В первый момент Рандер хотел было вскочить и бежать за ним, затем передумал и остался на месте. Алберт никуда не денется. Сначала нужно хоть обдумать новые факты, обуздать мысли, которые, мешая друг другу, теснились и путались в голове. Гирт заставил себя сосредоточиться, чтобы спокойно, насколько это было возможно, во всем по очереди разобраться.
      Итак, самая последняя и самая поразительная новость. Признание Алберта… Говорил ли он правду? Лгал? Учитывая его несдержанный нрав, все, что он сказал, могло быть правдой. Как бы он это потом и ни отрицал. Но с таким же успехом можно было допустить, что он просто сболтнул. Это могло произойти по двум причинам. Во-первых, в ярости, со зла. А во-вторых, сознательно – чтобы нарочно запутать Гирта и отвести подозрения от настоящего виновника. Однако в этом случае убийцей могла быть только Ирена. Рандер не в силах был представить себе другого человека, ради которого Алберт пошел бы на такую ложь. Этот вариант показался ему маловероятным.
      По-настоящему Гирт не был уверен ни в одной из версий. Но нужно было иметь в виду каждую, чтобы продолжать поиск. Тем более что во время последнего разговора на передний план выдвинулись новые и вполне обоснованные подозрения – против Зирапа.
      Итак, на сцене снова появились деньги. Занятый распутыванием любовных отношений, Рандер в своих мыслях отодвинул пропавшие пятьсот рублей куда-то на задворки и почти забыл о них. Против Зирапа свидетельствовали многие факты: приехал без приглашения; зашел в спальню, где хранились деньги; синяк над глазом, ушибленное колено и ободранные пальцы могли быть результатом схватки с Юрисом. Мыл руки на кухне. Кроме того, весь вечер, с того самого момента, как нашли тело хозяина, выглядел самым пришибленным. Да еще притворялся, будто не понимает, что виновный находится среди гостей.
      Возможностей для убийства у Зирапа было хоть отбавляй, но до сих пор ему недоставало конкретного мотива. Теперь он появился, если только Алберту в этом отношении можно верить. «Четверо черных негритят…» – опять припомнилось Гирту. Улас, Расма, Алберт, Зирап… Кто же?
      Рандер встал, засунул блокнот в карман и вышел из «будуара».
      И в зале, и в столовой царило гнетущее молчание, лишь изредка прерываемое негромкими фразами. С какого-то момента Гирт начал замечать, что гостей охватывает апатия, странно сочетающаяся с напряжением, которое усиливалось час от часу. Они все заметнее сторонились друг друга. Конечно, причиной тому, прежде всего, была трагическая смерть Юриса, сказалась и нараставшая усталость, но не только это. Очевидно, сильней всего угнетали взаимные подозрения: ведь, за исключением самого убийцы, никто не знал, чьи руки обагрены кровью.
      Алберт, ссутулившись и засунув руки в карманы, стоял в зале в стороне от других у запотевшего окна и смотрел в темноту.
      Рандер подошел к нему и, встав рядом, тихо спросил:
      – То, что вы сказали в комнате Расмы, следует рассматривать как признание?
      Алберт бросил на него насмешливый взгляд:
      – А вам как кажется?
      Гирт нахмурился:
      – Сейчас спрашиваю вас я! И притом совершенно серьезно…
      Алберт пристально посмотрел на Рандера, затем снова отвернулся к окну и раздраженно пожал плечами:
      – Можете думать, как вам угодно! И вообще – я вам ничего не говорил.
      Гирт хотел еще что-то спросить, но в конце концов повернулся и медленно зашагал в столовую.
      Калвейт сидел на диванчике и, скучая, листал истрепанную телефонную книгу. Рандер сел рядом и, чтобы не привлекать внимания других гостей, сказал вполголоса:
      – Я хотел бы с вами немножко проконсультироваться. Скажите, пожалуйста, существует ли такая… – он заглянул в записи, – силикатная пленка монокристаллической структуры, которую можно получить в высоковакуумных капельных устройствах в присутствии инертных газов? Вы что-нибудь об этом знаете?
      Калвейт кивнул:
      – Слыхал.
      – Значит, в этой фразе есть смысл?
      – Да, безусловно. Такая проблема существует. Я, правда, специально ею не интересовался. Однако знаю, что вопрос этот важный и достаточно сложный.
      – А Инсберг? Его эта структуральная пленка занимала?
      – Вполне возможно. Мы об этом никогда не говорили. Вообще Юрис был сведущ во многих сложных проблемах.
      – Так… Хорошо. – Гирт захлопнул блокнот. – Это все, что я хотел узнать. Спасибо!
      – Не за что, – Калвейт улыбнулся. – Если могу быть чем-то полезен – всегда к вашим услугам.
      Возвращаясь обратно в комнату Расмы, Рандер позвал с собой Зирапа. В первый момент показалось, что тот близок к обмороку – он пошатнулся, открыл рот, хотя не проронил ни звука; лицо его приобрело желтоватый оттенок, а правое веко задергалось. Наконец он кое-как превозмог себя и захромал вслед за Гиртом.
      В «будуаре» Зирап поспешно сел, словно ему отказали ноги. Он был так явно и откровенно напуган, что даже не пытался прикрыться своей обычной дурацкой улыбкой. Рандер наблюдал за ним некоторое время, потом сухо спросил:
      – Почему вы сюда приехали?
      Зирап вздрогнул и облизнул губы.
      – Я… я же вам рассказывал.
      – Рассказывали, как же, – усмехнулся Гирт и решил идти напрямик. – Вы просили у Инсберга деньги?
      В Зирапе словно что-то обломилось: голова его поникла, уголки губ опустились, руки бессильно упали между колен.
      – Ну вот… – прошептал он. – Этого я и боялся!…
      Какое-то мгновение он сидел неподвижно, затем медленно поднял глаза и спросил:
      – Вам сказал об этом Алберт, да?
      Рандер недовольно нахмурил брови.
      – Кто мне сказал, не имеет значения. Итак, просили?
      – Да. Но…
      – Но Юрис вам не дал?
      – Нет. Но… я его… Я не виновен! – Зирап неожиданно выпрямился, и голос его плаксиво задрожал. Понимаете, не виновен!
      Гирт сделал вид, что не слышит.
      – Зачем вам нужны были деньги?
      Зирап опять сник, наконец тихо заговорил:
      – Теперь уже нет смысла скрывать – послезавтра… сейчас, наверно, уже можно сказать «завтра», все равно об этом узнают все… Деньги были нужны моей жене. Она работает в магазине, и как-то так вышло… Одним словом, у нее – недостача. Если до утра в понедельник не удастся собрать нужной суммы – конец! – Он с минуту подумал и безнадежно вздохнул: – Так оно и будет…
      Рандер записал несколько слов в блокнот и спросил:
      – Как велика недостача?
      – Четыреста рублей.
      – И сколько вы просили у Инсберга?
      – Столько же. Четыре сотни.
      – Почему именно у него?
      Зирап пожал плечами:
      – У меня не было другого выхода. – Сейчас он говорил спокойно, как человек, полностью покорившийся судьбе. – Я не знал, где взять такую сумму. Всем другим я был уже должен.
      – Почему?
      – Видите ли… – Зирап замялся, затем сказал неохотно: – В нашем доме постоянно не хватает денег. – Тут он сделал плаксивое лицо и снова занудил, решив, очевидно, разжалобить Гирта: – Продать мне было уже нечего. В последние дни я заложил в ломбард пальто, часы… Вы удивлялись, что я не ношу перчаток; но у меня их просто нет! Вчера на последние три рубля я купил эти цветочки – дешевле в магазине не было, – билет на автобус и поехал сюда. На обратную дорогу денег у меня уже не хватает… Когда Юрис категорически отказал мне, я напился и потом… – Зирап махнул рукой и замолчал. Сейчас он выглядел еще более жалким, чем обычно.
      Рандер немного подождал и спросил:
      – Откуда вы знали, что у Инсберга есть деньги и что он возьмет их с собой сюда?
      – Он сам сказал.
      – Вам?
      – Нет, не прямо мне… На работе коллеги поздравили Юриса с выходом книги и в шутку обронили несколько слов про большой гонорар. Тогда он, между прочим, сказал, что в деревне ему нужно расплатиться с мастерами и, кроме того, еще кое-что купить. Для этого придется, мол, сразу сотен пять взять с собой на хутор. Я случайно оказался рядом и весь этот разговор слышал. Я подумал, что здесь, на торжествах, он будет в хорошем настроении, и решил попытать счастья. В упор глядя на Зирапа, Гирт просил:
      – И где у Юриса хранились деньги?
      Зирап удивленно заморгал.
      – Где? – повторил он в полном недоумении. – Но как об этом… Я же не могу знать, где они хранятся!
      Рандер обратил внимание, что взгляд Зирапа снова стал беспокойным. Он решил изменить тему и спросил не без иронии:
      – Почему вы весь вечер такой напуганный?
      Зирап кисло улыбнулся и сразу стал серьезным.
      – С самого начала – как только выяснилось, что Инсберг убит, – я сразу подумал, что на меня могут пасть сильные подозрения… если узнают, что я просил у него денег. Я только надеялся, что Юрис никому об этом не рассказал и что Алберт не проболтается… Но я действительно Юриса пальцем не тронул, поверьте мне!
      Не обращая внимания на его умоляющий взгляд, Гирт официальным тоном предложил:
      – Расскажите еще раз, куда вы пошли и что делали, когда пятнадцать минут десятого покинули зал!
      Рассказ Зирапа точь-в-точь совпадал с изложенным ранее: ему, дескать, стало дурно, поэтому он поднялся в спальню, чтобы прилечь, но передумал и пошел обратно; упал с лестницы, помыл на кухне руки и вернулся в зал. Быстро перечислив все это, он вдруг заметил:
      – Но мне кажется… Знаете, чем больше я думаю, тем больше мне кажется, что там, на лестнице, меня кто-то толкнул!
      – Вот как? – Рандер поднял голову. – И кто же это был?
      Зирап развел руками:
      – Вот этого я не знаю!
      – И я тоже, – усмехнулся Гирт. – Потому что… – Он замолчал, решив не вдаваться в объяснения: в конце концов Зирап не должен вообще ничего знать! И неожиданно спросил: – Вы открывали в спальне ящик ночной тумбочки?
      Зирап явно смутился.
      – Откуда вы знаете?
      Рандер не сомневался, что этот вопрос у Зирапа вырвался непроизвольно.
      – Значит, открывали?!
      – Да-а. – Зирап покраснел. – У меня кончилось курево, и я подумал – может…
      – Ну, и нашли?
      – Нет.
      – А деньги?
      – Какие деньги?…
      – Те самые! Пятьсот рублей.
      – Пятьсот… Там? В шкафчике? Да нет же! Не было там никаких рублей! Я…
      – Одну минуточку! – Гирт прервал возбужденного собеседника и сказал предупреждающим тоном: – Товарищ Зирап, подумайте хорошенько! Я вас еще раз спрашиваю: когда вы открыли ящик, там находились деньги?
      – Нет, – Зирап испуганно подался вперед, – могу поклясться, что нет! Во всяком случае, я ничего не видел! Весь ящик я не обыскивал, если деньги были спрятаны поглубже…
      – Спасибо! – Рандер весьма нелюбезно оборвал разговор. – Пока можете идти.
      Когда Зирап, с трудом поднявшись, доковылял до двери, Гирт многозначительно напомнил:
      – В том случае, если вы еще что-нибудь вспомните или передумаете… Одним словом, если у вас вдруг появится желание что-нибудь мне сказать, приходите прямо сюда!
      Оставшись один, Рандер провел ладонью по лицу, расслабил узел галстука и откинулся в кресле. Его начинала одолевать усталость, но мысль по-прежнему работала четко, без принуждения.
      Вилис Зирап, несомненно, был трусом, однако это обстоятельство отнюдь не исключало, что он мог быть и убийцей: человек попал в тупик, отчаялся, притом сильно подвыпил, такие нередко бывают способны на все.
      Зирап поклялся, что денег в ящике не было… Допустим, он говорил правду. Кто же из гостей побывал в спальне до него? Актриса, ее муж, Ирена. Казалось маловероятным, чтобы кто-то из этих людей позарился на чужое. Оба Уласа наверняка нет, также и Ирена. Какой бы она ни была в других отношениях, деньги она вряд ли стала бы трогать. Конечно, их могли вынуть и раньше – Расма или сам Юрис. А где же тогда эти пятьсот рублей сейчас?
      Уверения Зирапа, что его, дескать, кто-то столкнул с лестницы, были чистой липой. Гирт почти не сомневался, что Вилис выдумал это только для того, чтобы создать впечатление, будто он сам в какой-то степени жертва преступника, и таким образом отвести от себя подозрения. Кто бы мог его толкнуть?! Все, кроме Уласа, находились в зале уже в тот момент, когда Зирап из него вышел. Да и муж актрисы вернулся туда до того, как «жертва» добралась до спальни – Зирап сам в конце лестницы слышал, как он пересекает коридор и затворяет за собой дверь. Актриса вместе с Рандером сидела в кабинете, и только Юрис… Да, где в этот момент был Юрис? Этого Гирт не знал. Но почему хозяин дома станет ни с того ни с сего сталкивать с лестницы своего гостя? Это казалось абсурдом.
      Рандер встал, дошел до коридора, включил фонарик и вынул из пальто Инсберга перчатки. Вывернув их наизнанку, внимательнейшим образом осмотрел подкладку, но обнаружить кровь на ней не удалось. Однако, если учесть, какие ссадины были у Зирапа на пальцах, то на подкладке непременно должны были остаться следы крови: С другой стороны – тот факт, что их нельзя было разглядеть, отнюдь не доказывал невиновности Зирапа.
      Рандер засунул перчатки обратно в карман, вернулся в комнату Расмы и сел за стол. Подумав, он открыл блокнот. Кто из этих четырех в первую очередь?
      Гирт медленно стал записывать фамилии и против каждой пометил возможный мотив и обстоятельства, подкреплявшие подозрения. Вскоре в блокноте появился такой список:
      Алберт: ревность, месть – несдержан, был судим, ссора с Юрисом, признание (?).
      Зирап: деньги – тяжелые материальные условия, явился незваным, раны.
      У лас и Инсберга: столкновение с Юрисом (?), ревность (состояние аффекта) – ложные показания, знает погреб. Прочитав написанное, Рандер открыл страничку со схемой времени и задумался над ней. Уже не раз пытался он установить, где в последующие двадцать минут после девяти часов мог находиться Инсберг. Именинник был единственным, о чьих передвижениях после того, как он вышел из спальни, Гирт не знал ничего. Если преступником был Алберт или Улас с Расмой, то Юрис до момента преступления мог находиться в любом помещении на нежилой половине дома. Может, он где-нибудь присел отдохнуть, даже задремал… Если, наоборот, убийцей был Зирап, то Инсберг должен был на время покинуть дом. Иначе его кто-нибудь увидел бы, и обратно он мог бы прийти только после того, как Улас вошел в зал. Кроме того, вернувшись со двора, Юрис еще должен был запереть наружную дверь.
      Правда, оставался еще один несколько необычный вариант – Юрис где-то нарочно спрятался, например, в погребе или наверху, под кроватью… Между прочим, оттуда он мог следить за Зирапом и потом столкнуть его с лестницы. Но какого черта он стал бы всем этим заниматься? Может быть, он видел, как Вилис Зирап крадет деньги, рассердился и потом на кухне произошла развязка?… Вряд ли. Эта версия как-то не вязалась с выводами, к которым Гирт пришел после осмотра погреба и кухни. Хотя – совершенно исключить ее тоже было нельзя. Если Юрис и Зирап на кухне…
      Размышления Рандера прервал негромкий мелодический бой часов за его спиной. Это была работа старинного мастера. Оригинальные, украшенные фигурками часы, безусловно, стоили бы больших денег, если бы не были так сильно покалечены. Наверно, потому они и находились на хуторе, в Межажах, а не в Риге. Судя по массивности, часы предназначались для камина, но сейчас стояли на книжной полке Расмы рядом с фотографией Юриса. За свою долгую жизнь им, очевидно, доводилось не раз падать или получать увечья каким-то другим образом: фигурки были обломаны, циферблат – с трещиной, не хватало и стекла. Тут Гирта взяло сомнение – могло статься, стекла вообще никогда не было. Во время экскурсии по дому Юрис особо обратил внимание гостей на эти часы, подчеркивая, что они по сей день идут точно «как часы». По всему было видно, что он гордится этим «музейным экспонатом».
      Часы пробили один раз, и нельзя было понять, означает ли это, что сейчас половина первого, час ночи или же половина второго. Рандер, задумавшись, механически отодвинул рукав и бросил взгляд на свои часы, затем, удивленный, посмотрел еще раз повнимательней и, повернувшись в кресле, оглянулся. Старинные стрелки над римскими цифрами показывали час. Гирт медленно повернулся к письменному столу и снова погрузился в свои мысли.
      Спустя немного времени Рандера потревожила Расма. Он встретил ее рассеянным взглядом, однако сразу спохватился и встал, закрывая свои записи.
      Расма сделала несколько шагов и сказала:
      – Мне пришло в голову… Я думаю, не мешало бы сварить кофе.
      Гирт обрадованно кивнул.
      – Действительно, великолепная идея! – отозвался он и улыбнулся. – Я тоже с удовольствием выпил бы чашечку, притом – если можно попросить – покрепче!
      – Отчего же! Это вы можете попросить. – Расма склонила голову, по-прежнему оставаясь недоступной и серьезной. – Однако, для того, чтобы сварить кофе, я должна попасть на кухню: все, необходимое находится там. А дверь кухни, как вам известно, заперта.
      Рандер тоже стал серьезным.
      – Верно. Да… Боюсь, что на кухне хозяйничать пока еще нельзя.
      – Таковы были и мои предположения, – слабо усмехнулась хозяйка. – Впрочем, кофе с неменьшим успехом можно сварить также и в комнате, на электрической плитке. Только она находится в мастерской.
      – Ну, плитку мы могли бы оттуда забрать.
      – Кроме того, из кухни еще нужна кастрюля с водой. Кофе и сахар тоже там, в шкафу.
      – Ладно, все это мы раздобудем. А вот воды на кухне больше нет.
      – Как это?… Я же говорила вам, что в ведре осталось немного.
      – Да, но теперь оно пусто… Ничего, разрешим и эту проблему! – Гирт мгновение соображал. – Ладно, пошли! – Он положил в карман блокнот и распахнул перед Расмой дверь. – Прошу!
      Алберт по-прежнему стоял в зале у окна. Дина Уласе, сложив руки за спиной, жалась к камину, словно спасалась от холода. Больше в зале никого не было, и просторное помещение выглядело неприятно пустым.
      Мимоходом Гирт бросил взгляд в столовую. В одном кресле откинулась Ирена, в другом понуро съежился Зирап; Калвейт сидел по-прежнему на диванчике, а Улас стоял у стола с подарками и изучал кубинскую сигару, которую вынул из коробки.
      Рандер с Расмой вышли в коридор. Здесь он попросил хозяйку немного подождать, затем отпер пустую комнату и прошел через склад и мастерскую на кухню. Включил свет, открыл дверь в коридор, пропустил хозяйку и стал смотреть, как она достает из шкафа кастрюлю, сахар и кофе. Когда Расма выложила все это на кухонный стол, Гирт направился в мастерскую.
      Возвращаясь с плиткой в руках, он увидел, что Инсберга подходит к ведру, и воскликнул:
      – Минутку! Ведро пока нельзя трогать!
      Расма остановилась не то раздраженная, не то неприятно удивленная.
      – Но как же мы тогда достанем воду?
      – Разве в колодце нет ведра?
      – Есть на цепи…
      – Тогда все в порядке. А принести воду можно хотя бы в этой кастрюльке.
      Рандер поставил плитку на угол стола рядом с сахарницей, прошел в столовую, оставив обе двери открытыми настежь, и обвел находившихся там трех мужчин. Не забыл он и о четвертом, стоявшем у окна в соседней комнате. Кого послать во двор? Зирап отпадал, хотя бы из-за ноги. А остальные? Поколебавшись, Гирт спросил:
      – Товарищ Калвейт, вы не могли бы сходить вместе с Расмой к колодцу за водой?
      – С удовольствием.
      Калвейт встал и последовал за Рандером на кухню. Взяв кастрюлю, он вместе с хозяйкой дома вышел в коридор и отпер входную дверь. Снаружи в коридор ворвалась струя студеного воздуха.
      – Хорошо хоть, дождь прекратился, – услышал Гирт слова Калвейта. Ответа Расмы он уже не разобрал.
      Рандер забрал плитку и вернулся в столовую. Двери в коридор и на кухню по-прежнему оставались открытыми.
      Когда Гирт положил свою ношу на телефонный столик, Улас с треском захлопнул коробку с сигарами и капризно спросил:
      – Сколько времени, в конце концов, нам нужно будет торчать тут?
      – Трудно сказать, – не без иронии отозвался Рандер, пожимая плечами. – Возможно, всю ночь.
      – Ну, знаете!… – Муж актрисы вскинулся и замолк, словно не мог найти слов, способных выразить его возмущение.
      Гирт спокойно посмотрел на него.
      – Это просто… Этого еще только не хватало!
      – У вас есть какие-нибудь предложения?
      Почуяв в голосе Гирта насмешку, Улас пробормотал что-то невнятное и повернулся к нему спиной. Зирап опустил голову еще ниже, Ирена тяжело вздохнула.
      Рандер вошел в зал, включил приемник. Снизил звук до предела и быстро прошелся по станциям. Почти всюду передавали эстрадную музыку. Коротко послушав редкие голоса дикторов, Гирт выключил приемник и обратился к актрисе:
      – Вы не скажете, сколько сейчас времени? Но только, пожалуйста, как можно точнее!
      Алберт, до сих пор стоявший у окна, внезапно повернулся и, ни на кого не взглянув, вышел в столовую.
      Получив ответ, Рандер поблагодарил Дину кивком и посмотрел на свои часы. В этот момент где-то совсем близко раздался жуткий пронзительный крик… Гирт узнал голос Ирены. Казалось, он доносился из кухни.
      Рандер стремглав бросился вон из зала. Пробегая мимо столовой, он краешком глаза заметил, что Зирап приподнялся в кресле и с ужасом таращится в сторону кухни, а через открытую дверь увидел, что в коридоре стоит Алберт, а в самой кухне – Улас. Оба бледные.
      – Что случилось?! – остановившись на пороге, резко окликнул их Гирт.
      – Тут… Она… – выдавил Улас и, немного опомнившись, пояснил: – Ирена чуть не наступила на мышь.
      Пройдя на кухню, Рандер увидел и виновницу переполоха: Ирена стояла, прижавшись к шкафу, белая как мел, и тряслась от ужаса.
      – Что вы тут делаете? – сурово спросил Гирт.
      После нескольких тщетных попыток произнести хоть слово Ирене удалось наконец проглотить застрявший в горле комок.
      – Я… п-пришла за кофе… и тогда… там!
      Она с трудом подняла руку и показала на ящик с дровами.
      Снаружи на ступеньках послышались торопливые шаги, и в следующий миг на кухню вбежала Инсберга.
      – Кто кричал? – спросила она, запыхавшись. Вслед за Расмой появился Калвейт, держа в руках котелок с водой, часть которой выплеснулась на его пиджак.
      Улас повторил свое объяснение, на этот раз уже гораздо смелее, на его лице даже появилась обычная усмешка.
      – А вам что здесь надо? – напустился на него Гирт.
      – Мне? Я пошел с ней… Просто так, чтобы помочь принести, – ответил муж актрисы. Чувствовалось, тон Рандера его задел.
      – Мне кажется, я предупреждал вас, что разгуливать по дому нельзя, – по-прежнему сердито выговаривал Гирт.
      – Подумаешь! – возмутился Улас. – Мало ли что вы говорили!… Что мы, по-вашему, могли тут сделать? Убить еще кого-нибудь?… Смешно! – Он презрительно махнул рукой и отвернулся.
      У Рандера задергалась щека.
      – Не вижу причин для смеха, – сказал он, совладав с собой, и, повернувшись к остальным, продолжил: – Идите теперь все в столовую! И возьмите с собой кофе и сахар!
      – Пойдем, я еще дам тебе капель, – сказала Расма Ирене. – Ты еле держишься на ногах.
      После того как все покинули кухню, Рандер заклинил дверную ручку, погасил свет, прошел через пустую комнату и снова запер восточное крыло дома. Пересек коридор и безлюдный в эту минуту зал и вошел в комнату Расмы.
      Ирена, очевидно, только что приняла предложенные хозяйкой лекарства. Когда появился Гирт, обе собирались покинуть «будуар».
      – Одну минуточку, Ирена! – сказал он. – Не уходите, пожалуйста.
      Ее реакция еще раз напомнила Гирту, что поведение Ирены действительно нельзя предугадать заранее. Она оставалась совершенно безучастной: видимо, после шока наступила депрессия, а кроме того, начала действовать валерьянка. Без возражений, без испуга она спокойно села на стул у письменного стола.
      Гирт задержал и хозяйку, которая собралась было выйти в зал:
      – У меня к вам большая просьба, Расма! Не могли бы вы… Кстати, будьте так добры, закройте на минуточку дверь!… Благодарю! Видите ли, – улыбнулся он, – не могли бы вы как-нибудь задержать в столовой Алберта? Чтобы он не заметил отсутствия Ирены и не спешил бы сюда ее «выручать». Иначе у нас опять… Вы поняли, не так ли?
      Инсберга слегка поморщилась, посмотрела с некоторым колебанием на Гирта, затем, помедлив, спросила:
      – Как мне его задерживать?
      – Этого, откровенно говоря, я сам не знаю… Заставьте его варить кофе, что ли! Словом, я уверен, вы сумеете что-нибудь придумать!
      Расма сдержанно улыбнулась и, сказав неопределенно: «я подумаю», вышла из «будуара».
      Рандер обернулся к Ирене. Задумчиво поглядев на серебряные браслеты, украшавшие ее левое запястье, проговорил:
      – Так… Теперь расскажите мне, пожалуйста, что тут на самом деле происходило, когда вы находились в этой комнате, и как это происходило!
      Ирена изумленно подняла голову:
      – Еще раз?
      – Да. Но подробнее… Знаете что – лучше всего будет, если мы поступим так: начнем все сначала. Значит, вы вышли из зала. Что вы сделали прежде всего?
      – Кажется… да, – подошла к зеркалу.
      – Хорошо. И после этого?
      – Села.
      – Туда? – Гирт показал на кресло.
      – Да.
      – Оно тогда, кажется, стояло тут. – Он отодвинул мягкое кресло подальше от конца письменного стола, затем поставил на прежнее место и торшер. – Так, правильно? Й теперь, пожалуйста, покажите, как вы сидели!
      – Как?… – Ирена удивленно пожала плечами. – Очень просто – сидела, и все!
      Она опустилась в кресло, поправила платье и посмотрела на Рандера.
      – Ясно. Дальше что?
      – Что – дальше? – не понимала Ирена.
      – Что вы делали после того, как сели?
      – Разглядывала вот это, – она потянулась и взяла с угла письменного стола толстый журнал в пестрой обложке.
      – Как долго вы его разглядывали?
      – Не знаю… Все время, пока я тут находилась.
      – Понимаю. Но что происходило в комнате?
      – Зашел Юрис.
      Гирт кивнул, затем спросил:
      – Где он стоял? Предположим, что я – это он. Что я должен делать?
      – Он… остановился посредине комнаты.
      – Тут?
      – Немножко ближе.
      – Тут?… Хорошо. Что было потом?
      Гирт терпеливо старался восстановить минуту за минутой, шаг за шагом: кто что делал, где стоял, что спрашивал, куда направлялся, что отвечал. Ирену постепенно снова стало охватывать беспокойство.
      Подняв глаза от журнала, она заметила, что Рандер, который в этот миг стоял к ней спиной, около книжной полки, наблюдает за ней в зеркало. Глаза у Гирта были какие-то странные, напряженные. Встретив взгляд Ирены, он быстро отвел их в сторону, затем повернулся к Ирене лицом и продолжил опрос, однако с этого момента она стала нервничать все больше.
      Рандер ясно видел, как нарастает ее беспокойство. Возможно, именно поэтому Ирена все чаще стала отвечать: «не знаю», «не обратила внимания», «не помню».
      Гирт невольно вздохнул, затем протянул руку за журналом и попросил:
      – Разрешите!
      Получив от Ирены предмет ее развлечений, он с любопытством посмотрел на яркую обложку. Это был довольно старый номер журнала «Бурда». Гирт развернул его, полистал. Страницы пестрели модами, разного рода рекламой. Но иллюстрации, несомненно, были эффектны – прекрасно скомпонованные фотоснимки, поразительная чистота красок, отменный вкус свидетельствовали о том, что создатели журнала знали толк в своем деле.
      – Это интересный журнал? – полюбопытствовал Гирт.
      – О, да! – Ирена энергично закивала головой.
      – Вы знаете немецкий язык?
      Она слегка покраснела.
      – Нет, не знаю… Но картинки!… Вы же сами видите!
      – Да… Ну, хорошо. Что произошло дальше?
      – Ничего не произошло. Я положила журнал, взяла сумочку и вышла.
      Рандер какое-то мгновение задержался взглядом на своей собеседнице, наконец медленно кивнул.
      – Ясно… – сказал он задумчиво. – Спасибо!
      – Что вам ясно? – несмело спросила она.
      – Как тут все происходило, – ответил Гирт уклончиво. – Словом, все, что нужно было, я теперь знаю. – Он подошел к письменному столу и положил на него журнал. – Пожалуй, мы можем идти…
      Рандер вдруг замолчал – к «будуару» приближались торопливые шаги, и он приготовился увидеть на пороге возмущенного Алберта, но дверь распахнулась – и в комнату вошла Расма. Она несла в руках объемистую книгу в роскошном переплете и была заметно встревожена.