Глава 12

Когда Лотти сошла с поезда в Аламитосе, она не ожидала увидеть такой город, а город не ожидал увидеть такую женщину.

Красавицы редко попадались в Аламитосе, а красавиц, одетых по последней парижской моде, там и вовсе не видали. А ведь даже злейший враг Лотти не стал бы отрицать, что она очень красива.

У нее были золотисто-рыжие волосы, фиолетовые глаза и та прозрачная кремовая кожа, которая иногда встречается у рыжеволосых женщин. Мода сменила куполообразные юбки на облегающие платья, а у Лотти как раз была фигура, которую новая мода выгодно подчеркивала.

Более того, она вполне сознавала, что начинала битву, где союзников надо выигрывать, а врагов побеждать любым доступным ей оружием, и Лотти постаралась не оставить ни малейшего сомнения в достоинствах своего оружия.

На ней было платье из джерси — нового эластичного материала из тонкой шерсти, придававшего фигуре элегантность и законченность и не стеснявшего движений. Юбка на ней была много уже, чем видел Аламитос, или, уж если на то пошло, даже Филадельфия или Сан-Франциско, а «полонез» — верхняя курточка из цветного материала, отделанная мехом, — впечатлял.

Лотти перешла улицу к «Гранд-отелю» — за ней следовал смущенный молодой человек, вызвавшийся донести чемоданы, — и чуть помедлила у входа, чтобы осмотреться.

Аламитос имел невзрачный вид, он весь лежал как на ладони: убогие домишки, тополя, в честь которых был назван город, и несколько бездельничающих ковбоев.

Женщины на улице застыли, не отрывая от нее глаз, очарованные платьем, которое они могли видеть лишь в «Годис ледис бук» или журнале «Харперс базар», а мужчины, не обращая внимание на платье, видели только женщину.

Лотти Кеттлмен вошла в холл отеля, и клерк торопливо развернул в ее сторону журнал регистрации.

— Я миссис Кеттлмен, — сказала она. — Полагаю, у вас забронирован для меня номер?

Через час Лотти сидела в столовой напротив Портера Болдуина.

— Где он, Порт? — решительно спросила она.

— Я бы и сам хотел знать, — раздраженно ответил Болдуин. — Мои люди ищут, но у нас нет его примет. Я с ним никогда не встречался, а телеграфист в Маккартисе не может или не хочет его описать.

— Это смешно! Сколько всего мужчин в городе? Его стоит увидеть только раз, и уже не забудешь.

Она помолчала, размышляя, стоит ли поведать ему то, что она задумала, но затем решила, что не стоит.

Очевидно, никто, кроме Джима и его врача, не знал, что Джим умирает от рака, и она не собиралась раскрывать этот секрет. Пока. Она была уверена, что информация еще пригодится. Украдкой Лотти оглядела Порта Болдуина. Он был по своему красив жесткой мужской красотой, но грубоват. Он ей никогда не нравился.

— Оставь это мне, — сказала она. — Я найду его. Или он найдет меня. — Лотти отпила чаю. — Порт, — сказала она почти шепотом, — ему известно, что мы пытались убить его.

— Откуда? — изумленно спросил Болдуин.

— От этого идиота, от игрока, которого ты прислал отцу. Наверное, перед смертью он признался. Как бы там ни было, Джим нанял детективов из агентства Пинкертона. Не знаю, что именно ему известно.

— Не важно. — Он помолчал. — Я не понимаю, зачем ему возвращаться на Запад. В городе полно каких-то головорезов — здесь уже убили полдюжины человек.

Лотти не ответила. Она не доверяла Порту Болдуину и потому все сделает сама.

Она слушала, как Болдуин рассказывал, что произошло в Аламитосе, о неожиданных телеграммах из Маккартиса за подписью Кеттлмена.

— Когда мне рассказали, я вначале не поверил, потом увидел газету со статьей о его исчезновении.

— Я не понимаю этого, — озадаченно сказала Лотти. — На него нельзя не обратить внимание. Он черноволосый и ростом почти с тебя.

У себя в комнате она села в кресло-качалку подле окна и постаралась обдумать положение. Со дня исчезновения Джима Кеттлмена прошло уже более трех месяцев. Она не понимала, что вынудило его бежать, пока Эпперман не узнал у врача диагноз Кеттлмена.

Джим — странный человек. Каким-то образом ему все время удавалось одерживать над ней победу, даже сейчас. До того, как он исчез, Лотти не предполагала, как много значит быть миссис Джеймс Т. Кеттлмен. Имя дало ей место в обществе, деньги, уважение. Ей больше не нужно было изворачиваться, лгать, отчаянно бороться за существование.

Лотти с удивлением обнаружила, что Джима Кеттлмена любили. Он был отрешен от людей, был безжалостным в деловых комбинациях, но в то же время творил немало добрых дел, о которых она и не подозревала.

Зачем она приехала на Запад? Трудно ответить. Если бы она стала вдовой Кеттлмена и унаследовала его состояние, она бы сказочно разбогатела. Но так ли это? Берроуз завещания не видел, но заверил, что, судя по действиям Кеттлмена, тот не собирался оставлять ей ни цента. В случае его исчезновения разговор о наследстве можно было бы заводить только через семь лет.

Она обеспокоенно подошла к зеркалу и поправила прическу.

У него есть друзья!

Неожиданная мысль потрясла Лотти. Раньше она почему-то не приходила ей в голову, хотя Джим всегда восхищался красивыми женщинами.

Нет. Его болезнь — достаточная причина для исчезновения. Ей надо найти Джима, начать ухаживать на ним, снова добиться его расположения и заставить изменить завещание.

Однако такой вывод ее не удовлетворил. Оставалось что-то еще, но что?

Лотти стояла на деревянном тротуаре у отеля, когда увидела всадника на высоком гнедом жеребце. Она не отрывала от него глаз. В это время сзади подошел Болдуин.

— Вот тот самый Флинт, — сказал он. — Живучий, как кошка. Он мне много крови попортил.

— Это понятно, Порт, — сказала она. — Это ведь Джеймс Т. Кеттлмен!

Порт Болдуин думал, что его нелегко удивить. Вначале даже не поверил.

— Это Джим Флинт, ганфайтер.

Человек на гнедом жеребце почти поравнялся с ними. Он заметил Лотти.

— Привет, Джим, — сказала она.

Он остановился.

— Привет, Лотти, — сказал он. — Далеко же ты забралась.

— Это все, что ты мне скажешь?

Он улыбнулся.

— Лотти, я не помню, чтобы мы много разговаривали. — Он бросил взгляд на Болдуина, в его глазах засветилась веселая насмешка. — Никогда не видел, чтобы люди так подходили друг другу.

И поехал дальше.

— Значит, это Джеймс Кеттлмен… Невероятно.

— Он хорошо выглядит, не так ли? — произнесла Лотти. — Я хочу сказать, что эта одежда ему очень идет.

И он действительно хорошо выглядел. Совсем не как умирающий.

— Куда он едет? — спросила она.

Порт Болдуин вынул изо рта сигару.

— Да, наверное, к Нэнси Керриган. У нее ранчо к югу отсюда. Симпатичная девушка. — Он с удовольствием продолжал: — Высший класс. Семья — старые вирджинские аристократы. Отец с дядей много лет назад перебрались на Запад.

Лотти Кеттлмен резко повернулась и пошла прочь, стуча каблучками по тротуару. Болдуин рассмеялся. Но ему было не смешно. Он поднялся в номер, ослабил подтяжки, лег в кровать и задумался. Если Кеттлмен и Флинт — одно и то же лицо…

Почти в полночь он встал, ополоснул лицо и пристегнул воротничок рубашки. Ему хотелось выпить. Салун был открыт; из окна слышались звуки пианино и визгливое сопрано.

Если эти телеграммы послал Кеттлмен, результат не заставит себя ждать. Договоренность с железной дорогой будет аннулирована, постановление судьи выполнено, и его расчеты на быструю прибыль не оправдаются. Больше того, основную часть денег он вложил в скот, который пасся теперь вместе с коровами Наджента на его земле, а его наемники не проявляли большого желания сразиться за Болдуина после перестрелки на «Кейбаре».

Из-за Кеттлмена, или Флинта, провалилось нападение на «Кейбар». Флинт вытребовал у судьи Хетфилда постановление о запрещении продавать землю.

Болдуину вспомнились слова Лотти. В городе полно ганфайтеров, может случиться все что угодно.

Саксон со Стреттом охотятся за Кеттлменом. Допустим, они найдут его и убьют…

Тогда у него будет шанс поправить положение и здесь, и на Востоке. Болдуин начал думать, как использовать смерть Кеттлмена, которая, несомненно, отразится на курсе акций. Тут можно сорвать куш.

Насчет Саксона и Стретта он не беспокоился: у него имелся план, в котором немалую роль играл Бакдан. За двух бродяг Болдуин заплатит ему значительно меньше, чем придется платить Саксону и Стретту, если они убьют Кеттлмена.

Джим Флинт ждал на окраине города. Зря он оставил убежище, однако после четырех дней отдыха его вдруг стало мучить беспокойство.

Он заехал в салун в Маккартисе, где увидел жестоко избитого телеграфиста, который рассказал о Саксоне и Стретте. Ранчо Наджента заняли люди Болдуина, большинство работников Наджента разбежалось.

Ковбои с «Кейбара» почти без проблем оттеснили скот Болдуина со своих пастбищ, и в городе ходили разговоры об избрании маршала, который поддерживал бы порядок.

В мыслях Флинт все время возвращался к Нэнси, понимая тем не менее, что это глупо. Он не мог забыть обиду.

В городе он подъехал к салуну «Дивайд» и оставил Рыжего у коновязи. Салун был маленьким и опрятным. Внутри пол был посыпан опилками, в комнате помещалось всего два столика.

У бара сидел Рокли, ковбой с «Кейбара». С ним был человек постарше, в грязной одежде и мятой шляпе.

Рокли взял бутылку и подошел к столику. Его спутник последовал за ним.

— Сядешь с нами? — приветливо спросил Рокли.

Флинт подошел к ним.

— Милт Райан — вот он — говорит, что в Эда стрелял Бакдан, — сказал Рокли. — Милт работает волчатником у нас на ранчо и читает следы лучше, чем индеец-апач. Несколько дней назад он обнаружил на том месте, где ранили Эда, следы Бакдана и дошел до его убежища.

— Это он, точно, — сказал Райан.. — Хотя он и старался не оставлять следов. — Райан прищурился. — Тут один парень говорит, что ты не Флинт.

— Он говорит, что знал Флинта, — сказал Рокли, — что ты намного моложе его. — Он махнул рукой в сторону улицы. — Его зовут Долан… бармен.

— Он жил в Эйбилине, — сказал Флинт.

Они выпили. Некоторое время молчали. Затем Рокли сказал:

— Хозяйка ходит расстроенная. Прямо не в себе.

— Пусть не волнуется. Прежде чем… уехать, я выгоню отсюда Болдуина.

Флинт встал, и Рокли посмотрел на него.

— Даже если ты не настоящий Флинт, ты все равно должен был быть в «Кроссинге». Ты знаешь, что Флинта держали за руки, а я такого не слыхал.

— Он был хорошим человеком, — сказал Флинт, — по-своему хорошим. — Раньше он никогда не рассказывал о старом убийце. — Не думаю, чтобы он ценил человеческую жизнь. Он считал, что воюет против скваттеров, что справедливость на стороне скотоводов. Он ненавидел переселенцев, селившихся на чужой земле. Но только, — Джим заколебался, — один раз он помог мальчишке, которому очень нужна была помощь, и не расспрашивайте почему.

— Кто такой Флинт? Откуда он взялся?

— Он не рассказывал. Он вообще почти не разговаривал, так, иногда, говорил о погоде, о том, где разбить лагерь, или учил меня чему-нибудь.

Флинт заломил вниз поля шляпы, немного постоял в дверях и вышел.

Рокли поглядел на Милта Райана.

— Вот так, Милт. Он может быть только одним человеком, если ты понимаешь, о чем я говорю.

Милт глянул на свой стакан, на бутылку виски, решил оставить их в покое и встал.

— Рокли, ты когда-нибудь видел Пита Геддиса без рубашки?

— У него шрам от пули.

— И получил он ее в «Кроссинге».

Снаружи на темной улице они постояли, внимательно осмотрелись.

— Я все думаю о Геддисе, — сказал Райан. — Он последнее время сам не свой.

— У него хорошая память, — согласился Рокли. — Он думает, Флинт опять метит в него… выше и левее.

Глава 13

Рэд Долан, работавший барменом в Додже, Эйбилине, Таскозе и Лидвилле, знал, что может скрываться за таким спокойствием в городе.

Его рыжие волосы уже поседели, и чем больше безумных лет пролетало мимо, тем больше он ценил жизнь. Дальний Запад был у Долана в крови. История страны проходила у него перед глазами. Он был знаком с Диким Биллом Хикоком, Морганом Эрпом, Билли Бруксом и другими известными ганменами, игроками и шерифами. Он был в Вирджиния-сити, когда Эльдорадо Джонни приехал туда с приисков Колорадо-Ривер, заявив, что «станет главарем Вирджиния-Сити или самым красивым трупом на кладбище», а когда Лэнгфорд Пил застрелил его, Долан присутствовал на похоронах.

Новые люди появлялись и исчезали, и когда в его бар входил какой-нибудь желторотый юнец, Рэд Долан мог предсказать с точностью до нескольких месяцев, сколько тот продержится. Будущие «крутые парни» редко доживали до возраста, когда начинают бриться раз в неделю.

Он знал настоящего Флинта и передавал для него весточки. Рэд Долан не принимал ничьей стороны, но если вам нужен был человек для определенной работы, надо было только передать это Рэду. Рано или поздно человек давал о себе знать.

Из Хорс-Спрингс приехал Серный Том Уэйлен и, стоя у бара, делился воспоминаниями с Рэдом Доланом.

— Бакдан и Флинт, — сказал Том. — Вот на это стоит поглядеть.

— Настоящие ганмены редко сходятся один на один, — сказал Долан. — Они знают, что даже если не промахнутся, все равно могут умереть.

— Эти встретятся, — настаивал Серный Том, — если Пит Геддис не полезет на Флинта первым.

— А что такое с Геддисом?

— Спроси его про шрам на животе. Говорят, мальчишка из «Кроссинга» и есть Флинт.

Ветер столбом закрутил пыль на улице, у коновязи, поджав ногу, стояла чалая лошадь. Мимо салуна прошла женщина, державшая за руку ребенка, а чуть ниже по улице фермер-немец клал в фургон вилы, лопату и мотыгу. В городе царило спокойствие.

В глубине салуна сидели пятеро ковбоев Болдуина. Среди них были Саксон и Стретт. В городе находились по меньшей мере двадцать человек Болдуина, так что внешнее спокойствие ничуть не обманывало Рэда Долана.

Долан почувствовал приближение грозы, когда в салун вошли Рокли, тертый парень из «Кейбара», и Милт Райан, крепкий старик-волчатник.

В это время Джим Флинт вошел в «Гранд-отель», находившийся в нескольких десятках ярдов от салуна, и, услышав знакомый смех из ресторана, вошел туда. Лотти сидела вместе с Портом Болдуином. Смех замер у нее на губах.

Он коротко кивнул, а Лотти не отрывала от него глаз. Трудно поверить, что этот высокий, красивый, грациозный мужчина — ее муж.

Болдуин рассказывал ей какой-то неприличный анекдот, и она почувствовала раздражение оттого, что сидела с ним, а не с Джимом, который всегда относился к ней с уважением.

— Невозможно представить, — вдруг сказала она. — Джим Кеттлмен — ганфайтер!

Порт Болдуин обалдел.

— Ты бы видела его в тот день, когда он расстрелял город. Избитый до полусмерти, весь в крови, одежда порвана, лицо распухло, но он разогнал всю шайку, что работает на меня. В тот день он убил двоих и ранил еще нескольких.

Она с удивлением посмотрела на Болдуина.

— Можно подумать, ты им восхищаешься.

— Я его ненавижу, — жестко сказал Болдуин, — и готов убить его собственными руками, но клянусь Господом Богом, он боец! Этого у него не отнимешь. Настоящий боец! — Он глотнул кофе, поставил чашку и добавил: — С револьвером. Я бы все отдал, чтобы встретиться с ним на кулаках. Я бы сделал из него отбивную!

— У тебя ничего не выйдет, Порт, поэтому и не пытайся. — Лотти сама удивилась своим словам.

Болдуин с изумлением поглядел на нее.

— У меня не выйдет? Ты сошла с ума? — Он сжал свои огромные кулачищи. — Я мог бы избить его до смерти. Никто не может выстоять против меня ни в кулачном бою, ни в драке.

Он положил руку ладонью вверх.

— Я могу согнуть кочергу так же легко, как ты складываешь газету. — Он показал на Флинта. — Да я его сломаю, как сухую ветку.

Лотти холодно, оценивающе глядела на него.

— Даже не пытайся, Порт. Мне кажется, лучше оставить его в покое. Он для нас очень опасен.

— Но не мертвый.

Лотти бросила взгляд на Флинта. Он не походил на умирающего. Ну, а если его убьют, прямо вот здесь, сейчас? И все будут знать, что он мертв? Хороший адвокат, а потом — миллионы, Париж, Вена, Лондон.

— Я должна с ним поговорить. Ты же знаешь, я приехала именно за этим.

Она вполуха слушала Болдуина, а сама думала, что можно обжаловать завещание в суде и наверняка выиграть процесс. Для этого Джим должен умереть. Не надо думать о том, что он красив. Мужчины привлекали Лотти только тогда, когда могли предоставить ей все, что ей хотелось.

— Ты — дурочка, если думаешь, что можешь его уговорить, — сказал Болдуин, — потому что он не послушает, а если и послушает, то это все равно не имеет значения.

Она отодвинула стул и поднялась.

— Тем не менее я с ним поговорю.

Она подошла к столу Флинта, он встал и отодвинул ей стул.

— Садись, Лотти. Я надеюсь, ты понимаешь, почему я не говорю, что рад тебя видеть.

Усевшись, она быстро сказала:

— Джим, тебе не следовало уезжать из Нью-Йорка. Тебе нужен уход и лечение.

— Значит, тебе все известно? Так я и знал, что он старое трепло. Зря я к нему пошел.

— Он самый лучший доктор в Нью-Йорке!

— Ты хочешь сказать, самый модный. Это не значит, что он также самый хороший.

— Ты собираешься возвращаться?

— Конечно, нет.

— Джим… а как же я? Ты избаловал меня, Джим. Я не могу жить на сто долларов в месяц.

Он посмотрел на нее с холодным интересом.

— Сможешь, если не будет другого выхода. Но я думаю, ты найдешь кого-нибудь, выйдешь замуж и будешь жить так, как считаешь нужным.

— Почему ты думаешь, что я снова выйду замуж?

— Лотти, у тебя никогда не было желания выйти замуж. Это просто способ получить от жизни все, что ты хочешь.

— У тебя есть другая?

— Когда мне осталось несколько недель… возможно несколько дней? Кажется, я уже и так прожил лишнее. Нет, у меня нет другой.

Но есть Нэнси Керриган. Он вспомнил о ней. Ее спокойный, уверенный взгляд запал в неизвестные даже ему уголки души.

За последнее время открылось, что ему неизвестно слишком многое. Ничто не научило его любить, ценить домашний очаг, вести такую жизнь, которую вели остальные мужчины. Он был одинок и инстинктивно избегал привязанностей, жил на поверхности и поверхностно оценивал жизнь.

Такая девушка, как Нэнси… но к чему об этом думать? Ему приказали убираться прочь, она презирала его.

Лотти почувствовала поражение. Впервые в жизни она сидела с мужчиной, который не обращал на нее внимания. С отчаянием она осознала, что упустила Джима Кеттлмена, или Флинта, или как его там. Он ушел и уже не вернется.

— Я была плохой женой, так ведь, Джим?

— Нет. — Он внимательно посмотрел на нее через столик. Прекрасна? Да, она прекрасна, но не понимает разницы между добром и злом, если добро и зло не имеют прямого отношения к ней. — Скоро я уеду из города навсегда.

Она подавила гнев и раздражение, зная, что они только повредят.

— Куда ты поедешь?

— По-моему, ты знаешь, куда я поеду. И я должен ехать один.

— А до того? Джим, ты не можешь меня бросить! У меня… у меня не хватит денег на обратный билет!

— Я уехал из Нью-Йорка, потому что хотел умереть в одиночестве. Именно это я и сделаю.

Он отодвинулся от стола, и ее гнев взял верх над рассудительностью.

— Это все та самая Керриган! Поэтому-то ты и помешал Порту! Дешевая фермерша!

Он улыбнулся.

— Лотти, она не дешевая фермерша, к тому же у нее есть нечто, чего никогда не будет у тебя, — она леди. У тебя только внешность, а у нее — душа и сердце. Да, если бы жизнь повернулась по-другому, если бы мне не умирать и если бы она приняла меня… но к чему говорить о несбыточном?

Он встал и взял шляпу. Лотти хотела было что-то сказать, но вдруг не нашла слов. Чем можно пригрозить человеку, который знает, что умирает, и который готов к смерти?

Они остались в ресторане вдвоем.

— Я рада, что ты умрешь. — Она посмотрела ему в глаза, и он подумал, что никогда не видел такой сконцентрированной злобы. — Да, я рада. А когда будешь умирать, я надеюсь, ты будешь думать обо мне, потому что я останусь жить.

Ее милый ротик искривился в ярости, но он чувствовал только облегчение.

— Лотти, твой злейший враг — это ты сама. Простые, тихие девушки будут иметь все, к чему ты стремишься. Ну а ты будешь обманывать, плести интриги, ловить на крючок, пока не состаришься в нищете. Поверь, мне тебя жаль.

Он вышел в ночь.

На тротуаре он остановился. По тихой улице ехал всадник. Вначале он различил ноги лошади, потом белое пятно на груди, потом в круге света появился и всадник, и лошадь. Бакдан.

Если ганфайтер и увидел Флинта, то не подал вида. Он проехал мимо, держа поводья в левой руке, глядя прямо перед собой. Бакдан — серьезный противник. Профессионал. Он пользовался в работе оружием, потому что отлично владел им, и избегал неприятностей, потому что одни неприятности влекли за собой другие, не принося прибыли.

Флинт слышал историю, будто однажды в Силвер-Сити один человек обозвал Бакдана лжецом. Бакдан холодно посмотрел на него и сказал: «Можешь думать, что захочешь», — и повернулся спиной.

Обескураженный претендент в ганфайтеры остался стоять посреди комнаты, беспомощно оглядываясь.

В ярости он прокричал: «Я стреляю быстрее и точнее тебя!»

Бакдан со скукой поглядел на него в зеркало и сказал: «Ладно, ты стреляешь быстрее меня».

Кто-то рассмеялся, неудавшийся соперник Бакдана обернулся, но увидел только серьезные лица. Бакдан продолжал спокойно пить пиво, и через несколько минут претендент на громкое имя ушел.

Порт Болдуин сидел в темноте на кровати, когда вошел Бакдан. Болдуин вынул изо рта сигару и сунул Бакдану несколько банкнотов. Тот, коротко взглянув на них, положил деньги в карман.

— Флинт, — сказал Болдуин. — Я удваиваю плату.

— Нет.

— Могу я спросить, почему?

— Он слишком умен, и у него нет распорядка.

— Распорядка?

— Он живет не по распорядку, — нетерпеливо объяснил Бакдан, — у него нет дома, поэтому нельзя рассчитывать, что он будет находиться в определенное время в определенном месте. Человек, который где-то работает, где-то живет, у которого есть друзья или собственность, — с этим справиться легко. Но у Флинта чет распорядка. С такими трудно. Они опасны.

— Три тысячи.

— Нет. Ни за какие деньги. Зачем? Я играю наверняка, и дела у меня идут неплохо. Через несколько лет брошу это занятие, у меня будут деньги на собственное ранчо подальше отсюда.

Болдуин загасил сигару. Он был сердит и обеспокоен. У Саксона и Стретта ничего не получилось и вряд ли получится. Но Флинт должен умереть.

Для Болдуина не было более важной задачи, потому что ему будет легче легкого возобновить сделку с железной дорогой, когда Флинт умрет. Старик Чивингтон уговорит Лотти, она ему поможет, и все они смогут неплохо нажиться.

Но Флинт должен умереть… даже если Болдуину придется убить его собственными руками.

Глава 14

Никто в Аламитосе не сомневался, что в скором времени грянут неприятности.

Рэд Долан протирал стаканы, настороженно поглядывая на пятерых ковбоев Болдуина. У стойки тихо разговаривали Рэд, Райан и Рокли. Милт так долго охотился на волков и горных львов, что и сам стал похож на хищника. Рокли был не из тех, кто отступает перед препятствиями. Для взрывной смеси не хватало всего лишь одной мелочи, и та не заставила себя ждать: вошел Пит Геддис. До этого люди Болдуина не признавали в Райане и Рокли работников «Кейбара».

Чуть дальше по улице, у офиса Дока Макгинниса, стоял Джулиус Бент и раздумывал над создавшимся положением. Большой серьезный человек, известный неизменным своим добродушием и огромной физической силой, Бент приехал в город вместе с Нэнси и остальными.