Координаты чудес - Второй визит (Дом дверей - 2)

      - А на этот раз мы и есть мы, - закончил за него Джилл. - Ты, я, Анжела и остальные, все мы настоящие. Настоящие порезы и синяки, раны, голод, жажда.
      И настоящие бороды. - Он снова посмотрел на щетину Тарнболла, просто для уверенности, а затем показал рослому спецагенту ссадину у себя на большом пальце. - В тех других мирах, - или в том другом теле - эта уже зажила бы. А твое лицо было бы гладким, как попка младенца. Так же, как и мое.
      - Конечно, - согласился спецагент. - Потому что в тот первый раз Сит играл с нами в игру. Но на этот раз нет никакого Сита. На сей раз синтезатор программировал ты. А поскольку ты новичок в этом деле, то и запрограммировал "свой" мир, этот механический сумасшедший дом.
      - Да, что-то вроде того, - пробормотал Джилл, но очень тихо. И, бросив на него наблюдательный взгляд, спецагент увидел, что тот выглядел мрачней, чем когда-либо. По правде говоря, Джилл наверняка не знал, что он действительно что-то запрограммировал.
      - Так что же еще не правильно? - спросил Тарнболл. - Ты думаешь, что мы, возможно, застряли здесь?
      - Нет, - покачал головой Джилл, - думаю, я знаю, как выбраться отсюда, но...
      - Но?
      - Некоторые из тех других миров были ядовитыми, а их создания смертельными. Живыми мы их прошли только потому, что сами были не настоящими. Это служило испытанием с целью посмотреть, сколько мы способны выдержать. Но здесь мы - настоящие, и мы - люди. Нам столько не выдержать.
      - Понял твою мысль, - медленно кивнул Тарнболл. - В случае, если мы двинемся дальше, а мы должны это сделать, ты не будешь знать наверняка, куда ты нас возьмешь... - И, недолго помолчав, добавил:
      - Остальным собираешься сказать?
      - Нет, - решил Джилл. - Зачем взваливать на них больше проблем, чем у них есть сейчас?
      Тарнболл снова кивнул:
      - И это все? Больше ничего нет?
      - Нет, есть еще кое-что, - сказал Джилл. - С первого же мгновения, как Дом Дверей затвердел на скале с маяком, меня не покидало ощущение, что управляю-то не я. Например, температура там, что должно было оказаться, но не оказалось центром управления. Я этого не делал. Ладно, возможно, температура в узловой точке величина постоянная, но наверняка я этого не знаю.
      И потом, как ты сам только что указал, почему мы в итоге оказались здесь, почему в этом месте? Черт побери, я хочу сказать, что это же последнее место, о котором я думал! И потом, есть это.., не знаю, ощущение всего.
      - Ощущение вот этого? - Тарнболл оглянулся кругом и покачал головой.
      - Для моего машинного чутья, - попытался объяснить Джилл и сделал это не правильно. - Нет, не то.
      Просто для меня! Слушай, ты когда-нибудь проигрывал кассету на моно, когда привык слушать музыку на стерео? Вдруг совершенно неожиданно эта хорошо знакомая мелодия делается какой-то не такой. Различные инструменты все звучат не с тех направлений - или с одного и того же направления. Понимаешь, что я имею в виду? - Но он не думал, что спецагент поймет, что же он имеет в виду. Он и сам был не уверен.
      - Скажем, словно это не оригинал? - предположил Тарнболл. - Или, скажем так, словно это - что, фотокопия? - Уровень понимания у спецагента зачастую оказывался намного выше, чем полагал Джилл. - Но разве такое не может происходить потому, что на сей раз тут мы? Наши настоящие тела? Ладно, возможно, я и не прав, но разве мы не должны ощущать по-иному, чем кучка роботов?
      Джилл сощурился, ухватился покрепче за перила мостков, наверное, в стремлении не отрываться от земли, и сказал:
      - Возможно, ты прав. - И спутник с радостью заметил, что изрядная доля напряжения исчезла с лица друга.
      Сам он сделал глубокий вдох, выдохнул и осведомился:
      - Итак, какой же следующий ход?
      - Следующий ход.., за Барни, - ответил Джилл, куда более ровным голосом. - Этот старый пес знает здесь все ходы и выходы. Или, во всяком случае, знал, когда мы были здесь в прошлый раз. - А затем, выпрямляясь и растягивая разболевшуюся спину, предложил:
      - Пошли. А то они примутся гадать, куда мы подевались. А нам всем пора двигаться дальше...
      ***
      Если внутренность пещеры представляла собой безумно хаотичную свалку утиля, то снаружи находился утильный мир. Джилл, Тарнболл, Анжела и Барни-пес, уже видывали все это; на остальных же увиденное подействовало почти как электрошок, и ни в коем случае не слабый. Они были поражены, заметно потрясены, когда в первый раз выглянули наружу и посмотрели с высоты на разрушающийся машинный город.
      Джилл полагал, что он подействует на них во многом так же, как подействовал в первый раз на него, и поэтому Дал им время приспособиться. И когда странность увиденного дошла дотуда, где они стояли на верхних валах ветхой горы из ржавых и разрушенных металлов, он дал своей памяти уплыть в прошлое, возвращаясь к его собственной первоначальной реакции: мир машин, но на девяносто девять и девять десятых процентов сломанных. Или, наверное, как в случае с тем псевдомеханическим хаосом в пещере - большая часть их вообще никогда и не работала. В любом случае, вот он. Мир, до краев заполненный обломками усопших устройств без всякой травы или деревьев, или чего-нибудь столь здорового, как камень. Мир без всяких холмов, кроме груд металлического мусора, и без всяких улиц, за исключением гигантских железных мостков и разрушающихся небоскребных сигнальных мостиков, переброшенных от груды к груде, словно мосты, ведущие к краю света...
      Но когда Тарнболл занял место впереди и начал подыскивать легкий путь вниз, то и Джилл заставил свои разбредавшиеся мысли вернуться к настоящему.
      Хотя наблюдательный пункт группы находился высоко над уровнем пересеченных мостами, зачастую загороженных обломками каньонов с рельсами на дне городских низин, горизонт все же казался очень далеким.
      И все же, насколько видел их глаз, повсюду валялся лишь металлический мусор, немного пластика и уйма мертвой машинерии. Или же изредка машинерия бывала не совсем мертвой - хотя, по мнению Джилла, с таким же успехом могла ею быть.
      Та штука - кран (если ее можно назвать краном) по-прежнему каталась по своим длинным и тонким рельсам на самом краю пропасти, точно так же, как в первый раз. Но впрочем, опять же, этого и следовало ожидать.
      Потому что это был синтезированный мир, а все это было повторным представлением. И хотя могла быть некоторая неуверенность, как правильно назвать эту бессмысленную чудовищность в виде крана, ее можно было совершенно определенно именовать "штукой"! Потому что она могла быть не только краном, но также и паровым экскаватором или, может быть, гигантским механическим дятлом, или штукой для хватания и сгибания других... штук. Но в любом случае для Джилла она была ужасающей как и изрядная часть всего этого утиля. Смотреть" как она выполняет свою безумную "функцию", катаясь по рельсам, останавливаясь, поворачиваясь, нагибаясь и кивая, лапая разряженный воздух, клюя, молотя, и делая - растудыть его мать, все! - вызывало головокружение на грани тошноты. Быть окруженным машинами или их частями и не понимать ни их работы, ни принципов, ни цели, ни одной из этих проклятых штук.
      И чего бы там еще ни стал делать Джилл, он знал, что не посмеет устанавливать связь ни с одной из них, не должен впускать их к себе в разум. Потому что схемы их были больными, и в этой стороне подстерегало безумие...
      Глава шестнадцатая
      Все казалось точно таким же, за исключением, как указал Джилл, "ощущения" всего. Но поскольку другие, казалось, не замечали, он полагал, что оно возникло только у него: его машинная эмпатия, удерживаемая на коротком поводке. Потому что он, конечно же, хоть и держал свой талант под жестким контролем - хотя этому таланту не позволялось работать для него, он никак не мог ощущать того же, что остальные.
      В конце концов, ведь это же было его шестое чувство. Джилл полагал, что ощущал бы во многом то же самое, если бы утратил одно из других пяти чувств (то есть, менее важное чувство, вроде вкуса или обоняния, что явилось бы меньшей травмой, чем лишиться слуха или зрения). Он сделал усилие, пытаясь загнать эту мелкую, пустячную заботу на задворки рассудка во время частичного спуска с этой коварной металлической горы.
      Что же до Джека Тарнболла, то он счел, что на этот раз идти легче. Хотя бы потому, что он знал дорогу, и еще потому, что его не "отягощала" забота о якобы слепом. Кину Сун доставлял куда меньше хлопот, чем Ион Баннермен, да и в любом случае, китайца взяли на себя Миранда Марш и Джордж Уэйт.
      Дующий здесь ранним утром ветер стих, заря превратилась в белый день или нечто, достаточно близкое к нему; оставалось лишь, чтобы солнце полнее взошло из-за заваленного машинным мусором небосклона между ребрами фантастической решетчатой конструкции из пары отдаленных скелетных шпилей. Тарнболл-то с Анжелой, конечно же, воспримут этот восход достаточно легко, хотя четверо новичков - вряд ли. Джилл решил ничего больше не говорить им, не давать больше никаких заблаговременных предупреждений. Ему было интересно понаблюдать за реакцией Кину Суна, который не читал написанных ими докладов...
      Как и при предыдущем визите, Тарнболл, Анжела и Джилл показывали путь, где они спускались к ближайшей "дороге", гигантскому мостку все девяносто футов шириной и.., и они все еще не знали, какая длина у мостка! Он тянулся под ними в обе стороны, пока не скрывался из виду. Спуск не представлял трудностей даже для Суна; это подняло надежды Джилла на то, что целительные свойства синтезатора продолжали действовать с прежней эффективностью. Ведь в самом-то деле единственным членом команды, испытывавшим какие-то настоящие трудности, являлся Барни. На самых опасных, вертикальных участках спуска Джилл постоянно крепко держал пса за ошейник.
      Но, в общем, спуск шел довольно легко. Повсюду попадались металлические лесенки, болтающиеся тросы, трубы и пилоны. Все выглядело так, словно ядро этого мира (а был ли это мир или огромный шар состоял сплошь из утиля?) являлось гигантской робофабрикой, которая веками пребывала в состоянии буйного помешательства, извергая из себя безумные машины и их части, пока не погребла сама себя. Возможно, она до сих пор находилась там, внизу, и ее неистовые производственные линии беспрестанно собирали бессмысленные механизмы.
      Пространства между фантастическими машинами величиной с микрорайоны пересекали мостки, где изобиловали многочисленные "ремонтники". Застывшие и неподвижные (больше не занимающиеся своими гигантскими машинами, если они вообще когда-либо занимались ими и если те вообще когда-либо функционировали), эти паукообразные роботы цеплялись за хрупкие мостки, как за паутину, или же лежали там, где упали спутанными грудами под рухнувшими или осевшими секциями скелетных каркасов. Телевизионные или своего рода обзорные экраны, но величиной с небольшие киноэкраны, защищали электрифицированные решетки, и не все из них не работали.
      Проходя мимо как раз такого вот экрана и вспоминая свой первый визит, Джек Тарнболл повторил прежний эксперимент. Выбрав из кучи обломков большой железный болт, он швырнул его в экран. Тот ударился о решетку, что привело к яркому сверканию электрической энергии, когда болт частично испарился и добела раскаленные капли металла с шипением падали на железные поверхности, скача по ним, словно такие же капли припоя. И тогда:
      - Ну, мне все кажется, в общем-то, тем же самым! - заметил спецагент, поворачиваясь к Джиллу. А Джилл ответил:
      - Это был тот же экран, который взбесил тебя в прошлый раз?
      - Да, по-моему, именно тот.
      - Тогда нам лучше держать его прямо здесь, - решил Джилл, оглядываясь кругом в поисках Барни. Но и с этим тоже все обстояло точно так же, как в прошлый раз. На уровне, с которого они только что спустились, скажем, на восемь-девять ступенек по прочной железной лесенке, стоял, глядя на них сверху вниз, Барни, чуть склонив голову набок и яростно виляя обрубком хвоста.
      Джилл удовлетворенно кивнул:
      - Похоже, я прав, - прикинул он. И, обращаясь к Анжеле:
      - Помнишь первый раз? Ты сказала, что, похоже, он хочет, чтобы мы последовали за ним? Ну, он хотел, но мы проигнорировали его. Мы направились вниз, вертикально, тогда как Барни отправился каким-то иным путем, горизонтально. Суть в том, что в этих местах бывает больше, чем одна дверь. В то время, как мы совершим свою безумную, кошмарную поездку на поезде в ржавую пустыню - к ульям тех ржавчервей, которые, между прочим, запросто могли прикончить нас - думаю, будет вполне вероятным, что старина Барни двинулся поохотиться на странных кроликов в сравнительно приятный лесной мир. И я лично не собираюсь дважды совершать одну и ту же ошибку.
      Он двинулся обратно вверх по лесенке.
      И в этот момент Фред Стэннерсли ощутил на своей спине тепло, почувствовал непривычный свет там, где тот теперь появлялся из-за длинного тонкого, бросающего вызов гравитации, гниющего стального каркаса шпиля. Больше трети огромного диска все еще загораживалось, заставляя спутанный, застроенный лесами край шпиля гореть ржаво-красным и темно-золотым там, где его пронзало насквозь медленно расходящимся веером лучи сияющего света. Но стала видна уже достаточно большая часть диска, чтобы вызвать у наблюдавших благоговейный страх и удивление.
      - Господи! - У Стэннерсли отвисла челюсть. Еще миг, и аханье Миранды возвестило о ее признании чуда, равно как и едва слышное со стороны Уэйта:
      - О, Боже мой!
      А увидели они вот что: "солнце" раза в три больше земного, похожее на гигантский серебряный шарикоподшипник более миллиона миль в поперечнике, усыпанный кратерами раковин, испускающих спицы огня, света и радиации в нескончаемой серии ядерных цепных реакций. Машинное солнце, стоящее в центре того, что могло быть только машинной системой миров, в могучей машинной вселенной.
      Джилл, однако, уже видел все это; он не горел желанием провести здесь слишком много времени и не слишком сильно интересовался реакциями этого солнца, ядерными или иными. Но интересовался реакциями Кину Суна.
      Другие разинули рты.., но Кину Сун бросил один взгляд и сразу упал на колени и склонил голову в молитве. Ибо там, где Джордж Уэйт всего лишь воскликнул "О, Боже мой!", маленький китаец явно увидел Его; увидел Самого Бога или Эквивалент Его в том чудовищном механическом круге. И Спенсер Джилл не мог сказать, что именно он ощущает - облегчение или разочарование. Но, в любом случае, он убедился, что Сун сдал первый, и, возможно, последний экзамен...
      - Барни! - ахнула Анжела.
      - Э? - Джилл глянул на нее, проследил за ее взглядом и увидел, что Барни направился по более высоким мосткам туда, где он вот-вот свернет за близкий и одновременно далекий угол.
      - Барни, назад! - позвал он пса, который остановился всего на миг, оглянулся, а затем побежал дальше за угол. - Черт побери! - простонал Джилл. И уже Анжеле:
      - Я должен его догнать.
      Так что к тому времени, когда она помогла другим подняться обратно на те мостки, Джилл тоже исчез...
      ***
      Сит, некогда антифон, оглянулся на достигнутые им на данный момент успехи: во-первых, имплантируя Кину Суну подслушивающее устройство и используя донскую технику заживления для сокрытия небольшой раны у него на шее, он проверил контакт устройства со своим бесхитростным человеческим зондом, пока не убедился, что может приобрести определенную меру управления субъектом, когда ни пожелает. Но только меру.
      То есть, он мог пользоваться глазами и ушами Суна для наблюдения за Джиллом и его коллегами - и даже его голосом, чтобы вступать в их разговоры и, возможно, направлять их - но и только. Если Сит не желал обременять себя полным и постоянным управлением этим человечком на протяжении всех тяжких испытаний, которые ждали группу, то дальше этого контроль над ним заходить не мог. Для чего-либо еще потребовалось бы куда больший имплантант, и в таком случае можно было с таким же успехом синтезировать полный дубликат человека и снабдить его компьютерным разумом. Но при сильно повысившейся чувствительности Спенсера Джилла, при его "машинном мышлении", этот путь мог оказаться опасным. Нет, намного безопасней было задействовать Суна в небольшой роли, чем дать ему ведущую партию и рисковать, что эта уловка будет раскрыта.
      Потом легкая часть: доставить Суна через трансмат в океан неподалеку от маяка, где Сун, находящийся в состоянии после гипнотического сна считающий, что он видит сон, несмотря на физический шок от пробуждения в воде, - принялся плыть к смутно вырисовывающейся массе суши. И, наконец, нежданная удача, когда Сит увидел через глаза Суна подпрыгивающий на океанских волнах плот из обломков кораблекрушения.
      Таким образом, подготовленная им для китайца недавняя трагедия нашла немедленное подтверждение; Сун был настолько типичной "жертвой кораблекрушения", что народ на маяке наверняка должен принять его без всяких сомнений. И его приняли...
      Потом, ожидая возвращения Джилла - зная, что у его ненавистного врага есть фонский синтезатор, дезактивированная узловая точка с шотландской горы, - Сит счел нужным вновь рассмотреть свой план. В своей первоначальной форме тот был очень простым: первая фаза заключалась в том, чтобы поймать в капкан Джилла, эту самку, а также то грубое животное, Джека Тарнболла; а середина и конец состояли в мучениях и страшной, медленной смерти для них всех. А попытаться устроить все это в первоначальном Доме Дверей, это уже другой разговор! Потому что половина команды Джилла обладала опытом знакомства с некоторыми из миров Замка, и тут все зависело от того, сколь многому научился за минувшие годы этот бесящий Сита человек. Если он вообще чему-то научился. Но затем, увидев отчаянные, неловкие попытки своего противника вновь активировать Замок, Сит опять обрел уверенность. Так как, похоже, Джилл не знал ничего, или настолько мало, что делал все лишь методом проб и ошибок. И поэтому, пока Джилл продолжал усиленно пытаться сопрячь свой рассудок с фонской технологией. Сит синтезировал себе скафандр для выживания в земной среде. Ибо то, что Джилл оказался не способен сделать сам по себе (а именно, найти способ материализовать Замок, а потом вступить в него) теперь должен был совершить за него Сит.
      Ничего сложного, скафандр Сита представлял собой легкий цилиндр из сверхгибкого пластика, защищающего ту среднюю часть его "персоны", окружавшую три жизненно важных органа: мозг, первичную двигательную систему и губчатую сифонно-нервную цепь, что соединяла их и которая соответствовала позвоночному столбу у созданий земного типа. Но кроме защиты основных органов Сита, скафандр служил еще одной очень важной цели: его получающие энергию от микроконвертеров гравитационные дефлекторы уменьшали гравитацию на семьдесят процентов, и таким образом снижали его вес до сносного фонского стандарта. Без поддержки скафандра в основном жидкое создание, вроде Сита, привыкшее к низкой гравитации, превратилось бы в пятно на вытесанном морем ландшафте маячной скалы...
      А именно туда-то он и заставил трансмат переправить его как раз тогда, когда Джилл уже доходил до точки, в тот миг, когда он схватил миниатюрный замок, словно собираясь раздавить его в кулаке.
      Просканировав уже маячную скалу через глаза Кину Суна, Сит точно знал, где надо материализоваться: за скоплением массивных округлых валунов, ярдах этак в сорока от ближайшего члена группы, расположившихся поближе к Джиллу и дезактивированной узловой точке.
      Трансмутируясь, Сит пошел на немалый личный риск: изолируясь "снаружи", чтобы заняться тем, что соплеменники Джилла могли бы назвать ВМД, или Вне Машинной Деятельностью. Трансматом определенно можно было воспользоваться таким способом, но, чтобы переместиться обратно внутрь. Ситу потребовался бы доступ к другому трансмату, а при отсутствии его пришлось бы позвать на помощь других ггудднов.
      Но Сит привык к ВМД; за долгие годы работы наблюдателем он провел уйму времени в обличье человека, позволяющем разгуливать среди них. И в любом случае, он ведь собирался вновь активировать узловую точку Джилла. Это предоставит не только доступ к полностью функционирующему синтезатору и всей информации, лежащей в настоящее время без движения в его гиперпространственной "памяти", но также и к трансмату, поскольку тот являлся неотъемлемой частью узловой точки.
      Весь фокус состоял в том, чтобы позволить Джиллу верить, что узловую точку активировал он, и еще важнее - гарантировать, что он и его группа не выйдут из текучего состояния в центре управления. Потому что при нормальных обстоятельствах вышло бы именно так: данная процедура сама по себе "идентифицировала" оператора, который затем медленно и автоматически оказался бы выдворенным в центр управления. Конечно, в случае с Джиллом шансы, что такое случится, были миллиард к одному...
      За исключением того, что это едва не случилось! Самый худший момент Сит пережил, когда Джилл действительно добился связи с узловой точкой, ментального взаимопонимания, когда на секунду, показавшуюся Ситу часом, все выглядело так, словно он примет командование синтезатором.
      Только мгновенная реакция Сита, его контркоманда об "ошибочном разрешении" спасла положение. Синтезатор узнал его, как истинного оператора, и он возник из текучего состояния в центре управления, в то время как Джилл и остальные были выдворены и изолированы в свободном пространстве. Но этот эпизод лишь подтвердил самые худшие подозрения Сита, что Джилл и впрямь человек опасный.
      Ну, все к лучшему. И, несмотря на утверждение Гыса У Калька, или, наверное, именно из-за его заявления, что Джилл - это не более, чем "холоднокровная двуногая форма жизни", совершенно недостойная любого вида вендетты, Сит все же испытывал гордость - даже злобную гордость дерзающего от своей решимости вторично бросить вызов неожиданно прорезавшемуся умению Джилла. Да, бросить вызов, разбить и уничтожить его. И всех его коллег вместе с ним.
      И средства для этой цели находились теперь прямо под рукой.
      Держа своих пленников в изоляции, Сит получил доступ к своим старым файлам и синтезировал конструкцию, задействованную в прошлый раз. Конструкцию в виде человека, систему ВМД и оружие в одном флаконе.
      Чтобы Спенсер Джилл, увидев его, сразу понял бы, с чем и с кем он столкнулся. Во всяком случае, теперь кое-что из этого он поймет.
      Но в качестве прелюдии.., почему бы не дать этим новичкам, самым последним из последователей Джилла, испробовать грядущих вещей? Потому что Джордж Уэйт, Фред Стэннерсли и эта самка, Миранда Марш пока еще не видели ничего из легиона ужасов, спрятанных в пространствах между пространствами, в предпространственном сердце Дома Дверей.
      Да и одновременно с их посвящением Спенсера Джилла заставят понять, что он не был и никогда не будет тут за старшего...
      ***
      Барни не стал задерживаться. Теперь, когда Джилл следовал за ним, пес, казалось, собирался куда-то попасть. Это уж Джиллу требовалось не упускать его из виду. Что же касается остальных, то они по мере сил старались поспевать за ним. Анжела и Джек Тарнболл служили посредниками, зная, как важно держаться вместе - не позволять их группе разделиться, - они образовали главные звенья в человеческой цепочке: Джилл впереди, бегущий по пятам, или по подушечкам лап, за Барни, рослый спецагент ярдах в пятидесяти позади него, Анжела - еще в пятидесяти за ним, а остальные - далеко позади, но всегда в пределах видимости. Это требовало умения постоянно держать их в поле зрения.
      Джилл не вполне узнавал местность или маршрут, которым следовал Барни. Но в любом случае, он не горел желанием сориентироваться в среде настолько идущей вразрез с его мирскими представлениями о машинах.
      Он не мог даже быть уверенным в том, что "местность" - подходящее слово, равно как и "ландшафт", если уж на то пошло. Машинография? Ну, может быть. Металлошафт? Здесь нет ничего, что хотя бы намекало на земную топографию!
      Тем не менее, по мере того как шло время, Джилл мерил землю - нет, металл! - шагами, он начал замечать то или иное приметное сооружение, задевавшее какую-то струнку в его памяти. Например, там, позади и одним машинным уровнем выше, опрокидывающаяся вагонетка с крышкой. (Опять бред: какой прок от вагонетки там, где весь мир состоит из металлического мусора?) Это могло быть то оцинкованное стальное ведро, где они с Барни спали в ночь его второго визита в мир машинерии.
      В тот раз Джилл побывал здесь один - или они с псом побывали одни, - и это был очень важный визит, когда он впервые узнал, как можно связаться или скоординироваться с фонской технологией. Во всяком случае, кое-что об этом узнал. Так почему же он не мог добиться связи сейчас? Главным образом, потому, полагал он, что это был синтезированный, нереальный мир его собственных наихудших кошмаров. Короче говоря, здесь было не с чем связываться.
      В тот, другой раз, он сумел докопаться до принципов действия фонского оружия, принесенного им с собой из реального, из своего собственного мира. Но сейчас, в этом месте - в этом нереальном месте - вся технология являлась не правильной.
      Взять, к примеру, вон ту кучу ржавых шестидюймовых винтов прямо впереди. Они наверняка окажутся точь-в-точь такими же, как остальной утиль в этом безумном месте, совершенно бесполезными. Он мимоходом схватил один винт, дал на миг глазам и разуму поиграть с ним и в отвращении отбросил прочь. Половина длины - левая нитка резьбы, а оттуда до головки - правая, и никакого шлица для отвертки. Бессмыслица...
      Всего на миг-другой внимание Джилла отвлекалось на винт, именно этого он и пытался избежать.
      Барни!
      Ну а где же, черт возьми, Барни?
      А прямо впереди и выше та высящаяся, бессмысленная куча сваленных как попало лесов, опасно кренящаяся к внешнему провалу. Джилл терялся в догадках: узнает ли он ее? Если да, то он прав. Он знал, куда направлялся Барни. И он снова мысленно перенесся в тот последний раз, когда был здесь.
      Он тогда придерживался мнения, которое осталось с ним до сих пор, что Барни - это не просто любой старый гончий пес. Он был рабочей собакой егеря - ближайшим другом, спутником и сторожевым псом охотника. И к тому времени, когда Барни вступил в контакт с Джиллом и первой группой испытуемых людей, похищенных Ситом-фоном и забранных в Замок, он уже два долгих года сам по себе вел борьбу за существование во многих мирах Дома Дверей.
      Так что Джилл часто гадал: какие же тайны заперты в мозгу Барни? И как он желал бы иметь возможность поговорить с собакой. Но речь - не единственное средство общения. Хэмиш Грив, прежний хозяин Барни, должно быть, пользовался несколькими средствами: смесью свистов, сигналов и устных команд. И поскольку старик работал егерем, Барни вполне мог быть натаскан на птиц или идти по следу зверя - любому из множества вещей, о которых Джилл ничего не знал. Но существовала, по крайней мере, одна вещь, в которой Джилл был уверен: интеллект у пса намного выше среднего.
      И в этом он оказался прав.
      Через более высокие уровни ржавеющего, разлагающегося машинного города или фабрики они пробирались к давно известному Барни месту. Пес показывал дорогу. Даже если бы Джилл и не последовал за ним, пес все равно продолжил бы путь сам по себе. Хотя бы потому, что он в отличие от Джилла нуждался в еде.
      Барни оказался здесь по ошибке, и Сит-фон не подверг его обработке, изменению. Короче, он был чистой, настоящей собакой, а собаки без еды становятся голодными. И пес знал, что в некоторых из реконструированных синтезатором миров найдется неплохая еда.
      Наконец они добрались до намеченной псом цели: одного из гигантских телеэкранов. Он, казалось, ничем не отличался от остальных, но был иным. Экран заполняли инопланетные помехи в виде цветовых пятен, смешивающихся в огромную спираль, словно какую-то странную "Галактику" художника сюрреалиста. И защищающая экран от случайных повреждений.., электрифицированная решетка, конечно же.
      Пригнув хвост и вздыбив шерсть, Барни осторожно пролез через смертельные квадраты решетки и остановился перед огромным экраном в типичной позе собаки, натасканной на птиц. Там он и стоял, застыв от кончика носа до хвоста, словно завороженный медленным, монотонным искажением смешанных цветов в их бессмысленном движении, заставляя Джилла пересмотреть свой взгляд: возможно, оно в конце концов и не было бессмысленным.
      Периодически экран являл на миг-другой блестящие вспышки белого света, будто настоящие помехи, и Барни подавался вперед, словно притягиваемый к экрану, загипнотизированный им. Но пес не был загипнотизирован, он всего лишь выжидал. Ждал, как позже предположил Джилл, нужной последовательности вспышек.
      И, наконец, когда такая последовательность возникла, он прыгнул прямо вперед - прямиком в экран - и исчез!
      А позже.., пес вернулся из того мира, какой навестил; возвратился со свежеумерщвленным шестиногим кроликом в зубах, точно так же, как возвратился бы с добычей к своему прежнему хозяину, потому что не знал, что Джилл не нуждался в еде. Но о пище Джилл думал в последнюю очередь. Его занимало нечто куда более важное, ему показали выход из этого места.
      А теперь.., ну, тот выход по-прежнему находился здесь, и старый добрый пес опять разнюхал его...
      Протискиваясь через узкое место, где пешеходная дорожка была сдавлена прогнутой балкой, Джилл увидел Барни, тот стоял, ожидая и скуля перед тем самым экраном. Этот старый добрый пес!
      - Барни, стой! - крикнул он, а затем обернулся и заорал Тарнболлу притормозить и дождаться Анжелу и остальных. Вскоре Анжела поравнялась с рослым спецагентом, и Джилл увидел, что и прочие члены группы не сильно отстали. Затем он жестом подозвал к себе Анжелу с Тарнболлом, и они вместе присоединились к Барни перед экраном. - Это он, - сообщил запыхавшийся Джилл, когда они в свою очередь отдыхали и переводили дух. - Это наш выход. Пес запомнил его с прошлого раза. Без Барни я не смог бы добраться досюда. Здесь у меня нет никакого чувства направления. Все это бесполезное скопище машин, оно напрочь сбивает меня с пути. Засунуть меня сюда это все равно, как размахивать магнитом перед компасом: все приводится в полный беспорядок. - И умолк, чтобы перевести дыхание.
      - А отсюда? - Анжеле, естественно, не терпелось, чтобы они поскорей отправились.