Все, что бы ни делал человек, – мошенничал в карты или совершал несправедливость, пользуясь пусть даже законными методами – указывает на его характер.

Это, вероятно, было наиболее очевидным на Западе, где скрыть свои поступки было очень трудно. Население было немногочисленным, и спрятаться от чужих взглядов, буквально выражаясь, было негде.

Иногда я настолько увлекаюсь своими героями в рассказах, что мне жаль с ними расставаться. В "Долине Голландца – действует именно такой герой. В результате я взял почти тот же самый сюжет и много позже расширил рассказ до повести «Человек-замок». В другом случае рассказ "Военный отряд" стал "Бендиго Шефтером".

Персонажи могут становиться для автора очень реальными, и часто с ними трудно расставаться. Хочется узнать побольше о них, о их жизни после конца рассказа, а единственный путь узнать – позволить повествованию развиваться самостоятельно. Герои в "Долине Голландца" так же типичны для Запада, как и в любом другом моем рассказе.

Пыль равнины Голландца, поднимаемая копытами лошадей, серой маской садилась на лица. Нейлл видел грязные подтеки на лбу и щеках от стекавшего пота и знал, что выглядит никак не лучше. Они угрюмо ехали с винтовками в руках – шесть крутых целеустремленных мужчин, идущих по следу одинокого всадника.

Это были суровые люди, привыкшие к жизни на суровой земле, с обостренным чувством справедливости, не знающие пощады в том, что касалось наказания виновного, и неумолимо его преследующие. Их домом была пустыня, они жили по законам пустыни, а к тем, кто их нарушает, она бывает безжалостна.

– Как по-твоему, куда он направляется?

– Домой, надо думать. Ему нужны припасы и винтовка. Он живет на бывшем ранчо Соренсона.

Киммел сплюнул.

– Пусть бы себе и жил там. Это ранчо на моей памяти разорило четырех человек. – Он не отрываясь смотрел на лежащую перед ними цепочку следов. – У него хороший конь.

– Крупный гнедой. Как считаешь, Хардин, мы его поймаем?

– Конечно, поймаем. Хотя до дома он доехать успеет. Здесь нет дороги, чтобы отрезать ему путь, а он едет прямо на ранчо.

– И не пытается скрыть следы.

– Ему нет смысла их скрывать. – Хардин сощурил глаза от яркого сияния солнца. – Он понимает, что нам его маршрут известен.

– Он не новичок в пустыне. – Кесни выразил мысль, которая последние два часа крутилась в голове у всех. – Знает, как беречь коня, и знает тропы.

Некоторое время они ехали в молчании. Хардин почесал небритый подбородок. Лошади, петляющие между кустами “кошачьего когтя” и мескитом, поднимали клубы пыли. Плоская земля была пересохшей, выжженной солнцем, над ней струились и танцевали только раскаленные волны зноя да на горизонте голубела дальняя гряда гор. След, насколько позволяла местность, вел по прямой, сворачивая лишь у оврагов и каменных россыпей. И всегда всадник щадил коня, выбирая самый удобный путь.

В пустыне, чтобы определить человека, не обязательно с ним встречаться, достаточно пройти по его следу. Здесь, как на ладони, видны все его качества – доброта или жестокость, неведение или хитрость, все его сильные и слабые стороны. Есть приметы, которые сразу бросаются в глаза искушенному следопыту, и за то время, пока группа мужчин преследовала беглеца, выехав из Фридома, они многое о нем узнали. И им предстояло узнать еще кое-что.

– С чего все началось?

В пустой тишине пустыни слова прозвучали жалко и одиноко.

Хардин слегка повернул голову, чтобы слова легче долетали до едущих сзади. Так разговаривают люди, которые часто путешествуют в ветреную или дождливую погоду. Он переложил винтовку в левую руку и вытер потную ладонь правой о грубую ткань брюк.

– Со ссоры. Он был в “Бон Тоне”, покупал провизию и все прочее, а Джонни сказал что-то такое, на что он обиделся, вот они и поругались. У Джонни было оружие, а у Локка не было. Он пошел, взял револьвер и вернулся в “Лонгхорн”. Ну, открывает он дверь и дважды стреляет в Джонни. В спину. – Хардин сплюнул. – Он выстрелил и в третий раз, но промахнулся и разбил бутылку виски.

Несколько секунд все молчали, переваривая услышанное, потом Нейлл поднял голову.

– Мы его повесим за убийство или за виски?

Вопрос был хороший, но он остался без ответа. Достоинство и важность миссии не позволило остальным пятерым поддержать шутку. Нейлл перевел взгляд на пыльную раскаленную медь пустыни. Ему не нравилась сама идея самосуда над человеком, и он не знал скваттера с ранчо Соренсона. Жить там – само по себе достаточное наказание. Кроме того…

– Кто видел, как он убивал Джонни? – спросил он.

– Вообще-то, никто. Только он не дал Джонни ни единого шанса. Сэм был за стойкой, но он отвернулся, и все случилось слишком быстро.

– Как его кличут? Кто-то назвал его Локком? – спросил Нейлл. Было что-то нелепое в том, что он едет линчевать человека и даже не знает, как того зовут. Он поерзал в седле и прищурившись посмотрел на далекие озера, струящиеся в миражах жаркого воздуха.

– Какая разница? Локком его и кличут. Чет Локк.

– Смешное имя.

На его замечание никто не отозвался. Пыль стала гуще, и Нейлл прикрыл нашейным платком нос и рот. Его взгляд вернулся к далекой голубизне озер. Они лежали в низине впереди справа и выглядели соблазнительно прохладными и красивыми. Этот мираж увлек с пути не одного человека, пытавшегося достичь постоянно удаляющиеся берега. Озера были удивительно реальными, казалось, что в них на самом деле есть вода.

А может быть вода есть в раскаленных волнах зноя? И если знать как, можно доставать ее и пить? При этой мысли руки непроизвольно потянулись к фляге, но он тут же отдернул их. Теплая, горьковатая вода, плескавшаяся у седла, не привлекала.

– Киммел, ты его знаешь? – спросил Кесни. Это был небольшой, жилистый человек, жесткий, как кремень, с пронзительными стальными глазами и загорелыми руками, покрытыми буграми мышц. – Если б я его встретил, то вряд ли узнал бы.

– Конечно, я его знаю. Крупный парень, крепко сбитый, вроде как рыжеватый, лет сорока. На вид бывалый, и мне рассказывали, что не из дружелюбных. Подозрительно, что он осел на ранчо Соренсона, этой проклятой, пересохшей земле. Там не место ни для человека, ни для животного. Ни один честный мужик в этом пекле не поселится.

Казалось странным, что приходится искать человека, с которым ни один из них не был толком знаком. Однако все они были знакомы с Джонни Уэббом. Он был красивым, общительным парнем, сорвиголовой и бедокуром, но при этом очень привлекательным. К тому же он был отличный ковбой. Они все его знали и любили. И еще одно убеждало их, что Локк нечестно поступил с Джонни – даже если бы не было выстрелов в спину – Уэбб был самым быстрым стрелком в районе Спрингс-Вэлли. Самым быстрым и метким.

Джонни работал с каждым из них, а они были правильными людьми – суровыми, но правильными. У Киммела, Хардина и Кесни были свои ранчо, как и других; правда, у других земли было поменьше. Они пришли на Дикий Запад, когда дорога была трудной, они воевали с индейцами и скотокрадами, потом с засухой и пыльными, жаркими ветрами. На этой земле могли выжить только крепкие люди, и они выжили. Он, Нейлл, был из них самым молодым, как по возрасту, так и по времени пребывания здесь. Он приехал всего лишь пять лет назад.

Нейлл смотрел на следы гнедого и испытывал странные чувства, понимая, что человек, едущий на этом коне, скоро умрет, повиснув на веревке, которая сейчас была приторочена к седлу Хардина или Киммела. Нейллу никогда не приходилось не то что убивать человека, но и видеть смерть воочию, и от этой мысли ему становилось нехорошо.

И все же Джонни умер, и никто больше не услышит его смех и шутки. Его улыбка освещала не один сбор скота, помогала скрасить не один день тяжелейшей работы на пастбищах. Не то, чтобы он был ангелом. Джонни умел обращаться с револьвером, и неплохо. Когда-то у него были свои трудности в жизни.

– Он ведет коня шагом, – сказал Кесни, – в поводу.

– Он крупный парень и тяжелый, – согласился Хардин, – видно, надеется нас погонять.

– А может, гнедой захромал? – предположил Киммел.

– Нет, конь не хромает. Этот Локк – хитрая бестия.

Они выехали из пыли, в которой полностью скрывались копыта лошадей и стали пересекать высушенную, сухую равнину спекшейся земли. Хардин вдруг натянул поводья и кивнул головой.

– Поглядите-ка. – Он указал на темные пятна на ссохшейся корке земли. – Пролитая вода.

– Неосторожно, – сказал Нейлл. – Эта вода бы ему пригодилась.

– Нет, – сказал Кесни. – Он лил воду на платок, чтобы протереть ноздри коню. Ставлю на это доллар.

– Точно, – согласился Хардин. Коню станет дышать намного легче. Человек в бегах на этой равнине второпях может погубить лошадь. И он это знает.

Они двинулись дальше, и почти с полчаса никто не разговаривал. Нейлл с недоумением взглянул на солнце. Несколько минут назад оно светило слева, а сейчас висело прямо перед ними.

– Что он делает? – с удивлением спросил Кесни. – Он свернул с дороги на ранчо!

Цепочка следов снова свернула, и теперь солнце оказалось справа. Затем оно опять принялось поворачивать, пока не очутилось за спиной. Хардин, едущий впереди, осадил коня и грубо выругался.

Остальные выстроились рядом, внимательно глядя через сухое русло, рассекавшее пустыню параллельно тропе. Внизу они заметили следы топтавшегося гнедого, а на противоположном склоне на сухих ветках кустов трепыхался на ветру белый кусочек бумаги.

Кесни соскользнул с седла и пересек овраг. Сняв бумажку, он некоторое время смотрел на нее, а потом все услыхали его ругань. Он вернулся и передал находку Хардину. Остальные сгрудились вокруг.

Нейлл взял записку из рук Хардина после того, как тот ее прочитал. Бумажка была оторвана от страницы какой-то книги. Локк писал ее на плоском камне, поэтому слова читались отчетливо:

“Паединок был справидливый в любом случае шесть это мало, завите ищо. Парню на серой лошади лутше падтянуть падпругу или ево серая сотрет спину”.

– Я бы этому!.. – Шорт был вне себя. – Когда мы проезжали, он лежал в пятидесяти ярдах. И с винтовкой. Я видал ее в городе в седельном чехле гнедого. Он мог бы подстрелить по меньшей мере одного.

– Скорее двоих или троих, – поправил его Киммел.

Все попеременно смотрели то на записку, то на противоположный берег сухого русла. На его дне виднелись следы, но по нему проходил скот. Это их немного задержит.

Нейлл с покрасневшим лицом и багровыми ушами затягивал подпругу. Остальные избегали его взгляда. Даже если совет был полезным, это было оскорблением ему, а значит, и всем. На скулах заиграли желваки. Скваттер играл с ними в индейцев, и это никому не нравилось.

– Справедливый поединок, как же! – взорвался Саттер. – Прямо в спину!

Теперь следы вели по дну сухого русла, и ехать стало тяжелее. Редкие порывы ветра, ощущавшиеся наверху, в пустыне, сюда не долетали, жара в овраге была как в печке. Им казалось, что они пробивались сквозь обжигающее пламя. Пот щипал глаза, ручейками стекал по забитой пылью щетине, которая начинала нестерпимо чесаться.

Сухое русло кончалось широким устьем, устланным песком, который нанесли дождевые потоки за многие прошедшие годы, отпечатки копыт здесь читались легче. Нейлл, измотанный жарой и долгим переходом, потуже затянул на лице шейный платок. Следы, казалось, нарочно уводили их в самые труднопроходимые районы, потому что теперь Локк ехал к появившемуся впереди щелочному озеру.

На берегу следы исчезали. Все натянули поводья на кромке воды и неверящими глазами уставились на уходящие в озеро отпечатки.

– Он не сможет его перейти, – уверенно констатировал Хардин. – На середине оно глубокое. И чертовски опасное. Запросто может засосать лошадь.

Они направились вдоль берега, тщательно вглядываясь в землю, – трое в одну сторону, трое в другую. Наконец, оглянувшись, Нейлл заметил подающего знаки Кесни.

– Они нашли следы, – сказал он, – поехали к ним.

По дороге он думал про то, что знали все: простая уловка Локка отняла у них время. Им пришлось разделиться и в поисках следов прочесывать берег в обе стороны, а потом обнаружившие их должны были ждать, пока подтянутся остальные. Маленькая задержка, но в такой погоне достаточно важная.

– А почему бы не поехать сразу на ранчо? – предложил Шорт.

– Можно и на ранчо, – рассудительно произнес Хардин. – Но с другой стороны, он может нас одурачить и вовсе там не появиться. Тогда мы его потеряем.

Отпечатки стали читаться легче, потому что теперь Локк направлялся прямиком в горы.

– Куда он едет? – раздраженно спросил Кесни. – Он что, спятил?

Ответа не последовало. Всадники, вытянувшись цепочкой, стали подниматься по лощине в горы. Вдруг ехавший впереди Киммел остановился. Перед ним со скалы в каменную чашу стекала тонкая струйка воды.

– Ха! – Хардин с удивлением уставился на источник. – Я и не знал о нем. Ладно, можем тут напиться.

Он спрыгнул с коня. Все спешились, и Нейлл свернул сигарету.

– Кто-то здесь неплохо поработал, – сказал он. – Камни в стене чаши укреплены совсем недавно.

– Точно.

Шорт смотрел, как они пьют, и усмехался.

– Этот Локк – хитрющий лис и отъявленный пройдоха. Напиться одному человеку и напоить лошадь можно в один момент, а нас шестеро да шесть лошадей, и времени мы потеряем гораздо больше.

– Ты на самом деле думаешь, что он это спланировал? – скептически произнес Нейлл?

На него оглянулся Хардин.

– Конечно. Этот парень знает здешние места.

Когда они снова тронулись в путь, Нейлл думал о Локке. Он был хитрым. Он знал, как вести себя в пустыне, и уверенно шел вперед. Если даже Хардин не ведал об этом источнике, а он жил здесь уже двадцать лет, значит, Локк знал местность, как свои пять пальцев. Правда, горы эти были на редкость пустынными, и ничто в них не привлекало человека.

Итак, они кое-что узнали о человеке, которого преследовали. Он умело шел по пустыне, хорошо знал местные тропы и, вероятно, сам соорудил каменную чашу под источником, размышлял Нейлл. В этой округе никто не жил, кроме Локка, потому что до ранчо Соренсона осталось недалеко.

Теперь они пробирались вверх по узкой тропе, бегущей по выветренным подножиям гор, поросшими то здесь то там чахлыми деревцами и колючим кустарником. Это была странная, изломанная земля, где вниз по склонам, в пустыню, стекали черные пальцы лавы, будто стремясь достать щелочное озеро, которое люди недавно миновали. Тропа постоянно поднималась вверх, щеки ласкал легкий ветерок. Нейлл стер со лба пыль, и она, щедро пропитанная потом, шелушилась чешуйками.

Тропа часто меняла направление и шла то по коричневато-красному песчанику, то по лаве, огибая обнаженные скальные выступы, где горные пласты наслаивались друг на друга, словно в многослойном разноцветном торте. Затем дорога пошла вниз, и они оказались среди огромных валунов, гладких, как отполированная водой галька. Нейлл устало осел в седле, потому что дорога была длинной и конца ей не предвиделось.

– Хорошо еще, что он за нами не охотится, – заметил Киммел, произнеся первые слова за час с лишним. – Мог бы нас пострелять, как куропаток.

Как бы в ответ на его слова, внезапно сердито взвизгнула пуля, а за ней донеслось буханье выстрела.

Всадники, как один, вылетели из седел в поисках укрытия, выхватив из чехлов винтовки, поскольку все, кроме двоих, убрали оружие у озера. Хардин чертыхнулся, а Киммел прополз к камню, от которого открывался вид на лежащую впереди местность.

Шорт тоже выскочил из седла, и его конь остался стоять на открытом месте, на его боку горбом выпирала притороченная к седлу фляга. Вдруг конь шатнулся одновременно с глухим звуком попавшей в цель пули, затем послышался сухой грохот винтовки, эхом разнесшийся по горам.

Шорт злобно выругался.

– Если он убил коня!..

Но конь, хотя и нервно перебирал ногами, остался стоять невредимым.

– Эй! – закричал Кесни. – Он пробил твою флягу!

И правда. Вода выливалась на землю, и Шорт, бормоча проклятья, хотел было встать, но Саттер схватил его за руку.

– Осторожней! Если он попал во флягу, он может попасть в тебя!

Они ждали, и журчание воды постепенно стихло, потом стал слышен звук падающих капель. Все со злостью смотрели на скалы, где засел преследуемый. Одной флягой меньше. Однако воды хватит на всех, потому что они наполнили фляги у источника. Тем не менее всех беспокоила мысль, что жертва – человек по имени Чет Локк – знал, куда их ведет, и опустошил флягу не случайно. Теперь они лучше понимали свою жертву. Он ничего не делал просто так.

Лежа на песке или камнях, они ждали, вглядываясь вперед.

– Сейчас он, наверное, уезжает! – рявкнул Саттер.

Однако никто не выказал желания двинуться с места, поскольку выстрел достаточно ясно показал, что человек, по чьим следам они шли, хорошо умел обращаться с оружием. Наконец, Киммел повесил шляпу на дуло винтовки и поднял ее. Ответа не последовало. Тогда он попробовал высунуть ее из-за камня.

Ничего не случилось, и Киммел убрал шляпу. Почти тотчас же раздался выстрел, и пуля вспахала песок там, где мгновение назад находилась цель. Намек был понятен. Локк предупреждал их, что не только не уехал, но и что таким простым трюком со шляпой его не проведешь.

Они опять настроились ждать, но Хардин вдруг змеей скользнул за валун и начал обползать Локка с фланга. Он медленно продвигался, а они наблюдали за ним. Хардин хорошо выбирал укрытия и подобрался почти к самому месту, где прятался стрелок. Когда он скрылся из виду, Нейлл отхлебнул из фляги воды и прикрыл глаза.

Наконец, они услышали призывный крик и, выглянув из-за камней, увидели стоящего далеко впереди Хардина, который размахивал руками, подзывая их к себе. Забравшись в седла и прихватив коня Хардина, они тронулись дальше по тропе. Он встретил их, зло сверкая глазами.

– Ушел, – сказал он, протягивая заскорузлую ладонь. На ней лежали три медные гильзы. – Он их выставил на камне в рядок. И поглядите сюда.

Он показал рукой, и они опустили головы к тропе. Аккуратно выложенная камушками стрела указывала путь, а над ней на песчанике было выцарапано: “Слидите за знаками”.

Кесни сорвал шляпу и швырнул ее под ноги.

– У, чертов!..

Он умолк, вне себя от гнева. Преследуемый явно издевался над ними, нарочно дразнил, выложив указательный знак, словно имел дело с малолетними детьми или желторотыми юнцами.

– Поганый убийца! – с чувством сказал Шорт. – Я с удовольствием накину на него веревку. Думает, что всех хитрее!

Они отправились дальше. Гнедой оставлял четкие следы, но через четверть мили на тропе оказалась еще одна стрела, выложенная из веток мескита.

Нейлл долго смотрел на нее. Теперь дело приобретало иной оборот. Локк сознательно играл с ними, хотя должен был понимать, как это воспримут такие люди, как Киммел и Хардин. Это был намеренный вызов; больше того, это был признак крайнего презрения к ним.

Дальние края впадины, которую они огибали, терялась в пурпурном свете начинающихся сумерек. Справа стена гор стала круче и окрасилась в глубокий красный цвет. Коричневатые краски пустыни сменились яркими рыжевато-красными, местами на склонах утесов стали попадаться белые прожилки кварца.

Они все заметили следующее послание, а прочитав, опустили глаза. Оно было выцарапано на скалистом утесе – указывающая вперед стрела, затем слова: “Там тень, поизжайте, а то вас хватит солничный удар”.

Они двинулись дальше и несколько миль, пока удлинялись тени, ехали по ориентирам, которые периодически оставлял на тропе преследуемый. Все шестеро устали и выдохлись. Лошади плелись медленно, воздух пустыни становился прохладным. Погоня оказалась долгой.

Внезапно Киммел и Кесни, ехавшие впереди, натянули поводья. Поперек тропы была выложена невысокая стена из камней, стрела указывала в глубокую расселину.

– Что думаешь, Хардин? Он мог убирать нас по одному.

С сомнениями и дурным предчувствием в душе Хардин обдумал ситуацию, сворачивая сигарету.

– Он пока этого не сделал.

Замечание Нейлла упало в тишину, словно камень в тихую заводь. Пока круги расплывались, оставляя след в душе его спутников, он ждал.

Локк к этому времени мог бы убить если не всех, то одного-двух – точно. почему он этого не сделал? Дожидался ли он темноты, чтобы легче было скрыться? Или вел их в ловушку?

– Черт с ним! – нетерпеливо воскликнул Хардин.

Он развернул коня и с револьвером в руке устремился по узкой тропе в черноту трещины. Остальные один за другим последовали за ним. Вокруг сомкнулась темнота, воздух был прохладный и сырой. Через некоторое время тропа стала круто подниматься наверх, к серому просвету в скалах, и скоро они выехали к небольшой впадине в горах. Перед ними журчал ручеек, темнели деревья.

Они осторожно подъехали, как вдруг на поляне мелькнул свет костра. Хардин рывком осадил коня и соскользнул с седла. Остальные последовали его примеру и расширяющимся полукругом подкрались к огню. Кесни подобрался первым, и тут же хрупкую вечернюю тишину потрясли ругательства. Все поспешили к нему.

Костер был разведен рядом с маленьким быстрым ручейком, рядом виднелась аккуратная кучка сухих веток. На камне лежала бумага, на которой была высыпана горка кофе и сахара. С минуту все молчали, потрясенно глядя на костер и кофе. Издевка была налицо, людей терзала горечь. Мало того, что какой-то пришелец делает из них дураков на тропе, обращается с ними, как с желторотыми юнцами, он еще и приготовил им лагерь!

– Будь я проклят, если буду здесь ночевать, – яростно воскликнул Шорт. – Лучше улягусь в пустыне!

– Ну, – философски произнес Хардин, – можно и воспользоваться тем, что он оставил. Все равно ночью его преследовать нельзя.

Киммел выкопал из седельной сумки кофейник и пошел наполнить его в протекавшем мимо ручье, а Кесни с угрюмым видом уселся и уставился в пламя костра. Он поднес было руку к приготовленным для них веткам, но тут же отдернул ее, словно увидел змею. Встав, зашагал к деревьям и через минуту вернулся.

Саттер осматривался вокруг и неожиданно сказал:

– Ребята, я знаю это место! Только никогда не слыхал о трещине в стене. Это Мормонский Источник!

Хардин сел и огляделся.

– Черт побери, а ведь правда, – сказал он. – Я здесь не был лет шесть или семь.

Саттер присел на корточки.

– Поглядите-ка! – Он взволнованно рисовал на песке палочкой. – Это Мормонский Источник, мы тут. Вот здесь, к северо-западу стоит заброшенная лесопилка, над ней запруда. Ставлю свой кусок мяса, что этот проклятый убийца остановился на ночь на лесопилке!

Кесни, который тяжелее всех переживал насмешки преследуемого ими человека, внимательно вглядывался в схему, нарисованную на сыром песке. Он задумчиво кивал.

– Саттер прав! Наверняка он ночует там. Я помню эту заброшенную лесопилку! Один раз пережидал там страшную грозу. Провел в ней целых два дня. Если Локк остановился там, мы можем его взять!

За ужином они обсуждали план действий. Путешествие в ночной темноте по изрезанной горной тропе было почти невозможным; кроме того, даже если Локк смог бы выдержать ночной переход, его конь нуждался в отдыхе. Более того, на все свои штучки чужак потерял много времени и не мог уйти далеко. Вполне вероятно, что он так и задумал: приготовил для них лагерь у Мормонского Источника, а сам поднялся к лесопилке.

– Нам лучше напасть на него врасплох, – предложил Хардин. – Стены там сложены из толстых бревен, и человек с винтовкой и кучей боеприпасов может держать оборону хоть неделю.

– А у него много патронов?

– Конечно, много, – сказал Нейлл. – Когда он делал покупки, я был в “Бон Тоне”. Он купил провизию и массу патронов 44-го калибра. Они подходят и к его “кольту” и винчестеру.

Невысказанной пока оставалась мысль о постепенно растущем уважении к Локку, уважении и некотором сомнении. Разве может такой человек выстрелить другому в спину? Однако доказательства его вины были очевидны, или им казалось, что очевидны.

И все же за уважением скрывалось что-то еще, потому что теперь речь шла не просто о справедливом возмездии, погоня переросла в нечто личное. Каждый из них чувствовал, что под угрозой его репутация. Мало того, что Локк не скрывал следы, так он еще оставлял ориентиры, которыми впору пользоваться самым желторотым юнцам. Однако в этой группе были люди, способные выследить блоху в чаще.

– Ну, – неохотно, с хмурой миной на лице произнес Киммел, – во всяком случае, он оставил нам хороший кофе.

Все попробовали кофе и согласились. В этом мире мало что может сравниться с кофе по умиротворяющей и согревающей сердце силе в прохладную ночь у костра после трудного и долгого дня. Они пили и постепенно расслаблялись. А по мере расслабления семена сомнений прорастали и давали всходы предположений.

– Сегодня он мог подстрелить нескольких из нас, – рискнул высказаться Саттер. – Этот гусь знает, как вести себя на дикой земле.

– Я еще накину на него веревку, – заверил Шорт. – Никто не смеет делать из меня идиота!

Но его голосу не хватало убежденности.

– Знаете что, если он действительно знает эти места так хорошо – а он их знает – и если он действительно хотел бы сбить нас со следа, прошла бы целая вечность, прежде чем мы его нашли.

Никто ему не ответил. Хардин отодвинулся от огня и поправил брюки, потому что ткань стала обжигающе горячей.

Шорт подбросил в костер ветку из аккуратно сложенной кучи.

– Лесопилка недалеко. Может быть, попробуем? – предложил он.

– Позже. – Хардин откинулся спиной на лежавшее бревно и зевнул. – Уж больно день был тяжелым.

– Он оба раза стрелял Джонни в спину?

Вопрос повис в воздухе, словно призрак. Шорт неловко зашевелился, а Кесни поднял голову и зло оглянулся.

– Ну да! Правда, Хардин?

– Точно. – Хардин задумчиво помолчал. – Хотя нет. Одна пуля вошла под левую руку. Прямо между ребер. Мне показалось, что в сердце. Другая попала рядом с позвоночником.

– Черт с ним! – заявил Кесни. – Чтобы какой-то скваттер-скотокрад стрелял в наших парней! Ему стреляли в спину, и я видел обе дырки. Первую Джонни получил почти в позвоночник, и должно быть, попытался повернуться и достать револьвер, но получил пулю в сердце.

Свидетелей не было, вспомнил Нейлл, и мысль эта его тревожила. Неужели они готовы совершить несправедливость? Подумав об этом, он почувствовал себя предателем, но в душе он ощущал крепнущее уважение к человеку, которого они преследовали.

Пламя костра трепетало, и на стволах деревьев танцевали тени. Он оторвал от бревна, на котором сидел, кусок коры и подбросил его в огонь. Он ярко занялся, вспыхнув искрами и пару раз треснув. Хардин наклонился и пододвинул кофейник ближе к огню. Кесни проверил патроны в винчестере.

– Далеко до лесопилки, Хардин?

– По нашей дороге около шести миль.

– Поехали. – Шорт встал и стряхнул с одежды песок. – Хочу вернуться домой. Мои ребята строят изгородь. За ними нужно присматривать, или они тут же разбегутся по девкам.

Она затянули подпруги, загасили костер, забрались в седла и двинулись в темноту. Колонну снова возглавлял Хардин.

Нейлл ехал последним. Среди утесов было сыро и холодно, чувство было такое, будто едешь в пещере. Над головой очень ярко светили звезды. Мэри будет беспокоиться, потому что он еще никогда не возвращался домой так поздно. К тому же он не любил оставлять ее одну. Нейллу хотелось очутиться дома, съесть горячий ужин и завалиться в старую просторную постель, натянув на себя покрывало, вышитое еще бабушкой Мэри. Энтузиазм погони прошел. Обжигающее пламя костра, кофе, усталость и крепнущее уважение к Локку изменили его.

Теперь они все знали, что он не тот человек, за которого его принимали. Стремление к справедливости может заставить сделать многое, но человек с Дикого Запада всегда узнает своего, а в этом случае характер преследуемого читался очень хорошо. Когда спишь рядом с человеком на тропе, работаешь с ним и такими, как он, то скоро узнаешь их. На тропе, оставленной Четом Локком, каждый из погони видел следы близкого ему человека, который вызывал уважение. Мысль не исчезала, хотя никто не придавал ей большого значения, однако каждого беспокоило растущее сомнение, даже Шорта и Кесни – самых упрямых и злопамятных.

Они знали, как работает и живет человек, способный выстрелить в спину другому. Он оставляет свои следы на всем, к чему прикасается. Локк же делал все на совесть, было видно, что он крепко стоит на ногах, а если ему и пришлось бы умереть, он умрет лицом к врагу. Для незнающих эти заключения выглядели бы сомнительными, но человек пустыни всегда узнает себе подобного.

Лесопилка была темной и молчаливой, она огромным темным силуэтом вырисовывалась над перегороженной запрудой речушкой. Они спешились и подобрались поближе. Затем, следуя заранее разработанному плану, рассредоточились и окружили ее. Хардин, спрятавшись за стволом корабельной сосны, громко и вызывающе крикнул:

– Мы идем, Локк! Мы идем за тобой!

Теперь, когда время пришло, вернулось состояние напряженного ожидания. Они слушали, как струится вода, стекающая по древней запруде, и через некоторое время двинулись вперед. Не успев пройти пары шагов, услышали голос Локка:

– Не входите сюда, ребята! Я не хочу убивать никого из вас, но если вы войдете, я это сделаю! Поединок был правильным! У вас нет причины гнаться за мной!

Хардин заколебался, пожевывая усы.

– Ты застрелил его в спину! – закричал он.

– Ничего подобного! Когда я вошел в бар, он стоял лицом к стойке. Он увидел, что я вооружен, и попытался вынуть револьвер и в то же время повернуться. Я вынул свой быстрее. Моя первая пуля попала ему в бок и швырнула его на стойку. Вторая ударила в спину, а на третий раз я промахнулся, потому что он падал. Вы же сами этого не видели.

Звук его голоса замер, и снова послышалось веселое журчание воды по камням, постепенно затихающее среди деревьев. Объяснение Локка произвело впечатление на всех. Ведь все могло случиться именно так.

Прошло несколько минут, потом опять заговорил Хардин.

– Выходи, и мы тебя будем судить по справедливости!

– Как? – В голосе Локка прозвучал вызов. – У вас нет свидетелей. У меня тоже. Никто не сможет сказать, что там было, кроме меня, потому что Джонни мертв.

– Джонни был хорошим парнем и нашим другом! – закричал Шорт. – Мы не позволим всяким паршивым скваттерам приезжать и убивать людей!

На это ответа не последовало, и они, в некотором замешательстве, ждали. Нейлл оперся о дерево, рядом с которым стоял. В конце концов, Локк может говорить правду. Откуда они знают? Нельзя вешать человека, пока не убедишься, что он виновен.

– Дьявол! – взорвался Шорт. – Пошли вперед, Хардин! Давай возьмем его! Он врет! Никто не стрелял быстрее Джонни, это всем известно!

– Уэбб был быстрым только в своей округе! – прокричал в ответ Локк.

Момент тишины вслед за этим задержал их, а потом, будто по команде, они двинулись к лесопилке. Нейлл не отдавал себе отчета, когда и зачем он сделал первый шаг. Внутри он ощущал пустоту и усталость. Ему все надоело, он чувствовал, что этот человек не мог стрелять в спину.

Они продвигались осторожно, потому что знали, что этот человек умеет обращаться с оружием. Неожиданно прозвучал голос Хардина:

– Стойте, ребята! Оставайтесь там, где стоите, пока не рассветет. Держите глаза и уши открытыми. Если он выберется оттуда, значит, ему повезло, если нет, то мы его утром возьмем или подожжем лесопилку!

Нейлл опустился на бревно. На него теплой волной нахлынуло облегчение. Сегодня они не будут убивать. Не сегодня.

Медленно текли часы, постепенно он стал различать ночные звуки. Вот зашуршал заяц, упала с дерева шишка, прошумел верхушками сосен ветер, и в просветах мелькнули звезды, с любопытством взглянув на молчаливых мужчин.

С первым светом они вошли в двери и влезли в окна старой лесопилки, там было пусто и тихо. Они посмотрели друг на друга, и Шорт злобно выругался. В просторном помещении его голос гулко отдался эхом.

– Поехали на ранчо Соренсона, – сказал Киммел. – Он будет там.

И каким-то образом все они уверились, что найдут Локка на ранчо. Они знали, что он направился домой, потому что он был человеком того же типа, как они. Он не станет отступать дальше своего очага. Там для того, чтобы поймать его и повесить, им придется поджечь ранчо, и при осаде кто-то из них умрет. И все же они не боялись. Им было присуще чувство долга и необходимости поддерживать на этой безлюдной пустынной и горной земле хоть какое-то подобие законности и порядка. Однако сомнение росло, пока полностью не поглотило их. Даже Шорт, которого разозлили оставленные Локком ориентиры, и Кесни, лучший следопыт среди них – даже лучший, чем Хардин, – и те испытывали непонятное раздражение.

Солнце взошло и согревало их, когда они выехали на вершину холма и посмотрели вниз, на засушливую котловину, где раскинулось ранчо Соренсона.

Но котловина была уже не засушливой. Хардин так резко осадил коня, что тот чуть не встал на дыбы. Это место вряд ли можно было назвать ранчо Соренсона.

Жилой дом отремонтировали и перестроили. На крыше виднелись светлые пятна, где на нее положили свежие доски, стены старого сарая, выстроенного из жердей, обмазали глиной, чтобы внутрь не проникала вода, и укрепили. Рядом стоял новый кораль, а справа от дома зеленел обнесенный изгородью огород, особенно красивый после однообразия вчерашней пустыни.

Они медленно, в задумчивости, сбившись в плотную группу, спустились с холма. Скот, рядом с которым они проезжали, был здоровым и упитанным, в корале стояло много лошадей.

– Славно здесь поработали, – сказал Киммел. А он знал, сколько труда нужно вложить, чтобы сделать такое место привлекательным.

– Не похоже на ранчо, где живет убийца! – вырвалось у Нейлла. Он покраснел и слегка отстал, смущенный своим высказыванием. Он был самым молодым среди них и прожил в округе меньше всех.

Никто ему не ответил. Он лишь выразил то, что думали все. Это ранчо внушало надежность, чувствовалось, что человек, который здесь жил, приехал надолго.

– Я вас ждал.

Слова заставили их внутренне сжаться. Позади стоял Чет Локк и наверняка с наведенной винтовкой. Если кто-нибудь из них двинется, то…

– Моя жена в доме готовит завтрак. Я сказал, что ко мне приедут друзья – погоня, отправившаяся за каким-то убийцей. Я ничего не сказал ей о наших проблемах. А теперь поезжайте вперед и оставьте оружие при себе. Позавтракаете, а потом, если все-таки решите выполнить свой долг, я готов сразиться с вами поодиночке или со всеми сразу, но повесить себя я не дам. Не называю никого, потому что никому не хочу навязывать драку. Ну, поезжайте.

Они поехали вперед и во дворе спешились. Нейлл повернулся и в первый раз увидел Чета Локка. Он был крупным мужчиной, сухощавым и сильным. Рыжевато-каштановые волосы спадали на загорелое и обветренное лицо, но благодаря теплоте глаз, выражение его было дружелюбным.

Хардин взглянул на него.

– Ты тут кое-что переделал.

– Еще бы. – Локк показал рукой на колодец. – Выкопал собственными руками. Жена поднимала землю на лебедке. – Он повернулся к ним и обвел глазами. – У меня лучшая жена в мире.

Нейлл вдруг почувствовал, как наворачиваются слезы, и отвернулся, ослабляя подпругу. Он чувствовал точно так же по отношению к Мери.

Вдруг дверь открылась, и они повернулись. В этом заброшенном пустынном уголке вид любой женщины заставит мужчину обернуться, но они увидели не то, что ожидали увидеть. Она была молодой – лет двадцати пяти – и хорошенькой, с каштановыми волнистыми волосами, зелеными глазами и несколькими веснушками на носу.

– Проходите, пожалуйста. Чет предупредил, что на завтрак к нему приедут друзья, а мы не часто принимаем гостей.

Неуклюже ступая, борясь со замешательством, они поднялись на крыльцо. Кесни заметил, как тщательно были подогнаны грубо оструганные доски. Это тоже было свидетельством той же надежности, постоянства, силы. Такой человек мог принести здесь пользу. Кесни подумал об этом прежде, чем отдал себе отчет, и покраснел.

Комната в доме была такой же чистой и аккуратной, как и девушка. Как ей удавалось так чисто отмыть полы? Он задал вопрос и смутился. Она улыбнулась.

– О, это придумал Чет! Он прикрепил кусок пемзы к рукоятке. Она врезается во все трещины и очень хорошо чистит пол.

Еда вкусно пахла, и когда Хардин посмотрел на свои руки, Чет показал на дверь.

– Если хотите помыться, там вода и полотенца.

Нейлл закатал рукава и погрузил ладони в таз. Вода была мягкой, что в этой округе было редкостью, а мыло приятно скользило в руках. Вытерев их, он вошел в комнату. Хардин и Кесни уже сидели за столом, и жена Локка наливала им кофе.

– Ребята, – сказал Локк, – это Мери. Вам придется назваться самим, я не помню ваши имена.

Мери. Нейлл поднял глаза. Ее тоже звали Мери. Он снова посмотрел на тарелку и немного поел. Когда он поднял взгляд, она ему улыбнулась.

– Мою жену тоже зовут Мери, – произнес он. – Она очень хорошая девушка.

– Конечно! А почему бы вам вдвоем не приехать к нам в гости? Я уже забыла, что такое поболтать с женщиной! Чет, почему ты не пригласил их раньше?

Чет что-то пробормотал, а Нейлл не отрываясь смотрел на свою чашку кофе. Люди ели в неловком молчании. Хардин то и дело оглядывал комнату. Кусок пемзы. Надо соорудить что-нибудь подобное для Джейн. Она все время ворчит про то, как тяжело начисто мыть дощатые полы. И раковина внутри с трубами из полых стволов деревьев, чтобы вода выливалась наружу и жене не приходилось бегать взад-вперед. Это тоже хорошая идея.

Они закончили завтрак и неохотно, по одному, вышли во двор, избегая смотреть друг другу в глаза. Чет вышел с ними.

– Если будем стрелять, – спокойно сказал он, – давайте отойдем подальше от дома.

Хардин посмотрел на него.

– Локк, то, что ты сказал на лесопилке, это правда? Поединок был честным?

Локк кивнул.

– Да. Джонни Уэбб потешался надо мной. Мне не хотелось неприятностей, но и не хотелось прятаться за то, что у меня не было в тот момент оружия. Я зашел в салун не за тем, чтобы стреляться, хотелось дать ему возможность избежать неприятностей. Он увидел меня и выхватил револьвер. Я оказался быстрее. Это был честный поединок.

– Ладно, – кивнул Хардин. – Меня это устраивает. Кажется, ты совсем другой человек, чем мы думали.

– Поехали, – сказал Шорт. – Мне надо ставить изгородь.

Чет Локк положил руку на седло Хардина.

– Заезжайте в гости, ребята. Жене здесь одиноко. Я-то привык, а женщине тяжело, вы же понимаете.

– Конечно, – сказал Хардин. – Конечно понимаем.

– А ты привози свою Мери, – сказал он Нейллу.

Нейлл кивнул, чувствуя ком в горле. Когда они въехали на холм, он обернулся. В дверях им вслед махала Мери Локк, и солнце ярко светило на чисто выметенный двор.

Все, что бы ни делал человек – мошенничал в карты или совершал несправедливость, пользуясь пусть даже законными методами – указывает на его характер.

Это, вероятно, было наиболее очевидным на Западе, где скрыть свои поступки было очень трудно. Население было немногочисленным, и спрятаться от чужих взглядов, буквально выражаясь, было негде.

Иногда я настолько увлекаюсь своими героями в рассказах, что мне жаль с ними расставаться. В "Долине Голландца – действует именно такой герой. В результате я взял почти тот же самый сюжет и много позже расширил рассказ до повести «Человек-замок». В другом случае рассказ "Военный отряд" стал "Бендиго Шефтером".

Персонажи могут становиться для автора очень реальными, и часто с ними трудно расставаться. Хочется узнать побольше о них, о их жизни после конца рассказа, а единственный путь узнать – позволить повествованию развиваться самостоятельно. Герои в "Долине Голландца" так же типичны для Запада, как и в любом другом моем рассказе.

Кроме того, что оружие постоянно использовалось на охоте, то есть для выживания, существовала необходимость пользоваться им хорошо. Люди с Запада стреляли не ради призов в тире, а для того, чтобы в любой момент защитить себя.

Джордж Ратледж Гибсон в своем дневнике за 1847 и 1848 годы пишет: "Подсчитано, что в 1847 году на тропе Санта Фе индейцы убили сорок семь американцев, уничтожили 330 фургонов и угнали около 6500 голов скота".

Джеймс Х.Кук в своей книге "Пятьдесят лет на старой границе освоенных территорий" говорит: "Все – за исключением духовенства – либо носили на себе один-два револьвера, либо держали оружие под рукой. Каждое значительное разногласие решалось или с помощью револьвера, или с помощью ножа".

Фредерик Ло Олмстед в своем "Путешествии по Техасу" (1850 год) говорит: "В Техасе, вероятно, столько же револьверов, сколько взрослых мужчин… После небольшой тренировки мы уверенно могли снести голову змее с седла и более или менее разумного расстояния".

Когда Тэк Джентри увидел побитые непогодой постройки ранчо “Джи-Бар”, он тронул шпорами гнедого, и конь перешел на быстрый галоп, который вынес ковбоя по дорожке во двор ранчо. Он соскочил на землю.

– Эй! – радостно, с улыбкой заорал он. Неужели меня некому встретить?

Дверь распахнулась, и на ветхое крыльцо вышел человек. На его лице была многодневная щетина и повисшие усы. Голубые глаза его были маленькими и узкими.

– Ты кто? – требовательно спросил он. – И что тебе нужно?

– Я Тэк Джентри, – сказал Тэк. – А где дядя Джон?

– Я тебя не знаю, – сказал человек, – и я в жизни не слыхал про дядю Джона. Кажется, ты заехал на чужой, двор, мальчик.

– На чужой двор? – рассмеялся Тэк. – Бросьте шутить! Я помогал ставить этот дом и собственными руками выстроил вот этот кораль, пока болел дядя Джон. Где все?

Человек внимательно его осмотрел, затем перевел взгляд за его спину. Позади ковбоя раздался голос:

– Ты, наверное, здесь давно не был?

Джентри повернулся. Стоявший за ним человек был маленького роста, коренастый, со светлыми волосами. У него было широкое, плоское лицо, маленький переломанный нос и жестокие глаза.

– Давно? Да, порядком! Почти год! Гонял стадо на север в Эллсуорт, потом опять со стадом доехал до Вайоминга.

Тэк настороженно и с удивлением оглядывался. На ранчо происходило что-то не то. Типичной для дяди Джона аккуратности больше не было. Постройки выглядели заброшенными, крыльцо грязным, дверь висела на петлях и даже лошади в корале были другими.

– Где дядя Джон? – снова спросил Тэк. – Хватит уходить от ответа!

Человек со светлыми волосами улыбнулся, обнажив сломанные зубы, в его глазах загорелся жесткий, циничный огонек.

– Если ты имеешь в виду Джона Джентри, который раньше владел этим ранчо, то он мертв. Старик попытался сразиться с человеком, который оказался быстрее его, и был убит.

– Что? – У Тэка перехватило дыхание. Некоторое время он стоял, не в состоянии вымолвить ни слова. – Он попытался сразиться? Дядя Джон?

Тэк покачал головой.

– Это невозможно! Джон Джентри был квакером. Он ни разу в жизни не позволил себе насилие над кем-либо или чем-либо! И он не носил оружия, да у него никогда и не было оружия.

– Я только говорю, что знаю, – сказал человек со светлыми волосами, – однако нам надо работать, а тебе лучше уехать отсюда. И, – добавил он хмуро, – если у тебя есть мозги, – поезжай, не останавливаясь, и больше в нашей округе не появляйся!

– Что ты хочешь сказать? – Мысли Тэка беспорядочно метались, он пытался привыкнуть к новой обстановке, удивляясь, что могло произойти здесь, что стояло за всеми этими переменами.

– Я хочу сказать, что в этих местах многое изменилось. Если решишь остаться, можешь поехать в Санбоннет, найти Вэна Хардина или Дика Олни и передать им, чтобы они дали все, что тебе причитается. Скажи, что тебя послал Содерман.

– А кто такой Вэн Хардин? – спросил Тэк. – Фамилия вроде незнакомая.

– Тебя и впрямь долго не было, – признал Содерман, – иначе бы ты знал, кто такой Вэн Хардин. Он хозяин нашей округи. Босс. А Олни – шериф.

Тэк Джентри отъезжал от родного ранчо со смешанными мыслями. Дядя Джон! Убит в поединке! Да это вообще не имело никакого смысла! Старик не стал бы драться. Никогда в жизни! А этот Дик Олни – шериф. Что же стало с Питом Лискомбом? Перевыборы только через год, а Пит был хорошим стражем порядка.

Был только один способ решить проблему и получить ответы на все вопросы – поездить по округе и заглянуть на ранчо Лондона. Билл расскажет все, что случилось, и кроме того, ему хотелось увидеть Бетти. Он соскучился о ней.

Шесть миль до ранчо Лондона промелькнули быстро, но Тэк по дороге внимательно оглядывал местность вдоль отрогов гор Маравильяс. Скота паслось достаточно, больше, чем когда-либо на землях “Джи-Бар”, и все – с клеймом дядя Джона.

Он резко натянул поводья. Какого черта?.. Если дядя Джон умер, ранчо принадлежит ему! Но если так, то кто такой Содерман? И что он делал на ранчо?

Когда Тэк подъехал, на широкой веранде жилого дома ранчо ошивались без дела трое – все незнакомые ему. Он осторожно оглядел их.

– Где Билл Лондон? – справился Тэк.

– Лондон? – Человек в широкой коричневой шляпе пожал плечами. – Наверное дома, на перевале Санбоннет-Пасс. Он сюда не приезжает.

– Это ведь его ранчо? – требовательно спросил Тэк.

Все трое, казалось, напряглись.

– Его? – Человек в коричневой шляпе покачал головой. – Ты, кажись, здесь новенький. Это ранчо Вэна Хардина. У Лондона нет ранчо. У него вообще нет земли, если не считать нескольких акров возле ручья у Санбоннет-Пасс. Они с дочерью там и живут. – Он вдруг усмехнулся. – Но, похоже, ей недолго осталось там жить. Слышал, что она собирается работать в танцзале “Лонгхорна”.

– Бетти Лондон? В “Лонгхорне”? – воскликнул Тэк. – Не смеши меня, друг! Бетти – приличная девушка и не станет…

– Так написано в объявлениях, – спокойно ответил человек в коричневой шляпе.

Часом позже Тэк Джентри ехал в задумчивости по пыльной улице Санбоннета. Весь этот час он провел в размышлениях и вспомнил слова Содермана. Тот сказал, чтобы Хардин или Олни дали все, что ему причитается. Неожиданно это замечание приобрело двоякий смысл.

Тэк сошел с коня у “Лонгхорна”. Рядом со входом красовался огромный плакат, извещавший, что скоро в салуне будет петь и развлекать народ Бетти Лондон. Скрипнув зубами, Тэк вошел внутрь.

Знакомыми оказались лишь бар да столы. Человек за стойкой прислуживал приземистый, толстый человек. Его глаза уставились на Тэка из складок жира.

– Чего вам? – потребовал он.

– Ржаного, – сказал Тэк.

Он медленно обвел взглядом комнату. Ни одного знакомого лица. Ни Коротышки Дейвиса, ни Ника Фармера. Все присутствующие – чужаки с плотно сжатыми губами и жесткими глазами.

Джентри посмотрел на бармена.

– Здесь есть работа ковбоям? Проезжал мимо и подумал, не записаться ли в какую-нибудь команду на местном ранчо?

– Поезжай дальше, – ответил, не глядя, бармен. – Здесь ты никому не нужен.

Дверь открылась, и в салун вошел и огляделся высокий, хорошо сложенный мужчина. Он был в отглаженном сером костюме и темной шляпе. Тэк заметил, как затвердел взгляд бармена, и задумчиво оглянулся на пришедшего. Лицо мужчины было очень худым, когда он снял шляпу, оказалось, что его светло-пепельные волосы аккуратно причесаны.

Он огляделся и задержал взгляд на Тэке.

– Приезжий? – вежливо осведомился он. В таком случае разрешите угостить вас. Я не люблю пить один, но еще не опустился так низко, чтобы делить компанию с этими койотами.

Тэк напрягся, ожидая, что со стороны сидящих за столиками последует какая-нибудь реакция. Он озадаченно взглянул на блондина и, обратив внимание на светившееся в его глазах циничное добродушие, кивнул.

– Конечно, я с вами выпью.

– Меня зовут, – добавил высокий мужчина, – Энсон Чайлд. По профессии я адвокат, по воле обстоятельств – игрок, а по натуре – ученый.

Вы, очевидно, удивляетесь, почему эти люди не обижаются, когда я упоминаю о них как о койотах. На это есть три причины. Во-первых, подсознательное чувство истины заставляет их правильно оценить справедливость термина. Во-вторых, они знают, что мне присуща достаточная ловкость в проповедовании евангелия от полковника Кольта. В-третьих, они понимают, что я умираю от туберкулеза и в результате не боюсь смерти от пули. Их сдерживает страх, но не только он. Скажем так: все дело в математике. Эту проблему со сколь-нибудь существенным итогом не удалось решить ни одному из них. А проблема заключается в следующем: сколько из них отдадут богу душу, прежде чем умру я.

Поэтому обратите внимание, мой друг, в какое затруднительное положение ставит их это, а также неприятное осознание того факта, что пули не выбирают свои жертвы, и я тоже. Некоторых из них, которые могли бы попытаться сразиться со мной, сдерживает понимание того, что мне о них известно, а стало быть, они знают, что умрут первыми.

Чайлд задумчиво посмотрел на Тэка.

– Я слышал, когда вошел, что вы справлялись о работе ковбоем. Вы представляетесь мне честным человеком, а для таких здесь не место.

– Мне кажется, что на этой земле жили честные люди, – старательно подбирая слова, сказал Джентри.

Энсон Чайлд внимательно изучал свой стакан.

– Да, – ответил он, – но в нужный момент у них не нашлось лидера. Один не терпел насилия, другой слишком верил в законность, а остальным не хватило решимости.

Если здесь и был у Тэка единомышленник, то это Энсон Чайлд. Тэк допил виски и направился к двери. Обернувшись, он встретил взгляд бармена.

– Поезжай дальше, – сказал тот.

Тэк Джентри улыбнулся.

– Мне здесь нравится, – сказал он. – Я остаюсь!

Он запрыгнул в седло и повернул гнедого в сторону Санбоннет-Пасс. Тэк все еще не имел представления, что же произошло здесь за год его отсутствия. Замечание Чайлда вместе с тем, что сказали другие, прояснило мало. Очевидно, какие-то сильные и решительные люди приехали и захватили землю, а им не смогли противопоставить ни силы, ни организации, ни лидерства.

Чайлд сказал, что один не терпел насилия. Это, должно быть, дядя Джон. Тот, кто слишком верил в законность, – Билл Лондон. Он всегда стоял горой за право и порядок и стремился решать все вопросы законным путем. Остальные были честными людьми, однако они владели лишь маленькими ранчо и были не в состоянии противостоять насилию. Но что бы ни произошло здесь, пришельцы наверняка действовали быстро и решительно.

Если бы вопрос стоял только об одном ранчо, все было бы по-другому. Но они подчинили себе несколько ранчо и городок.

Гнедой шел по тропе легким галопом, огибая высокие красноватые утесы Горы Конокрада и переправившись через широкий ручей у Прицела. Перевал Санбоннет-Пасс открылся перед Тэком, как ворота в горной цепи. Слева, в рощице, виднелся небольшой глинобитный дом и кораль.

Когда он подъехал ближе, то увидел, что в корале стоят две лошади. Когда он узнал их, его глаза сузились. Пуговка и Черныш! Две любимых дядиных лошади, которых он вырастил с жеребячьего возраста. Он соскочил с коня и направился к ним, когда увидел на крыльце троих человек.

Он повернулся и его сердце застучало сильнее. Бетти Лондон не изменилась.

Ее глаза расширились, а лицо смертельно побелело.

– Тэк! – выдохнула она. – Тэк Джентри!

Она еще не кончила говорить, а уже Тэк заметил, с каким удивлением повернулись к нему двое стоящих рядом с ней мужчин.

– Да, Бетти, – сказал он тихо. – Я только что вернулся.

– Но… но… нам говорили, что ты убит!

– Не убит. – Он перевел взгляд на двух мужчин – одного широкоплечего и широкогрудого, с квадратным, смуглым лицом, другого худощавого, костистого, со звездой шерифа, очевидно Дика Олни. Первый, наверное, это Вэн Хардин.

Тэк взглянул на Олни.

– Я слышал, что мой дядя был убит. Вы расследовали его смерть?

– Да, – осторожно ответил Олни. – Он был убит в честном поединке. С оружием в руках.

– Мой дядя, – возразил Тэк, – был квакером. Он никогда в жизни не взял бы в руки оружие!

– У него была плохая реакция, – холодно сказал Олни, но когда я его нашел, он держал в руке револьвер.

– Кто его застрелил?

– Парень по имени Содерман. Но, как я уже говорил, это был честный поединок.

– Черта-с-два! – взорвался Тэк. – Я никогда не поверю, что дядя Джон был вооружен! Револьвер ему просто подложили!

– Вы слишком торопитесь с выводами, – вкрадчиво сказал Вэн Хардин. – Я сам его видел, да и свидетелей было много.

– Кто они? – требовательно спросил Джентри. – Кто видел поединок?

– Они видели револьвер в его руке. В правой руке, – сказал Хардин.

Тэк вдруг хрипло рассмеялся.

– Все ясно! Дядина правая рука не действовала с тех пор, как его тяжело ранили под Шило, где он пытался вынести с поля боя раненого солдата. Он не смог бы удержать и перышко, не говоря уж о револьвере.

Лицо Хардина потемнело, а Дик Олни кинул на него обеспокоенный взгляд.

– Лучше бы вам не будить спящих собак, – тихо сказал Хардин. – Мы не позволим всяким пришельцам поднимать скандал в мирном городке.

– Моего дядю Джона подло убили, – спокойно произнес Джентри, – я прослежу, чтобы его убийц наказали. Ранчо принадлежит мне и я намерен получить его.

Вэн Хардин улыбнулся.

– Очевидно вам неизвестно, что здесь произошло. Ваш дядя Джон во время войны служил в медицинских частях, так ведь? Пока он отсутствовал, ранчо, которое он считал своим, было покинуто. Мы с Содерманом начали пасти скот на этой земле, а также на земле, на которую претендовал Билл Лондон. Заявка нигде зарегистрирована не была. Мы обустроили землю, а затем, во время нашего отсутствия – мы перегоняли стадо – вернулись Джон Джентри и Билл Лондон и захватили нашу землю. Естественно, мы обратились в суд, который постановил, что земли принадлежат нам с Содерманом.

– А скот? – спросил Тэк. – Что со скотом, который вырастил мой дядя?

Хардин пожал плечами.

– Клеймо перешло к новым владельцам и было зарегистрировано на их имя. Как я понимаю, вы ушли на перегон скота сразу же, как вернулись в Техас. Моя заявка на землю была утверждена во время отсутствия вашего дяди. Я мог бы, – он улыбнулся, – заявить претензию на деньги, полученные вами от продажи стада. Где они?

– А вы попробуйте найти, – отрезал Тэк. – Скажу вам одно: я собираюсь наказать убийцу дядя, будь это Содерман или кто-то другой. Я также подам на вас в суд. А теперь извините меня. – Он повернулся к Бетти, которая молча стояла с широко открытыми глазами. – Мне хотелось бы поговорить с Биллом Лондоном.

– Он не может вас принять, – сказал Хардин. – Он спит.

Глаза Тэка стали жесткими.

– Вы управляете и здесь?

– Бетти Лондон будет работать у меня, – ответил Хардин. – Позже мы рассчитываем пожениться, так что, в некотором смысле, я за нее отвечаю.

– Это правда? – требовательно спросил Тэк, глядя в глаза Бетти.

Ее лицо было несчастным.

– Боюсь, что правда, Тэк.

– Значит, ты забыла о своем обещании? – сурово спросил Джентри.

– Все… все изменилось, Тэк, – запинаясь, произнесла она. – Я… я не могу об этом говорить.

По-моему, – прервал их Олни, – тебе пора ехать, Джентри. Тебе нечего делать в этом Богом забытом уголке. Ты свои карты показал. Поезжай дальше и избежишь массы неприятностей. Там, за Пекосом, кажется, нужны ковбои.

– Я остаюсь, – заявил Джентри.

– Помни, – предупредил его Олни, – я здесь шериф. Если чего задумаешь, я тебя тут же арестую.

Джентри запрыгнул в седло. Его глаза нашли Бетти, и на мгновение ему показалось, что она что-то хочет сказать. Но он повернул коня и уехал, не оглядываясь. И только после этого он вспомнил про Пуговку и Черныша.

Ему и думать было противно, что они ездят под Хардином и Олни! Он выкормил и вырастил вороных близняшек, выдрессировал их для выполнения любой ковбойской работы и даже выучил кое-каким трюкам.

Теперь картина становилась ясной. В том году, когда он уехал, появились эти люди, заявили свои права на землю, передали их в разъездной суд и сделали так, что судья решил дело в их пользу. Подкрепив юридические притязания револьверами, они быстро и решительно подчинили себе всю округу. Каждый его шаг будет заблокирован. Бетти – против него. Билл Лондон или пленник в собственном доме, или с ним что-то не так. Олни стал шерифом; возможно, и судья был их ставленником.

Он мог бросить все. Плюнуть и отправиться на Пекос. Это был бы самый легкий выход. Именно это и посоветовал бы ему дядя Джон, потому что он был миролюбивым человеком. Тэк Джентри был другого сорта. Его отец был убит в стычке с команчами, а сам Тэк ушел на войну совсем мальчиком. Дядя Джон воевал в подразделении, не принимавшим непосредственного участия в боевых действиях, но Тэк сражался долго и успешно.

Путешествие на север со стадом было трудным и кровопролитным. Дважды они отбивали атаки индейцев, а один раз столкнулись с бандой скотокрадов. В Эллсуорте ганфайтер по имени Пэрис пытался устроить ему неприятности, но закончил свою жизнь на грязном полу салуна.

Тэк спешно покинул город, перебрался в Додж и скоро нанялся на перегон стада в Вайоминг. Стычки с индейцами происходили тогда чуть ли не каждый день, а однажды, сгоняя отбившихся бычков, он нос к носу столкнулся с тремя скотокрадами, которые решили их у него отобрать.

В разгоревшейся перестрелке Тэк уложил двоих, а с третьим разбирался до заката, попав в винтовочную дуэль на склоне холма, поросшего кедровым кустарником и усыпанным валунами. Наконец вечером они сошлись в рукопашной с ножами.

Тэк оставался со стадом ровно столько, чтобы повидаться со старым другом, майором Пауэллом, с которым он участвовал в Битве Фургонов. На равнинах Платта он присоединился к компании охотников на бизонов, пробыл с ними месяца два, а потом опять вернулся в Додж.

Когда вечером он въехал в Санбоннет, салун “Лонгхорн” горел огнями. Он остановил гнедого у конюшни и поставил его. Тэк ехал к городу кружными путями, разведывая местность, поэтому он решил, что Хардин и Олни уже здесь. К этому времени им станет известно о посещении ранчо и встрече с Энсоном Чайлдом.

Тэк не строил иллюзий относительно будущего. Если он станет претендовать на свое ранчо, Вэн Хардин не будет колебаться и тут же уберет его с дороги. Хардин и Олни не были дураками. Прежде чем что-либо предпринимать, следовало кое-что разузнать, а единственным человеком в городе, кто мог бы ему помочь и поможет, был Чайлд.

Выйдя из конюшни, он пошел по улице. Оглянувшись, увидел, что в воротах стоит конюх. Тот быстро опустил руку, но Джентри показалось, что он подавал кому-то, стоящему на другой стороне улицы, сигнал. Однако ни одного человека не было видно, двойной ряд построек выглядел пустынным.

Окна горели только в трех домах – “Лонгхорне”, еще в одном, меньшем и более дешевом салуне и в старом магазине. Окно горело на втором этаже маленького салуна и в пристройке к “Лонгхорну”, которую выдавали за единственную в городе гостиницу.

Тэк шел по улице, шаги его гулко отдавались в тихом ночном воздухе. Перед собой он увидел просвет между зданиями, и, поравнявшись с ним, он быстро сделал шаг в сторону и прижался к стене.

Послышался звук шагов, ожидание, затем легкий бег. Неожиданно из-за угла вынырнул человек и резко остановился, вглядываясь в проулок. Тэка он не увидел, потому что тот, стоя за бочкой с дождевой водой, прижался спиной к дому и слился с ночными тенями.

Внезапно человек двинулся в проулок, и Тэк резко ударил его по лодыжке. Тот, ничего не ожидавший, упал головой вперед и остался лежать. Мгновение Тэк колебался, потом чиркнул спичкой, прикрыв огонек ладонью. Это был человек в коричневой шляпе, который встретился ему на крыльце на ранчо Лондона. Он ударился головой о камень и полностью отключился.

Тэк быстро вынул его револьвер, разрядил его и втиснул обратно в кобуру. Из кармана лежащего без сознания человека выпала какая-то бумажка, и Тэк ее поднял. Затем стремительно пошел по проулку и оказался у задней двери маленького салуна. В падающем из окошка свете он прочитал записку.

– Это может мне помочь, – пробормотал тихо он.

“Побыстрее приезжай в город. Назревают неприятности. Сейчас мы не можем себе позволить, чтобы что-то случилось. В.Х.”

Вэн Хардин. Сейчас им не нужны были неприятности. Но почему именно сейчас? Свернув записку, Тэк сунул ее в карман и, прижавшись к стене салуна, посмотрел в окно. В плохо освещенной комнате двое за маленьким столиком играли в карты. Бармен прислонился к стойке и читал газету. Когда он повернул голову, Тэк узнал его.

Ред Фернесс работал на его отца. Они вместе служили в армии. В нем могли остаться дружеские чувства. Тэк поднял руку и легко постучал.

На втором стуке Ред поднял голову. Тэк зажег спичку и провел ею вдоль окна. Кажется, ни один из карточных игроков ничего не заметил. Ред выпрямился, сложил газету, поднял со стойки чашку и подошел к окну. Приблизившись к Тэку, он одной рукой вылил чашку в ведро, а второй на несколько дюймов поднял раму.

– Это Тэк Джентри. Где живет Чайлд?

– У него контора и комната наверху, – тихо прошептал Ред. – Со двора есть лестница. Будь осторожен.

Тэк отошел от окна и подошел к лестнице, которую успел заметить. Это может быть западня, но он считал, что Ред не способен его предать. К тому же приказа убить его наверняка не поступало. Скорее всего, его просто хотели предупредить и надеялись, что он уедет. Положение Хардина и его сообщников казалось достаточно безопасным.

Поднявшись по лестнице, он по узкому балкону подошел к двери и тихо постучал. Через секунду раздался голос:

– Чего нужно?

– Это Тэк Джентри. Вы разговаривали со мной в салуне!

Дверь распахнулась в темноту, и Тэк вошел. Когда дверь закрылась, он почувствовал, как к боку прижалось дуло револьвера.

– Не шевелись! – предупредил Чайлд.

Чиркнула спичка, потом загорелась свеча. В соседней комнате горела лампа: сквозь щель двери пробивался свет. Чайлд усмехнулся.

– Мне нужно быть осторожным, – сказал он. – Дважды меня уже пытались убить. Каждый понедельник я хожу на их могилы и кладу цветы. – Он улыбнулся. – И держу наготове одну выкопанную могилу. Как только я ее сделал, меня тут же оставили в покое. На местную шпану она почему-то действует очень отрезвляюще.

Он сел.

– Я устаю намного быстрее, чем раньше. Значит, вы – Джентри! Бетти Лондон мне о вас говорила. Она думала, что вы погибли. Ходил слух, что в Вайоминге вас убили индейцы.

– Нет, мне удалось выкарабкаться. Вы сказали, что по профессии вы адвокат, поэтому я хотел справиться, насколько законны их права на мое ранчо?

– К сожалению, достаточно законны. Пока вы с дядей и большинством людей в округе отсутствовали, пришли эти люди и начали клеймить скот. Много скота. Потом они исчезли и, когда вы отсутствовали, приехали опять и приказали вашему дяде выселяться.

Он воспротивился, и дело передали в суд. Тогда здесь не было адвокатов, и ваш дядя пытался выступать на заседаниях сам. Судья был их человеком. Неожиданно объявилось с полдюжины свидетелей, которые под присягой сообщили, что первыми на этой земле поселились Содерман, Олни и Хардин.

Они предъявили свои права на клеймо, землю и постройки ранчо Джентри и Лондона. Свободные пастбища они не тронули, но имея два крупнейших ранчо, они, по существу, контролировали всю округу и могли держать в руках более мелких скотоводов. Постройки они получили на правах скваттеров.

– Как могло так получиться? – воскликнул Тэк. Это же несправедливо.

– Обычно права на землю утверждаются, если ею владеют двадцать лет без перерыва, но с разъездным судьей можно делать все, что захочешь. Судья Уивер полностью зависит от Хардина, а ваш дядя Джон был в этой войне заранее проигравшей стороной.

– Как убили дядю Джона? – спросил Тэк.

Чайлд пожал плечами.

– Говорят, он назвал Содермана лжецом, и тот выхватил револьвер. Когда вашего дядю нашли, у него в руке было оружие. Вероятнее всего, это было хладнокровное убийство, потому что ваш дядя хотел поехать в Остин опротестовать решение суда.

– Когда вы в последний раз видели Билла Лондона?

– Сразу после несчастного случая.

– Какого несчастного случая?

– Лондон ехал домой и, как обычно, задремал в повозке, когда его лошади понесли. Повозка перевернулась, и Лондон повредил позвоночник. Он больше не может ездить верхом и долго сидеть.

– Это и вправду был несчастный случай? – осведомился Тэк.

Чайлд опять пожал плечами.

– Сомневаюсь. Доказать ничего нельзя. У одной лошади на бедре нашли глубокую царапину. Походе на то, что кто-то с обочины крепко ударил ее кнутом со стальным шариком на конце.

– Здорово, – сказал Тэк. – Они все продумали.

Чайлд кивнул. Откинувшись на спинку стула, он положил ноги на письменный стол и внимательно изучал Тэка Джентри.

– Вы понимаете, что будете следующим? Они не потерпят, чтобы вы во что-то вмешивались. Думаю, вы уже достаточно их побеспокоили.

Тэк рассказал о шедшем за ним человеке и передал найденную записку Чайлду. Глаза адвоката сузились.

– Хм-м. Похоже, им придется до поры до времени спустить это дело на тормозах. Может быть, это нам пригодится. Не исключено, что сюда направляется кто-то из администрации штата или они прознали, что их подозревают.

Тэк задумчиво поглядел на Чайлда.

– Какова в этом деле ваша позиция?

Чайлд легко рассмеялся.

– Джентри, в этой игре я ставок не делал и не знал ни Лондона, ни вашего дядю Джона. Но я слышу разговоры и мне не по вкусу действия местных боссов, Хардина и Олни. Я лишь мул под седлом, с которого они управляют здешними краями, не более. Мне очень нравится поддразнивать их, а они меня боятся.

– У вас есть клиенты?

– Клиенты? – Энсон Чайлд засмеялся. – Ни одного! И вряд ли будут в дальнейшем. В округе, задавленной одним человеком, не заводят судебных тяжб. У Хардина никто не сможет выиграть дело, к тому же местные жители слишком озабочены своей ненавистью к Хардину, чтобы ссориться друг с другом.

– Ну, тогда, – сказал Тэк, – считайте, что у вас есть клиент. Поезжайте в Остин. Потребуйте расследования. Выложите факты на стол. Может быть, вы ничего не добьетесь, но в любом случае поднимите шум. Главное, чтобы заговорили люди. Они, кажется, боятся огласки, поэтому мы о ней позаботимся. Выясните все, что можно. Наймите детективов, пусть они пойдут по следу Хардина. Надо узнать, кто они, кем были и откуда пришли.

Чайлд выпрямился.

– Мне это нравится, – печально сказал он, но у меня нет таких денег. – Он обвел рукой комнату. – Я и так задолжал за квартиру. Дом принадлежит Фернессу, вот он и разрешил мне пожить здесь.

Тэк усмехнулся, расстегнул рубашку и вынул из-под нее потайной пояс с деньгами.

– На севере я продал скот. – Он отсчитал тысячу долларов. – Возьмите. Можете тратить все или часть, но только создайте для них проблему. Рассказывайте всем о здешней ситуации.

Чайлд энергично встал.

– Дружище! Ничто не доставит мне большего удовольствия! Они у меня попляшут! Я… – Он мучительно закашлялся, а Тэк хмуро смотрел на него.

Наконец Чайлд выпрямился.

– Вы готовы положиться на больного человека, Джентри?

– Я полагаюсь на бойца, – сухо сказал Тэк. – Вы справитесь! – Он коротко помолчал. – И еще: проверьте в столице права на эту землю.

Они молча пожали друг другу руки, и Тэк направился к двери. Он осторожно открыл ее и вышел в прохладную ночь. Ну, к лучшему или худшему, но драка началась. Теперь следующий шаг. Он спустился по деревянной лестнице и вышел на улицу. Никого видно не было. Тэк перешел улицу и открыл качающиеся двери “Лонгхорна”.

Салун и танцевальный зал были переполнены. Тэк заметил несколько знакомых лиц, но это были угрюмые и озабоченные лица наученных горьким опытом людей, побежденных, но не сдавшихся. Все остальные были новыми, незнакомыми ему ковбоями и бойцами, жесткими, испытанными, пришедшими сюда, чтобы получить новую работу. Тэк протиснулся к бару.

В этот час клиентов обслуживали трое барменов. Он заказал выпивку, и в этот момент его заметил приземистый, толстый человек, обслуживавший его раньше. Его подбородок выдвинулся вперед, и он что-то сказал бармену, который доставал бутылку, чтобы налить Джентри.

Бармен, худощавый, с болезненным цветом лица, подошел к Тэку.

– Мы вас не станем обслуживать, – сказал он. – Мне приказали.

Тэк протянул руку над стойкой и схватил бармена за накрахмаленную рубашку настолько быстро, что тот не успел отклониться. Сжав воротник и сдавив горло, он почти выдернул его на стойку.

– Наливай! – приказал он.

Человек попытался что-то ответить, но Тэк сжал воротник еще крепче и, не разжимая, ударил костяшками пальцев. Слабыми, дрожащими руками, с посиневшим лицом, бармен налил стаканчик. Пару раз пролил мимо, но налил. Тэк сильно толкнул, и бармен крепко стукнулся спиной о витрину с бутылками.

Тэк левой рукой поднял выпивку, обведя глазами окружающих, которые молча отодвинулись от него.

– За честных скотоводов! – громко произнес Тэк и выпил.

Через толпу пробился крупный мужчина с жестким лицом.

– Может ты хочешь сказать, что некоторые из нас нечестные? – осведомился он.

– Точно!

Тэк Джентри говорил в полный голос и услышал, как прекратился стук фишек за карточными столиками и затих шум шагов. Толпа прислушивалась.

– Абсолютно точно! В здешних местах жили честные люди, но их убили или искалечили. Мой дядя, Джон Джентри, был предательски убит. Смерть попытались представить как честный поединок и сунули ему в руку револьвер!

– Правильно, – вставил кто-то. – У него в руке был револьвер! Я сам видел.

Тэк перевел взгляд на говорившего.

– В какой руке?

– В правой! – утвердительно, с вызовом произнес тот. – Я был свидетелем!

– Спасибо, дружище! – вежливо сказал Тэк. – Оружие было в правой руке Джона Джентри, а правая рука Джона Джентри не работала со времен битвы при Шило!

– Что? – Человек, видевший револьвер, отступил. Его лицо слегка побледнело.

Кто-то из толпы прокричал:

– Верно! Чертовски верно! Он даже не мог кидать ей лассо!

Тэк оглянулся на толпу, и его глаза остановились на крупном мужчине. Он покончит с Хардином, Олни и Содерманом и приступит прямо сейчас.

– Предстоит расследование, – громко сказал он, – и начнется оно в Остине. Если кто-то из вас покупал землю у Хардина или Олни, ему лучше расторгнуть сделку.

– Слишком много треплешь языком! – Крупный мужчина выпятил грудь и расправил широкие плечи, которых хватило бы на двоих. – Ты сказал, что среди нас есть воры!

– Воры и убийцы, – добавил Тэк. – Если ты из тех червей, что ползают под каблуками Хардина, это относится и к тебе!

Тот рванулся вперед.

– Дай ему, Старр, – возбужденно прокричали из толпы.

Тэк Джентри вдруг почувствовал яростный прилив звериной радости. Он отступил, потом внезапно сделал шаг вперед и сильно двинул правой. Удар был встречным и попал Старру в живот. Он крякнул и остановился, но Тэк встал в стойку и нанес еще два. Левый разбил противнику губу, а правый рассек скулу. Старр покачнулся, опрокинулся на стоящих вокруг людей, потом тряхнул головой и пошел в наступление, словно разъяренный бык.

Пробившись через вихрь мелькающих кулаков, Тэк вонзил в противника тяжелый прямой левой, затем сильным боковым правым попал по рассеченной щеке, и по лицу Старра полилась кровь. Тэк сделал шаг вперед и обеими руками крепко двинул Старра по корпусу, а когда тот попытался большим пальцем выбить ему глаз, отдернул голову и ударил ей врагу в лицо.

Старр, со сломанным носом, порванной до кости скулой, пошатываясь, попятился, но Тэк двинулся за ним, нанося удары обеими руками. Это только начало. Его противник работал на Хардина, и он его проучит, покажет пример всем. Когда он уйдет, лицо Старра будет знаком крушения власти Вэна Хардина. Слева и справа Тэк бил его по лицу, и Старр, подавленный его атакой, беззащитный после удара в живот, сломался. Он внезапно рухнул на пол и остался лежать, слабо постанывая.

Какой-то человек пробился сквозь толпу и остановился. Это был Ван Хардин. Он посмотрел на лежащего, затем поднял потемневшие от гнева глаза на Тэка.

– Ищешь неприятности, так что ли? – спросил он.

– Только улаживаю те, что начались после моего отъезда, Вэн! – сказал Тэк. Он чувствовал себя великолепно, подавшись вперед и приготовившись к продолжению. Ему нравилось ощущать удары и наносить их, нравилось чувство боя. Он готов. – Тебе нужно было удостовериться, что я мертв, Хардин, прежде чем ты попытался украсть землю у беззащитного старика.

– Я ничего не крал, – ровно и спокойно ответил Хардин. – Мы лишь взяли то, что принадлежало нам, и строго законным путем.

– Предстоит расследование, – резко ответил Джентри. – В Остине. Вот тогда и поглядим.

Глаза Хардина стали острыми и напряженными.

– Расследование? Откуда ты знаешь?

Тэк понимал, что Хардин забеспокоился.

– Мне об этом известно, потому что я его начал. И получу все, что мне нужно. Ты многого не знаешь о той земле, которую украл, Хардин. Ты ведешь себя, как все мошенники – видишь только одну сторону вопроса, и она кажется тебе несложной и легкой, но всегда есть вещи, которые при таком подходе очень легко упустить, и ты кое-что упустил!

Двери широко распахнулись, и в зал пробился Олни. Он остановился, переводя взгляд с Хардина на Джентри.

– Что здесь происходит? – требовательно спросил он.

– Джентри обвиняет нас в воровстве, – беззаботно ответил Хардин.

Олни повернулся к Тэку.

Он не имеет права никого и ни в чем обвинять! – заявил он. – Я арестую его за убийство!

В зале послышался ропот, а Тэк Джентри почувствовал неожиданный страх.

– За убийство? Ты что, спятил?

– Я-то нет, а вот ты – может быть, – сказал шериф. – Я только что вышел из офиса Энсона Чайлда. Он убит. Ты заходил к нему последним. Тебя видели, когда ты пробирался к нему по черной лестнице. Тебя видели, когда ты выходил. Я арестовываю тебя за убийство.

В салуне стало вдруг тихо, и Тэк Джентри возненавидел Олни. Многие восхищались смелостью Энсона Чайлда, многим он помогал. Испуганные сами, они любили его издевки над Хардином и Олни. А теперь он мертв, убит.

– Чайлд был моим другом! – запротестовал Тэк. – Он собирался в Остин по моим делам!

Хардин глумливо рассмеялся.

– Ты хочешь сказать, что он знал, что твое дело проигрышное, и отказался ехать, а ты в припадке гнева прикончил его? Ты его застрелил.

– Тебе придется пойти со мной, – сурово сказал Олни. – Тебя будут судить по справедливости.

Тэк молча смотрел на него, быстро прокручивая в уме варианты. Убежать было невозможно – слишком плотно стояли люди, и он не имел представления, есть снаружи лошадь, ведь своего коня он оставил в конюшне. Олни снял с него оружейный пояс, и они направились к дверям. Старр с лицом, похожим на кусок сырого мяса, стоял, прислонившись к косяку.

– Мы еще увидимся, – тихо сказал он. – Скоро!

Рядом с ним пошли Содерман и Хардин, а сзади следовали два головореза из банды Хардина.

Тюрьма была маленькой – всего четыре камеры и караулка. Дверь одной их камер была открыта, и его впихнули внутрь. Хардин усмехнулся.

– Будем считать, что про Остин ты теперь забудешь, – сказал он. – У Чайлда там были друзья.

Энсон Чайлд убит! Тэк Джентри ошарашенно уставился на каменную стену. Он рассчитывал на Чайлда, рассчитывал, что тот настоит на расследовании, а для него у Тэка было припасено два козыря, которые наверняка позволили бы ему добиться победы в суде, но в суде, неподвластном Хардину.

Со смертью Чайлда у него не осталось друзей. Бетти при встрече едва поговорила с ним, а если она собиралась работать на Хардина в его танцевальном зале, значит, она здорово изменилась. Билл Лондон – беспомощный калека и не в состоянии передвигаться. Ред Фернесс, несмотря на хорошее к нему отношение, не станет помогать ему в открытую. У Тэка не было иллюзий относительно убийства. К тому времени, как дело передадут в суд, они найдут достаточно много улик. Его револьверы были у них, ничто не мешает пару-тройку раз выстрелить из них. Подставить его будет очень и очень просто. В свидетелях недостатка не будет.

Он стоял, глядя в высокое маленькое окошко, чей нижний край находился на уроне его глаз, когда услышал отдаленный раскат грома, и небо осветила изломанная линия молнии. За ней последовал второй раскат. Дождь начался медленно и мягко, постепенно нарастая. В тюрьме было пустынно и тихо. Из “Лонгхорна” поначалу доносились звуки музыки и отдельные крики, затем из заглушил шум дождя. Тэк упал на койку, стоявшую в углу камеры, и, убаюканный стуком дождевых капель, скоро заснул.

Много позже проснулся. Дождь все еще шел, но звук его изменился. Прислушавшись, он вдруг понял, что это. Ревело пролегавшее за городом сухое русло, очевидно, до берегов наполненное водой после ливня. В темноте звучал и другой шум – где-то рядом текла вода. Он слушал, оторвав голову от подушки. Потом встал и подошел к противоположной стороне маленькой камеры.

Вода журчала под углом тюрьмы. Последнее время было много дождей, он обратил внимание, что бочка, собиравшая дождевую воду с крыши, переполнена. Вытекающая из нее вода подмыла угол здания.

Он вернулся к койке и сел. Пока он прислушивался к журчанию воды, у него возникла неожиданная идея. Тэк встал и прошел в угол камеры. Чиркнув спичкой, осмотрел пол и стены. Они отсырели. Он топнул ногой по плитам пола, но они держались. Тэк ударил ногой стену. Крепкая.

Какая здесь толщина стен? Судя по двери тюрьмы, не меньше восьми дюймов. А как насчет пола? Встав на колени, он зажег еще одну спичку, внимательно осматривая держащий плиты цемент.

Потом пошарил в карманах. Там не оказалось ничего, чем можно было бы выцарапать из щелей цемент. Карманный нож, охотничий нож – все отобрали. Внезапно пришло воодушевление. Расстегнув широкий кожаный пояс, он начал ковырять цемент краем тяжелой медной пряжки.

Цемент отсырел, и Тэк работал, не переставая. Потные руки скользили по пряжке, он ободрал пальцы на грубом каменном полу, но ни на секунду не прерывал своего занятия, скребя, царапая, выковыривая один маленький кусочек цемента за другим. Время от времени он вставал и ударял по плите. Она стояла незыблемо, как Гибралтарская скала.

Он скреб щель пять часов подряд, пока не стер напрочь пряжку. Ему удалось выцарапать почти два дюйма. Сметя в кучку цементную пыль и собрав грязь у себя с ботинок, Тэк как можно тщательнее заделал щель. Затем подошел к койке, лег и мгновенно заснул.

Рано утром он услышал, что в караулке кто-то возится. Затем в камеру вошел Олни и пристально посмотрел на него. Через несколько минут за ним с тарелкой завтрака и кофейником последовал Старр. Его распухшее лицо покрывали многочисленные синяки, а глаза горели ненавистью. Он поставил еду и вышел. Олни задержался за решеткой.

– Джентри, – вдруг сказал он, – мне больно видеть хорошего парня в таком месте.

Тэк взглянул на него.

– Сто к одному, что так оно и есть, – саркастически хмыкнул он.

– Зачем ты так? – протестующе ответил Олни. – В конце концов это ты принес нам неприятности. Неужто не мог тихо, спокойно уехать? За тобой никто не гнался, деньжата у тебя, похоже, водились – нашел бы себе какое-нибудь другое место. Хардин завладел обоими ранчо по закону. И он их удержит.

– Посмотрим.

– Нет, я правду говорю. Удержит. Почему бы тебе не забыть обо всем?

– Забыть? – Тэк рассмеялся. – Как я могу все забыть? Я в тюрьме по обвинению в убийстве, а ты хорошо знаешь, что я не убивал Энсона Чайлда. Суд надо мной прольет свет на все ваши махинации, а я уж постараюсь, чтобы так и было.

Олни поморщился, и Тэк понял, что задел больное место. Этого-то они и боялись. Он был у них в руках, но он был им не нужен. Им требовалось одно – понадежнее избавиться от него.

– Только сделаешь хуже людям, – возразил Олни. – И ничего не добьешься. Можешь быть уверен: если пойдешь под суд, мы раздобудем любые улики.

– Не сомневаюсь. Я знаю, что меня подставили.

– А чего ты хотел? – пожал плечами Олни. – Ты сам напрашивался. А почему бы тебе не образумиться? Если пообещаешь сюда не возвращаться, мы тебя вроде как выпустим.

Тэк внимательно посмотрел на него.

– Ты серьезно?

Как же! Выпустят они его! Как только он отсюда выйдет, кто-нибудь его тут же пристрелит, якобы при попытке к бегству. Да, как же!

– Если бы я знал, что вы и вправду меня выпустите… – он пытался выявить реакцию Олни.

Шериф прислонился к решетке.

– Ты меня знаешь, Тэк, – прошептал он. – Мне не хотелось бы увидеть, как тебя вешают. Конечно, ты доставил нам немало проблем, но если обещаешь здесь не появляться, я все устрою.

– Только выпусти меня отсюда, – заверил его Тэк. – Дай мне выйти из тюрьмы, а я уж постараюсь, чтобы мы не встретились.

«И это чистая правда», – добавил Тэк про себя.

Олни ушел, и медленно потянулось утро. Они его отпустят. Он молил Бога, чтобы они подождали до следующего дня. Но даже если они позволят ему убежать, даже если не застрелят при побеге, что он может сделать? Чайлд, единственный, кто мог ему помочь, застрелен. Кажется, его загнали в угол. На их стороне был закон, у них было оружие.

Вчера вечером его разговор, безусловно, посеял сомнения. Победа над Старром многим наверняка пришлась по душе, а некоторые из горожан должны понять, что его арест за убийство Чайлда – просто ложное обвинение. И все же ни один из этих людей ничего не предпримет, потому что в городе нет лидера. Никто не хотел совать голову в петлю.

Позже зашел Олни и прислонился к решетке.

– К завтрашнему дню я кое-что приготовлю, – сказал он.

Тэк прилег на койку и заснул. Весь день, не переставая, лил дождь, за исключением коротких перерывов в несколько минут. К этому времени окружающие город холмы напоминают мокрую губку, тропы размыло. Он слышал, как меньше чем в тридцати ярдах от тюрьмы в овраге, словно в быстрой реке, ревела вода.

Сгустились сумерки, он опять поел и вернулся к койке. С хорошим адвокатом и честным судьей он бы легко вышел победителем в суде. В его распоряжении был один козырь, который точно выиграет дело, и второй, который мог бы помочь.

Он подождал, пока в тюрьме воцарится тишина, а из “Лонгхорна” станут доносится обычные вечерние звуки. Тогда он встал и подошел к своему углу. Под ним весь день бежала вода и, должно быть, вымыла приличную канаву. Тэк наклонился и вынул из кармана вилку, припасенную с ужина.

Олни, занятый планами, как помочь Тэку бежать, и уверенный, что пленник принял его предложение, не обратил внимания на пустую тарелку без вилки.

Стоя на коленях, Тэк выкопал цементную пыль и грязь, которой ночью заделал щель и неистово начал углублять ее. Он работал весь час без перерыва, потом подошел к ведру с водой, напился, потянулся и вернулся в угол.

Прошел еще час. Тэк встал и топнул по плите. Ему показалось, что она чуть просела. Он подпрыгнул, одновременно с приземлением добавив удар ногами. Плита подалась так резко, что он чуть не провалился. Тэк восстановил равновесие, зажег спичку и нагнулся над дырой. До поверхности текущей воды было не больше шести дюймов, и даже на первый взгляд поток был намного глубже, чем он себе представлял.

Тэк еще немного присмотрелся, секунду подождал и опустил ноги в воду. Поток рванул их, но он уже сам спустился в дыру, и течение немедленно подхватило его и понесло. Перед Тэком мелькнул свет в окне, а потом неистовое течение стало швырять и переворачивать его. Он отчаянно размахивал руками, пытаясь за что-нибудь уцепиться, но пальцы хватали лишь воздух. Тэк барахтался, стараясь пробиться поближе туда, где по его расчетам должен быть берег, и понимая, что его с бешеной скоростью тащит мощный поток глубиной более шести футов. Рядом неслось что-то темное, и в тот же момент вода подхватила его с еще большей скоростью. Последним отчаянным усилием он рванулся к черному пятну и ухватился за корень.

Но это был не берег, а ствол огромного тополя, которое волокло бешеное течение. Тэк с трудом подобрался ближе и, перекинув ногу, влез на него. К счастью, бревно не перевернулось.

Лежа в непроглядной темноте на стволе тополя он понял, что случилось. За окаймлявших улицу рядом домов, одним из которых была тюрьма, пролегала мелкая песчаная канава. Один ее конец граничил с отвесным обрывом. Этот обрыв, канава и сухое русло образовывали на местности треугольник. Стекающая с обрыва, крыш домов и улицы вода захлестнула канаву, значительно углубив ее, а теперь течение вынесло его в ревущий поток заполненного до краев русла.

Короткая вспышка молнии осветила поток, по которому его несло, словно спичку. Он знал, что дальше лежит Кафедральное ущелье – узкая, усыпанная булыжниками щель в горах, по которой течение помчится с безумной скоростью. Тэку приходилось видеть, как в таких местах бревна, как щепки, крутит, бьет о валуны и каменные стены, пока они наконец не вырываются на равнину. Он тут же осознал, что ни одно живое существо не сможет выбраться из черной, ревущей глубины ущелья, а если и выберется, то это будет истерзанный кусок безжизненной плоти.

Бревно, которое оседлал Тэк, ударило волну, и его захлестнула вода. Потом оно беспомощно закрутилось в повороте русла. Впереди, за другим поворотом слышался рев потока в ущелье. Бревно качнулось, зацепилось корнями за груду вынесенного течением мусора, развернулось и перегородило поток. Отчаянно цепляясь за него, Тэк бросился к корням и в тот момент, когда мчащаяся вода вырвала ствол, он прыжком метнулся к берегу.

Он приземлился на кучу переломанных веток, почувствовал, как его опять потянуло течение, и, карабкаясь из последних сил, добрался до береговых скал. Взобравшись наверх, он, хватая ртом воздух, лег на плоский валун.

Много позже он встал. Правая нога плохо слушалась и болела. Он переполз через скалистый берег и по размокшей земле доковылял до кучки деревьев, представлявших хоть какое-то укрытие.

Ему необходимо было где-то передохнуть и раздобыть оружие. Тэк Джентри сознавал, что теперь, когда он сбежал, в поисках его прочешут всю округу. Они могут подумать, что он погиб, но захотят удостовериться. Он нуждался в крыше над головой, отдыхе и пище. Нужно осмотреть спокойно ногу, но где?

У Бетти? Но она была слишком далеко, а у него не было лошади. У Фернесса? Вероятно, но насколько можно доверять бармену, и согласится ли помочь он сам, Тэк не знал. Но мысль о Реде навела его на мысль о Чайлде. У него есть место для передышки, если только он сможет добраться до квартиры Чайлда над салуном.

К счастью его прибило к тому же берегу русла, на котором находился город. Он страшно устал, мышцы одервенели, а нога сильно болела. И все же нельзя было терять времени. Он не имел понятия, который сейчас час, но знал, что будет продвигаться медленно и ему следует быть осторожным. Дождь лил с прежней силой, но он настолько вымок, что ему было все равно.

Тэк не представлял, сколько времени добирался до города. Поток выбросил его в миле, может быть немного меньше, и он шел, падал, полз, пока не достиг окраины, а там задами домов добрался до темной лестницы, ведущей в квартиру Энсона Чайлда. Удача сопутствовала ему: квартира оказалась не заперта.

Поднявшись по лестнице, он, прислушиваясь, некоторое время стоял в темноте, но не услышал ни звука. В комнате было одно-единственное очень маленькое, тщательно занавешенное окно под потолком. Тэк пошарил в поисках свечи, нашел ее, потом спички. Когда свеча разгорелась, он начал снимать одежду.

Раздевшись, Тэк насухо вытерся полотенцем, не трогая больную ногу. Нашел виски, налил себе в стакан, одним махом выпил его и сел на диван осмотреть ногу.

От одного взгляда на нее его чуть не вырвало. На икре зияла страшная рваная рана, должно быть, он напоролся на корень или ветку дерева. Он ухитрился не повредить артерию, но метами сквозь изуродованное мясо проглядывала кость. Осторожно вычистив ее, он забинтовал ногу белой рубашкой Чайлда.

Измученный донельзя, Тэк заснул – он даже не помнил когда. Через несколько часов внезапно проснулся и обнаружил, что в открытую дверь в переднюю комнату струится солнечный свет. Нога болела и плохо слушалась, поэтому он нашел трость, принадлежавшую Чайлду, и, опираясь на нее, кое-как добрел до двери.

Дождь кончился. Портьеры в передней комнате были подняты, и Тэк выглянул на улицу. Первым, кого он увидел, был Вэн Хардин. Он стоял напротив “Лонгхорна” и разговаривал с Содерманом и усатым мужчиной, которого Тэк встретил на своем ранчо.

Вид врагов напомнил ему о деле. Тэк начал искать оружие и обнаружил пару превосходных “кольтов”, инкрустированных серебром, с рукоятками из слоновой кости. Он надел украшенный орнаментом оружейный пояс и сунул револьверы в кобуру. Затем в углу комнаты заметил многозарядное ружье и винтовку “генри”. Он проверил заряды, отыскал несколько коробок патронов для каждого вида оружия и одну коробку патронов 45-го калибра высыпал в карман брюк, а пару пригорошней патронов положил в найденную кожаную куртку.

Тэк сел, дрожа от слабости.

Времени почти не оставалось. Раньше или позже кто-нибудь все равно сюда войдет. Ред Фернесс не знал, что он здесь, поэтому сразу сдаст ее первому же желающему.

Он запер дверь, затем покопался и отыскал черствую краюху хлеба и немного сыра. Перекусив, лег отдохнуть. Нога пульсировала болью, и он понял, что ему нужна помощь, и срочно.

Когда Тэк проснулся, осмотрел улицу, не подходя близко к двери и сбоку от окна, и увидел несколько групп людей – больше, чем можно было ожидать в это время суток. Одного-двух он узнал. Дважды увидел проезжавшего верхом Олни. Шериф был с ружьем.

Напротив “Лонгхорна” ошивались Старр, усатый мужчина и еще двое, которых Тэк встретил на старом ранчо Лондона.

Тэк еще раз перекусил сыром с хлебом. Он заканчивал есть, когда на улицу свернула повозка, и его сердце застучало быстрее. В ней сидела Бетти Лондон. Рядом с ней был ее отец, Билл, постаревший и осунувшийся, с поседевшими волосами, но с оружием!

Что-то там происходило, что-то должно было случиться. Но Тэк не знал, каково его положение, ведь он был сбежавшим заключенным. По закону его без предупреждения может пристрелить Олни или Старр, который, похоже, был помощником шерифа. Из неуверенного поведения людей Вэна Хардина Тэк понял, что о нем ничего неизвестно.

Время шло, ничего не происходило, и он вернулся на кровать и лег, предварительно еще раз проверив оружие. Час расплаты близился. Тэк лежал и думал об этом, глядя на грубо оструганные доски потолка, когда услышал шаги на лестнице.

Он вскочил, и больную ногу пронзила резкая боль. Шаги звучали с лестницы, которая вела на улицу, а не черной. Быстрый взгляд в окно подсказал ему, что это была Бетти Лондон.

Что ей здесь было нужно?

Ее рука опустилась на ручку, и та повернулась. Он дотянулся до двери и ключом открыл замок. Бетти колебалась лишь мгновение, потом вошла. Увидев его, удивленно распахнула глаза и побледнела до корней волос.

– Ты! – выдохнула она. – О, Тэк! Что ты здесь делаешь? Где ты был?

Она двинулась к нему, но он попятился и сел на постель.

– Подожди. Они знают, что я здесь? – хриплым голосом спросил он.

– Нет, Тэк. Я пришла найти бумаги, которые отдала Энсону Чайлду до того, как… его убили.

– Думаешь, это я? – требовательно спросил он.

– Нет! Конечно, нет! – В ее глазах застыл вопрос. – Тэк, в чем дело? Ты меня больше не любишь?

– Люблю ли я тебя? – Его губы искривились в горькой гримасе. – И у тебя хватает смелости спрашивать об этом? Я возвращаюсь и узнаю, что моя девушка собирается танцевать в дешевом салуне…

– Мне нужны были деньги, Тэк, – тихо сказала Бетти. – Отцу требуется лечение. У нас не было средств. Все, что мы имели, было потеряно вместе с ранчо. Хардин предложил мне работу. Он пообещал, что ко мне никто не будет приставать.

– А как насчет него?

– Об этом я бы позаботилась. – Она озадаченно посмотрела на него. – Тэк, в чем дело? Почему ты сидишь? Ты ранен?

– Нога. – Она направилась к нему, но он покачал головой. – Не волнуйся. У нас нет времени. Что говорят в городе? Почему там так много народа? Расскажи мне, и побыстрее!

– Некоторые думают, что ты утонул во время побега из тюрьмы. Вряд ли в это верят Вэн Хардин и Олни. Они, кажется, очень обеспокоены. Люди собрались в городе из-за похорон Чайлда, а некоторые – потому что считают, что тебя убили, как только Олни отвел тебя в тюрьму. Это наши старые друзья.

– Бетти! – раздался голос с улицы. Тэк узнал Вэна Хардина.

– Не отвечай! – Он встал. Взгляд его темно-зеленых глаз был жестким. – Мне нужно, чтобы он поднялся.

Бетти ждала, прислушиваясь к звукам с улицы с широко раскрытыми глазами. На лестнице простучали шаги, затем дверь распахнулась.

– Бет… – Вэн Хардин осекся. Он стоял, не отпуская ручку двери, не в силах оторвать взгляд от Тэка.

– Привет, Хардин, – сказал Тэк. – Я тебя ждал.

Вэн Хардин не ответил. Его могучие плечи почти полностью закрывали дверной проем, шок от встречи с Джентри прошел, и глаза стали наполняться решимостью.

– Мне надо кое-что тебе рассказать, Хардин, – мягко начал Тэк. – Прежде чем тебя вынесут отсюда ногами вперед, я хочу, чтобы ты понял, какой же ты дурак.

– Я дурак? – засмеялся Хардин. – Да у тебя нет ни единого шанса. На улице полно моих людей. Там есть и твои друзья, но у них нет лидера, они не знают, что им делать. А своим людям я отдал все необходимые распоряжения. И с тобой у меня не будет проблем, Джентри. Мне все про тебя рассказали. Ты такой же кроткий, как твой дядя.

– Ты когда-нибудь слышал про Черного Джека Пэриса?

– Про ганмена? Конечно, слышал. Но какое это имеет отношение к тебе?

– Теперь никакого. Раньше, в Эллсуорте, что в штате Канзас, имело. Но на следующее утро для него выкопали могилу. Он слишком медленно доставал револьвер, Хардин. Ты сказал, что я кроткий? Ну, может, когда-то и был. Может, в некотором отношении я до сих пор кроткий, но понимаешь ли, мне приходилось перегонять стада, драться с индейцами и скотокрадами. Такая жизнь сильно меняет человека, Хардин. Но не это я хотел тебе сказать, а вот что: ты свалял дурака, когда попытался украсть наше ранчо. Видишь ли, мы владели землей не на таких же правах, как все остальные.

– Что ты хочешь этим сказать? – с подозрением осведомился Хардин.

– Ты должен догадаться – ты ведь тут самый умный, – нарочито медленно произнес Тэк. – Прежде чем браться за дело, тебе следовало все досконально проверить. Понимаешь ли, ранчо Джентри находилось на земле, подаренной правительством. Предки моей бабушки были испанцами. Земля перешла к нам от ее семьи, а в завещании указывалось, что надел будет принадлежать нашему роду, пока он не прекратится, что его нельзя ни продать, ни обменять, а в случае, если мы все умрем, он перешел бы к штату Техас!

Вэн Хардин неверяще уставился на Тэка.

– Что? – выдохнул он. – Что за ерунду ты городишь?

– Ерунду? – спокойно спросил Тэк. – Дело в том, что в столице знают, что Джентри не имеют права продавать или обменивать землю, поэтому если кто-нибудь заявил бы на нее свои права, ему задали бы кучу вопросов. Раньше или позже правительство все равно стало бы выяснять, как так получилось.

Хардин был ошарашен. С улицы внизу донесся стук копыт.

Вдруг слева от Тэка раздался голос:

– Тебе лучше спуститься вниз, Вэн. Надо кое с кем поговорить. Тэка Джентри я беру на себя!

Тэк оглянулся. Это был Содерман. Приземистый, узкоглазый человек не отрываясь смотрел на него. Он услышал, как Хардин повернулся и выскочил из комнаты, увидел решимость в глазах Содермана. Отшатнувшись к стене, Тэк в мгновение ока выхватил револьвер.

Выстрел в тесном помещении прозвучал, словно пушечный гром, Джентри ощутил злобный посвист пули и дважды нажал на спуск, метя низко.

Содермана отбросило к дверному косяку, обе руки он прижал к животу, под ременной пряжкой.

– Ты застрелил меня! – задохнулся он с круглыми от удивления и боли глазами. – Ты застрелил… меня!

– Как ты – моего дядю, – холодно ответил Тэк. – Только у тебя был шанс, а него – ни одного.

Тэк почувствовал, как из открытой раны на ноге потекла кровь. Он кинул взгляд на Бетти.

– Мне надо спуститься, – сказал он ей. – Хардин слишком хорошо умеет уговаривать.

Вэн Хардин стоял на улице. Рядом с ним был Олни, а чуть подальше – Старр. Еще несколько человек, всего с полдюжины, слонялись поблизости.

Тэк Джентри медленно захромал по лестнице. Все повернулись к нему. Его увидел Ред Фернесс.

– Тэк, эти люди – рейнджеры, они приехали из Остина навести справки.

Хардин указал на Джентри.

– Он обвиняется в убийстве Энсона Чайлда! А также в побеге из тюрьмы, и если я не ошибаюсь, в офисе Чайлда он только что убил еще одного человека!

Рейнджеры посмотрели на него с интересом, потом один из них глянул на Хардина.

– Вы тот парень, что предъявляет права на ранчо Джентри?

Хардин быстро сглотнул и отвел глаза.

– Нет, это Содерман. Тот, который был наверху.

Хардин взглянул на Тэка Джентри. Когда он узнал, что приехали рейнджеры, то понял, что игра проиграна. Он вдруг улыбнулся.

– Против меня у вас ничего нет, джентльмены, – холодно произнес он. – Содерман убил Джона Джентри и предъявил права на его землю. Я ничего об этом не знал.

– Ты все это устроил! – взорвался Билл Лондон. – Ты виноват в том, что у меня украли ранчо!

– У тебя нет доказательств, – презрительно ухмыльнулся Хардин. – Ни единого. Моей подписи нет ни на одном документе, а свидетелей ты не найдешь.

Он спокойно прошел к вороной лошади и забрался в седло. Он слегка улыбался, но за его улыбкой скрывалось торжество.

– Против меня ничего нет, ничего!

– Не дайте ему уехать, – закричал Билл Лондон. – Он виноват во всем, что здесь случилось, это он все придумал!

– Но он прав, – возразил рейнджер. – Ни в одном найденном документе нет ни единой зацепки, по которой его можно задержать. Если он и участвовал в этом деле, то очень хитро.

Тогда арестуйте его за конокрадство! – сказал Тэк Джентри. – Он сидит на моей вороной.

Лицо Хардина вытянулось, затем он улыбнулся.

– Да это просто смешно! Какая чепуха! Эту лошадь я выкормил с жеребячьего возраста. Всякий может ошибиться, потому что все вороные похожи одна на другую. На ней мое клеймо, и если вы заметили, оно старое.

Тэк Джентри встал перед лошадью.

– Пуговка! – громко позвал он. – Пуговка!

При звуке знакомого голоса лошадь встрепенулась.

– Пуговка, – скомандовал Тэк, – прыгни! Прыгни!

Услышав свое имя и команду, лошадь взорвалась. Он взвилась в воздух и жестко приземлилась на все четыре копыта, затем бешено взбрыкнула, и Вэн Хардин мешком грохнулся в грязь.

– Пуговка, – снова скомандовал Тэк, – приведи Черныша!

Лошадь немедленно развернулась и подбежала к коновязи, у которой стоял непривязанный Черныш, где его оставил Олни. Пуговка взяла в губы поводья и подвела к хозяину вороного.

Рейнждер усмехнулся.

– Похоже, мистер, вы доказали свою правоту. Этот человек – конокрад.

Вэн Хардин поднялся на ноги с потемневшим от ярости лицом.

– Думаешь, тебе это так пройдет?

Его рука метнулась к кобуре. Тэк Джентри наблюдал за ним, и среагировал молниеносно. Два выстрела громыхнули одновременно. От деревянных перил рядом с Тэком отлетела щепка, а Вэн Хардин медленно повернулся и упал на колени.

И тут же с лестницы прогремел голос:

– Олни! Старр!

Олни побелел и, поворачиваясь, попытался выхватить оружие.

– Энсон Чайлд! – прошептал он.

Чайлд стоял у дверей своей квартиры и выстрелил раз… два… три раза. Шериф Олни упал, что-то бормоча про себя, и закашлялся. Старр попятился сквозь качающиеся двери салуна и сел на посыпанный опилками пол.

Тэк глядел на Чайлда.

– Какого дьявола?..

Молодой адвокат спустился по лестнице.

– Хорошо я их надул, да? Они еще раз попытались убрать меня. Их человек нарвался на ружье, а я переоделся в чужую одежду и кинулся в Остин. Вернулся с рейнджерами и оставил их на окраине. Они сказали, что позволят нам разобраться самим и вмешаются только в случае необходимости.

– Это сэкономит штату Техас кучу денег, – протянул один из рейнджеров. – Мы все равно проверяли этого самого Хардина. И Олни тоже. Поэтому они старались не поднимать шума. Знали, что мы их проверяем.

Рейнджеры принялись за работу и с помощью горожан разоружили людей Хардина.

– Ты оправдал свое имя, напарник, – усмехнулся Тэк. – Оправдал на все сто!

– Что ты имеешь в виду? – оглянулся на него Чайлд. – Как это оправдал свое имя?

Тэк улыбнулся.

– “И сказано: придет Чайлд и поведет за собой всех – процитировал он из Библии” (Child (англ.) – дитя, ребенок).