– Чего ты ждешь?
      – Корабля, керхида. –Он увидел, как она вся подобралась и в упор посмотрела на него, однако промолчала. – Жду корабля, чтобы отплыть домой, в Искаиль.
      – А ты… ты капитан?
      – Капитан? – улыбнулся он. – Нет, я штурман. – Он отвернулся. Его мысли были гдето далеко, за морем.
      Она некоторое время смотрела на него своими темносиними глазами, сейчас угольночерными. Он не мог этого видеть, но она все время дрожала и прятала руки под мышками, словно буквально пыталась взять себя в руки. Ужас снова охватил ее – как после того шторма, который принес ее легкую джонку в порт. Это было крепкое суденышко, но предназначалось оно только для каботажного плавания, а не для океанских волн, и потому не могло выстоять против ярости ветра, так что пришлось укрыться в гавани.
      Она была в ужасе, когда обнаружила, что их занесло в Шаангсей. Страшная ошибка, но сейчас избежать ее было невозможно. За пределами порта до сих пор бушевал шторм, так что иного выбора не было, кроме как оставаться и ждать, пока ветер переменится или уляжется.
      Изза бури они лишились необходимых припасов, поэтому пришлось сойти на берег. Вот тогдато человек в черном плаще и наткнулся на нее. Она в ужасе бросилась бежать от него – и попала прямо в руки МаоМаошаня. Так ее привели в Шариду. Она не сомневалась, что это была хитрая уловка. В Шаангсее, где ничего нельзя было скрыть, человек в черном не мог прямо взять и похитить ее без дурных последствий для себя. Потому он заключил сделку с МаоМаошанем. Она видела, как они разговаривали, знала, что человек в черном заранее заплатил за нее. Так что аукцион в Шариде был лишь прикрытием – ее уже продали. И тут вмешались этот человек и его друг. По меньшей мере, счастливая случайность. Но так ли это? Она знала, насколько хитер тот, в черном плаще. Может, это еще одна его уловка? Наверняка в обществе дружелюбных к ней людей она была бы разговорчивее. Как тут будешь уверенной? Она снова невольно вздрогнула, подумав о человеке в черном и его мести. Господи, какая же она дура! Но теперь все кончилось. Нет, сурово сказала она себе, еще нет. Это все еще оставалось под сомнением, и она собиралась по крайней мере сделать все возможное, чтобы все кончилось как надо.
      – Ты сказал, что ты из какогото Искаиля, – начала она так внезапно, что он повернулся к ней. – Расскажи об этой земле. И где она, кстати?
      – Далеко на юге, – ответил Мойши. – Даже дальше, чем Аманомори.
      Она насмешливо фыркнула.
      – Аманомори – это просто сказка, и все.
      Он покачал головой.
      – Разве ты никогда не слышала о ДайСане?
      – Конечно. О нем все знают.
      – Так вот – он мой друг, и сейчас он там живет. – Мойши поднял руку, словно чтобы отмахнуться от мухи. – Но все это не касается дела. Искаиль – страна горячего солнца, холмистых пустынь, пышных садов и высочайших гор в мире, над которыми возвышается одна вершина, выше всех остальных. В тайных скрижалях моего народа говорится о том, что эта гора была создана рукой единого Бога.
      – Ваш народ верит в одного Бога?
      – Да, керхида.
      Она снова вся подобралась и отступила на шаг.
      – Ты опять назвал меня так, – холодно прошипела она. – Ты играешь со мной. Ты все знал с самого начала. – Она прижалась спиной к дальней ограде и вцепилась в дерево с такой силой, что костяшки ее пальцев побелели. – Ты работаешь на него.
      Он понял, что она, того гляди, забьется в истерике, и сдуру шагнул к ней.
      – Нет. Я клянусь…
      – Я прежде умру! – крикнула она и, повернувшись, перегнулась через ограду.
      Мойши прыгнул вперед и успел схватить ее за ноги. Его бросило на ограду, верхний брус врезался ему под дых так, что он согнулся. Он чуть было не выпустил ее, но, собравшись с силами, сумел втащить обратно на веранду. Но его все еще шагало, да и дыхание не восстановилось, так что удар пяткой под щиколотку застал его врасплох. Он рухнул, она упала на него сверху, врезав ему локтем в бок. Извернулась, пытаясь восстановить равновесие, и он понял, что слова тут уже не помогут. Она ударила его основанием ладони в плечо, но в это время открылась, и он, словно копье, метнул вперед правую руку и ударил ее в скулу. Она, оглушенная, упала на бок, раскрыв рот. В глазах у нее все поплыло, и к тому времени, как она пришла в себя, он уж постарался, чтобы она его хотя бы против воли выслушала.
      – Послушай, Офейя. – спокойно проговорил он, когда она начала вырываться. – Выслушай меня, и я тебя отпущу.
      – Я не заключаю сделок с моими врагами! – Глаза ее пылали, и если бы взглядом можно было испепелить, то Мойши давно уже превратился бы в головешку.
      Он дал ей пощечину.
      – Да заткнешься ты хоть на минуту! Она вытянула шею, пытаясь укусить его.
      – Оставь меня! – визжала она. – Пусти! Я не буду слушать твои враки! У тебя язык медовый, но ято знаю, кто тебе платит!
      Разозлившись, он без всякой задней мысли наклонился и припал губами к ее рту. Но если поначалу он просто хотел заставить ее замолчать, го это желание вскоре улетучилось и сменилось другим. Губы ее были холодными и влажными, с привкусом корицы, одновременно терпкие и сладкие, словно она только что съела спелое яблоко. И та же волна прошла по его телу, как в то самое мгновение, когда он впервые встретился с ней взглядом на Шариде.
      Наверное, и она почувствовала то же самое. Чувства сменяли друг друга на ее лице.
      – Что… что ты делаешь?! – хрипло прошептала она, когда он отнял свои губы от ее губ.
      Мойши прокашлялся и невольно ослабил хватку.
      – Я только хотел, чтобы ты замолчала… – Он было дернулся, но она уже держала один из его кинжалов у его горла. Он лежал, не шевелясь, ощущая всем телом ее, наполовину лежащую на нем, ее тепло, тяжелое колыхание ее груди под тонким шелком. Она не слишком напрягалась, и, заглянув в ее глаза, он уловил в них отблеск внутренней борьбы и понял, что она тоже испытывала желание.
      – А теперь скажи правду. – Она попрежнему говорила тихо, и в ее голосе сквозило сдерживаемое чувство.
      – Или ты вспорешь мне глотку? – спросил он. Она не ответила, просто прижала кинжал чуть сильнее к его горлу.
      – Я ведь уже сказал тебе правду, Офейя.
      – Я предупреждала тебя – не пытайся меня обдурить! – Теперь острое, как бритва, лезвие кинжала начало пропарывать кожу. – Ты знал, что я далузийка. Откуда ты это знал, если не работаешь на него?
      – Я даже не знаю, кто такой этот самый «он». – Он почувствовал, что по шее потекла струйка крови, хотя самого лезвия не видел и не ощущал, как оно погружается в плоть. – Я лоцман, помнишь, я говорил тебе? Я много где бывал. И дважды плавал в Далузию. А далузийские имена не забудешь. Я сразу понял, что ты далузийка, как только услышал твое имя.
      Похоже, она не обратила внимания на его слова, и он уже стал подумывать, что сейчас она настолько близка к истерике, что способна воспринимать только то, что хочет услышать.
      – Где находится Далузия? – Голос ее звенел, как натянутая тетива. У него появилось неприятное ощущение, что вот с этой самой тетивы сейчас сорвется стрела и полетит прямо в него.
      – Там есть порт Коррунья. Мы возили туда шелк и древесину кедра.
      –  Дескрибаме ла пуэрта делла Коррунья, –рявкнула она на разговорном далузийском. – Йо де Коррунья.
      Значит, она была из самого города. Коррунья была столицей Далузии, он это знал. Он рассказал ей все, что мог припомнить насчет тамошней гавани.
      Она мотнула головой. Ее волосы даже в темноте горели медью.
      – Это ничего не значит. Если он тебе платит, то ты наверняка хорошо подготовился.
      – Господи, Офейя, чего тебе от меня надо?
      – Только правду.
      – Кто этот человек, о котором ты говоришь?..
      – Тут я спрашиваю! – отрезала она.
      – Как хочешь.
      – Да, как я хочу. – Она замолкла, словно в раздумьях. – Да почему я должна тратить время и рассказывать тебе о том, что ты уже знаешь?
      – А вдруг не знаю?
      Она подумала и позволила ему сесть, и он прислонился к стене. Острие клинка маячило совсем рядом, готовое к удару в любой момент, вздумай он напасть на нее.
      За ее спиной тонкая розовая линия начала растекаться по далекому горизонту. Очертания кораблей на приколе тут и там разрывали ее. Небо серело, оттесняя темноту ночи, и теперь он скорее чувствовал, чем видел, как чайки чертят круги нал водой. Скоро они будут приветствовать криками восходящее солнце.
      – Рассвет – мое любимое время, – сказал Мойши. – Мы, моряки, зовем это время часом баклана. – Он подумал о назначенной встрече с Эрантом и прибывающей буджункой. Скоро ему придется уходить.
      Она внимательно смотрела на него.
      – Если бы у тебя был корабль, ты поплыл бы домой, в Искаиль. Ты так говорил.
      – Да? – удивился он. – Как странно. Нет. Сначала я отправился бы в Кинтай.
      От этих слов она вздрогнула, как от удара. Но достаточно быстро пришла в себя, чтобы выдавить:
      – Что ты знаешь о Кинтае?
      – Ничего, – развел он руками. – Честно говоря, я только сегодня утром узнал о его существовании. Если ты хоть чтото об этой стране знаешь, я был бы очень тебе…
      – Как ты узнал о нем? – В голосе ее снова звенела напряженность, и Мойши собрался.
      – Прошлой ночью тут было убийство. Несомненно, одно из многих в ту ночь. Но это было не обычное убийство. Два человека были убиты поразному. Один, сын тайпана Чин Пан, был убит умелым и очень опытным воином. Другого убили страшно. После ужасных мучений его убили при помощи, мне кажется, древнего чародейского искусства под названием коппо. –Он замолчал, чтобы посмотреть, какое впечатление его слова произведут на нее, если произведут впечатление вообще. Глаза ее были мертвыми, пустыми и тусклыми, словно камни на солнце. – Этот убитый был здесь чужаком. Мы думаем, он прибыл из Кинтая. – Она сидела на корточках, глядя кудато в пространство. Сейчас он мог обезоружить ее почти без риска для себя. И все же он, как ни странно, не шевельнулся. – Мне кажется, мы могли бы помочь друг другу, Офейя. Похоже, что наша встреча – не простое совпадение.
      Она взглянула на него, но не произнесла ни слова.
      – Может, теперь расскажешь мне о том человеке? Я правда ничего о нем не знаю.
      – Его зовут Хелльстурм Адский Гром, – наконец промолвила она странным, какимто металлическим голосом, – и он уже десять тысяч лиг идет по моему следу. Теперь, если то, что ты рассказал мне, правда, только я одна заступаю ему дорогу. Это он убил Каскараса.
      – В смысле – того человека из Кинтая? Она кивнула.
      – Он только что приехал из Кинтая. он там разыскивал… Он далузиец, как и я. Торговец.
      – Но что?..
      – Это тот, в черном плаще. Тот, с кем ты торговался. Хелльстурм.
      – И он убил того человека из… Он убил Каскараса?
      Она снова кивнула:
      – Это мог быть только он. – Она сжала правую руку в кулак и стукнула себя по колену. – Ох, как он, наверное, злорадствовал, увидев меня там! Это все тот проклятый шторм! Мне не надо было и приближаться к Шаангсею! Мы с Каскарасом разделились, он – чтобы приехать сюда и спрятаться, а я… Ладно, теперь это уже не имеет значения.
      – Очень даже имеет, Офейя. – Он протянул раскрытую ладонь. – Может, вернешь кинжал?
      – Нет, – ответила она. – Нет. Я думаю, я могу тебе доверять, но я не знаю здешних мест. И я буду чувствовать себя в большей безопасности, если оставлю его на некоторое время себе.
      – Ладно, – сказал он. – Держи его сколько хочешь.
      Она спрятала его в шелковых шароварах, которые Мойши ей ссудил. Это была одежда Ллоуэна, которую Мойши стянул, когда они поднимались вверх по лестнице, придя в харттин. Для Офейи они оказались слишком широки.
      Море было залито розовым и бледножелтым светом, над горизонтом показался краешек солнца. Закричали чайки, ныряя в спокойные волны за завтраком. Их печальные крики наполнили воздух.
      – Ты сказал, что Каскараса пытали, – промолвила Офейя. – Насколько жестоко, как думаешь?
      – Боюсь, страшнее некуда. – Он описал ей, что видел.
      Она вздрогнула, как будто жизнь на мгновение оставила ее.
      – Тогда придется предположить, что Хелльстурм сломил волю Каскараса и теперь ему известно то, что тот знал.
      – Знал о чем? Насчет планов нападения на Шаангсей? – спросил он, вспомнив об опасениях Эранта.
      Офейя хрипло рассмеялась.
      – О нет. Уверяю тебя, это не касалось столь мирских дел.
      Внизу, на берегу, послышались звуки, быстро перекрывая друг друга и сливаясь в обычную мелодию дня. Армада рыболовецких суденышек уже вышла в море, благополучно миновав запруженные проходы для судов, где уже маневрировали груженные товаром клипперы и шхуны со всех сторон континента человека, чтобы причалить к пристани на место судов, проведших ночь в гавани и ныне, загрузившись, поднимавших паруса и якоря. Суда проходили мимо друг друга в величественном ежеутреннем танце.
      У Мойши было столько вопросов к Офейе и так мало времени, чтобы выслушивать ее ответы. Честно говоря, виновато подумал он, времени совсем уже нет. Настал час баклана, и ему пора было идти. Как бы он ни желал остаться с Офейей, у него был долг не только перед регентом, но и перед самим ДайСаном.
      – Я хотел бы, чтобы ты оставалась здесь, – сказал он и встал. Там, внизу, уже суетились кубару. Он подумал было о том, чтобы попросить помощи у Ллоуэна, но сразу же понял, что это было бы нечестно. У смотрителя порта и так дел выше крыши каждый день, так что даже на них времени не хватало. Да и к тому же Коссори лучше защитит Офейю, пока он не вернется. А он вернется как можно быстрее, да еще и Эранта за собой притащит.
      Офейя тоже встала. Ее красивое лицо было полно тревоги.
      – Ты куда? – Она инстинктивно сунула руку за пояс, за кинжалом.
      – У меня встреча. Официальная, и, боюсь, пропустить ее мне не удастся.
      – Тогда возьми меня с собой.
      – Нет, Офейя, прости, но это невозможно. Тут дело государственное.
      – Я одна тут не останусь. – Ее глаза снова вспыхнули, и он обрадовался этому. В таком состоянии она была на многое способна… Он усмехнулся двусмысленности своих мыслей.
      – Я и не намеревался оставлять тебя одну, да к тому же я уверен, что это самое безопасное место во всем Шаангсее. До моего возвращения тебя будет оберегать Коссори. Он прошлой ночью был вместе со мной на Шариде.
      – Тот, кто сбил со следа Хелльстурма и прочих, – кивнула она. – Очень умно сделано. Но где он так застрял?
      – Он не мог рисковать, чтобы прийти сюда, пока толпа не хлынет поутру на улицы. Они могли проследить за ним, если бы поняли, что нас с ним нет.
      На лестнице послышалось звяканье, словно ктото вертел в скважине ключом. Офейя молниеносно выхватила кинжал, и даже Мойши, который был уверен, что знает, кто поднимается по лестнице, ощутил под ладонью рукоять кинжала.
      Но это и на самом деле был Коссори. Мойши не стал скрывать облегчения, коротко представляя их друг другу. На большее времени не было. Когда его друг подошел к столу и допил вино, которое Мойши налил Офейе, он сказал ему, что вернется как можно быстрее, и попросил до тех пор не сводить глаз с Офейи.
      – Ты ушел от них без сложностей? – спросил он.
      – Уж им пришлось за мной здорово побегать, не сомневайся, – ответил Коссори, наливая себе еще вина и выпивая его залпом, как и первую порцию. – Они бежали за мной аж от квартала Теджира до Змеиной дороги. – Он вздохнул и повернулся к ним. – У меня давно не бывало такой утомительной ночки, дружище. – Он оскалился поволчьи и посмотрел на Офейю. – И, как и подобает герою, я жду награды.
      Мойши коротко рассмеялся.
      – Ну, тут я бы не настаивал. Она опасна, как снежный волк.
      – Да? – Коссори еще пристальнее посмотрел на нее. – Чем тяжелее охота, тем дороже трофей, а?
      Офейя попрежнему держала в руке кинжал, и Мойши подошел к ней.
      – Не обращай внимания. После нынешних ночных развлечений он на редкость в хорошем настроении.
      – Развлечений? – вскричала она. – Дело серьезнее некуда! Вы даже представить себе не можете, насколько важно то, во что вы вмешались!
      – Пока нет, – согласился Мойши. – Но скоро узнаем, это я обещаю. Как только вернусь с пирса Трех Бочек. Пока Коссори здесь, ничего не случится. Лучшего телохранителя в Шаангсее и не сыщешь. – Он быстро переоделся в тонкую шелковую медового цвета рубаху с открытым воротом и широкими рукавами и обтягивающие штаны из телячьей кожи цвета ржавчины. Его старые потрепанные ножны на всем этом великолепии казались и вправду не к месту.
      Он обнял Офейю за плечи и повел ее назад на веранду. Они стояли у внешней ограды. В гавани огромная четырехмачтовая шхуна медленно подходила к одному из длинных причалов, оставленных специально для таких громадин. Даже с половиной парусов она являла собой впечатляющее зрелище, и три шаангсейских суденышка, эскортировавшие ее, казались по сравнению с ней просто игрушечными.
      – Офейя, – мягко сказал он, – я ненадолго. – Смотреть в ее глаза теперь было не так легко, и он с трудом отвел взгляд. – Прежде чем уйти, я хочу кое о чем тебя спросить. Ты… ты тоже почувствовала? Прошлой ночью? В Шариде? И потом – когда наши губы соприкоснулись?
      Он помнил еще о том, что у нее в руке его кинжал. Сейчас его острие было направлено вниз, в деревянный пол. Она подняла правую руку и провела пальцами по его щеке.
      – Мы одиноки в этом краю, Мойши. – Впервые она назвала его по имени, и он ощутил, как по телу его прошла дрожь. – Мы оба – дети единого Бога. Язычники Шаангсея поклоняются многим богам, как и большинство людей в этом мире. Когда богов много, тогда их власть рассеивается, не так ли? Другие вообще в Бога не верят. Это уж точно никуда не годится. – Она убрала руку, но его кожу до сих пор покалывало там, где касались ее пальцы. Никогда и никто еще не передавал таким простым жестом столь многого. – Я думала, что только далузийцы верят в единого Бога. Теперь я нашла тебя. Это просто не может быть совпадением.
      – Я не верю в совпадения.
      – Тогда что ты об этом думаешь?
      – Это называется «сеи», – сказал он и заметил, что она смотрит на него непонимающе. – Буджуны называют это кармой. Для обозначения этого существует, как я понимаю, много слов. Это часть жизненной силы, которая сводит людей вместе в нужном месте в нужное время. Ради некоей цели.
      – А какова цель нашей встречи?
      Он окинул взглядом ее лицо, на мгновение задержавшись на полуоткрытых губах, розовых и ярких, и, повинуясь внезапному порыву, поцеловал ее. И с удивлением обнаружил, что она обвила руками его шею и ответила на поцелуй, прижавшись к нему всем своим теплым телом.
      – Теперь ступай, – сказала она, выпрямившись. Тряхнула медными в солнечном свете кудрями.
      –  Вехира кон Диос.
      Он увидел, как глаза ее наполнились страхом – так она боялась этого человека по имени Хелльстурм. Она изо всех сил пыталась подавить этот страх, и только потому, что он был так близко…
      Она вместе с ним вошла в комнату. Коссори молча смотрел на их прощание. Мойши быстро сбежал по лестнице.
      Он успел обернуться и посмотреть на нее, пока ее еще можно было видеть в проеме наверху – она стояла посреди комнаты в лучах утреннего света, словно светилась та незримая аура, что окружала ее. Их глаза встретились, прежде чем Офейя исчезла, но то единство чувств, которое он испытал, не оставляло его всю дорогу к назначенному месту.

ПОХИЩЕНИЕ