Быстрый и мертвый

Дункан беспокойно ходил около нее. Внезапно они услышали выстрелы, отрывистые, кашляющие звуки, силу которых несколько смягчало расстояние и рельеф местности.

— Дункан! Ты думаешь, они убили его?

— Стреляли двое, может быть, трое. Я не знаю.

Внезапно Маккаскел понял, что должен делать. У него жена и сын. Нельзя оставаться здесь и терять время, выясняя, жив Кон Воллиен или мертв. Этот человек лучше приспособлен к здешней жизни, чем они, и Дункан ничем не смог бы помочь ему. Сейчас самое главное — обеспечить безопасность семьи.

— Сюзанна! Разбуди Тома. Мы уезжаем.

Она тут же принялась за дело. Дункан какое-то время колебался, не зная, какое принять решение, но теперь он говорил быстро и твердо. Она тронула сына за плечо, и тот мгновенно проснулся. Когда они вылезли из фургона, Дункан уже подвел лошадей и мулов. Том начал седлать лошадей, а Маккаскел — запрягать мулов.

Через несколько минут они уже катили прочь от реки.

— Куда мы? — шепнула Сюзанна.

Муж указал кнутовищем вперед.

— Туда, на северо-запад. Подальше от реки.

Направление удивило ее. Ведь днем они окажутся на открытом пространстве. Но она не стала возражать. Они ехали верхом, и мулы шли быстро, будто охотно покидая реку. Возможно, их напугала стрельба.

Дункан посмотрел на звезды, пожалев, что не умеет определять по ним время. Должно быть, час до полуночи, а может, и меньше.

Движения фургона почти не было слышно из-за ветра и дождя, и первую передышку они сделали, миновав длинный спуск на запад. Предстоял трудный, крутой, скользкий подъем. Несколько раз мулы оступались, преодолевая его, но вот они взобрались наверх — впереди лежала плоская равнина.

Фургон хлестал ветер и поливал дождь. При вспышках молний они оглядывались назад, но не видели ничего, кроме клонящихся под ветром деревьев, чернеющих вдалеке на фоне серой травы.

Из-за дождя мулам приходилось нелегко. Сюзанна чувствовала, с каким невероятным напряжением они передвигались, и внезапно осознала свою вину.

Какая же она дура! Разве можно ставить на карту жизнь мужа и сына из-за ее родовой громоздкой мебели! Надо непременно избавиться от нее. И все же она медлила. Сейчас не время.

Заслоняясь от дождя, Маккаскел посмотрел на часы.

— Наверное, мы отъехали на несколько миль, Сюзанна. Это немного за час. Сейчас дороже всего время.

Они все еще двигались на северо-запад. Еще через час они остановились, чтобы дать передохнуть мулам. Дождь не утихал.

— Надеюсь, Воллиен не пострадал, — сказала Сюзанна.

— Я тоже надеюсь.

— Но он один! А вдруг он ранен?

— Он найдет нас. Мы ничего не сможем для него сделать, если нас убьют или уведут наш скот. Надо спасаться.

При первых проблесках зари Маккаскел начал искать место, чтобы разбить лагерь. Местность теперь шла под уклон, ее пересекали лощины. Смыл ли дождь их следы? Временами он лил как из ведра — конечно, следы их уничтожены, а если так, то они, возможно, оторвались от своих преследователей, впрочем, как и от Воллиена.

Дункан был почти рад второму обстоятельству. Ссутулив плечи под струями дождя, он спрашивал себя: неужели это ревность? Нет, в Сюзанне он уверен, так же как и она в нем.

В таком случае, откуда ревность? Неужели оттого, что он неловок и беспомощен в сравнении с ловким и сноровистым Коном Воллиеном? Тот всегда знает, что надо делать, а он — нет. Должно быть, в глазах жены и сына он выглядит слабаком.

Не важно, что там, на Востоке, в их кругу к Кону Воллиену отнеслись бы как к неотесанному мужлану. Они были здесь, а не на Востоке.

Женщинам свойственны трезвое отношение к вещам и практичность. Природа возложила на них задачу продолжения рода. Поэтому всякий раз, когда женщина встречает мужчину, она, должно быть, всегда подсознательно задает себе вопрос: а сможет ли он позаботиться о ней и ее детях?

Ну что ж, ему необходимо учиться. Может быть, это опрометчиво — броситься ночью по бездорожью Бог знает куда. Может, это не самое умное решение, но он принял его самостоятельно, а Сюзанна с Томом поддержали его.

Кое-чему я научился, говорил себе Дункан. Я понял, что лучше двигаться, чем оставаться на месте. Действие предпочтительнее бездействия.

Впереди справа показалась какая-то темная полоска. Она не исчезла, хотя была смутной и неясной. Он направился туда и через несколько минут увидел лощину, поросшую высоким лесом. Дункан проехал вдоль нее, отыскивая место, где можно было спуститься, нашел длинный пологий склон, съехал вниз и остановился среди деревьев.

— Том! Поднимайся наверх, устройся так, чтобы тебя не было видно, и гляди в оба. Сюзанна, приготовь чего-нибудь поесть. Я напою мулов и отпущу их попастись.

В лощине было четыре-пять акров леса и кустарника, небольшой ручеек бежал на северо-восток.

— Что будем делать, Дункан? — спросила Сюзанна.

— Если повезет, денек отдохнем и пустимся в путь после заката. Мы не можем двигаться в открытую, поэтому будем ехать по ночам, а днем скрываться.

— А следы?

— Я думаю, первые несколько миль дождь их смыл. Во всяком случае, дорога здесь довольно каменистая. Надежда есть, а там будет видно.

Они поели. Спали и сторожили по очереди. Лошади напились, повалялись в траве, попаслись, снова напились — словом, хорошо отдохнули. Со скалистой голой возвышенности, где росло только несколько опунций, они осмотрели пустынные окрестности. Вдали паслись антилопы. Антилопам можно было довериться, они предупредят их об опасности.

Дождь моросил весь день, ближе к вечеру антилопы исчезли. Один раз Тому показалось, что вдалеке мелькнула какая-то тень, но потом снова все вокруг застыло.

Сюзанна, помаявшись какое-то время от вынужденного безделья, найдя на опушке все, что нужно для привала, прошла в глубь леса. Потом она пошла дальше, там оказалась небольшая ложбинка, по которой стекала вниз вода. Вода падала на песок, исчезала и появлялась на тридцать-сорок футов ниже, где затем превращалась в ручеек, возле которого они и разбили лагерь.

Сюзанна подошла к месту, где скала треснула, создав естественный навес над небольшой пещерой. В таких пещерах первобытные люди устраивали жилища. Высотой она была пять — семь футов, глубиной двенадцать-пятнадцать футов, вход в нее был замаскирован кустарником, который защищал пещеру от дождя и от сильного ветра с запада.

Сюзанна вернулась на стоянку.

— Дункан! Можем мы втроем — ты, Том и я перенести шифоньер и кровать?

— Ну мы же грузили их вдвоем с твоим отцом, не так ли? Конечно, сможем. А что?

— Позови Тома, и давай сделаем это. Дункан, фургон слишком тяжел, мистер Воллиен был прав.

Глава 9

Когда Гурон вернулся в лагерь, все повернули головы и уставились на него. Он прошел к костру, опустился на корточки и взял кофейник, почерневший от сажи, чтобы налить себе кофе.

Это был высокий, немногословный человек в рубахе из оленьей кожи, домотканых штанах и черной замасленной фетровой шляпе.

— Ну? Что произошло? — спросил Бустер.

Гурон попробовал кофе.

— Хороший человек, — сказал он коротко, — очень хороший человек.

— Ты попал в него?

— Может, попал. — Гурон отхлебнул кофе и пожал плечами. — А может, и нет. Утром увидим.

— Ты не нашел его? Ты хочешь сказать, что, может быть, он там лежит?

Гурон ничего не ответил, пока не съел ломтик вяленого мяса, затем сказал:

— За гризли по кустам не лазят.

— Проклятье! — выругался Шеббитт. Он вынул изо рта сигару, осмотрел ее, стряхнул пепел и сказал: — Не пойму я тебя, Гурон. Иногда я думаю, что ты скорее белый, чем индеец, еще к тому же образованный.

Гурон молча допил кофе, встал, вымыл чашку и пошел к постели.

Прежде чем растянуться на ней, он произнес:

— Хороший человек. Если он не умер, кто-то из нас умрет.

— Светает, — сказал Айк Мэнтл. — Пойду взгляну. Если он не умер, лучше ему умереть.

Кон Воллиен был очень тяжело ранен. У комля дерева он нащипал мох и прикрыл им рану. Пуля прошила бедро, но кость не задела. Передохнув, он поднялся на ноги, цепляясь за куст, и с помощью палки, которую сделал из сломанного сука, зажав винтовку в левой руке, отправился в путь.

Через сотню ярдов Кон вынужден был остановиться, чтобы отдохнуть. Он привалился к стволу, тяжело дыша. Днем эти бандиты превратятся в волков, идущих по следу. Его кровь пролилась на землю, оставив им знак. Они его увидят и пустятся за ним в погоню.

Воллиен прибрел к небольшому ручью, после дождя воды в нем было по колено. Он пошел по нему против течения. Это никого не обманет, тем более Гурона, но хоть немного задержит их. Он знал, что преследуемый обычно выходит из потока на ту же сторону, с какой в него вошел, но он выбрался на противоположный каменистый берег высотой ему по пояс.

Несколько минут он сидел на камнях под дождем, затем, опираясь на винтовку и палку, поднялся на ноги. Постоял, качаясь от слабости и пытаясь сориентироваться, где он. Глаза уловили слабый огонек костра… до него было несколько сот ярдов: это, без сомнения, лагерь Шеббитта. Шатаясь, Воллиен сделал дюжину шагов по скале, прежде чем сойти с нее, потом преодолел еще одну голую скалу, дальше путь ему преградило длинное бревно, он обошел его. Было мокро, И кора могла бы в некоторых местах отслоиться, а это дало бы Гурону такой знак, по которому тот запросто вышел бы на его следы в этой смертельной погоне. Кон заставлял себя идти вперед. Дважды падал. После второго падения несколько сот ярдов полз, потом все-таки с трудом поднялся. Добравшись до места, где оставил лошадь, он обнаружил, что ее нет.

Сук, к которому Кон привязал лошадь, был сломан. Вероятно, животное чего-то испугалось — может быть, волка — и убежало.

Воллиен не стал бессмысленно сетовать на невезение. Он стоял, обдумывая сложившееся положение, ибо многое зависело от того, что он предпримет дальше.

Бандиты не знают, что его лошадь убежала. Они найдут его следы и следы его лошади и сделают вывод, что он сел на нее и ускакал. Держась за куст, он стащил сапоги, отрезал полоску от полы своей кожаной рубахи, связал их и перекинул через плечо.

Воллиен двинулся дальше. Ничего другого не осталось. Не идти же к Маккаскелам, да и фургон их был теперь далеко — примерно миля в противоположном направлении.

Его осенила мысль. Он пойдет к индейцам. Он примерно представлял себе, где находится их лагерь, и двинулся туда.

Дальнейший путь превратился в сплошной кошмар. Воллиен не прошел и пятидесяти шагов, как споткнулся и упал в яму, при этом палка куда-то пропала, но винтовку он сжимал крепко. Сколько времени он там пролежал и как смог тронуться дальше, осталось за границами сознания.

Он потерял много крови. У него начался бред и лихорадка. В полном изнеможении он шел, спотыкался, шатался, падал, лежал на мокрой траве, вставал и снова шел. Продирался сквозь деревья и кусты, падал в ямы, выкарабкивался, снова падал и полз.

Мох от раны отстал, и он приложил траву.

Воллиен помнил, как лежал на траве, солнце припекало спину. Помнил, как чьи-то руки помогли ему встать. Кто-то пытался взять у него винтовку, и он вцепился, не отпуская ее. Хотели снять с него оружейный пояс, и он отталкивал чужие руки. Потом упал на колени и погрузился в глубокое забытье.

Очнулся Воллиен от удушья. Сознание вернулось к нему, он прислушался. Его несли. Он лежал на наклонной плоскости, завернутый во что-то грубое и вонючее. Пальцами он нащупал свой оружейный пояс, слегка повернул голову и щекой коснулся холодного ствола своей винтовки.

Воллиен лежал на индейской повозке, завернутый в бизонью шкуру, покрывавшую типи. Значит, он у индейцев, и его куда-то везли. По какой-то причине его прятали.

Внезапно лошадь, которая тащила повозку, резко остановилась, отпрянула назад и замерла. Послышался топот несущихся галопом лошадей. Потом грубый голос… Это был голос Айка Мэнтла:

— Эй, индейцы, вы не видали раненого белого человека? Мы охотимся за ним.

— Не видеть.

— Не врите, индейцы!

— Айк! Заткнись, черт бы тебя побрал! Вон у того большого индюка винтовка лежит поперек седла и нацелена прямо в тебя! Уймись.

— Почему? Их же только шестеро, и они…

— Их восемь, — сказал Гурон спокойно. — Где-то еще двое.

С минуту было тихо.

— Мы охотимся за плохим белым человеком, — сказал Док Шеббитт. — Найдите его, убейте и привезите нам, понятно?

Никто не ответил.

— Мне хочется их встряхнуть, — сказал Айк сердито. — Что в тех узлах? Что на повозке?

— Это их жилище, Айк, — пояснил Пэрди. — Снаряжение, которое они перевозят с места на место. Черт возьми, если уж тебе так нужен тот тип, поохотимся за ним, но нет смысла начинать войну с индюками. Мы справимся с ними, но потеряем при этом двоих-троих своих, одним из них можем оказаться ты или я.

Ред Хил повернул своего коня.

— Поехали! — сказал он резко. — Плевать на него, давайте лучше найдем ту бабу.

— У тебя все мысли только об этой женщине, — сказал Бустер.

Воллиен услышал скрип седла, цокот копыт поворачивающейся лошади.

— О чем мои мысли, не твое дело! Чего тебе надо?

— О, Ред! Я пошутил! Забудь об этом.

— Хотелось бы мне знать, — заговорил вдруг Доббс, — что случилось с Бостоном? Не в его духе — уезжать без причины.

— Может, он подумал, что сумеет найти того типа, — ответил Бустер. — Он оседлал лошадь спозаранку и удрал. Сказал, что у него предчувствие.

— Кто-то стрелял как раз на рассвете, на севере.

— Я не слышал никакого выстрела, — сказал Шеббитт раздраженно. — Может, стрелял кто-нибудь из этих индейцев.

Кон Воллиен лежал очень тихо, прислушиваясь к голосам, замирающим вдали вместе с топотом лошадиных копыт.

Бостон Пенгман уехал, бандиты слышали выстрел… Воллиен сморщился, силясь вспомнить. Что-то смутно маячило в памяти. Он полез за револьвером, с трудом вытащил его из кобуры, прокрутил барабан. Два гнезда были пусты, а ведь он всегда сразу перезаряжает.

Засунув револьвер обратно, он расслабился. Индейцы снова двинулись в путь.

Вечером они вытащили Воллиена из кожаного кокона и положили в низком кустарнике поблизости от своего лагеря. Ему принесли бульон из телятины, и одна из индианок, осмотрев его рану, промыла ее каким-то раствором. Он ощутил успокаивающее действие теплой воды, рана саднила меньше. Затем женщина положила на ногу припарку и оставила его в покое.

Воллиен лежал в темноте, наблюдая за передвижением людей вокруг костра, но никто к нему больше не подходил, казалось, индейцы забыли о его существовании. Он понял, почему они себя так вели. Индейцы подозревали, что за ними следят, и хотели, чтобы Шеббитт и его дружки ничего не заметили и не заподозрили. Около полуночи снова пришла женщина и принесла чашку бульона и кофе, чересчур сладкий. Она посидела возле него, пока он ел, один раз положила ему на лоб руку, но не сказала ни слова и покачала головой, когда он попытался с ней заговорить. На рассвете его снова завернули в шкуру и привязали к повозке.

Кон проспал весь день напролет. Дважды женщина останавливалась рядом с ним, держа бутылку с водой у бедра, и он умудрился незаметно взять бутылку и попить. Вечером его снова спрятали и ухаживали за ним.

На третью ночь, лежа в одиночестве в кустах, Воллиен услышал слабый шум. Его рука легла на винтовку, и он насторожился. Он уловил слабое позвякивание металла. Кто-то подъезжал к лагерю верхом, двигаясь очень тихо.

Воллиен напряженно вслушивался. Индейцы как будто спали, собаки не издавали ни звука. Он вытащил револьвер. Шорох стал чуть громче.

Казалось, к нему вернулись силы. Он еще не чувствовал себя способным сражаться и не хотел стрелять, если есть малейший шанс избежать этого.

Отбросив одеяла, Воллиен прислушивался к каждому звуку и всматривался в темноту. Он не будет стрелять, пока не убедится, что перед ним враг.

Шорох прекратился. В ветвях над головой метались отблески костра. Предположим, они выстрелят в него так, что он их и не увидит? Предположим, они не дадут ему ни одного шанса?

Посторонние звуки возобновились, затем стихли снова. Что за таинственный всадник проник в лагерь? Почему индейцы не подняли тревоги? Почему не лают собаки?

Воллиен повернул голову и посмотрел в сторону лагеря. Все было тихо. Мерцали угли, и язычки пламени пожирали недогоревшие ветки.

Внезапно Воллиен подумал о Маккаскелах… Где-то они сейчас?

Снова послышался топот копыт, на этот раз ближе.

Приподнявшись на локте, не выпуская револьвера из рук, он вылез из-под одеяла и, прислонясь к стволу небольшого деревца, стал ждать.

Шаги приблизились, лошадь негромко фыркнула. Кона пронзила догадка. Ухватившись за сук, он подтянулся и встал, балансируя на здоровой ноге.

Держа револьвер наготове, Воллиен вытянул губы и издал тихий чмокающий звук и представил себе, как лошадь стоит, навострив уши.

Лошадь двинулась вперед, пробираясь сквозь кустарник, когда показался индеец с винтовкой в руке. Животное подошло к нему с поднятой мордой, насторожив уши и раздувая ноздри.

— Все в порядке, малыш, — тихо произнес Кон. — Все в порядке. Это я.

Это был его конь. Скитаясь несколько суток, пройдя многие мили, конь нашел своего хозяина. Воллиен ласково потрепал его по холке и привязал к дереву близ своей постели. Индеец скрылся в кустарнике. Воллиен лег и натянул одеяло.

— Все в порядке, — сказал он коню. — Ты снова дома. — И добавил: — Если это можно назвать домом.

Глава 10

Несколько дней они двигались на запад и не встретили ни единого человека, не было даже следов пребывания людей. Путь к Санта-Фе и западным землям остался на юге, далеко за северным горизонтом проходила Оверлендская тропа.

После дождя лужи, куда приходят валяться бизоны, были полны воды. По вечерам они устанавливали дышло фургона так, чтобы оно указывало на запад, ориентиром им служила Полярная звезда, а днем — солнце. В том направлении, какое они избрали, никто не ездил, потому что там не было источников воды.

Наступили спокойные дни. Фургон, освобожденный от тяжелого груза, легко катился по прерии. На третий день бегства Маккаскел подстрелил теленка бизона, а через несколько дней — оленя, которого заприметил среди тростников у небольшого болотца.

Горизонт был чист, путешествие было спокойным, однако прошла неделя, и воды стало меньше. Дункан встревожился.

— Может, надо ехать южнее? — сказал он. — Боюсь, нам не будет хватать воды.

— Попробуем завтра, — попросила его Сюзанна.

В тот день они увидели табун диких лошадей — сотни голов. Лошади отбегали на короткое расстояние, останавливались и, раздувая ноздри, поглядывали на них.

— Интересно, что с ним приключилось? — вдруг сказала Сюзанна. — Я беспокоюсь с той ночи, когда мы услышали стрельбу.

Маккаскел кивнул:

— Я тоже. Теперь я думаю, не лучше ли было нам остаться и подождать его.

— Но Воллиен не сказал, вернется он или нет, — успокоила мужа Сюзанна. — Странный все-таки человек.

В полдень, за час до обеденного привала, они вышли к небольшому ручью. Сначала они увидели верхушки тополей, затем ложбинку на равнине, где бежал ручей.

— Рано, конечно, — сказала Сюзанна, — но давайте устроим привал здесь.

Они выбрали площадку среди редких тополей, недалеко от ручья, некоторые из них были гигантскими старыми деревьями несколько футов в диаметре. Под деревьями росли кусты, и дров хватило бы на целую армию. Развели небольшой костер, сварили бизоньего мяса, а Том за двадцать минут наловил с полдюжины рыб. Если тут кто-нибудь и рыбачил, то это было очень-очень давно. Вода была прозрачной, холодной и чистой.

— Не имею понятия, что это за речушка, — сказал Маккаскел. — Мы должны находиться к западу от Песчаного ручья, я считал, что мы его пересекли несколько дней назад… тогда он был совсем мелким.

— Но это же вода! Надо быть благодарными.

Они собрали дров и сложили их в «гамак». Опорожнили оба бочонка и наполнили их свежей водой.

В тот вечер на закате солнца Маккаскел убил еще одного оленя.

— Никогда не забуду этого места, Дункан. Оно подарило нам так много: воду, дрова и свежее мясо.

— Где Том?

— У ручья. Он соорудил парусную лодку из старой жестяной банки и щепок.

Они сидели вдвоем, наблюдая за столбиком дыма, медленно поднимавшимся к небу.

— Неплохое местечко, Сюзанна, — сказал Маккаскел, посматривая по сторонам. — Тут есть все, что нам нужно. Вон на той равнине, думается, выросла бы отличная пшеница.

— Я хочу в горы, Дункан. Ты обещал мне горы.

Он рассмеялся:

— И ты их получишь! Тронемся в путь на заре.

Позже вечером они снова увидели диких лошадей. Утро занялось ясное, и, когда они пустились в дорогу, Дункан указал вперед кнутовищем:

— Сюзанна! Том! Горы!

На горизонте были горы, окрашенные сейчас в светло-пурпурный цвет.

Дункан пристально смотрел на них, мысленно оглядываясь назад. Он был и все еще остается «зеленым», неопытным новичком. Многого они еще не знают. Ведь даже трудности, которые они представляли себе, на деле оказались намного сложнее. Он не почувствовал приближения беды, когда произошла первая перестрелка, не ожидал, что люди из небольшого поселка станут их преследовать.

Продолжают ли они свою погоню?

Едва ли. Сильные дожди, должно быть, смыли следы, оставленные в день бегства. Теперь фургон стал значительно легче и не оставлял глубокой колеи, по которой их можно выследить. Дункан чувствовал себя намного уверенней.

Мулы бодро шагали, Том распевал песенки, сидя в задней части фургона. Как хорошо жить на белом свете! Сюзанна сидела рядом с мужем, глядя вперед, на горы.

Док Шеббитт зажег сигару.

— Санта-Фе, — сказал он. — В Санта-Фе будет хорошая пожива.

— А как насчет золотых россыпей у Вишневого ручья? — спросил Хил. — Говорят, там богатая жила!

— Я готов отправиться куда угодно, — отозвался Бустер Маккетчон. — Не найдем в одном месте, найдем в другом.

— У них есть золото, — настаивал Айк Мэнтл. — Я знаю, что в фургоне они везут золото.

— Меня одно интересует, — заявил Док, — что могло с ними статься. И тот тип, с которым схватился Гурон, куда он подевался?

— Да, мы потеряли фургон, — сказал Доббс. — А Ред, похоже, упустил эту бабу.

— Мы их не потеряли, — заметил Пэрди, — но, послушайте, глупо же гоняться за фургоном, набитым женской утварью и мебелью.

— Ты говоришь, что мы их не потеряли? — спросил Док.

Пэрди держал в руке жестяную лодочку, тщательно сделанную из крышки консервной банки. Поперечину заменяла щепка, другая щепка служила мачтой.

— Я нашел это внизу. Мальчишка забыл ее у ручья, вода унесла игрушку.

— Да-а, — произнес Док, рассматривая лодочку. — Наверняка она пробыла в воде недолго. Всего несколько миль проплыла, не больше.

— Если мы возьмем под углом к северо-западу, — предложил Доббс, — мы выйдем им наперерез.

Ред Хил поднялся на ноги и, не сказав ни слова, начал седлать коня.

— Может быть, Пэрди прав, — сказал Бустер. — А что, если у них все-таки что-то есть? Да и мулы в цене у Вишневого ручья. Где рудники, там мулы нарасхват.

Но след был не такой свежий, как они предполагали. Они обнаружили его на некотором расстоянии к западу от ручья, и Гурон проехал по нему вперед и назад, внимательно изучая.

— Это не они, — сказал Бустер. — Поглядите на колею. Фургон, который мы ищем, оставлял глубокие борозды.

— Это тот же самый фургон, — возразил Гурон. — Но теперь не такой тяжелый.

— Что это значит? — спросил Шеббитт.

— Они освободились от части груза, — спокойно ответил Пэрди Мэнтл, — и поэтому двигаются быстрее.

— Ты хочешь сказать — они зарыли золото? — возмутился Айк. — Они не сделали бы такую глупость! Только не тут, на краю света!

— Насчет золота я ничего не знаю. Мы его сами придумали. Я видел только мебель. Мулы вымотались, и они ее выбросили. В фургоне никогда не было никакого золота.

— Это ты так думаешь! — осклабился Айк.

— К чему ехать на золотые прииски, если у тебя уже есть золото? — спросил Пэрди.

— Они везут золото, — стоял на своем Айк. — Во всяком случае, у них есть лошади, мулы и фургон, нагруженный всяким добром.

— Много ты видал таких фургонов, Айк? — мягко спросил Пэрди. — Почти все, что они везут, никому не нужно, кроме них самих, за исключением инструментов да жратвы. До сих пор я никогда не видел в фургонах ничего, что стоило бы отнимать.

— Они не могут уехать далеко, — сказал Доббс, — и мы едем в том же направлении. Так или иначе, Реду нужна эта женщина.

— Ну, это всего лишь блажь, — сказал Пэрди.

Ред слегка повернулся в седле.

— Но это моя блажь, — сказал он спокойно, — и она мне нравится.

На миг их глаза встретились, Пэрди пожал плечами и улыбнулся.

— Пожалуйста, — сказал он. — Всякий имеет право блажить время от времени.

Пэрди продолжал улыбаться, но глаза его смотрели холодно и настороженно. Ред отвернулся.

— Поехали, — бросил он. — Мы теряем время.

Утром поднялся резкий холодный ветер, раскачивавший деревья. Пахло хвоей, шуршали листья, с осин летели брызги воды. Еле заметная дорога вела с берега вниз между осинами и тополями, и Дункан интуитивно повернул мулов на нее, направив фургон по дну реки. Сурки разбегались из-под копыт в разные стороны. Миновав деревья, они увидели продолговатый зеленый луг. На краю его находился загон для скота, к которому вела дорога, заросшая травой.

Теперь Маккаскелы сидели, напряженно выпрямившись, на козлах фургона, Том покинул свой пост сзади, чтобы взглянуть, куда они едут.

Слева росли осины. Их светлые стволы напоминали колонны, листья непрерывно дрожали. Приблизившись к загону, они увидели, что там пусто, ограда разрушена, все заросло высокой травой. Дорога свернула вправо, к потоку воды, сверкающей отблесками солнечного света.

Россыпи серых камней то появлялись, то исчезали под набегавшей водой, в этом месте поток был всего лишь несколько футов шириной и, может быть, два фута глубиной. На другом берегу виднелся лес, а за ним — горы, вздымающиеся сплошной стеной, голые и зеленые у вершин, а внизу поросшие густым лесом.

— Па, гляди!

Дункан Маккаскел натянул вожжи. За ручьем, в нескольких ярдах от него стояла бревенчатая избушка, забитая обрезными досками, старая и, как видно, заброшенная.

— Дункан… Мне здесь нравится.

— Давайте осмотримся.

Маккаскел тронул мулов, и те двинулись вперед, навострив уши.

Видно, им тоже тут понравилось, подумал он про себя.

Фургон кидало из стороны в сторону и обдавало брызгами, когда они перебирались через ручей, с трудом мулы втянули его на противоположный берег, подмытый за многие годы водой, и, наконец, выкатили фургон на ровное место.

Вокруг старой хижины росла трава, деревья за ней были вырублены, дальше находились бобровые пруды, на берегах которых громоздились стволы поваленных деревьев. На глазах Дункана в одном из прудов плеснула рыба, и по воде пошла рябь. Он привязал вожжи и спустился с козел, разминая затекшие от долгого сидения суставы. Затем он подал Сюзанне руку и помог ей спуститься.

Том уже мчался к хижине. Прислонившись к косяку открытой двери, он крикнул:

— Ма, тут есть пол!

Сюзанна остановилась и посмотрела по сторонам. Она прислушалась к тихому журчанию бегущей воды, легкому шелесту осиновых листьев. По зеленому куполу горы скользили тени облаков.

— Дункан! Здесь прекрасно, правда?

— Да… да, здесь хорошо. Много воды и травы.

Небольшая хижина нуждалась в ремонте, но журчание воды, шелест осин и бобровые пруды очаровали их.

— Дункан!.. А мы можем…

— Попытка — не пытка, Сюзанна. Побудем здесь несколько дней, осмотримся.

В душе он уже не сомневался. Но сначала все-таки хотел осмотреть ближайшие окрестности.

Здесь было место для огорода, а может, и для пшеницы, картофеля и бобовых.

Дункан Маккаскел пошел к фургону и начал распрягать. Конечно, надо как следует оглядеться, но у него возникло чувство, что он — дома.

Тот, кто построил эту хижину, покинул ее очень давно. Судя по бревнам, лет десять назад, а то и больше. Не было никаких признаков даже временных жильцов. Оставив наезженные дороги, семья прибыла сюда, как будто их вела сама судьба.

Напоив лошадей и мулов, Дункан привязал их к кольям и пустил пастись на сочную зеленую траву, а сам начал собирать валежник, которого здесь, как в любом лесу, было вдосталь. Много тяжелых бревен принес поток, вокруг валялись сгнившие стволы и деревья, поваленные бобрами. Дров хватит на всю зиму.

— Сегодня ночью будем спать под открытым небом, — предложил он, — а завтра подремонтируем и уберем дом.

Оставив Тома собирать дрова, а Сюзанну готовить ужин, он взял винтовку и пошел по еле заметной охотничьей тропе к лугу у реки.

Он был широкий и зеленый — несколько сот акров великолепного пастбища, простиравшегося до осин у подножия горы. Ему попались следы и помет оленей, лосей и даже след медведя.

Маккаскел стоял неподвижно, наслаждаясь спокойной красотой природы. Внезапно среди осин за лугом он увидел тень, мгновение спустя она двинулась вперед, и на залитую солнцем поляну вышел лось, довольно крупный самец.

Дункан поднял было ружье, но тут же заколебался: не хотелось нарушать тишину выстрелом. Он усмехнулся, опустил винтовку и, повернувшись, пошел прочь. У них было еще мясо, и он не сомневался, что завтра утром наловит рыбы.

Неся ружье на согнутом локте, он зашагал обратно к хижине. Том разжег костер, дым медленно поднимался в небо.

Они проделали долгий путь, но дело того стоило. Тени становились длиннее, на мгновение Дункан остановился на полдороге, глядя на расстилающееся внизу тихое и красивое место. Внезапно его охватил страх.

Как далеко был Вишневый ручей? Были ли какие-нибудь поселения поблизости? Или просто соседи? Вдруг он заболеет? Не сможет работать?

Их запасы провизии были очень малы, их придется пополнять охотой и ловлей рыбы. Том был хороший рыболов и обещал стать хорошим охотником, но этого было недостаточно. Им предстояло вспахать и проборонить целину, посеять зерно, они должны навялить мяса и разведать окрестности, посмотреть, есть ли где тропы, есть ли соседи.