- Ты.., ты глупец, Гарри Киф! - прошептала она, и он обхватил ее еще крепче.
      Каждый нерв ее тела затрепетал: инстинкт Вамфири требовал от нее, чтобы она вонзила боевую рукавицу в его спину, в позвоночник, вырвала и снова вонзила, искромсала на кусочки его сердце, чтобы оно брызнуло маленькими алыми гейзерами. Да, ее нервы затрепетали и не только от возбуждения, ее рука как бы сама по себе, без участия ее воли расслабилась и позволила грозному оружию соскользнуть с дрожащих пальцев прямо на землю!
      - Ты еще больший глупец, чем я, - простонала она, вонзая острые, как бритвы, алые ногти прямо в его трепещущее тело, спину и шею. Гарри сорвал с нее одежду и ласкал ее тело везде, куда могли дотянуться его руки и кусал ее лицо и рот, пока не появилась кровь. - Да уж, - задыхаясь, проговорила Карен, когда они наконец сжали друг друга в объятиях, сгорая от желания, глупее и не бывает!
      ***
      Они летели к ее замку.
      Сидя позади нее в богато украшенном седле у основания шеи летуна, там, откуда росли его перепончатые крылья, Гарри держался за Карен, чтобы не свалиться вниз - в этом случае ему пришлось бы сформировать дверь и выпасть сквозь нее в пространство Мебиуса. Но он не мог упасть, пока ласкал ее упругие груди, соски которых, как самородки, прятались под остатками ее одежды. Он просто не мог упасть, пока его мужское естество упирается в ее восхитительный зад, словно пытаясь приподнять ее над седлом.
      - Подожди! - сказала она ему еще там, в саду, у стены, где он, обретя вновь все чувства Вамфира, хотел взять ее немедленно и вспахать, как податливое поле.
      - Подожди! - повторила она дважды во время их полета, когда он застонал громче ветра прямо в ее ухо, стал биться о ее шею, и она почувствовала, как его метаморфическая плоть потекла, пытаясь обернуть ее всю, а его руки удлинились, как бы пытаясь прикоснуться к ней во всех местах одновременно.
      И еще раз.
      - Подожди! О, подожди же! - воззвала она к нему, когда летун приземлился на площадку несколькими этажами ниже ее самых верхних апартаментов. Карен почти спасалась бегством от него, взлетая по настилу и лестницам резной кости, стремясь в свои комнаты. Наконец, он догнал ее в спальне и понял, что столь долгое ожидание закончилось.
      Гарри так редко занимался любовью, что он почти все забыл. Неудивительно. Пространство и время так запутаны! Сколько же времени прошло с того момента, когда он обладал Пенни? Измерение назад? Целая вселенная? Некроскоп знал только, что время - весьма относительное понятие. Былое казалось пушистым сном, а настоящее "сейчас" было так реально. Пенни была миражом, порождением сна, пухом чертополоха, она очаровала его в его снах, и наконец исчезла вместе с пробуждением. Но Карен... Она была реальностью, неотразимая, требовательная. Она была магнитом, притягивающим к себе, как маленькая планета, она манила его, как луна. И он желал ее.
      Для Гарри она была воплощением всех земных (и неземных) желаний; она была его личной черной дырой, которая могла всосать его в себя всего без остатка. Да, в ней было это все и даже более того. Карен была Вамфиром!
      Они скручивались, свивались в клубок на ее постели, ворчали, стонали, тяжело дышали. Гарри уже не совсем понимал, что было реальностью, а что фантазией. Он никогда прежде еще не пробовал преобразовывать свое тело; он не знал насколько способна растягиваться его плоть, он был "невинен" относительно потенциала своих чувств. И Карен тоже.
      - Ты знала лишь собственные ласки? - переведя дыхание, спросил ее некроскоп, вытягивая свои руки и пальцы так, чтобы ощутить и ласкать все ее внутренние органы и самые сокровенные места, а она увлажняла слюной горячий комок его плоти, ощущая его трепет своим скользящим раздвоенным языком.
      - Нет, - простонала она. - Дважды я летала на Светлую сторону, чтобы найти себе любовника. Но как можно обольстить перепуганного до смерти человека? Тем не менее я принесла одного сюда. Прошло некоторое время, и он переборол свой страх, очутился у меня в постели. О, это было, как будто в разверстую пропасть.., бросили камешек! Он не смог меня наполнить. Я выдоила его досуха и захотела еще, но в нем оставалась только одна кровь. Я знала, что могу смолоть его в порошок, превратить в пыль, убить его своей женской ненасытностью и поглотить. Это было бы так же просто, как съесть его. Но.., я вернула его назад. Да, с того момента, я принадлежала только себе, да. - Как мужчины и женщины созданы друг для друга, так и плоть Вамфира должна принадлежать только другому Вамфиру. Нельзя получить удовольствие от монстра. Когда кровь Вамфира желает, человек не способен ответить.
      - Вот уж верно, - ответил некроскоп, чувствуя как ее левый сосок проникает в его горло, словно язык, и как разбухла его мошонка, готовая взорваться под давлением переполняющих ее соков. - Женщина умерла бы от того, что я собираюсь сделать с тобой.
      - О, и мужчина умер бы от моих ласк, - ответила она, содрогаясь. - Но удовольствие тем не менее фантастическое.
      - Когда-то лорды Вамфири брали себе женщин из Странников, - задыхаясь от исступления прошептал Гарри. Теперь она была полна им, он обнимал руками ее живот; Гарри настолько выложился, что выглядел полумертвым. Она выгнулась вперед, чтобы поцеловать его, их зубы клацнули друг об друга, а плоть их лиц сплавилась в одно целое.
      В следующее мгновение мощным сокращением мышц она вытолкнула его из себя. Но он тотчас снова проник в нее, взяв на себя всю инициативу. И она ответила ему на его вопрос телепатически.
      - Те женщины умерли в муках, - сказала она. - Говорили, что во время набега Леек Живоглот взял себе на ночь десять женщин, если не больше. Они лопались как пузыри. Это было насилие. Но не все так называемые лорды действовали подобным образом; если девушка была красива, она могла остаться в живых. В нее селили вампира, и, пока ее способность к метаморфозам росла, распутный лорд учил, как все нужно делать. Лорд Магула сделал себе огромную женщину-гору и засыпал внутри нее, утомившись от своих излишеств.
      Она мгновенно расслабилась, чтобы позволить ему выйти, затем упала на него и стала исследовать руками его ловкое тело.
      Они превратили постельное белье в мокрые тряпки, деревянную постель в хлам, огромную комнату - в бойню. Их любовь была беспредельна. Человек и помыслить не мог о таких изощрениях. Они кричали, как пещерные жители, их тела слиплись в единое целое; они познали секс так, как еще никто до них не познал его; высшей точкой наслаждения для некроскопа был момент, когда Карен проникла в него.
      На протяжении пятнадцати долгих часов они растрачивали себя, выпускали пар, мучали друг друга и сводили с ума. И когда все подошло к концу, они не просто заснули, а упали без сознания.
      Когда Гарри пришел в себя, Карен мыла его тело влажной губкой.
      - Не надо, - слабо запротестовал он, пытаясь оттолкнуть ее от себя. Напрасная трата времени. Я снова тебя хочу, хочу сейчас и всегда, когда ты рядом.
      - Пока я рядом?
      - Это сон, Карен, сон! - выдохнул Гарри, его руки снова искали ее как будто после долгой разлуки. - Сон безумца. Я же видел тебя мертвой. А теперь, здесь.., ты жива! Хотя.., здесь, на Темной стороне, есть некроманты?
      Она покачала головой, слегка отодвинувшись от него, потому что его руки снова начали настойчиво ласкать ее уже опять вполне человеческие груди.
      - Будет лучше, Гарри, - сказала она, - если ты выслушаешь меня. Тогда я не была мертва. Это не меня ты видел разбившейся на каменной осыпи.
      - Не тебя? Тогда кого же?
      - Помнишь, как ты морил меня голодом? - Карен смотрела на него сурово, открыто и даже с осуждением. - Помнишь ли ты, как выманил моего вампира из тела с помощью свиной крови? Но я была не так проста, я была Вамфиром. Материнская тварь внутри меня была хитра! Хитрее многих других. Она оставила во мне яйцо. Упорство вампира, Гарри!
      - Ты.., ты еще оставалась Вамфиром? - его рот открылся. - Даже после того, как я сжег твоего вампира и его яйца?
      - Ты сжег все, кроме одного, - подтвердила она, - которое оставалось во мне. И тварь выросла снова, да. Но я знала, что ты настолько недоверчив, что попытаешься повторить все еще раз. И тогда я поняла, что должна умереть! О, эта мысль ужасала меня.
      - Я помню, что спал. - Гарри облизал сухие, совсем высохшие губы. - Я был измучен еще больше, чем сейчас - тем, что увидел и содеял.
      - Да, - кивнула она. - Ты заснул прямо в кресле, именно тогда меня спасли. Потому что ты проспал одну из моих служанок, возвратившуюся в гнездо.
      - Одну из твоих служанок? - сдвинул брови Гарри. - Но их всех уничтожили или прогнали прочь.
      - Да, прогнали, - ответила Карен. - Ты освободил одну из них по "доброте" твоего сердца.., отправил ее умирать!
      - Ее?
      - Горничная из трогов, созданная, чтобы работать по хозяйству внутри замка и в моих личных комнатах. Она была рождена здесь и не представляла себе иного существования, а поэтому вернулась назад в тот единственный дом, который знала. Я узнала об этом сразу же, в момент, когда она только ступила на первую ступеньку самой нижней лестницы; она услышала мой мысленный призыв и поспешила так быстро, как могла. Но она была измучена долгим пребыванием на холоде в диких просторах и смертельно устала от подъема. Устала до смерти.
      - Она умерла? - Гарри почувствовал легкую печаль Карен, как если бы умерла любимая домашняя зверушка. Карен кивнула.
      - Но сначала она сняла серебряную цепочку с моей двери и выбросила прочь колдовское варево! Потом она упала и умерла, а я увидела свой шанс. Пока ты спал, я надела на ее тело свое лучшее белое платье и сбросила ее с крепостного вала. Она падала и падала вниз, как будто летела! Но потом ударилась о скалы и разбилась. И это было то, что ты увидел, когда посмотрел вниз с высокого балкона, Гарри. А я - я спряталась и дождалась, пока ты не ушел отсюда.
      Некроскоп все понял.
      - Я вернулся назад, в сады Обитателя, - сказал он. - Мой сын знал, что я сделал. Опасаясь за самого себя, он взял всю мою силу и выдворил меня назад в мой родной мир, где какое-то время я оставался обычным человеком. Но я обнаружил там чудовищ, а они обнаружили меня. Кончилось все тем, что я, как видишь, стал сражаться с одним-единственным вампиром, вампиром в себе.
      Карен легла между его раздвинутых ног.
      - Какой ты сильный, Гарри, - вздохнула она с удивлением. - Похоже, ты снова полон до краев.
      - Видеть твое лицо, - ответил он, - ощущать аромат твоего тела, чувствовать влагу твоего естества.., что же мне еще оставалось делать, как не наполниться вновь?
      Он приподнял ее и посадил прямо на свой жезл, но вдруг она соскользнула с него и выбралась из постели.
      - Нет, не здесь, - тяжело дыша проговорила она.
      - М-м?
      - Там, - сказала она.
      - Где же?
      - В твоем таинственном месте.
      - В пространстве Мебиуса? Заниматься любовью там?
      - Почему бы и нет. Разве это святое место? Гарри не ответил. Кто знает? Может, так оно и есть.
      - Возьмешь меня туда, Гарри? Ты будешь меня любить там, возьмешь прямо там?
      - Да, - прохрипел он, - Я покажу тебе такое место, что тебе и не снилось, где мы сможем трахаться секунду или столетие, сколько захочешь!
      Она впорхнула в его объятия, и, сбросив с нее простыню, Гарри оказался вместе с ней в пространстве Мебиуса.
      - Но.., здесь так темно! - шепнула она, раздвигая шире свои прекрасные бедра и направляя его в себя. - Я хочу видеть тебя; как дрожит твое лицо, когда ты входишь в меня, как спадает твое напряжение и начинается истома.
      - Будет тебе свет, - проворчал он.., и в следующий миг вдруг почувствовал леденящий страх. Будто было что-то от богохульства, хотя он меньше всего хотел этого. Будет ей свет: голубой, зеленый и чуть-чуть красного. И когда она ногтями впилась в его ягодицы, он дернулся, вспенился в ней, и они одновременно, со стоном прошли сквозь дверь в будущее.
      И тогда она увидела будущее, убегающее от нее, и алый свет, струящийся из ее тела, с очень небольшой долей голубого. Свет Карен смешивался со светом Гарри, они были свиты в одно целое, как и их тела, и его свет был лишь немного менее красным, чем ее.
      - Наши линии жизни, - объяснил он. - Они бегут в наше будущее. - И процитировал Фаэтора:
      - Они бегут быстрее, чем жизнь!
      - Мы вместе спешим в будущее, - ответила она, вся дрожа, полная впечатления от увиденного и от толчков Гарри, взрывающегося внутри нее. И, немного помедлив, спросила:
      - А голубые?
      - Голубые - это Странники, - сказал он ей. - Жизни обычных людей.
      - Горящие красным линии могут принадлежать только Вамфири! Тем, кто выжил в Ледниках. А зеленые - это, должно быть, троги. Я.., никогда не видела таких красок, такого света! Даже самое яркое северное сияние над Ледниками никогда не было таким ярким, как этот свет.
      Гарри сжал в ладонях ее груди и снова вошел в нее, и она почувствовала, как его семя орошает стенки ее лона, и вся содрогнулась под его напором.
      - Твой сок прохладен, как струи водопада.
      - Нет, он горячий. Но кажется прохладным по сравнению с твоим сосудом; он пышет жаром, словно вулкан.
      На самом деле мы оба холодны, Гарри. Оба, - простонала она..
      - Мы Вамфири, - ответил тот, - но мы смертны.
      Мы никогда не умрем, как "умирают" люди, укушенные вампиром, и спят до тех пор, пока не восстанут из могилы. Я должен быть холодным - должен вожделеть, как Вамфир, обладать неуемным желанием жить, чтобы набраться грязного чувственного опыта, но не должен при этом сдаваться на милость своей твари.
      - Может быть, у тебя так, - кивнула Карен, - потому, что ты стал Вамфиром совсем недавно. Но.., может быть, ты и прав. Все это совсем не так, как я представляла себе. Конечно, Старые Вамфири были лжецами, может быть, они и об этом тоже лгали? Они говорили, что неспособны любить. Так ли это? Может, они просто не хотели признаться? Неужели любить - это проявление слабости, Гарри? Неужели быть холодным и не любить - это признак силы?
      Они сплавились в одно целое...
      - Мы холодны? - прогремел его голос. - Ладно. Если мы так холодны, почему же наша кровь такая горячая? Нет, я думаю, что и то, и другое верно. Самая последняя и самая наглая ложь Вамфири - это что они не умели любить. Еще как умели, но боялись это показать.
      Да, все становилось на места. Вамфири всегда были способны на темные чувства, на желания и деяния за пределами человеческих возможностей; но теперь, в этом непостижимом пространстве, он и Карен открыли в себе искренние, сильные чувства. Это можно было назвать экстазом. Какой бы необычной и странной ни была их любовь, они любили по-настоящему. Они горели страстью друг к другу, это так, но была ли когда-нибудь любовная связь между мужчиной и женщиной без страсти ?
      Как слитая воедино масса, как то существо из легенд, которое было потом разделено на две половинки, мужскую и женскую, они слились в буквальном смысле этого слова. Они спешили в потоке времени в будущее. И вдруг!
      Вспышка света.., золотое пламя, чудовищное, словно взрыв, всепоглощающее! Сначала Гарри показалось, что это просто странное следствие их занятий любовью. Нет, тут было нечто большее. Этот странный звон, который сам по себе не являлся звуком, а был лишь реакцией мозга на трехмерное перемещение в вечно-бегущем потоке времени, внезапно кончился взвизгом, словно лопнула струна! Некроскоп резко остановился. Разъединившись, но все еще касаясь друг друга, они вращались вокруг общей оси, а время бежало и бежало. И Карен, еще ослепленная этим светом, вцепилась острыми когтями в плечи Гарри и выдохнула:
      - Что это было?
      Но даже Гарри Киф, некроскоп, даже он не смог ответить. Когда его глаза понемногу привыкли к золотому сиянию, а разум к обжигающей вспышке, он посмотрел назад, чтобы получше рассмотреть, что это было: как будто он заглянул в самую сердцевину взорвавшейся голубой звезды, утратившей химическое равновесие из-за нехватки красного и зеленого цвета. Позади все было как и прежде. Но впереди, в будущем...
      Нити жизни Гарри и Карен были уже не красного цвета, сияли ослепительным золотом, вырываясь из их тел в сторону будущего. А само будущее было великолепием золотого зарева со всполохами оранжевого пламени !
      Постепенно медно-желтое сияние стало уменьшаться и угасло, дымя во мраке, словно угли, орошенные каплями дождя. И линия жизни этой пары пропала в этом мраке. За этой чертой у них не было будущего. Но у других было. Там спешили голубые линии, зеленые тоже, но их было меньше. Что касается красных, то от них не осталось и следа. И мрака было больше, чем света.
      - Катастрофа! - подумал Гарри, и Карен услышала его.
      - Но что же случилось, вернее, случится?
      Гарри только и смог, что покачать головой и пожать плечами.
      - Зеленые, кажется, совсем плохи. Они умирают.
      Это было так: большинство линий трогов потускнело, замерцало и угасло прямо у них на глазах. Но на сердце у некроскопа отлегло, когда он увидел, что другие, голубые, набирали силу и яркость и продолжали свой путь. И он мысленно вздохнул, с облегчением увидев, как новые линии начинают свое существование: то были новые рождения.
      Потом он собрал свою волю в кулак, сформировал дверь и провел Карен через нее в иной "нормальный" поток метафизического бытия.
      - Так что же случилось? - она еще плотнее. прижалась к нему.
      - Не знаю. - Он покачал головой и провел ее через последнюю дверь, прямо из пространства Мебиуса на крышу ее замка. И, повернув лицо навстречу холодному ветру, дующему с Темной стороны, добавил:
      - Но что бы это ни было, это произойдет, будь уверена.
      Ощущая дрожь ее тела в своих объятиях и чувствуя ее отчаяние, он пытливо посмотрел прямо в ее малиновые глаза.
      - Кажется, я догадываюсь, - сказала Карен. - Мы предчувствовали, что они возвратятся вновь.
      - Мы? - он позволил ей увести себя прочь от света звезд в верхние помещения замка.
      - Твой сын и я, - кивнула она. - Когда он еще был самим собой.
      - Их возвращение? Их? - Даже задавая вопрос, Гарри уже составил для себя ответ. И сейчас он понял тревогу Лардиса Лидешци и причину его враждебности по отношению к нему в саду Обитателя.
      - Вамфири, - снова кивнула она. - Старые лорды. Приговоренные к изгнанию в Ледники, но до конца не смирившиеся с этим.
      Они прошли через большие, расписанные фресками залы, украшенные резной костью и камнем, спустились по лестнице в ее покои и устроились там в больших креслах. Спустя некоторое время Гарри произнес:
      - Расскажи мне все.
      Все это началось (по временной шкале Гарри) двумя годами раньше, то есть спустя два года после битвы за сады Обитателя, кончившейся поражением и изгнанием лордов Вамфири.
      - Почувствовав угрозу, исходящую из Ледников, - продолжила Карен, - я потребовала встречи с Обитателем и поделилась с ним своими опасениями. К тому времени он уже знал, что я выжила после твоего "лечения"; так или иначе между нами было заключено перемирие. В конце концов, я сражалась бок о бок с тобой и твоим сыном против Вамфири; у него не могло быть сомнений в том, что я его союзник. Я нанесла визит к нему в горы, а потом он даже приходил сюда навестить меня. Мы были друзья, понимаешь, и ничего кроме... Но это было странно, в нем уже произошли перемены: он начал терять свой человеческий облик, стал близок к тому, чтобы превратиться в волка. Однако пока он еще сохранял человеческий разум, и мы снова заключили союз. Он и сам ощущал угрозу, исходящую с Ледников: странное предчувствие, приходящее и исчезающее вместе с северным сиянием, гибельная опасность, что припала к земле, словно дикий зверь там, на стылых границах, сжалась в домок, готовясь к прыжку.
      Я сказала, что он ощущал угрозу. Твой сын, некроскоп, теперь волк со всеми присущими волку чувствами и инстинктами. Он чуял Вамфири вместе с ветрами, приходящими с севера, видел их в северном сиянии, слышал их шепот и чувствовал их намерения. Планы их возвращения и мести! Мести, Гарри. Обитателю и его людям, мне, всем и каждому, кто помогал разбить их, разрушить замки и изгнать их в страну великого холода. А значит, и тебе тоже. Только, конечно, тебя тогда здесь не было. Здесь были только Обитатель и я. И судя по тому, что с ним происходило.., через какое-то время я осталась бы одна. - Я спросила его, что можно сделать.
      - Мы должны выставить стражу, - сказал он мне, - вот там, в холодной пустыне. Она должна наблюдать за севером и докладывать о любом проникновении кого-либо сюда из Ледников.
      - Стражу?
      - Ты должна создать ее, - посоветовал он. - Разве ты не Вамфир, не полноправная наследница лорда Драмала? Разве он не показывал тебе, как это нужно делать?
      - Конечно, я знаю, как создавать существ, - сказала я ему.
      - Тогда приступай! - пролаял он. - Сделай бойцов, но не безмозглых тварей, а конструкторов, существ со своей волей, способных к воспроизводству.
      - Самовоспроизводство? - Сама идея ошеломила меня. - Но это же запрещено! Даже самые худшие из старых лордов Вамфири и не пытались.., даже и не мыслили об этом.
      - Именно поэтому ты должна совершить это! - настаивал он. - Потому, что это даст тебе экономию во времени. Создай их такими, чтобы они могли жить и размножаться во льдах, питаться большими рыбами, живущими под толщей льда. Но снабди их предохранительным устройством: только три щенка от пары и чтобы все были самцы. Тогда они все скоро вымрут. Но не раньше, чем выяснят, в чем состоит угроза, и не вступят в битву с тем, кто нагрянет с севера!
      Твой сын был очень мудр, некроскоп. Он отличал зло от добра и знал источник самого худшего зла. Но его человеческая сущность быстро угасала; он знал, что, когда настанет час, не сможет мне помочь, и поэтому он решил пособить мне добрым советом. И это действительно был добрый совет.
      - Но кто там, в Ледниках? - спросил Гарри. - Шайтис? Это он? Карен вздрогнула.
      - Он. И не один.
      - Ну?
      Она схватила его за руку.
      - Ты помнишь то время в саду? Огонь и грохот; газовые звери, взрывающиеся в небе и выплескивающие свое содержимое на все, что внизу; крики трогов и Странников, когда лорды Вамфири и их слуги напирали, а их боевые рукавицы были окроплены кровью?
      Гарри кивнул.
      - Я помню все это; помню, как мы жгли их зеркалами Обитателя, ослепляли летунов, бросали своих бойцов вперед и, наконец, уничтожили всех, испарили лучами самого солнца.
      - Но не всех, - возразила Карен. - И Шайтис только один из тех, кто выжил.
      - Кто еще?
      - Гигант Фесс Ференц и отвратительный Вольш Пинеску; а также Аркис Прокаженный, плюс несколько рабов. Никто из них не принимал участие в битве. Должно быть, они убрались на север, когда обнаружили, что их замки сравняли с землей.
      Некроскоп с облегчением вздохнул.
      - Всего лишь жалкая горстка. Карен покачала головой.
      - Шайтис, Гарри, - больше, чем горстка, ушло то время, когда вместе с нами был твой сын и его люди. А что если и другие лорды Вамфири, изгнанные в Ледники, тоже выжили? Они улизнули поодиночке, до битвы за сад. Может быть, им разрешили взять с собой рабов. Может быть, Шайтис и другие нашли их и организовали в небольшой отряд. Но можно ли любой отряд Вамфири называть небольшим?
      - Могло случиться и похуже, - мрачно посмотрел на нее Гарри. - Если они взяли с собой женщин и если смогли выжить в вечном холоде, то почему бы им не начать размножаться, как твоим бойцам? Давай скажем честно: ведь мы даже не догадываемся, что представляют собой Ледники. Может быть, единственное, что удерживало ледовых жителей от вторжения все это время, это тот факт, что Вамфири сильнее! А теперь... "старых" Вамфири больше нет. Только мы, новые Вамфири.
      - Но еще, - напомнила она, - там, на границе с холодом, где застывшее море, находится дюжина или больше бойцов, наблюдателей, стражей.
      - Ты последовала совету моего сына и создала несколько тварей?
      - Да... - и она отвела взгляд.
      - Почему так далеко? И почему ты прячешь глаза? Карен рывком подняла голову и с вызовом посмотрела на него.
      - Ничего я не прячу! Я нашла материал в руинах разрушенных замков, в мастерских лордов. Большинство лабораторий было разрушено, разбито и погребено навсегда, но некоторые уцелели. Сначала я допустила грубую ошибку и создала летунов, которые не умели летать, бойцов, которые не бились. Но постепенно я совершенствовала свое искусство. Ты видел моего летуна и летал на нем: великолепный экземпляр. Мои бойцы такие же. Я сделала три пары качественные, грозные и могучие. Они уже родили шесть или девять себе подобных. Только.. - И она снова отвернула лицо.
      Гарри взял ее за подбородок и повернул к себе.
      - Что только?
      - Мои конструкты вдруг перестали откликаться на мой зов. Я посылала мысленные приказы через Темную сторону, запрашивала информацию, но они не слышат меня. Или, если слышат, не могут, а может, не хотят отвечать.
      Гарри нахмурился.
      - Ты утратила контроль над ними? Она опустила голову.
      - Это то, чего старые Вамфири всегда боялись: создать существ с собственной волей, конструктов, которые в один прекрасный день убегут и одичают. К счастью, я помнила предупреждение Обитателя. Они вымрут, так как среди их потомства нет самок.
      Гарри проворчал:
      - Итак, у тебя есть наблюдатели, которые не наблюдают, и бойцы, которые не бьются. Какие еще "меры" ты приняла против угрозы с Ледников?
      Теперь она зашипела на него.
      - Ты смеешься над моими трудами, некроскоп? А не я ли решила встретить угрозу во всеоружии? Вспомни, до того, как ты появился здесь, я была всего лишь одинокой женщиной; и как, ты думаешь, Шайтис поступил бы со мной, с Карен, с сучкой, предавшей Вамфири, если бы выжил в Ледниках и вернулся сюда? Сжалился бы? Ха! Нет, такого не будет.
      - Не будет? - Гарри был ослеплен блеском ее волос и глаз, сиянием ее зубов. "Она как вулкан. И снаружи, и внутри!" - пронеслось в его мозгу.
      И снова она опустила голову.
      - Прежде чем Шайтис возьмет меня силой, я отдамся более разрушительному любовнику - Солнцу! Я подниму своего летуна и направлю его на юг, через горы и Светлую сторону, прямо в медное лицо самого светила. Пусть Шайтис преследует меня там, если сможет, в потоке газов и взрывов пламени!
      Гарри привлек ее к себе, и она не противилась.
      - До этого не дойдет, - прорычал он, гладя и лаская ее волосы до тех пор, пока не прошла ее дрожь. - Не бывать такому, раз я возьмусь за это дело.
      Но где-то в глубине сознания Гарри, скрытом от телепатии Карен, запечатлелась сцена из будущего, которую он никак не мог прогнать, как ни пытался.
      Картина огненного, золотого цвета будущего. Видение Конца, обрамленное алым, всепожирающим пламенем кромешного ада...
      Глава 4
      Снова Печорск. Ледники
      Похожие на ульи пещеры, выжженные норы и населенные призраками магмассовые уровни Печорского проекта опять переживали период повышенной активности. Прошло шесть дней с того последнего ночного визита Гарри Кифа к директору объекта Виктору Лучеву и последовавшего вскоре его вторжения в центр проекта верхом на мощном американском мотоцикле, закончившегося так ужасно. И вот снова все было как прежде; но Виктору Лучеву хотелось, чтобы Врата закрылись навсегда.
      Стоя внизу, на дезактивированной, недавно очищенной и отполированной поверхности чешуйчатых плит - там, где они охватывали внушительных размеров главный вход, Лучев как зачарованный смотрел со скрытым страхом на орудия грядущего разрушения: пару сверхсекретных ракет малой дальности МК-2 системы Токарева (говоря попросту, с ядерными зарядами), смонтированных на компактной гусеничной платформе, со стартовым модулем и отделяющейся боеголовкой серого металла. Глаза директора за дымчатыми линзами пластиковых защитных очков были как щелки, лицо словно застыло в гримасе испуга; ведь на него по приказу Москвы была возложена громадная ответственность: зарядить ракеты ядерной начинкой и запрограммировать соответствующим образом. Он прекрасно понимал, что находится перед ним; знал, что боеголовки заряжены, дьявольский груз помещен в их тонкие стальные корпуса. Вот они лежат неподвижно, готовые к мгновенному пробуждению. Для этого необходимо только нажать кнопку.
      Группа военных техников в белых халатах суетилась вокруг творений Токарева, проверяя и перепроверяя еще раз все электрические цепи, полуавтоматические и компьютеризированные системы, уровень радиации и прочие показания приборов. Их начальник, непосредственно подчиненный директору, коснулся руки Лучева, отчего тот вздрогнул. Тщетно пытаясь скрыть свою нервную реакцию, директор коротко пролаял:
      - Да, в чем дело?
      Офицер был молод, лет двадцать шесть-двадцать семь, но уже в звании майора; он носил в петлицах знаки отличия своего рода войск: стилизованное атомное ядро, обозначающее собой ракетные войска особого назначения.
      - Товарищ директор, - формально начал он свой рапорт. - Докладываю о полной готовности. С настоящего момента и вплоть до того времени, когда это оружие будет приведено в действие, здесь будут нести службу двое часовых.., вооруженных, конечно, на случай возможной диверсии. Мы знаем, что в истории проекта зафиксирован факт проникновения сюда самолета, не так ли?
      - Да, хорошо, - кивнул Лучев, слушая вполуха. Резко отвернувшись от ракет и указывая пальцем в направлении ослепительной сферы Врат он сказал майору:
      - А известно ли вам, на страже чего вас здесь поставили? Уверены ли вы, что, если понадобится, будете точно знать, когда нажать кнопку?
      Тот застыл на месте. Он отлично знал свой долг. Жаль, что теперь он находится в положении, когда нужно выполнять приказы этого проклятого штатского. Ему хотелось достойным образом ответить, хотя он прекрасно понимал, что главный ученый обладает тут всей властью.
      - Конечно, я ознакомлен с историей проекта, товарищ директор, произнес он холодно. - Мы просмотрели фильмы. Но в любом случае приказ открыть огонь должен исходить исключительно от вас.
      - Послушайте, - Лучев развернулся и уставился на собеседника широко открытыми глазами, схватил его своей дрожащей рукой. - Да, это был краткий инструктаж, но он не объяснил вам всего. Этого, конечно, мало. Вы видели фильмы? Но вы не можете обонять их, верно? Они не могут выпрыгнуть с экрана и проглотить вас живьем! - Яростно мотая головой и тыча пальцем в сияющую верхнюю полусферу Врат, он хрипло продолжил: