Тристан хмуро обдумывал положение дел. Город еще спал, а у него на коленях сидела невероятно страстная женщина. Последние четыре часа он провел в прекрасных любовных ласках и теперь был полностью удовлетворен. Если уж на то пошло, это было даже больше, чем простое удовлетворение; то, что он вообще встал и оделся, стало результатом невероятного волевого усилия. Как он, к черту, вообще мог что-то чувствовать, само по себе, было загадкой. Но то, что он чувствует себя дьявольски раздраженным…
      Симона пошевелилась в его объятиях и отстранилась от него.
      – Тебе следует поставить меня на землю здесь, – тихо проговорила она. – Остаток пути я пройду пешком: это уменьшит вероятность того, что кто-то тебя увидит.
      – Если бы дело касалось только меня, и дал бы тебе коня у склада и поблагодарил за вечер.
      Симона недоуменно сдвинула брови:
      – Что-то не так?
      Все было так и все – не так. Тристан заставил себя смотреть на приближающиеся ворота сада; ведь если бы он посмотрел на нее…
      – Тристан?
      Он стиснул зубы и проглотил подступающую к горлу печаль. Боже, как ему хотелось выпить! Если уж на то пошло, ему необходимо было напиться до одури. Все шансы были за то, что когда он протрезвеет, то непонятные чувства, которые его донимают, либо исчезнут, либо…
      – Ах, черт!
      Тристан сосредоточил взгляд на мире вокруг себя, точнее, на мужчине, который стоял в открытых воротах. Раздражение Тристана на секунду ярко разгорелось, а потом так же неожиданно исчезло, растворившись в не менее непонятной спокойной уверенности.
      – Мистер Хейвуд, – сказал он, останавливая коня, – добрый вечер.
      – Сейчас утро.
      Симона проворно соскользнула с седла на землю, но Тристан так и не выпустил ее.
      – Нет, – негромко проговорил он, продолжая удерживать взгляд Хейвуда. – Нас поймали, и мы будем расплачиваться с достоинством.
      Он ощутил, как сильно забилось сердце у Симоны, хотя ее вопрос прозвучал почти беззаботно:
      – Что ты тут делаешь, Хейвуд?
      – Дожидаюсь тебя, – ответил Хейвуд хладнокровно. – Если тебе интересно, у тебя появился племянник.
      Сердце Симоны забилось сильнее.
      – Каролин здорова? – спросила она, стараясь сохранять спокойствие. – А малыш? Он появился на две недели раньше срока!
      – С Кэрри все хорошо, – спокойно произнес Хейвуд, – и с малышом тоже. А вот тебя ждут крупные неприятности.
      Симона посмотрела в сторону дома и демонстративно сунула руки в карманы. Пока она пыталась представить вес последствия и возможные результаты происшедшего, Тристан бросил поводья и заявил:
      – Полагаю, его светлость желает с нами поговорить. Наверное, нам не следует заставлять его ждать.
      Хейвуд молча уставился на него, а потом отступил в сторону и указал на дом широким взмахом руки. Этот жест был равносилен приказу и очень не понравился Тристану, но он все же направился к дому, решив, что постарается справиться с ситуацией и максимально соблюсти приличия.
      – Позволь говорить мне, – негромко попросила Симона, шагая рядом с ним.
      – Спасибо за заботу, но я вполне способен защитить нас обоих.
      – Ты не знаешь Дрейтона, а я знаю.
      – В любом случае через пару минут я с ним познакомлюсь: вряд ли старина Дрейтон станет держать в тайне свои мысли. Говорить с ним – мое дело, а не твое.
      Внезапно Симона остановилась:
      – Я не люблю мужчин-тиранов.
      Тристан пожал плечами и бросил поводья на коновязь у задней двери.
      – В данный момент это не имеет значения. – Он поднялся по ступеням и, открыв дверь, пропустил Симону в дом, а затем добавил: – Я принимаю решения, а ты им следуешь.
      Симона резко выдернула руки из карманов, потом гневно прошагала по лестнице мимо него и, переступив порог, обернулась.
      – Что с тобой, Тристан?
      Тристан и сам не понимал. Впрочем, сейчас было не время и не место разбираться с этим, ведь за ними по пятам шел Хейвуд.
      Оглянувшись, Тристан понял, что они оказались на кухне.
      – Куда надо идти, чтобы попасть в ту комнату, которую твой зять выбрал для проведения допросов?
      – Как хорошо, что эта чертова помолвка только притворная! – буркнула Симона и, резко повернувшись, направилась в глубь дома.
      Тристан последовал за ней. Разумеется, то, что Симона была недовольна, было ему неприятно, но все равно он злился не на нее. А что именно стало причиной его злости…
      Ожидающее его унижение? Но то, что расплачиваться за содеянное, вполне справедливо. Конечно, выговор, угрозы и вынужденное признание того, что он настоящий негодяй, было бы самым удачным поворотом предстоящей встречи. Надо надеяться, лорд Райленд не набросится на него в ярости: крайне неприятно расквасить нос старику.
      Но если Хейвуд окажется хоть немного более рассудительным и не зайдет дальше того, чтобы наставить на него пистолет и потребовать немедленной свадьбы… Что ж: женитьба на Симоне не самое плохое, что может случиться с мужчиной. Правда, тогда получается, что Симону вынудят выйти за него замуж, а это будет уже совершенно другое дело.
      Если герцог будет ожидать свадьбы до полудня, то единственный порядочный поступок – выложить на стол все карты. Он женится на Симоне при условии, что никто не будет знать об их отношениях до тех пор, пока ему не удастся обезвредить Люсинду. Несомненно, если им с герцогом удастся прийти к соглашению, первым делом они должны оградить Симону от ненужного риска.
      – Дрейтон! – вдруг воскликнула Симона, заставив Тристана поспешно вернуться к настоящему.
      Быстро пройдя через зал, Симона вошла в открытую дверь рабочего кабинета.
      – Мои поздравления! Я слышала, что у тебя родился сын и что у Каролин все хорошо.
      – Да, – отозвался мужчина за письменным столом и скрестившим руки на груди.
      Тристан успел заметить, что этот мужчина примерно одних с ним лет и в его глазах не пылает ярость, хотя вряд ли его можно было назвать довольным.
      Симона быстро запечатлела поцелуй на его щеке.
      – Где ты была последние четыре часа? – последовал короткий вопрос.
      – Она была со мной, – ответил Тристан от двери. Герцог Райленд выпрямился и посмотрел на Тристана.
      – Полагаю, вы печально знаменитый лорд Локвуд?
      Тристан кивнул.
      – Лорд Тристан Таунсенд, маркиз Локвуд. Я готов пожать вам руку, но, думаю, мне следует отложить этот жест до более благоприятного момента.
      – Если такой настанет. Моя подопечная была этой ночью в вашем обществе?
      – Да, ваша светлость.
      – Прошу прощения, джентльмены, – раздраженно воскликнула Симона, – может быть, и мне позволено будет что-то сказать?
      – Нет! – ответили Тристан и герцог Райленд в один голос, после чего герцог иронично выгнул бровь.
      – Ступай к себе в комнату! – приказал он Симоне, не глядя на нее. – Я скоро поднимусь и поговорю с тобой отдельно.
      – Сэкономь время и силы, – с горячностью отметила Симона, упирая руки в бока. – Мне не десять лет, и это было моим…
      – Нет Симона! – решительно прервал ее Тристан. – Прошу тебя, – проговорил он уже мягче, – не ставь меня в еще более неловкое положение. Иди и не спорь.
      Симона резко вздернула подбородок и, не произнеся больше ни слова, удалилась из комнаты. Тристан протяжно выдохнул.
      – Вы еще об этом пожалеете.
      Неужели ему не послышалось, и в голосе герцога действительно звучит смех?
      – Не сомневаюсь.
      Герцог медленно поднял взгляд.
      – Вы можете что-то сказать в свое оправдание?
      – Нет, – быстро ответил Тристан. – Впрочем, да. Я ее хотел, я ее соблазнил, и я на ней женюсь.
      Герцог кивнул и снова скрестил руки на груди.
      – Теперь я должен поверить, будто Симона отчаянно сопротивлялась всем вашим попыткам и что вам пришлось чуть ли не изнасиловать ее. Тогда вам удалось выйти из этой передряги без единой царапины? Неужели Симона была вынуждена сделать что-то помимо ее воли? Пожалуйста, не держите меня за дурака.
      – Ни в коем случае, ваша светлость.
      Герцог склонил голову набок:
      – Неужели, вы не знаете, что Симона славится своей взбалмошностью и упрямством?
      – С упрямством я могу согласиться, но взбалмошность? – Тристан покачал головой. – Разве что совсем немного, но до такой степени, как ей хотелось бы внушить окружающим.
      Герцог улыбнулся.
      – Вы уверены, что мы говорим об одной и той же женщине? О Леди Неизбежной Катастрофе?
      Тристан кашлянул.
      – Симона – самая умная и рассудительная женщина из всех, кого я знаю, она намеренно создает возмутительные ситуации просто потому, что это самая интересная сторона ее жизни.
      Секунду герцог обдумывал это заявление.
      – Вы хотите сказать, что она запланировала сегодняшнее событие просто ради развлечения?
      – Ну… В каком-то смысле. Но я убедил ее встретиться со мной ночью, – решительно заявил Тристан. – Мы оба пошли на это, полностью сознавая возможные последствия.
      – И Симона готова за это расплатиться?
      Тристан вспомнил, как упрямица возмущенно прошествовала мимо него при входе в дом.
      – Она заверила меня, что готова, однако что у нее на уме в данный момент, я сказать не могу. Вам лучше узнать это у нее, когда вы будете с ней разговаривать один на один; я уверен, что она не станет осторожничать, выбирая слова.
      Похоже, что эта перспектива одновременно и тревожила, и веселила герцога.
      – A вы все так же готовы за это расплачиваться?
      – Да, ваша светлость, готов.
      Почему-то это заявление заставило герцога нахмурить брови.
      – Могу я сделать одно замечание?
      – Конечно.
      – Большинство мужчин, которые желают жениться, просто приходят к парадной двери дома, стучатся и просят разрешения войти.
      Тристан пожал плечами.
      – Возможно, я не такой, как большинство мужчин.
      – Это мне уже ясно. – Герцог поднялся и направился в глубь кабинета; – Не желаете бренди?
      Вот уж поистине неожиданный поворот! Тристану хотелось отказаться, тем более что не было никаких шансов на то, что они с герцогом когда-нибудь станут друзьями. Однако ни герцог, ни он сам не закончили разговор – так не лучше ли провести остаток беседы за рюмкой?
      – Да, спасибо.
      – А теперь расскажите мне о себе, Локвуд, – сказал хозяин дома, протягивая Тристану рюмку.
      – Что вы хотели бы знать?
      – Обычные вещи. – Пожав плечами, герцог возвратился к письменному столу. – Сколько вам лет, в каком состоянии ваше поместье, есть ли у вас стабильный доход… Кстати, вы либерал или консерватор?
      – Мне тридцать, – ответил Тристан, прекрасно понимая, что герцога нисколько не интересует, какими будут его ответы. – Поместье платежеспособно, но только потому, что я вложил в него мое личное состояние. Мои доходы основаны на судоперевозках, и хотя их величина меняется в зависимости от времени года, состояния морей и погоды, я ни в чем не нуждаюсь, а политика меня совершенно не интересует.
      Герцог кивнул и, оценивая на просвет бренди, спросил:
      – Зато моя подопечная вас, очевидно, интересует.
      Так вот что на самом деле хотел узнать герцог!
      – Мне нравится общество Симоны, – ответил Тристан с непринужденной откровенностью. – Она прекрасна, остроумна и жизнелюбива. А еще она необычайно честна и очаровательно прямолинейна. Я не могу не думать, что, если бы все женщины в мире были больше похожи на нее, жизнь стала бы гораздо более веселой и намного менее сложной.
      Герцог улыбнулся.
      – Если бы вы только что не скомпрометировали Симону, я мог бы проникнуться к вам симпатией: вы честны и определенно не лишены уверенности в себе. Право… – Герцог собирался еще что-то добавить, но остаток фразы остался незаконченным, а его улыбка вдруг погасла.
      Тристан пригубил бренди, без особого энтузиазма ожидая продолжения разговора. Напиток оказался превосходным, и он сделал еще глоток.
      Молчание становилось несколько неловким, так что он наконец спросил:
      – Не скажете ли, о чем вы задумались, ваша светлость?
      Герцог посмотрел в глаза Тристану и нахмурился.
      – Симоне почти двадцать один год, – сказал он бесцветным голосом. – Ей было четырнадцать, когда она попала под мою опеку. До недавнего времени она вела значительно более замкнутую жизнь, чем прежде, и тем не менее мужчины на ее пути встречались с завидной регулярностью. Вы первый, кому удалось вскружить ей голову, и я пытаюсь понять, что именно она нашла в вас столь неотразимо привлекательного.
      Хороший вопрос, но вряд ли у Тристана был на него ответ.
      – Возможно, то, что я богат и достаточно хорош собой? – предположил он.
      – Вам нравится лично становиться за штурвал во время шторма, верно? – Герцог не дал времени на ответ и, кивнув, продолжил: – Симона видит в вас родную душу, из чего следует, что эти отношения могут пойти по двум путям: либо это окажется идеальным союзом, либо приведет к катастрофе.
      Тристан готов был поставить на идеальный союз, по крайней мере в физическом плане. Их тела так прекрасно подходили друг другу, что плотское соединение не просто захватывало дух, но было почти волшебным.
      А вот если выйти за границы плоти – тут он не готов был сделать ставку. Пока ему еще не встречалась такая женщина, от которой он не смог бы уйти, равнодушно пожав плечами. За моментами восторга неизбежно приходила скука и его внимание начинало рассеиваться. Симона, несомненно, будет интриговать его дольше, чем другие, новее же в конце концов…
      – Прошу вас ясно понять одно, – продолжил герцог после паузы. – Ранние годы Симоне пережить было труднее, чем кто-то из нас способен себе представить. Ее нелегко ранить, но когда она задета – боль бывает глубокой. Эта семья возникла в результате обстоятельств, которых не предвидел никто из нас, – тем прочнее связывающие нас узы. Я не допущу, чтобы тот, кто ранил Симону, ушел безнаказанным.
      – Иного я и не ожидал.
      – Также вам не будет позволено разрушить ее репутацию и вы на ней женитесь.
      – Конечно, – легко согласился Тристан. – Но с определенными условиями.
      Герцогу потребовалось несколько долгих секунд, чтобы понять, что ему ставят условия.
      – Прошу прощения?
      – У меня имеются некие семейные проблемы, с которыми мне необходимо справиться прежде, чем публично объявить о нашей помолвке.
      – И что это за проблемы?
      Поскольку Тристан не видел смысла тратить время на историю семьи, он сразу сказал главное:
      – Моя мачеха убивает ради денег.
      На лице герцога отразилось недоумение – он явно не ожидал такого поворота событий.
      Тем временем Тристан продолжил:
      – Люсинда взяла страховые полисы на моего отца и обоих братьев незадолго до того, как они встретили свой конец. Полагаю, это она убила их для того, чтобы получить страховую премию.
      Герцог дважды сглотнул, прежде чем спросить:
      – И вы можете это доказать?
      – Нет, ваша светлость, пока не могу.
      – Но вы по крайней мере уверены в том, что именно она это сделала.
      Тристан кивнул и отпил бренди:
      – Я глубоко уверен в том, что она попытается убить меня, прежде чем я женюсь, чтобы я не вздумал поделить мое состояние с женой и ребенком.
      – Боже праведный!
      – Боюсь, праведного здесь не очень много… – со вздохом откликнулся Тристан. – Не случайно нас прозвали Безумными Локвудами.
      – А теперь вы и Симону втянули в эту гадкую историю! Это было совсем нелестным утверждением.
      – По правде говоря, мой план, когда я уезжал отсюда этой ночью, состоял в том, чтобы нас не поймали. Если бы все прошло хорошо, то на горизонте не было бы свадьбы, и Симону это никак не затронуло бы. Но раз это все-таки случилось… я готов поступить, как должно, и жениться на ней. Прошу вас лишь об одном: дайте мне немного времени, чтобы я смог разобраться с мачехой – тогда Симона не окажется пойманной в ту паутину, которую эта женщина может для меня приготовить.
      – Сколько времени, по-вашему, понадобится для осуществления правосудия?
      Тристан легко мог бы наобум назвать любую дату и успокоить герцога, но он не стал этого делать.
      – Не имею представления, ваша светлость.
      Несколько долгих мгновений герцог смотрел на ковер у своих ног, затем поднял взгляд на Тристана и спросил:
      – Кому, помимо нашей семьи, известно о том, что сегодня произошло?
      – Никому.
      – Вот что мы сделаем, Локвуд: вы не будете приближаться к Симоне. И забудете о том, что знакомы с ней. Вам ясно?
      Ясно, но не особенно благородно.
      – Я просил об отсрочке, ваша светлость, а не об освобождении от обязательств.
      Герцог пожал плечами, и Тристан понял, что решение уже принято. Он сделал большой глоток бренди, надеясь, что жидкость, обжигающая ему горло, поможет всем остальным чувствам поблекнуть. При этом он пообещал себе, что позже выпьет достаточно, чтобы все вокруг вообще исчезло.
      Герцог допил свою рюмку и поставил ее на стол.
      – Раз мы с вами закончили… – проговорил он, направляясь к двери, – я, с вашего разрешения, пойду и обниму жену и сына.
      Тристан шагнул в сторону, пропуская хозяина кабинета:
      – Поздравляю с его рождением, ваша светлость.
      Задержавшись на пороге, герцог оглянулся на Тристана и спросил:
      – У вас есть дети, Локвуд?
      – Нет, насколько я знаю. Я всегда предпринимал меры предосторожности, так что…
      – Это неглупо. А вы хотите иметь детей?
      – В настоящий момент нет.
      – Со временем?
      Тристан с трудом изобразил улыбку:
      – Когда моя мачеха больше не будет представлять опасности ни для кого. В мои обязательства входит рождение наследника титула, а значит…
      Герцог презрительно хмыкнул:
      – Вы не узнаете, что такое настоящие обязательства, пока у вас не будет ребенка. – Сделав это заявление, он двинулся дальше, бросив на прощание: – Надеюсь, что вы сможете самостоятельно уйти, как только допьете бренди.
      – Доброй ночи, ваша светлость.
      – Точнее, утро, – откликнулся герцог уже с лестницы.
      Тристан посмотрел на темно-янтарную жидкость, оставшуюся у него в рюмке, и ощутил странное оцепенение. Не то чтобы спиртное хоть как-то повлияло на его мозг: сознание работало прекрасно, поздравляя его с тем, как хорошо он справился с трудностями и с каким благородством держался. Все отношения с Симоной закончились, и это правильно. Однако…
      Осушив свою рюмку до дна, Тристан поставил ее на письменный стол. У него дома тоже есть бренди, и нисколько не худшего качества, чем герцогское. И за какой-нибудь час он сможет превратить приятное оцепенение в чудесное забытье и распрощаться со всей этой нелепой ситуацией.
 
      Симона медленно поднималась по лестнице. Губы ее были сжаты, а яростный взгляд, казалось, вот-вот прожжет ковер. «Мужчины!» – негодовала она. Как они смеют обвинять женщин в стремительных и необъяснимых переменах настроения! Лицемеры! Только что ласковый и заботливый, ее спутник в мгновение ока превратился в самонадеянного, высокомерного сукина сына! Если бы она знала, что Тристан способен вести себя подобным образом, он точно провел бы ночь в своем шелковом шатре в полном одиночестве, ублажая себя собственными усилиями. Зная это, он был таким чудесным ровно до тех пор, пока они не отправились обратно. Еще бы – ведь он уже получил от нее все, чего хотел. Когда она увидит его в следующий раз, то непременно…
      – Рада, что ты еще жива…
      Симона оторвала взгляд от ковра и увидела младшую сестру, стоявшую в дверях ее спальни. Фиона – ангел в белой ночной сорочке с рюшами и аккуратно заплетенными в косы светлыми волосами.
      Боже, какими же разными могут быть сестры!
      – А что, кто-то серьезно рассматривал возможность моей скорой смерти?
      – Нет, – признала Фиона с улыбкой, которая получилась немного искусственной. – Но Дрейтон сказал, что тебе, наверное, следовало бы на нее надеяться.
      Что верно, то верно. К тому моменту, когда герцог с Тристаном завершат все положенные им как мужчинам ужимки и прыжки, она уже и сама захочет умереть. Правда, после этого их будет ждать неприятный сюрприз, а пока еще не настало время разбираться с ними и их раздутыми иллюзиями, существуют более важные вопросы, которые требуют ее внимания.
      – Как Кэрри и малыш?
      – С ними все хорошо. – Теперь голос Фионы зазвучал более убедительно. – Дрейтон отправил Хейвуда за повитухой, она появилась в половине второго, а Каллен родился в десять минут третьего.
      Каллен Макензи. Хорошее сочетание.
      – По пять пальчиков на ручках и ножках?
      – Он безупречен во всех отношениях. Кэрри говорит, что его было очень легко произвести на свет, и она вполне готова родить еще дюжину.
      – Дюжину?
      – Думаю, это было сказано под влиянием настроения, – объяснила Фиона, и ее зеленые глаза ярко заблестели. – Она хочет, чтобы ты зашла к ней посмотреть на Каллена.
      – Прямо сейчас?
      – Как только появишься.
      Дьявол! Дрейтон и его гнев она переживет, а вот сочувствие Кэрри вполне может заставить ее сдаться.
      – Наверняка она устала и спит, так что мне не следует ее будить.
      – Вовсе нет. Спят только Тесс и Анжелина, – возразила Фиона. – Радости по поводу рождения маленького братишки хватило им всего минут на пять. Когда я уходила от Кэрри, они уже свернулись калачиком на той половине постели, которую обычно занимает Дрейтон, но я не сомневаюсь в том, что он уже успел перенести их в их собственные кроватки.
      Другими словами, у Симоны не было никакой возможности найти убедительную отговорку. Все ясно. Дрейтон дожидался Тристана, Кэрри ждет ее. И поскольку не было никакого смысла усугублять положение, Симона, улыбнувшись сестре, покорно направилась к двойным дверям в конце коридора.
      Тихо постучав, она открыла дверь, и, заглянув за приоткрытую створку, предсказуемо встретилась взглядом с Кэрри.
      – Скажи, ты в состоянии принимать посетителей?
      – Заходи и сразу все мне рассказывай! – откликнулась Каролин, перехватывая спеленатого младенца удобнее и приподнимаясь на подушках. – Мне нужно узнать твою версию прежде, чем я услышу все от Дрейтона.
      Симона быстро прошла в комнату.
      – Обо мне нечего беспокоиться, – бодро проговорила она, удобнее складывая гору подушек у Кэрри под спиной, – потому что у меня все хорошо. А вот как ты?
      – Прекрасно. – Каролин со вздохом удовлетворения опустилась на подушки. – Каждый следующий ребенок рождается легче и быстрее.
      Симона присела на край кровати, и, когда она протянула руки, Кэрри с безмятежной улыбкой передала ей Каллена.
      Внимательно вглядевшись в темные глазенки, устремленные на нее, Симона тут же решила, что Каллен появился на свет с некой особой задачей и был готов прямо сейчас приступить к ее выполнению.
      – Тебе не кажется, что он как две капли воды похож на Дрейтона?
      – Еще как похож! Думаю, герцог не смог бы от него отказаться, даже если бы захотел.
      Симона ухмыльнулась и пощекотала Каллену ладошку, а он моментально поймал ее палец и сжал его в кулачке.
      – Ого, Кэрри, смотри, какой он сильный!
      Каролин кивнула:
      – Насколько я понимаю, ты была с Тристаном Таунсендом?
      Симона усмехнулась:
      – Нет, с маленьким лордом Неуклюжим!
      – Что?
      Высвободив палец, Симона вернула Каллена матери.
      – Шутка.
      – Прекрати ерничать, это вовсе не шуточное дело!
      – Знаю, – согласилась Симона и встала. – Дрейтон и Тристан сейчас внизу, прожигают друг друга взглядами. Когда они закончат, то, несомненно, перейдут к назначению даты свадьбы.
      – И что потом? Кажется, тебя такая возможность не особенно волнует.
      Симона подумала, что ей стоило бы волноваться, если бы существовала хоть какая-то вероятность довести помолвку до свадьбы. Но поскольку все здесь было притворством, она не возражала и дальше, играть роль благоразумной и смирившейся девицы.
      – Раз попалась, значит, попалась, – со смехом ответила она, пожимая плечами. – Не думаю, что моя истерика что-то изменит.
      – Похоже, мысль о браке с лордом Локвудом не кажется исключительно неприятной?
      – Могло быть и хуже.
      – Вопрос в том, как выбрать лучшее, тебе не кажется?
      Симона плюхнулась в кресло, стоящее у кровати.
      – Не думаю, что лучшее вообще существует. А если бы и существовало, не уверена, что я смогла бы это выдержать.
      – Лорд Локвуд тоже так настроен?
      – Я не просила его оценивать меня в сравнении с прежними любовницами, – уклончиво ответила она. – Это было бы чересчур самоуверенно. Пока меня вполне устраивают иллюзии.
      Каролин несколько секунд обдумывала услышанное, а потом сказала:
      – Если по какой-то причине Дрейтон сочтет брак неразумным…
      – Если?
      – Просто в качестве пищи для размышлений… – успокаивающе отозвалась Каролин. – Если он не потребует, чтобы вы поженились… ты станешь снова встречаться с Тристаном?
      – Да. И обязательно лягну его в щиколотку за то, что он оказался таким надутым ослом. А ты отказалась бы от Дрейтона?
      – Нет, потому что я люблю его. А ты – ты любишь Тристана?
      Вот он наконец-то главный вопрос.
      – Конечно, нет! К тому же я недостаточно его знаю. Просто мне нравится быть с ним.
      – Почему?
      – Потому что, когда мы вместе, я чувствую себя более живой.
      Каролин удивленно взглянула на сестру:
      – Это как?
      – Ну, все с ним становится намного интереснее, чем обычно, сердце то колотится, то замирает. Это настолько приятно, что даже страшно. Немного похоже на то, как будто ты в большой опасности, но знаешь, что все равно спасешься.
      Каролин медленно кивнула:
      – А что ты будешь делать, если Тристан откажется на тебе жениться и предпочтет больше с тобой не видеться?
      Симона постаралась улыбнуться как можно искреннее и беззаботно ответила: