Фрейдал схватил Ронина за локоть и развернул лицом к телу Сталига.
      — Он умер бесславно. Он пытался тебя защитить, но страх оказался сильнее его. В конце концов он нам выложил все.
      Ронин вспомнил о том, как волновался целитель. Как предупреждал его не соваться не в свое дело. Старик ведь пытался его предостеречь...
      — Ну и как тебе это нравится? — продолжал издеваться Фрейдал. — Видишь, что от него осталось? Кусок мяса, который разлагается и смердит.
      Саардин сделал глубокий вдох, как будто смакуя запах разложения.
      — Терпеть не могу мертвецов. Но Сталига мы оставили здесь не случайно. Даже такой глупый мальчик, как ты, должен это понимать.
      Он сделал знак двум даггамам, и те молча унесли тело прочь.
      — Будь благоразумным. Если тебе не нужна власть, позаботься хотя бы о собственной жизни. — Саардин провел холодной ладонью по голой груди Ронина. — Будет жалко испортить такое тело. — Он хлопнул себя по ноге чешуйчатой рукавицей, снятой с Ронина. — Машина работает?
      Из темной операционной донесся какой-то шум. Фрейдал вздрогнул, как будто очнувшись. Ощущение было такое, что, увлекшись беседой с Ронином, он вообще позабыл о том, что за этими стенами существует еще и Фригольд. Саардин обернулся на звук. Ронин тоже вскинул голову.
      Из темноты показались трое. Все — в облегающих бриджах и кожаных куртках кофейного цвета. Они ворвались в кабинет, оттолкнув двух даггамов, которые вынесли тело Сталига и уже успели вернуться обратно. Первым шел стройный молодой человек с пухлыми губами и румянцем во всю щеку. Рукояти кинжалов у него на груди и на правом бедре сверкали россыпью драгоценных камней.
      — Саардин, — вежливо обратился он к Фрейдалу.
      — Восс, — холодно поприветствовал его Фрейдал. — Чему мы обязаны столь стремительным вторжением?
      Восс не удостоил его ответом, а сразу же обратился к Ронину:
      — А-а, вот ты где! А то мы уже начали за тебя беспокоиться. — Он улыбнулся. — Все думали, где ты, чего поделываешь... а ты, я смотрю, занят беседой с самим саардином по безопасности!
      Здоровый глаз Фрейдала зажегся яростью. Щека задергалась.
      — Что вы себе позволяете? Это просто недопустимо. Бакка! Турне! Немедленно уберите отсюда этих людей!
      Чондрин поднял руку в знак протеста.
      — Одну секундочку, саардин. Саламандра хочет видеть Ронина. Он очень переживал за время его отсутствия. Его безопасность, знаете ли...
      На щеках Фрейдала загорелись два красных пятна. Его буквально трясло от злости.
      — Что вы такое несете? Вы что все, с ума посходили? Это дело касается только нас, службы безопасности.
      — Боюсь, вы ошибаетесь, — спокойно ответил Восс.
      Фрейдал резко развернулся и рубанул рукой воздух.
      — Тогда забирайте его, — хрипло выдавил он. — И убирайтесь отсюда!
      Восс сделал знак одному из своих люд ей, и тот забрал у даггамов меч Ронина. Фрейдал задыхался от ярости. Восс подошел к нему вплотную.
      — Это, кажется, тоже принадлежит ему.
      С этими словами он отобрал у саардина чешуйчатую рукавицу. Они ушли, даже не попрощавшись.

* * *

      На месте женщины с широким лицом теперь восседал меченосец. Они прошли через двойную дверь в глубине приемной и направились по коридору. Меченосец, который нес меч Ронина, отдал его Воссу, а сам исчез за одной из дверей вместе со своим товарищем.
      Восс открыл последнюю дверь в конце коридора и провел Ронина в комнату с низким потолком. Осветительной системы здесь не было — горели лампы. Ронин огляделся. Пустые темные стены. В дальней стене — еще одна дверь. Посреди комнаты — единственный стул. Восс жестом предложил Ронину сесть. Ронин только пожал плечами. Он не питал никаких иллюзий. Он сразу понял, зачем его сюда привели. Он много чего повидал за последнее время. Слишком много смертей.
      Дверь открылась бесшумно, и только резкий запах гвоздики известил о появлении Саламандры. На нем была черная рубашка, черные леггинсы и высокие сапоги-ботфорты. Поверх рубашки — тонкая сетчатая кольчуга красного золота. Широкий алый кушак. Меч в изукрашенных ножнах. Рубиновая брошка-ящерка уютно свернулась у горла.
      Восс протянул Саламандре перчатку из лапы чудовища. Тот повертел ее в руках и хмыкнул:
      — И что?
      Восс пожал плечами:
      — Он, очевидно, принес ее Снизу.
      Саламандра пристально посмотрел на Ронина.
      — И далеко ты спускался?
      — До самого конца.
      Саламандра и Восс многозначительно переглянулись.
      — Неудивительно, что Фрейдал так заинтересовался.
      Ронин услышал за спиной какой-то звук, как будто кто-то тихонько прокрался в комнату. Саламандра, однако, никак на это не отреагировал. А Ронину было не очень удобно вертеться на стуле. Быть может, ему просто показалось...
      — Надеюсь, мой мальчик, ты оценишь услугу, которую я тебе оказал. Фрейдал иной раз бывает таким неприятным в общении... когда он не в духе.
      Ронин взглянул прямо в угольно-черные глаза Саламандры.
      — Я это заметил. Он убил целителя.
      — Да? — Саламандра приподнял бровь. — Очень жаль. Вы, насколько я знаю, были старинными друзьями. — Он развел руками. — Мне действительно очень жаль.
      — И колдуна, я так думаю, тоже.
      — Это вряд ли. Боррос — личность ценная. Таких просто так не убивают. Его содержат под стражей несколькими этажами ниже.
      — Я и понятия не имел, что вы так много про него знаете.
      Саламандра нахмурился.
      — Я тебя понимаю. С моей стороны это было неосторожно. — Он пожал плечами. — Видишь ли, мальчик мой, человек всегда надеется, что ему можно довериться, как союзнику или другу...
      — Вы такой же безумец, как он!
      — Вовсе нет. Просто я думаю, что тебе пора бы уже вернуться к своим. Ты же наш. Здесь для тебя всегда найдется место. Возвращайся.
      Восс встрепенулся. Ронин это заметил.
      — Чтобы стать вашим чондрином? — спросил он напрямую. — Один у вас уже есть. И потом, мы уже обсуждали этот вопрос. Неужели мне снова придется отклонить ваше предложение?
      Глаза Саламандры сверкнули гневом. Он ударил Ронина по лицу.
      — Какой же ты все-таки идиот! Я предложил тебе все, а ты откровенно плюешь мне в глаза. Думаешь, я это забуду?
      — Раньше я думал, что вы способны меня понять...
      — О, я понимаю! Я обучил тебя. Я сделал тебя лучшим бойцом во всем Фригольде. В тебе были задатки. Но тебе нужен был мастер... настоящий мастер... чтобы развить их, дать им развернуться. Простой инструктор не справился бы с этой задачей.
      — Вы хотите сказать, что все, что я из себя представляю, это исключительно ваша заслуга?
      — Вот именно. Я тебя сделал. Ты стал таким, каким я хотел тебя видеть.
      — Я бы не стал утверждать.
      Саламандра рассвирепел. Но он умел держать себя в руках. Теперь его вкрадчивый голос стал просто шелковым:
      — Я думал, ты станешь моим чондрином. Непобедимым воителем. Зачем, ты думаешь, я тратил время, подбирая мальчишек и обучая их боевому искусству? Ради забавы? Ничто не делается просто так, запомни. И чем ты мне отплатил? Черной неблагодарностью. За всю заботу, проявленную о тебе, я получил оскорбление.
      — Я не...
      — Помолчи!
      Лицо Саламандры побагровело от злости. Он угрожающе надвинулся на Ронина.
      — Не трудись сообщать мне о том, что я знаю и так.
      Восс тоже подошел ближе и встал за спиной у Ронина, так что тот теперь видел его лишь краешком глаза.
      — Мне надо было понять это сразу. Сам ты ни разу не проявил инициативы. Тебе все слишком легко давалось. Тебе даже в голову не приходило, что хоть иногда надо бы поднапрячь мозги. И это было ошибкой. Большой ошибкой.
      Глаза сенсея сверкали лихорадочным блеском.
      — А вот Восс проявил инициативу. Он... уничтожил двух моих учеников, чтобы сохранить свою должность чондрина. — Саламандра рассмеялся странным отрывистым смехом. — Я бы не променял его на тебя. Как я в тебе разочарован!
      Он вдруг выпрямился и бросил взгляд куда-то поверх головы Ронина.
      — А теперь мы посмотрим, сколько понадобится времени, чтобы выудить из тебя все, что мне надо знать. — Он сделал знак Воссу. — Принеси...
      Дверь неожиданно распахнулась, и в комнату влетел меченосец. Саламандра вопросительно взглянул на него.
      — Колдун, — выпалил меченосец, — сбежал от даггамов!
      Глаза Саламандры вспыхнули.
      — Идиот! — Он повернулся к Воссу и бросил ему латную рукавицу. — Ты знаешь, что надо делать.
      Он развернулся и вышел вместе с меченосцем.
      — Встать, — холодно скомандовал Восс Ронину, засовывая рукавицу за пояс.
      Ронин встал. Восс повел его той же дорогой, которой они шли сюда. В приемной народу было немало: шесть меченосцев и еще двое — на страже у двери в коридор. Фрейдал сказал правду, подумал Ронин. Началось.
      Восс повел его по коридору направо. Где-то слышались шаги, звон металла, чьи-то крики. Ронин почувствовал, как ему в спину впилось острие кинжала.
      — Куда мы идем? — полюбопытствовал он.
      — Ты действительно думаешь, что я тебе скажу?
      Ронин пожал плечами.
      — Как ты мог? — спросил вдруг чондрин.
      Ронин обернулся к нему. Кинжал впился чуть глубже.
      — Что?
      — Уйти от него.
      — Вот такой я человек.
      — Гм, а он прав. Ты действительно идиот. Неужели ты не понимаешь, что тебе никуда от него не деться?
      В ответ Ронин промолчал.
      — У тебя есть моральные обязательства...
      Он едва не пропустил одну важную вещь. Впереди, на стене у поворота за угол, промелькнула какая-то тень. Кажется, Восс ее не заметил. Ронин лихорадочно соображал. Надо использовать любую возможность. Именно здесь, в коридоре, у него есть хоть какие-то шансы убежать. Там, куда ведет его чондрин, таких шансов уже не будет. Он вспомнил о том, как метко и быстро Восс метает кинжалы. В ушах явственно прозвучал тонкий свист, заглушивший пение птиц.
      Тень приближалась. Восс пока еще не увидел ее. Надо попробовать оттеснить его к стене, решил про себя Ронин.
      — Ты обязан ему жизнью, — продолжал поучать его чондрин. — И ты должен быть верен ему.
      Когда человек показался из-за угла, Ронин бросился на пол, перекатился подальше от Восса и вскочил на ноги, закрываясь правой рукой, чтобы отразить удары кинжалов. Но Восс даже не взглянул в его сторону. Он замер на месте и как завороженный уставился на человека, направлявшегося к нему по коридору.
      Ронин глазам своим не поверил. Ниррен! Ниррен встал перед Воссом, держа в руках обнаженный меч.
      Восс как будто очнулся.
      — Что ты делаешь так высоко?
      Ниррен усмехнулся, не разжимая губ.
      — Куда ты ведешь Ронина?
      — Не твоего ума дела. Освободи дорогу!
      — А вдруг он не хочет идти с тобой?
      — Ему не приходится выбирать.
      — А я бы все-таки у него спросил.
      Руки Восса уже замелькали в воздухе, и в этот же миг Ниррен сделал стремительный выпад вперед. Меч засвистел, разрезая воздух. На лице Восса отразилось искреннее изумление. Когда меч вошел ему в грудь, он продолжал с недоверием смотреть на кинжалы с богато украшенными рукоятками, вонзившиеся в дальнюю стену на высоте человеческого роста. Он, похоже, не осознавал случившегося. Его кровь стекала с клинка Ниррена. Потом рука Восса судорожно дернулась. Ниррен выдернул меч. Тело Восса обмякло и шлепнулось на пол, точно тряпичная кукла.
      Ниррен коснулся его лица носком сапога. Голова Восса безвольно перекатилась на сторону. Усмехнувшись, Ниррен повернулся к Ронину:
      — Жаль, что так получилось. Хотелось бы мне посмотреть, как ты его обработаешь. — Он пожал плечами. — Ну и где же ты был? И Г'фанд тоже куда-то запропастился.
      Ронин склонился над телом Восса. Забрал свой меч. Вытащил из-за пояса рукавицу.
      — Я тут прогулялся на нижние уровни, потому что колдун...
      — Так ты все-таки с ним пообщался!
      — Да, и мне многое надо тебе рассказать.
      Ронин пристегнул ножны к поясу. Они с Нирреном направились к ближайшей лестнице.
      — Но сначала мне надо найти колдуна. Он сбежал от Фрейдала.
      Ниррен кивнул.
      — Хорошо. А я все гоняюсь за «грызуном». Теперь я, во всяком случае, знаю, кто это. Хотя ты, наверное, не поверишь... это просто невероятно...
      — Послушай, — прервал его Ронин, — невероятно другое. Сейчас я тебе скажу, ты упадешь. Колдун был прав: мы не одни на этой планете.
      — Что?!
      Они заметили опасность одновременно, но было уже поздно. Оружие промелькнуло в воздухе. Ниррен замер на месте, широко раскрыв рот, и судорожно взмахнул руками. Из шеи хлынула кровь. Он пошатнулся и тяжело осел на пол.
      Ронин помчался по лестнице, но убийца юркнул в ближайшую проходную щель и скрылся в неизвестном направлении.
      Ронин вернулся к Ниррену и опустился перед ним на колени. Вся грудь у него была залита кровью. Ронин оторвал длинный лоскут от рубашки друга и приложил его к ране. Белая ткань мгновенно стала алой. Ронин вытащил кинжал из раны. Рукоятка была украшена драгоценными камнями.
      Ниррен был еще в сознании. Ронин подумал, что сейчас чондрин спросит его об открытии колдуна, но он спросил о другом:
      — Что с Г'фандом? Ты знаешь?
      Ронин болезненно сжался, в глазах отразилась боль.
      — Я его взял с собой. Я думал, что он мне поможет... он умел читать знаки.
      — И он помог? — дыхание Ниррена уже становилось сбивчивым.
      — Да, — твердо ответил Ронин, глядя ему в глаза. — Его убили. Он...
      Ниррена пробила дрожь. Лоскут от рубашки, которым Ронин зажимал ему рану, пропитался кровью. Ниррен с силой вцепился Ронину в руку. Глаза его переполнились неизъяснимой грустью.
      — "Грызун", — с трудом выдавил чондрин. — Теперь я уверен... кинжал... иди Наверх... потом...
      Его голова упала, и Ронин поддержал ее.
      — В последний раз... иди Наве...
      Он попробовал рассмеяться, но поперхнулся кровью. Взгляд его медленно угасал. Глаза стали как камень — застывшие, непроницаемые.
      — Подумать только... команда... какая команда.
      Он закрыл глаза, как будто устал и хотел заснуть.
      — Все кончено, Ронин... прости...
      Изо рта его хлынула кровь.
      Все выше и выше... Непроглядная тьма проносилась мимо, гул, доносящийся снизу, становился все тише. Как будто ветер гудел у него в ушах, а в голове, точно эхо, звучал прощальный вздох Ниррена: все кончено. Да, это правда — все кончено. Мир обрушился у него на глазах, и он остался один, в темноте, и какая-то неведомая сила уносит его в неизвестность. «Иди Наверх», — наказал ему Ниррен. И он сделает это. Ронин чувствовал, как в груди у него бушует пламя. Жгучая ненависть, распаленная ужасными событиями последних дней. Ниррена, конечно, убил «грызун», потому что чондрин следил за ним и подобрался уже совсем близко. Ближе, чем думал он сам.
      Ронин несся Наверх — сквозь Фригольд. Ему было нечем дышать. Выше, еще выше... Взгляд случайно упал на руки. Ронин с удивлением обнаружил, что на одной руке у него — серебристая рукавица, а в другой он сжимает кинжал с рукоятью, украшенной сверкающими каменьями. Кинжал, которым убили Ниррена. Драгоценные камни на рукояти? Тут его мысли обратились к Борросу. Колдун, понятное дело, сбежал. Но куда? Наверняка — Наверх.
      Ронин добрался до самого верха. Дальше ступенек не было. Он очутился в ярком коридоре, окрашенном в ослепительный желтый цвет. На полу толстым слоем лежала пыль. Пыль была даже на стенах. Взглянув под ноги, он увидел собственные следы, четко отпечатавшиеся в пыли. Это, конечно, не хорошо. Утешает одно: здесь были и другие следы.
      Он помчался по коридору. Постепенно краска на стенах становилась темнее. Дверей здесь не было. Ненависть, клокочущая внутри, обретала, казалось, собственную жизнь, независимую от его воли. Теперь у него была четкая цель, а все остальное уже не имело значения.
      Наконец коридор кончился. Здесь, у самой вершины Фригольда, он не описывал полный круг. Перед Ронином темнели двери лифта. Он нажал на черную кнопку.
      Двери медленно, словно нехотя, открылись. Он шагнул в кабину. Наверх. Только Наверх. В лифте была только одна кнопка. Ронин нажал на нее. Лифт поехал вверх. Ему вспомнился холодеющий взгляд Ниррена. «Прости, Ронин», — сказал он. Что он имел в виду? Это я должен просить у тебя прощения, Ниррен. Но смерть приходит, когда захочет, и ее невозможно остановить...
      Лифт резко остановился. Двери открылись. Над ним — поверхность планеты. Так близко! Может быть, всего в нескольких метрах. Ронин вышел из лифта и огляделся. Овальная комната. Стены, выкрашенные в красный цвет. В центре — огромная черная платформа, от которой отходит вертикальная металлическая лестница. Ведет она к круглому отверстию в потолке. Низкие дверцы по бокам платформы открыты. Внутри на полках — аккуратные стопки одежды. Ронину сразу же бросилась в глаза одна полка. Там стопка одежды была разворошена. Он сразу подумал о Борросе...
      Неожиданно в воздухе раздался слабый свист, от которого Ронина пробил озноб. Он выхватил меч из ножен и обернулся на звук. Клинки со звоном скрестились. Удар неизвестного противника пришелся на рукоять его меча. Ронин сделал обманное движение и отразил удар.
      Воспользовавшись мгновенной передышкой, Ронин взглянул на лицо противника и остолбенел. Кровь бешено застучала в висках. В глазах на мгновение потемнело.
      На ней были леггинсы и короткая коричневая куртка. На груди, на тонком кожаном ремешке, висели красные ножны, а в ножнах — кинжал.
      Она стояла перед ним, приняв «отклоняющуюся» боевую позицию: ноги, чуть согнутые в коленях, широко расставлены, одно плечо выдвинуто вперед. Бледные руки сжимали меч, который был не короче меча Ронина. Темные волосы, убранные с лица, держатся простым золотым обручем. Впечатление такое, что у нее на голове черный сияющий шлем.
      Она стоит перед ним... Маленькие капельки пота блестят у корней волос. Глаза сверкают неестественным блеском... Зрачки расширены, и глаза кажутся черными. Она улыбается, и от ее улыбки веет могильным холодом. Сверкают белоснежные ровные зубы. Вид у нее устрашающий.
      — К'рин, — выдохнул он.
      Она рассмеялась. Смех вышел резким и горьким.
      — Как я ждала этого момента — увидеть тебя вот так.
      Эти слова прозвучали как удар хлыста. Она сделала выпад мечом, и он машинально отбил удар. Ему показалось, что пол плавится у него под ногами и он погружается в эту раскаленную массу. Он не мог сдвинуться с места, не мог отвести глаз от К'рин. Она начала медленно обходить его. Он поворачивался следом за ней. Они как будто танцевали странный медленный танец под звон клинков. Еще один выпад. Ронин опять отразил удар.
      — Ты — меченосец, — сказал он тихо. — Разве такое возможно?
      — Иди сюда, — хрипло проговорила она. — Иди сюда и узнаешь.
      Она сыпала на него удар за ударом, стараясь, как видно, его измотать. И каждый раз, когда Ронин делал ответный выпад, ее глаза вспыхивали. Торжествующим холодным огнем.
      Он смотрел на нее, не отрываясь. И вдруг осознал, что перед ним — не та К'рин, которую он знал. Совсем другая женщина. Сейчас она не была привлекательной или красивой. Все, что он раньше думал о ней, теперь потеряло смысл. Сейчас он видел ее обнаженную суть, лишенную всех покровов. Она стала теперь чем-то большим, чем та женщина, которую он считал своей, и в то же время — несоизмеримо меньшим.
      Она превратилась в бушующую стихию.
      Овальная комната сотрясалась от звона металла.
      — Вот я какая на самом деле! — яростно проговорила она, как будто прочитав его мысли. — Не такая, какой ты хотел меня видеть. Саламандра увидел во мне способности... он увидел, что я могу стать меченосцем. И меченосцем хорошим. Он не побоялся нарушить Традицию. Он учил меня много лет, но нам приходилось держать это в тайне. Если бы о наших занятиях узнали другие саардины, они бы их запретили.
      Они двигались вдоль закругленной стены. Она наступала — он защищался. Она наносила удар за ударом, как будто испытывая его боевое мастерство.
      — Но зачем? — спросил Ронин. — Зачем он тебя обучал?
      Она холодно улыбнулась.
      — Он давно уже копит силы, чтобы упрочить свою власть. — Улыбка ее превратилась в усмешку. — Но это тебя не касается.
      Ронин чувствовал, что она говорит что-то не то. Ему вспомнились слова Саламандры: ничто не делается просто так. Но сейчас ему некогда было об этом думать.
      — Ты мог бы стать его чондрином, — прошипела она, нанося удары. — Ты мог бы быть с ним, когда я поступила к нему в ученицы. Он свел бы нас вместе, и тогда мы бы с тобой смогли все!
      Какое-то странное чувство вдруг овладело Ронином, когда он заглянул ей в глаза, горящие злобой. Пот струился по ее лицу. Высокая грудь вздымалась. И вдруг он увидел одну вещь, которую раньше отказывался замечать. Рукоять кинжала в ножнах у нее на груди была изукрашена драгоценными камнями. Его взгляд скользнул вниз: ножны на бедре К'рин были пусты...
      — Так это ты, — прошептал он. — Ты — «грызун». Ты убила Ниррена. Но почему? Он ведь был нашим другом.
      — Врагом, — покачала она головой. — Он был врагом. И ты теперь тоже враг.
      — Но это какая-то ерунда...
      — Ты от него отвернулся. Саламандра учил тебя. Он обучил тебя всему, что знаешь, а потом ты отказался ему служить. Теперь уже ничего не вернешь.
      Он продолжал отступать под ее бешеным натиском.
      — Я никому не служу. Это, пожалуй, единственное, в чем я уверен на сто процентов. Я никому...
      И тут до Ронина вдруг дошло, о чем она говорит.
      — Ты была в комнате! У меня за спиной!
      — Да! — она буквально исходила злобой. — Я бы бросилась тебе на шею, если бы ты... но ты предал своего учителя. Ты оскорбил его, а он дал тебе возможность загладить вину. Но ты лишь посмеялся над ним.
      Где она, та женщина, которую он знал? Что с ней стало? Неужели когда-то они были вместе? Неужели она не испытывала к нему ничего?.. Хотя нет, Ронин знал: ее чувства, когда они были, были искренними. Наверное, он сам виноват. Ему следовало бы разглядеть ее истинное лицо... надо было лишь присмотреться. Но он сам столько раз отворачивался от нее, пренебрегал ею. Именно это — плюс ее тренировки с Саламандрой и те виды, которые сенсей на нее имел, — и стало причиной их теперешнего столкновения.
      — Но Ниррен...
      — Он мне мешал, — отрубила она. — Я не думала, что он подберется так близко.
      Ронин вытер пот со лба, удерживая позицию. От их сшибающихся мечей во все стороны летели искры.
      — Эта задержка мне дорого обошлась, — заметила она не без горечи в голосе. — Старик оказался проворнее, чем я думала. Мне не хватило каких-то секунд...
      — Значит, Боррос уже на поверхности?
      — А тебе что до этого? Он все равно долго там не протянет. Замерзнет, и труп его занесет снег.
      Ронин внутренне возликовал. Теперь он знал, что делать.
      — Нет, К'рин. Он выживет. И я пойду следом за ним.
      Но она же убила Ниррена, напомнил он себе. Смерть друга не может остаться неотомщенной. Пот ручьями стекал по шее. Ронина пробил озноб.
      — Ну нет. — Она оскалила зубы, точно мелкий, но хищный зверек. — Ты останешься здесь. Здесь твоя могила.
      Она сделала молниеносный выпад, вложив в удар всю свою силу. Сокрушительный удар застал Ронина врасплох. Он понял, что недооценил ее боевое мастерство. Мечи их скрестились с оглушительным звоном. К'рин выпустила свой меч, провернув его под неожиданным углом, так что Ронину тоже пришлось выпустить свой клинок. Она выхватила кинжал с изукрашенной самоцветами рукоятью из красных ножен на груди. Ронин моментально извлек из-за пояса точно такой же — ее кинжал, тот, которым был убит Ниррен. Так вот чего она хочет, сказал он себе. Теперь все понятно. К'рин владеет кинжалом гораздо лучше, чем тяжелым мечом. Ну что ж, посмотрим...
      Они кружили на месте, настороженно глядя друг на друга, прикидывая расстояние, чтоб перейти к ближнему бою на коротких клинках. Для такой схватки нужна ясная голова, а Ронина одолевали самые разнообразные чувства, мешая сосредоточиться. Какие-то обрывки мыслей проносились в его мозгу, подобно сверкающим молниям, — смутные, неуловимые.
      Она, видимо, уловила в его глазах это минутное замешательство и неожиданно набросилась на него. Ронин не устоял на ногах. Сцепившись, они покатились по полу.
      Ее горячее прерывистое дыхание обжигало его лицо. Он чувствовал ее запах — такой родной и знакомый. В бешеной схватке их ноги переплелись, тела тесно вжались друг в друга. Они катались по полу со злобным рычанием, как дикие звери. Каждый пытался занять более выгодную позицию. Ронин заглянул в глаза К'рин — такие большие, глубокие, влажные... Что-то дрогнуло в сердце. Но он тут же вспомнил о том, что она сделала, чего добивалась, и постарался отдаться сполна черной волне ненависти, захлестнувшей его. Он сознательно отметал все другие чувства. Она тоже смотрела ему в глаза, и Ронин никак не мог определить, что скрывается в загадочной глубине ее глаз — ненависть или желание.
      Жар ее тела проникал ему в поры. Ее длинные волосы разметались и хлестали его по лицу. Тело ее было твердым, как сталь, а кожа — мягкой, как шелк.
      — Я убью тебя, — прошипела она. — Я тебя убью. Ее бедро оказалось зажатым в кольце его ног. Она попыталась освободиться и обвила его свободной ногой, крепко прижавшись к нему сзади. Желание закипело в нем — поднялось, точно громадная птица, парящая на воздушных потоках.
      — Я хочу тебя убить, — ее хриплый голос был больше похож на стон.
      Их тела слились. Он ощутил прикосновение ее груди.
      Что-то ударило его в затылок, красная пелена застлала глаза, и острая боль пронзила все тело. В яростной рукопашной Ронин не заметил, как они подкатились к платформе в центре комнаты, — он ударился головой об ее острый край. Он продолжал сжимать руку К'рин. На миг сознание его помутилось. К'рин воспользовалась этим и все-таки вырвала руку. Отточенное лезвие кинжала сверкнуло в рассеянном свете.
      К'рин тяжело дышала, приоткрыв рот. Она уселась на Ронина верхом, занося кинжал для удара. Ее бедра сжались, как будто в конвульсии. Ему хотелось лечь на спину и обнять ее. Он тряхнул головой, но сознание не прояснилось. Тело ее содрогалось.
      — Я убью тебя, — выдохнула она. — Убью, убью...
      Ронину вдруг показалось, что она сейчас закроет глаза. Но К'рин все же переборола секундную слабость. Она издала тихий стон и сжала кинжал с такой силой, что побелели костяшки пальцев. Острие было нацелено Ронину в горло. Он заглянул ей в глаза — ее глаза влажно блестели. Холодная сталь промелькнула точно внезапная вспышка света в тумане. Странно, подумал еще Ронин. Прикосновение ее тела по-прежнему возбуждало его. Желание буквально душило его, опаляя внутренним жаром... он машинально вскинул руку. Совсем как Ниррен. И, наверное, тоже впустую.
      Кинжал ударил ему в ладонь, защищенную рукавицей из лапы чешуйчатого чудовища. Лезвие — отточенное, как бритва, — отскочило, не причинив вреда. Ронин даже не почувствовал силы удара. Он снова тряхнул головой и схватился рукой в рукавице прямо за лезвие кинжала, уже занесенного для второго удара. Но К'рин вцепилась в рукоять обеими руками и давила со всей силы. К тому же она была сверху. Сверкающая сталь неумолимо приближалась к его горлу. Вот оно уже режет кожу. Вот потекла кровь. Но теперь Ронин сумел освободить левую руку. Он нашарил на полу свой кинжал, который выронил в схватке. Сознание его отключилось — остался чистый инстинкт. Рука как будто сама нанесла удар. Кинжал вонзился в живот К'рин.
      Ее глаза широко распахнулись. Она издала странный урчащий звук, от которого Ронину почему-то вдруг стало жутко. Кровь бешено застучала в висках, и он с силой рванул кинжал вверх, вспарывая ей грудь.
      Ее голова безвольно поникла, как будто кто-то рубанул ее сзади по шее. Она упала на Ронина. Ее губы — пока еще теплые и такие мягкие — коснулись его губ.
      Он почувствовал, как по телу его разливается что-то горячее. Ее кровь. Он отшвырнул ее от себя и, задыхаясь, вскочил на ноги.
      Она лежала на спине. Широко распахнутые глаза сверкали в неверном свете. Изукрашенная самоцветами рукоять кинжала бесстыдно торчала у нее из груди, играя бликами, отражавшимися в лужах крови. Она, К'рин, была вся в крови.
      «Что я наделал?» — спросил себя Ронин, глядя на нее. Все кончено — отдалось у него в голове многократным эхом. Его захлестнула волна черноты, готовая поглотить его безвозвратно, но он пока еще сопротивлялся. Пошатнувшись, он поднял свой меч и вложил его в ножны. Потом вернулся к платформе и взял с ближайшей полки комплект одежды. Серебристая, слабо светящаяся ткань оказалась на удивление легкой. Костюм представлял собой цельный облегающий комбинезон. Ронин быстро скинул с себя свою изодранную, окровавленную одежду и влез в комбинезон. Он подошел идеально. Ронину сразу стало жарко. Как он и подозревал, ткань хорошо сохраняла тепло. Боковые карманы были туго набиты пакетами с прессованной едой.
      Ронин только-только пристегнул к ремню ножны с мечом, как вдруг у него за спиной раздался какой-то звук. Он выхватил клинок и обернулся. Двери лифта открылись с легким свистом. Повеяло резким ароматом гвоздики. Ронин напрягся. Что-то сдвинулось в темной глубине кабины, и на свет выступил Саламандра собственной персоной. Он обвел взглядом комнату и мгновенно оценил ситуацию.
      — Вы пришли, чтобы меня остановить? — вызывающе спросил Ронин, поигрывая мечом.
      Саламандра улыбнулся одними уголками губ. Он так и остался стоять в кабине.
      — О нет, — этак вкрадчиво произнес он. — Это должны были сделать другие. Но, как я вижу, у них ничего не вышло.
      Ронин шагнул вперед.
      — Я ухожу, — сказал он с расстановкой. — Вы проиграли. Колдун сбежал, из меня информацию вы не вытянули. У вас своя битва. Сражайтесь сами, как можете. А я ухожу.
      Саламандра несколько наигранно вздохнул.
      — Ты стал настоящей угрозой, мой мальчик. Надо что-то с тобой делать. Но тебе предстоит еще кое-чему научиться. — Он опять улыбнулся, явно довольный собой. — Да, я многое потерял. Но ты потерял не меньше. Может быть, даже больше.