Сборники рассказов - Бакскин Ран

— Куда ты собрался?

— У меня есть идея. Если я прав, мы сегодня найдем убийцу.

Джон Шиппи кивнул в знак согласия.

— Я все сделаю. — И, повернувшись к Пайку, вдруг спросил: — Откуда у вас это имя?

— Дело в том, мистер Шиппи, что мои родители пробирались из Кентукки к Миссури и хотели обосноваться в округе Пайк. Там я и должен был родиться. Но все пошло не совсем так, как они задумали. Им пришлось остановиться, чуть-чуть не доехав до места. Меня и назвали Ниарли 1 Пайк.

Между тем Арми со страхом смотрела на Локлина. Женщина, думал Джим, никогда не поймет, почему мужчины дерутся.

Айвес, придя в себя, встал, качнулся. Лицо его было страшное: в крови и грязи. Несколько минут он стоял, опершись о лошадь, затем тяжело вспрыгнул в седло. Заговорил он, только взяв в руки поводья:

— Ты крутой мужик, Локлин. Похоже, мне не по зубам.

Локлин проводил его взглядом, затем и сам пошел к лошади, которую Пайк уже оседлал для него.

— Не езди, Джим, — робко сказала Арми. — Я боюсь! Тебе может стать плохо!

Он попытался улыбнуться, но не сумел — лицу было больно. Лишь наклонился и положил руку на ее плечо.

— Езжай с ними в город. Держись Пайка. Но я должен это сделать.

Джим поехал к долине Антилопы, там свернул на еле видную тропинку, ведущую кверху. В сосняке было душно. Болели ребра. Голова была тяжелая. И солнце палило вовсю. У Батлер-Крик он лег на живот и напился холодной горной воды, а лотом обмыл в ней лицо.

Поднявшись, заметил следы двоих людей на другом берегу речушки. Перейдя ее по камням, рассмотрел их. Одни следы совсем свежие, другие — давнишние. Очевидно, кто-то не раз здесь бывал. Может, какой-нибудь ковбой встречался со своей девушкой.

Он перешел речку обратно, но когда хотел вспрыгнуть на лошадь, закружилась голова, и он сел на траву. Сказывались жара и драка. Он перебрался в тень, лег и уснул.

Проснулся внезапно, как от толчка. Посмотрев на солнце, определил, что проспал около часа. Теперь он чувствовал себя намного лучше. Через некоторое время он приметил следы всадника, направлявшегося, очевидно, в Хорс Хевен. Тот проехал несколько дней назад.

Он свернул в каньон Сейвори и очутился меж каменных стен, поднимавшихся очень высоко. Звуки падающей воды многократно усиливало эхо. Затем каньон расширился, и Джим выехал на песчаную отмель с посеревшими останками старых деревьев. Позади ее он увидел вход в пещеру.

Спрыгнув на землю, он постоял, опершись о седло и подождав, пока перестанет кружиться голова. Потом подошел к пещере.

И вдруг резко остановился. На него насмешливо и победно смотрели светло-серые глаза Чанса Вэрроу!

— Долго же ты добирался. Так долго, что я обогнал тебя. Теперь ты умрешь, как умер твой брат. Забавно, что ты обвинил Рида Касла. Рид думал об этом, но мы опередили его.

— Ты убил Джорджа? — спросил Джим как бы автоматически.

Голова его была ясной. И думал он о своих опухших, разбитых руках и о ловкости человека, стоящего перед ним.

— Конечно! По крайней мере, я его прикончил. Он был совершенно беспомощным. Риду нужно было ранчо, и он искал способ заполучить его. Как видишь, мы не теряли времени даром. Он мог бы и сохранить свое ранчо. Но мы узнали о серебряной жиле у Болд-Маунтин. Мы рискнули и победили.

— Ты уверен? — медленно спросил Джим.

— А почему нет? Никто не знает, что я замешан в деле, кроме Рида Касла, а уж он будет молчать. Если откроет рот, никто ему не поверит. Твой приезд несколько осложнил ситуацию, но мы ее упростим.

Джим быстро соображал. Кто это «мы»? Откуда Вэрроу узнал, что он едет в пещеру?

Айвес? Возможно.

Но почему они до сих пор не прибрали к рукам серебряную жилу, не продали ее и не сбежали? Ну да… Они не знают точно, где она.

— Ты не убьешь меня. Вэрроу. Это тебе не по зубам, как и твоему дружку Айвесу — ему не удалось побить меня. Это ты, Вэрроу, умрешь прямо здесь. Ты зря потратил время и зря убил человека. Ты ведь еще не добыл и грамма серебра, потому что не знаешь, где оно. А я знаю. И больше никто. — Джима вдруг качнуло от слабости. — Сотни людей искали тут серебро, а нашел его Джордж. И написал мне.

Видя, что Джим теряет сознание, Вэрроу медленно тронул свой кольт и задумался. Колени Локлина подкосились, он рухнул, но нашел в себе силы приподняться и сесть на пятки.

— Прости, Вэрроу, мне очень пло… хо, очень… — Джим поднял к глазам дрожащую руку и вдруг молниеносно, как нападающая змея, бросил горсть песку в лицо Вэрроу!

Ганфайтер отскочил ослепленный и выдернул на ощупь свой кольт. Но этого Джиму было достаточно, чтобы выхватить свой револьвер.

Они выстрелили одновременно, но Вэрроу стрелял, не прицелившись, и промахнулся, а пуля Джима попала ему в грудь. За ней вторая и третья.

Звуки выстрелов разнеслись по каньону, в воздухе запахло порохом. Когда эхо затихло, осталось только журчание воды, бегущей по камням.

Тени уже сгущались на улицах Тойабе, когда Джим Локлин, проскакав по улице, спешился у гостиницы. Пайк бросился к нему из дверей.

— С тобой все в порядке, сынок? Я себе места не нахожу.

— Где они, Пайк?

— В гостинице. Почему ты так задержался?

— Пришлось повозиться.

Когда он вошел в контору, взгляды всех обратились к нему. Касл, бледный и мрачный, явно чувствовал себя не в своей тарелке. На лицах Берта, Шиппи и Фиш-Крика Бернса было написано любопытство. Глаза Арморел восторженно сияли. Пэтч угрюмо сидел позади нее.

Джим оперся о стол.

— Касл, я был не прав в отношении тебя. Ты вор, но ты не убийца.

— Я купил ранчо! — воскликнул Касл. — Вот купчая!

— Явная подделка. Ты ни разу не видел подписи моего брата. Могу тебя успокоить: никто из вас не видел. У меня зато есть с собой его письма, а также его завещание. Завещание он написал, поняв, что скоро умрет. Он оставляет мне всю свою собственность, включая шахту на Болд-Маунтин.

— А как насчет этой молодой женщины? Она ведь его жена.

— Теперь об этом. — Джим перевел взгляд на Арми. — Она никогда не была его женой.

— Я поженил их, — вмешался Берт, — в моей конторе.

— Этот брак незаконный, поскольку Арморел официально была женой Чанса Вэрроу.

— Ты уверен?

— Да. Эти двое обманывали простаков во Фриско. Но вот появился Рид. Он расхвастался, дескать, у него деньги, ранчо и шахта. Эта парочка быстро все поняла. Арми приехала выйти за него замуж, но, выяснив, что все его разговоры о богатстве — пустая болтовня, пошла на попятный. Чанс прибыл поддержать ее во всем, но им не удалось завладеть серебряной жилой Джорджа. Чтобы вывести из игры и успокоить Рида Касла, они отдали ему ранчо. — Джим глубоко вздохнул. Он смертельно устал. Ему хотелось скорее закончить со всем этим и уехать. — Эта женщина умеет окручивать мужчин. Должен признать, и я едва не попался. Но Джордж оставил мне записку, в которой все рассказал… Она пришла к нему, когда он чувствовал себя одиноким, и внушила, что он спасает ее от Касла. Когда они оставили город, именно она всадила ему пулю в спину. Этот выстрел в спину и не давал мне покоя. Джордж был сверхосторожен, никто не мог обойти его сзади. Ни один мужчина… А женщина — да. После выстрела появился из леса Чанс, но Джорджу удалось оторваться от них и скрыться. Вэрроу пришлось ждать рассвета, чтобы пойти по следу. А Джордж добрался до пещеры и сполз там с лошади. Ноги его были парализованы, но он сумел написать мне подробное письмо обо всем случившемся. Письмо, свое завещание и все, что у него было, он положил в жестяную коробку, которую держал в пещере. И на камне нацарапал клеймо нашего старого ранчо. Знак, известный лишь мне и ему.

— Послушай, а где Вэрроу? — вмешался Шиппи. — Надо позвать шерифа.

Арми посмотрела на Джима отсутствующим взглядом. Она все поняла.

— Чанс Вэрроу поджидал меня в этой пещере. И я оставил его там. — Джим положил письма и завещание на стол перед Бертом. — Вот бумаги. Их достаточно, чтобы повесить Вэрроу и надолго засадить Касла в тюрьму.

Берт перевел взгляд на Пэтча.

— А как насчет него?

— Она моя сводная сестра, — угрюмо проговорил Пэтч. — Она нехороший человек. Есть плохие белые, есть плохие индейцы. Она нехороший человек.

Локлин взглянул на Пэтча с симпатией.

— Тебе не нужна работа? Постоянная работа?

— Ух-х. Я хорошо работаю.

Глаза Арми загорелись злобой. Теперь все знают, что она полукровка, то есть хуже, чем убийца.

— А как ты докопался до всего? — поинтересовался Берт у Джима.

— О первом я сказал: это выстрел в спину. Второе — пропало оружие Джорджа. Потом на крюке в ее доме я увидел кобуру и ремень с именем Джорджа. Самого оружия не было. Но Джордж никогда никому не давал свое оружие, и кобура на ремне была не его. Это вызвало у меня подозрение и натолкнуло на мысль. Наконец я увидел следы там, где Вэрроу встречался с ней на берегу Батлер-Крик. Правда, я не знал следов Вэрроу… Да и голова была не в порядке после драки… Ну и так далее… — Джим встал. — Вот так все и было. — Он посмотрел на Касла. — Завтра я отправляюсь в долину Антилопы. Ваши личные вещи переправлю в город.

Дверь открылась, и в комнату вошел грузный мужчина.

— Меня зовут Якоб Карвер, — сказал он. — Я из Элсуорта в Канзасе. На окраине города я оставил шестьсот голов скота, говорят, что вы никого не пускаете в город. Это правда?

Шиппи хотел ответить, когда вмешался Джим Локлин.

— Конечно, нет. К северо-западу отсюда, в Грасс-Вэлли, есть заброшенное ранчо. Если появляется человек честный и хороший сосед, мы всегда найдем ему место. Добро пожаловать. — Когда Карвер вышел, Локлин взглянул на Шиппи и сказал: — Это хороший человек. Я знавал таких в Канзасе. Таким можно селиться здесь.

Джим Локлин тоже вышел, за ним и Пайк.

Фиш-Крик Бернс посмотрел им вслед и заметил:

— Воздух становится чище, и мне кажется, нас ждет хорошая погодка. — Встав, он добавил: — Похоже, у нас появился новый предводитель.

Историческая справка

Клей Эллисон

Почти каждый из первых поселенцев на западе Техаса или в Нью-Мексико слышал историю Клея Эллисона, который был скотоводом, а до этого сражался в армии Конфедератов и совершал кавалерийские рейды вместе со знаменитым Натаном Бедфордом Форрестом.

Эллисон родился в Теннесси в 1840 году. После войны он приехал на Запад, совершал поездки с Чарльзом Гуднайтом (тем, который придумал походную кухню) по дороге Гуднайт-Лавинг и в конце концов занялся фермерством вместе с его братом Джоном.

Этот красивый мужчина с непредсказуемым темпераментом уладил несколько споров с помощью кольта. Позднее о нем говорили, что он убил по крайней мере тридцать человек. Эта цифра явно преувеличена, как то частенько бывало в те времена, а в одном случае спор решался без кольтов.

Во время одной из ссор с соседом тот запротестовал:

— Не хватайся за пушку, Клей! Я плохо владею этим оружием!

— Тогда какое мы выберем?

— Охотничьи ножи.

— Идет. Выроем могилу шесть футов глубиной и шесть в длину. Встанем по ее концам с ножами. Победитель засыплет ее.

Через некоторое время Клей с глубокой раной в боку и множественными мелкими ранами закапывал эту могилу.

ПОСЕЛЕНЦЫ ИЗ ЛОУНТРИ

Таннер закрывал нижние ворота, когда Уили Данн заметил его и, перейдя улицу, направился к нему. Алгоса затаила дыхание, поскольку это была первая встреча владельца «Хата» и нового поселенца на Лоунтри.

Последние пятнадцать лет Уили Данн и его крепкие ребята с ранчо «Хат» были неоспоримыми владельцами более двухсот тысяч акров пастбищ. Они жили в достатке и процветали. Время от времени кто-нибудь из поселенцев по незнанию пытался обосноваться на ранчо «Хат», но задержаться там можно было только в могиле. И кое-кто остался в этой земле. Остальные убирались отсюда как можно дальше.

Исключением был Таннер. Он поселился в холмистом уголке с зеленым лугом, где было в избытке и воды и строительного леса.

Данн был жестоким и сильным мужчиной. Вызов, брошенный Таннером, раздражал его. Только безмозглый человек, полагал он, вступает в борьбу, заведомо зная, что проиграет.

Увидев Данна, Таннер выпрямился. Он был сухопар и чуть сутулился. Глаза у него были черные, проницательные, а волосы рыжеватые, выгоревшие на солнце.

— Привет, Данн. Хотел повидаться с тобой. Несколько твоих коров пришли на водопой к Сэнди-Пойнт и угодили в зыбучие пески. Твоим ребятам надо бы огородить это место.

— Спасибо за совет, — резко бросил Данн. — Послушай, Таннер, даю тебе сорок восемь часов, чтобы убраться отсюда.

Таннер медленно затянулся сигаретой.

— Послушайте и вы, мистер Данн. Зря вы это говорите. Если бы я хотел уехать, то так сделал бы давным-давно. Мне нравится это место, и я не собираюсь уезжать.

— Не будь дураком! — перебил его Данн. — У тебя нет шансов. Мой скот вот уже много лет здесь пасется, и мы не уступим этих угодий никакому поселенцу-бродяге. На меня работают сорок крепких парней. Если будешь артачиться, то…

— Некоторые из них пострадают. Мистер Данн, у вас громадные пастбища, а это ведь государственная земля. Я взял небольшой участок, и оставьте меня в покое.

— Подумай хорошенько! — Данну не очень хотелось драться. Он достаточно навоевался. — Ты не сможешь выжить здесь.

— Я хотел бы выращивать свиней, — заявил Таннер, щурясь от солнца. — Мне нужно несколько акров земли, чтобы посеять кукурузу. — Он указал на мешки, лежащие в повозке. — Вот и семена.

— Свиней? Но здесь разводят коров!

— А я буду растить свиней. Людям иногда хочется свинины.

— Повторяю, ты уберешься в сорок восемь часов.

Данн терял терпение. Он привык, что люди сразу выполняют его требования, а не обсуждают их. Он также понимал, что за ними наблюдают все жители.

— Послушайте, мистер Данн, — заявил вдруг Таннер, — мне и моей семье нравится это место. У нас могут быть добрососедские отношения. Но если решили давить на нас, мы достойно ответим. Нам терять нечего, а вам есть что. Я не хочу осложнений, но если вы начнете первым, я не буду сидеть сложа руки и ждать, а последую за вами, мистер Данн, и буду драться.

Разъяренный Данн отвернулся. В нем бушевали разочарование и ярость. Он надеялся избежать стычки, но если этот человек здесь останется, приедут и другие. Нет, никому это не удастся. Когда они начнут голодать, они будут резать его скот. Он уже сталкивался с этим. Кроме того, человек бросает ему вызов, а должен бы испугаться или хотя бы встревожиться.

— Босс, — сказал Олли Херндон, — позволь я займусь им. Он явно напрашивается.

— Нет-нет! — возразил Данн. — Я не хочу, чтобы человека убили на глазах его жены и детей.

— Это не сын, а брат его жены, — заметил один из ковбоев. — Они поженились всего пару лет назад.

— Отдай его мне, — повторил Херндон. — Он чертовски самоуверен.

Несмотря на твердое намерение отделаться от этого поселенца, Данн понимал, что тот крепкий орешек. Если его убьют, это взбудоражит весь город.

Таннер построил себе каменный дом у самой скалы в долине Лоунтри. К этому дому можно было подойти только с фасада. У Таннера была слава меткого стрелка. Правда, его можно было подловить и на открытом месте.

На следующий же день восемь вооруженных всадников, укрываясь за ивняком, приблизились к Таннеру, находившемуся на пастбище. Там не было укрытий, кроме нескольких разбросанных камней, кустов и отдельных деревьев.

— Попался! — победно воскликнул Олли. — Теперь мы тебе покажем!

Они поскакали вперед так, чтобы отрезать ему путь к дому, а затем развернули лошадей. Однако они не нашли его.

Таннер исчез как дым. Но вдруг раздался выстрел. Одна лошадь упала, сбросив седока; второй выстрел — с головы Олли слетела шляпа. И на пастбище — никого. Это было невероятно.

Разозлившиеся ковбои поехали кругами.

— Стреляли из-за тех камней, — утверждал один.

— Нет, из тех кустов, — говорил другой.

Прогремел еще выстрел, на этот раз — из дома, и одна из лошадей встала на дыбы. Когда она успокоилась, беглый огонь заставил всех рассыпаться и укрыться.

— Но мы же все видели его, — заявил Олли. — Мы все. Вот тут он был, на виду у всех!

На следующее утро расстроенный Уили Данн встал очень рано и, когда вышел на веранду, увидел на крыльце три больших арбуза, а рядом мешок с копчеными ушами. К мешку была приколота записка: «Думаю, это как раз подойдет к говядине. Лучше держи своих людей поближе к дому. Скажи спасибо, что живы».

Уили Дан выругался. На его взгляд, арбузы были неаппетитными.

Рассказ Олли Херндона обеспокоил его. «Просто испарился», — сказал он. Очевидно, Таннер прятался в кустах, но почему его не нашли? Олли выкурил бы его из любых зарослей.

Прошло еще три дня, прежде чем они напали снова. Руководил опять Олли, с ним было семеро. Не доехав до дома Таннера несколько сот ярдов, они спрятали лошадей и пошли пешком. Выждали в тишине, пока стало темно, и двинулись к освещенным окнам, стараясь идти через поле бесшумно. На полпути Олли зацепился в траве за что-то и с маху упал. Тут же прозвучал выстрел.

Лежа ничком в траве, ковбои ругались на чем свет стоит. Стреляли в них с близкого расстояния и похоже, что из обреза.

Олли ощупал траву вокруг.

— Проволока, — произнес он с отвращением. — Проволочное заграждение!

Он поднял глаза и увидел, что свет в окнах дома погас.

Олли был в бешенстве. Его провел какой-то поселенец. Он поднялся во весь рост, и остальные тоже. Ред встал рядом с Олли.

— Теперь нет смысла идти. Этот трюкач приготовился встретить нас.

Это было понятно всем. Таннер так поставил свой дом, что подойти к нему можно было только лугом, а загоны, амбар и сено были в каньоне, куда мимо дома пробраться незаметно было практически невозможно. Ну, а стрелять по каменному дому бесполезно. Да и опасно. Стрелков засекут, и на лугу они будут хорошей мишенью.

Разъяренные, парни вернулись к лошадям и поехали на ранчо.

Уили Данн негодовал. Стойкое сопротивление Таннера раздражало его и расстраивало все планы. Кроме того, Таннер приобретал все больше друзей. Даже адвокат Данна позволил себе отпустить шутку по этому поводу, но Данн не оценил ее. Он надеялся, что Таннер уберется без кровопролития, но, как видно, единственный вариант — убить его. Десять лет назад Данн, не задумываясь, сделал бы это, но времена изменились, и люди стали искоса поглядывать на тех, кто круто расправлялся с неугодными.

Данн уже был готов дать волю Олли Херндону, но что-то останавливало его. Нужно искать другой способ. Вот захватить бы Таннера на дороге, а в его отсутствие разгромить дом…

В городе стали обсуждать нападение людей Данна на Лоунтри, за которое ему отплатили арбузами. В следующий раз, когда Данн появился в городе, Эд Уоллис спросил его:

— Ну и как арбузы, Уили? Желудок не расстроился?

Улыбка исчезла с лица Данна.

— Этот поселенец напрашивается на неприятности. Его предупредили, чтобы он ушел с моей земли!

— Не те времена, Уили. Почему бы ему не остаться? Он кажется порядочным человеком и мог бы быть хорошим соседом.

— Послушай, Эд, если я разрешу Таннеру остаться на моей земле, тут же набегут другие поселенцы. К тому же в засушливый год мне понадобится вода, что на этом участке.

Уоллис пожал плечами.

— Не мое дело, но люди говорят, что на двухстах тысячах акров земли, где ты распоряжаешься, хватит места для этого человека. И у тебя достаточно воды и пастбищ. Но ты держишь столько скота, что никакие пастбища этого не выдержат.

— Ты учишь меня, как вести дела? Я занимаюсь скотоводством без малого двадцать пять лет, и торговцы картофелем будут говорить мне, как вести дела?

Эда Уоллиса передернуло:

— Прости, что заговорил с тобой, Данн. Да, это не мое дело. Ты лучше знаешь, как тебе поступить.

Он вернулся в магазин, а Уили Данн смотрел ему вслед и злился на Уоллиса, а больше — на себя. Почему он сорвался на Эда? Они дружат пятнадцать лет. Но говорить, что скота у него слишком много — это просто глупость, хотя, имея в виду этот год, когда явно не хватит кормов, Эд, наверное, прав. А во всем виноват чертов поселенец, решил Данн. Этот Таннер…

Он пошел к почте и уже подходил к ней, когда оттуда вышли Таннер с женой.

Таннеру было от силы тридцать, жена лет на десять моложе. Это была хорошенькая, спокойная женщина. Когда она увидела Данна, глаза ее расширились от страха, и это еще больше разозлило Данна. Каким же его считают, если молодая женщина шарахается от него? И что Таннер нашептывает ей?

— Таннер, — резко спросил он, — ты еще не уехал?

Таннер улыбнулся.

— О, приветствую вас, мистер Данн! Нет, мы не уехали и не думаем. Земля принадлежит правительству, и вы не смеете требовать, чтобы мы бросили ее. К тому же я подал прошение, чтобы мне оформили этот участок как гомстед 2. Мы просто хотим жить здесь. Так что оставьте нас в покое, мистер Данн.

Люди на улице прислушивались к разговору. Уили Данн Дорожил их мнением. Если он скажет Таннеру, что тот может оставаться и спокойно жить на этих землях, его престиж будет выше. С другой стороны, он слишком долго вел себя как феодальный барон и с ходу перемениться не мог. Попробовал бы Таннер побыть на его месте.

— Послушай, Таннер, я больше не хочу обсуждать это. Ты забрал мою воду, и я хочу, чтобы ты убрался. Или ты исчезнешь, или тебе придется иметь дело со мной. Я пошлю людей, и они позаботятся о тебе.

— В чем дело, мистер Данн? — голос Таннера стал слишком мягким. Опасно мягким. — Разве вы сами уже не можете постоять за свое? Или вы привыкли прятаться за спину Олли Херндона и не помните, что такое расквашенный нос?

Уили Данн уставился на Таннера. Много лет никто не осмеливался бросить ему вызов. В течение многих лет он не участвовал в драках. В прошлом он был сильный парень и дрался много, жестоко… У него была репутация бойца. Но в Таннере чувствовалось нечто, говорившее Данну, что справиться с ним нелегко.

— Я не хочу мараться в драке, Таннер. Если я соглашусь на нее, то вопрос мы решим не кулаками.

Таннер уже не улыбался.

— Мистер Данн, я никогда не ищу неприятностей, хотя иногда мне их навязывают. Ваши парни дважды атаковали мой дом. Знаете, мистер Данн, я всегда надеялся, что мне не придется совершить еще одно убийство, но если хотите драться с оружием, я согласен, пусть будет оружие. Хоть сейчас, хоть здесь, и в эту минуту, если хотите. Кольт у меня при себе. Как, мистер Данн?

Уили Данн ощутил холодок под ложечкой. Может, это старость?

— Нет, — честно признался он, — у меня нет с собой оружия, но…

Шериф Коллинз, наблюдавший за этой сценой, прервал его:

— Все, все! Остановитесь! Никаких разговоров об оружии, пока я здесь шериф. — Шериф тоже был скотоводом. — Ты слышал, Таннер?

— Да, слышал, — спокойно ответил Таннер. — Но уж пока вы здесь, передайте Данну, чтобы держал своих людей подальше от моего дома. Они дважды нападали на меня с оружием.

— Ничего не знаю об этом, — холодно заметил Коллинз. — Можете подать официальную жалобу, и я буду действовать соответственно.

— Я всегда мог сам постоять за себя шериф, но хочу обратить ваше внимание кое на что. Вы тут стояли и слушали, как мистер Данн угрожал мне и требовал съехать с земли, на которой я законно живу. Если дойдет до суда, я вызову вас как свидетеля. — Повернувшись к жене, он сказал: — Прости, дорогая, я заставил тебя ждать.

Толпа разошлась. Остались Коллинз и Данн. Первым заговорил Данн:

— Как я хочу, чтобы этот чертов ублюдок убрался отсюда! Я не ищу неприятностей, Джим, но мне нужна вода.

— У тебя хватает воды в других местах. За тобой огромная территория. Мне кажется, тебе надо смириться.

— И позволить ему одержать верх?

— Разве не видишь, Уили! Таннер не горит желанием отделать тебя. Он просто хочет жить здесь. Почему бы тебе не хлопнуть его по плечу и не сказать, что если время от времени он будет давать тебе свинину, то пусть остается.

В словах Коллинза было много смысла, к тому же Коллинз был уважаемым человеком.

— Но, Джим, он бросил мне вызов, а со времени парней Пауэлл никто не осмеливался на это. Я не могу позволить…

Уили Данн когда-то убил парней Пауэлл, всех троих. Но тогда он был четырнадцатью годами моложе.

— Ты сам напросился, Уили. Но говорю тебе как другу: не думай, что Таннер — легкая добыча. Это не так.

По дороге на ранчо Уили Данн размышлял об этом и признался себе, что у него такое же впечатление. Что-то в манере Таннера подсказывало, что тот человек не «перекати-поле». И что сказал Таннер? Сказал, что не хочет убивать еще одного человека.

Вдруг он вспомнил, как Роуди или кто-то еще сказал ему, что ни разу не видел обратных следов с ранчо Таннера. Только в одном направлении — туда. Как это могло быть?

Гонимый любопытством, Данн свернул с дороги и поскакал на гнедом через холмы. Ему потребовалось несколько минут, чтобы обнаружить следы повозки Таннера, причем ездовая лошадь была привязана сзади. На протяжении трех миль он ехал по этим следам, и вдруг они оборвались.

Озадаченный, он развернул гнедого. Примятая трава указывала, где Таннер свернул, и Данн поехал опять по следу через холм вдоль русла высохшего ручья. Осталось примерно пять миль до дома Таннера, но дорогу преградила Вилдхорс — базальтовая скала высотой около четырехсот футов, длиной миль восемь и поперек минимум две мили. Если Таннер ехал здесь домой, он явно сбился с пути. Это странно.

Данн вернулся на дорогу и поскакал на ранчо. Он хмурился, обдумывая увиденное. Глупо, что человек сделал такой крюк по дороге к дому из осторожности. И потом — через скалу не переберешься. С севера он к ней не приближался, но издали видел осыпи и отвес футов сто высотой.

Может, он просто глуп? В конце концов Лоунтри далеко от его ранчо, и он редко гонял туда скот, приберегая водопой для крайней нужды. Он мог безболезненно расстаться с этим уголком. Но нет. Земля — его и останется его…

Если бы он и дальше шел по следу Таннера, но пешком — чего ковбои не делают, — то его встретил бы еще один сюрприз. Он увидел бы, что скала не сплошная.

Через несколько дней, по окончании строительства дома, Таннер отправился подстрелить антилопу. Привязав лошадь на островке с травой, он взял винтовку и пошел по ручью, выбивающемуся из-под скалы. Он обнаружил пролом в скальной стенке и следы животных, ведущие от водопоя к этому пролому.

Пролом вел в щель между скалами, так замаскированную самой природой, что даже с близкого расстояния скала выглядела цельной.

Следуя по едва различимой тропинке через осыпи, обломки скал и кусты, Таннер вышел к зеленому лугу шириной от ста ярдов до полумили. В низине обнаружилось и озерко. Луг с другого конца замыкался непролазным осинником. Вдалеке виднелись дымы Алгосы. Таким образом, Таннер обнаружил тайную тропу от своего ранчо, новое удобное пастбище и короткую дорогу, срезающую часть пути в город.

На ранчо «Семь», расположенном милях в семи, он купил двадцать телок и выпустил их пастись. Затем поставил ворота и забор, замкнувшие луг с обеих сторон.

Каждый раз, пользуясь проходом через скалу, Таннер тщательно маскировал свои следы, уничтожая их таким образом, чтобы выглядело, будто они теряются на самой скале. Над дорогой в осинник он расположил мощное старое дерево, прикрепив его к пню как гигантский шлагбаум, и проход казался со стороны непреодолимым для повозки.

Морган Таннер помог Энн слезть с повозки. Она прижалась к нему.

— Оставят нас когда-нибудь в покое, Морган?

— Уверен, что да. Но мне кажется, будут еще неприятности. Олли Херндон явно ищет их, по приказу ли Данна или нет. Нам надо быть очень осторожными.

В последующие дни он обследовал расселину в скале и обнаружил несколько ледяных пещер, а в одной из них каменный молоток. Он изучал каньон, бродя по нему в одиночку, а иногда с Рианом или Энн.

Морган Таннер раньше жил в горной местности, где ценили молочных коров, выделывая и масло, и сыр. Насколько он разобрался в ситуации, в Алгосе молочные коровы были только у почтмейстера.

Трудно сказать, что решил Данн, но нападения его людей прекратились. Таннер редко бывал в городе, и всегда при оружии, но обходил там места, где мог нарваться на неприятную встречу. Дома ему помогал управляться с хозяйством тринадцатилетний брат жены Джонни Риан. Это был трудолюбивый парнишка.

Людей Данна Таннер больше не встречал и был вполне доволен, что его вроде бы оставили в покое.

С каждым днем солнце палило сильнее, небо было абсолютно безоблачным. Уили Данн объезжал на своей гнедой ранчо, беседуя с управляющим. Тот был расстроен.

— О чем задумался, Олли? Не все же пастбища в таком плачевном состоянии!

— Есть неплохие участки у разломов и в каньонах. И уровень воды в колодцах не сильно понизился, только колодец у Спер совсем высох. — Помолчав, Олли Херндон осторожно спросил: — Тебе не кажется, босс, что надо продать немного скота? Уменьшим нагрузку на пастбища.

— Цены сейчас низкие. Мы многое потеряем, если решим продавать сейчас.

Олли Херндон промолчал. Он был не только ганфайтер, но и скотовод. Конечно, невыгодно продавать скот, когда цены упали, но лучше это сделать сейчас, пока у скотины есть еще мясо на костях. А говорить это Уили Данну не стоило. Того всегда в первую очередь интересовало количество животных.

— Если бы у нас был Лоунтри, это решило бы проблемы, — заметил Олли. — Только скажи, и я займусь Таннером.

Данн молчал, оглядывая простиравшееся на многие мили выжженное пастбище, и считал про себя до десяти. Ему не хотелось раскручивать это дело. То, что он увидел в глазах жены Таннера, уязвило его. Не желая признать это, он решил, что стал чересчур чувствительным. И не был уверен в исходе своего поединка с Таннером. Если его убьют, на что ему эти громадные пастбища? А если Таннер погибнет, что будет с этой женщиной?

— Нет, — наконец произнес он, — не сейчас.