- А что ты вообще делаешь? - осведомилась Дайна.
      - Я механик.
      - Механик? - переспросил Бонстил. - Кого ты пытаешься разыграть, приятель. Мы знаем, что ты поставляешь наркотики...
      - Вы видите, что мне приходится терпеть? - перебил его Чарли By, обращаясь к Дайне. Его лицо выражало неподдельную грусть. - Вы бы никогда не позволили себе говорить со мной так. Меня заверили на ваш счет. Но он - Он вновь пожал плечами.
      - Он прав, Бобби, - сказала Дайна так тихо, как только было возможно, чтобы ее голос был слышен за пением Криса. - Не трогай его. - Повернувшись к их собеседнику, она продолжала как ни в чем не бывало. - Отлично, Чарли. Ты чинишь машины?
      Он покачал головой.
      - Нет. Самолеты.
      - Так ты авиамеханик? Он кивнул.
      - Какое это имеет отношение к нам?
      - Тихо, Бобби, - прошипела Дайна. - Ты наверно занимаешься небольшими самолетами... Двухмоторными...
      - Ну, в общем-то, я достаточно квалифицирован для такой работы, - не дал ей договорить Чарли By, - однако я специализируюсь на больших лайнерах. 707 "Боинги"" широкофюзеляжные, частные машины... Я имею дело с ними.
      - И ты не работаешь на какой-нибудь авиалинии?
      - Нет, исключительно как свободный художник. Так выходит больше денег.
      - Не сомневаюсь, - пробормотал Бонстил.
      - Послушайте, - Чарли By явно разозлился. - Я очень терпеливый человек, но не могли бы вы посадить его на привязь или сделать что-нибудь другое, чтоб он заткнулся? Он начинает раздражать меня.
      Дайна сдержала Бонстила, положив ему руку на плечо.
      - Давайте проясним один момент, - заявила она, обращаясь к ним обоим. Это мой номер программы, и я совсем не возражала бы, если б каждый из присутствующих слегка умерил свой пыл. - Она понизила голос. - Черт побери, вы оба прекратите грызню! - Ход ее мысли оказался нарушенным, и теперь она пыталась вспомнить, что в словах Чарли By привлекло ее внимание. - Какие виды работ ты выполнял за последние полгода?
      - С недавних пор наступило некоторое затишье. - Он неторопливо улыбнулся. - Однако даже если б дело обстояло иначе, я все равно понял бы, что вам нужно. Мне ведь уже приходилось беседовать на эту тему. - Он допил свое пиво и заказал еще. - Однажды у меня звонит телефон. Кто-то хочет, чтобы я приехал в ЛАКС, один из частных ангаров и осмотрел "Лонгкор" из 50 серий. - Он взглянул на Дайну. - Что-нибудь знаете об этих машинах?
      Она кивнула.
      - Частные широкофюзеляжные лайнеры. Около десятка мест. - Заметив его уважительный взгляд, она добавила. - Я летала на одном из них. Возможно, том же самом. - На нем была эмблема "Хартбитс" в виде гитары?
      - Да.
      - Значит действительно на том же самом. - Чарли By помешивал пиво тонким указательным пальцем. - Они как раз закрашивали рисунки, чтобы он выглядел как все остальные из 50 серии.
      - Для чего ты им понадобился?
      - Когда самолет, любой самолет, отправляется в долгое путешествие, владелец, если у него конечно все в порядке с головой, обязательно проверяет его.
      - А как же постоянный механик того самолета?
      - Там не было никого, кроме меня и парня, закрашивавшего эмблемы. Каждый из нас не обращал ни малейшего внимания на другого. Выводы делайте сами. - Он сделал глоток.
      - Ты видел человека, звонившего тебе? - спросил Бонстил.
      - Нет. Ключ мне прислали по почте. Заплатили точно так же. Я оставил ключ в ангаре, вот и все. - Он поднял вверх указательный палец. - Кроме одного. Они собирались везти не людей, по крайней мере, конкретно в том рейсе. Я тайком заглянула внутрь самолета.
      - Что было там?
      - Ничего. Просто пустое место. Однако его было до черта.
      - Непохоже на перевозку наркотиков, - заметил себе под нос Бонстил.
      - Зачем в таком случае лишние хлопоты с демонтажем кресел? - Чарли By покачал головой. - Нет, там собирались везти что-то большое и тяжелое. - Он допил пиво и вытер губы. - Вот такие дела.
      - Постой. Когда все это произошло? - спросила Дайна.
      - О, месяцев шесть назад. У меня в некоторых отношениях тоже довольно короткая память. - Он улыбнулся. - Приятна было встретиться с вами, мисс Уитней. - О, и мистер Бонстил, верно? Мы никогда не встречались.
      Бонстил выбрался с запруженного бульвара, а затем и из долины за поразительно короткое время. Он свернул на Мулколланд, направляясь к верхнему концу парка Топанга. Некоторое время они ехали молча. Бонстил курил "Кэмел", делая большие затяжки и выдувая дым в открытое окно. Горящий кончик сигареты казался Дайне единственным уцелевшим огоньком в ночном мраке, поглотившем все вокруг.
      Едва въехав в парк, Бонстил свернул с главной дороги на другую - узкую с грубым покрытием, быстро перешедшем в просто утрамбованный грунт. Он остановил автомобиль в тупике и выключил мотор. В наступившей тишине негромкое пощелкивание звучало контрапунктом с хором сверчков и травяных лягушек. Над их головами раздался шум и треск в ветвях деревьев, сменившийся хлопаньем крыльев, постепенно затихшем вдали.
      Докурив сигарету, Бонстил аккуратно затушил ее в пепельнице. Он вышел из машины. Дайна не спрашивала его зачем он привез ее сюда, догадываясь лишь, что им вероятно еще есть о чем поговорить. Она также выбралась наружу и сразу же почувствовала вечернюю прохладу и сырость. Бонстил поднял голову, услышав мягкий шелест листьев и травы, потревоженным легкими шагами Дайны.
      - Что мне хочется знать, - протянула она, глядя на него. - Вначале мне показалось, что я просто назвала произвольный срок. Ну... полгода представлялись мне вполне естественным периодом, что-то вроде этого. - Его лицо почти целиком пряталось в тени, и Дайна вдруг сообразила, что бессознательно дорисовывает по очереди невидимые черты, как хирург, выполняющий сложнейшую пластическую операцию. - Потом я вдруг поняла, что настроило меня на совершенно определенный промежуток времени. Это были слова Силки, сказанные им мне, не помню когда, о Крисе и Тай. Он говорил, что их роман мог начаться еще полгода назад, когда им никто не мешал.
      - Где был Найджел?
      Теперь она вообще не видела Бонстила и недоумевала, то ли он переместился подальше в тень, то ли ночной мрак почему-то внезапно стал еще непроглядней. Как бы там ни было, теперь ей приходилось ориентироваться лишь на его голос.
      - Он куда-то уезжал. Это все, что сказал Силка.
      - Куда-то уезжал, - Бонстил повторил эти слова вслед за Дайной, и в них вдруг проявилось какое-то скрытое значение.
      В наступившей паузе Дайна почувствовала, что страх начинает закрадываться к ней в душу.
      - Бобби, - тихо позвала она. - О чем ты думаешь?
      - Я думаю о том, - с расстановкой произнес он, - как сильно я заблуждался. Найджел замешан не в переброске наркотиков. Нет, дело куда серьезней.
      - О чем ты?
      - Просто раскинь мозгами как следует. - Теперь Дайна услышала шум его шагов. - Все звенья цепочки перед тобой, осталось соединить их. Найджел по происхождению наполовину ирландский католик, мать которого почти наверняка являлась членом ИРА. Отец, ненавидевший и регулярно избивавший жену, в конце концов бросил ее. Сестра, живущая в Белфасте, ушла в подполье.
      - Теперь на мгновение переключимся на Штаты. Представь, что ты играешь во всемирно известной группе, владеющей собственным самолетом. Как ты полагаешь, часто ли этот самолет находится, так сказать, в официальном пользовании? От силы три-четыре месяца в году, когда группа выезжает на гастроли. А что делает эта махина все остальное время? Простаивает в ангаре ЛАКС в полном бездействии. Теперь скажи, кто узнает, если ты "позаимствуешь" самолет на короткий срок, скажем два-три раза в год? Каждый рейс туда и обратно не более пары дней? Никто.
      - Но зачем? С какой целью? - Дайна видела, как в темноте глаза Бонстила мерцают, словно глаза хищного зверя.
      - Думай, Дайна. Ты наполовину ирландский католик, твоя сестра член ИРА. Для чего бы ты использовала такой самолет?
      Дайна не знала ответа на этот вопрос, но зато обнаружила, что Хэтер знает, и в совершенстве.
      - Оружие?
      Бонстил, улыбнувшись, оттопырил большой и указательный пальцы, изображая пистолет.
      - Оружие.
      Дайна перевела дыхание.
      - А Мэгги?
      - Мэгги обнаружила это. Или, - он остановился в двух шагах от нее, - все было так, как ты думала. Она стала жертвой казни, устроенной по приказу ИРА в качестве возмездия за карательные рейды, подготовленные Сином Туми.
      - Однако, зачем тогда создавать видимость, будто Модред совершил убийство.
      - Это тоже вполне очевидно. Чтобы защитить истинного убийцу. Он имел чрезвычайно удачное прикрытие на протяжении стольких лет. Зачем же теперь выдавать его?
      - Мне что-то не слишком нравится.
      Он хрипло рассмеялся.
      - Это вовсе и не было предназначено для того, чтобы понравиться тебе. Это нечто, что ты не в состоянии контролировать.
      - Иначе ты бы знал об этом, не так ли? - язвительно бросила она.
      Бонстил сместился на пару шагов от нее, точно стараясь уйти подальше от этих слов.
      - В этой стороне мало что видно, - заметил он. - Деревья и высокие холмы загораживают все, за исключением того далекого зарева на востоке. - Он повернулся спиной к нему. - Так лучше.
      Ему потребовалось некоторое время, чтобы прикурить новую сигарету из-за поднявшегося ночного ветра, шуршащего сухими листьями повсюду вокруг них.
      Дайна хранила молчание, думая о чем-то своем и испытывая смутное чувство, не будучи уверенной, в какой момент Дайна исчезла, уступив место Хэтер.
      - Забудь о Силке, - сказал Бонстил, не поворачивая головы, точно обращаясь в ночь. - Он довольно интересный и загадочный субъект, но в конечном счете, всего лишь поставщик наркотиков, мелкая сошка. Еще одна рыба, попавшая в заброшенную нами сеть. Нет, моя подлинная добыча - Найджел.
      - Откуда у тебя такая уверенность? - обойдя спереди машину. Дайна приблизилась к нему. Здесь в парке, за цепью холмов, воздух был чище: воняющий серой и горелой резиной смог стелился низко над землей в долине Сан-Фернандо, и отвратительный запах постепенно перестал мучить их обоняние. Дайна вздохнула всей грудью. Где-то не очень далеко должен был быть скрытый проход к морю, потому что воздух был почти таким же влажным, тяжелым и пропахшим фосфором, как на пляже в Малибу.
      Бонстил стоял на одном месте, выпрямившись во весь рост, так что его черный силуэт во мраке походил на столб, вбитый в землю. Живой красный огонек его сигареты описывал короткие дуги снизу-вверх перед затяжкой, и после - в обратном направлении.
      - Когда-то, - произнес Бонстил так внезапно, что Дайна испуганно вздрогнула, - я знал одну девушку. - Он резко и хрипло рассмеялся. Его смех звучал как скрежет железной метлы о цементный пол. - Это было давным-давно.
      Дайна пристально наблюдала за ним в то время, как он сам не смотрел ни на деревья, ни даже в низкое тяжелое небо, а просто в никуда.
      - Она, Марсия, любила мечтать. Ее переполняли надежды и идеалы. Она была романтической девушкой. - Он бросил окурок и продолжил. - Она была прекрасной, как некогда моя мать, только еще больше. Длинные каштановые волосы, глаза цвета ирландского тумана или... впрочем, она сама всегда описывала их именно так. И была права. - Он глубоко вздохнул.
      - Я встретил ее почти сразу после того, как пришел в полицию. В то время я был очень целеустремленным. Я твердо знал, что хочу, и что еще хуже, что именно мне нужно. - Он пожал плечами. - Тогда все казалось гораздо сложней. Марсию слегка пугали мои убеждения, а равно и то, что я собой представлял. Однако она не переставала любить меня, просто ей было трудно это делать.
      - Мы полюбили друг друга и жили вместе некоторое время... я думаю, года полтора. Это было чересчур долго, но в то же время совершенно недостаточно. Мы любили друг друга без памяти. В конце концов, она ушла. Это был единственный способ выжить для нас обоих. "Я ухожу от тебя, Бобби, - сказала она мне в тот вечер. - Так далеко, как только смогу". Потом она сделала паузу и добавила: "Я напишу тебе, если ты только пообещаешь не приезжать ко мне". Я дал ей слово.
      - Через месяц я получил от нее открытку. Марсия писала мне из Флоренции. Шесть недель спустя из Гранады, и наконец в середине лета мне пришла открытка из Ибизы. "Я встретила совершенно особенного человека, - писала она. - Я пишу тебе не для того, чтобы сделать больно, но чтобы сказать, что, отыскав такого человека, я поняла, как сильно люблю тебя. Я всегда буду любить тебя, Бобби. И никогда не забуду тебя. С любовью, М". Бонстил скрестил руки на груди. Дайна прикоснулась к его плечу, но он даже не заметил этого.
      - К тому времени я увлекся другими вещами, завел себе новых друзей и забыл ее. Однако, видишь ли, странность заключается в том, что в определенном смысле я не забыл ее. Как она писала в том письме из Ибизы, я знал, что Марсия всегда будет частью меня. Некоторые девушки появляются в твоей жизни и исчезают. Бесследно. Память о них тускнеет, а затем и вовсе стирается. Иное дело Марсия. Я никогда не жалел, что повстречал ее, даже пережив эту боль... расставания. Странным, но в то же время самым что ни на есть прямым и непосредственным путем мы принесли друг другу массу пользы в те сумасшедшие дни и ночи нашей любви. Мы выработали каждый в другом уверенность, позволяющую двигаться дальше в одиночку.
      Дайна протиснула ладонь под его локоть и прижалась тесней к Бонстилу.
      - Значит, у этой истории счастливый конец? - спросила она.
      - Не совсем. - Он пошел вперед, не разбирая дороги, и Дайна последовала за ним. Было довольно поздно, и легкий туман уже стелился над землей меж высоких стеблей травы, извивался среди ветвей высоких кустов, укрывал от взоров подножия деревьев вдали. Они словно оказались отрезанными от всего света, попав в воображаемую страну, где время застыло.
      - На некоторое время я потерял ее след или точнее не получал от нее известий. В тот период я переехал, и это обстоятельство плюс недостаточное количество марок на конверте, привели к тому, что я получил ее письмо только через шесть недель после того, как она его отправила. Она была в Лондоне. У нее был ребенок и больше никого. Она была там одна, без друзей... без кого-нибудь, кто мог бы помочь ей. Я взял отпуск по чрезвычайным обстоятельствам и полетел в Англию. Я думал, что самое меньшее, что я сделаю, это просто привезу ее сюда.
      - Но я опоздал... слишком много времени... - Он шел до тех пор, пока они не подошли к краю длинной ложбинки. Днем она выглядела бы чудесно, однако сейчас, окутанная тьмой и туманом, казалась просто черной, бездонной дырой в земле. Бонстил молча смотрел на нее, потом продолжил. - Она умерла, и ребенок тоже. Она включила газ, истратив последний шестипенсовик, и не стала зажигать огонь. Я сам читал об этом в Нью-Скотланд-Ярде. Их привезли туда, потому что она была американкой. У нее не было ни семьи, ни близких, и они не знали, с кем связаться. Я оказался единственным человеком, знавшим ее. Но я не стал перевозить ее тело сюда. Я заказал службу в церкви, нашел место и... похоронил их. - Его плечи ссутулились. - Обратный полет длился невыносимо долго, а, очутившись дома, я наткнулся на еще один последний, неприятный сюрприз. Это было последнее письмо Марсии, написанное на следующий день после того предыдущего послания. "Не вини Найджела, - писала она. - Мне понадобилось много времени, чтобы понять его. Кажется, я целую вечность ненавидела его, думая, что он предал меня. Я верила в него, в то, чем он являлся, в его огромную жизненную силу. Эта ложь принадлежала не ему, а только мне. Он просто ребенок, а значит - не виновен ни в чем. У него нет моральных принципов, поэтому он не может сотворить зла. Это я, я, я. Что-то не так со мной. Здесь для меня нет места. Я имею в виду Лондон. Прощай, Бобби. Теперь ты все, что осталось у меня в памяти".
      Ночь растекалась вокруг них так стремительно, словно до этого момента сдерживала себя. Слабое стрекотание сверчков, жалобные голоса ночных птиц, прерывистое шуршание листвы, задетых крадущихся мимо зверем - все эти звуки смешались с биением сердца Дайны, напоминая ей, что жизнь несмотря ни на что продолжается, и что ее непрекращающуюся, неистовую силу нельзя ни отрицать, ни игнорировать. Дрожь пробежала по ее спине, и она потесней прижалась к лейтенанту, обняв его рукой за талию.
      - Пошли, - сказала она шепотом, боясь повысить голос, чтобы не нарушить течение жизни вокруг и не ввергнуть его и себя вновь в пучину черной тоски и отчаяния, пронизывавших его рассказ. - Давай выберемся отсюда.
      Однако он упрямо не желал сдвинуться с места.
      - Тебя не интересует, - осведомился он голосом, полным горечи, - кто такой этот Найджел?
      - Я знаю сама, - мягко ответила она. - Пойдем же. На сей раз ей удалось развернуть его и медленно, шаг за шагом они все же добрались до автомобиля. Роса намочила снизу их штаны, а обутые в сандалии ноги Дайны промокли и замерзли.
      Стоя у открытой дверцы "Форда", она заметила:
      - Тебе вообще нельзя было браться за это дело.
      Только теперь Бонстил посмотрел на нее.
      - Я знаю.
      Ветви окружавших деревьев, раскачивавшиеся с легким шелестом, отбрасывали на его лицо перекрещивающиеся тени.
      - Естественно, капитан не знает ничего об этой ... изначальной заинтересованности.
      Его серые глаза потемнели от какого-то сильного чувства.
      - Понятия не имеет.
      - Так я и думала. Иначе тебя бы отстранили от следствия в два счета. Это мне известно.
      Бонстил молчал, все так же сосредоточенно вглядываясь в ее лицо. От него слегка пахло табаком и одеколоном и совсем уж едва заметно - потом. Нельзя сказать, чтоб это была невозбуждающая комбинация запахов.
      Дайна склонила голову на бок.
      - Надо полагать тебя назначили на это расследование по чистой случайности.
      На его губах заиграла бледная тень улыбки.
      - Такой вещи, как чистая случайность, не существует. Я навел Фитцпатрика на мысль отдать случай мне.
      - Как это?
      - Очень просто. Я сказал ему, что не возьмусь за это дело ни за что на свете. Поступки несчастного слуха нетрудно предсказать. Он-таки впихнул его мне.
      - Это правило о личной незаинтересованности весьма разумно.
      - Я и сам знаю. - Его лицо посуровело. - Это был ребенок Найджела, Дайна. Он отвечал за него, что бы там ни думала себе Дайна. Я не говорю, что сукин сын должен был жениться на ней. Но она не заслужила... она не заслужила такого отношения.
      - И ты пойдешь дальше.
      - Да, - ответил он, чуть наклонившись вперед. - До самого конца.
      - Время почти наступило, - по обыкновению глотая буквы, в своей резкой манере заявила Берил Мартин. Не вызывало сомнений, что она констатировала факт, а не высказывала свое мнение. Впрочем, по ее мнению, первое с успехом заменяло второе и наоборот в любых ситуациях при том непременном условии, что высказывание исходило из ее уст.
      - В этом городе повсюду раздается громкое тиканье, - продолжала она, словно под него заложена часовая мина, которая вот-вот взорвется. Каждый знает об этом. Дайна. Даже твои враги чувствуют это, и у них начинают потеть ладони.
      Рубенс посмотрел на Дори Спенглера, затем вновь перевел взгляд на Берил и заметил:
      - Сейчас не то время, чтобы что-то могло пойти не так. Берил одарила его широкой улыбкой.
      - Такого не случится.
      Они сидели вчетвером за безукоризненно накрытым столиком во французском ресторане "Ле Труазьем". Снаружи на Мел роуд было темно и уныло: над Лос-Анджелесом шел один из тихих, безветренных дождей, которые изредка приносило в город, точно в наказание за какой-то древний, хотя и не слишком серьезный грех. Однако здесь, внутри ресторана, ставшим хотя бы на время местом для еды, мягкое освещение создавало уютную атмосферу и заставляло искриться и сверкать бокалы их тонкого хрусталя. Официанты были одеты в черные смокинги, накрахмаленные белые рубашки и галстуки-бабочки, а метрдотель Антуан выглядел настолько элегантно, что при взгляде на него захватывало дух. Проще говоря, "Ле Труазьем" настолько соответствовал духу и традиции Старого Света, насколько это вообще возможно в южной Калифорнии.
      Берил, выглядевшая ослепительно в белом платье, ничуть не скрывавшем ее грузной фигуры, подняла бокал с белым вином и, посмотрев сквозь него на абажур люстры из матового стекла, сделала небольшой глоток с видом знатока. Слева от нее чуть пониже крышки столика стояло на специальной подставке серебряное ведерко со льдом, в котором лежала бутылка, завернутая во влажную салфетку.
      - Кстати, о потеющих ладонях, - сказала она, ставя бокал. - Вы ни за что не догадаетесь, кто звонил мне сегодня утром. - Берил не стала дожидаться ответа, впрочем было и так ясно, что она и не рассчитывает на него. - Дон Блэйр.
      - Агент? - Спенглер повертел вилкой. - Что ему было нужно?
      - На следующей неделе фильм одного из его клиентов будет выставлен вместе с нашим в конкурсе на получение Оскара. - На ее лице появилось такое выражение, словно она только что отведала изысканное блюдо - Режиссер ленты Марк Нэсситер.
      Она перевела взгляд на Дайну, вскинувшую голову при этих словах.
      - "Небесный огонь", - отозвался Рубенс. - Я видел его. Фильм про войну в Камбодже. Полное дерьмо. Ну и что?
      Берил, на мгновение проигнорировав его, обратилась к Дайне.
      - Ты знаешь его?
      - Мы были знакомы, - ответила та. - Это человек из моего дамского прошлого.
      - Разумеется. - Ласково улыбнувшись, Берил отвела глаза и пожала плечами. - Впрочем, это не имеет ни малейшего значения. Дон звонил мне сегодня утром, чтобы узнать, что у нас на уме.
      - "Что бы вы все там не думали, у любой из отобранных картин есть шанс занять первое место", - заявил он. Слыша его голос, я прямо-таки чувствовала, как его всего трясет. Жаль только, я не записала разговор на пленку. "Вы все, ублюдки, ведете себя так, будто сами распоряжаетесь Оскарами, как вам угодно, - твердил он. - Впереди еще целая неделя. Может случится все, что угодно".
      - Ну и что ты ответила ему? - Спенглеру ужасно хотелось знать. По его довольной ухмылке было видно, что рассказ Берил доставляет ему немало удовольствия.
      - Я посоветовала ему сходить и посмотреть "Хэтер Дуэлл". - Все дружно рассмеялись.
      Спенглер подлил вина в бокалы. Беззвучно выросший перед столиком официант, слегка поклонившись, вручил каждому из них большие листы меню, написанные от руки зелеными чернилами на бумаге цвета буйволиной кожи, и назвал специальные блюда на этот день. Они заказали еду и еще одну бутылку "Corton Charlemayne".
      - Переходя к серьезным вещам, - продолжила Берил, - нью-йоркская операция, за которую мы все должны благодарить Рубенса, стала несомненным успехом. До сих пор в национальной прессе публикуются отклики и заметки по следам той недели. Работа по подготовке премьеры в Лос-Анджелесе кипит вовсю. В "Ньюсуике", понятное дело, разозлились из-за материала, напечатанного в "Тайме", но они не могли вопить слишком долго, ведь он был предложен сначала им. Теперь они хотят напечатать похожую статью с фотографией на обложке. - Она опять улыбнулась, но на сей раз ее улыбка вышла чуть язвительной. - Конечно, мне пришлось использовать в качестве приманки эксклюзивное право на материал, касающийся нового фильма Дайны. Знаю, знаю. - Она подняла обе руки, чтобы предотвратить возражения, готовые сорваться с губ Спенглера. Ее бесчисленные золотые браслеты зазвенели, стукаясь друг о друга. - Мы с тобой уже обсуждали этот вопрос. Я прекрасно отдаю себе отчет в том, что студия и слышать не хочет ни о чем подобном. Это из-за Брандо. Так вот, по моему глубокому убеждению надо послать их к черту. Брандо будет сниматься в фильме. Ведь контракт-то уже подписан, разве нет, Дори?
      Спенглер угрюмо кивнул головой.
      - Да, ну и что с того? Это всего лишь клочок бумаги. Я знаю Брандо лучше, чем любой из вас. Он может пойти на попятную в любой момент, пока съемки не начались. И даже после этого. По моему мнению, бряцание доспехами в этом случае может...
      - Ты только представь себе, - перебила его Берил. - Этот материал выйдет в "Ньюсуике" на той же неделе, когда Дайна получит Оскара. Ты не хуже моего знаешь, чем это обернется для нее.
      - Я думаю о...
      - Рубенс, - вновь оборвала Берил Спенглера. - А что скажешь ты?
      Официант принес закуску и бережно поставил ее на стол. Рубенс не сводил глаз с уложенной на тарелке в идеальном порядке спаржи. Дождавшись, пока официант, положив три ложки густого голландского соуса на кончики стеблей, не отошел, он вычерпал остатки соуса себе на тарелку. Взяв нож и вилку, он посмотрел прямо на Берил и сказал:
      - Я за.
      Потом, предварительно попробовав спаржу, он повернулся к Спенглеру.
      - Не вздумай хоть на мгновение, - негромко и ласково начал он, - забыть, кто ты такой и что ты собой представляешь. Ты здесь потому, что я пустил тебя сюда. Может быть ты думаешь, что способен ошибаться, как все мы, - он сделал паузу, пристально наблюдая за тем, как шея и лицо Спенглера стали покрываться пунцовой краской, когда тот услышал слова, сказанные им самим Дайне в Нью-Йорке, - но ты обманываешь себя. Ты склонен ошибаться в гораздо большей степени. И гораздо легче можешь попасть в расход. Ты уже однажды сделал глупость, и этого достаточно. Не советую испытывать судьбу дважды. - Рубенс вонзил вилку в мягкую плоть стебелька спаржи и поднял его. - Ты был прав в одном, Дори. Я всего лишь человек. Так подумай, что это может означать для тебя.
      Лицо Спенглера было сплошь багровым. На высоком лбу его судорожно пульсировала крошечная голубая жилка.
      - Однажды я позволил тебе наехать на меня. - Он начал подниматься со стула.
      - Дори, сядь и веди себя как следует, - спокойно заметила Берил.
      Капельки пота выступили над верхней губой Спенглера. Его нижняя челюсть чуть заметно тряслась.
      - У вас нет права говорить со мной в таком тоне. Я позвоню Брандо и...
      - Не делай этого, - все так же тихо произнес Рубенс. - Если ты встанешь из-за стола, то это наша встреча станет последней. Прикинь лучше, что ждет тебя, если ты сейчас совершишь глупость.
      Застывший в оцепенении Спенглер походил на каменное изваяние.
      - Во всяком случае, - продолжал Рубенс, не прерывая трапезы, - я считаю, что ты получил по заслугам. Ты шагнул из дерьма в сад, где растут розы. Вилка замерла на полпути к его рту. - И эти розы отнюдь не принадлежат тебе. Что я сделал тебе такого, за что ты вдруг пнул меня так исподтишка, а? Я поручил тебе это дело, но ты все еще чем-то недоволен. Тебе мало куска, ты хочешь всю тушу целиком. Неужели ты и впрямь думаешь, что способен обойти меня?
      С различимым вздохом Спенглер уселся на место. Взяв свою скомканную салфетку, он провел ей пару раз по лицу.
      - Меня обидело, что со мной обращаются, как с помощником официанта. Вот и все.
      - Без тебя нам бы не удалось договориться относительно фильма с Брандо так быстро, - подчеркнуто заметила Берил.
      - Я знаю, но...
      - Тебе не нравится, как с тобой обращаюсь. Я правильно понял? осведомился Рубенс. Спенглер молча смотрел на него.
      - Ну что ж, дружище, тогда тебе придется усвоить одну истину. Ты должен заслужить уважение всех нас, присутствующих здесь. Не жди, что тебе поручат легкую и приятную работу. У нас у всех есть свои обязанности. Если мы не выполняем их, а будем сидеть целыми днями напролет, восторгаясь собственными идеями и способностями, дело стоит на месте. Если ты думаешь, что тебе все сойдет с рук только потому, что ты знаешь Брандо лучше, чем его жена, так ты ошибаешься. Мне на это плевать. Тебя просто может сдуть ветром. Такие вещи происходят с людьми каждый день. Еще вчера они приносили пользу, а сегодня их поезд уже ушел. - Он оттолкнул от себя пустую тарелку. - Послушай, нельзя сказать, что у тебя кишка тонка или пусто в голове... по крайней мере, если б я думал иначе, то прежде всего никогда бы не порекомендовал тебе Дайне. Только перестань вилять из стороны в сторону, и мы станем кроткими и нежными, как мышки.
      Подошедший официант забрал тарелки у всех, кроме Спенглера.
      - Ничего, - сказал ему Рубенс, - мы подождем, пока Дори доест.
      - Ты любишь меня? - спросил он, когда они вернулись домой.
      - Да.
      - Никогда не думал, что найдется женщина, которой я задам такой вопрос.
      - Ты не спрашивал об этом свою жену?
      - Я всегда притворялся внутри, будто она любит меня. - Он провел ладонью по ее руке снизу вверх. - Мне так хотелось услышать правду хоть раз в жизни.
      - Зачем? - шепотом спросила она. - Ведь именно ты, в конце концов, бросишь меня. Он изумленно уставился на нее.
      - С чего ты это взяла?
      - С того, - она приложила руку к его груди, - что я никогда не знаю наверняка, что творится там. Иногда мне кажется, что у тебя сердце из стекла... нет, из пластика: сквозь него можно видеть; но нельзя его разбить. Ты похож на этот город, Рубенс. Город, который на самом деле вовсе им не является. Он есть, и его нет, одновременно. - Она положила голову ему на грудь.
      Крепко прижав ее к себе, он спросил:
      - А что случится, если я брошу тебя?
      - Ничего, - сказала она. - Ровным счетом ничего.
      Бонстил позвонил поздно утром, когда Рубенс уже уехал в офис.
      - Ты не спишь?
      - Подожди минутку. - Перевернувшись в постели, она лежа потянулась. Спала она или просто замечталась? Она не знала. Ее голова была забита мыслями об оружии и женщинах в униформе, Джорджем и ООП, Найджелом и ИРА.
      - Порядок, - сказала она. - Что слышно?
      - В лаборатории нашли следы стрихнина в порошке, принесенном тобой, начал он без подготовки. - Ты просто не откликнулась на свое призвание, как я говорил. Тебе надо было идти работать в полицию.
      С нее как рукой сняло остатки сна. Она села в кровати.
      - Это значит, что он все еще в опасности.
      - Возможно. Вероятно, он случайно проведал об операциях Найджела по переброске оружия. - Он сделал паузу. - Может быть мне стоит приехать к тебе?
      - Зачем?
      - Если Крис в опасности, есть шанс, что и ты тоже. Вы провели вдвоем слишком много времени, чтобы убийца думал, что ты не знаешь что-то, что известно Крису.