– Ирена полагает, что ее отравили… Когда разливали кофе, вы были в этой комнате? Ничего подозрительного вы не заметили?
      Алберт посмотрел на Рандера, перевел взгляд на Ирену, подумал и покачал головой:
      – Нет. Ничего такого не припоминаю.
      Он положил ладонь Ирене на лоб, отдернул ее и взволнованно сказал:
      – Ее нужно уложить в постель.
      Ирена открыла глаза и слабым голосом подтвердила:
      – Да. В самом деле… Я охотно прилегла бы.
      Гирт подумал и согласился.
      – Расма, будьте так любезны! – позвал он, открыв дверь зала.
      Когда хозяйка вошла в столовую, он спросил:
      – Надеюсь, вы не будете возражать, если мы отведем больную наверх и уложим? Может, вы пойдете вперед – откроете нам дверь и зажжете свет?
      Расма бросила на Ирену странный взгляд, молча кивнула и вышла в коридор. Рандер склонился над креслом.
      – Вы сумеете подняться, если мы вам поможем?
      – Я… постараюсь, – прошептала она.
      Поддерживаемая Гиртом и Албертом, Ирена с трудом встала. Мужчины взяли ее под руки и шаг за шагом двинулись в сторону коридора.
      Самым сложным оказалось восхождение по узкой и крутой лестнице, но в конце концов они одолели ее и добрались до спальни, где их ждала Расма. Когда больная была уложена, Расма снова пощупала ей пульс и, ничего не сказав, отошла в сторону.
      Рандер обвел комнату взглядом и веско сказал:
      – Попрошу только об одном – ни в коем случае не дотрагиваться до тумбочки!
      Он посмотрел на всех по очереди. Женщины закивали, соглашаясь. Алберт пробурчал:
      – Ясно.
      Гирт потер подбородок и сказал ему:
      – Вы, наверное, останетесь у нее хотя бы ненадолго? А вы, Расма, – он повернулся к хозяйке, – зайдите, пожалуйста, на минутку в комнату Юриса.
      Они пересекли темное чердачное помещение и вошли в кабинет. Остановились посреди комнаты и несколько секунд глядели друг другу в глаза. Наконец Рандер спросил:
      – У вас дома есть какой-нибудь яд?
      – Нет! – спокойно и без колебаний ответила Расма.
      – А лекарства? Я имею в виду такие, которые в определенной дозе могут вызвать тошноту или другае признаки заболевания?
      – Такие могут быть.
      – Где они хранятся?
      – В моей комнате. В письменном столе.
      – Посмотрите, пожалуйста, все ли там в порядке?
      Расма молча повернулась и в сопровождении Рандера двинулась обратно к себе.
      Проходя мимо спальни, Гирт прислушался. Там царило полное молчание.
      Когда они проходили через зал, Улас нервозно привстал:
      – Ну, как?…
      Расма, не останавливаясь, пожала плечами и прошла к себе. Раскрыла незапертую тумбу письменного стола, проверила все ящики, затем повернулась к Рандеру и сказала:
      – Здесь все на месте.
      Гирт наклонил голову и вдруг спросил:
      – О чем вы разговаривали в зале с Харалдом Уласом сразу после того, как мы нашли Юриса в погребе?
      Расма выдержала взгляд Рандера и спокойно ответила:
      – Я спросила его, не виновен ли он в смерти Юриса.
      – И он, конечно, сказал «нет», – усмехнулся Гирт.
      На лице Расмы не дрогнул ни один мускул. Продолжая смотреть на Рандера, ответила:
      – Так точно. Он, конечно, сказал «нет». – И продолжила после паузы: – Кстати, я убеждена, что с Иреной ничего не случилось. Все это ее выдумки! Она совершенно здорова, за исключением нервов, конечно.
      – Да, – согласился Гирт. – Мне тоже кажется, что это скорее всего истерика. И усталость, разумеется. Но пусть она пока там полежит. Кстати, не могли бы вы подняться наверх и немного посидеть у нее, на всякий случай? А Алберту скажите, пожалуйста, чтобы он спустился вниз.
      – Хорошо.
      Они вместе вышли из «будуара». Расма направилась в спальню. Рандер остановился в зале у радиостолика. С этого места хорошо просматривалось все помещение.
      Дина Уласе, наклонившись к камину, подкладывала в него дрова и пыталась раздуть погасшее пламя. Ее муж сидел на толстом березовом полене против каминной пасти и сердито смотрел на тлеющие угли.
      Зирап горбился за столом, тупо уставившись в пустую тарелку. Неподалеку, опираясь локтями о край стола, сидел Калвейт.
      Вскоре после ухода Расмы из коридора вошел Алберт и остановился в конце зала у двери.
      В комнате висела гнетущая тишина.
      Прошло несколько минут. Дверь снова распахнулась, и все невольно вздрогнули. Вернулась Расма Инсберга. Остановилась неподалеку от Алберта и, ответив на его быстрый взгляд, успокаивающе сказала:
      – Ирене уже лучше.
      Появление Расмы разорвало молчание. Актриса положила в огонь сучковатое полено и объявила:
      – Ну вот, последнее… – Она повернулась к мужу: – Если не считать того, на котором ты сидишь. Видно, все идет к концу!… Я тоже, наверно, скоро свалюсь, как Ирена. Несмотря на кофе, так устала, аж глаза слипаются! – Она театрально вздохнула и посмотрела на часики. – Скоро половина третьего… Сколько можно? Давайте-ка лучше ляжем спать – хоть на полу! И пусть товарищ Рандер стоит на страже. – Уласе посмотрела на Гирта с иронической улыбкой, и в ее взгляде угадывался вызов. – Найти преступника он все равно не может…
      Гирт усмехнулся, засунул руки в карман пиджака и сказал с ударением:
      – Я найду его, даже если он вздумал бы надеть платиновые доспехи и спрятаться за самыми высокими горами.
      Улас вскинул свой римский профиль, глянул на Рандера свысока и проговорил с явной издевкой:
      – Ну, ну!…
      Актриса тихо захлопала в ладоши:
      – Браво, да вы поэт! Ради бога, не зарывайте свой талант в землю! Это было бы очень обидно… Между прочим, – она снова улыбнулась ему, – что касается платиновых доспехов… Мы теперь тут почти все в сборе. Почему бы вам не выяснить, кто сегодня после обеда разговаривал с Юрисом в коридоре?
      Рандер любезно наклонил голову.
      – Идея, откровенно говоря, неплохая, – сказал он, доставая сигарету. – Только мне больше не нужно никого спрашивать, это я уже знаю.
      Улыбка на лице Дины погасла. Она недоверчиво посмотрела на Рандера и, медленно растягивая каждое слово, спросила негромко:
      – Может быть, вы также знаете, кто убийца?
      Все взгляды устремились на Рандера.
      Он закурил, погасил спичку и кивнул:
      – Да, и это тоже.
      В наступившей тишине потрескивание дров в камине вызывало ощущение чего-то нереального, а капли дождя, бьющие в окно, резали слух. Словно пытаясь прочесть его мысли, актриса не сводила с Рандера глаз. Улас сощурился; в багровом отблеске пламени его лицо с метавшимися по нему тенями казалось в этот миг налитым кровью. Расма еще больше побледнела, отчего ее синие глаза стали совсем темными. Очки Алберта отражали свет лампы, и поэтому выражения глаз не было видно, но лицо исказилось в угрожающей гримасе. Вылупленные глаза Калвейта смотрели с вопросом, а Зирап часто-часто заморгал правым веком, в то время как левое, опухшее, оставалось странно неподвижным.
      Наконец Расма хрипло спросила:
      – Ну и?…
      Рандер подошел к столу и тщательно стряхнул с сигареты пепел.
      – Когда понадобится, я ему скажу.
      – И когда это будет? – спросил враждебно Улас.
      – Я сказал – когда понадобится. До утра еще далеко…
      Актриса затрясла головой:
      – Нет, нет, послушайте – это нечестно! Нельзя так! Почему вы не можете сказать сразу?
      Рандер не ответил, и она продолжала допытываться:
      – И как вы узнали, кто это?
      Гирт глубоко затянулся, смерил актрису чуть насмешливым взглядом.
      – Предположим, он сам мне сказал…
      – Ничего-то вы не знаете! – вдруг нагло рассмеялся Улас.
      – Я бы на вашем месте не был столь уверен в своих предположениях, – неожиданно заговорил Алберт, насмешливо поглядывая на Уласа.
      Рандер глянул на него с интересом, но промолчал.
      Наступила долгая пауза. Тишина постепенно становилась невыносимой. Барабанная дробь дождевых капель несколько поутихла. Зажженная Гиртом свеча, стоявшая на столе против Зирапа, догорала: фитиль затрещал, пламя взметнулось, зачадило, затем как-то сразу поникло, затрепыхалось и погасло совсем. Напряжение достигло такой степени, что стало похожим на удушье. Все сидели или стояли неподвижно, словно боясь себя выдать неосторожным движением.
      Первой всеобщее оцепенение нарушила Расма.
      – Пойду посмотрю, что с Иреной, – сказала она глухо и покинула зал.
      Зашевелились и остальные. Улас неуклюже поднялся со своего полена. Актриса повернулась к камину и без всякой надобности поковыряла в углях. Калвейт убрал со стола локти, нечаянно задев Зирапа, который подскочил, словно ужаленный, и быстро пробормотал:
      – Извиняюсь…
      Рандер погасил сигарету. Медленно, как бы прогуливаясь, пересек зал и подошел к Алберту. Тот даже не взглянул на него. Гирт начал что-то ему говорить, но так тихо, что никто ничего не расслышал. Вдруг Алберт обернулся к нему, на лице его было написано удивление. Гирт произнес еще несколько слов, которые Алберт выслушал также молча. Затем Гирт кивнул и, не торопясь, вернулся к радиостолику. Алберт тяжелым взглядом посмотрел ему вслед и некоторое время спустя, засунув руки в карманы, не спеша вышел в коридор.
      Дина Уласе вопросительно посмотрела на Рандера, нервозно рассмеялась и с наигранной бодростью сказала:
      – Знаете, мне даже спать расхотелось!…
      Она уселась в кресло Расмы, обхватила ладонями подбородок. Улас подошел к столу, потрогал пустые бутылки, затем, заложив руки за спину, начал прохаживаться взад-вперед по залу. Через минуту актриса довольно нелюбезно бросила мужу:
      – Прекрати наконец! На нервы действует.
      Улас кинул на нее свирепый взгляд, хотел было что-то сказать, но не нашелся, засопел недовольно и, хлопнув дверью, вышел в «будуар». Не прошло и минуты, как он оттуда выскочил.
      – Черт подери – курить больше нечего! Жена, давай курево!
      Дина Уласе, поджав губы, холодно проговорила:
      – Выбирай, пожалуйста, выражения!… Что касается курева, то у меня есть еще несколько сигарет, которых мне самой еле-еле хватит. Я тебя еще по дороге на станцию просила – поди, купи лишнюю пачку. Но ты, как обычно, хотел быть умнее всех.
      Улас прорычал что-то невнятное, повелительно посмотрел на Зирапа. Тот расплылся в дурацкой улыбке и сказал виновато:
      – Я давно уже пуст…
      Гирт медленно пересчитал оставшиеся у него сигареты и рассудил, что его запасов не хватит до утра, да и делиться с этим заносчивым петухом он не имел ни малейшего желания.
      – Проклятье! – проворчал Улас. – И Алберт, как назло, помчался к жене.
      – Я сам, правда, не курю, – сказал вдруг спокойно Калвейт, – но я думаю… В столовой были сигары, которые я привез. Хозяйки, к сожалению, тут нет, но я уверен, она не станет возражать, если мы возьмем оттуда несколько штук. – Он тяжело поднялся. – Юрис наверняка бы их уже предложил, так что я полагаю, ничего неудобного нет… Подождите, я сейчас принесу.
      Калвейт отодвинул кресло, не спеша вышел в столовую и закрыл дверь.
      Оставшиеся в зале выжидающе молчали. Прошла минута, и Улас неторопливо заерзал.
      – Сколько можно копаться!
      Тут все услышали в столовой голос Расмы. Она о чем-то спрашивала, но в этот момент раздался приглушенный крик, за которым последовал какой-то неясный шум.
      Дальнейшее совершилось молниеносно. Не успели остальные ошеломленно подняться с мест, как Рандер в несколько прыжков пересек зал и рванул дверь.
      В столовой было темно. Свет туда проникал только из зала и через открытую дверь коридора, который в свою очередь освещался висевшей снаружи лампочкой. Позади стола, на котором лежали подарки, слышалась тяжелая возня. Когда вбежал Гирт, с пола поднялась чья-то фигура, подскочила к окну. Зазвенело стекло, разлетелись осколки. Почти одновременно где-то в коридоре, похоже – наверху, у лестницы, раздался еще один крик, громкий и пронзительный, и во дворе неистово залаял Джокер. Улас, ринувшийся было за Рандером, застыл на пороге столовой и увидел, что Гирт у окна, в кого-то вцепился и в яростной схватке отлетел с ним к середине комнаты. Стол с подарками затрещал, опрокинулась ваза с хризантемами. В этот момент с пола поднялась еще одна фигура, нащупала на стене выключатель. Столовую залил яркий слепящий свет. Дина Уласе, которая тем временем тоже подбежала к двери и через плечо мужа заглядывала в столовую, увидела, что между столом и окном дерутся Рандер с Калвейтом. С пола вставал Алберт. У коридорной двери, прислонившись к косяку и по-прежнему держа руку на выключателе, стояла Расма.
      Калвейт, которого Рандер держал сзади, сильно ударил его локтем в грудь и почти одновременно пнул что было силы каблуком, однако Гирту удалось резким движением завернуть правую руку противника за спину. Подоспевший Алберт в слепой ярости собрался было нанести Калвейту удар, но резкий окрик Рандера остановил его: – Дайте ремень!
      Вскоре руки у Калвейта были связаны, а сам он усажен на диванчик.
      Костюм представительного гостя был помят, галстук съехал набок, лицо в крови; пытаясь вышибить раму, он порезал руку и в драке перемазал себя кровью. У Алберта на запачканном пиджаке не хватало верхней пуговицы. Он пощупал ссадину на щеке, нагнулся, подобрал с пола свои очки. Одна линза была разбита. Все трое тяжело дышали. Собака во дворе умолкла. Ветер через разбитое стекло тихо шевелил гардиной. Со скатерти из опрокинутой вазы медленно капала на пол вода.
      Тем временем к месту поединка осторожно приблизился Зирап, совершенно верно рассудив, что ждать опасности больше неоткуда. Улас, услышав за спиной его шаги, взбодрился, приосанился и прошел дальше в столовую. Зирап встал рядом с актрисой, но, увидев, что тут произошло, застыл с открытым ртом.
      Не менее сильное удивление отразилось на лицах Уласа и его жены. Казалось, они просто не могут поверить своим глазам. Но когда Улас остановился посередине комнаты, у стола с подарками, обычная самоуверенность уже вернулась к нему, и он храбро изрек:
      – Ах, вот что за птица Эдвин!
      Словно разбуженная его голосом, зашевелилась Расма. Неуверенной походкой она дошла до ближайшего кресла. Опустилась в него и стала медленно поглаживать шею.
      На лестнице послышались шаги, в дверях коридора появилась Ирена. Держась руками за косяк, она посмотрела на Калвейта, потом на своего мужа, откинула голову и громко расхохоталась. На этот раз ее смех, к счастью, оборвался так же внезапно, как начался.
      Калвейт неподвижно сидел на диване и мрачно глядел в пол. Рандер проворно обыскал его карманы и, не обнаружив ничего существенного, принялся обследовать пол. После недолгих поисков он подобрал круглый никелированный предмет, имевший с одной стороны небольшое отверстие. Достаточно было поднять глаза к потолку, чтобы убедиться – найден один из колпачков, которыми заканчивались гардинные штанги. Рандер принялся искать еще внимательнее и вскоре наткнулся на то, что надеялся найти, – под телефонным столиком лежали ключи от машины. Гирт еще раз посмотрел на обнаженный конец штанги и проговорил:
      – Так вот где… Все ясно! – Он повернулся к Расме: – Я чрезвычайно огорчен случившимся – прошу извинить меня за то, что дело приняло такой оборот и вам пришлось подвергнуть себя опасности. Я должен извиниться и перед вами, Алберт. Я ожидал, что преступник попытается бежать через дверь. Однако он выбрал окно – очевидно, приняв во внимание, что в коридоре может встретить кого-нибудь из вас… Как же все-таки это произошло?
      Расма сняла руку с шеи; она была необычайно бледна, но голос, хотя и тихий и немного охрипший, звучал довольно спокойно.
      – Я спускалась вниз и хотела пройти через столовую в зал. Когда я открыла дверь, здесь было темно. Но кто-то стоял у окна и пытался его открыть. Вначале я не могла понять, кто это, потом узнала Калвейта. Я спросила его, не хочет ли он открыть окно, чтобы проветрить комнату, и собиралась включить свет, но он вдруг подскочил ко мне. Я только успела вскрикнуть, как он начал меня душить.
      Расма с усилием глотнула и продолжала:
      – На мой крик из коридора прибежал Алберт и бросился на него. К тому времени у меня уже потемнело в глазах. Вдруг Калвейт меня резко оттолкнул, и я упала. Они вцепились друг в друга и начали кататься по полу. Я отползла в сторону… А тут и вы подоспели.
      Расма умолкла. Улас покачал головой.
      – Что-то невероятное! – возмущенно воскликнул он, а Ирена прошептала:
      – Кошмар!…
      Рандер повернулся к ее мужу:
      – А что можете добавить вы?
      Алберт все еще кипел от ярости. Он машинально надел разбитые очки, опять снял их, затем с гневом начал рассказывать.
      – Когда вы мне в зале сказали, чтобы я последил за наружной дверью и не давал никому выйти, я спрятался в темноте под лестницей и стал ждать. В конце концов мне надоело там торчать, и я уж собрался оттуда вылезти, как сверху начала спускаться Расма. Она вошла в столовую и заговорила… О чем – она сама сказала. Вдруг слышу – она закричала, я подбежал, смотрю – Калвейт душит ее! Я кинулся на помощь, а он, сволочь, обернулся и как даст мне по виску. – Алберт кинул бешеный взгляд на Калвейта, но тот продолжал безучастно смотреть в пол. – Я, однако, его схватил, и мы оба грохнулись на пол. С меня слетели очки, ему удалось подмять меня. Потом он меня тоже начал душить, наконец вырвался и даже успел выбить окно, но тут его поймали вы. Калвейт что-то выронил, очевидно, вот это, – Алберт показал на ключи от «Москвича», которые Рандер держал в руке.
      – Подумать только, – заговорила Дина Уласе, достала пачку сигарет, поколебалась секунду, затем протянула Зирапу и мужу. Закурила и продолжала: – Вы, Алберт, держались, как истинный положительный герой, честное слово! Если быть откровенной до конца, я еще недавно была почти уверена, что вы и есть тот, кого мы ищем, и непременно попытаетесь дать деру!
      – А я, – коротко хмыкнул Зирап и повернулся к Уласу, – под конец уже стал думать, что вы…
      – Ну… – Муж актрисы смерил Зирапа высокомерным взглядом. – А я того же мнения был о вас.
      Закурили и Алберт с Рандером.
      – Нет, это форменное безумие! – внезапно объявила Ирена. – Когда я наверху услышала крик Расмы, меня чуть удар не хватил! Я встала, кое-как выползла на лестницу и вдруг слышу – внизу дерутся. Езус Мария! Я окаменела! А тут еще стекло полетело. Я, кажется, заорала, а потом попробовала спуститься вниз… Расма, у тебя есть еще валерьянка?
      Хозяйка покачала головой:
      – Нет, ты выпила всю. Попробуй как-нибудь продержаться. Теперь все кончилось…
      Рандер кивнул:
      – Да, почти. – Он повернулся к Калвейту: – Может, у вас есть что сказать мне?
      Связанный человек бросил на Рандера исполненный злобы взгляд, снова опустил голову и ничего не ответил.
      – Стало быть, нет. Пусть так… Нечего больше тянуть! Расма, вы не будете возражать, если мы воспользуемся вашей машиной?
      – Разумеется, нет.
      – О боже! – неожиданно воскликнула Ирена. – Если бы он удрал! Страшно подумать!
      Рандер усмехнулся:
      – Мы бы все равно его поймали, чуть раньше, чуть позже, не имеет значения.
      – Но что же на самом деле тут сегодня произошло? – спросила Уласе. – Как он совершил убийство? И как вы его раскрыли?
      Гирт, словно извиняясь, развел руками:
      – К сожалению, в данный момент у меня нет времени все это объяснять, да и пока нельзя все рассказывать.
      – Почему? – всполошилась Ирена. Заметив, что актриса, Улас и Зирап невольно улыбнулись ее горячности, она чуть зарделась, но продолжила свей допрос: – И вы точно знаете, что виновник именно он?
      – Да. Между прочим, это уже доказывает сама попытка к бегству.
      Расма посмотрела на Калвейта с нескрываемым отвращением и спросила:
      – Но почему он вдруг вздумал бежать? Почему только теперь?
      – Потому что я сказал нечто такое, из чего он понял: мне все ясно.
      – Когда он совершил преступление? – тихо спросила Уласе.
      – Сразу после того, как Юрис вышел из спальни и спустился вниз.
      – Это произошло там же, на кухне?
      – Да.
      – И вы давно это знали?
      – Конечно нет.
      – Вы тут говорили, что он, дескать, сам вам об этом сказал… Это правда?
      Гирт улыбнулся:
      – Да. Фактически так получается!
      – Но почему он вообще Юриса… убил?
      – Вот этого я, можно сказать, пока точно не знаю, да и рано еще об этом говорить, – уклончиво ответил Рандер. – Одним словом, чтобы заставить его молчать… – Гирт посмотрел на актрису. – Между прочим, вы очень мне помогли.
      – В самом деле?
      Расма медленно встала.
      – Ладно, – сказала она, подойдя к столу и поднимая опрокинутую вазу. – Помоги теперь, Дина, и мне – надо снять вот эту скатерть. Попробуем заткнуть ею дыру в окне!
      Рандер заторопился. Пока обе женщины занялись намокшей скатертью, он обратился к Алберту:
      – Я надеюсь, вы не откажетесь поехать с нами?
      Ярость Алберта несколько улеглась. И лицо успело принять обычное замкнутое выражение. Помедлив мгновение, он молча кивнул.
      – И я! – выпятил грудь Улас. – Я тоже согласен ехать с вами! На всякий случай.
      Рандер смерил его насмешливым взглядом: выглядел он весьма внушительно!… Гирта разобрал смех.
      – Хорошо! – согласился он. – Надеюсь, мы не застрянем в лесу и благополучно доберемся до шоссе. Но еслимашину придется толкать, ваша помощь нам, конечно, весьма пригодится.
      – Э… ах так. – Улас пытался скрыть смущение. – Ну да, конечно… И куда мы в конце концов поедем? В Ригу?
      – Нет, в районную милицию.
      – Кошмар! – воскликнула Ирена. – А мы, значит, должны тут оставаться одни?!
      – Нет, почему же? – улыбнулся Рандер. – С вами останется товарищ Зирап!
      – Ну да-а… – протянула Ирена, поморщившись.
      – Ничего, все будет хорошо, – успокаивал ее Гирт. – Когда мы уедем, заприте как следует дверь! И, может быть, впустите Джокера! Кроме того, мы ведь собираемся вернуться.
      – Поезжайте, поезжайте! – Зирап героически силился улыбнуться… – Я… Тут все будет в порядке.
      Гирт сделал серьезное лицо и чуть ли не торжественно произнес:
      – В этом я нисколько не сомневаюсь!
      Он вышел в зал и вернулся с портфелем.
      – Ну так, давайте одеваться.
      Дина Уласе, которая все это время помогала Расме прилаживать к оконной раме скатерть, повернулась и театрально воздела руку.
      – Ступайте, и чтобы боги были благосклонны к вам! – продекламировала она. – Жаль, что у меня нет под рукой щита, тогда бы я тебе, Харалд, протянула его со словами: «Со щитом или на щите!»
      Улас сердито нахмурился:
      – Прекрати!…
      Актриса усмехнулась, снова стала серьезной и, обращаясь к Рандеру, сказала не то с иронией, не то с горечью:
      – Езжайте спокойно! Мы, трое беспомощных женщин, без дрожи и страха в сердце доверяем себя надежной защите нашего доблестного рыцаря – товарища Зирапа. А далее – «Занавес низринулся!», как сказал бы отец латышского театра Адольф Алунан.
      Рандер подошел к Калвейту.
      – Следуйте за нами! – приказал он.
      Калвейт исподлобья глянул на Гирта, еще секунду посидел не двигаясь, потом медленно встал и пошел к выходу. В коридоре Рандер набросил ему на плечи пальто, оделся вместе с другими, отпер наружную дверь и повернулся к остающимся, которые столпились в дверях столовой.
      – Только на кухню пока не заходите! – наказал он. – Ну, до свидания!
      Под аккомпанемент неистового лая они дотопали по грязи до машины. Рандер отпер ее и занял место за рулем. Калвейта посадили сзади, рядом с ним устроился Алберт, а Улас сел рядом с Гиртом. Захлопнулись дверцы, заработал мотор, в свете фар мелькнул волкодав, который рыча рвался на цепи. И «Москвич» вскоре скрылся за поворотом лесной дороги.
      Проводив взглядами машину, оставшиеся вернулись в столовую. Расма заперла входную дверь. Дом вдруг стал пугающе пустым.
      Уласе медленно повела плечами:
      – Ну, кто бы подумал!… Я все еще не могу этого постичь. Казался таким рассудительным, порядочным…
      Ирена невольно бросила пугливый взгляд в сторону кухни и сказала:
      – Безумие – взять и убить живого человека!
      – И главное – почему?!
      Актриса по очереди обвела всех глазами и остановилась на Расме.
      Расма пожала плечами.
      – Не знаю, – коротко ответила она.
      Зирап стоял у стола, потирал руки и жадно поглядывал на подарок Калвейта. Наконец он повернулся к хозяйке и, сладко улыбаясь, сказал:
      – Но сигары он, ей-богу, купил отличные!… Вы не будете сердиться, если я одну закурю, а?
      Расма посмотрела на коробку с сигарами, затем на Зирапа. Тот явно воспрянул духом и обрел свою обычную наглость.
      – Пожалуйста! – сказала она, не скрывая презрения. – Можете взять хоть все. Я их вообще не хочу видеть! А Юрису сигары больше не нужны…
      Ирена внезапно зажала лицо ладонями и заплакала. Потом она подняла голову, по-детски растерла слезы на щеках и жалобно попросила:
      – Дина, не могли бы вы мне дать сигарету?
      Тем временем Зирап облизнул свою сигару, обрезал конец, протянул Ирене огонь и задымил сам.
      За окном снова забарабанил дождь.
      – Может, ляжем спать? – предложила Расма. – Вы обе могли бы прилечь наверху, в постели, а товарищу Зирапу я бы постелила здесь на диванчике… Сама я все равно не засну.
      Дина переглянулась с Иреной и покачала головой:
      – Спасибо, нет… Знаете что – пойдем лучше в зал и попытаемся последним поленом разжечь камин!
      Все молча прошли в зал. Зирап подошел к столу с остатками ужина, по очереди проверил бутылки и с сожалением покачал головой. Затем удобно расположился в кресле, с надменным видом закурил сигару и, как султанчик средней руки, обвел взглядом трех женщин.
      Однако благодушие длилось всего мгновение. Внезапно, как бы вспомнив о чем-то, он заморгал, повесил голову и пробормотал:
      – А завтра уже понедельник…
      Никто его не понял, никто не ответил ему.
      Расма мрачно смотрела в камин, где никак не хотело разгораться единственное полено.
      Какое-то время был слышен только стук дождевых капель. Актриса вздохнула.
      – Будем надеяться, что они выберутся из леса… – Она нагнулась, поковыряла в огне и печально улыбнулась. – Да-а, на таком юбилее мне еще бывать не доводилось! И, дай бог, больше не доведется…
      Остальные по-прежнему молчали.
      Наконец Уласе выпрямилась и сказала:
      – Не сердитесь, пожалуйста, но мне захотелось есть.

Глава одиннадцатая