Терпение Симоны было на пределе. Когда же наконец Люсинда покинет постоялый двор и сядет в свою карету? Эта женщина наверняка уже обнаружила, что пленницы сбежали, и ее плану грозит провал.
      Неожиданно Симона с ужасом подумала о том, что Люсинда вполне могла обойтись без сложной мизансцены и попросту застрелить Тристана, как только…
      Впрочем, тогда ее наверняка заподозрят в убийстве и получение страховки окажется под угрозой, не говоря уже о наследстве. Люсинда же хочет получить все, без осложнений и хлопот: именно это и есть причина всех убийств. Вряд ли стоит рассчитывать на то, что эта женщина сдастся, убежит и спрячется.
      Но какие ресурсы у нее остались? Кучер, слуга постоялого двора, пьяный посетитель? Люсинда не может не ощущать дефицит времени, раз они с Сарой уже направляются к Тристану, чтобы предупредить его. Если только…
      С отчаянно забившимся сердцем Симона теснее прижалась к стене, прячась глубже в тень и наблюдая, за тем, как двое мужчин выносят из постоялого двора свернутый в рулон половик. Третий мужчина, выйдя следом, что-то сказал им вслед и снова ушел в дом, а двое продолжили свой путь.
      Край грязно-белой ткани свисал вниз, выбившись из передней части свертка. «Простыня? – предположила Симона, наблюдая за их движением. – Простыня внутри ковра?» Этот постоялый двор явно не относился к тем местам, где обращали внимание на уборку и украшение помещений. Черт подери, тут вряд ли выносили половики на улицу, чтобы хорошенько выбить. Тем более зачем им могла понадобиться простыня?
      Мужчины свернули за угол здания и направились к фургону. Теперь Симона смогла ясно разглядеть длинный сверток и убедиться, что простыня не единственное, что находится внутри него. Неровный сверток имел именно такую форму, как если бы в половик завернули тело.
      Мужчины остановились у фургона, перехватили сверток и затем бесцеремонно сбросили его на пол фургона. Туча пыли поднялась вверх, когда сверток ударился о деревянный настил с глухим стуком.
      Пыль еще продолжала клубиться, а один из мужчин уже забрался на козлы и взял в руки вожжи. Второй подошел к наемной карете, остановился у дверцы и сказал что-то тому, кто сидел внутри, а потом хлопнул по дверце, чтобы разбудить извозчика. После этого он направился к карете Таунсендов и забрался за козлы.
      Тем временем возчик фургона уже отъехал от тротуара, и наемная карета пристроилась сразу за ним.
      Симона выбежала из своего укрытия и бросилась к выходу из проулка; сердце ее отчаянно колотилось. На долю секунды свет больно ударил ей в глаза, но она успела увидеть, как наемный экипаж сворачивает за угол. Когда он исчез из вида, карета Таунсендов также отъехала от постоялого двора.
      Симона смотрела, как карета, двигаясь вдоль улицы, следует не за извозчиком, а за фургоном и его мрачным грузом. «Кто мертв? – гадала она. – Кучер Таунсендов?» Ее сердце сжалось при мысли об иной возможности.
      Крепко зажмурившись, Симона постаралась не обращать внимания на отчаянное биение сердца, восстанавливая в памяти образ свернутого половика. Нет, слава Богу, нет. Тристан не успел бы приехать за то время, которое ей понадобилось для того, чтобы пробраться обратно к постоялому двору, а кучер Таунсендов был слишком велик. Сверток же казался маленьким, размером примерно с…
      Эмми!
      Симона подавила волну тошноты, открыла глаза и огромным усилием воли заставила свои мысли течь в другом направлении. В наемном экипаже должна была сидеть Люсинда, но куда она поехала и почему не села в карету?
      Впрочем, какое теперь это имело значение? Важно было только то, что вопреки всякой вероятности Люсинда отказалась от своих планов и сбежала. Опасность миновала. Возможно, она возникнет снова, возможно, нет, а пока…
      Симона проглотила ком, вставший у нее в горле, и заставила себя дышать ровнее. День еще не закончился, и ей предстояло сделать несколько сложных вещей. Сара не могла далеко уйти, так что, если поспешить…
      Шагнув на мостовую, Симона огляделась. Наемный экипаж остановился в начале квартала для высадки пассажиров, и Симона побежала к нему, намереваясь добраться до него раньше, чем его успеет нанять кто-то другой.
      Она оказалась рядом с экипажем как раз в тот момент, когда сидевший в нем мужчина вышел на тротуар. Собираясь сесть в карету, она кивнула в ответ на его приветствие и едва сдержала улыбку. На мужчине был котелок из дешевого тонкого фетра, зато новехонький, а костюм его являлся форменной одеждой респектабельных клерков по всему миру. Она должна была отдать незнакомцу должное: он пытался следовать моде. Жаль, конечно, что его портной украл у какой-то несчастной лошади клетчатую попону, чтобы осуществить эту попытку.
      Когда незнакомец повернулся и протянул руку в карету, Симона с трудом сдержала досадливый стон. «Шевелись, мадам Клерк, – мысленно негодовала она, – двигай свою турнюр. Я спешу!»
      Сначала из темных глубин экипажа показалась нога, затем туфельки на высоком каблуке. Вот как? В полдень в Уайтчепеле без чулок? Юбка из кружева на основе из тонкого полотна… Ну что ж: совсем неплохо.
      Симона стиснула зубы, борясь с острым желанием поторопить парочку. «Время – деньги, мадам, – мысленно напомнила она пассажирке, которая выползала из экипажа со скоростью улитки. – А вы его тратите даром».
      Как только между женщиной и экипажем появился достаточный зазор, Симона вспрыгнула на ступеньку и посмотрела на извозчика.
      – В тот же час на следующей неделе, Роджер?
      Симона замерла: этот голос ей уже случалось слышать.
      Она стремительно обернулась:
      – Диана? Диана Данли?
      Глаза, устремленные на нее, оказались густо накрашены и обведены черной линией.
      – Надо же, какая неожиданная встреча! – сухо проговорила Симона. – Жаль, что у меня нет времени поболтать, но… – Она пожала плечами. – Передайте мои приветы вашей матушке и скажите ей, что, поскольку моя сестра уже родила, мы могли бы встретиться за ленчем, скажем, на следующей неделе.
      Диана не ответила, и Симона, снова посмотрев на извозчика, сообщила ему адрес городского особняка Тристана, пообещав двойную плату за скорость. Между тем Диана продолжала неподвижно стоять рядом со своим клиентом, который не спеша листал карманную записную книжку.
      Забравшись в карету, Симона закрыла дверцу и ударила ногой в стенку. Экипаж тронулся, увозя ее из мира, который, по ее разумению, был слишком уродливым и непредсказуемым.
      Она провела руками по лицу, а потом откинулась на спинку сиденья и стала глядеть в потолок. Похищение и убийство, крысы, бордели, шлюхи. Обычный, ничем не примечательный день в мире лондонских районов бедноты. Как далеко она отошла от этого всего за шесть лет! Если Бог есть… Нет, даже если Бога нет, она больше никогда в жизни сюда не вернется!
 
      – Извините, что помешал, ваша светлость.
      Тристан стремительно обернулся и обнаружил, что дворецкий, стоя в дверях кабинета, держит в затянутой в перчатку руке какую-то бумагу.
      – Это только что доставили.
      С забившимся сердцем Тристан шагнул к двери и взял записку.
      – Посыльный принес письмо к дверям кухни и сказал, что в нем содержится что-то очень важное.
      Тристан развернул сложенный листок и обнаружил на нем адрес, нацарапанный незнакомым почерком. Больше там ничего не оказалось: ни инструкций, ни угроз, ни обещаний; впрочем, в этом не было необходимости.
      Быстро подойдя к столу, Тристан вручил записку герцогу.
      – Френч, – обернулся тот к дворецкому, – пожалуйста, скажи Джону, что я скоро отправлюсь.
      Когда дворецкий с поклоном удалился, герцог негромко заметил:
      – Это где-то в Уайтчепеле.
      – Вы можете узнать здание?
      – Ну, сам я там не бывал…
      – Не важно, – отозвался Тристан и, вынув револьвер из ящика стола, проверил барабан. – Я это место найду. Если вы отнесете эту-записку лорду Ноуланду в Скотленд-Ярд и попросите, чтобы он встретился со мной там, я буду вам очень благодарен.
      Герцог не спеша сложил записку.
      – Пусть туда сбегает кто-нибудь из ваших слуг, а я отправлюсь с вами.
      Тристан прекрасно понимал, каковы соображения Райленда: на месте герцога он тоже не согласился бы играть роль посыльного. Однако существует огромная разница между участием в спасении и участием в мести.
      Закрепив револьвер на поясе, Тристан взял со спинки стула сюртук.
      – Когда все это закончится, моя мачеха скорее всего будет трупом, – объявил он будничным тоном, просовывая руки в рукава. – Если окажется, что вы при этом присутствовали, вас сочтут пособником – и это еще в лучшем случае, а в худшем вы окажетесь сообщником. Что до скандала, то он гарантирован даже с большей вероятностью, чем судебный процесс.
      – Скандалы забываются и проходят, а что до вопросов законности… Данные под клятвой показания герцога имеют немалый вес. Если суд и состоится, то он окажется очень коротким.
      Дольше сопротивляться не имело смысла. Кивнув в знак согласия, Тристан забрал у герцога записку и направился к двери.
 
      Поспешно спрятавшись за стволом старого дуба, Симона осторожно выглянула из-за него. Обрывки и фрагменты разговоров, мимолетные взгляды и жесты стремительно вставали в ее памяти, сдвигая кусочки мрачной, уродливой мозаики на неоспоримо верные места.
      Гневные слезы навернулись ей на глаза, но она поспешно смахнула их и, наклонившись, достала кинжал. Держа рукоять так, чтобы клинок прилегал к внутренней стороне предплечья, она начала пробираться вдоль стены дома, выискивая открытое окно, чтобы сделать то, что сделать необходимо. А сожалеть можно будет и потом.
 
      Парадная дверь резко распахнулась. Секунду Тристан изумленно думал о том, какого черта дворецкого понесло на улицу, и вдруг его сердце захлестнула волна облегчения.
      – Эм! – воскликнул он, распахивая объятия. – Слава Богу!
      Лицо Эммалины резко сморщилось, и она с тихим плачем бросилась в его объятия, а потом спрятала лицо у него на груди.
      Тристан крепко прижал сестру к себе, потом взял за плечи и чуть отстранил, чтобы осмотреть ее с ног до головы.
      – С тобой все в порядке?
      – Да-да, все хорошо, – она поспешно кивнула, – но матушка захватила Симону и Сару. Я не могу тебе сказать, где они, потому что не знаю улиц, но я могу тебя туда отвести.
      – Хорошо. Скажи только, как тебе удалось сбежать. Тут Эм подозрительно посмотрела за спину Тристану.
      – Не бойся, это герцог Райленд, – пояснил Тристан, – опекун Симоны.
      – Матушка меня отпустила, – пролепетала Эммалина, прерывисто дыша и быстро обшаривая взглядом вестибюль. – Она посадила меня в наемный экипаж, велела ехать домой и притвориться, будто я ничего не знаю, иначе меня ждет смерть. – Судорожно вздохнув, Эм жалобно посмотрела на брата. – Она сошла с ума, Тристан, причем совершенно бесповоротно! Ты должен ее остановить!
      Тристан с трудом подавил раздражение, напомнив себе, что Эмми – существо хрупкое и случившееся больно ранило ее душу.
      – С Симоной и Сарой все в порядке? Люсинда не причинила им вреда?
      – С ними все было в порядке, когда я в последний раз их видела. Они были связаны, но целы.
      – Френч! – позвал Тристан дворецкого. – Пусть кто-нибудь из слуг немедленно доставит записку лорду Ноуланду в Скотленд-Ярд и передаст, что леди Эммалина на свободе.
      – Сколько человек наняла леди Локвуд? – поинтересовался Райленд.
      – Не знаю, – вздохнула Эммалина.
      – А сколько человек напало на вас в оранжерее?
      – Двое. Впрочем, какая разница? Вы тратите драгоценное время, задавая мне эти глупые вопросы, а там…
      – Ты останешься здесь, Эм. – Тристан взял сестру за локоть и, проведя в кабинет, усадил ее в кресло. – Сделай глубокий вдох и немного приди в себя, а я распоряжусь, чтобы тебе подали чаю. Обещаю, мы вернемся вместе с Симоной раньше, чем ты успеешь его допить.
      Эммалина резко вырвала руку:
      – Сперва я должна отвести вас туда!
      – Думаю, это совсем не обязательно, – мягко произнес герцог. – У нас есть адрес, который прислала ваша матушка.
      – Я не… – Эммалина сделала короткий вздох и стала нервно мять юбку. – Но…
      Неожиданно в сознании Тристана зазвучал сигнал тревоги. Эм явно на грани паники и почему-то упрямо хочет, чтобы они действовали по ее плану, хотя они ей все объяснили, успокоили ее и убедили, что она в безопасности.
      Тристан быстро взглянул на герцога.
      – Но что, Эммалина? – настойчиво поинтересовался он. – Может быть, ты хочешь что-то рассказать про Симону?
      Внезапно его взгляд привлекла стройная фигурка в темном костюме, появившаяся в этот момент в дверях.
      – Симона, слава Богу!
      – Кое-чего Эмми не знает, – негромко проговорила Симона, медленно входя в комнату. – Ее мать уже успела послать за тобой.
      Тристан перевел взгляд на Эммалину: в ее лице не осталось ни кровинки, а глаза, устремленные на Симону, были полны паники.
      – Эмми приходится на ходу придумывать новый план, – продолжила Симона, медленно идя к ним. – Потому что она не рассчитывала найти здесь Дрейтона, и это сразу осложнило дело. Все рассыпается, и она суетится, пытаясь хоть что-то спасти.
      Эммалина покачнулась, и вдруг в мгновение ока паника исчезла. В одну секунду ее сменил блеск расчетливого ума, а голубые глаза наполнились искренним недоумением.
      – Почему ты такая недобрая? – с укоризной произнесла она, однако Симона уже не обращала на нее внимания.
      – В оранжерее нас захватили трое мужчин; при этом Эммалина стояла у мольберта и спокойно смотрела на происходящее. Мне показалось, что она с перепугу не может сдвинуться с места, но дело было вовсе не в этом. Она просто ждала, чтобы меня усыпили.
      – Это неправда!
      Это была правда – теперь Тристан не сомневался в этом. Он видел рассыпавшиеся краски, испорченный портрет и даже был разочарован тем, что его сестра не оказала захватчикам никакого сопротивления.
      В этот момент герцог многозначительно кашлянул, но Симона, не отводя взгляда от Эммалины, остановила его движением руки.
      – Кто завернут в половик, Эмми?
      В глазах Эмми промелькнул хищный блеск, но тут же спрятался за поддельным туманом недоумения.
      – Не понимаю, о чем ты!
      – Тело было слишком маленькое для мужчины, так что вряд ли это ваш кучер. Я подумала, что это ты, но поскольку ты стоишь здесь… Это случайно не твоя матушка?
      Люсинда?
      Тристан почувствовал, что совсем ничего не понимает. Судя по изумленному возгласу герцога, тот тоже находился в растерянности.
      – Бедняжка! – Эммалина печально вздохнула. – Твой разум…
      – «ДА У МАРКО».
      На этот раз недоумение Эммалины было неподдельным, и Симона кивнула.
      – Это было написано на задней стенке наемного экипажа, который отъехал от постоялого двора после того, как труп бросили в фургон. Не сомневаюсь, что когда-то это была «ЕДА У МАРКО», но краска с «е» облупилась. Как ты думаешь, много ли шансов на то, что в Лондоне найдется два фургона со стершимся «е» и что я увижу эту надпись дважды на протяжении получаса? Один раз фургон отъезжал от постоялого двора, а второй отъезжал, когда я приехала сюда.
      Эммалина судорожно сглотнула и затравленно посмотрела на Симону.
      – Эмми? – тихо окликнул ее Тристан.
      Эммалина вздрогнула.
      – Она бы и меня тоже убила! Считайте, что это была самозащита.
      – Самозащита? – Симона мрачно усмехнулась. – Если бы ты вернулась спасти нас с Сарой, а потом поехала за Тристаном, то на этом все закончилось бы – ты бы добилась цели и даже стала бы героиней. Но ты этого не сделала, Эмми; ты приняла план своей матушки и стала его осуществлять.
      – Может, кто-то из вас, – негромко произнес герцог, – потрудится сообщить нам, что это был за план?
      Грудь Эммалины быстро вздымалась, дыхание стало быстрым и неглубоким, поэтому за нее ответила Симона:
      – Все должно было выглядеть так, будто Тристан убит вследствие ссоры в любовном треугольнике. Тристан, Сара и я. Угадывая остальное, я бы предположила, что трупы Люсинды и ее кучера будут найдены в течение сегодняшнего дня среди обломков кареты.
      Райленд кивнул.
      – В итоге леди Эммалина осталась бы единственным выжившим членом семьи.
      – И единственной наследницей, – уточнил Тристан. – Именно так Люсинда и планировала, но только в роли выжившей она видела себя.
      По лицу Эммалины медленно расплывалась улыбка.
      – Все равно вы ничего не докажете! – Эммалина с вызовом оглядела собравшихся. – Против меня нет никаких свидетельств!
      – Ошибаешься, Эмми, – холодно заметила Симона. – Нам достаточно будет найти тех людей, которые вытащили половик с постоялого двора. К тому моменту, когда они закончат спасать свои задницы, твоя шея окажется в петле.
      – Моему слову поверят больше, чем словам неотесанных преступников! – презрительно бросила Эммалина.
      – Это так, но когда к их словам присоединятся мои…
      Улыбка Эммалины дрогнула, потом окончательно погасла; она обвела комнату беспомощным взглядом, и слезы ручьями побежали по ее щекам.
      – Успокойся, Эм, все будет хорошо. – Тристан протянул руку и погладил сестру по плечу. – Ты не пойдешь на эшафот; вместо этого мы найдем тебе врача, и он вернет тебе разум.
      Эммалина медленно покачала головой, потом, шмыгнув носом, неуверенно спросила:
      – У меня нет никакого выбора, да?
      – Нет. – Достав из кармана носовой платок, Тристан шагнул к ней. – Игра закончена, Эм.
      Эммалина медленно подняла взгляд.
      – Но я не хочу всю оставшуюся жизнь провести в Бедламе!
      Тристан вздохнул.
      – Есть и другие места, где…
      – Нет, Тристан. Раз уж мне суждено окончить свои дни в сумасшедшем доме, тогда справедливо, чтобы ты… – она перевела взгляд на Симону и вынула руку из кармана, – отправился в ад!
      Тусклый блеск металла поверг Тристана в смятение; на секунду он замер на месте, и тут же мир взорвался обжигающим жаром, словно на него пахнуло оглушительным грохотом дьявольского огня.

Глава 20