Теперь оставался лишь Юлиан.
      Когда Джордж обернулся к нему, то увидел, что Юлиан, шатаясь, удаляется от него и вот-вот скроется во тьме подземелья. Невероятно! С такой раной он еще способен был двигаться. Джордж последовал за ним, стараясь в темноте не потерять его из вида. Они шли через огромные подвалы с камерами и нишами, по черным коридорам, но Джордж ни на секунду не сводил глаз со своей жертвы. И вдруг - свет!
      Остановившись возле арочного дверного проема, Джордж заглянул в тускло освещенное помещение. Под сводчатым каменным потолком висела единственная пыльная лампочка, прикрытая абажуром. Джордж на какое-то время потерял из вида Юлиана, оказавшегося вне круга падающего от лампы света, но потом пошатывающаяся фигура вновь возникла на фоне светлого пятна, и Джордж шагнул вперед. Увидев его, Юлиан резко взмахнул рукой, пытаясь достать до лампочки и отключить ее, но из-за раны промахнулся и лишь слегка задел ее, отчего она закачалась на шнуре и пятна света и тени заплясали по помещению.
      В этой дикой круговерти Джорджу удалось частично рассмотреть помещение. В сменяющих друг друга всплесках света и тьмы глазам его предстали детали, он увидел фрагменты того ада, в который попал.
      Свет.., в одном из углов высокие стеллажи, полки которых затянуты паутиной. Тьма.., в центре комнаты неуверенно скорчился Юлиан. Свет.., возле одной из стен в старинном плетеном кресле сидит Джорджина. Ее широко распахнутые глаза ничего не выражают, ноздри раздулись, раскрытый рот черен, как пещера. Тьма.., и совсем близко послышалось какое-то движение, заставившее Джорджа поднять мотыгу, чтобы защититься. Опять свет.., и справа от себя Джордж увидел огромный медный чан на медных же ножках, по одну сторону от которого, привалившись спиной к мокрой от сырости стене, распростерлась на стуле Хелен, а по другую точно в такой же позе сидит совершенно обнаженная Анна. Руки их свешивались через край внутрь чана, в котором что-то без устали двигалось и время от времени вверх взлетали какие-то надувшиеся веревки. Вновь тьма, в которой слышится смех Юлиана - густой, хриплый смех безнадежно испорченного, извращенного человека. Снова свет... Джордж, не отрывая глаз, смотрел на чан, точнее на сидящих возле него женщин. Представшая перед ним картина неизгладимо врезалась ему в мозг.
      Разорванная сверху донизу одежда Хелен распахнута, ноги раздвинуты, открывая взору интимные места, поза ее сравнима лишь с позой самой бесстыдной потаскухи. То же можно сказать и об Анне. На лицах обеих выражение неописуемого восторга чередуется с гримасой ужаса, а непонятное скользкое существо ползет вверх по опущенным в чан рукам, двигается по направлению к их плечам, пульсирует, неизвестно откуда получая энергию.
      И вновь спасительная темнота... В затуманенной голове Джорджа вдруг возникла ужасная мысль: "Господи! Да оно же питается за их счет, оно их пожирает!" Юлиан уже так близко, что Джордж слышит его тяжелое дыхание. Снова свет - лампочка под потолком неистово исполняет какой-то дикий танец. Мотыга выпала из онемевших пальцев Джорджа и куда-то откатилась. И тут он лицом к лицу оказался с тем человеком, которого намеревался убить. Но теперь его едва ли можно было назвать человеком - он превратился в нечто такое, что не может присниться даже в самых кошмарных снах.
      Гибкие пальцы стальной хваткой вцепились ему в плечо и без всякого усилия с невероятной легкостью потащили к чану.
      - Джордж! - явственно услышал он. - Я хочу кое с чем познакомить тебя...
      Глава 6
      Алек Кайл сидел, с такой силой вцепившись в край стола, что побелели костяшки пальцев.
      - Святой Боже, Гарри! - воскликнул он, обращаясь к Кифу и не сводя взора с призрака, пронизанного струящимся сквозь неплотно задвинутые шторы светом. Неужели вы хотите, чтобы я потерял голову от страха, еще до того как мы приступим к работе?
      - Я рассказываю все так, как мне известно. Именно об этом вы и просили меня, не так ли? - Киф был невозмутим. - Помните, Алек, вы получаете информацию из вторых рук. А я узнал обо всем непосредственно от участников событий, от мертвых, причем во всех подробностях. В своем рассказе я постарался смягчить детали.
      Кайл сглотнул, потряс головой и взял себя в руки. Внезапно до него дошел смысл последних сказанных Кифом слов.
      - Вы узнали обо всем от них? Мне кажется, вы в данном случае имеете в виду не только Тибора Ференци и Джорджа Лейка?
      - Нет, я говорил также с преподобным Поллоком. С тем, который крестил Юлиана, помните?
      - О да, конечно. - Кайл вытер пот со лба. - Теперь понимаю.
      - Алек! - в тихом голосе Кифа послышались резкие нотки. - Нам следует поторопиться.
      Гарри зашевелился.
      Беспокойно завертелся не только реальный ребенок, спящий за триста пятьдесят миль от Лондона, в Хартлпуле, но и его бесплотная копия, отчетливо видимая на фоне полупрозрачной фигуры Кифа, тоже медленно повернулась, вздрогнула и потянулась, расправляя ножки и сладко зевая. Образ Кифа начал испаряться, подрагивать, как летнее марево в знойный день.
      - Прежде, чем вы исчезнете, - в отчаянии воскликнул Кайл, - скажите, с чего же мне начать!
      Ответом ему был негромкий, но отчетливо слышимый требовательный плач проснувшегося ребенка. Глаза Кифа широко раскрылись. Он хотел было шагнуть к Кайлу, но голубое сияние стало гаснуть подобно экрану испортившегося телевизора. В следующую секунду от него осталась лишь вертикальная линия, похожая на светящуюся неоном трубку, потом она превратилась в висящую в воздухе на уровне глаз голубую точку, но и этот слепящий свет тотчас исчез.
      Словно за тысячи миль до Кайла донеслось:
      - Свяжитесь с Краковичем. Расскажите ему все, что знаете. По крайней мере, главное. Вам потребуется его помощь.
      - С русскими? Но Гарри?!
      - До свидания, Алек. Я.., еще.., вернусь.., к вам.
      В комнате наступила полная тишина, и она показалась какой-то странно пустой. В батареях центрального отопления что-то щелкнуло, и оно отключилось.
      Обливаясь потом и тяжело дыша, Кайл еще долго неподвижно сидел за столом. Потом вдруг заметил, что на стоявшем на столе селекторе мигают лампочки, а в дверь кабинета кто-то тихо и робко скребется.
      - Алек, вы слышите меня? - послышался снаружи голос Карла Квинта. - Оно.., оно исчезло. Вы, наверное, и сами это знаете. С вами все в порядке?
      Кайл глубоко вздохнул и нажал кнопку связи.
      - На данный момент все закончилось, - сказал он, обращаясь к ожидавшим ответа служащим. - Зайдите все, пожалуйста, ко мне. У нас еще есть время, прежде чем группа "О" приступит к выполнению своей задачи на сегодняшний день. Есть нечто такое, о чем вы хотите и должны знать, и нечто, что нам следует обсудить. - Он отпустил кнопку и уже себе под нос пробормотал:
      - Да-да, именно "нечто".
      ***
      Ответ от русских пришел почти сразу, гораздо быстрее, чем мог предположить Кайл. Он не знал о том, что в самое ближайшее время Леонид Брежнев ожидал ответы на свои вопросы. До назначенного срока у Феликса Краковича оставалось всего четыре месяца.
      Оба руководителя отделов экстрасенсорной разведки должны были встретиться на нейтральной территории в первую пятницу сентября. Местом встречи избрали незаметный убогий бар под названием "Franlde's Franchise", затерявшийся в лабиринте узких улочек итальянского города Генуя, меньше чем в двухстах ярдах от берега моря.
      Вечером в четверг Кайл и Квинт прибыли в генуэзский аэропорт имени Христофора Колумба, показавшийся им на удивление старым, допотопным. Сопровождавший их агент Интеллидженс Сервис (которого они никогда не видели и надеялись, что не увидят) прилетел туда на двенадцать часов раньше. Они не планировали ничего заранее, но без особого труда сняли номер со смежными комнатами в "Hotel Genovese". Освежившись с дороги и перекусив, они отправились в бар. В баре было тихо и спокойно, слышался лишь приглушенный гул голосов посетителей - полудюжины итальянцев, двух немецких бизнесменов и американского туриста с женой, сидевших либо за маленькими столиками, либо возле стойки бара и потягивавших различные напитки. Один из итальянцев, расположившийся в одиночестве в стороне от других, вовсе не был итальянцем. Он был русским, агентом КГБ, но ни Кайл, ни Квинт знать об этом не могли. Этот человек не обладал даром экстрасенса, иначе Квинт тут же вычислил бы его. Они также не заметили и того, что он фотографирует их при помощи крошечного фотоаппарата. Но появление русского все же не прошло незамеченным. Чуть раньше его видели, когда он снимал номер в гостинице.
      Сидя в углу бара, Кайл и Квинт пили уже по третьему стакану "Vecchia Romagnas" и вполголоса обсуждали возможные детали завтрашней встречи с Краковичем. Вдруг зазвонил телефон.
      - Это меня! - тут же встрепенулся Кайл, вскакивая с табурета. Одна из особенностей его таланта состояла в том, что он реагировал на все очень быстро, словно на удар электрического тока.
      Бармен снял трубку, оглядел посетителей и начал было:
      - Синьор...
      - Кайл? - полувопросительно произнес Кайл и протянул руку.
      Улыбнувшись и кивнув головой, бармен передал ему трубку.
      - Кайл слушает.
      - Это Браун, - ответил тихий голос. - Мистер Кайл, постарайтесь не показывать своего удивления, не смотрите по сторонам или, во всяком случае, делайте это незаметно. Один из посетителей, находящихся сейчас в баре, русский. Не буду вам описывать его, поскольку боюсь, что вы невольно выдадите себя и он что-нибудь заподозрит. Но я связался с Лондоном, и мы проверили его через компьютер. Он несомненно агент КГБ. Его имя Федор Долгих. Это высококвалифицированный сотрудник Андропова. Я подумал, что вам следует о нем знать. Насколько я понимаю, вы не ожидали присутствия кого-нибудь в этом роде.
      - Нет, - ответил Кайл, - совсем не ожидали.
      - Так-так... На вашем месте я держался бы настороже во время завтрашней встречи с теми людьми. Дела обстоят не слишком хорошо. Но чтобы вы были спокойны, скажу вам вот что: если с вами вдруг что-нибудь произойдет - хотя я надеюсь, что ничего не случится - будьте уверены, что Долгих не уйдет от возмездия.
      - Звучит весьма обнадеживающе, - мрачно ответил Кайл и передал трубку обратно бармену.
      - Какие-то проблемы? - приподняв бровь, спросил Квинт.
      - Допивайте стакан, а потом мы все обсудим в номере. Ведите себя естественно, похоже, что мы на крючке.
      Кайл заставил себя улыбнуться, одним глотком допил бренди и встал. Квинт последовал его примеру, и они неторопливой походкой вышли из бара. Поднявшись в номер, они прежде всего проверили комнату Кайла на наличие подслушивающих устройств, используя при этом как свои экстрасенсорные способности, так и пять основных чувств. Все было чисто.
      Кайл передал Квинту содержание телефонного разговора в баре. Квинту было тридцать пять лет. Это был мужчина очень крепкого сложения, рано начавший лысеть, с тихим мягким голосом, но иногда весьма агрессивный и умеющий быстро соображать.
      - Не слишком благоприятное начало, - проворчал он. - И все же, я думаю, этого следовало ожидать. Насколько я слышал, ваши рядовые секретные агенты постоянно сталкиваются с такого рода людьми.
      - Сейчас совсем иная ситуация, - сердито ответил Кайл. - Это должна была быть встреча интеллектов, а не силы.
      - Вы знаете, о ком именно шла речь? - Квинт отнесся ко всему происходящему здраво. - Мне кажется, я хорошо запомнил все лица и узнаю любое из них, если еще раз придется столкнуться.
      - Забудьте об этом. Браун против любой конфронтации. Правда, он поклялся быть беспощадным, если что-нибудь все-таки произойдет.
      - Очень мило с его стороны, - хмыкнул Квинт.
      - Я сказал ему то же самое.
      Осмотрев комнату Квинта на предмет "жучков" и ничего не обнаружив, они на этом покончили со всеми делами.
      Кайл принял душ и отправился в постель. Было очень жарко, поэтому он сбросил одеяло на пол. Воздух был влажным, стояла такая духота, что, казалось, должен пойти дождь. Возможно, даже будет лучше, если начнется шторм. Кайл хорошо знал, какой бывает погода в Генуе осенью, знал также, что здесь случаются страшнейшие бури.
      Оставив невыключенной лампу у изголовья, Алек собрался спать. В соседней комнате Квинт, вероятно, уже уснул. Дверь между комнатами была чуть приоткрыта. За окнами, закрытыми жалюзи, слышался шум уличного движения. По сравнению с Генуей Лондон можно было назвать склепом. Мысли о склепах едва ли подходят для размышлений перед сном. Кайл закрыл глаза, чувствуя, что его охватывает сон, мягко и ласково, словно женские руки, обнимает его... Но вдруг он ощутил нечто другое.., и это нечто заставило его проснуться...
      Лампа все еще горела, и свет от нее желтым пятном падал на столик из красного дерева, стоявший возле кровати. Но теперь в комнате присутствовал еще один источник света, на этот раз голубого. Кайл окончательно стряхнул с себя остатки сна и резко сел на кровати. Сомнений не оставалось - это был Гарри Киф.
      В одних пижамных брюках из соседней комнаты выскочил Карл Квинт, но тут же остановился, как вкопанный, и отступил назад.
      - О Боже! - воскликнул он, и челюсть его отвисла. Таинственное видение сам Киф и спящий на его теле младенец - обернулось и посмотрело прямо на него.
      - Пожалуйста, не беспокойтесь, - сказал Киф.
      - Вы видите его? - все еще несколько сонным голосом спросил Кайл.
      - Господи, да! - выдохнул Квинт. - И даже слышу. Но в любом случае я бы почувствовал его присутствие.
      - Экстрасенсорная чувствительность, - сказал Киф. - Что ж, это очень хорошо.
      Кайл спустил ноги с кровати и выключил лампу. В темноте фигура Кифа стала видна гораздо лучше и напоминала голограмму, составленную из отчетливых неоновых линий.
      - Карл Квинт, - произнес Кайл, чувствуя, как мурашки бегут по телу, потому что он так никогда и не сможет, наверное, привыкнуть к этому странному посетителю, - познакомьтесь, это Гарри Киф.
      Наощупь отыскав стул, стоявший возле кровати Кайла, Квинт с размаху плюхнулся на него.
      - Гарри, что вы здесь делаете? - спросил окончательно взявший себя в руки Кайл. И тут же подумал, что в создавшейся ситуации подобный вопрос, обращенный к бесплотному гостю, звучит по меньшей мере странно.
      С Квинтом чуть не случилась истерика, когда он услышал ответ Кифа.
      - Я поговорил с Тибором Ференци, стараясь с наибольшей пользой потратить оставшееся у нас время, а его мало и оно очень дорого. С каждым часом своей жизни Гарри-младший становится все сильнее и мне все труднее противостоять ему. Его тело подавляет, почти поглощает меня. Его мозг наполняется собственными мыслями, вытесняя мои, и для меня остается все меньше и меньше места. Очень скоро мне придется покинуть его, и я не уверен, что когда-нибудь снова смогу материально воплотиться. Вот почему, поговорив с Тибором, я решил на обратном пути заглянуть к вам.
      Почувствовав, что Квинт находится на грани истерики, Кайл бросил на него предупреждающий взгляд, надеясь, что он заметит знак в голубом сиянии, озарявшем комнату.
      - Вы говорили с тем самым подземным существом? - переспросил он. - Но зачем, Гарри? Что вам от него было нужно ?
      - Он один из них, вампир, или, по крайней мере, был им. Мертвые не хотят иметь с ними дела. Он нечто вроде парии среди них. А во мне видит если не друга, то, во всяком случае, человека, с которым он может поговорить. Мы заключили с ним нечто вроде соглашения: я беседую с ним, а он рассказывает мне о том, что меня интересует. Но с Тибором Ференци все не так просто. Даже после смерти он продолжает изворачиваться и хитрить, понимая, что чем меньше он скажет, тем скорее я вернусь. Если помните, он точно так же вел себя с Драгошани.
      - Конечно, - кивнул головой Кайл. - Я помню также и о том; что случилось с Драгошани. Вам следует быть осторожным, Гарри.
      - Тибор мертв, Алек, - напомнил ему Киф. - Больше он никому не сможет причинить вреда. Но то, что он оставил после себя, может...
      - То, что он оставил после себя? Вы имеете в виду Юлиана Бодеску? Мои люди следят за поместьем в Девоне в ожидании момента, когда я буду готов к схватке с ним. Как только мы досконально будем знать все, на что он способен, как только мы обработаем полученную от вас информацию, мы начнем действовать.
      - Я имел в виду не только Юлиана, хотя он, конечно, тоже имеет к этому отношение. Но если я вас правильно понял, вы подключили к работе экстрасенсов? - Киф казался обеспокоенным. - Они знают, с чем могут столкнуться, если их обнаружат? Хорошо ли они представляют себе положение вещей?
      - Да, они имеют полную картину. И у них есть все необходимое. Но мы по возможности хотим знать как можно больше. Несмотря на полученную от вас информацию, мы все еще знаем очень мало.
      - А вам известно, что произошло с Джорджем Лейком? Кайл почувствовал, что волосы на его голове зашевелились. То же самое ощутил и Квинт, но на этот раз ответил он.
      - Нам известно, что его нет в могиле на кладбище в Благдоне, если вы это имеете в виду. Врачи констатировали смерть от инфаркта. Как нам удалось выяснить, жена, а также мать и сын Бодеску присутствовали на похоронах.
      Мы тоже побывали там и провели собственное расследование, в результате которого установили, что Джорджа Лейка нет там, где он должен быть. Мы предполагаем, что он по-прежнему находится в доме вместе со всеми остальными.
      - Именно это я и имел в виду, - кивнул призрак Кифа. - Следовательно, теперь он бессмертен. А это доказывает, что Юлиан Бодеску именно тот, кем является на самом деле. И он знает теперь, что он вампир, в этом он совершенно уверен. Но на самом деле он вампир лишь наполовину. А вот Джордж является им в полной мере. Он умер, поэтому то, что сидит внутри его, имеет над ним полную власть.
      - Что вы говорите? - Кайл был ошеломлен. - Я не...
      - Позвольте мне пересказать разговор с Тибором до конца, - перебил его Киф. - Посмотрим, что вы тогда скажете.
      Кайлу едва хватило сил, чтобы кивнуть.
      - Полагаю, что вы отдаете себе отчет в своих действиях, Гарри. - В комнате стало прохладно. Кайл протянул одеяло Квинту, а сам завернулся в другое.
      - Хорошо, Гарри, - сказал он. - Мы вас слушаем...
      ***
      Последнее, что помнил Тибор, - это нечеловеческое, чудовищное лицо Ференци, звериный оскал широко раскрытого хохочущего рта, внутри которого яростно дрожит и по-змеиному извивается раздвоенный малиновый язык. Помимо этого видения в сознании отчетливо запечатлелся тот факт, что его чем-то опоили. А потом он куда-то провалился, в невероятном водовороте он летел все дальше и дальше, не в силах сопротивляться падению в черноту. Возвращение было долгим и полным кошмаров. Ему снились желтоглазые волки, богохульное знамя с изображением головы дьявола, язык которого был раздвоенным, как у Ференци, с той лишь разницей, что на знамени с языка капала кровь. Ему снился черный замок, стоящий над горной пропастью, и его хозяин, которого едва ли можно назвать человеком. Но, поскольку он сознавал, что это сон, то понимал, что, видимо, сейчас он просыпается. И в голове возникла мысль: что же было сном, а что явью?
      Тибор чувствовал, что вокруг царит могильный холод, все тело затекло, сведенное судорогой, в висках пульсировала кровь и стучало так, будто в голове били в огромный гонг. На щиколотках и запястьях были оковы, спиной он касался скользкого камня. Откуда-то сверху упала просочившаяся холодная капля и, скользнув за ухом, стекла в углубление ключицы.
      Скованный и совершенно нагой, он оказался в одном из темных подземелий замка Ференци. Нет никакой нужды гадать - сон это или явь. Все происходило на самом деле.
      Рыча от ярости, Тибор понемногу приходил в себя. Невероятным усилием он попытался разорвать оковы, но они крепко держали его, заставляя мучиться от бессилия, от грохота, стоявшего в голове, от пронзительной боли во всем теле, и ему оставалось лишь кричать в темноте подобно раненному буйволу.
      - Ференци! Ты нечестивый пес, Ференци! Предатель! Урод! Ублюдок!..
      Валашский воевода замолчал и прислушался, но ответом ему было лишь постепенно замирающее эхо его собственных проклятий. Но вдруг до него донеслись еще какие-то звуки. Где-то наверху громко хлопнула дверь и послышались неторопливые шаги - кто-то спускался к нему. Трудно сказать, от чего больше - от ярости или от ужаса - ноздри Тибора раздулись, все тело покрылось мурашками, и он замер в ожидании.
      Тьма была непроглядной, только тонкие струйки воды, сочившейся из стен, слабо поблескивали фосфоресцирующим светом. Слыша, что шаги приближаются, Тибор затаил дыхание и вдруг заметил слабое мерцание. Сначала в арочном проеме, проделанном в монолите скалы, возникло тусклое желтое пятно, которое становилось все ярче и ярче, разгоняя царившую вокруг темноту. Почти не дыша, Тибор прислушивался к приближающимся шагам.
      И вот, наконец, в проеме показался шипящий факел, а вслед за ним в подземелье вошел сам Ференци. Чтобы не удариться о верхний край арки, ему пришлось наклонить голову. Лицо его, полускрытое факелом, казалось черным, а глаза горели красным огнем. Он поднял факел повыше и мрачно кивнул, удовлетворенный представшим его глазам зрелищем.
      До сих пор Тибору казалось, что он в помещении один, но теперь, при свете, он увидел, что это не так. В пляшущих отблесках пламени было видно, что рядом находятся другие... Но живы они или мертвы? Один, по крайней мере, походил на живого...
      Огонь, освещавший всю темницу, был настолько ярким, что Тибор прищурился. Кроме него в подземелье находились еще трое, живые или мертвые - неясно, но зато он теперь понял, кто они. Каким образом хозяину замка удалось доставить их сюда, гадать не было смысла. Это, конечно же, оба валаха, сопровождавшие Тибора, и старый зган Арвос. Из всех троих, похоже, выжил лишь один приземистый могучий валах. Он, скорчившись, лежал на полу, в том месте, где каменные плиты были сдвинуты и виднелась черная земля. Все тело его было изломано, но бочкообразная грудная клетка равномерно поднималась и опускалась, а одна рука слегка подергивалась.
      - Счастливчик! - глухим голосом заговорил Ференци. - А может быть, несчастный - это еще как посмотреть. Когда мои детишки привели меня к нему, он был еще жив.
      - Был? - загремев цепями, воскликнул Тибор. - Но он и сейчас жив! Разве вы не видите, что он шевелится? Посмотрите, он дышит!
      - Конечно! - плавной бесшумной походкой Ференци подошел ближе. - В его венах течет кровь, а внутри разбитой головы функционирует мозг и возникают страшные мысли. Но уверяю тебя - он неживой. И в то же время он не умер окончательно. Он бессмертный! - и он ухмыльнулся, словно произнес непристойную шутку.
      - Живой? Бессмертный? Какая разница! Тибор яростно дергал цепи. О, с каким удовольствием он обмотал бы их вокруг ненавистной шеи этого человека и тянул до тех пор, пока у того глаза не вылезли бы из орбит.
      - Разница в невозможности умереть, - лицо мучителя придвинулось ближе. Живой смертей, а бессмертный живет вечно. Точнее, до того момента, пока од сам себя не уничтожит или это не произойдет в результате несчастного случая. Но подумай только, Тибор из Валахии, - жить, вечно. Ведь жизнь так прекрасна! Однако, поверишь ли, она может и наскучить. Нет, конечно, не поверишь, потому что тебе незнакомо вековое томление. Женщины? Ах, какие у меня были женщины! Вкусная еда? - голос его понизился до коварного шепота. - Я ел такое великолепное мясо, что тебе и не снилось! Но за последние сто - нет, двести лет мне все это порядком надоело.
      - Так вам надоело жить? - Тибор из последних сил старался выдрать из сочившейся влагой каменной стены кольца, к которым были прикреплены его цепи. Но тщетно! - Дайте мне только свободу - и я положу конец вашей, как вы говорите, скуке! - Тибор засмеялся, но смех его скорее походил на собачий лай.
      - Положишь конец? Но ты и так уже сделал это, сынок! Одним своим приходом сюда. Видишь ли, я давно ждал кого-нибудь вроде тебя. Я скучал? Да, именно так. Но ты послужишь мне исцелением, и произойдет оно так, как это необходимо мне. Ты хочешь убить меня? Неужели ты действительно думаешь, что тебе это удастся? О, мне и впрямь предстоит сражение. Но только не с тобой. Да разве могу я драться против собственного сына? Никогда! Нет, я пойду вперед, буду воевать и убивать так, как никто не убивал до меня! И буду вожделеть и страстно любить! Никто не посмеет отказать мне! Я доживу до скончания мира, и имя мое навсегда останется в памяти людей, либо, наоборот, бесследно исчезнет из истории человечества! Ибо такое существо, как я, обреченное на вечную жизнь, обладающее такой силой и страстью, иначе поступать не может!
      - Вы говорите загадками. - Тибор сплюнул на пол. - Вы просто сумасшедший, лишившийся рассудка от одиночества и отшельнической жизни в компании волков. Не понимаю, почему князь так боится вас - вы всего лишь одинокий безумец. Вы.., отвратительны! Позор человечества! Вы ненормальный уродец с раздвоенным языком! Лучше всего вам умереть! Или запереться в таком месте, где ни один нормальный человек не сможет вас увидеть!
      Удивленный подобной горячностью, Ференци даже слегка отпрянул. Укрепив факел на кронштейне, он уселся на каменную скамью.
      - Нормальный человек, говоришь ты? И ты еще будешь рассуждать со мной о нормальности, о естественности? Но здесь, вокруг тебя, гораздо больше естественного, чем кажется, сынок! Это правда. Значит, ты считаешь меня ненормальным? Что же, Вамфири встречаются редко, так же, как и саблезубые звери. Я уже лет триста не сталкивался в этих местах с горными котами, обладающими саблевидными зубами. Вполне возможно, что их больше нет. Вероятно, люди уничтожили их всех. Да.., может так случиться, что однажды не станет и Вамфири. Но если такой день настанет, то, поверь, вины Фаэтора Ференци в этом не будет. Так же, как и твоей вины.
      - Сплошные загадки, бессмыслица, бред! - выкрикнул Тибор. Он понимал, что, совершенно беззащитен. Если этот изверг захочет, чтобы он умер, значит, этого не миновать. И нет никакого смысла пытаться урезонить сумасшедшего, поскольку он не способен здраво рассуждать, уж лучше бросать ему в лицо оскорбления, вывести его из себя и покончить со всем раз и навсегда. Не так уж приятно висеть вот так и гнить, наблюдая, как по телам тех, кого он недавно называл своими товарищами, ползают мухи.
      - Ты закончил? - спросил Ференци, голос его при этом был особенно низким, густым. - Пора бы уже перестать заниматься пустословием, потому что мне о многом нужно успеть тебе рассказать, многое показать и многому научить. Я должен поделиться с тобой своим мастерством. Видишь ли, я очень устал от этого места, но ему требуется хозяин. Когда я уйду отсюда и отправлюсь странствовать по миру, кто-то должен содержать в порядке замок и сохранить его для меня. Этот кто-то должен быть таким же могущественным и сильным, как я. Это мой дом, мои горы, мои земли. Когда однажды я захочу вернуться сюда, я найду здесь еще одного Ференци. Вот почему я называю тебя своим сыном. Здесь, в эту самую минуту я усыновляю тебя, Тибор из Валахии. С этого мгновения имя твое - Тибор Ференци. Я даю тебе свое имя и даю знамя с изображением головы дьявола. О, я знаю, что эта честь слишком высока для тебя, знаю, что ты пока не обладаешь достаточной силой, тебе еще далеко до меня. Но я дам тебе эту силу! Я пожалую тебе величайшие почести, посвящу в волшебные таинства. А когда ты станешь Вамфиром, тогда...
      - Ваше имя? - взревел Тибор. - Я не нуждаюсь в вашем имени! Мне наплевать на ваше имя! - Тибор в исступлении затряс головой. - А что касается знамени, то у меня есть собственное знамя!
      - Правда? - изверг встал и придвинулся ближе. - И каковы же твои символы?
      - Летучая мышь валашской равнины верхом на христианском драконе.
      От удивления Ференци раскрыл, рот.
      - Но это же именно то, что нужно. Ты говоришь - летучая мышь? Великолепно! И она сидит верхом на христианском драконе? Еще лучше! Так пусть же к ним прибавится еще один - пусть их обоих увенчает изображение самого шайтана!
      - Не нуждаюсь я в вашем кровавом дьяволе! - угрюмо глядя на хозяина замка, тряхнул головой Тибор. На лице Ференци появилась слабая, но зловещая улыбка.
      - Нет, он понадобится тебе, непременно понадобится. - На этот раз он громко рассмеялся. - Да.., а я возьму себе твои символы. Когда я отправлюсь путешествовать по свету, я возьму с собой всех троих - дьявола, летучую мышь, дракона. Видишь, какую честь я оказываю тебе?! С этой минуты у нас с тобой будет общее знамя!
      - Фаэтор Ференци, зачем вы играете со мной, как кот с мышью? прищурившись спросил Тибор. - Вы называете меня сыном, предлагаете мне свое имя, свои геральдические символы. И несмотря на это я по-прежнему закован в цепи, один из моих друзей мертв, а другой умирает возле меня. Так признайтесь же, что вы ненормальный и что следующей вашей жертвой стану я! Или я не прав?
      Хозяин отрицательно покачал головой.
      - Ты мне совсем не веришь, - пробормотал он с оттенком печали в голосе. Ну посмотрим, посмотрим... А теперь скажи, что тебе известно о Вамфири?
      - Ничего, или почти ничего. Это только легенды и сказки. Странные люди, которые прячутся в глухих местах и нападают на крестьян и маленьких детей, чтобы напугать их. Иногда они могут быть опасными. Эти вампиры-убийцы по ночам сосут из людей кровь и утверждают, что она придает им силы. На Руси крестьяне зовут их упырями, болгары - обурами, греки - вриколаками. Так эти умалишенные и сами себя называют. Однако есть у всех у них нечто общее - они сумасшедшие и лжецы.
      - Ты не веришь? Ты имел возможность наблюдать за мной, видел волков, которые мне подчиняются, знаешь, какой ужас я вызываю у князя Владимира и его монахов, и несмотря на все это, ты не веришь?
      - Я уже говорил раньше и повторяю снова, - Тибор последним отчаянным усилием рванул цепи, - никто из тех, кого я убил, не воскрес! Нет, я не верю!
      Хозяин смотрел на него горящими глазами.