19.

Откуда-то сверху, из-под купола пещеры, ударил луч чистейшего белого света. Он попал в огромного демона, мгновенно превратив его кожистое крыло в облако серой пыли. Луч тут же исчез, а раненый демон, кувыркаясь и дергаясь, стал опускаться все ниже и ниже — прямо в гигантскую воронку — пока не провалился в отверстие, словно кучка тряпья. Он исчез из виду, не издав ни единого крика боли — просто растворился во тьме.

— Что бы это ни было, мне это не нравится, — сказал Хранитель. — Кто-то пытается спасти вас, и, следовательно, уничтожить меня. Вернее, чтобы освободить вас, он должен вначале уничтожить меня. Но это ему не удастся!

Бледный исполин еще продолжал говорить, а Титус Кроу и Тиания уже оказались вновь зажаты в его кулаке, занесенном над зловонной бездной — и в эту минуту белый луч ударил снова — прямо в грудь гиганта.

Хранитель встал на ноги и шагнул к краю ямы. Его глаза округлились, а из разбитой, разорванной груди вырвался глубокий, тихий стон. Чудовищный обитатель белой пустыни медленно разжал пальцы, но Титус и Тиания, поддерживая друг друга, взобрались на его ладонь, простертую над исходящей паром ямой.

— Если луч снова ударит по мне, он заденет и вас, — с болью в голосе проговорил Хранитель. — Мы упадем в яму все вместе, Вы поняли? Так говорит мне мой инстинкт выживания…

А «часы» — конечно, именно они стали причиной гибели серого демона — были уже отчетливо видны. Они двигались, описывая широкие круги над клеткой и ее Хранителем. Титус Кроу ни минуты не сомневался, что машиной управляет Анри-Лоран де Мариньи, а значит — еще не все потеряно! Хранитель заметил, куда направлен взгляд пленника, и спросил:

— Что это за штука?

— Сейчас — оружие, — отвечал Титус Кроу. — Это машина реального мира — действенное оружие против всех божеств цикла Ктулху и их приспешников!

— Ты… более странный человек, чем я думал, сновидец, — проговорил бледный исполин. Теперь его голос больше всего напоминал треск укрощенной молнии. Неожиданно огромная ладонь, к которой прижались Кроу и Тиания, конвульсивно дернулась. Сновидцы вцепились в огромные пальцы.

Потом Хранитель упал на колени, и земля содрогнулась под его многотонным весом. Но он по-прежнему держал руку над бездонным колодцем. «Часы» наконец остановились и неподвижно зависли в воздухе.

У края адской воронки, черное жерло которой продолжало выдыхать зловонные пары, стоял на коленях похожий на мертвеца раненный гигант. Кроу и Тиания висели, вцепившись в его толстые пальцы — а тело исполина дрожало, раскачиваясь из стороны в сторону. Рядом с ним стояла пустая клетка из блестящего металла, покрытого серой ржавчиной — она напоминала сетку для варки омаров. А вокруг простирались бесконечные белые пески. «Часы» опустились пониже и снова замерли в воздухе.

— Я уверен, — зазвучал прерывающийся голос Хранителя, — что лишь странная красота твоей женщины причина и следствие всех твоих поступков. Я сейчас брошу ее в яму, а тебя пока оставлю. Но если ты не отошлешь прочь свое летающее оружие, ты немедленно последуешь за ней.

— Если ты бросишь ее, — закричал Кроу голосом, полным ужаса, ярости и отчаяния, — я прикажу немедленно уничтожить тебя!

— И себя тоже?

Кроу понял, что имел в виду Хранитель. Если белый луч убьет исполина, то все они втроем полетят в зловонную дыру.

— И меня тоже!

— Блеф.

Гигант поднял левую руку, собираясь схватить Тианию большим и средним пальцами. Дрожа от ужаса, девушка обняла своего возлюбленного.

— Обожди! — Кроу ткнул саблей в бесчувственные пальцы гиганта. — Даже если я блефую, то как насчет Ньярлахотепа? Он хочет встретиться с нами! Ты забыл об этом? Если ты убережешь свою жалкую жизнь — если мое оружие из реального мира не сможет убить тебя — как ты объяснишь своим хозяевам нашу смерть?

— Смерть этой женщины? Но ведь она умрет… не сразу, долго… Ты не… представляешь себе… что ожидает тебя там… сновидец. — Хранитель судорожно захрипел. — Ньярлахотеп — это… Их посланец, Великий… Посланец моих хозяев. Телесный или бестелесный… он Их… посланец. Подумай, кто приносит людям кошмары Ктулху… Это… Ньярлахотеп. И ты хочешь… встречи с ним? Но это случится там… в яме кошмаров. Там ваши души станут пищей для Машины Ужасов… еще долгое время… прежде, чем с вами будет покончено… Ньярлахотеп вселит… бесконечный страх в ваши души… а потом явит их в снах других смертных. Но хватит! Женщину я бросаю первой!

И вдруг Тиания, задыхающаяся и перепуганная, высвободилась из рук Титуса Кроу и, величественным жестом откинув назад изумрудные волосы, обратилась к гиганту:

— Ты собираешься скормить Тьме Тианию из Элизии? Тогда ты обречен — везде, хоть в Мире Снов, хоть в любом другом измерении. Знай, чудовище, меня любят Старшие Боги — и сам Ктханид. Так что берегись!

— Старшие… Боги? Ктханид? — В первый раз в ослабевающем голосе Хранителя послышались испуганные нотки. — Ты, значит… из Элизии?

Тело исполина резко качнулось, рука, описав дугу, резко откинулась в сторону — и пленники, выскользнув из нее, оказалась на песке, а не в стеклянистом жерле кратера. В то же мгновение Титус Кроу схватил Тианию на руки и прыгнул в сторону, словно подброшенный пружиной. Де Мариньи, получивший, наконец, возможность прикончить чудовище, нажал на ментальный спусковой крючок.

Белый луч мелькул ослепительной вспышкой, ударив Хранителя между глаз. Исполин присел на корточки, закрыв лицо руками, а затем повалися набок, раздавив ржавую клетку-тюрьму своим огромным телом. Земля заходила ходуном.

В ту же секунду Титус Кроу, держа Тианию в вытянутых руках над головой и пытаясь защитить ее от падения, шлепнулся на спину. Они падали футов тридцать. Любой нормальный человек переломал бы себе все кости, но Титусу Кроу повезло — он упал на рыхлый песок. Тиании повезло меньше — она сильно разбилась. Сновидцу пришлось взять ее на руки… И тут стало ясно, что несмотря на все синяки и царапины, удача была на их стороне — всего несколько футов отделяло падавших пленников от плавно уходящего вглубь края кратера, ритмично извергавшего кольца вонючего дыма. Замерев на пороге бездны, Титус и Тиания стали свидетелями ужасной развязки.

«Часы» летали вокруг гигатского тела Хранителя, то и дело пронзая его сияющими лучами, выжигавшими дымящиеся ямы в белой плоти чудовища. Черный маслянистый дым, поднимавшийся от тела Хранителя, образовывал в дрожащем воздухе темные облачка.

Это не могло длиться вечно. Неловким, механическим движением смертельно раненый Хранитель поднялся на ноги. У него остался тольбко один глаз — на месте второго зияла дыра. Собравшись с силами, он шагнул навстречу своему проворному мучителю. Затем остановился и, с трудом ворочая языком, заговорил. Его вело желание выжить, привитое отродьем Ктулху.

— Я узнал… Могущество! — Голос Хранителя напоминал звук огромного треснувшего колокола. — Я… узнал эту машину. Это… сила, которой… даже Они боятся. Это… Звезда Мнар — любовь… Старших Богов — Добро, от которого все Зло… бежит. И это… моя… смерть!

Он зашатался, а затем повернулся, раскинув руки в форме нечестивого креста. Белый луч снова ударил в его тело. Но на этот раз де Мариньи проявил милосердие: он пронзил тело Хранителя насквозь, даруя легкую смерть. Гигант издал последний бессвязный крик, руки его обмякли, голова запрокинулась. Он начал падать — как-то необычно медленно — и, угодив в черное жерло, исчез в нем.

Титус Кроу и Тиания, еле переставляя ноги, побежали в сторону дюн, когда их догнала и сбила с ног волна воздуха, поднятая падением исполина. Тучи острых песчинок поднялись в воздух… Когда измученные сновидцы встали на ноги, все было кончено, и бездонная яма перестала выбрасывать ядовитый дым.

Поднявшись на гребень дюны, Титус и Тиания подошли к де Мариньи, стоявшему у открытой двери «часов». Их друг был болезненно бледен и весь дрожал. Неловко качнувшись, он едва удержался на ногах, схватившись за корпус «часов».

— Анри, — торжественно начал Титус Кроу, взяв друга за руку. — Если бы не вы, нами бы пришел конец. Вы не представляете себе, что я чувствовал, когда… — Тут он осекся. Нахмурившись, он нагнулся к де Мариньи, подозительно понюхал и нахмурился еще сильнее. — Послушайте, но ведь вы пьяны!

— Нет, нет, Титус. — Де Мариньи слабо улыбнулся. — Сейчас я уже почти трезв. Вот если бы вы посмотрели на меня час назад, то тогда — да! — И он протянул Кроу неначатую бутылку бренди. — Думаю, я больше никогда не выпью ни капли этой отравы.

— Это что? Бренди? — Кроу повернулся к Тиании и обнял ее, показывая бутылку. — Даже в Элизии нет ничего подобного, Тиания. Что за человек, а? За десять минут он спас меня дважды! — Затем Титус Кроу заговорил более серьезным голосом. — Но эту победу мы отпразднуем позднее. А сейчас…

И тут послышался далекий подземный гул, от которого содрогнулась земля. Вокруг стало темнее, словно тучи собрались и закрыли солнце, хотя ни туч, ни солнца в огромной пещере не было. Земля снова содрогнулась, затем еще раз. Через мгновение из кратера хлопком выбросило огромное черное кольцо дыма с самым отвратительным запахом, какой только можно было себе представить.

— А теперь, — сказал де Мариньи, заканчивая начатую Кроу фразу, — полагаю, нам пора убираться отсюда!

Кивнув в знак согласия, Титус Кроу подтолкнул де Мариньи вместе с Тианией в открытые «часы», потом еще раз посмотрел на ужасный пейзаж подземного мира, свет в котором постепенно слабел, и вошел в удивительный экипаж, прикрыв за собой дверь.

Ментально подключившись к знакомым устройствам управления, Титус Кроу поднял «часы» под своды пещеры и лишь потом заметил широкие трещины, прочертившие гладь пустыни. Через сканеры «часов» великий мистик смутно различал первые признаки разрушения этого подземного мира: начали крошиться скалы, с потолка падали сталактиты. От пленников, совсем недавно сбежавших из клетки Хранителя, не осталось и следа. Но вот в пещере стало еще темнее. Титус Кроу направил «часы» наружу, в области глубокого сна…

Позднее, когда сновидцы летели высоко в небе над Южным морем, направляясь в Ултар, в ласковую гавань Города Котов, де Мариньи спросил своего друга:

— Что это было там, под землей?

— Одно из мест, где отродье Ктулху рождали кошмары, терроризируя людей и побуждая их на различные ужасные поступки. — Кроу помолчал, а затем продолжил: — Да, и таких мест в Мире Снов немало. Это фабрики, на которых работают Машины Ужаса, воплощающие в реальность отвратительные сны Ктулху. Они порождают неописуемые кошмары, которые могут свести с ума чувствительных сновидцев. Тиания и я едва не стали сырьем для чудовищных грез, рабами БМК. Aegri somnia vana!

— Сны больного разума, — перевел де Мариньи, вздрогнув. — Неплохо… я ничуть не сожалею, что одна из таких фабрик закрылась…

20.

После трех дней восстановления сил в доме Гранта Эндерби в Ултаре — трех дней покоя, мира и тишины, омрачаемых лишь перспективой опасного путешествия — Титус Кроу, Анри-Лоран де Мариньи и Тиания из Элизии, заняв уединенный столик в алькове гостиницы «Тысяча Спящих Котов», подальше от чужих ушей, устроили своего рода военный совет.

Теперь они выглядели холодными аристократами. Их роскошные наряды свидетельствовали о богатстве и изысканном вкусе. На Тиании было перламутровое платье; приталенное, с ниспадающими складками и глубоким вырезом. Оно подчеркивало великолепную фигуру полубогини. Зеленоватые искорки, вспыхивашие на ткани, прекрасно гармонировали с волосами красавицы. Титус Кроу щеголял в коротком пиджаке желтого шелка и брюках такого же цвета, в покрое которых было что-то восточное. Его мускулистый торс охватывал широкий черный пояс. Де Мариньи выбрал комбинезон из красного бархата. Черный антигравитационный плащ был небрежно наброшен на плечи сновидца. Друзья отдыхали в прохладном алькове, наслаждались яствами, прославившими гостиницу «Тысяча Спящих Котов», и потягивали экзотические ликеры.

Наконец, с явной неохотой, Титус Кроу начал разговор.

— Что ж, расскажите нам, Анри, как вас вчера вечером встретили в храме Старших Богов? Атал может нам еще чем-нибудь помочь?

— Отвечаю по порядку. Сначала я рассказал Аталу обо всех наших приключениях: о побеге из Дилат-Лина, о бесславной гибели Летящего-в-Луче и разрушении его жилища, о фабрике кошмаров и смерти ее Хранителя… Затем я сказал Аталу, что мы собираемся отправиться в Илек-Вад… — Де-Мариньи сделал паузу и пожал плечами. — Но старик повторил мне все то, что я уже слышал от Ктханида в зале жемчуга и хрусталя. Вокруг Илек-Вада воздвигнут некий экран, который не позволяет ни проникнуть внутрь, ни выйти наружу. Так что тут, Титус, мы потерпели полную неудачу.

— Неудачу, говорите? — задумчиво протянул Титус Кроу. — Может — да, а может и нет. Я все же рассчитываю на лучшее. Судите сами, Анри. Конечно, экран могли создать посланцы Тьмы, свившие гнездо за городскими стенами. Но с другой стороны, почему бы людям не защититься таким способом от сил Ктулху?

— Вы думаете, что Рендолф Картер и мой отец…

— …Создали этот экран? Вполне возможно. А вот что творится за ним — в Илек-Ваде — это другой вопрос. На него-то мы и должны ответить. И существует только один способ.

— Мы отправляемся в Илек-Вад! — вмешалась в разговор Тиания. Ее прекрасный голос звучал возбужденно.

— Нет. — Кроу тряхнул головой. — Вас это не касается, Тиания. В Илек-Вад мы отправимся вдвоем — я и Анри.

— Титус, — строго проговорила девушка-богиня, — я не отпущу тебя одного. В этом измерении слишком много опасностей. Что я буду делать, если с вами произойдет несчастье?

— А что буду делать я, если несчастье произойдет с тобой, Тиания? Нет, ты останешься здесь, в Ултаре, в доме Гранта Эндерби. Тогда я буду знать, что ты в безопасности. Для этого путешествия нам понадобится день или два. Мы узнаем, что там происходит, и вернемся. И не спорь. Ты можешь уговорить Ктханида, но не меня.

Тиания обиженно поджала губы и откинулась на спинку кресла, сердито блеснув глазами. Де Мариньи кашлянул и торопливо спросил:

— Когда мы отправимся?

И потом он почувствовал, как все внутри него сжалось от мысли, что Неизвестность снова встает перед ним.

— Завтра утром, на заре, — отвечал Кроу. — Теперь все знают о том, что мы в Мире Снов, поэтому скрываться бесполезно. Мы отправимся в путь, как только рассветет.

— Вы уж тогда извините меня, — сказал де Мариньи, поднимаясь из-за стола.

— Уже уходите, Анри? — удивился Кроу.

— Да, мне предстоит встреча… кое с кем.

— Я видела, какими глазами она смотрела на вас! — И Тиания лукаво рассмеялась, забыв о своей обиде.

— Она? — Кроу нахмурился. Затем его лицо просветлело. — Вы имеете в виду Литху, дочь Гранта Эндерби. — Он рассмеялся, но затем предупредил: — Помните, Анри — как бы ни была она прекрасна — она всего лишь мечта.

— Я охотно проверю это, — ответил де Мариньи, отворачиваясь, чтобы скрыть внезапный румянец. — Она ведь только мечта, не так ли?

На следующий день на заре Титус Кроу и Анри-Лоран де Мариньи отправились в путь, оставив Тианию под опекой Гранта Эндерби. К полудню сновидцы достигли Сумеречного моря.

Конечно, «часы» могли двигаться с гораздо большей скорости, но Титус Кроу был в восхищении от ландшафтов Мира Снов. Он внимательно рассматривал все реки, озера, горы, леса, острова, города и деревни, и радовался, как ребенок. Теперь он молча созерцал спокойную мерцающую поверхность Сумеречного моря.

В сущности, это был громадный внутренний океан, раскинувшийся далеко на западе третьего величайшего континента Мира Снов. Название ему придумали поэты из сновидцев, заметившие, что безмятежность гигантского водоема схожа со спокойствием одиноких озер в тихие летние вечера. Здесь, на выступавшем далеко в море высоком мысу из вулканического стекла, стоял Илек-Вад — город сказочных башен, домов и шпилей. Когда-то им правил гордый, но ныне угасший род древних королей, а теперь здесь славили короля Картера, в прошлом могущественного сновидца.

Внизу под часами, скользившими над покрытой мелкой рябью поверхностью моря, Кроу и де Мариньи разглядели похожие на ветви кораллов лабиринты трудолюбивых жителей хрустальных глубин — снабженных плавниками бородатых гнорри. Очарованные неповторимым изяществом непрерывной подводной деятельности гнорри, путешественники, не отрываясь смотрели в воду — до Илек-Вада оставался еще добрый десяток миль. Вдруг «часы» повели себя очень странно. Они отказались подчиняться командам Кроу. Накренившись, они стали описывать круги вокруг Илек-Вада, отказываясь приблизиться к удивительному городу.

Переупрямить «часы» Титусу Кроу не удалось. Промучившись некоторое время, он тяжело вздохнул.

— Ух! Это тот самый экран, Анри. Он очень эффективен!

— Странная штука! Я думаю, что примерно так же действовала стена Наач-Титха, о которой мне рассказывал Грант Эндерби. Невидимый непроницаемый барьер. Силовой экран…

— Наука, Анри — или волшебство. Вспомните — мы в Мире Снов, а о таких вещах, как силовой экран, люди мечтали очень давно. Но в любом случае, что это меняет? Стена перед нами, и мы — к сожалению — не с той стороны!

— Интересно, — задумчиво проговорил де Мариньи, — этот барьер проходит и под Сумеречным морем?

— Сейчас проверим, — ответил Титус Кроу. Он тут же заставил «часы» нырнуть в голубые воды, где плавали, строя свои пещеры и лабиринты из кальцита, влюбчивые гнорри.

И снова путешественники наткнулись на непреодолимую стену. Но что странно — гнорри она совершенно не мешала! Для них этого барьера не существовал, и они беспрепятственно скользили туда и сюда, пересекая невидимую линию.

— Ну ладно, — пожал плечами Титус Кроу. — А как обстоят дела у птиц?

Он с тихим всплеском поднял «часы» из воды. Некоторое время путешественники ждали, обдумывая ситуацию. Наконец появилась стая крупных белых птиц, напоминавших гусей. Приветствовав «часы» резкими удивленными криками, они облетели машину сновидцев и устремились дальше — сквозь невидимый барьер.

— Да и облака тоже не замечают этого препятствия, — добавил де Мариньи, глядя на редкие облачка, лениво проползавшие в область, запретную для «часов». — Я не понимаю…

— А до меня, кажется, дошло, — деловито сказал Титус Кроу. — Гнорри, птицы, облака, все они — природные объекты. Они являются безобидными реальными обитателями Мира Снов, не относящимися ни к какой силе, доброй или злой. А вот «часы» — и их пассажиры — здесь чужие.

— Но ведь Атал, а до него — Ктханид — говорили: ничто не может попасть в Илек-Вад, или выйти из него, — запротестовал де Мариньи.

Кроу пожал плечами.

— Разве они обращают внимание на птиц, облака или гнорри, а, Анри? Нет, Илек-Вад закрыт только для чужих, для тех, кто может понять его тайны. Он закрыт для воздействия из чужих миров, и для; закрыт для магических камней, потому что эти камни чужеродны Миру Снов; закрыт приспешникам БМК, Ньярлахотепу, их посланцу и агенту.

— Ну да, и для нас, заодно, — добавил де Мариньи, саркастически ухмыляясь. — Нас не пускают из-за «часов» — создания Старших Богов, которых Мир Снов вдруг признал чужими!

— Зря иронизируете, Анри. Все правильно, — кивнул Кроу, упрямо нахмурившись. — И здорово придумано. Но этот барьер не надолго нас задержит.

— Титус, вы бредите…

— Послушайте, мой друг. В этих «часах» мне удалось выскочить из области черной дыры — этого чудовища, пожирающего даже свет. При этом я не пытался обогнуть черную дыру, я просто полетел… прочь от нее! Вы понимаете, эти «часы» — не только машина пространства-времени, но еще и ворота между промежуточными измерениями. Доказательство перед вашими глазами — сейчас «часы» находятся в Мире Снов, но ведь вы прибыли сюда из реального мира! В конце концов, Мр Снов всего лишь параллельное измерение, совместимое с миром Земли на подсознательном уровне. В этом замечательном устройстве я не только сбежал из черной дыры. Угодив в измерение Йог-Согота, Притаившегося у Порога, я смог выбраться оттуда. А ведь в этот мир не могла проскользнуть ни одна из Великих Мыслей Ктханида… Потом я отправился на Элизию! Да! «Часы» так же легко проскальзывают из одного измерения в другое, как пронзают пространство и время! — Кроу помолчал. — Кстати, времени мы потратили напрасно более, чем достаточно. Давайте лучше посмотрим, на что способны «часы».

И следующие десять минут Титус Кроу изучал параллельные измерения, используя машину Богов. Де Мариньи был поражен фантастическими видами, которые передавали ему сканеры «часов». Некоторые из миров казались темными, погруженными во Мрак вечной ночи, населенными неясными тенями. Другие представляли собой калейдоскоп цветов, без малейшего признака полутонов. Еще в двух де Мариньи заметил четкие геометрические фигуры, но Титус Кроу быстро миновал эти измерения.

Больше всего де Мариньи удивили метаморфозы защитного экрана над Илек-Вадом — а точнее, некого барьера, ограничивающего кусочек чужой вселенной. Иногда он не только существовал, но и становился видимым. В одном мире этот экран в сканерах выглядел, как огромная, мерцающая серебряная сфера, в другом — как гигантская непрозрачная пирамида. Впрочем, кое-что оставлось неизменным — непроницаемость барьера для «часов».

Затем Кроу снова стал «перелистывать» измерения, стремясь проникнуть в красное сияние, через которое тонкие полосы зеленого света проходили во всех мыслимых направлениях, не сталкиваясь, и вдруг радостно вскрикнул.

— А вот и ворота, которые приведут нас в Илек-Вад. Силовая стена не перекрыла это измерение — на сканерах нет ничего похожего. Мы просто перенесемся вперед, в физическом смысле, вот так… — Чужая вселенная за пределами «часов», казалось, начала вращаться. — А теперь сквозь промежуточные измерения мы проскользнем обратно, в Мир Снов!

Последовал калейдоскоп — фейерверк необычных цветов, форм и движений, и, преодолев добрый десяток соприкасающихся плоскостей существования, сновидцы снова оказались над Сумеречным морем. В сущности, ничего не изменилось — только невидимый силовой экран шириной в десять миль остался позади, и не осталось препятствий между ними и Илек-Вадом.

Город уже был совсем рядом — сказочный город башен, шпилей и куполов, поднимающихся над полым стеклянным рифом. Послеполуденное солнце сияло над Илек-Вадом, его лучи отражались от окон и ярких металлических скульптур. Нарядно одетые горожане столпились на площадях и в садах. Они наблюдали за приближением необыкновенного воздушного гостя.

Когда путешественники подлетели ближе, внимание де Мариньи привлекло нечто, похожее на огромное зеркало. Оно стояло над обрывом в самой дальней точке стеклянного мыса. У основания этого устройства, возле пульта управления, хлпотали двое мужчин в шлемах. Спустя несколько секунд, в городских стенах вокруг всего города в стенах одновременно открылись сотни отверстий, и из них показались большие зеркала.

— Титус, — начал де Мариньи. — Пожалуй, мне это не нравится…

Не успел он закончить, как Илек-Вад словно исчез в ослепительной вспышке света. С городом, конечно, ничего не случилось — это стало ясно, как только все пришло в прежний вид. Затем залп света повторился! И вспышка была еще ярче.

Ответ напрашивался сам собой, и Кроу отозвался на невысказанную де Мариньи мысль:

— Эти штуки — оружие, Анри! — закричал он. — И будь все проклято, горожане стреляют по нам!

21.

«Часы» несколько раз попадали в скрещение лучей от прожекторных батарей, прежде чем удивленный Титус Кроу попытался уклониться от них. Но, похоже, этого и не требовалось, потому что вся мощь ярчайшего белого света никак не влияла на игрушку Старших Богов.

Командование солдат-зеркальщиков тоже обратила на это внимание, и вскоре возник дополнительный защитный экран, на этот раз представлявший собой красноватый мерцающий купол.

— Нехорошо, друзья мои, — ухмыльнулся Титус Кроу. — — И отогнать это нас все равно не сможет.

Он послал «часы» вперед, не обращая внимания на красноватую полусферу, и машина Богов беспрепятственно проникла сквозь него.

К центальной части города Титус Кроу летел медленно и осторожно, стараясь не слишком пугать жителей Илек-Вада. Наконец, он остановил часы в воздухе над дворцовым парком, и, как следует осмотревшись, посадил их между звенящими фонтанами, в тени экзотических кустов.

И немедленно тысяча солдат, одетых в легкие бронированные костюмы и сияющие металлические каски, выскочила из приземистого здания, и заняла оборону вокруг «часов». Солдаты были вооружены мечами и щитами — с силовым прожектором посредине, но гораздо меньших размеров, чем на городских стенах. Никто из них не рискнул приблизиться к «часам» ближе, чем на тридцать или сорок футов. Они замерли за щитами и стали ждать. Кроу и де Мариньи обрадовались, что подобное войско не способно нанести их кораблю ни малейшего вреда, и тоже стали ждать дальнейшего развития событий.

Вот тяжелые кованые двери дворца распахнулись, и в сад вышел странного вида стройный человек, одетый в пышные парчовые одежды, расшитые золотом и серебряном. Его сопровождало человек двадцать телохранителей — несомненно, уроженцев Илек-Вада, крупных и мускулистых. Но хотя эти воины ростом заметно превосходили среднего обитателя Мира Снов, все же тот, кого они должны были охранять, возвышался над ними, как могучий дуб над березовой рощей.

— Смотрите, Титус Кроу, — заговорил де Мариньи. — Какой удивительный человек. Непонятно, молодой он, или… старый. И очень высокий. Просто ума не приложу. Он наверняка…

— Человек из реального мира? — договорил за него Кроу и сам ответил: — Конечно. И если я не ошибаюсь, мы здесь почетные гости. Видите? Он узнал наши «часы»! Еще бы — ведь он пользовался ими до того, как я узнал об их существовании!

— Это Рендолф Картер! — в благоговейном восторге воскликнул де Мариньи. — Король Картер из Илек-Вада.

Король знаком приказал телохранителям отойти, а сам направился к «часам». Его тонкое бледное лицо казалось совсем юным, но длинные, до плеч, волосы были седыми, а в глазах светились опыт и мудрость. Впрочем, сейчас во взгляде короля читалось бесконечное удивление. Он протянул руки к «часам», коснулся наружных стенок и заговорил:

— Кто бы вы ни были, пожалуйста, выйдите к нам. Я знаю, что вы не собираетесь причинить нам вреда, в противном случае мой город уже лежал бы в руинах. Я даю вам слово, что Илек-Вад безопасен для вас. И более того, мне хорошо знакома эта машина…

Привычным движением король Картер провел по краю корпуса полированных «часов», и предусмотрительно отступил в сторону. Панель «часов» — под странным циферблатом с четырьмя стрелками — бесшумно откинулась, и король заглянул внутрь.

Затем, явно смущенный, словно увидев нечто недозволенное, он несколько поспешно пожал руку Титусу Кроу, и тут же обнял за плечи де Мариньи, вглядываясь в него. Потом он нахмурился и покачал головой, словно уличая того в мистификации.

— Я на мгновение решил… вы очень похожи… на одного человека.

— Я знаю, кто вы, — отвечал де Мариньи, которого явно позабавило замешательство короля, — хотя я уверен, что мы никогда не встречались, разве что когда я был совсем маленьким. Я — Анри-Лоран де Мариньи, а это — Титус Кроу.

Король удивился еще больше. И не скрывая нахлынувших эмоций, он еще сильнее сжал плечи де Мариньи.

— Значит, вы — де Мариньи! Клянусь, я должен был догадаться! Так похожи могут быть только отец и сын! …Или близнецы. Поверьте мне: вы с Этьеном казались бы близнецами. Будь вы одного возраста… Но что же я — у меня гости из реального мира, да какие: сын моего самого верного друга и советника, Этьена-Лорана де Мариньи и его друг мистер Кроу, а я словно позабыл о гостеприимстве. Держу вас в саду и развлекаю болтовней. Извините меня, пожалуйста, давайте пройдем во дворец. Нам надо о многом поговорить. Я не знаю, зачем вы здесь, но считаю это добрым предзнаменованием — и клянусь Знаком Котха, Мир Снов нуждается в любых добрых предзнаменованиях.

— Итак, — продолжал король — но это было уже позднее, после того, как они пообедали, и Картер узнал о своих посетителях очень многое, если не все: об их борьбе с БМК, о путешествиях Титуса Кроу в пространстве и времени, о попытках де Мариньи найти для себя Элизию, и прочие более мелкие события, вплоть до настоящего момента. — Значит, я был прав. Ваше появление здесь — доброе предзнаменование. Вы оказались в Илек-Ваде в самое подходящее время, потому что именно теперь мы готовимся к войне против приспешников БМК, против кошмаров Великих Старых… В вас двоих мы видим союзников, великих союзников! А кроме того вы, Титус Кроу, побывали на Элизии, а я во всех своих странствиях так и не нашел пути в этот мир!

— Но ваше имя там хорошо известно, — отвечал Титус Кроу с такой же галантностью. — А что касается борьбы с БМК: кто еще искал стычек с ними и даже противостоял Ньярлахотепу? И уцелел!

— Это случилось очень давно, — скромно отвечал король, — и я вовсе не был великим сновидцем, как нынче принято говорить. Нет, мои приключения в Мире Снов по большей части результат неосторожности, следствие дурного совета. Просто мне везло. Ньярлахотеп в следующий раз так легко меня не отпустит.