про кого, кроме него, и подумать не хочет.
      Ладно, пусть забирает его себе. Я говорил себе это все, а сам стоял на крыльце - мне хотелось войти в лавку, но не хотел, чтобы она подумала, будто я за ней следом пошел... и в то же время я и вправду хотел идти за ней следом. Но ведь мне надо было войти! Я ведь за этим и приехал в город.
      В конце концов я поглубже натянул шляпу, набычил голову и зашел внутрь. Джонни Кайз, лавочник, тут же подошел ко мне и спросил:
      - Чем могу помочь вам, Сэкетт?
      - Дайте мне футов тридцать сыромятного ремня, - сказал я, - и пару вот этих охотничьих ножей с тонким лезвием.
      Еще я купил запасной топорик, немного гвоздей и всякой мелочи. Еще я купил пару штанов из домотканой материи (кусты не шуршат, когда трутся об нее, а об джинсы и даже оленью кожу шуршат). Еще я купил шерстяную шапочку с наушниками, хотя не собирался ими пользоваться. Там, куда я собирался, шляпа с меня будет сваливаться, а потом мне нужен был козырек этой шапочки, чтобы прикрывать глаза от света и лучше видеть.
      Мег прошла вплотную мимо меня, хотя могла бы пройти и другой стороной. Подбородок у нее торчал кверху, и она прямо-таки пролетела мимо меня, а я вдруг набрался духу и повернулся вслед за ней.
      - Мэм, я бы с удовольствием угостил вас чашечкой кофе в салу... я хотел сказать, в ресторане, если вы будете настолько любезны.
      В первое мгновение она, казалось, готова была отвергнуть мое приглашение, но тут в мою пользу сработало кое-что, вовсе от меня не зависящее. Фокус был в том, что она находилась в городе, Городе с большой буквы, а девушке, когда приезжает в Город, положено встретиться с молодым человеком. Посидеть и выпить кофе - это вполне прилично, и она смогла бы почувствовать себя как истинная дама в ресторане у Дельмонико или как там они называются такие места...
      Она глянула на меня - холодно, дальше некуда.
      - Благодарю вас, мистер Сэкетт. Если вы предложите мне руку...
      - Я за всем этим вернусь, - сказал я Кайзу через плечо и вышел из лавки, гордый донельзя, с этой девчонкой под руку, как будто мы шли на бал или еще куда.
      Ну, чтоб вы лучше поняли насчет этого салуна... Салун как салун, но с одного боку в нем было устроено такое местечко, чтоб поесть, и туда могли зайти дамы, если пожелают, и в их присутствии мужчины даже орали не так громко - и не так грубо. Собственно говоря, большинству мужчин нравилось видеть их там, как-то оно напоминало о доме и всяком таком, ведь большей частью мы жили вдали от женщин.
      Поднялись мы по ступенькам с той стороны, и я был красный по самые жабры, потому что дело для меня было непривычное, и я изо всех сил старался не показать, что занимаюсь таким первый раз в жизни.
      Ну, Берглунд к нам подходит с салфеткой через руку, как вроде он заправский первоклассный официант, и спрашивает:
      - Чем могу услужить?
      Мы, значит, оба заказали кофе, и он его нам принес, а потом - чтоб мне провалиться! - притащил еще пирожных-корзиночек, залитых самым что ни на есть настоящим шоколадом до самого верху, с горкой даже! Я и не знал, что он такие штуковины у себя держит.
      А когда я ему про это сказал, он и отвечает:
      - Ну, вы, конечно, понимаете, что мы подаем их лишь приличной публике, это только для элитной клиентуры.
      Я не знал, элитная я клиентура или нет или, может, это что-то такое, за что его надо пристрелить, ну, я постарался напустить на себя суровый, но в то же время и равнодушный вид, чтоб мог он подумать, что я либо знаю, про что это он толкует, либо рассердился, что он так сказал.