Путь к сердцу

— Сделаю все, что от меня зависит. Майк еще раз кивнул и, поднявшись, вышел из-за стола, чтобы проводить гостей.

Когда Мадди и Ривлин направлялись к железнодорожному вокзалу, через город, как и предсказывал Майк Мигер, проходил большой гурт скота. То был широкий, оглушительно мычащий, вздымающий густую пыль парад длиннорогой скотины, погоняемой кучкой мужчин, на вид таких же диких, как и их животные. Пока Ривлин занимался поисками мистера Робертса, Мадди стояла и наблюдала. Каждый из ковбоев, проезжая мимо, приветствовал ее, прикасаясь к полям шляпы; их она интересовала как существо женского пола, приятное для усталых глаз.

— Встретила знакомого?

Мадди обернулась и увидела, что Ривлин стоит за ее спиной.

— Ты давно тут?

— Порядочно. — Он взял Мадди под руку и повел ее по тротуару. — Судя по всему, я не единственный мужчина в городе, который сразу замечает хорошеньких женщин.

Щеки Мадди вспыхнули.

— Отвечаю на твой вопрос: никого из знакомых я не видела, и никто не проявил ко мне особого интереса. Мистер Робертс сказал тебе что-то важное?

— Нет, но он обещал понаблюдать и прислать сообщение в дом Майры, если кто-то привлечет его внимание. — Ривлин замедлил шаги. — Давай-ка зайдем вот сюда.

Мадди быстро окинула взглядом витрину магазина: шляпы, перчатки, бисерные сумочки — все разложено по обтянутым красным шелком коробочкам.

— Но я же говорила… — начала она, однако Ривлин уже отворил дверь магазина.

— Знаю. Но у какой женщины голова не закружится при одной мысли о новом платье…

— Я не типичная женщина, — запротестовала Мадди, переступая порог под звон дверного колокольчика.

— Это заметно, — вкрадчиво проговорил Ривлин.

— Чем могу быть вам полезна? — обратилась к ним величественная матрона, появляясь из-за накрытого стеклом прилавка.

Ривлин не дал Мадди возможности ответить.

— Добрый день, мэм. Леди нуждается в дорожном костюме, и мы надеемся найти у вас что-нибудь подходящее.

Мадди выдержала взгляд прищуренных глаз модистки, ожидая, что за этим последует пренебрежительное хмыканье; однако она ошиблась в своих предположениях.

— У меня есть только один костюм, который мог бы подойти. — Женщина повернулась к полкам. С одной из них она сняла огромную серую картонку и, поставив ее на прилавок, молниеносно открыла крышку, а затем торжественно извлекла из коробки роскошный наряд. — Это, разумеется, носят с соответствующим полупальто. У меня также есть аксессуары: сумочка, перчатки, шляпка и шаль, которые будут прекрасно дополнять ансамбль.

На какое-то время Мадди потеряла дар речи — одеяния подобной красоты она в жизни не видела: сшитые из мягкого фуляра красновато-бронзового цвета, вещи, вероятно, стоили целое состояние.

Коснувшись рукой материи, она провела ладонью по прохладному шелку.

— Это очень красиво…

— Ты не хочешь примерить? — Ривлин ободряюще улыбнулся. — Думаю, костюм тебе пойдет. И цвет твой.

Она не могла. Слишком дорого, слишком изысканно.

— Нет, но спасибо тебе. — Мадди надеялась, что в ее словах не будет заметно сожаления.

Словно не слыша ее, Ривлин тут же обратился к владелице магазина:

— Мы все это берем — костюм, сумочку, перчатки, шляпу и шаль. Упакуйте вещи получше, чтобы мы могли унести их с собой, а шаль леди накинет на себя — солнце садится, а я не хотел бы, чтобы она простудилась.

— Слушаюсь, сэр. — Матрона аккуратно уложила вещи обратно в коробку. — Могу я прислать счет вам в отель?

— Но… — начала Мадди.

— Я уплачу прямо сейчас, — сказал Ривлин, не обращая ни малейшего внимания на ее протест, и принялся отсчитывать банкноты.

Когда хозяйка магазина нашла сумму достаточной, она кивнула. Ривлин небрежно вручил ей толстую пачку денег, которую почтенная женщина тут же сунула в карман, после чего принялась упаковывать веши.

Не зная в точности, сколько он на нее потратил, но уверенная, что это значительно больше, чем она может себе позволить, Мадди взяла Ривлина за локоть и, повернув лицом к себе, убедилась, что он no-Прежнему улыбается.

— Если тебе доведется познакомиться с моими сестрами, обещай, что научишь их, как надо покупать платья. Ты не представляешь, сколько дней уходит у них на то, чтобы выбрать одно-единственное. Совещания в примерочной обычно длятся бесконечно, и из-за этого большую часть своего детства я провел, бессмысленно скучая в магазинах одежды.

Протестовать было бесполезно — теперь Мадди это окончательно поняла. Ривлин твердо решил купить костюм, и цена для него не имела значения — дорогая одежда была частью его мира. Единственное, что ей остается теперь сделать — это принять с благодарностью его подарок и не портить ему удовольствие. Мадди подозревала, что Ривлин с очень давних пор не радовался так, как радуется сейчас.

Она стояла и смотрела, как модистка заворачивает отделанную бахромой сумочку в тонкую бумагу и укладывает в маленькую коробку, а маленькая черная бархатная шляпка с лентой и красивыми мягкими перьями казалась Мадди самой лучшей из тех, какие ей доводилось видеть. Шаль светло-коричневого цвета выглядела мягкой и легкой, как облачко. Но самым чудесным для Мадди было то, что блаженное тепло она ощутила благодаря ласковой заботе Ривлина, который сам набросил шаль ей на плечи. — Спасибо, — прошептала она.

— Не за что, — так же шепотом ответил Ривлин. — Ну что, теперь домой?

Домой… Домом для Мадди в последнее время служило место, на котором заставал ее заход солнца. Сегодня она снова проведет ночь в доме Майры, а завтра… завтра бог весть где. Интересно, что чувствуешь, когда у тебя есть собственный дом, который принадлежит только тебе?

— Мадди?

Она с трудом очнулась. Матрона, закончив укладку вещей, объявила, что все готово, и водрузила на самый верх впечатляющей груды свертков коробочку, в которую был уложен ридикюль.

— Если ты откроешь мне дверь, Мадди, мы можем двигаться, — сказал Ривлин, подхватив все это богатство на руки.

Вскоре они уже шагали по Дуглас-стрит. Оркестр играл на балконе одного из зданий в центре города, в увеселительных садах и игорных домах зажигались огни. Звуки фортепьяно и женский смех доносились отовсюду. Мадди заметила, что она единственное существо женского пола на этой улице — все остальные были мужчинами, спешащими обрести вечернюю гавань. Кое-кто из них выглядел явно недовольным, пропуская ее и Ривлина с горой покупок.

Наконец она не выдержала и сказала:

— Ривлин, давай и я что-нибудь понесу.

— Джентльмен не может позволить, чтобы женщина что-то несла в его присутствии.

— Но ведь тебе плохо видно из-за этой груды, ты можешь на что-нибудь налететь и ушибиться.

— Я выносливей, чем тебе кажется.

— Я тоже, — возразила Мадди и поспешила схватить коробку с ридикюлем и шляпную картонку за веревочки, которыми они были перевязаны.

Ривлин поглядел на нее поверх оставшегося груза.

— Ты всегда поступаешь, как тебе нравится?

— Если бы. Тогда я бы подняла шум и все эти вещи остались бы в магазине.

— Почему же ты протестовала не слишком сильно?

Мадди улыбнулась:

— Я видела, что тебе нравится это покупать. Если хорошенько подумать, я поступила, как мне хотелось, и оказалась дважды эгоистичной. У меня есть новое платье, и я имела удовольствие наблюдать, как ты радуешься.

— Вот мы и вернулись к моему вопросу, — рассмеялся Ривлин. — Ты всегда поступаешь, как тебе хочется?

— Я не уверена.

Однако она знала ответ на этот вопрос. Ривлин сказал, что им надо поговорить, — что ж, поговорить, безусловно, придется.

Они уже подошли к заднему входу в дом Майры, когда Мадди спросила:

— Ты все еще хочешь получить честный ответ на свой вопрос?

— А он есть?

Вздохнув, она кивнула. Ривлин поставил вещи на ступеньки и, прислонившись спиной к перилам, сложил руки на груди.

— Полагаю, — начала Мадди, — как федеральная заключенная, я могла бы сказать прежде всего следующее: у меня нет возможности выбора, я обязана поступать только так, как мне велено. Но даже сидя в камере, я имею выбор. Я могу быть трудной, неуправляемой или, наоборот, покладистой и сама решаю, как проводить время, какой мне быть. Это заняло много лет, но я пришла к выводу, что жить ради удовольствия Других — значит напрасно тратить силы: то, что удовлетворяет человека в данную минуту, перестает удовлетворять в следующую. Время от времени я предпринимаю усилия, чтобы быть такой, какой меня хотят видеть, но только в тех случаях, когда это выглядит как путь наименьшего сопротивления; большей же частью я поступаю так, как мне кажется наиболее безопасным и приятным.

— У меня сложилось впечатление, что во время нашего путешествия ты старалась быть приятной для меня…

— Я считала, так мне будет безопаснее, но потом обнаружила, что в данном случае в этом нет необходимости и я могу оставаться самой собой.

— Благодарю тебя, — негромко произнес Ривлин. — Я предпочитаю, чтобы Мадди Ратледж говорила то, что думает, и поступала так, как она хочет.

— Правда? А мне казалось, что ты предпочел бы, чтобы я была послушной и уступчивой. Это облегчило бы твою работу.

Ривлин понимал, что разговор сворачивает на опасную тему. Какая-то часть его существа хотела забыть об острых колючках на этом пути и надеялась, что все обойдется — хотя бы благодаря счастливой случайности.

— Мы уже миновали отношения слуги закона и заключенной, и между нами появилось нечто большее, имеющее личный характер. Я не хотел, чтобы такое произошло, и, видит Бог, многое бы отдал, чтобы выбросить это из головы, но, как говорится, лошадка уже выбежала из конюшни, и не стоит делать вид, будто ничего подобного не случилось.

— В результате твое положение осложнилось?

— Это зависит от того, что ты имеешь в виду.

— Предположим, мы говорим о том, как доставить меня в Левенуэрт живой и в нужный срок, чтобы я могла дать показания.

— В этом смысле пока ничего не изменилось. Мне нравится твое общество, Мадди, что не противоречит правилам, и я вовсе не мечтаю только о том, как бы поскорее отделаться от тебя. Никого не касается, сколько времени это у меня займет, — лишь бы в конечный пункт ты прибыла вовремя. Сохранить тебе жизнь — это мой долг.

— Тогда что же?

Пульс у Ривлина запрыгал, как у школьника. Ему пришлось напомнить себе, что он, черт побери, взрослый мужчина и Мадди — не первая женщина, с которой ему приходится иметь дело.

— Я ведь сказал тебе, что не уложу тебя на спину, если на то не будет твоего желания. Именно так я думал и думаю до сих пор.

— А тебе хотелось бы уложить меня на спину? — негромко спросила она.

Ривлин с трудом подавил желание немедленно заключить Мадци в объятия и наконец сказал:

— То, что я скажу, до чертиков неразумно, но мне действительно этого хочется.

— А я и не возражаю.

— Ты пытаешься быть покладистой, да, Мадди, — не без удивления спросил он, пристально вглядываясь в нее, — или и вправду этого хочешь? Между тем и другим огромная разница. Как представитель закона, я имею определенную власть над твоей жизнью и должен знать, относимся ли мы к этому одинаково. Между нами не может быть ничего постоянного; общая постель в конечном итоге ничего не изменит — я намерен отвезти тебя в Левенуэрт и сдать на руки судьям. Надеюсь, ты это понимаешь?

— Господи, Ривлин, — прошептала Мадди, — неужели ты всерьез думаешь, что я питаю какую-то надежду? — Она рассмеялась и печально покачала головой. — Когда-то я верила, что, если буду хорошей, мои родители вернутся ко мне. Но я утратила веру много лет назад — уж не знаю, к лучшему это или к худшему. Сейчас моя жизнь такая, какая есть. Хорошее не остается с нами навсегда, и плохое тоже. Все проходит. Я не знаю, что будет завтра, а вчерашний день миновал, и его не изменишь. Я не хозяйка собственной жизни; все, что я могу, — это плыть по течению. Для тебя главное — твоя служба, эту истину не сбросишь со счетов. Что произойдет между нами до того, как ты передашь меня в руки членов суда… — Губы Мадди чуть тронула улыбка, в которой соединились и горечь, и радость. — Если крупица счастья выпадет на мою долю, я приму ее всем сердцем, но при этом не собираюсь возлагать на тебя какую-либо ответственность.

Ривлин и прежде предполагал, что именно так Мадди смотрит на жизнь, однако, слушая ее, он испытал острую боль. Ему мучительно хотелось обнять свою пленницу и пообещать ей много счастливых дней впереди.

Поднявшись по ступенькам, Мадди обернулась:

— Ты идешь или так и собираешься торчать здесь всю ночь?

Здравый смысл подсказывал Ривлину, что ему надо во что бы то ни стало разобраться в сумятице своих мыслей.

— Хочу немного покурить. — Доставая из кармана ключ от комнаты и протягивая его Мадди, он добавил: — Приду минут через десять.

Она недоверчиво поглядела на ключ.

— А ты не боишься, что я улизну через парадную дверь, пока ты не следишь за мной?

— Неужели и вправду улизнешь?

— Нет, — с негромким смехом ответила она.

— Вот поэтому я тебе доверяю.

— Однако ты прошел немалый путь с того времени, как позволил мне искупаться в пруду, — заметила Мадди, проходя на кухню.

— А какой путь прошла ты? — невольно спросил он.

Мадди либо уже не слышала его, либо не хотела отвечать. Дверь за ней закрылась, и Ривлин остался стоять во дворе возле картонок с костюмом и пальто. Она вела себя с ним честно; ему следовало быть благодарным ей и чувствовать себя спокойно. Но спокойствие не приходило. Что-то терзало его, обжигая сердце. Это было желание, но не то, которое легко удовлетворить, просто уложив женщину в постель.

Ривлин полез в карман и вытащил кисет. Он вовсе не надеялся, что табак поможет найти ответ на все вопросы, и, свертывая самокрутку, рассчитывал лишь на то, что привычные движения немного успокоят его.

Глава 13

Мадди положила на кухонный стол ключ, потом повернулась и бросила взгляд на дверь. Может, ей вернуться к Ривлину? Нет, решила она, снимая с себя шаль и укладывая ее поверх коробок. Ривлин поступит так, как позволит ему его совесть, а она, ожидая, пока он размышляет, может порадовать себя, побыв с Грейс. Дети не ставят условий, а принимают людей такими, какие они есть.

— Здравствуй, радость моя!

Мадди быстро повернулась к дверям гостиной.

— Майра!

— Какое счастье видеть тебя! Я боялась, что этого уже никогда не случится… — Окинув ее взглядом с головы до ног, Майра воскликнула: — Я просто ушам своим не поверила, когда Элен сказала, что ты здесь. Ну, давай все по порядку, милая.

— У Ривлина было поручение доставить меня в Левенуэрт, чтобы я дала показания, — быстро заговорила Мадди, стараясь как можно скорее изложить свою историю, — но Мэрфи — ты, наверное помнишь его — последовал за нами и попытался нас убить. Потом, буквально на следующий день, нас настигли еще двое с тем же намерением. Видимо, кто-то заплатил им за то, чтобы они нас уничтожили и я не дала показания. Мы не знаем, почему им понадобилось покушаться еще и на жизнь Ривлина, поэтому затаились здесь и пытаемся найти ответы на все эти вопросы.

Майра кивнула, однако серьезный и сосредоточенный вид она смогла сохранить не более чем полсекунды. Потом ее неистощимый оптимизм, как обычно, взял верх.

— А эта прелестная история крошки Грейс! Кэти мне все рассказала! — воскликнула она, радостно улыбаясь. Как всегда, ее руки участвовали в разговоре не менее активно, чем рот, и Мадди на всякий случай чуть отступила. — Просто десятицентовый роман под названием «Красивая узница и покинутое дитя».

Майра ничуть не изменилась, решила про себя Мадди и, засмеявшись, покачала головой.

— Теперь ты расскажи мне о себе. Я считала, что тебе еще месяц до освобождения.

Майра немедленно приступила к рассказу:

— Меня освободили по приказу самого губернатора — его безмозглый секретарь наконец-то передал ему мое письмо, и губернатор сам проследил, чтобы справедливость была восстановлена как можно скорее. А секретарь с опилками вместо мозгов теперь перебирает бумажки в какой-то захолустной конторе.

— Ты и вправду знакома с губернатором?

— Радость моя, я знакома со всеми на свете, и большинство из них мне кое-чем обязано.

— Кстати, насчет знакомств, — напористо заговорила Мадди, — почему ты не сказала, что знакома с Ривлином Килпатриком?

— Скажи я тебе это тогда, ты вообразила бы самое худшее из возможного и поехала бы с ним в полной боевой готовности, взъерошив перышки. Бедный мужик явно не поладил бы с такой колючей особой.

— Не поладил бы в чем?

Майра округлила глаза:

— Не стащил бы с тебя твои кальсоны, в чем же еще?

— Ты действительно воображаешь, что такое могло случиться?

— Мадди, черт побери! — Майра уперла руки в бока. — Одному Богу известно, как я старалась привлечь к себе его внимание, — и чего добилась? Только того, что он подмигнул мне разок-другой. Я считаю, что если уж не получила удовольствие сама, то хоть послушаю, как ты мне об этом расскажешь.

— А почему ты вообразила, что он мне хотя бы подмигнул?

Майра засмеялась, ее голубые глаза засверкали.

— Прелесть моя, да ведь ты мечта любого мужчины! Маленькое соблазнительное существо — смесь огня и невинности. Если Ривлин Килпатрик не прельстился тобой, значит, с ним творится что-то неладное.

— Наверное, просто существуют некие правила, которыми он руководствуется, — возразила Мадди.

— Да ну? Мередит донесла мне, что вы помещаетесь вдвоем в бывшей комнате Эдит…

— Убери ухмылку со своей физиономии, Майра Флоренс. Между нами ничего не было.

Майра и в самом деле перестала ухмыляться.

— В таком случае, милая моя, ты недостаточно старалась — Ривлин Килпатрик может быть слугой закона, но он мужчина, а еще не было на свете мужчины, чьи помыслы не обратились бы к занятиям любовью только при одном виде постели.

— Майра…

— Детка, жизнь коротка — пользуйся ею, пока есть возможность. Тебе предстоят долгие дни одиночества, и сообразительная девушка должна использовать любой шанс, чтобы получить наслаждение. Так что же удерживает Ривлина Килпатрика?

— Порядочность.

Такой ответ вынудил Майру на некоторое время замолчать, после чего она кивнула, осуждающе цыкнула зубом и проворчала:

— Надо мне поговорить с нашим малышом и наставить его на истинный путь.

Мадди попыталась представить себе этот разговор, и сердце у нее так и запрыгало.

— Прошу тебя, оставь эту затею.

Майра обвела кухню глазами.

— Кстати, а где же этот твой красавчик?

— Он вовсе не красавчик, а конвоир, получивший приказ доставить меня в суд.

— Это мы обсудим позже. Так где же он?

Мадди понимала, что разубедить Майру вряд ли возможно.

— Там, на дорожке, — ответила она. — Курит. Сказал, что скоро придет.

— Пусть немного задержится, — решила Майра, маршируя к выходу. — А ты тут пока поешь чего-нибудь.

— Майра!

— Доверься мне, милая, я мигом разберусь в этом деле. Посмотрим, верно ли ты его понимаешь.

Дверь распахнулась в ту секунду, когда Ривлин зажигал вторую самокрутку, но по ступенькам к нему, против ожидания, спустилась вовсе не Мадди, а…

— Ривлин Килпатрик, я хочу поговорить с тобой.

— Привет, Майра, — протянул Ривлин. — Губернатор наконец узнал о том, что ты попала в передрягу?

— Он добрый, отзывчивый человек.

— Верю тебе на слово. Ты уже виделась с Мадди?

Майра остановилась перед ним, расставив локти и положив ладони на бедра.

— Да, и оставила ее на кухне. А теперь скажи, что неладно с моей девочкой?

— Неладно? — переспросил он. — Да вроде бы ничего такого.

— Тогда почему ты ее не соблазнил?

Боже милостивый! Ривлин глубоко вдохнул горьковатый дым.

— Большинство мамаш не желает, чтобы их дочерей укладывали в постель, по крайней мере до того, как у них на пальце заблестит обручальное колечко.

— Надо шире смотреть на вещи, — безапелляционно заявила Майра. — Так почему ты не уложил ее на спину?

— По-моему, тебя это не касается. Не меняя позы, Майра слегка наклонилась вперед и проговорила с поистине военной четкостью:

— Ты бы подумал дважды, Ривлин Килпатрик, прежде чем сбрасывать меня со счетов. Если надеешься на мою поддержку, давай выкладывай все напрямую, да побыстрее.

— У Мадди и так была нелегкая жизнь. — Ривлин снова глубоко затянулся и добавил: — Ей не нужны дополнительные сложности.

— А что такого случится, если вы какое-то время будете спать друг с другом?

Все. Ривлин бросил на землю окурок и затоптал его каблуком сапога.

— Она хороший человечек, Майра, и я не хочу быть еще одним в длинной череде людей, которым не было дела до того, что с ней произойдет в будущем.

Майра помедлила, потом подняла на него глаза и прищурилась.

— Так ты любишь ее?

У него вдруг пересохло во рту.

— Ничего подобного. — Ривлин сглотнул. — Я просто хочу остаться джентльменом, вот и все.

— А ты не боишься, что тебе придется трудновато?

— Майра была достаточно умна и опытна и без труда угадывала желание там, где оно существовало.

— Не могу не признать, что разок-другой у меня появлялось намерение плюнуть на здравый смысл. — Ривлин печально вздохи ул.

— Хочешь совет? Когда тебе в следующий раз выпадет случай побыть джентльменом, пренебреги им. Мадди особо не на что надеяться, и немножко любви ей не повредит.

— Я подумаю об этом.

Интересно, прижималась ли Майра ухом к двери, пока он и Мадди разговаривали у крыльца?

— Нечего тут думать. Если ты не примешь на себя честь быть ее первым… — Майра вдруг умолкла и затрясла головой. — Во имя милосердия Божьего, Ривлин, ее первым любовником должен быть тот, кого она сама выберет. Ты можешь оставить ей хорошие воспоминания на будущее.

Если Майра ставила себе целью ошеломить его, она вполне в этом преуспела.

— Выходит, соблазнить Мадди — значит совершить поступок милосердия? — неуверенно проговорил Ривлин. — Я в самом деле подумаю об этом…

— Это уж твоя задача, Килпатрик, но ты слишком много думаешь. Почаще обращайся к своим чувствам.

Неожиданно Ривлин пожалел, что затоптал недокуренную папиросу.

— Чувства — это обоюдоострый меч…

— Вот и будь с ними поосторожнее. Расскажи-ка мне о попытках убить тебя и Мадди.

Наконец-то она задала понятный ему вопрос. Ривлин с облегчением вздохнул и подробно сообщил ей обо всем, что произошло, о тех темных тенях, которые сгустились над ними.

— Вот и толкуй обо всяких обоюдоострых мечах, — невесело произнесла Майра. — Бедная Мадди ощущает вкус свободы и обретает возможность стать женщиной, но это связано с опасностью для ее жизни.

— Я сделаю все от меня зависящее, чтобы она не погибла.

— Как ты думаешь, кто стоит за этим?

— Деньги, Майра, очень большие деньги. Уордсворт, Лонг и Киркман стоят дорого. Я не думаю, что такие люди, как Фоли, обладают средствами или связями, при которых можно провернуть такое крупное дело.

— И как вы намерены поступить? Спрятаться здесь надолго? Добро пожаловать. Ривлин покачал головой.

— Я полагаю, они предпримут еще одну попытку убить нас, причем в ближайшее время, поэтому намерен дождаться следующего, кто явится за Мадди. Если повезет, я получу от него нужные сведения.

Майра немного подумала, вздохнула и согласно кивнула.

— Как ты считаешь, сколько времени им понадобится для того, чтобы послать кого-то?

— Отсчет уже начался. Будь я на их месте, я направил бы человека по следу Мэрфи и двух других. Не получив извес-гни насчет того, что дичь затравлена, я бы послал кого-нибудь в Уичито закончить дело.

— На поезде сюда можно добраться быстро. Ты говорил с Майком Мигером?

— Да. Он ведет наблюдение. Сегодня днем я переговорил и с Чарли Робертсом.

— Значит, мы должны держать Мадди в гнезде и ждать, когда развернутся события. Как я понимаю, ты нынче прогулялся с ней по городу, и теперь тот, кто за ней следит, знает, что она здесь.

— Так и есть. А теперь мне надо поговорить с Мадди. — Ривлин поднялся по ступенькам. — И давай больше не будем возвращаться к тому, что мы здесь с тобой обсуждали. Мадди — просто моя заключенная.

— Само собой. Твоя заключенная. И это все.

Держа в одной руке картонки, Ривлин другой повернул дверную ручку, и тотчас из кухни наружу вырвался беспорядочный шум. Грейс плакала невероятно громко, а сквозь ее плач пробивался визгливый голос Мередит:

— Эта дрянь беспокоит наших клиентов!

Ривлин застыл на месте, не уверенный, стоит ли ему входить в дом во время перепалки. Благоразумие подсказывало, что, пожалуй, не стоит.

— Дети время от времени плачут, Мередит, — послышался спокойный голос Мадди. — Грейс вовсе не хочет помешать вашему бизнесу или доставить беспокойство вам лично.

— Так заставьте ее замолчать или унесите на улицу.

— На улице ребенку будет холодно.

— Что ж, если вы это сделаете, — самым ехидным тоном заметила Мередит, — вы упустите возможность показать Ривлину Килпатрику, какая вы хорошая нянька и какой чудной, заботливой мамочкой вы станете для его детишек.

Ривлин зарычал и рванулся вперед, но Майра ухватила его за пояс и притянула к себе, хрипло шепча:

— Пусть Мадди сама ведет бой. Не вмешивайся.

Он хотел запротестовать, но тут Грейс неожиданно умолкла и холодный голос Мадди донесся до них отчетливо и ясно:

— Не могу понять, какая нужда мне показывать Ривлину нечто подобное.

— Как видно, с деловой сметкой у вас совсем плохо. Умная женщина не должна предлагать свои услуги бесплатно.

— Наши взаимоотношения ни в коей мере вас не касаются. — Тон Мадди сделался не просто холодным, а ледяным. — Ривлин всего лишь сопровождает меня к месту назначения, не более того. Я не предлагаю ему своих услуг ни даром, ни за деньги.

— А я слышала совсем другое.

Ривлин снова сделал рывок, но Майра не выпускала его ремень.

— Я же сказала — не мешай!

— Ривлин — настоящий джентльмен. — Каждое слово Мадди откалывалось от глыбы льда. — Как бы вы ни истолковывали наши отношения, я убеждена, что ваши выводы основаны не на том, что говорил по этому поводу он сам, а на вашем желании верить собственным домыслам.

Последовало напряженное молчание, после чего Мередит презрительно заявила:

— На вас мое платье.

На это с негодованием ответила Кэти:

— Нынче утром вы сами сказали, что Мадди может надеть что-нибудь из старья. В старых вещах я и нашла платье для Мадди.

— Что такое? — возмутилась Мередит. — Я и не думала выбрасывать это платье!

— А я отлично помню, — тут же заспорила Кэти, — как вы положили это платье в общую кучу, Мередит Гран. Вы заявили, что не станете его больше носить, потому что оно сильно выцвело и очень поношено.

Грейс снова запищала, но Кэти и Мередит продолжали пререкаться, стараясь ее перекричать.

— Вы ошибаетесь! — вопила Мередит. — Я всегда любила это платье!

— Вы просто жадная и мелочная тварь! Вам оно не нужно — вы не хотите, чтобы его носила Мадди, вот и все!

— Это мой любимый наряд, и я желаю сию минуту получить его обратно.

— Я верну вам вашу вещь, Мередит, — неожиданно произнесла Мадди кротким голосом. Ее слова прозвучали словно колыбельная во время грозы. — Я взяла его не по своей воле.

— После того как ваше дитятко обрыгает весь перед? Нет уж, я хочу получить мое платье немедленно, пока оно не испорчено окончательно.

Голос Мадди снова сделался холодным и твердым как сталь, когда она сказала:

— Подойдите ко мне, Кэти. Подержите, пожалуйста, Грейс.

Майра рванула Ривлина за ремень так, что он чуть не слетел с верхней ступеньки.

— Пора! — выкрикнула она, широко распахивая дверь.

Ривлин вновь обрел равновесие как раз вовремя, чтобы последовать за ней. Уже через полсекунды он пожалел, что сделал это. Мередит сощурила глаза, как разъяренная кошка, готовая в любую минуту броситься на свою жертву, а Кэти покраснела, словно раскаленная печь.

Что касается Мадди… Ривлин ни разу не видел ее в таком гневе. Она смотрела на Мередит, выпятив нижнюю губу и вздернув подбородок; руки ее были сжаты в кулаки.

— Майра, — процедила она сквозь зубы, — будь добра, расстегни мне пуговицы — я хочу вернуть Мередит ее платье.

Майра тут же приступила к выполнению задачи.

— Конечно, и даже с большим удовольствием!

Ривлин с изумлением смотрел на происходящее.

— Мадди, почему бы тебе не подняться наверх и там…

— Нет! — отрезала она, не спуская глаз с Мередит. — Мисс Гран хочет получить платье сию минуту, и она получит его именно сию минуту. Я не хочу, чтобы эта дама опасалась за его сохранность.

— Но может быть, Мередит не всегда должна получать то, что ей хочется? — сказал Ривлин, наблюдая за тем, как пальцы Майры быстро движутся вниз по платью.

— На этот раз получит непременно.

— Дорогая…

— Все. Дело сделано. — Майра ловким движением спустила платье с плеч Мадди.

— Спасибо, подруга.

Стянув рукава, Мадди сбросила платье к своим ногам намного быстрее, чем Ривлин мог вообразить: он в жизни не видел, чтобы женщина освобождалась от одежды с такой скоростью. Потом она перешагнула через платье, наклонилась, подняла его обеими руками и бросила Мередит со словами:

— Вот, возьмите. Теперь вы счастливы?

Мередит брезгливо взяла наряд за плечи и встряхнула.

— Платье измято.

— Так выгладите его.

— Не помню, чтобы это я его измяла.

Мадди резко вскинула голову, грудь ее вздымалась.

— Пошла ты ко всем чертям!

Выбрав момент, Майра выскользнула из-за спины Мадди и направилась к двери в гостиную, по пути безмятежно бросив Мередит:

— Я должна поговорить с вами. Немедленно.

Мередит, с ненавистью поглядев на Мадди, повернулась и удалилась с платьем в руках.

— Мне надо перепеленать Грейс и уложить ее: ребенку давно пора спать, — сказала Кэти все еще дрожащим голосом. — Надеюсь, Мадди, с вами все хорошо?