Сказав это, Рандер по очереди оглядел всех присутствующих.
      Ирена вскрикнула. Гирт уже с раздражением ждал, что у нее начнется очередной приступ истерики, но, к счастью, его опасения на сей раз не оправдались. Ирена устала от всхлипываний и криков. Видимо, лимит был израсходован, по крайней мере на время. Она только судорожно вцепилась в актрису и бросила испуганный взгляд на окно, за которым в непроглядной ночной темноте низвергался ливень.
      Проследив за взглядом Ирены, Улас тоже покосился в сторону окна, но тотчас спохватился и принял мужественный вид. Актриса окинула мужа странным взором, потом отвернулась, обняла Ирену и, подбадривая, легонько похлопала ее ладонью по плечу.
      Калвейт после слов Рандера встал с табуретки, а у Вилиса Зирапа, наоборот, неожиданно возникло неодолимое желание сесть – он пошатнулся и, открыв рот, стал пялиться на Гирта. Когда Зирап вошел в кухню, у Гирта сложилось впечатление, что он охмелел больше всех, но сейчас, несмотря на глупое выражение лица, этот хлюпик выглядел совершенно трезвым. Вообще Рандер отметил, что гости вдруг разом протрезвели.
      Первым тишину нарушил Алберт в квадрате.
      – Что за чушь вы несете! – обратился он к Гирту. Его голос, весь его вид выражали ярость. – Все это вы узрели в этой крышке?
      Рандер спокойно посмотрел на разъяренного Алберта.
      – Не только… Если же говорить о крышке, то мы тут сейчас все в сборе и, насколько я понимаю, никто люк не закрывал? – Гирт обвел всех вопросительным взглядом и продолжал: – Вот видите! А как мы только что слышали, сама подняться с пола и захлопнуться крышка не могла. Значит…
      – Глупости какие! – Алберт раздраженно махнул рукой. – В конце концов ее мог захлопнуть сам Юрис.
      – Может быть, – кивнул Рандер. – Но я уже сказал, речь идет не только о крышке. Одним словом, – его голос невольно приобрел несколько более официальный тон, – я вас всех попрошу ничего здесь не трогать и выйти пока в соседнее помещение! – Он кивнул в сторону столовой.
      – Ну, знаете ли… – Тонкая скорлупа самообладания лопнула, Алберт взорвался. – Этого еще не хватало! Кто вы такой, что взялись всеми командовать? И не подумаю слушаться всяких тут… Нашли дурака!
      – Погоди, Алберт, уймись! – перебил его Улас. – Товарищ Рандер… – Он замялся, повернулся к хозяйке дома: – Расма, скажи ты, кто он на самом деле! Я чего-то запамятовал.
      Инсберга снова проглотила застрявший в горле комок и сиплым голосом ответила:
      – Гирт – подполковник милиции и работает в министерстве.
      Ирена шумно втянула воздух, а затем, совершенно шокированная, пролепетала:
      – Езус Мария! Милиционер!…
      – Ну, почему сразу милиционер, – иронически заметила Уласе. – Товарищ Рандер – следователь, если я правильно понимаю. – Она театрально улыбнулась Гирту. – Другими словами, Шерлок Холмс, Мегрэ и… этот – ну как его звали – Пуаро в одном лице. Правильно?
      Мгновение они пристально смотрели друг другу в глаза, затем актриса отвела взгляд и продолжила уже более серьезно:
      – Я думаю, Алберт, мы можем только радоваться, что среди нас случайно оказался специалист по таким неприятным… Нет, что я говорю! – кошмарным происшествиям, так что нам вовсе не стоит падать духом. Конечно, оживить Юриса не может даже он, но…
      – Дина!… – с упреком воскликнула Инсберга.
      Уласе посмотрела на хозяйку дома; лицо актрисы передернулось, она опустила глаза и сказала:
      – Извини… Ты права – я шучу тут совсем некстати… И не вовремя. Одним словом, давайте выйдем все, чтобы мы никому не мешали!
      Алберт отвернулся и проворчал что-то невнятное. Гости, подавленные, направились к двери, через которую уже вышел Калвейт. Вилис Зирап неизвестно почему испуганно оглянулся через плечо, и Рандер заметил еще что-то, кроме синяка под глазом: Зирап заметно прихрамывал. В коридоре у входной двери послышался какой-то разговор, затем Расма, замыкавшая шествие, закрыла за собой дверь кухни, и Гирт остался один. Некоторое время еще были слышны приглушенные голоса, потом захлопнулась дверь столовой, и наступила тишина.
      Рандер снова залез в люк и задержался на лестнице над сломанной ступенью. Осмотрев отсюда тело мертвого друга, он покачал головой. Нет, Юрис. должен был упасть ближе; лишившись опоры под ногами, он не мог свалиться так далеко. А может быть, пострадавший после падения пытался ползти или привстать?
      Гирт спустился в погребок. Плечи Инсберга, казалось, были вздернуты; правая рука находилась под телом, около пояса. Не похоже, чтобы он силился ползти или подняться… К тому же и рубашка под мышками сморщилась, будто ее потянули кверху.
      Рандер оглядел полки. Падая, Юрис мог левой рукой задеть только те банки со сливами, что находились ближе к люку. Но они ни в коем случае не упали бы ему на голову. Оставался, правда, еще и другой вариант – его рука могла коснуться средней полки и смахнуть оттуда баночку с огурцами, в таком случае высота падения была бы слишком незначительной, баночка не могла бы проломить череп…
      Гирт опустился на колено и еще раз тщательнейшим образом осмотрел рану и разбросанные на полу осколки. Покончив с этим, он встал, задержался на мгновение у стремянки, изучая сломанную ступень, затем мотнул головой как человек, окончательно решивший, что ему делать дальше, быстро вылез из погреба, пересек коридор и вошел в столовую.
      Посредине стоял стол, кто-то принес из зала и поставил на него бутылку с водкой и несколько рюмок. Тут же лежали подарки юбиляру – привезенный Гиртом черт, коробка с кубинскими сигарами от Калвейта и ваза с тремя довольно жалкими хризантемами, которые Зирап привез в бумаге внушительных размеров. Лишь подношения супругов Уласов – красные розы от актрисы и бутылка коньяка от Харалда – еще днем были отнесены в зал. Рандеру показалось, что не хватает еще одного подарка, но он не помнил какого и не стал ломать над этим голову.
      Спиной к столу, упершись в него руками и заложив ногу за ногу, стоял Алберт в квадрате. Против двери в коридор привалился к громоздкому буфету нахохлившийся Зирап. В двух креслах – в канун праздника они были перенесены сюда из каминной – сидели Расма и Ирена. Неподалеку от хозяйки, засунув руки в карманы, стоял в углу у печки Улас. По другую сторону буфета помещался раскладной диванчик. Спинки откидывались, и таким образом можно было превратить его в двуспальную кровать. На одном конце диванчика сидел Калвейт, на другом с недопитым бокалом в руке расположилась Дина Уласе.
      Едва Рандер переступил порог, разговоры смолкли и все, кроме Алберта, обратили взор на него. Гирт подошел к окну, где рядом с Калвейтом стоял придвинутый вплотную к дивану низенький столик с телефоном, и взял список абонентов. Листая потрепанную засаленную книжечку, прослужившую, видно, не один год еще прежним обитателям Межажи, он разыскал номер дежурного по районному отделению МВД. Калвейт поднял трубку и протянул ее Рандеру. Гирт поблагодарил его кивком головы и собрался было набрать номер, но трубка молчала.
      Гирт переложил трубку в другую руку, и тут с микрофона слетела крышка. Рандер инстинктивно попытался ее поймать, увы, неудачно – испещренный дырочками пластмассовый кружочек стукнулся об пол, покатился в сторону и остановился у ног Дины Уласе.
      Калвейт сперва растерялся, когда же актриса потянулась за крышкой, спохватился: резво нагнулся, поднял ее и подал Гирту. Но Рандера она уже мало волновала: гнездо для микрофона в трубке было пусто! Кто-то вынул микрофон, и притом в такой спешке, что не успел как следует завинтить крышечку.
      – Вот это номер! – воскликнул Улас. Гости зашевелились.
      – Так! – словно топором обрубил Алберт. А Зирап только глупо хмыкнул. Актриса медленно допила свой бокал и поставила его на стол. Ошеломленная Ирена привстала в кресле. Только Расма продолжала сидеть неподвижно, словно не замечая того, что творилось вокруг.
      Калвейт неторопливо повертел в руках крышечку, потом положил ее рядом с телефоном и, как бы размышляя вслух, констатировал:
      – Значит, позвонить нельзя…
      Рандер, нахмурив лоб, кивнул и положил трубку на рычаг. Калвейт взял ее и попытался привинтить крышечку на место.
      – Расма, скажите, пожалуйста, – спросил Гирт, – когда в доме последний раз пользовались телефоном?
      Хозяйка словно очнулась от оцепенения и, подумав, тихо ответила:
      – Наверняка не скажу. Сама я довольно давно никому не звонила… Но припоминаю, что сегодня днем Юрис как будто разговаривал.
      – С кем?
      – Этого я не знаю.
      – Он сам звонил или ему позвонили?
      Расма покачала головой:
      – Тоже не знаю. Слышала только, когда шла по коридору, что он говорит по телефону.
      – Вы уверены, что это было сегодня?
      – Да.
      – В котором часу?
      – Что-то… около полудня, пожалуй.
      Рандер помолчал, затем проговорил:
      – Ладно. Придется ехать. Как добраться до ваших соседей?
      – До ближайшего дома километра четыре. Но там телефона нет.
      – А где ближайший телефон?
      – В колхозной конторе. Где магазин и почта.
      – Помню. Мы проезжали днем, кажется? Сколько же до конторы?
      – Километров восемь, а то и больше.
      Гирт прикинул. Дорога до Межажей почти все время шла лесом и была порядочно разбита. «Москвичу» Инсберга пришлось нелегко. Кроме того, с тех пор беспрерывно лил дождь.
      И угораздило же Юриса поселиться в такой глухомани! До остановки междугородных автобусов нужно было добираться километров двадцать. До районного центра и железной дороги – почти в два раза больше. Днем, когда они высадились из рижского автобуса, хозяин первым делом отвез на хутор обе супружеские пары – Уласов и Алберта с Иреной. Рандер, Калвейт и Зирап тем временем зашли на часик в кафе. А затем Юрис приехал за ними. Возвращаться думали таким же образом, с той лишь разницей, что в роли шофера должна была выступать Расма. Но сумеет ли она сейчас вести машину? Самому покинуть место преступления Рандеру, по определенным соображениям, не хотелось.
      – Кто еще, кроме Расмы, умеет водить машину? – спросил он.
      – Я, – откликнулся Улас.
      – У меня тоже есть права, – сказала Дина Уласе и усмехнулась. – Хотя особыми талантами в этой области искусства я не обладаю.
      Рандер посмотрел на нее с сомнением, потом перевел взгляд на Расму. Актрису, говоря откровенно, нельзя было близко подпускать к рулю, хотя она и не выглядела пьяной. Разве что, принимая во внимание особые обстоятельства. Вообще было маловероятно, что ночью в лесу может попасться встречная машина. Но сама дорога чего стоила!… А если «Москвич» застрянет в грязи?
      – Кто из вас сумел бы доехать до ближайшего телефона? – помедлив, обратился Гирт к обеим женщинам.
      Те переглянулись. Дина пожала плечами:
      – Если бы я только знала, в какую сторону ехать!
      Расма в раздумье покачала головой:
      – Да, в лесу много развилок. Особенно теперь, после ураганов, когда начали вывозить бурелом… Чужой тут наверняка заблудится. Однако я думаю… Мне кажется, я могла бы поехать.
      – А я? – вмешался в разговор Улас. – Как-то странно получается: почему обязательно должна ехать женщина?
      – Вы? – Рандер насмешливо посмотрел на Уласа. – Вы полагаете, что сумеете удержать руль прямо?
      – Ну, знаете ли! – лицо Уласа налилось кровью. – Всему есть предел! Также и вашим плоским шуткам… Что женщина в лесу может встретить… ну, убийцу, для которого лучшего подарка, чем машина, не придумаешь, до этого вы, конечно, не додумались. Если уж рисковать, то лучше это сделать мне, чем дамам.
      Улас выпятил грудь и гордо огляделся. Его взгляд снова вернулся к Рандеру.
      – Кстати, а вы сами? Неужели полковник милиции не умеет водить машину? Или, может быть, вам…
      Он выразительно замолчал и, прищурив глаза, смерил Гирта высокомерным взглядом.
      Рандер выждал паузу и спокойно сказал:
      – Нет, мне не страшно, если вы это имеете в виду. Но мы, кажется, говорили о вас. Не исключено, что вы можете заблудиться, не так ли?
      – Не думаю! В конце концов я могу поехать вместе с Расмой.
      Актриса внезапно громко рассмеялась.
      – Мой муж – рыцарь, всегда и всюду!… Однако, не пора ли нам кончить пререкания, как вы находите?
      – Справедливые слова, – Гирт кивнул. – Тем не менее в одном товарищ Улас прав. Для убийцы лучшего подарка, чем машина, в самом деле не придумаешь… А может, и нет… Ну, это со временем выяснится. – Он повернулся к хозяйке дома: – Ключи от машины у вас?
      Та покачала головой:
      – Нет, они должны быть у Юриса… – При этих словах ее словно передернуло, но она тут же пересилила себя и договорила: – У него в кармане. В левом кармане брюк.
      – Ясно. – Рандер вышел из столовой.
      Спустившись в погреб, он зажег карманный фонарик и склонился над убитым.
      В левом кармане брюк он нащупал коробку спичек. Она ему показалась чуточку липкой. Он вынул ее, осмотрел и положил на нижнюю полку рядом с бутылками. Сунул руку снова и убедился, что ключей в этом кармане нет.
      В правом кармане Гирт обнаружил носовой платок. Он тоже был липким, притом гораздо заметней. Гирт понюхал – смятая ткань отдавала слабым запахом слив… Очевидно, преступник вытирал платком руки.
      Рандер поместил платок рядом со спичками, затем проверил задний карман. Он был пуст, однако подкладка липла к пальцам. Значит, убийца шарил и тут. Вытащил ли он что-нибудь? Унес с собой? Если так, то что.же он взял? И зачем?… Как бы там ни было, ключей у Юриса не оказалось.
      Рандер покинул кухню, постоял в коридоре, потом вернулся в столовую. В ответ на вопросительный взгляд Расмы он покачал головой.
      – Нет… Скажите, не могут ли ключи лежать в каком-нибудь другом кармане?
      – Сомневаюсь. Обычно он всегда… Но мы ведь можем проверить. Я посмотрю в пальто.
      Расма вышла в коридор.
      Рандер заглянул в зал. Пиджак хозяина по-прежнему висел на спинке стула, он снял его после игры в «Адама и его семь сыночков».
      В верхнем нагрудном кармане Гирт нащупал лишь гребешок. В левом внутреннем находились авторучка и портмоне. Рандер раскрыл его: документы, несколько ассигнаций… Отодвинув тарелку с винегретом, он положил портмоне на стол и взялся за правый внутренний карман. В нем нашлось только зеркальце.
      Из левого бокового кармана Гирт вынул полупустую скомканную пачку сигарет,.заглянул в нее и положил обратно. В правом боковом находок оказалось больше: кошелек с несколькими рублями и мелочью, старые троллейбусные билеты и надетая на кольцо связка ключей – достаточно было беглого взгляда, чтобы определить: все ключи дверные.
      Сунув портмоне обратно в карман, Рандер, позвякивая связкой, вошел в столовую почти одновременно с возвращавшейся из коридора хозяйкой.
      – В пальто тоже нет. – По голосу Расмы можно было догадаться, что это ее ничуть не удивило.
      – А среди этих? – Гирт поднял руку.
      – Нет, эти от квартиры и гаража. Ключи от машины он всегда носил отдельно.
      Рандер опустил связку в карман и спросил:
      – Как они выглядели? К ним что-нибудь было привязано? Есть такие висюльки…
      – Я знаю, о чем вы говорите. Нет, Юрис брелоков терпеть не мог. Оба ключика были нанизаны на простое тонкое колечко.
      – Гм… – Гирт нахмурился. – Может, следует еще где-нибудь поискать? Скажем, в письменном столе или в другом месте?
      – Да нет же! Здесь на хуторе ключи от машины он постоянно держал в кармане. Если их там нет, то… я не знаю. Тогда я ничего не понимаю. Тогда, выходит, их нет нигде!
      – Теперь никуда не поедешь! – внезапно воскликнула Дина Уласе. – Ведь так?
      – Час от часу не легче! – желчно рассмеялся Алберт в квадрате.
      – О боже! – Ирена подпрыгнула на стуле. – Но тогда это… это чудовище успеет удрать. Попробуй потом его поймай! Кошмар! Если он…
      – Подождите! – прервал ее Рандер. – А что, если они в машине? Не могли они случайно остаться там?
      Расма тряхнула головой:
      – Исключено! Юрис никогда бы этого не допустил.
      – Для полной уверенности лучше все-таки проверить, – словно извиняясь за настойчивость, мягко сказал Гирт. Он вышел в коридор и остановился у входной двери. Тут было полутемно. Через узкое окошко над дверью проникал лишь свет от лампочки над входом, предназначенной для освещения двора. Ключ по-прежнему торчал в дверях. Рандер повернул его, вышел наружу и остановился на обкрошившихся цементных ступеньках.
      В двух шагах за световым кругом, очерченным лампочкой, начиналась кромешная тьма ноябрьской ночи. Едва заскрипела дверь, как где-то под кровлей темного хлева залаял Джокер. Пока Рандер с фонариком в руке пробирался по грязи к машине, пес стал бесноваться с таким неистовством, что Гирт вынужден был согласиться с Расмой – нечего и думать, чтобы при Джокере кто-нибудь чужой мог выйти из дома незамеченным. Хозяйка оказалась права и в другом: дверцы «Москвича» были заперты.
      Рандер медленно вытащил сигарету и, защищая пламя от ветра, закурил. «Теперь никуда и не поедешь!» – вспомнились слова актрисы. «Час от часу не легче!» – вслед за ней сказал Алберт.
      Да, так оно и было… Гирт, правда, знал, как завести мотор без ключа, но. не хотел прибегать к воровским приемам. Что же все-таки делать дальше?
      Его размышления прервались внезапным шипением. Сильный заряд дождя, стуча и щелкая косыми струями, захлестал по лужам, по его голове. Гирт втянул голову в плечи и, сопровождаемый свирепым лаем Джокера, побежал в комнату.
      Узнав о результатах, Расма понимающе кивнула.
      – Я же говорила, что здесь Юрис всегда запирал машину. Особенно с тех пор как сюда забрели два незнакомых типа.
      – Что еще за типы? – насторожился Рандер.
      – Ну, как вам сказать, два сомнительного вида обтрёпанных мужика. Не то рыболовы, не то охотники. Вроде бы за ягодами в лес пришли, вроде бы за грибами, кто их знает! А с собой у них ничего не было.
      – Что они хотели?
      – Будто бы попить воды и заодно спросить дорогу. Оба направились прямо в комнаты, я их встретила у порога. Юрис куда-то отлучился, видимо, гулял в лесу. Пока старший со мной говорил, младший, смотрю, обходит меня и уже дверь открывает. Хорошо, что Джокер был дома. Он выбежал за мной следом и зарычал. Едва они его заметили, сразу заторопились, только я их и видела.
      – С ума сойти! – прошептала Ирена, прижав к груди руку.
      – Да-а… – задумчиво протянула актриса. – Это звучит весьма интересно…
      – Когда это было? – спросил Рандер.
      – В конце лета, месяца два назад или даже раньше.
      – А поточнее вы не помните?
      – Кажется, это могло быть… – Расма задумалась на секунду. – Примерно в начале сентября.
      – А после вы их не видели?
      – Нет.
      – И других подозрительных грибников тоже не замечали?
      – Нет. Тут вообще людей почти не бывает.
      – Кошмар! Я бы дня тут не прожила! Ни за какие деньги! – сообщила Ирена.
      – Никто тебя и не заставляет, – осадил ее Алберт.
      – Не так уж это страшно, как вам кажется, – слабо усмехнулась Расма. – Просто с того раза я всегда ближе к вечеру запирала входную дверь. И сегодня тоже.
      – Но, собственно, как же тогда этот бандит сюда проник?! – недоуменно спросил Калвейт. – Через окно, что ли? Наверное… Надо посмотреть!
      – Я смотрела, – ответила Расма. – Все заклеены, точно так же, как это. – Она показала рукой на окно столовой.
      – Ума не приложу, когда он это сделал! – воскликнул Улас. – Тут же целый вечер ходили люди…
      Ирена готова была снова разрыдаться.
      – Безумие, чистое безумие! – Она сжала виски ладонями. – Если только подумать, что вот тут, пока я… пока мы… Что тут же рядом!… Точно так же он мог подстеречь и меня, он мог…
      Ирена осеклась и вытаращенными глазами уставилась на хризантемы посредине стола. Но было ясно, что она их не видит.
      Расма неожиданно встала. Подошла к столу, налила полную рюмку водки, посмотрела на Гирта и горько улыбнулась.
      – Теперь я больше никуда не еду…
      Сказав это, она двумя глотками выпила рюмку, поморщилась, резким движением поставила ее обратно на стол и при полном молчании ошарашенных гостей села в свое кресло.
      Первым заговорил Алберт в квадрате.
      – Надо же в конце концов что-то делать! – взорвался он. – Мы тут судачим, как старые бабы, а преступник тем временем… Надо искать, пока не поздно!
      Алберт повернулся к Рандеру, в его голосе зазвенела издевка.
      – Чего вы еще ждете! Берите собаку Расмы и гоните прямо по следу! Это же входит в ваши обязанности, если не ошибаюсь.
      Гирт сжал губы, посмотрел Алберту в глаза, выждал, а затем медленно сказал:
      – Допустим, что вы ошибаетесь. И что о своих обязанностях лучше всего знаю я сам.
      С того самого мига, как Рандер установил, что совершено преступление, он знал – его обязанность, во-первых, сохранить нетронутыми все следы и, во-вторых, насколько это возможно, выяснить важнейшие обстоятельства убийства до того момента, когда на место прибудет оперативная группа. В то же время ему не давал покоя вопрос: где искать преступника? Гирт обвел взглядом участников вечеринки. «Десять черных негритят…» – невесть почему припомнилась ему старая детская песенка. Их, однако, с самого начала было всего девять. Юриса убили – осталось восемь. Если не считать Гирта – то семь… Находился ли среди этих семерых убийца?
      Подозрения у Рандера возникли еще в погребе. И они с каждым мгновением росли. Правда, рассказ хозяйки о странных посетителях заставил его взвесить и другую версию. Сразу отбросить ее было нельзя, хотя она и представлялась маловероятной. Кстати, не существовало ни малейшего доказательства, что рассказ Расмы соответствует действительности. Джокер подтвердить его не мог, а единственный косвенный свидетель – Юрис – был мертв. Зато у версии, предполагающей, что убийца по-прежнему находится под крышей Межажи, аргументов набралось больше чем достаточно.
      Во-первых, входная дверь была заперта изнутри. Окна тоже никто не открывал – так, во всяком случае, утверждала хозяйка. Этот факт еще требовалось проверить. Конечно, запертая дверь как аргумент имела значение только в том случае, если тут не находился соучастник убийцы со стороны – он мог бы ее запереть за ним. В то же время такой поступок вряд ли можно было считать логичным: ведь тот, оставшийся, был бы заинтересован, чтобы все думали, что преступление совершил кто-то чужой. Хотя могло быть и так, что кто-то нарочно направлял подозрения на гостей, чтобы дать настоящему преступнику скрыться… Но во дворе был Джокер, и он бы поднял лай. Да еще какой! В этом Гирт лично удостоверился. Если только убийца не был человеком, которого Джокер хорошо знал. А такая возможность вряд ли существовала.
      Далее, – испорченный телефон. Осмелился бы чужой человек орудовать в столовой – в проходной комнате – рядом с залом? Сомнительно. Даже в этом случае куда более вероятно, что микрофон вынул соучастник. Следовательно, можно считать, что кто-то из присутствующих, по меньшей мере, помогал убийце.
      Но пропали также ключи от машины. А «Москвич» все еще стоял во дворе… Разумеется, могло быть и так, что незнакомец или, наоборот, хорошо известный всем человек не умел водить машину и забрал ключи только затем, чтобы машиной не воспользовался никто иной. Однако все эти соображения насчет постороннего Гирту казались притянутыми за хвост, так сказать, чисто умозрительными, и с ними, конечно, нельзя не считаться, но для дела они мало что значили. Он был почти уверен, что убийца в этот миг стоит в столовой хутора Межажи и наблюдает за ним, пытаясь угадать его мысли и дальнейшее поведение.
      А что предпринять дальше? Сообщить в милицию? Но для этого нужно добраться до телефона, иными словами – попасть в колхозный центр…
      – Кто мог бы дойти до телефона? – еще раз окинув всех взглядом, спросил Рандер.
      Какое-то время все молчали. Затем актриса сказала с иронией:
      – Я вряд ли сумею прошлепать такую дистанцию, боюсь, эта роль не для меня. Кроме того, сомневаюсь, что на своих двоих я вообще найду дорогу.
      – О господи! – взвизгнула Ирена. – В своем ли вы уме? Чтобы я теперь поперла в лес?!
      – Этого только не хватало! – отрезал Алберт.
      Тучный Калвейт зашевелился на своем конце дивана.
      – Я бы пошел с удовольствием… – Он смущенно улыбнулся, как бы извиняясь, развел руками и дал им упасть на колени. – Но сердце!… Один раз уже защемило сегодня. – И, потупив глаза, добавил: – А восемь километров я вообще не в состоянии пройти, к сожалению, это так…
      – А я, что ли, в состоянии? – взволнованно заговорил Зирап. Со страдальческой миной на лице он поднял левую ногу и осторожно пощупал колено. – Я вообще еле хожу. И еще голова… Как бы завтра не пришлось лечь в больницу! – Голое у Зирапа задрожал, и Рандер увидел, что актриса, взглянув украдкой на синяк под его глазом, опустила голову, чтобы не рассмеяться.
      – Да-а, – пробурчал Улас. Почему-то посмотрел на свои туфли, затем поправил галстук и сказал: – Если хорошенько подумать, то товарищ Рандер действительно был прав, когда говорил, что в лесу нетрудно заблудиться. Откровенно говоря, я в незнакомой местности ориентируюсь неважно… О том, чтобы пошла Расма, конечно, тоже не может быть и речи! Она на ногах еле держится!
      Все посмотрели на хозяйку. Расма Инсберга была по-прежнему бледна, только после выпитой рюмки на щеках заиграли красные пятна. Какое-то мгновение она сидела безучастно, затем медленно повела головой и тихо сказала:
      – Я и правда не уверена, что смогу… Но попробую наглотаться каких-нибудь таблеток. У меня там в ящике вроде что-то было. Право, не знаю… Какая-то слабость.
      Калвейт откашлялся.
      – Я думаю, – сказал он спокойно, – мы все согласимся, что об этом даже не стоит говорить. Вообще женщине отправляться в такой путь после всего, что тут произошло, да еще в такую погоду, как сейчас… – Он пожал плечами и замолк.
      Рандер, глядя Расме в лицо, вспомнил непроглядный мрак во дворе, глубокие лужи, грязь, порывы ветра, секущий дождь и внутренне согласился с Калвейтом. Но что оставалось делать? Все мужчины только что объявили свою точку зрения: Калвейт проделал это убедительно, Зирап правдиво, Улас… Улас, во всяком случае, весьма ловко, переведя внимание с себя на Расму. Остался Алберт, Гирт непроизвольно повернулся к нему.
      Поймав взгляд Рандера, муж Ирены язвительно хмыкнул, его глаза сквозь стекла очков смотрели на Гирта с вызовом.
      – Нашли дурака! Пусть бегут те, кому за это платят.
      Рандер согласно кивнул и необычайно вежливо заметил:
      – Это вы уже сказали.
      – Что именно? – Алберт опешил.
      – Что вы не дурак… Теперь мы будем знать это еще лучше.
      Алберт покраснел, губы его скривились от сдерживаемой ярости.
      – Могу повторить еще раз, если надо! Если вас ничем другим не проймешь!… Некоторые тут изображали слабых, немощных и черте кого еще, но они просто не хотят идти так же, как я. И правильно делают!
      – Вы же сами призывали нас к действию, – поддел его Гирт. – И, если не ошибаюсь, что-то упомянули про старых баб?!
      – Да, только я это сказал про вас. По моим соображениям, вы давно должны были бы находиться в пути.
      Гирт пожал плечами:
      – Что поделать, способность соображать – дар божий. Он отвернулся и спросил Расму:
      – А из соседнего дома никто не может дойти до центра? Расма, не задумываясь, покачала головой.
      – На хуторе Дапас живут двое старичков, обоим около семидесяти. Мужу, кажется, еще больше, притом он какой-то хворый. Оттуда до колхоза километров пять. Им и днем до магазина дойти не просто, так что…
      – Ясно…
      Во время всего этого разговора Рандер напряженно размышлял. Если преступник находился среди гостей, – а Гирт уже в этом почти не сомневался, – вполне могло случиться, что к телефону отошлют именно убийцу. В таком случае он, естественно, не стал бы никому ничего сообщать. Мало того, ему представилась бы отличная возможность скрыться. Тем не менее никто пока не проявлял ни малейшего желания уйти: значит, виновник то ли действительно был не в состоянии воспользоваться случаем, то ли боялся рисковать, чтобы не возбудить против себя подозрений. А может быть, он просто уверен, что его ни в коем случае не раскроют, и поэтому не считает нужным скрываться.
      Так или иначе, но теперь выбора не было: идти должен сам Гирт. В нормальной обстановке именно так и следовало поступить: немедленно сообщить в милицию, чтобы его коллеги скорее могли начать расследование. Вообще положение создалось в некотором роде парадоксальное. Поиск опасных преступников входил в прямые обязанности Гирта, это была его каждодневная работа, и, если бы Гирт остался в Риге, вполне вероятно, он уже завтра утром получил бы приказ ехать в командировку, чтобы помочь местным работникам. В то же время, находясь на хуторе Межажи в момент, убийства, он по закону становился свидетелем и официально лишался права расследовать это преступление. С другой стороны, Гирт знал, как важно сохранить следы и начать своевременно действовать, пока все еще свежо.