Глава 5

Кто нарисовал красную линию на моих чертежах? Очевидно, кто-то с «этой» стороны, кто-то, желавший вернуться обратно. Исчезновение карандаша походило на безобидную детскую шалость. Или возможен другой вариант. Кто-то просто избрал такой способ войти со мной в контакт. А вдруг где-нибудь поблизости существует еще один подобный провал? Иначе как мог сюда попасть тот, кто исправил красным мой чертеж?

Нет, все это бред какой-то! Бред! Сейчас, как никогда раньше, мне нужно, чтобы рядом находился человек, обладающий соответствующими знаниями и опытом. Такой, как Майк Раглан. Человек, сведущий во всех публикациях по данной проблеме.

Понедельник. События следовали одно за другим. Проснувшись на следующее утро, я обнаружил пропавший карандаш. Его грифель был исписан до такой степени, что использовать его дальше по прямому назначению было просто невозможно.

Сперва я опешил. Но потом меня будто осенило: а что, если стащивший у меня карандаш не знает, что его можно заточить? Действуя по наитию, я заточил карандаш, а затем воткнул его в грошовую точилку и оставил на столе. Рядом я положил еще парочку карандашей.

Наутро все это бесследно исчезло. А заодно пропал и мой старый свитер, что висел на спинке складного стула. Это уже было очень досадно. Свитер далеко не новый, но кашемировый и теплый. Он был одной из моих самых любимых вещей.

Каково же было мое удивление, когда сегодня утром я обнаружил свой старый свитер. Рядом с ним был аккуратно сложен еще один, совершенно новый — темно-коричневая полоса у плечей плавно переходила в более светлые оттенки.

Новый свитер оказался впору и сидел на мне безукоризненно. У ворота в том месте, где обычно располагается название фирмы, был вышит золотой нитью цветок подсолнуха!

Среда. Выгреб из кивы оставшуюся там землю. Теперь нужно хорошенько рассмотреть росписи на стенах. До сих пор я намеренно не обращал внимания на символы. Ждал, пока появится возможность изучить их в целом.

Четверг. Проснулся утром и нашел цветок подсолнуха у себя на столе! Если здесь и в самом деле водятся призраки, то это, несомненно, добрые существа!

Днем совершенно внезапно объявился Шеф! Он стоял поодаль и глядел на меня. Пошел мне навстречу только после того, как я позвал его. Но стоило ему приблизиться и учуять мой запах, как он восторженно завертелся, запрыгал, стал резвиться, как щенок. А из-за ошейника снова торчал цветок подсолнуха!

Сказать, что я был изумлен, означает ничего не сказать. Дело в том, что Шеф был приучен признавать только одного хозяина. И он никогда не подпускал к себе никого, кроме меня. Правда, в моем присутствии и при настойчивых увещеваниях с моей стороны он иногда мирился с некоторыми вольностями со стороны ветеринара. Но только иногда. И все же кому-то удалось воткнуть ему за ошейник этот подсолнух! На душе у меня было неспокойно. Я уже было почти уговорил себя отказаться от авантюрной задумки и вернуться к нормальной жизни. Ведь прошло уже больше недели, и за все это время мне ни разу не удалось даже выспаться!

Все утро я тщетно силился припомнить, что же мне прежде доводилось слышать о других измерениях, параллельных мирах и их возможностях. Но так и не вспомнил ничего определенного. Именно тогда я начал осознавать, какой же все-таки до обидного ограниченной может оказаться такая узкая специализация, как моя».

Майк Раглан отложил дневник и снова подошел к окну. Эрик Хокарт вовсе не был склонен предаваться безудержным полетам фантазии. Он считался признанным специалистом сразу в нескольких областях электроники. К тому же обладал железной логикой и деловой прозорливостью. Способность предвидения вкупе с запатентованными правами на ряд изобретений принесли ему значительное состояние. Он никогда не пренебрегал мелочами. И его невозможно было с легкостью ввести в заблуждение. Итак, размышлял Майк, до ближайшего города не меньше восьмидесяти миль, а может, и все девяносто. На многие мили окрест нет ни одной живой души. К югу от реки находится пара факторий, примерно там же располагаются малочисленные разрозненные поселения индейцев-навахо. Они живут обособленно и не имеют обыкновения вмешиваться в чужие дела.

Так что же происходит? Судя по всему, Хокарт всерьез поверил в возможность существования некоего параллельного мира. И для кого-то это настолько важно, что на поиски дневника Эрика был послан самый настоящий грабитель. Но где же сам Эрик? Что за девушка принесла сюда его дневник? И кем был человек, собиравшийся выкрасть его А кива?..

— Нужно самому поехать туда, — вслух произнес Майк Раглан. Он уже несколько минут разговаривал сам с собой. — Постараюсь поскорее добраться до места. И если Эрика там не окажется…

Он развернул на столе карту края Четырех Углов и принялся изучать возможные маршруты. Добраться до места, где Эрик решил построить себе дом, совсем непросто. И хотя даже в той глуши дороги довольно сносные, большинство из них оставалось незаасфальтированными. Непосредственно к владению Хокарта не вела ни одна из дорог. Нужно сказать, что для Эрика этот фактор был едва ли не самым привлекательным. Он обожал одиночество.

Эрик решил, и Майк знал об этом, что по крайней мере во время работ добираться сюда можно будет на вертолете. Все необходимые материалы для строительства планировалось доставлять таким же образом. Майку были известны и обстоятельства, при которых Эрик узнал о существовании той горы. Он пролетал над этим районом на самолете довольно низко, и с воздуха эта столовая гора с плоской вершиной была совсем не похожа на другие. Ее вершина имела вполне ухоженный вид, как будто некогда земля на ней возделывалась. Но только это было очень давно. Расположение горы, открывающийся с нее обзор и полное безлюдье вокруг тут же приковали к себе внимание Эрика. С того самого момента Эрику Хокарту просто грезилось это место.

«Можно будет использовать природный камень, -увлеченно говорил он. — У подножия скалы полно превосходного материала для строительства».

К тому же, располагая неограниченным временем, он хотел собственноручно заняться постройкой. Это было его давнишней мечтой.

Эрик всегда самостоятельно принимал решения. Всегда действовал по собственному усмотрению, но на этот раз он неожиданно столкнулся с чем-то доселе совершенно ему неведомым. И к этому он вовсе не был готов.

Майк с тревогой размышлял над случившимся. У Эрика не было друзей-шутников. Поэтому неоткуда было ожидать подобного розыгрыша. Тем более что возможности поселиться поблизости от того места не было никакой. Если только в этих суровых условиях устроить стоянку под открытым небом…

Напряженно размышляя, Майк Раглан медленно продолжал сборы. К вещам, что были уже сложены, он добавил бинокль. И все же в душе крепло нежелание покидать Тамаррон. Виной тому были нехорошие предчувствия. Ему казалось, что стоит лишь вернуться туда, оказаться поблизости от места предполагаемого строительства дома Хокарта, и тогда он тоже будет обречен. Уже почти два десятка лет он только и делал, что исследовал разного рода загадочные явления, разоблачая фальсификации, отважно вторгаясь в малоизученные области познания. Но на этот раз все было иначе. Его не оставляло ощущение, что он стоит у последней черты неведомого. У той самой грани, за которой открывается непознанное, то, чего надлежит опасаться. Но почему он так думает? Какими доказательствами располагает? Присев к столу, Майк в общих чертах изложил на бумаге суть известных ему фактов. Затем составил подробный план своих последующих действий. Если вдруг с ним что-нибудь случится, останется записка. Хоть какое-то свидетельство. Майк даже испытал некое облегчение. Такое чувство, будто неожиданно ему удалось найти выход из тупика. Ну конечно же! Эти свои записи вместе с дневником он оставит в надежном месте.

Майк снова взялся за дневник.

«Боялся ли я? Ведь до сих пор ничего ужасного вроде бы не произошло. И все же мне приходилось иметь дело с чем-то непознанным. Я пытался убедить себя не принимать это близко к сердцу. Считать чьей-то неудачной шуткой. Но не тут-то было. Помнится, Майк говорил: для того чтобы иметь дело с чем-то сверхъестественным, нужно самому обладать некоторым опытом иллюзиониста. Ученый же всегда старается докопаться до истины. И его никак нельзя назвать мастером по части остроумных уловок и прочих хитростей.

Очень многое, что на неискушенный взгляд кажется невероятным, может с легкостью проделать любой фокусник на представлении в цирке. В силу своей профессии ему постоянно приходится иметь дело с подобными «чудесами». Обычно же зрители, охочие до чудес, легко поддаются внушению, потому что их рассудок уже готов поверить в них.

Суббота. Еще одна бессонная ночь. В темноте как будто что-то шевелилось. Шеф все время был рядом. Лежал, прижимаясь ко мне, временами то рычал, то вдруг принимался тихонько поскуливать. Проснувшись рано утром, я еще какое-то время оставался лежать неподвижно. Напряженно думал. Решение пришло неожиданно, само собой. Все. Надо выбираться отсюда. Уйду сегодня же. Заберу только личные вещи, все самое необходимое. Остальное оставлю. Просто возьму и уйду».

Описание поведения Шефа встревожило и озадачило Майка. Шеф был гордым, свирепым и бесстрашным псом, обычно набрасывался на любого, кто посмел оказаться поблизости. И ему было все равно — человек, медведь, волк или еще кто-то. Однако на сей раз он вел себя иначе. Следовательно, пес учуял поблизости нечто, способное напугать даже его.

А вдруг Эрик прав? Что, если ему в самом деле удалось открыть путь в другое измерение? Ведь смогла же собака проскочить туда и благополучно вернуться обратно. И не пострадала, по крайней мере физически. Так что неизвестный тоже мог воспользоваться этой же дорогой — неизвестный или неизвестная? Кто оставлял после себя знак в виде подсолнуха? И откуда те, настоящие цветы? Кому понадобились карандаши и для чего?

Завтра, решил Майк. Он поедет туда завтра. Отправится в путь рано утром, оставив дневник и свои записи в каком-нибудь надежном месте. Лучше всего, думал он, переслать их одному из старых приятелей, прежде работавшему на ФБР. В случае его, Майка, исчезновения они могут послужить своеобразным руководством к действию.

Затем Майк погрузил в джип спальный мешок, провизию на дорогу, пополнил запасы воды, а также прихватил все патроны, что были у него с собой. Покончив с этим, он опустился на стул и уставился в окно. Его невидящий взгляд скользил по снегу, не задерживаясь ни на чем. Он не видел даже величественных скал, подступавших вплотную к шоссе. В эти минуты он думал лишь о себе. И еще о нелегком пути, что ему предстоял. Сказать по совести, у него не было никакого желания ехать туда. Означало ли это утрату интереса к приключениям? А как же любознательность, желание познать неизвестное? А может быть, причиной был страх обнаружить нечто такое, что перевернет его столь привычный и удобный мир? Мы сызмальства привыкаем к жизни в трех измерениях. Этот мир нам понятен, и мы чувствуем себя в нем вполне уютно. Новые Иден ведут нескончаемую войну с нашей косностью и благодушием — и постепенно, но неуклонно горизонты нашего мира расширяются. В результате он становится все более сложным. Когда-то человеку было вполне достаточно приспособиться к жизни в своей деревеньке или небольшом городке, к окружающим его людям. Приходилось приспосабливаться к власти, будь то власть короля или же домовладельца, — к власти любого, кто правил его мирком. Вот в этих пределах человек чувствовал себя вполне в своей тарелке. Шло время. Солдаты и моряки возвращались домой из дальних стран. Они рассказывали удивительные истории о краях, где многое было по-другому, иначе, необычно. Мир медленно становился шире. Большинство слушателей не до конца верили подобным рассказам. Затем рамки познания начали расширяться стремительно. Тихоходные парусники сменили трансатлантические пароходы, люди поднялись в небо, пересекая все новые границы вселенной.

Вторая мировая война открыла для юных американцев самые отдаленные уголки земли. И вот уже дети фермеров из Канзаса или Вермонта запросто ведут разговоры о Бирме и Марокко. Они с легкостью рассуждают о странах, которые их отцы, пожалуй, не сумели бы найти на карте.

И вот уже те, кому несколько лет назад редко когда удавалось провести зиму во Флориде, начинают свой бизнес в Саудовской Аравии, Йемене, Омане. А дети, подрастая, управляются с компьютерами с той же легкостью, с какой их отцы когда-то орудовали чернильными ручками. Во всем происходят радикальные перемены. Новые открытия и изобретения следуют одно за другим.

На сегодняшний день человек уже успел высадиться на Луне, послать космические корабли к дальним планетам — те космические корабли, что, оказавшись за пределами Солнечной системы, до сих пор продолжают свое путешествие в бесконечные глубины космоса. А Эйнштейн и квантовая теория открыли новые грани нашего, втиснутого в узкие для него рамки, мира.

Человека, привыкшего просиживать перед телевизором с банкой пива, следя за ходом футбольного матча, редко посещала мысль, что в окружающем его мире происходит настоящий переворот. Исчезали привычные горизонты. Прогресс уничтожал рабочие места. Перемены, на которые раньше уходили целые века, теперь происходили едва ли не за один вечер. Возникающие при этом новые профессии требовали от работника все большего опыта и знаний. Обыкновенному работяге некуда податься, он оказывается не у дел.

Но кое-что все же осталось без изменений. Например, земля под ногами. Небо над головой. Вот эта дорога, по которой можно ехать в автомобиле. Многие века живут предания о других мирах. И люди читают или слушают разные истории, смотрят фильмы о них. Все это пробуждает интерес и кажется им весьма занятным. Но только верить в это всерьез не принято…

Непонятное всегда оставалось лишь любопытным предметом для непринужденной беседы в кругу друзей. Время от времени появлялись истории о загадочных исчезновениях. По этому поводу обычно следовали невнятные разъяснения какого-нибудь ученого. Причем он явно тяготился своей миссией, тем более что у самого было невпроворот куда более серьезных проблем.

Итак, обычный мир вокруг всех вполне устраивал. В мышлении Майка Раглана также не было места для еще одного измерения. Он был морально не готов к этому, хотя и допускал такую возможность. Но о ее физической природе Майк знал не больше, чем самый рядовой обыватель, который не может объяснить, как работает его телевизор. Майк Раглан не испытывал желания обнаруживать еще одно измерение. Дай Бог разобраться до конца с тремя уже имеющимися! Но он помнил, что жители нецивилизованных племен, с которыми ему приходилось сталкиваться, воспринимали подобную идею как нечто само собой разумеющееся. Она не вызывала у них ни малейшего изумления. Что мы знаем, например, об австралийских аборигенах и их «времени грез»?

Майк взял в руки дневник. Нехотя, с опаской он листал его, отыскивая страницу, на которой остановился.

«Я быстро собрал все самое важное. Чертежи, тетради и те несколько книг, которые захватил с собой сюда, чтобы почитать на досуге. Полдюжины книг все же оставляю — быть может, когда-нибудь я еще возвращусь сюда, хотя бы ненадолго. Тяжело видеть, как на твоих глазах умирает мечта. А этот дом на вершине горы был заветной мечтой моего детства. И вдруг против своей воли я внезапно ощутил, что не хочу уходить отсюда. И оглянулся…

Это была она.

Глава 6

Мое первое впечатление: такая девушка не стала бы оставлять подсолнухи на столе у мужчины. И уж тем более засовывать цветы за собачий ошейник.

Второй мыслью было, что это самая прекрасная женщина, которую мне когда-либо довелось встретить.

В лучах яркого солнца она стояла почти у самой моей двери. Ее черные блестящие волосы, разделенные прямым пробором, были собраны сзади в два пучка. Девушка с кожей цвета старой слоновой кости и темными огромными глазами была очень красива.

Однако в следующий момент мое внимание переключилось на Шефа. Он рычал, но как-то неуверенно, будто смущаясь. И я вдруг понял, что это не та женщина. Во всяком случае, к собаке подходил кто-то другой.

Между тем красавица поманила меня, предлагая последовать за ней. Приблизившись к двери, я наблюдал, как она идет в сторону кивы. С такой походкой, невольно подумал я, можно обойтись и без уговоров.

И все же я оставался в нерешительности. Шеф пятился назад, прижимаясь к моей ноге. Он будто хотел не дать мне пойти за ней. Умный пес что-то подозревал, и, как оказалось, не напрасно. Девушка остановилась у самого края кивы и, оглянувшись, увидела, что я все еще в нерешительности стою на пороге развалин. Тогда она снова поманила меня. Я отрицательно покачал головой. И тут мне показалось, что на ее лицо легла тень недовольства, хотя, возможно, мне это лишь почудилось. Девушка была не просто красива. Она была потрясающе красива. И все же было в ней что-то недоброе, нечто едва уловимое, но вызывавшее дурные предчувствия. Рассудок предупреждал меня, что от нее нужно держаться подальше и убраться отсюда как можно скорей, потому что это место порочно. Разглядывая девушку, я обратил внимание, что ее одежда была из того же материала, что и оставленный мне кардиган с подсолнухами. Но только этот был гораздо лучшей выработки, украшенный изысканным индейским орнаментом. Причем подобного по сложности я еще никогда не видел ни у одного из североамериканских индейцев. Наряд дополняли дорогие украшения из бирюзы высочайшего качества.

— Ты боишься меня? — тихо спросила девушка. Ее приятый голос словно завлекал и в то же время посмеивался надо мной. И тогда, не зная, как поступить, я сказал то, чего говорить, конечно, не следовало:

— Мне надо дождаться строителей. Я нанял их, чтобы построить здесь дом. — С этими словами я широким жестом обвел окрестности.

— Нет! — Ее тон стал резким. — Никто не должен приходить сюда! Никто!

— Мне очень жаль. Но это моя земля, — по возможности спокойно сказал я. — И я буду строить здесь дом.

— Что ты сказал? Твоя земля? Здесь всей землей владеет… — Она внезапно осеклась. — Пойдем! — Голос ее звучал уже повелевающе. — Я покажу тебе!

— Я не могу уйти, — повторил я.

Судя по всему, эта красавица не привыкла, чтобы ей отказывали, и в данной ситуации, очевидно, попросту не знала, как вести себя дальше.

— Следуй за мной. Или за тобой придут, — пригрозила наконец она. — Ты навлекаешь на себя гнев. — Задержавшись еще мгновение, девушка спустилась в киву и исчезла…

К этому моменту мое сознание прояснилось, и я понял, что должен немедленно выбираться отсюда, уходить подальше от этого места. И как можно скорее. Уже через десять минут, засунув в карман этот дневник, я торопливо спускался вниз. Джип я оставил невдалеке от того места, где кончалась дорога, на заброшенной тропе. Я был уже почти рядом с целью, когда из-за груды камней, заросших можжевельником, раздался чей-то тихий свист.

Резко обернувшись, я оказался лицом к лицу со стройной, миловидной девушкой с цветком подсолнуха в волосах.

— Они поджидают тебя! Не ходи! — предупредила она.

— Что им нужно? — вырвалось у меня.

— Они не хотят, чтобы здесь кто-то жил! Они захватят тебя. Добьются всего, чего хотят. Потом убьют.

— Кто ты?

— Каваси. Я убежала. Если найдут меня, то тоже убьют.

— Говоришь по-английски? — удивился я.

— Немного. Старик научил меня, — поспешно ответила она.

— Но ведь та, другая, тоже говорила по-английски! — Я снова попытался разобраться.

— У них есть четыре руки людей, которые говорят. Не больше.

— Четыре руки? — не понял я.

Девушка показала ладони, затем сжала пальцы в кулаки и раскрыла их вновь. Четыре руки, двадцать человек.

— Не будем терять времени. Надо идти. Я покажу. — Быстро обернувшись, девушка с подсолнухом проворно стала спускаться среди камней, увлекая меня за собой. Наконец, обогнув большой валун, вышла на древнюю тропу, узкую и крутую, ведущую вниз, к реке. В тени скалы она нерешительно остановилась: — Тебе нужно на другой берег. Или, дождавшись темноты, плыви вниз по течению к большому озеру.

— А что будешь делать ты? — Я с любопытством взглянул на нее.

— Я вернусь обратно — если смогу. Это не всегда возможно. Всегда можно только через киву, но мне туда нельзя.

— Ты проходишь сюда в другом месте? — решил я уточнить.

— Там не всегда. Только иногда. — Она взмахнула рукой. — Когда-то очень давно мой народ жил здесь повсюду. Потом настали плохие времена. Большая засуха. Пришли дикие, бродячие люди. Они убивали нас. Забирали наше зерно. Некоторые из наших людей умерли. Другие вернулись на старое место, откуда мы раньше пришли сюда. Там очень много зла.