Оказавшись снаружи под навесом, Андерсон заговорил о смерти старого Джо Элкинса... Там Андерсона уже ждал тот самый полицейский, который столкнулся с ним на Оксфорд стрит. Когда Андерсон узнал полицейского, лицо его расплылось в широкой пустой улыбке.
      - Ублюдок! - взвыл он. - Ублюдок! Почему... вы... все... не узнаете... меня-я-я-я!
      Андерсон оттолкнул вытянутые в его сторону руки и грудью вперед бросился на стеклянные вращающиеся двери. Он прошел прямо сквозь них...
      За спиной его они сомкнулись со странным звуком, который прозвучал совершенно неправильно. А снаружи... это был вовсе не Кейтбридж...
      Глава сороковая
      Наступила полночь среды. Эта ночь в полицейском участке Перита выдалась спокойной. В комнате отдыха трое запасных патрульных играли в карты и пили кофе. Мобильный патруль Альфа Один бродил по городу, по холодным, сырым улицам, включив головные фонари, изредка выходя в эфир с треском шипящего статического электричества, чтобы сообщить о своем местоположении и передать рапорт о ситуации.
      Полицейский сержант Ангус Макбрид находился у приемной стойки. Он убивал время, проверяя вчерашние рапорты о дорожных происшествиях. До конца его смены оставалось больше восьми часов. Освободившись, он уже собирался пойти домой. Но когда он придет, жена уже отправится на работу. Черт возьми, что за жизнь! Может, в ближайшие выходные они найдут время, чтобы побыть вместе.
      Макбрид услышал, как открылась и закрылась входная дверь, услышал шорох, словно кто-то неуверенно, неторопливо пересек комнату для совещаний, направляясь в комнату ожидания. Полицейский подождал, пока зазвенит звонок и над дверью замерцает лампочка, потом прижал электронный выключатель, и дверь со щелчком открылась. Сержант посмотрел на вошедшего и повернулся к нему. Не пытаясь внимательнее рассмотреть ночного гостя, сержант удивился: какие проблемы могут возникнуть у человека в такой час?
      Кто-то заблудился? Потерялся ребенок? Грабеж? Воровство? В это время ночи обычно воруют машины. Молокососы, гоняясь наперегонки, могли сбить пищевой автомат... и, иногда разбивая машины, они могли задавить кого-то из прохожих. В сводках значился пока только один такой случай: пьяный украл машину и задавил старую даму. Что за ублюдок!
      Незнакомец вошел и остановился прямо напротив чуть наклонной стойки Макбрида. Полицейский и посетитель посмотрели друг на друга. Сержант увидел человека в пальто, высокого, крепко сложенного, с темными каштановыми волосами, с чужеземным разрезом глаз и ртом, лишенным эмоций. Сержант считал, что производит впечатление. Он добился выражения силы.,, скорее могущества, как положено для допроса с пристрастием. В такие минуты он напоминал каменный монолит. Казалось, в посетителе было какое-то несоответствие. И это Макбрид подметил точно.
      - Чем я могу вам помочь? - спросил он.
      Ночной гость изучал Макбрида. Он видел всего лишь еще одно человеческое существо.
      - Возможно, - наконец ответил он, - у вас под охраной содержится человек по имени Родни Кларк Денхольм, Я заберу его. Меня зовут Джон Баннермен.
      Макбрид вздохнул, обдумал предложение. Когда он заговорил, то постарался не показать своего отвращения.
      - Вы знаете, который сейчас час? - спросил он. - Я имею в виду, мы обычно не позволяем свиданий с заключенными и даже не допускаем адвокатов в это время ночи, господин Баннермен.
      - Я звонил раньше, около десяти утра, - солгал Баннермен. - Я приехал из Лондона. А потом опоздал на пересадку из-за того, что железнодорожные пути занесло снегом. Поезда, которыми я вынужден был воспользоваться, опаздывали. Извините, если я причиняю вам какие-то неудобства.
      - Говорите, вы звонили? - Макбрид открыл телефонную книгу и начал проверять записи.
      Баннермен вынул локатор и, спрятав его в ладони, взглянул на индикаторную панель. Он держал его так, как люди держат обычно калькулятор. Оказалось, что три человека находятся в задней части здания, которая отделена от приемной несколькими комнатами. И есть еще один в блоке из шести камер, который расположен чуть дальше по коридору. Это и был Денхольм... Больше никого в здании полицейского участка не было.
      Неожиданно ожило радио, зашумело, а потом сквозь помехи послышался голос:
      - Говорит Альфа Один, - представился говоривший. - Мертвая тишина. Вернемся через пять минут, прием?
      - Говорит Ноль, вас понял, прием.
      - Говорит Альфа Один. Поставьте кофе. Конец связи.
      "Пять минут, - подумал Сит. - Этого будет достаточно".
      Макбрид вновь посмотрел на странного визитера.
      - Патруль возвращается, - объяснил он. - Боюсь, тут нет никакой записи относительно вашего звонка. Вы говорите, что звонили в десять утра? Но тут ничего нет... - Он покачал головой. - Однако если вы подождете пять минут, то вернутся патрульные. Тогда я смогу позволить вам в виде исключения увидеться с Денхольмом, а кто-нибудь постоит снаружи, хорошо?
      - Нет, - покачал головой Баннермен. - Не хорошо. К тому же я не собираюсь ждать. Вы дадите мне ключи от камеры Денхольма?
      Неожиданно Макбрид осознал, что ночной гость большого роста и, видимо, обладает недюжей силой. На вид он казался крепким и напряженным, как стальная пружина. Словно кот, готовый прыгнуть из высокой травы на ничего не подозревающего воробья.
      - Ключ?
      Полицейский многозначительно посмотрел на связку ключей, висящих на его поясе.
      Баннермен увидел, как блеснули зрачки блюстителя порядка, и кивнул.
      - Я хочу увидеть Денхольма прямо сейчас. Вы откроете его камеру и передадите мне заключенного.
      "Похоже, проблема!" - подумал сержант, и его рука метнулась в сторону кнопки тревоги. Когда зазвучит сирена, из задней комнаты появится дежурный патруль. Но движения Баннермена напоминали удар молнии. Он перегнулся через стол и схватил Макбрида за запястье, словно клещами. Свободной рукой он сбил фуражку полицейского и запустил пальцы в его волосы. Затем изо всех сил ударил блюстителя закона лицом об стол, а потом отшвырнул его на пол. Голова полицейского ударилась о бетон, и он потерял сознание.
      Все это произошло почти бесшумно. Баннермен наклонил голову и мгновение прислушивался. Тихо. Наклонившись, он снял связку ключей с пояса Макбрида, молча прошел к двери, ведущей в коридор с камерами, и открыл ее. Через мгновение он уже был возле камеры с арестованным.
      Услышав, как ключ поворачивается в замке, Денхольм проснулся. Когда Баннермен, включив свет, вошел в камеру, арестованный все еще лежал на спине на стальной койке.
      - Роднери Денхольм?
      Моргая и изо всех сил растирая глаза, Денхольм сел. Сжав завязанную руку - после того, как в нее попала пуля Тарнболла, Роди ее совершенно не чувствовал, - арестованный тупо посмотрел на своего "гостя".
      - Что? - начал мямлить он. - Да, я - Денхольм. Но, кто?..
      Баннермен схватил его за руку и рывком поднял на ноги.
      - Ты пойдешь со мной, - объявил он... и в этот момент за спиной у него со звоном захлопнулась решетка!
      Выпустив Денхольма, Баннермен подскочил к двери. Он оставил ключи в замке. Сержант Макбрид, едва стоящий на ногах, белый как мел, пытался повернуть ключ в замке. С трудом сдерживаясь, чтобы вновь не потерять сознание, он так и не включил тревогу, действуя скорее интуитивно, чем подчиняясь доводам разума.
      Верхняя часть решетки камеры была забрана металлическими прутьями в форме девяти восьмидюймовых квадратов. Глаза Баннермена сверкали алым, дыхание со свистом вырывалось из его глотки. Ругая себя, Сит попытался сквозь решетку дотянуться до полицейского.
      Правая рука Баннермена впилась в горло блюстителя порядка, и одним рывком пришелец вырвал адамово яблоко и хрящи. В камеру ударил фонтан крови. Левой рукой Баннермен ухватился за правую руку полицейского, а потом, перехватив, вцепился в плечо. В ярости Баннермен втащил часть останков Макбрида в камеру. Однако уши полицейского остались по другую сторону решетки. Наконец, совершенно мертвый полицейский, словно пугало, повис между прутьями. При этом примерно треть его тела находилась внутри камеры.
      Дверь до сих пор оставалась незапертой. Баннермен повернул ручку и пинком открыл ее. Потом он посмотрел назад, на Денхольма, словно призывая его к активности.
      - Пошли, - приказал он. Голос его прозвучал спокойно и равнодушно, огоньки в глазах потухли. - Тихо... и быстро!
      Казалось, Денхольм окаменел. Его рот широко открылся и язык прилип к нёбу. Он не мог даже слова произнести, пытался закричать, но не смог. В горле у него булькало, как у человека, который увидел плохой сон и пытается проснуться. Баннермен увидел, что муж Анжелы совершенно не способен действовать или воспринимать какие-то инструкции. Пришлось пнуть неудачника в живот и, когда он согнулся вдвое, вырубить.
      И вновь раздались радиопозывные. С улицы дежурного вызывал Альфа Один.
      - Один вызывает Ноль, мы - дома. Где кофе? Водитель припарковал машину и отключил радио.
      Он и его напарник вылезли из патрульной машины и вошли в участок. Когда они пересекли комнату ожидания, Баннермен выскользнул из-за двери и растворился во тьме. На плече он нес бездыханное тело Денхольма. Один из констеблей, услышав какой-то шум, повернулся, но двери за спиной убийцы уже закрылись.
      Другой полицейский нажал копку звонка и стал ждать... и ждать... и, выждав какое-то время, он крикнул.
      В конце концов один из резервных патрульных отправился посмотреть, что там за шум...
      * * *
      Джек Тарнболл нырнул через дверь, напоминающую крышку гроба, и окунулся в чернильную тьму. Потом... он оказался в каменном желобе, полном воды. Понесся, словно паук, вниз к дыре, ведущей в чудовищную выгребную яму... в собственный, персональный ад. Точно так же внезапно и ужасно, как начался его спуск, он закончился, и Тарнболл оказался в совершенно темном месте... он упал в воду такую же густую и черную, как полночная грязь.
      Всплыв на поверхность, он глотнул холодного воздуха и медленно проплыл небольшой круг. Только с одной стороны он сумел разглядеть смутные очертания сталактитов, которые, словно каменные кинжалы, свисали с потолка - купола из пористого камня. Из воды выступали склизкие камни, залитые желтым мерцающим светом ряда факелов.
      И в этот миг он понял, что вновь оказался в подземной пещере в Афганистане, где моджахеды бросили его с камнем на шее в подземную реку... "Боже, сколько он там пробыл?" Потом, конечно, они собирались вытащить и допросить его.
      Моджахеды захватили Тарнболла в холмах неподалеку от Кабула, где он бродил, замаскировавшись под одного из них. Русские дали всему толчок. Контрабандисты, перевозившие американские стингеры для партизан, прятались среди холмов, обучая повстанцев, как сбивать советские транспорты, следующие из Кабула.
      А может, виной всему то, что он не встретил одного из разведчиков, которые собирали информацию, иногда подрабатывая в городе. Тарнболл знал обоих разведчиков, и один из них даже был его близким другом. Англичанин спас жизнь этому афганцу во время набега на русскую крепость. Поэтому Тарнболл надеялся, что предал его не Алли Кандамах. Однако сейчас это не имело значения. Тарнболл остался единственным выжившим из отряда, попавшего в засаду, и остался в живых только по просьбе русских. Но в то же самое время русские "военные советники" не хотели пачкать руки, поэтому отдали Тарнболла своим афганским марионеткам, которые стали пытать его...
      Тарнболл подплыл к уступу, двигаясь в воде, словно в клею. Вот он увидел в тени сталагмитов и сталактитов толпу бородатых людей с горящими глазами. Они словно ждали его. И тогда он догадался... нет, он понял... что все повторяется снова. Он понял принцип Дома Дверей. Джилл был прав на все сто. Дом Дверей тестировал их... Тестировал его... Хотел сломать его.
      Хорошо, Джек Тарнболл не сломался тогда в Афганистане, не сломается он и сейчас... Теперь он должен был сражаться с самим собой, со своим худшим кошмаром. Но...
      Он помнил, как это было. Холодная, быстро несущаяся вода. Камни, тянувшие его ко дну, связанные руки и ноги. Неприятное ощущение, когда вместо воздуха в легкие попадает вода. Его сердце билось в груди так, словно собиралось пробить грудную клетку и вырваться наружу.
      За кого его принимают мучители? За ловца жемчуга? Японского ловца губок? Изо всех сил он пытался не захлебнуться. Но его мучители и не собирались убивать англичанина. Они только и ждали, когда он выберется на поверхность... А Джек Тарнболл? Веревки, камни, вода были его врагами... Но теперь на нем не было веревок! "Боже, только не потерять сознание. Эта вода..."
      Вода была такой же скверной, как и та, в Афганистане. Но она отличалась от той. Было бы намного лучше, если бы он не смог держаться на поверхности. Густая и холодная. По составу столь же ядовитая, как серная кислота. Находясь рядом с уступом, Тарнболл отлично видел оборванцев, поджидавших его. Они держали наготове веревки и сеть с камнями. Точно так же как и раньше. Или в этот раз все выйдет много хуже?
      Неожиданно Тарнболл почувствовал, как его ноги коснулось что-то живое. Рыба? Слепая рыба? Подводный хищник вылез из норы понюхать человека и определить, съедобен ли он? Тарнболл подался вперед, опустил руку вдоль правой ноги. Что-то размером с тарелку вновь коснулось его, приклеившись, словно гигантский кусок пластыря. Агент оторвал тварь, вытянул наверх, чтобы рассмотреть при тусклом свете факелов.
      "Боже!"
      Тварь напоминала гигантскую пиявку. Подобные ей твари уже облепили ноги агента, его живот и спину! А потом он услышал зловещий смех на уступе!
      Там, в Афганистане, моджахеды тоже смеялись. Четыре раза они пытались топить его и каждый раз со смехом вытягивали из воды. Но он так и не сказал ни слова. Что такое он должен был рассказать им? Он знал, что чем быстрее заговорит, тем быстрее они перестанут его пытать. Может быть, когда они вновь спихнут его в воду, ему стоит широко открыть рот и захлебнуться в тошнотворной жидкости. Быть может, этот напиток будет напоминать виски. Пусть по вкусу он окажется и не столь хорош, зато быстро вырубит... раз и навсегда! Вскоре ему и в самом деле придется так сделать, и это будет поступок в его духе.
      Тут один из ублюдков завопил:
      - Я говорю по-английски! Я скажу тебе на твоем языке, что ты - свинячий ублюдок, дерьмоед!
      И Тарнболл узнал этот голос, а подобравшись поближе, он узнал и широко улыбающегося человека. В тот раз, проверяя веревки, которые удерживали руки англичанина скрученными за спиной, афганец перерезал путы и прижал острие ножа к руке Тарнболла. "Боже Благослови тебя, Алли Кандамаха, старого горного волка!" А через мгновение афганец пинком спихнул Тарнболла в грязную воду подземной реки.
      Оказавшись под водой, агент освободил ноги, перерезал веревку, которая прикрепляла к его ногам сеть с камнями. Именно за нее мучители вытаскивали его из воды. Но в этот раз Тарнболл будет иметь преимущество.
      Он, словно гигантский хищник, выскользнул из воды навстречу афганцам, и в руках у него был нож. Он и сам был словно нож. Алли прикончил одного, Тарнболл еще двух. И перед агентом остался лишь один противник, который вонзил нож в спину Али, пронзив его сердце. Потом Тарнболл прикончил последнего из афганцев, и все было кончено. Все было кончено и для Али.
      После этого... Тарнболл выбрался из пещер и словно призрак, прислушиваясь к шуму вертолетов, снующих над равниной, направился в ближайший лагерь повстанцев.
      А через месяц он уже вернулся в Лондон...
      Но все это случилось девять лет назад, а вот теперь Дом Дверей решил повторить ситуацию. Кажется, и в этот раз насмешники, стоявшие на берегу, думали, что у них есть преимущество. Поэтому Тарнболл дико закричал во все горло и, сорвав большую часть пиявок со своего тела, выскочил из вонючей жижи. Его враги были вооружены ножами, но, похоже, англичанина это не остановило, кроме того, зная, что противник их безоружен, они слишком расслабились. Да и Тарнболл помнил: в этот раз перед ним не живые враги, а порождения кошмара. Никто из них не поможет ему.
      Ни один из тех, кто протягивал руки к Тарнболлу, не держал ножа под рукой. Агент чуть подпрыгнул, схватил за руку ближайшего афганца, сдернул его с уступа, одновременно выхватывая нож из ножен на поясе противника. Взмах, и афганец с всплеском исчез под водой. А потом Тарнболл прыгнул на следующего врага, и клинок тускло сверкнул в его реке.
      Но врагов оказалось слишком много, чтобы выбраться на уступ. Тарнболл мог надеяться только на то, что его мучители дважды подумают, прежде чем попытаются скрутить его. Во имя Христа, он должен вселить страх в их души. Он напоминал льва среди ягнят. Выпотрошив одного, он впился в горло другому, а потом выскочил из воды и побежал через каменный лабиринт вдоль линии пылающих факелов. Пробегая мимо, он сбивал факелы на каменный пол, и они гасли. Оставались на каменном полу, дымясь и затухая. С берега подземной реки вслед ему летели проклятия. Потом, когда Тарнболл миновал последний ряд сталактитов, каменный потолок стал понижаться, пещера сужалась...
      ...Дальше дороги не было. В прошлый раз, в Афганистане, тут начинался туннель, а сейчас его перегораживала могучая плита из черного камня. Последний факел сверкал у самой плиты пятном желтого света. И тут Тарнболл увидел рядом с плитой... молоток? Молоток, выполненный в форме большого вопросительного знака!
      Шаги преследователей отражались эхом у него за спиной, грохотом отдаваясь в ушах Тарнболла. Сорвав последнюю пиявку с ребер, англичанин повернулся, пригнувшись, швырнул пиявку, словно кусок воска, в лицо первому из преследователей, а потом схватился за молоток...
      ...и ударил по двери!..
      Глава сорок первая
      Анжела спала. Она вовсе не собиралась спать, когда полезла на дерево, но, оказавшись на вершине, увидела огромную мягкую чашу в самом сердце переплетения пальмовых ветвей. К тому же она очень хотела спать. Причина, по которой она забралась на дерево, была очень простая: девушке хотелось осмотреть окрестности. Она собиралась убедиться, что ни один из Родов Денхольмов не идет по ее следу. А если кто-то ее и преследовал, то сверху лучше всего выбирать правильное направление, чтобы убежать подальше.
      В этом и заключался весь ужас ее мира - мира кошмаров: прекрасный мир, изгаженный лишь присутствием ее помешанного, похотливого, отвратительного мужа. А еще отвратительнее было то, что в этом мире существовала по крайней мере дюжина Родов Денхольмов!
      Залезть на дерево оказалось легко. Как и у пальмы, ствол этого дерева имел зазубрины - сучки от высохших и опавших листьев. Ороговевший, покрытый сучками от потерянных листьев, ствол был слишком груб для ее обнаженных ног, но это меньше всего беспокоило Анжелу. Она, точно так же как и остальные, испытала на собственной шкуре живительное воздействие Дома Дверей. В любом случае порезы на ногах показались бы ей мелкой неприятностью по сравнению с теми увечьями, которые получила бы, если бы хоть один из Родов ее поймал.
      Но на вершине длинного, грациозно изогнутого ствола, где молодые ветви росли гигантским веером, нависая, словно экзотический зелено-желтый плюмаж, в самом сердце высоко вздымающихся листьев она увидела чашу листьев и позволила себе расслабиться. Ее поцарапанное, покрытое синяками, окровавленное тело вытянулось в природной постели. Листья поменьше нависали над головой девушки, давая тень от солнца, а ветерок с синего моря приятно обдувал разгоряченное тело. Но сердце девушки по-прежнему возбужденно билось, а душа трепетала от страха. Вопреки неземной красоте, этот великолепный мир оказался вместилищем беспредельного ужаса!
      Перед тем как Анжела позволила себе насладиться сном - отдыхом, в котором нуждалась ее измученная душа, но не тело, девушка мысленно вернулась назад к событиям, которые предшествовали ее появлению здесь.
      Так как же она попала сюда?
      Вырванная из мира Варре - мира клаустрофобии, сжимающейся каменной могилы, пройдя через свою персональную дверь, Анжела плюхнулась в соленую воду неподалеку от берега, такого прекрасного, что на его фоне самые изысканные пляжи Земли показались бы тусклыми и невзрачными. Омывшись в мягких пенистых волнах, девушка на дрожащих ногах выбралась на песчаный пляж, с песком белым, как мрамор, где миллионы инопланетных раковин лежали, обсыхая под лучами теплого, золотистого солнца.
      И в тот же миг Анжела узнала, что не одна в этом мире, потому что на песке были свежие отпечатки чьих-то босых ног, а на мели...
      Там поплавком на легкой зыби покачивалась голова купальщика! В первый миг сердце девушки едва не выпрыгнуло из груди. Она подумала: "Спенсер! А может, Джек Тарнболл! Андерсон?" Но когда пловец повернулся лицом к ней, увидел ее и поплыл в сторону берега, когда он вылез из волн, Анжела вновь ощутила, насколько жесток, безжалостен Дом Дверей. Потому что перед ней оказался не Джилл и не Тарнболл, не Андерсон, а ее муж, Род Денхольм. Сильный, красивый, злобный Род Денхольм. Его глаза превратились в щелочки, так сильно он насупил брови. К тому же он улыбался... улыбался, так как мог улыбаться только он.
      Обнаженный, похотливый, он вышел к ней из воды. И лицо его скривилось, превратившись в ту самую маску, которую она видела много раз.
      Анжела была женщиной, единственной женщиной в сотворенном ею мире, точнее, не ею самой, а ее страхами, и сейчас впервые она почувствовала, что вот-вот упадет в обморок. Раньше, во время путешествия по мирам, рядом с ней были другие люди, они помогали Анжеле пережить столкновение с реальностью Дома Дверей. Даже в самых неприятных обстоятельствах они поддерживали силы друг друга, лелеяли надежды, помогали. Да, даже с Хагги ей было легче. Пусть он был такого же сорта, как и Род, в том, что касается женщин, по крайней мере. Но как бы дурно он с ней ни обходился, Анжела была уверена, что он ее не убьет. А с Родом все могло выйти по-другому. И его лицо говорило яснее слов: он собирался взять ее несколько раз, и дико, а потом убить!
      В этот миг она еще могла бы отдаться, вручить себя своей судьбе и ждать... но это могло оказаться началом конца. Вот-вот должны были заработать новые директивы Сита, и тогда игра пошла бы и вовсе без правил. Синтезатор перенес бы ее в другой мир... или убрал бы мир от Анжелы и записал ей поражение. Все воспоминания о мучительных приключениях в мирах Дома Дверей оказались бы стерты, и Анжела вернулась бы в свой мир к обычному существованию без всякого вреда для себя. Все так и случилось бы, если... если в силе остались бы прежние правила игры. Но их отменили. Директивы были переписаны. Сит захотел, чтобы каждый из испытуемых заплатил сполна. Клайборн заплатил и "умер". Точно так же и Варре, принявший ужасную, невероятную смерть. А теперь пришло время девушки. Но она собиралась сопротивляться.
      Клон Денхольма лениво и высокомерно вышел на берег, протянув руки к Анжеле. Девушка вспомнила, что Тарнболл сказал Джиллу несколько минут назад ("Всего несколько минут! Боже!), когда каменные стены сжались, едва не уничтожив их: "Это не закончится до тех пор, пока мы не сломаемся", - сказал он.
      Неужели он был прав?
      Анжела откачнулась от наступавшего Денхольма, споткнулась и упала на спину. Но когда он бросился на нее, она швырнула песок прямо в его сверкающие похотливые глаза.
      "Мы от этого так просто не избавимся!" - Слова Тарнболла все еще звучали в ее мозгу, пока она бежала к пальмовому лесу, где песок превращался в глинистую почву. "Мы от этого так просто не избавимся!" Где-то на поверхности этой планеты находилась узловая секция, другая проекция, другое проявление Дома Дверей. Но пока еще в этом мире существовали места, где она могла спрятаться, она не собиралась сдаваться.
      Не раз спрашивала она себя, как Род Денхольм мог очутиться здесь. Так же она пыталась представить себе, кто такой на самом деле Баннермен. Что он такое? Точно так же, как она старалась ответить на дюжину других вопрос из многих сотен, роящихся у нее в голове. Не утруждая себя поисками ответа на вопрос, кто же перед ней: истинный Денхольм или призрак, - она отлично знала, каков его характер и что он собирается сделать. Он ведь все ей сказал еще тогда по телефону: разве нет? И даже если он всего лишь часть ее кошмара... а ведь он и самом деле часть ее кошмара... она знала, чего он хочет.
      Обернувшись, Анжела увидела, как ее мучитель, шатаясь, бредет по берегу, растирая кулаками глаза и выкрикивая ее имя голосом Рода:
      - Анжела. Ну ты и сука... Анжела! Беги, сладкая моя, беги... Я все равно тебя найду. Мы найдем тебя, Анжела!
      Вначале она не обратила внимания на это "мы", а потом... Потом она поняла значение слова.
      Выйдя из-под полога деревьев, Анжела увидела зеленые горы, поднимающиеся за лесом желтыми и оранжевыми пиками, омытыми солнечным светом. Так как у нее было мало шансов обнаружить Дом Дверей в лесу или на побережье, она направилась в сторону гор. Девушка поднялась на небольшое возвышение, откуда открывался великолепный вид. Если Дом Дверей находится неподалеку, то отсюда она, без сомнения, увидит его, какую бы форму сооружение ни приняло в этот раз.
      Каждый из эпизодов или каждый из миров, куда попадали Анжела и ее спутники, имел свой Дом Дверей, который можно было отыскать без особых усилий. Обычно это происходило тогда, когда силы "путешественников" были на исходе. "Может быть, это правильный ход игры? - с удивлением подумала она. Ладно, если так". Пока она не достигла своего предела и достигнет его... не скоро.
      Обманчивое ощущение полной безопасности долго не проходило. Первая победа далась Анжеле легко, и она почему-то посчитала, что так будет всякий раз. Джилл выкрутится, в этом она тоже была уверена. Тарнболл - нет. Девушка попыталась представить себе, где они сейчас, особенно Спенсер Джилл. Было ли ему так же плохо, как ей? Однако она пока еще не знала, что ожидает ее в этом раю...
      Тонкие ветви деревьев и кустов хлестали ее, пока она пробиралась через заросли. Лианы цеплялись за ноги, и из-за них Анжела несколько раз упала лицом в грязь. Ее тело было покрыто пятнами сока сотни растений - она неоднократно падала в заросли, давя листья и цветы. Воздух ножом врывался в ее горло и легкие. Она довела себя до полного изнеможения... до такого изнеможения, что уже реально не верила, что она - Анжела Денхольм, а не какой-то там атлет.
      Однако она помнила, что это - ее кошмар. Она не грезила, она жила в собственном кошмаре. Кошмар был реален, как и все остальное. Но для сна тут все выглядело слишком правдоподобно. Сны могут повредить человеку эмоционально и очень редко физически. В этом месте, точно так же как повсюду в мирах Дома Дверей, Анжеле причиняли вред, словно в новой инкарнации ада!
      Вскоре она выбралась на берег реки - широкого пояса сверкающей воды между хорошо сформировавшимися берегами - потока, струящегося по руслу, усеянному галькой. Анжела была хорошим пловцом. Она знала, что легко переплывет реку, если только у нее будет время, поэтому она поплыла по диагонали к течению. Чистая, сладкая, глубокая вода! Она была прекрасна! А если какая женщина и нуждалась в ванне, не говоря уже о жажде, так это была Анжела Денхольм.
      Ее бюстгальтер наконец-то разлетелся. Он изрядно пострадал и не мог стать частью купального костюма. Чашечки перестали держать форму. Разорванная в лохмотья рубашка Спенсера не слишком-то помогала в плаванье, точно так же как лохмотья лыжных брюк. Прибавьте к этому невероятное окружение! Тем не менее Анжела не выбросила бюстгальтер. Девушка едва не упала в обморок от удовольствия и облегчения, когда омыла свои синяки и порезы, и отплыла от берега на глубину. Чуть позже она почувствовала, как ее подхватило течение. Она не боролась с рекой, постепенно подгребая и двигаясь к противоположному берегу.
      Этот мир напоминал тропики, однако Анжела не беспокоилась ни о рыбах-каннибалах, ни о крокодилах. В ее сознании эти создания никогда не ассоциировались с "кошмарами". Она боялась только Рода. И он не замедлил появиться, но не сзади, там, где она оставила его, а впереди.
      - А-а-анжела! - долго эхо его насмешливого голоса звучало над рекой, пугая стрекоз, скользящих у самой воды.
      Теперь Род оказался впереди! Невозможно! Как мог Род раньше ее пересечь реку? Анжела едва не выпрыгнула из воды, пытаясь рассмотреть берег, к которому плыла. Да, Род был там. Голый и свирепый. Он как раз входил в воду, видимо, собираясь плыть навстречу ей.
      - Сладкая, - обратился он к ней. - Вижу, ты уже готова для меня. Эти милые крепкие груди... но они превратятся в обвислые пурпурные мешки, моя дорогая, когда мы закончим... Анжела, моя любовь!
      Это "мы" прозвучало снова. Хотя, быть может, он просто имел в виду себя и ее? И тут за спиной Анжелы раздался другой, и в то же время тот же самый голос:
      - Не плыви так быстро, Анжела. Зачем ты тратить силы, пытаясь убежать или уплыть? Вскоре тебе понадобятся все твои силы, Анжела.
      Она рывком обернулась, сбившись с ритма, и оказалась в лапах течения, которое неожиданно усилилось. А потом за спиной она увидела второго Рода Денхольма... или первого?,, входившего в воду на берегу, который она совсем недавно покинула. Значит, их было двое? Анжела почувствовал, как сердце ее сжала длань абсолютного ужаса.
      Подхваченная быстрым течением, она неслась к океану. По пути, на берегах реки, она увидела еще нескольких Родов. Они выставляли себя напоказ, как умел один Род, или просто махали ей вслед, даря многообещающие улыбки. Некоторые при виде Анжелы начинали входить в воду. Девушка насчитала дюжину Денхольмов. Потом две дюжины!
      Выше по течению среди волн поплавками маячили черноволосые головы. Могучие руки Родов рассекали воду. Анжеле ничего не оставалось, как нырнуть в самую сильную струю течения, а потом плыть изо всех сил вперед...
      Только ее упорство спасло ее. Она сказала себе, что должна выиграть эту гонку и выжить. Она не смогла удрать от Рода в их родном мире, но он не смог догнать ее и в ее собственном. Так и будет. Пока силы окончательно не оставят ее.
      Потом Анжела увидела впереди пену, белесую воду, но даже смерть на стремнине была бы желательней, чем смерть в руках бывшего мужа. Девушка расслабилась и спокойно поплыла навстречу судьбе. Чтобы ни ждало ее впереди, это было много лучше разъяренных Родов, преследующих ее.