Франсис Лакассен
      "Фантомас", или "Энеида" наших дней"
      "ТРИНАДЦАТИГРОШОВАЯ ОПЕРА"
      Образ, в свое время знаменитый, сейчас становится все более редким: кинжал в руке, бледное лицо, черная полумаска, цилиндр и фрак - перед вами человек, одним мрачно-элегантным жестом завладевший всем Парижем.
      Так выглядела обложка первого из тридцати двух томов серии, начатой Пьером Сувестром и Марселем Алленом в феврале 1911 года. Авторы "напустили" на Париж, да и на весь остальной мир преступника, заставившего наконец содрогнуться публику, до этого привыкшую только веселиться. Впрочем, до тех пор, пока война не научила ее плакать...
      В этой саге из тридцати двух песен, к которым Марсель Аллен впоследствии добавил еще одиннадцать, на читателя обрушивается вереница монстров, фантомов, ангелов и отвратительных скотов. А в центре этого водоворота - ОН! Властелин преступного мира. Король зла, Гений и Палач ФАНТОМАС!
      Коварные чародеи из "Энеиды" и "Одиссеи", злые духи восточных легенд, вероломные колдуны из романов о рыцарях Круглого стола, прожорливые людоеды и мстительные феи, таинственные парижские апаши Эжена Сю - все они - ничто по сравнению с НИМ. Они кажутся жалкими карликами рядом с Фантомасом, с его гигантской фигурой, невероятной жестокостью, богатейшим воображением и зловещим юмором. Бандит в черной шелковой полумаске возникает в парижской ночи и наполняет ее фантасмагорическими существами, кошмарами и жуткими превращениями.
      Фантомас повелевает - и на стенах домика почтенных обывателей выступают пятна крови, а фонтаны на площади Согласия, под которыми, как выясняется, томится узник королевской крови, начинают издавать чудесную загадочную мелодию. В это же время по воле Фантомаса через весь Париж медленно проезжает фиакр с сидящим на козлах трупом. По его зову мертвецы на кладбище Клиши отодвигают надгробные плиты и выходят из могил. А другие чудовища, повинуясь ему, шествуют, как когда-то Христос, по водам в Вильмондуа.
      Он крадет золото из собора Дома инвалидов, опустошает сейфы Французского банка, грабит казино в Монте-Карло, где в свое время проигрался в пух и прах. Он проливает дождь из крови и бриллиантов на идущих к обедне верующих. Он заставляет исчезать мчащиеся на огромной скорости поезда.
      Когда он решает покарать своих главных противников - полицейского Жюва и юного Фандора, журналиста "Столицы", он делает это с истинно парижским шиком и олимпийским спокойствием. Задумав утопить Жюва, а заодно и весь город, он взрывает на Монмартре огромные резервуары с водой (их впоследствии придется строить заново).
      Чтобы не попасться в руки полицейского, который гонится за ним по пятам на быстроходном судне, он, не задумываясь ни на секунду, заражает чумой весь корабль.
      Безусловно, он жесток, но не лишен того, что принято называть юмором, "когда кровь стынет в жилах". Он подменяет духи в "Галери Лафайет" серной кислотой и засовывает бритвенные лезвия во все ботинки в обувном магазине. Он погружает спящего Фандора в стеклянный аквариум и вывешивает его на фасаде "Мулен-Руж". Или, разозлившись на упрямство журналиста, отправляет его в ящике в Южную Африку.
      Но тут Фантомас и допускает свою единственную ошибку. Именно там, в Южной Африке, живет его дочь Элен, забытая всеми и одинокая, но пленительная и прелестная. Встретившись с Фандором, она в него влюбляется, и чувство ее не остается без ответа. Итак, прелестная Элен, подобно возлюбленной Фантомаса леди Белтхем, разрывается между верностью и страхом. Горе обеих женщин и их раскаяние лишь усложняют условия извечного поединка непримиримых противников.
      Фантомас - таковы правила игры - неуязвим и неуловим. Вот его голова уже слетает с плеч на гильотине, но... оказывается, что в последний момент он подсунул вместо себя загримированного и одурманенного актера. В Лондоне его наконец-то вешают, а на самом деле он под именем Тома Боба руководит всей английской полицией. Идеальное прикрытие, не правда ли?
      Но и его вечный противник Жюв тоже, подобно птице Феникс, постоянно восстает из небытия, хотя и не с такой помпой, как Гений преступления. Их противоборство представляет собой лишь бесчисленные вариации на одну и ту же тему: Фантомас убивает Жюва, тот не умирает, а убивает Фантомаса, но Фантомас остается жив и мстит, похищая Фандора, либо препятствуя его браку со своей дочерью. Круг замыкается, но читатель вправе ожидать самого невероятного поворота сюжета. Так, в тридцать втором томе Фантомас, захлебываясь во время гибели судна "Гигантик", напоследок кричит: "Жюв, ты никогда не мог меня убить, потому что ты - мой брат!"
      Это признание Фантомаса во время одной из его многочисленных смертей несколько осложнило (впрочем, не слишком) задачу Марселя Аллена, когда спустя одиннадцать лет он решил продолжить серию, прерванную кончиной Сувестра и войной 1914-1918 годов. И вновь начался поединок полицейского и бандита, сопровождающийся, как всегда, нагромождением трупов.
      Реакция публики была потрясающей. Тиражи "Фантомаса" и его переводов едва не превысили тираж Библии! Вот еще один неожиданный поворот: Фантомас против Бога! Успех романов стал просто невиданным благодаря пяти фильмам Луи Фейада (1913-1914), изобразившим Фантомаса в весьма поэтических красках и сделавшим из него настоящую легенду.
      И пусть не покажется неуместным слово "поэзия" в применении к трехгрошовому роману. Нет, простите, к тринадцатигрошовому, ведь цена одного тома составляла всего 65 сантимов.
      Фантомас был предназначен - и это вполне удалось - для того, чтобы заставить учащенно забиться сердца простых читателей. Он сумел покорить их хитроумием и непредсказуемостью. А в остальном... Слабое композиционное решение романов, постоянные технические огрехи, порой совершенно лишенные логики действия героев, неизвестно куда заводящая игра воображения, небрежный стиль, иногда чрезмерно цветистый, а иногда поразительно примитивный (авторы диктовали романы в большой спешке)... Но несмотря на эти недостатки, а, возможно, именно благодаря им, Фантомас получил высокую оценку и одобрение известнейших писателей.
      Сувестра и Аллена больше нет, но Фантомас вечен. Он вошел в Пантеон, где собраны имена и реальных героев, и вымышленных, таких как Синяя Борода, Зорро и Франкенштейн.
      Чтобы доказать бессмертие Гения преступления, достаточно лишь процитировать предисловие Жильбера Сиго к переизданию серии о Фантомасе: "Может быть однажды кто-нибудь не сумеет понять блистательной карьеры этого образа, этого имени, этого произведения. Но достаточно будет дать любому поэту прочитать несколько страниц романа, как он возьмется за перо и напишет:
      Ты не умер, а просто уснул;
      Мы пришли разбудить тебя,
      Твои люди стоят по местам,
      Одного лишь движения ждут,
      Чтобы вновь содрогнулся Париж..."
      В ЛОГОВЕ ФАНТОМАСА
      Моя первая встреча с Марселем Алленом произошла осенью или зимой 1960 года. В то время Фантомас, достойный за свои злодеяния жариться в адском огне, напротив, пребывал в полном покое и забвении. Он еще не знал, что его пятидесятилетний юбилей в феврале следующего года вновь вознесет его на вершину успеха. Аллен жил в Андреси, на отшибе, в мрачном тупике. Он избегал любых контактов с местными жителями и укрывался на вилле, которую соседи окрестили "Виллой Фантомаса", хотя ее настоящее имя было "Райская скала".
      К вилле вела крутая дорога. По одну ее сторону тянулась глухая высокая стена, по другую проходила железная дорога с обрывистой насыпью. В конце пути вы наталкивались на большие деревянные ворота. Они открывались, и вы замечали острую крышу серого дома, скрытого в тени деревьев. Гравий шуршал под ногами. Затем распахивалась огромная дверь, и вы оказывались в темном коридоре, где нужно было двигаться с величайшей осторожностью. Навстречу ковылял слепой, облезлый пудель Уриель и принимался осторожно обнюхивать нежданного гостя.
      Внезапно темноту прорезал луч света: невидимая рука открывала дверь в просторный рабочий кабинет. Стены от пола до потолка были увешаны полками с книгами. Два полукруглых окна едва освещали огромную комнату, в центре которой возвышался монументальный письменный стол с наваленной на него кипой бумаг. Из-за этой бумажной горы выглядывал симпатичнейший старичок. Он встретил меня самым сердечным образом. Вдруг в коридоре послышался яростный лай, и в комнату вбежала большая немецкая овчарка. Хозяин прикрикнул на нее: "Тише, Фантомас, это друг!" Собака подчинилась, но продолжала опасливо коситься в сторону посетителя.
      На стене в углу библиотеки была прикреплена картонная фигура Фантомаса в человеческий рост, одетого в облегающий черный костюм, плащ с капюшоном и мягкие ботинки. А рядом, словно для сравнения, висели многочисленные фотографии его создателя, самого Аллена.
      Но автор и герой во всем отличались друг от друга. Фантомас был высок, строен, холоден, жесток, сдержан и неразговорчив. Аллен, напротив, выглядел низеньким крепышом, чей маленький рост подчеркивали широкие домашние брюки. Он казался улыбчивым добряком, страстно любящим почесать язык.
      Седые волосы, прилизанные на лбу и распушенные на затылке, морщинистое лицо - все это мгновенно внушало собеседнику доверие. Быстрый взгляд живых глаз, постоянно меняющих выражение. Иногда Аллен ненадолго прикрывал их. Собеседник решал, что писатель устал или задумался, как вдруг веки поднимались, сверкал выразительный взгляд, а губы отпускали ехидное замечание.
      Когда Аллен закрывал глаза, мне казалось, что он готовится меня отчитать, как провинившегося школьника. Но он, однако, иногда любил изобразить жертвой самого себя, зачитывая мне множество писем привередливых читателей. Например, одна дотошная дама, подсчитав в романах количество приключений и временные разрывы между ними, сообщила писателю, что, по ее наблюдениям, Жерому Фандору и Элен должно было быть не менее ста лет. Другие приводили Аллену возмутительные огрехи, встречающиеся чуть ли не на каждой странице.
      Аллена все это очень забавляло. Ему особенно нравился один из примеров собственного творчества: "Она умерла и больше не двигалась", но авторство фразы "В газовой трубе послышались шаги" он решительно отвергал, приписывая ее Леону Сази.
      Свои романы о Фантомасе писатель оценивал с большой скромностью и без малейшей претензии на серьезную литературу. Конечно, ему весьма польстили похвалы и поэмы таких крупных писателей, как Аполинер и Сандрар, Макс Жакоб и Деснос, Кокто и Мальро. Ну кого могло оставить равнодушным такое определение романов о Фантомасе, как "Энеида" наших дней", данное Блезом Сандраром! И все-таки главной своей заслугой он считал умение забавлять сотни тысяч средних читателей. "Я - всего лишь клоун", - говорил Аллен.
      Паскаль Мари Эдмон Марсель Аллен родился 15 сентября 1885 года в Париже, в доме № 23 по Цветочной набережной. Он был сыном адвоката, имевшего докторскую степень не только по уголовному праву, но и по медицине. Детство писателя прошло безмятежно, но, как любой мальчишка, Марсель мечтал о побегах и невиданных странах. В нем рано проснулась любовь к морю и путешествиям, которую писатель сохранил до конца своих дней. Он рассказывал, что несколько раз ему даже удавалось выходить на шлюпке в открытое море. Одна из таких попыток закончилась тем, что мальчишку вынуждены были спасать два английских судна.
      Затем он поступил в лицей на улице Помп и в 1903 году закончил его. По рассказам самого Аллена, он сразу же записался на юридический факультет, потом успешно защитил диссертацию и работал в Парижском суде. Писатель вспоминал, что благодаря своей адвокатской мантии сумел проникнуть в камеру тюрьмы Санте, где держали в заключении знаменитую преступницу по кличке Золотая Каска. Там ему удалось взять интервью для газеты "Пти Паризьен".
      Как ни странно, документы в архивах юридического факультета и Парижского суда, подробно сообщающие о Пьере Сувестре, не содержат ни малейшего намека на Марселя Аллена. Когда я поинтересовался, как это могло произойти, писатель ответил мне со своей обычной невозмутимостью: "Я один раз действительно выступал в суде, замещая заболевшего адвоката. Слушалось дело кучера, переехавшего прохожего. Я сумел отлично его защитить: бедняге дали максимальный срок! Но до этого он успел вручить мне мой гонорар: великолепную сигару невероятной длины, которую мне никогда не удавалось зажечь. Но, впрочем, в суде я бывал частенько, только в роли клерка.
      Я никогда официально не принадлежал к адвокатскому братству. Но мой отец, старый юрист, потребовал, чтобы я с первых же дней изучения права устроился клерком к одному из адвокатов. Сначала я был третьим клерком, потом вторым, затем перешел к мэтру Алену (нет, он мне не родственник, даже фамилия пишется иначе) и стал первым, а, в конце концов, и главным клерком. После чего я, привлеченный журналистикой, сбежал из Дворца Правосудия, а мой отец в отместку выгнал меня из дома и лишил средств к существованию"*.
      ______________
      * Письмо автору, отправленное Алленом за две недели до смерти.
      Он пришел в редакцию крупного еженедельника "Пти Паризьен", где, чтобы побыстрее отвадить надоедливого юношу, ему поручили взять интервью у Золотой Каски, упрятанной в Санте за семью замками.
      Марсель Аллен утверждал, что сумел добиться успеха, стащив тюремный пропуск со стола судьи, который в это время вел с ним светскую беседу. Но все было напрасно. В газете ему просто не поверили, подняли на смех и выпроводили за дверь.
      Затем несостоявшемуся журналисту повезло. Он встретился с Леоном Лафажем, главным редактором журнала "Наш досуг". В июне 1906 года там печатается первая статья Аллена "Месть моряка". Но до 12 июля 1914 года она остается единственной публикацией писателя в "Нашем досуге". Таким образом (если, конечно, Аллен не пользовался псевдонимами), его вклад в журналистику до встречи с Пьером Сувестром вряд ли можно назвать значительным.
      В 1907 году Марсель Аллен случайно знакомится в поезде с Мариеттой Лемуан. Позднее юноша признается ей, что отец выгнал его из дома и отказал в деньгах. Понимая отчаянное положение Аллена, Мариетта Лемуан немедленно его успокаивает. Ее муж, известный фотограф, сообщает она, находится в дружеских отношениях с писателем и журналистом Пьером Сувестром, который сейчас подыскивает себе секретаря.
      ПЬЕР СУВЕСТР - ИСТЫЙ ПАРИЖАНИН
      Бонапартист и светский лев, сочетавший эти качества с талантом журналиста, Пьер Вильгельм Даниэль Сувестр родился 1 июня 1874 года в замке Кераваль в Пломелене (Финистер). Он - внучатый племянник бретонского писателя Эмиля Сувестра и сын префекта. Выйдя в отставку, его отец переезжает в Париж, на улицу Моцарта, где Пьер и проведет большую часть своего детства.
      Окончив тот же лицей, что и Марсель Аллен, он поступает на юридический факультет и 20 сентября 1894 года получает диплом. Затем он работает в Парижском суде. Но литературные опыты и светские развлечения, вероятно, оставляют не слишком много времени для юридической практики.
      Сувестр начинает писательскую карьеру, публикуя два небольших томика под псевдонимом Пьер де Брейц. Первая книга "Мешанина" (1894) представляет собой сборник сказок и новелл, вторая - "В шутку" (1895) - поэмы.
      Умерив на время свои литературные притязания, он решает атаковать журналистские высоты и устраивается в редакцию "Дипломатического мира", пресной и чопорной еженедельной газеты. Этим назначением, судя по всему, он во многом обязан своему отцу.
      Характер статей Сувестра меняется и становится более демократичным, когда в 1897 году он поступает репортером в агентство "Авас", а позже сотрудником в "Курье насьональ" и редактором в ежедневную газету "Пресса". Сувестр публикует несколько новелл: "Бабилас Эрве", "Мои безумцы", "Напасти мадам Рамбо".
      Март 1898 - период молчания, когда репортерская деятельность сменяется предпринимательской. Покинув Дворец Правосудия и редакции газет, Сувестр отправляется в Англию, где он остается вплоть до начала 1900 года. В Ливерпуле он начинает зарабатывать деньги, основав предприятие вполне в духе времени: автомобильный гараж.
      Во время этой своеобразной литературной самоизоляции Сувестр встречается с Анриеттой Китцлер, которая станет его подругой до последних дней жизни. Она же послужит прототипом возлюбленной Фантомаса леди Белтхем.
      Вскоре ливерпульский владелец гаража становится членом Французского автомобильного клуба. Он организовывает автогонки в целях рекламы своих машин, которые он предлагает всем молодым и энергичным англичанам. Свободное время он посвящает спортивной хронике в агентстве "Авас-информасьон".
      Вернувшись во Францию, Сувестр сотрудничает в газете "Авто" (предшественнице нынешней "Экип"), возглавляемой Анри Дегранжем, основателем мотогонок "Тур де Франс". В 1901 году Сувестр выпускает "Французско-английский словарь автомобильных технических терминов". С 1901 по 1904 публикует сказки и новеллы в приложении к "Пти журналь" и в "Суар", а в 1902 - небольшую пьеску для кабаре.
      В 1902 году его статьи и репортажи появляются в "Еженедельном журнале" и в "Дебатах", в 1903 - в "Иллюстрированной жизни". В том же году под псевдонимом Кераваль он пишет театральную и спортивную хронику в журнале "Кроник де Франс" и выпускает сборник новелл "Спортивные силуэты".
      Журналист, казалось, не знающий слова "усталость", постоянно добавляет к своему послужному списку названия новых газет. В 1904 году - "Либерте" и снова "Пресса"; в 1905 - "Век" и "Парижские вечера"; с 1907 - колонка театральной хроники в "Комедии", возглавляемой Дегранжем.
      Его невероятная активность и ненасытная жажда деятельности распространяется и на светские гостиные, где он сочетает удовольствия с почетными обязанностями. Сувестр - член Ассоциации уголовной прессы, Ассоциации парижских журналистов, соучредитель, а впоследствии и глава Ассоциации спортивных журналистов, представитель Франции на четвертой Автомобильной выставке в Антверпене в 1908 году. С 1909 года он входит во Французский комитет по зарубежным экспозициям. Как член комитета он устраивает выставки в Брюсселе, Буэнос-Айресе, в Турине.
      Выступая в роли либо журналиста, либо организатора, он принимает участие во множестве испытаний спортивных автомобилей, которые даже трудно перечислить. Он любит позировать фотографам, сидя за рулем, одетый в традиционную накидку и кепку. Рядом - его механик Морис Жийа, а на заднем плане - Марсель Аллен.
      Одним словом, когда Мариетта Лемуан приводит Марселя Аллена к Пьеру Сувестру, последний являет собой воплощенный образ истинного парижанина. Внешне весьма привлекательный, несмотря на чуть заметную хромоту (он припадал на правую ногу вследствие костного туберкулеза), к тому же у него за плечами солидный литературный багаж. Впереди же - блестящее будущее и прочное положение.
      Освобожденный от воинской повинности Аллен 26 июля 1907 года окончательно зачислен Сувестром в штат журнала. Помимо сотрудничества в "Тяжелом грузовике", Марсель Аллен работает "негром" на своего директора. Сувестр, постоянно занятый погоней за выгодными контрактами, остальное время посвящает общественной деятельности. Поэтому большинство статей, появляющихся в этот период в "Авто" и "Комедии" за подписью Сувестра, на самом деле составлены его новым сотрудником. Единственное, к чему Аллен не приложил в то время руку, это юмористический роман Пьера Сувестра "Жожо первый повелитель воздуха".
      Проявив наконец свои способности, Аллен с 1909 года получает право ставить подпись рядом с именем Сувестра. Так появляется "Земля дрожит", драма в двух актах по новелле Сувестра "Пианто". Эта пьеса, посвященная недавнему землетрясению на Сицилии, становится первым из четырех - пяти драматических произведений, которые авторы сочинят вместе.
      Премьера спектакля "Земля дрожит" состоялась 21 января 1909 года в театре "Литл-Палас", и на афишах имена Пьера Сувестра и Марселя Аллена во второй раз появились вместе.
      Впервые же это случилось, когда 11 января "Авто" сообщила о публикации нового детективного романа о спорте - "Рур".
      "РУР": ПРОЛОГ К ФАНТОМАСУ
      По свидетельству Марселя Аллена, "Рур" был заказан авторам только для того, чтобы заполнить пробел, образовавшийся в колонках "Авто" из-за разрыва одного важного контракта. О подобном предложении мог мечтать любой писатель: тексту отводилась пятая часть страницы на 80 дней! Роман "Рур" предназначался не только для "латания дыр", но и для рекламы автомобиля в целом и шин Дюкасбль в частности.
      Этот роман, естественно, являлся воплощенным кичем, но в нем авторы опробовали приемы, которые впоследствии принесут Фантомасу всемирную славу: использование черного юмора, сочетание мелодрамы и трюкачества, слез и волшебных сказок, смеха и жестокости, тайны и науки реализма и абсурда. Однако авторы не отказались и от старых, хорошо известных достоинств любого романа с продолжением. Наоборот, они обновили и обогатили их.
      Ростовщик, помещик, банкир, преступник, всегда готовый воспользоваться беззащитностью и наивностью своей жертвы, - эти личины надевает на себя жестокий злодей, могущественный, но невидимый и неуловимый (благодаря новейшим для того времени достижениям науки).
      Чтобы избежать статичности, свойственной многим романам с продолжением, авторы придали интриге "Рура" (как впоследствии и "Фантомасу") динамичную структуру: в основу сюжета легла погоня.
      Характерная черта творчества Сувестра и Аллена - злодея они всегда снабжают новейшими средствами защиты и нападения. Их романы - настоящие гимны технике, механике и скорости. Например, в "Фантомасе" собраны все новинки двадцатого века: Эйфелева башня, метро, самолет, подводная лодка и даже, в последних романах, космический корабль.
      В "Руре" новоявленный сказочный принц, естественно, передвигается не иначе, как на автомобиле, снабженном шинами Дюкасбль и доступном лишь богатым буржуа или ворам-джентльменам вроде Арсена Люпена. Его соперник, загадочный злодей, само собой, тоже не пренебрегает этим видом транспорта. Но он к тому же владеет собственным аэропланом и в любой момент может улететь за сотни километров от места преступления.
      Авторы, доведя до абсурда комический символ падшего ангела, умудрились снабдить своего антигероя даже крыльями. Их использование окончательно окутывает тайной неуловимость преступника.
      Итак, этот злодей, получеловек-полувампир, обладает всем арсеналом средств от искусственных крыльев до батареек и аккумуляторов. Сувестр и Аллен, весьма искушенные в запросах публики, начиняют романы огромным количеством поразительных технических новинок, давая им при этом псевдонаучное объяснение, не лишенное своеобразной поэтической логики. Секрет приема несложен: юмор и богатое воображение помогают писателям вносить в бесцветную жизнь среднего читателя элемент Необычного, Невозможного, Невероятного, то есть именно того, что и составляет могущество всесильного бандита.
      Прообраз Фантомаса, преступник из "Рура", борется с персонажем, который впоследствии начнет охотиться и за Фантомасом. Это - следователь Жермен Фузилье. В "Руре" он действует скорее как детектив, нежели как судья. Тандем Фузилье - Ив д'Арзан-Трегофф, несомненно, предвосхищает появление тандема Жюв Фандор.
      Вновь появившись двумя годами позже в серии "Фантомас", Фузилье уже имеет свой кабинет во Дворце Правосудия. Хотя он и соприкасается по работе со следствием, однако, роль героя, непосредственно вступающего в схватку с преступникам, переходит теперь к Жюву.
      Сначала мелкий служащий прокуратуры, а затем следователь, Фузилье живет и работает в Бретани, где разворачиваются загадочные события "Рура". Это географическое наблюдение весьма существенно, ибо где нет Парижа, там не может быть и Фантомаса. Гений преступления мог родиться только в столице. Париж - это декорация, без которой Фантомаса не существует.
      Своей причудливой, балансирующей на грани бреда и реальности игрой воображения "Рур" покорил читателей "Авто". А заодно и читателей конкурирующей газеты "Вело". Ее директор тут же просит у авторов разрешения опубликовать их следующий роман. Согласиться - значит поставить под сомнение их работу у Анри Дегранжа как в "Авто", так и в "Комедии". Поэтому они предлагают директору "Вело" два - три раза в неделю печатать анонимную пародию на "Рур". Эта пародия, названная "Фур"*, нравится читателям еще больше. Директор "Авто", не подозревая об обмане, в сердцах советует Сувестру и Аллену поучиться остроумию и фантазии у автора "Фура".
      ______________
      * Foir - провал, неудача (франц.).
      Тем не менее, Дегранж, довольный возросшим тиражом газеты, заказывает им еще два детективных романа. Первый роман "Отпечаток" появляется на страницах "Авто" в феврале 1910 года. Второй, "Руаяльда", "крупный детективный роман о театре", печатается с 14 июля по 25 сентября 1910 года в "Комедии".
      Если "Рур" прославлял достоинства автомобиля и шин Дюкасбль, то "Руаяльда" делала то же самое в отношении театра. Действие ограничивалось небольшим пространством сцены, артистическими альковами, миром актеров, поклонников, критиков и авторов пьес. Главной героиней стала актриса Колетт Семпар, прозванная Руаяльдой. Этот роман предвосхитил появление так называемого "фоторомана" - романа в фотографиях.
      Благодаря помощи Ахилла Лемуана и Вераскопа Ришара, текст сопровождался множеством фотографий вместо традиционных рисунков. Причем снимки воспроизводили не только портреты персонажей, но и целые сцены, порой весьма динамичные. В этих новаторских иллюстрациях принимали участие все друзья Сувестра и Аллена. Мариетта Лемуан изображала испуганную консьержку. Руаяльда, как и полагается, имела одно лицо с Антриеттой Китцлер. Сами Сувестр и Аллен, наклеив фальшивые бороды и усы, исполняли роли авторов пьес, чьи спектакли постоянно срывались из-за козней преступников.
      В этих двух романах впервые выходят на сцену инспектор Жюв и молодой журналист Фандор, которые, правда, пока еще не обрели достойного противника. Но его появление не за горами. Тяга Сувестра и Аллена к сенсациям и мистификациям вскоре заставит злодея выглянуть из-за кулис.
      ПОЯВЛЕНИЕ ФАНТОМАСА
      Спустя два месяца после публикации "Отпечатка" в "Авто" Файар заключает с Пьером Сувестром контракт, довольно странный по содержанию, но способный вскружить голову любому начинающему писателю: в нем даже не указаны предположительные названия будущих романов. Впрочем, это распространенное явление у издателей массовой литературы. Ведь в "Отпечатке" черты главных героев лишь намечались и опробывались. Безжалостному злодею еще даже не было найдено подходящее имя. А заглавие книги или имя главного действующего лица могут иметь решающее значение для читательского спроса.
      Через некоторое время Сувестр и Аллен направляются в контору Файара, имея при себе детальный план двух томов из трех затребованных издателем заранее. Третий том уже готов - им станет "Отпечаток", слегка измененный и названный "Мертвец-убийца". Авторы должны также сообщить Файару имя будущего героя, но у них пока есть только не слишком оригинальная заготовка: "Фантом". Когда они едут в метро, Марселя Аллена вдруг осеняет мысль: "А что если назвать его Фантомус?" Сувестр тут же заносит это имя в блокнот.
      Но счастливая случайность опять приходит писателям на подмогу. Поезд тряхнуло, и рука Сувестра дрогнула. Когда Файар спрашивает: "Придумали вы имя?", Сувестр, не говоря ни слова, протягивает ему открытый блокнот. Издатель читает: "Фантомас. Но это же гениально!" Кто теперь посмеет ему возразить?
      Файар охарактеризовал "Отпечаток" как произведение, достойное соперничать с романами Гастона Леру, одного из самых талантливых представителей нового поколения писателей детективного жанра. Леру как раз только что опубликовал в издательстве Пьера Лафита книгу "Фантом в Опере", которой уже зачитывался весь Париж.
      "Отпечаток" обязан своей популярностью захватывающим приключениям таинственного бандита, оставляющего на месте преступления отпечатки мертвеца... с помощью перчаток из кожи жертвы! Выдумка, достойная пера Гастона Леру. Кстати, Леру воспользовался этой идеей в 1913 году в романе "Шери-Биби". А в книгу "Балао" он вставил еще один образ, созданный авторами "Отпечатка": человека-обезьяну, но не доброго и преданного, а безжалостного убийцу. В свою очередь Сувестр и Аллен позаимствовали у "Фантома в Опере" огромную люстру, падающую на головы посетителей "Нувель-Галери" в романе "Ночной фиакр".
      Марсель Аллен никогда не читал ни детективных романов, ни так называемой массовой литературы. Однако приводя в порядок после смерти писателя его бумаги и библиотеку, я обнаружил два томика приключений Арсена Люпена и "Фантом в Опере". На обложке "Фантома" был изображен главный герой во фраке, полумаске и цилиндре. Забавное совпадение, ведь именно в таком виде Фантомас впервые предстал перед парижскими читателями.
      Но кроме этой детали и фонетического созвучия имен Фантомас больше ничем не обязан "Фантому в Опере". Что же касается вора-джентльмена Арсена Люпена, то Фантомас похож на него лишь виртуозностью своих перевоплощений и элегантностью, позволяющей ему с легкостью выдавать себя за особу королевской крови.
      По правде говоря, фантазия Сувестра и Аллена имеет много общего с выдумками Гастона Леру. Эти писатели, все трое, умели предугадать запросы публики, благодаря чему и смогли добиться столь широкого признания. Они создавали причудливые фантастические, почти абсурдные романы, не придумывая, однако, ничего сверхъестественного, а просто искажая и переиначивая факты реальной жизни.
      Марсель Аллен часто рассказывал, как они с Сувестром вырезали из газет статьи, сообщающие о загадочных и необъяснимых событиях, и затем складывали их в папку с интригующей надписью "Коробка с трюками". Потом, составляя план нового романа о Фантомасе, они черпали из своей папки немало нужных сведений. Другие находки, порой очень удачные, поставляло само окружение писателей. Сувестр и Аллен работали с невероятной скоростью, ежемесячно сочиняя по роману более чем в 400 страниц. Им просто некогда было тщательно продумывать многочисленные образы, необходимые для развития сюжета. Поэтому авторы частенько приписывали своим персонажам поведение, характер, вкусы и привычки близких друзей и знакомых, благодаря чему герои романов становились на удивление живыми и запоминающимися.
      Так например, Дегелас* и Фюмье** списаны с двух механиков из гаража, где Сувестр обычно оставлял свою машину; Жан, слуга Жюва, - вылитый шофер Сувестра Морис Жийа.