- Там проклятие, чума, Чернобыль меркнет перед этим! Если они придут в наш мир.., это конец, конец всему! Человечество постигнет участь динозавров, трилобитов и им подобных - оно исчезнет! И не надо благодушничать, когда я спрашиваю, знаете ли вы, с чем имеете дело.
      Бледный от едва сдерживаемого гнева, молодой офицер стоял по стойке смирно, его тонкий рот был полуоткрыт; но Лучев еще не закончил, он не сказал ему самого худшего.
      - Послушайте, - продолжил он. - Неделю назад, то ли человек, то ли нечто, что было когда-то человеком, проникло сквозь Врата туда, за их предел. Когда он исчез, мир вздохнул с облегчением! Это счастье, что он ушел, потому что он являлся источником заразы. А теперь мы задались вопросом: скоро ли он появится здесь снова? И если появится, что он принесет с собой? Вы понимаете, о чем я говорю?
      Краска вернулась на лицо майора. Он осознал важность того, о чем говорил директор проекта, проникся его отчаянием.
      - Я все понимаю, - кивнул он.
      - Отлично, - сказал Лучев, - а теперь о том, чего не было в вашем инструктаже. Вы упомянули о самолете. Да, это так. Эта проблема вставала перед нами и может снова встать. И сейчас я хочу добавить кое-что к вашему инструктажу и отдать новый приказ. - Он приблизил к нему лицо. - Вот этот приказ: если меня не станет, если произойдет что-то странное или необъяснимое, сделает меня недееспособным или даже полностью исключит меня из хода событий, то вы следующий по старшинству. Считайте, что я назначил вас прямо сейчас, вот здесь.
      - Что? - офицер посмотрел на бледное лицо Лучева, его обезображенный шрамами череп, и усомнился, в полном ли тот здравии. - Вы, директор проекта.., назначаете меня?
      - Да, вас! - воскликнул Лучев. - Вас - Стражем Земли!
      - Меня Стражем?
      - Нажмите кнопку! - прошептал Лучев, оборвав его. - Если что-либо случится со мной, нажмите эту проклятую штуку! Не медлите - не теряйте время на звонок Горбачеву или этим косноязычным кретинам, которые ему подчиняются - нажмите кнопку! Пошлите ракеты прямо туда, в источник беды, прямо в мир, лежащий за Вратами, не дожидайтесь, пока сам дьявол изрыгается оттуда прямо вам в лицо. Вы поняли?
      Майор отступил на шаг. Его глаза теперь были широко раскрыты, в них было внимание; а Лучев все сжимал его руку мертвой хваткой.
      - Товарищ директор, я...
      Вдруг Лучев освободил его, выпрямился и посмотрел вдаль.
      - Помолчите. - Он резко мотнул головой. - Ничего не говорите, вообще ничего. Но не вздумайте забыть о том, что я вам сейчас рассказал. Даже не пытайтесь. Теперь все!
      Как ответить ему? Улыбкой, которая может быть неверно понята? Словами? Но Лучев посоветовал ему промолчать, да впрочем, у майора и не было слов. А может, позабыть все, что произошло? Но Лучев предупредил его и об этом тоже. В любом случае, правильно ли будет забыть о том, что этот неуравновешенный человек отвечает тут за все? И о своей ответственности тоже забыть?
      И тут, к счастью для вконец запутавшегося майора, люк, покрытый чешуйчатыми плитами, с грохотом откинулся на петлях, и из него выбрался наружу инженер-ремонтник. Он постоял, пошатываясь, в сиянии Врат, затем стянул с бледного потного лица дыхательный аппарат, надел пластиковые защитные очки. Вытянул руку, как бы ища опору, и снова зашатался.
      Лучев узнал его и подошел к нему вместе с майором, следовавшим за ним.
      - Сальный? - директор взял человека за руку, успокаивая его. - Это ты, Феликс? - Ты что, привидение увидел?
      Лысый коротышка в заляпанном грязью комбинезоне кивнул. Он быстро заморгал глазами и со страхом посмотрел назад, в открытый люк.
      - Еще одна тварь, директор, - пробормотал он себе под нос, вытирая со лба тряпкой холодный пот.
      - Что там? - Лучев почувствовал, как короткие волосы в который раз встают дыбом у него на загривке. - Что-то случилось внизу?
      - Да, там, внизу, в одной из запечатанных шахт, что остались от основного комплекса, - ответил Сальный. - Я проверял "червоточины". Странно, но уровень радиации снизился до фонового; там теперь не опасно. Я снял пломбу и.., и попал на уровень, где проводились ремонтные работы на реакторе. Там, естественно, я обнаружил застывшую магмассу...
      - А! - Лучев сразу понял, что произошло. Во всяком случае, так ему показалось. - Там были тела!
      - Да, тела, - закивал Сальный. - Останки Обгоревшие, изуродованные. Частично погруженные в магмассу, частично торчащие из нее, словно мумии, завернутые в скальную породу и пластмассу. О Боже, мне казалось, что я слышу их слабые крики, даже теперь, через столько лет после катастрофы.
      Лучев хорошо представлял себе это. Когда в Печорске произошла ужасная трагедия, он уже был здесь одним из ученых; шрамы остались не только на его пергаментном черепе, но и в его памяти. Он вздрогнул.
      - Хорошо, что ты оттуда ушел. Потом надо будет послать группу убрать все это, а, сейчас...
      - Я.., я перешагнул через что-то. - Сальный был все еще в шоке, все еще говорил словно сам с собой. - Что-то рассыпалось под моими ногами в пыль, когда я наступил на него... Я споткнулся и ударился о какой-то пузырь, и он тут же лопнул!
      Молодой майор взял Лучева за локоть, но на этот раз очень осторожно.
      - Он сказал что-то про пузырь? директор посмотрел на него.
      - Вам интересно? - И, не дождавшись ответа, зловеще добавил:
      - Тогда вы сами должны увидеть все это.
      Он подозвал солдата и послал его с поручением. Пока они ожидали, Лучев спросил майора:
      - Можно ли достать пару бирок с надписью "радиация"? - Потом он обратился к Сальному:
      - Феликс, я хочу чтобы вы сели вон там, в кресло. - И напоследок другому солдату:
      - Эй, ты, иди и принеси ему кружку горячего чая. И быстро!
      Лучев и майор прикрепили бирки к своей одежде; первый солдат вернулся с парой кислородных масок. Перекинув маски через плечо, они пролезли через стальной люк в нижнюю часть камеры. Там, внизу, им светили Врата, подвешенные в воздухе, парящие в самом центре пещеры.
      Спустившись по стальной лестнице, Лучев осторожно зашагал между раскрытыми устьями круглых каналов в скальной породе пола. Это были "червоточины"; каналы, по которым шла энергия, каналы, выеденные в твердом граните в первые же секунды Печорской катастрофы, когда изначально жесткая материя стала как жидкое тесто.
      - Смотрите под ноги, - сказал Лучев молодому офицеру. - И обходите "червоточины", на которых пломбы нетронуты. Они еще "горячие". Конечно, вы должны знать обо всем этом, не так ли?
      Он зашагал по совершенно гладкому холодному каменному полу, по покрытым рубчатой резиной (чтобы не поскользнуться) вырубленным в скале ступеням.
      Скоро им пришлось воспользоваться железными скобами, вбитыми в наклонный "пол", который постепенно изгибался кверху и, наконец, стал вертикальным; Лучев добрался до дыры диаметром в три фута. Люк был открыт. Он пролез в него и сразу же догадался, что это тот самый, в котором работал Сальный. В подтверждение этого он увидел карманный фонарь с нацарапанным на пластиковом покрытии именем инженера-ремонтника, оставленный в отверстии "червоточины".
      Лучев подобрал фонарь и посветил вперед.
      - Вам все еще интересно? - Его почти сардоническая реплика относилась к майору, который полз за ним на четвереньках. - Хорошо. На вашем месте я надел бы кислородную маску.
      Сальный оставил веревку, привязанную к последней скобе; она змейкой убегала и терялась в глубине "червоточины". Первый поворот налево переходил в наклонный спуск на глубину около тридцати футов ниже входного отверстия и наконец резко поворачивал направо.., в темноту. В кромешный мрак давно покинутого места.
      - Когда-то, - выдохнул Лучев, когда они прошили дымный мрак лучом света и осторожно опустились на выпуклый, неровный пол, - здесь были сваи. - Его приглушенный голос отразило эхо. - Но, конечно, они все давно уже сгнили.
      Молодой офицер был сзади, совсем рядом; неловко выкарабкавшись из "червоточины", он остановился и поймал Лучева за спецовку, чтобы немного успокоиться. Лучев с удовольствием отметил, что рука майора дрожала, а его неровное дыхание выдавало страх. Вероятно, причиной была необычность обстановки; конечно, это было так.., но тут Лучев направил луч фонаря на стены, пол, на застывших в лаве обитателей этого места.
      Дыхание майора остановилось, наконец он выдохнул:
      - Боже мой!
      Лучев осторожно, брезгливо ступал по обломкам не правильной и правильной формы.
      - Когда все это произошло, - сказал он, - материя потекла. Плавильня без тепла. О, здесь, в некоторых местах, было достаточно тепла - но оно, как правило, было результатом химических реакций, вызванных ядерным взрывом. Но оно не могло так сплавить камни, резину, пластик, металл, плоть и кровь вместе, в то, что вы видите. Это было совсем другое тепло, чуждое, результат появления Врат. Как видите, все переплелось на месте соприкосновения миров, на перекрестке Вселенных.
      Вдруг скользящий луч его фонаря прошелся, а потом снова вернулся к чему-то на стене. "Пузырь", упомянутый Сальным: изящный, яйцеобразной формы футляр из материала магмы наподобие пузыря, размером с человека, прилепленный к стене, но лопнувший. Из отверстия в нем капало на ужасный пол черное содержимое. Даже сквозь свои маски, защищающие от ядовитых веществ, они ощутили запах. Движение людей, приглушенный голос Лучева, отраженный эхом, что-то потревожил; и тогда они увидели, как из пола начали расти клейкие черные тонкие стебельки.
      А потом майор бежал не останавливаясь и кричал; он задыхался и бежал до тех пор, пока не выбрался из "червоточины" к сияющему белым светом отверстию. Здесь, в одном футе от крышки люка, он остановился, сбросил маску и отшвырнул ее прочь. Следовавший за ним Лучев тоже остановился на безопасном расстоянии от края и осмотрелся. Когда молодой офицер обмяк, словно тряпка, на верхних скобах, директор сказал ему:
      - Ну, теперь, я думаю, вы начали понимать ужас этого места. Он присущ самой его атмосфере, он вкраплен даже в стены! Там, внизу, приклеенный к стенам, и в других местах, замурованный людьми, не желающими лицезреть его, - живет ужас. А там, наверху, - он поднял глаза к основанию стального диска, покрытого плитами, - по другую сторону этих безумных циклопических Врат, там его еще больше. Целый мир ужаса, и насколько нам известно, живой мир!
      Майор вытер рот.
      - Я видел по вашим глазам, вы подумали, что я не в себе, - продолжал Лучев. - Да, это действительно так! Неужели вы думаете, что я полез бы сюда, если бы был абсолютно нормален?
      Майор кашлянул в кулак и снова пробормотал.
      - Боже мой! Боже мой!
      - Бог - это, конечно, хорошо, - кивнул Лучев и уже без злости добавил:
      - Но на что Ему это проклятое место, а? - Он покачал головой. - Боюсь, что оно Ему совсем не нужно. И чем дальше, тем более безбожным оно становится.
      Даже не пытаясь что-либо ответить, майор продолжал судорожно цепляться за скобы люка.
      ***
      Ниже кальдеры древнего вулкана, в месте, не похожем на подземный Печорск, и на расстоянии в целую вселенную от него - там лава была изрыта червоточинами ходов, и стены покрыты налетом серы, - века назад раскаленный газ выдул в магме пещеру, словно пузырек в шоколаде; жидкая начинка планеты сначала вылилась наружу, а потом создала прочную паучью сеть каналов в теле скалы - именно в этом месте чудовищный лорд Шайтан устроил свое "жилище" в незапамятные времена. И здесь же всего четыре года назад-, его потомок Вамфир Шайтис обнаружил его живыми и невредимым.
      И сейчас Шайтис стоял, словно изваяние, на древнем конической формы выступе застывшей лавы, под пляшущими всполохами сияния небесной сферы, лишь изредка перечеркиваемой шрамом метеорита-самоубийцы, высокий, но совсем незаметный на фоне темной, ощетинившейся клыками обломанных стен верхней части кальдеры, и смотрел на юг, на далекий размытый горизонт. Он думал о планах своего предка Шайтана - и о своих собственных. Они во многом совпадали, но не всегда и не во всем. Тщательно укрывая свои мысли, Шайтис вспомнил весь свой путь с Темной стороны сюда, на край земли, через неприветливый, полный айсбергов океан и обширные, обдуваемые всеми ветрами пустыни. Он и прочие, пережившие гнев Обитателя: гигант Фесс, ужасный Вольш, коренастый Аркис и их рабы, - все они прилетели сюда, добровольно сослали себя, спасая существование своего вампира, - ведь его гибель была для них более ужасна, чем смерть просто человека. Ведь человек знает, что смертен, что рано или поздно он должен умереть, а вампир - вампир существо бессмертное.
      Да, четыре года...
      Когда мерзкий Вольш, ходячий гнойник, принял свою смерть от ужасного боевого зверя Шайтана, Шайтис предал своих соратников: Аркиса-Прокаженного, по прозвищу Мордоворот, и гиганта Фесса Ференца во власть Шайтана Нерожденного, и тогда этот неописуемый монстр наконец-то удостоил его возможности услышать свой голос и лицезреть его самого!
      Даже теперь Шайтис не мог не содрогаться, вспоминая, как все случилось. Быстрое, как молния, беззвучное как тень сифонорылое (так называл про себя этих тварей Шайтис)... Аркис, пронзенный рылом этой твари, вздернутый на цыпочки, а затем рухнувший на чудовищную костяную пилу-рыло, которое пронзило его до самого сердца, так что глаза вылезли из орбит, а щеки раздувались и опадали будто мехи, выпуская наружу красивый, влажный, алый туман. Очень красивый туман жизни, который сифонорылый монстр Шайтана жадно глотал, боясь потерять хоть каплю. Гигант Фесс, яростно кружащий вокруг Шайтиса, намереваясь вырвать сердце из его груди. Но тут Шайтан вытек из темноты потоком зла, обвил неистового Вамфира пучком щупалец, а подоспевший вовремя Шайтис взмахнул боевой рукавицей, чтобы разнести его голову вдребезги.
      И еще одна финальная сцена, которая и по сей день свежа в памяти Шайтиса, свежа, словно дымящаяся кровь: огромное тело Ференца, судорожно дергающееся в стальных объятиях Шайтана. Наконец конвульсии гиганта прекратились, и эластичные, как у кобры, челюсти откусили его голову. И Шайтиса обожгла мысль: вот уж воистину врата ада! Этот мой так называемый "предок" опустошил голову Ференца, словно крыса, которая высасывает украденное яйцо.
      - Тебе тоже достанется, само собой! - сказал Шайтан. Его глаза малинового цвета в желтых глазницах уставились на Шайтиса из-под черной морщинистой плоти его коброобразного "капюшона". - Мое создание высосало его кровь - для дальнейшего хранения, ты же понимаешь, - а я высосал его мозг. Но ты заметь, что самое вкусное мы оставили тебе.
      Сказав это, он сделал попытку приблизиться к Шайтису, сделал два шлепающих шага и плюхнулся у его ног. Шайтис, конечно же, прекрасно понял, что Шайтан имел в виду. Ведь оба они прекрасно знали, что в огромном, бледном, обезвоженном теле Ференца его вампир (О! Сладчайшее из сладчайших лакомств!) затаился в надежде, что его не заметят.
      - Присоединишься ко мне? - пробулькал Шайтан, приглашая, потом выдернул Аркиса из клюва сифонорылого и швырнул его на застывшую лаву - пол пещеры, навалился сверху и начал искать его обезумевшего от страха, пытающегося спастись паразита.
      Все произошедшее обескуражило Шайтиса, впрочем - не надолго. Прежде всего он был Вамфиром, и все это было делом нормальным. И, конечно же, кровь была жизнь. Обед с Шайтаном мог укрепить нечто вроде союза между ними. Должен был.
      А потом... Потом много чего случилось. Все события перемешались. Множество разрозненных сцен и разговоров будто острыми кромками зацепились в мозгу Шайтиса, в его памяти. Когда пронизывающие ветры, словно посланцы холодных, залитых светом голубых звезд и северного сияния пустыни, принесли с собой снежных дьяволов, яростно круживших вокруг остовов разграбленных ледовых замков - могил древних Вамфири, Шайтис попытался расположить все эти фрагменты в хронологическом порядке, или хотя бы, отложив все это на потом, отделить их друг от друга.
      Мастерская Шайтана находилась непосредственно в теле вулкана, в пещерах, на невидимом северном склоне, куда он повел Шайтиса на экскурсию вскоре после его прихода.
      Сначала они побывали в высоких украшенных сталактитами обширных пещерах - с ледяными окнами, причудливо искажающими окружающий пейзаж крыши мира; там были глубокие ямы, вырытые в вечной мерзлоте, куда Шайтан имел обыкновение заключать плоды своих неудачных опытов. Сама же мастерская была похожа на все мастерские Вамфири. Шайтис сам был мастером подобного метаморфизма, искусства создания различных существ; во всяком случае, он считал себя таковым, пока не увидел работу своего предка.
      Глядя на один такой образчик сквозь чистый, как вода, лед, он сообщил Шайтану, что об этом думает.
      - Одного этого достаточно, чтобы снова осудить и изгнать тебя или даже уничтожить, будь мы снова на Темной стороне, во времена, когда власть принадлежала Старым Вамфири. Ведь эта тварь имеет детородные органы, а это всегда было запрещено!
      - Да, черт побери, - ответил Шайтан, кивнув своим капюшоном. - увы, воспроизводство, акт спаривания, его созерцание приводит этих тварей в неистовство. Даже одно обладание такими органами. Я создал для него самку, которую он сразу же растерзал! Но даже если бы она выжила и принесла потомство, что с того? Я не уверен, что он дал бы приплоду выжить, а не сожрал бы его при первом удобном случае. Ты только посмотри на него - а ведь это еще подросток! Все это столь неуправляемо, что мне пришлось заморозить его. Моя ошибка в том, что я создал его самцом. Самец полон гордыни, а это - беда. То же самое, конечно, и у людей...
      - А следовательно, и у Вамфири, - сказал Шайтис.
      - Больше чем справедливо! - воскликнул Шайтан. - Все их порывы сильнее в десять раз!
      - Но они не разрывают своих одалисок в клочья. Разве что иногда.
      - Скорее дурачат их, - сказал Шайтан. - Потому что если можешь жить вечно, то какой смысл размножаться? Ведь в один прекрасный день твоя собственная плоть может поработить или уничтожить тебя!
      - Но ты ведь стремишься найти женщину, чтобы отложить свой посев, тут же возразил Шайтис, - иначе меня не было бы здесь.
      Глаза их встретились поверх вмороженного в лед создания Шайтана; немного помедлив, Падший ответил:
      - Да, это так, - быть может, только по этой единственной причине...
      Это был их первый диспут такого рода, но далеко не последний. И хотя скоро Шайтису стало досаждать, что его предок, говоря с ним, подбирал слова, более подходящие для ребенка, он тем не менее не возражал против того, чтобы древнее Олицетворение Зла учило его. Возможно, он считал, что преклонный возраст дает Шайтану право на это; как-никак он был старше Шайтиса как минимум на семь столетий.
      В другой раз Шайтису был показан процесс развития сифонорылого; зверь постепенно формировался в резервуаре, впитывая необходимые вещества из раствора, в котором он плавал. Он был похож на обычного стража-пожирателя (которых у хозяина вулкана было три), но сифон был более длинным, гибким, а когда стоял на задних лапах, он выглядел словно гора плоти; крошечные, жадные, поблескивающие глазки его были почти полностью скрыты под выпуклыми буграми сероватых мускулов.
      Шайтис мгновенно понял, для чего предназначается эта тварь, но спросил у Шайтана:
      - Разве у тебя таких мало? Странно, что ты тратишь силы на то, чтобы сделать еще больше. Теперь, когда ты разгромил лучших из сокрытых в льдах Вамфири..., тех из них, которые были еще способны достать тебя, к чему же это?
      Шайтан поднял свой коброобразный капюшон, чуть наклонил его и спросил:
      - Вник ли ты во все, сын мой? Впрямь ли ты уразумел предназначение этих тварей?
      - Конечно. Они ведь являются модификацией. Это твари с костяным рылом не совсем такие, как те, что остановили Вольша и Аркиса, пожалуй, более специализированные. Их тонкие, хрящевые рыла с костяными наконечниками вибрируют во льду и разрушают его. Я видел высверленные ходы к ледовым изгнанникам. Иначе до них было бы не добраться. А когда канал пробит, зверюга высасывает соки своей жертвы с помощью рыла, которое работает подобно насосу.
      - А потом отрыгает в мои резервуары! - Возможно, Шайтана раздражала простоватость Шайтиса, и ему не хватило терпения. - Да, да - тебе интересно узнать, каким образом? Как может сифон высасывать затвердевшие тела? Ведь его жертвы, как правило, заморожены и их соки подобны загустевшему клею.
      - О! - У Шайтиса загорелись глаза. - Я объясню.., чуть позже. Скажу лучше о том, почему я продолжаю заниматься этими старыми лордами, хотя (как ты отметил) их так мало и они совсем не питательны. Ответ очень прост: мне это доставляет удовольствие. Ужас в мозгу тех из них, кто еще в состоянии мыслить, настолько редкого и восхитительного качества, он настолько изысканный... Если бы их не было, кого бы я тогда держал в ужасе, а? Могу ли я вообще существовать без того, чтобы тиранить и ужасать?
      Шайтис понимал его. Зло держится на страхе; без одного другое не может существовать; они неразделимы, как пространство и время. Читая его мысли. Шайтан тихо, шепотом, булькая от сдавленного смеха, согласился.
      - Да, это так просто: мне это нравится, и поэтому я так и делаю.
      - А теперь - как я это делаю...
      Сверлильщики впрыскивают метаморфические кислоты в тело своей жертвы, ее высохшие ткани растворяются в этих жидкостях, а затем высасываются до того, как опять начнут отвердевать.
      - Это еще не ответ на мой первый вопрос, - возразил Шайтис. - Я спросил, почему ты делаешь так много таких тварей?
      - Я снова повторяю, - пожал плечами Шайтан, - в основном, чтобы попрактиковаться. - Да, я тренируюсь, готовлюсь к тому времени, когда нам потребуется создать целую армию бойцов и вместе с ними выступить против Темной стороны и всех прочих миров.
      На мгновение алые глаза Падшего из-под коброобразного капюшона загорелись ярче, словно кто-то подбросил сухие ветки в огонь. Потом он кивнул, как бы возвращаясь из мира своих тайных черных дум и спросил:
      - А теперь скажи мне, раз ты думаешь, что их создано много, сколько сверлильщиков и подобных созданий ты видел?
      Шайтис отдернулся. Можно представить, что их было очень много, этих тварей. Но сам он видел в ограбленных ледяных замках лишь медленную работу неисчислимых столетий, а не то, что могло бы произойти за несколько периодов северного сияния. А здесь, в мастерских у подножия вулкана, дымились и булькали несколько резервуаров, где опытные образцы Шайтана приобретали свою форму. Здесь было всего несколько готовых зверюг. Среди них не было зверей-сифонов, какие обеспечивали водоснабжение в замках Темной стороны, потому что в кальдере вулкана было небольшое озерцо с водой; в газовых бестиях также не было нужды: несколько пещер, в частности, жилые помещения Шайтана, обогревались теплом вулкана.
      - Теперь, когда я как следует все обдумал, могу сказать, что в действительности я видел их всего несколько - не считая эту, которая находится в резервуаре.
      - Их нет! У меня нет в наличии подвижных, прожорливых зверюг. У меня есть только твари с костяным рылом, они защищают меня. А теперь пойдем. - И Шайтан повел своего потомка вниз, в темноту нижних пещер, где каждая ниша, расщелина и отверстие в теле потухшего вулкана служили камерой хранения для вмороженных в лед плодов его экспериментов.
      И там он спросил:
      - Как бы ты поддерживал их жизнь? - И тут же сам себе ответил. - Да никак! Чем их прокормить в этих, почти стерильных Ледниках? Об этом не может быть и речи! Ты бы не смог. Поэтому, не имея возможности удовлетворить их потребности, я заморозил их. Вот они, здесь, внизу. Они лежат, пока недвижные, сырье для завтрашней армии. Когда мне потребуется новая тварь, я просто покумекаю и создам ее! Искусство превращения, Шайтис. Нет, ничего не пропадает зря, сын мой, буквально ничего.
      Глядя на законсервированные результаты экспериментов своего предка, Шайтис кивнул.
      - Я вижу ты создал одного - двух боевых зверей, - прокомментировал он. - Устрашающих, но.., архаичных. Скажу тебе: бойцы Темной стороны уже далеко не те, что в твое время. По правде говоря, эти твои твари не продержатся долго против тварей моей конструкции!
      Если Шайтана и обидели эти слова, то он не показал и виду.
      - Тогда подробно обучи меня новинкам в искусстве метаморфоз, - ответил он. - Конечно, если хочешь, я предоставлю тебе полную свободу. Пользуйся моими мастерскими, моим материалом и резервуарами.
      И это пришлось Шайтису по вкусу...
      ***
      В следующий раз Шайтис спросил:
      - Расскажешь мне о твоих тварях с костяными рылами? Они ведь живые, а ты отнимаешь от них то, что они берут у своих жертв; объясни же мне, как ты поддерживаешь их существование? Чем кормишь? Ведь ты же сам сказал, что Ледники почти стерильны.
      И Шайтан показал ему резервуары, полные замороженной крови и фарша из метаморфической плоти.
      - Я здесь уже очень и очень давно, сын мой. Когда я впервые появился здесь, то очень быстро понял, что значит голодать! С тех пор я заготавливаю пищу не только для себя, но и для моих созданий, заготавливаю сейчас и заготавливал всегда, предвидя наше возрождение.
      В неописуемом восторге Шайтис смотрел на множество емкостей с черной плазмой.
      - Кровь? Так много крови? Но ведь это же не от замороженных лордов? Всех Вамфири Темной стороны было бы мало, чтобы заполнить эти большие бочки!
      - Кровь животных, - сказал ему Шайтан. - А также кровь китов. О, есть даже человеческая кровь. Но ты прав, ее совсем немного. Кровь животных и больших рыб годится для моих существ; когда наступит час битвы, она напоит их, а потом.., потом будет достаточно крови для всех, не так ли? Но человеческая кровь здесь для меня, и для тебя тоже, поскольку ты здесь со мной - для нашего с тобой питания.
      Восторг Шайтиса все рос.
      - Ты взял кровь больших рыб в холодном океане?
      - Я назвал их рыбами, но на самом деле это млекопитающие. - Шайтан по своему обыкновению пожал плечами. - Они теплокровные, эти гиганты, и выкармливают свое потомство молоком. Вскоре после того, как я появился здесь, я увидел целый детский сад молодняка, они пускали фонтаны у берегов океана, поэтому мой первый зверь с костяным рылом был сконструирован для охоты на них. Это была хорошая конструкция, и я не менял ее на протяжении нескольких столетий. Несомненно, ты видел рудиментарные жабры и плавники и прочие аномалии у охраняющих вулкан созданий, и у моего сверлильщика тоже.
      Шайтис все это отметил про себя. Примечать все вокруг было давней его привычкой...
      Однажды, задумавшись о поражающем воображении возрасте своего новоявленного учителя, Шайтис высказал предположение:
      - Ведь ты был здесь - в этом мире, на Темной и Светлой сторонах главным образом - в этих мерзлых пустынях, - почти с самого Начала!
      Даже произнося эти слова, он понимал, насколько наивными они должны казаться и насколько он потрясен этим, что и подтвердило мерзкое хикиканье его предка.
      - Начало? О нет, я ясно осознаю, что мир в миллион раз старше меня. Или ты имеешь в виду начало Вамфири? В таком случае я вынужден согласиться, потому что я - самый первый.
      - В самом деле? - И снова Шайтис не сумел скрыть своего восторга. Трудно было оставаться непроницаемым перед лицом такого откровения. Конечно, в легендах говорилось о том, что первым вампиром был Шайтан Падший, но, как известно каждому дураку, легенды - это просто байки: ложь или, в лучшем случае, преувеличение. - Ты первый? Отец всех нас?
      - Да, я первый Вамфир, - наконец ответил Шайтан после долгого молчания. - Но не.., отец всех остальных, так ты, кажется, сказал? Нет, не отец. О, я принял участие в этом, будь уверен, потому что я был молод и пылок. Тогда я был просто человеком. Меня низвергли сюда, в этот мир, и здесь мой вампир вошел в меня.., он выполз из.., из болот... - Тут Шайтан остановился, его слова повисли в многозначительном молчании.
      - Из вампирских болот? - Спросил с нажимом Шайтис:
      - К западу от Темной стороны лежат большие болота, и к востоку тоже, согласно легенде. Я слышал о них, но никогда не видел. Не об этих ли болотах ты говоришь?
      Шайтан все еще находился в грезах и как бы отсутствовал. Но тем не менее кивнул.
      - Да, именно те болота. Я пал на землю на западе. Шайтис еще раньше слышал от него это выражение "пал на землю".
      - Я ничего не понимаю. - Сказал он, нахмурившись и помотав головой:
      - Как может человек упасть на землю? Ты хочешь сказать с небес? Или из лона твоей матери? Но не зовут ли тебя Нерожденный? Откуда ты упал и как?
      ***
      - Ты - вонючка, - отрезал Шайтан, - и твои вопросы - сплошное невежество! Хорошо, я отвечу как смогу. Сперва запомни вот что: моя память началась с болот, но тогда она была слабая и неполная. До болот я.., я не знаю. Но когда я явился в этот мир, нагой, меня переполняли большая боль и большая гордость. Я уверен, что меня сослали в это место, вышвырнули, подобно тому, как Вамфири сослали меня потом в Ледники. Вамфири сослали меня потому, что я мог бы обрести Власть. Тогда, наверное, я тоже пытался взять Власть в том месте, откуда меня изгнали и низвергли на эту землю. Это для меня остается тайной. Но этот мир я знаю: в сравнении с тем, другим миром, этот мир - просто ад!
      - Кто-то сослал тебя в наказание, обрек на жизнь в аду?
      - Или в мире, который мог стать адом по моей вине. Это вопрос воли: нечто может произойти, если я пожелаю или позволю этому случиться. Я повторяю: все произошло потому, что я был упрям и горд, именно потому я здесь. Во всяком случае, это все, что, как мне кажется, я помню.
      - Ты в самом деле не помнишь момент падения? Только то, что ты внезапно оказался там, в вампирских болотах?
      - Да, рядом с болотами, и там мой вампир вошел в меня.
      Шайтис остро заинтересовался последним фактом.
      - В свое время, - размышлял он, - мы оба, случалось, убивали своих врагов и вырывали из них их вампиров, чтобы затем уничтожить, Фесс Ференц и Аркис Прокаженный - только последние из них. Мы знаем, как выглядят эти паразиты: во взрослом состоянии это покрытые шипами пиявки, которые прячутся в теле человека и управляют его мыслями и побуждениями. Спустя долгое время, они могут настолько "сплавиться" с "хозяином", что их уже невозможно будет разъединить.