- Я не знала, что ты тоже был там в это время.
      - Тогда мы еще не были знакомы, - непринужденно заметил он. - Кажется, я наткнулся на тебя после моего первого возвращения оттуда. По-моему, это произошло здесь.
      Она попыталась изобразить на лице улыбку, но та вышла какой-то совсем безжизненной.
      - Значит, ты помнишь?
      Симбал ясно видел, что она думает о чем-то другом. О Питере Каррене, ясное дело.
      - Значит, насколько я понял, он сегодня не появлялся здесь?
      Моника дернулась, точно Тони уколол ее чем-то острым, и он с раздражением подумал: Что происходит, черт побери?
      - Нет, - промолвила она так тихо, что ему пришлось приблизить ухо к ее губам, чтобы услышать. - Не появлялся.
      Симбал опустил глаза и увидел, что пальцы Моники глубоко вошли в толстый сэндвич - с такой силой она сжала его. Лучше не обращать ни на что внимания, решил он.
      - Стало быть, он на задании.
      - Мы можем поговорить о чем-нибудь другом? - она резко повернулась к нему, и Симбал поразился, увидев, как она побледнела.
      - Конечно. Прости меня, - он прикоснулся к ее руке. - Моника, если б ты только сказала мне...
      - Отвези меня домой, Тони, - на ее лице застыло отрешенное выражение. Вытерев руки бумажной салфеткой, она повторила: - Отвези меня домой. И больше не говори ничего, хорошо? Хорошо?
      В этом не было ничего хорошего, однако Симбал твердо решил, что Моника не должна звать, что он придерживается такого мнения.
      В салоне "Чайки" по-прежнему невыносимо воняло табачным дымом, несмотря на то что Алексей, зная привычки Даниэлы, сделал все, чтобы проветрить внутри автомобиля, пока она и Малюта ужинали в ресторане.
      - Здесь холодно, - заявил Малюта, забравшись в лимузин. - Включите печку.
      "Чайка" отъехала от тротуара, и он откинулся на спинку сидения. От его старомодного костюма несло все тем же табаком.
      - Дядя Вадим просил передать тебе привет и поздравления, - он говорил о Вадиме Дубасе, брате покойного отца Даниэлы, возглавлявшем партийную организацию в Ленинграде.
      - Как у него дела?
      - Он все такой же упрямый старик, каким был всегда, - коротко ответил Малюта. - Его, похоже, ничто не в состоянии изменить.
      Он достал еще одну сигарету. Затем, внезапно наклонившись вперед, похлопал Алексея по плечу.
      - Я хочу съездить к памятнику. Вы знаете, лейтенант, какой памятник я имею в виду?
      -Да, товарищ министр.
      Алексей взял курс на северную окраину города, туда, где в десяти минутах езды от кольцевой дороги на каменном пьедестале стояли огромные стальные кресты, весьма напоминавшие творения модернистских скульпторов. Основная разница заключалась в том, что изначально они не имели никакого отношения к искусству. То были противотанковые "ежи" - крошечный кусочек более чем 400-километровой линии обороны, выстроенной вокруг Москвы ее жителями, не пожелавшими отправиться в эвакуацию. По личному распоряжению Сталина эти кресты были оставлены в память о разгроме семидесяти пяти немецких дивизий, остановленных на самых подступах к городу.
      "Чайка" замедлила ход и остановилась, съехав на обочину шоссе. Уже минуло одиннадцать, и поэтому казалось, что все вокруг вымерло. Подавляющее большинство советских граждан не имели представления о том, что такое "ночная жизнь" вне пределов своих квартир.
      Малюта сидел не шевелясь, до тех пор, пока лейтенант не открыл дверцу с его стороны. Затем он молча взял из рук Алексея фонарик, зажег его и направился к монументу. Покрытый коркой наста снег хрустел под подошвами его ботинок.
      Он остановился перед памятником, и подоспевшая Даниэла с изумлением увидела, как самые настоящие слезы блестят у него на глазах.
      - Здесь было пролито столько крови, - хрипло промолвил Малюта. Героический, революционный дух пылал как факел в сердцах людей в ту суровую пору.
      Он замолчал, глядя на острые края стальных балок, поблескивавшие в темноте.
      - Снег, - задумчиво протянул он, обращаясь в темноту. - Знаете, товарищ генерал, я очень люблю снег. Он чист, как чист великий дух Ленина, указывающий нам путь, направляющий каждый наш шаг.
      Не сходя с места, он принялся расчищать носком ботинка снег, пока из-под него не показалась черная земля.
      - Однако снег может служить и покрывалом для бесчисленного множества грехов, - он перевел взгляд на Даниэлу, и та почувствовала, как у нее по коже ползут мурашки. - Мрачная нора еще не осталась позади, товарищ генерал, и нам приходится не легче, чем сорок лет назад. Мы по-прежнему вынуждены бороться за свое право на существование, и эта война не на жизнь, а на смерть.
      Даниэла стояла неподвижно, точно каменное изваяние. Кровь бешено стучала у нее в висках. Она с ужасом думала о том, сколь опасен человек, стоящий всего лишь в шаге, от нее. Опасен не только для нее, но и для всего мира.
      - Я хочу, чтобы вы поняли одну простую истину, товарищ генерал, продолжил он. - В этой войне вы или за меня, или против. Ясно?
      Даниэла молча кивнула, боясь вымолвить хоть слово.
      - Слова, слова, - сказал Малюта, словно угадав ее мысли. - Мне приходится иметь с ними дело двадцать часов в сутки. И с каждым днем я все больше убеждаюсь, что ложь - самое обыденное дело, а вот правда - большая редкость.
      Он закурил и вновь задумчиво уставился на монумент. В свете ручного фонарика создавалось впечатление, что стальные "ежи" слегка колеблются.
      Луна скрылась за тучами, и мороз усилился еще больше. Вновь начал идти снег, и, казалось, воздух потяжелел. Снежная буря, задержавшая самолет Малюты, добралась и сюда. Даниэла запахнула шубу. Густые пряди волос, подхваченные внезапным порывом ветра, упали ей на лицо, однако она даже не попыталась убрать их.
      - Ваша беда в том, товарищ генерал, - промолвил Малюта, нарушив долгое молчание, - что вы слишком красивы.
      Он выпустил дым изо рта, снял табачную крошку с нижней губы и продолжил, внезапно перейдя на "ты":
      - Поэтому ты полагаешь, что можешь делать с мужчинами все что захочешь. Ты залезла в постель к Анатолию Карпову и тут же возглавила КВР.
      Он говорил про тайное подразделение в составе Первого Главного Управления, которое в разговорах если и упоминалось, то обычно как Отдел "К". КВР занимался исключительно террористической деятельностью за пределами страны, а также полевой контрразведкой.
      - Потом наступил черед моего покойного коллеги Юрия Лантина. В результате сразу же после его безвременной кончины ты пересела в его кресло.
      Малюта по-прежнему не смотрел на Даниэлу. Он говорил небрежным тоном, делая затяжки в промежутках между фразами, словно беседовал с близким приятелем, обсуждая планы на ближайшие выходные.
      - С одной стороны, я восхищен твоей хитростью и готов признать, что для женщины ты исключительно умна и изобретательна.
      Он выбросил окурок. Красная искорка прорезала ночной мрак и тут же погасла, уткнувшись в снег.
      - С другой, я ясно представляю себе размеры твоих притязаний. На сей счет у меня нет иллюзий. Поэтому я хочу, чтобы ты отдавала себе отчет в том, что со мной у тебя не выйдет фокус, который ты блистательно проделала с Карповым и Лантиным и, надо полагать, не только с ними. Твоя красота не действует на меня. У меня нет ни малейшего желания ковыряться в твоей...
      И он произнес непечатное слово, произнес нарочито грубо, желая шокировать Даниэлу, что ему и удалось в полной мере.
      - И вот теперь, - продолжал он, - ты должна сделать выбор. Либо ты за меня, либо против. Третьего не дано. Скажу больше. Неужели ты хоть на секунду могла допустить, что я поверил спектаклю, разыгранному тобой в ресторане? Фантастическому сценарию, согласно которому Карелин внушит Геначеву сделать меня советником, поставив вровень с Резцовым и им самим, Карелиным?
      Знакомая улыбка вновь заиграла у него на губах.
      - Да ни за что на свете, товарищ генерал. Я слишком хорошо знаю, что ты никогда бы не уговорила Карелина сделать это, даже если б я, очарованный твоей задницей, согласился поверить в подобную ахинею. Он бы просто рассмеялся мне в лицо. И смеялся бы еще пуще, услышав жалобы на то, что ты не привыкла к подобному обращению.
      Дрожь пробрала Даниэлу. Она запоздало начала сознавать, что серьезно недооценивала Малюту и что, заняв так быстро место Юрия Лантина, разоблачила себя перед ним. У нее стали закрадываться сомнения в том, достаточно ли хорошо она подготовилась к борьбе за выживание в гибельной атмосфере высшего эшелона власти и так ли уж глубоко она проникла в хитросплетения политической игры.
      Она знала, что должна дать ответ прямо сейчас, понимая, что выбор, предложенный Малютой, чистая фикция и что в случае отрицательного ответа ее песенка спета.
      - Я с вами, - ей пришлось дважды открывать рот, прежде чем она смогла сказать это: у нее так пересохло в горле, что в первый раз из него вырвался бы только хрип.
      Малюта удовлетворенно кивнул головой.
      - Хорошо. Теперь Алексею не придется дырявить тебе затылок.
      -Что?
      Вновь Малюта хотел привести ее в замешательство и преуспел в этом. Он повернулся к Даниэле, и та опять содрогнулась, увидев перед собой злобный оскал черного рта.
      - Да-да. Ты не в курсе, что Алексей регулярно сообщает мне о каждом твоем шаге? Я знаю обо всем, чем ты занимаешься, товарищ генерал. Обо всем!
      Этого не может быть. Он пытается ложью запугать меня еще больше, промелькнуло в голове Даниэлы. - Будь это правдой, он бы уже знал о моей связи с Карелиным. Собрав волю в кулак, она решила не уклоняться от игры, предлагаемой ей Малютой.
      Тот внимательно следил за меняющимся выражением ее лица. В его черных, слегка раскосых глазах вспыхнули свирепые огоньки.
      - Я вижу, ты сомневаешься в моих словах. Ну что ж, это вполне понятно.
      Он запустил руку за пазуху и извлек оттуда маленький бумажный пакет. Ни слова не говоря, он протянул его Даниэле.
      Та машинально взяла сверток и уставилась на него так, точно оттуда должна была вот-вот выползти ядовитая змея. Ее сердце забилось быстрее, и она почувствовала, как судорога исказила ее лицо. Негнущимися пальцами она открыла пакет и обомлела. Боже правый! - мысленно повторяла она, уставившись на содержимое пакета.
      С удивительным спокойствием, свидетельствовавшим о том, что охватившая ее паника достигла наивысшей точки, Даниэла подумала о том, как странно, неуклюже и даже комично выглядят со стороны два человека, занимающиеся любовью. Особенно если одним из них являешься ты сама.
      Снимки крупным планом демонстрировали обнаженные тела Даниэлы и Карелина, переплетенные в неистовых объятиях, извивающиеся в судорогах наслаждения.
      Малюта аккуратно забрал снимки из ее безжизненной руки. Он перетасовал их, точно колоду карт, и выбрал один.
      - Вот этот, мне кажется, самый лучший. Или, может быть, вот этот, - он вытащил другой.
      - Прекрати!
      Он стремился добиться именно такой реакции, а добившись, послушно убрал снимки в карман.
      - Теперь, - промолвил он, - я хочу, чтобы ты кое-что для меня сделала. Это будет символический жест, который свяжет нас между собой еще более неразрывно, чем ты была связана с товарищем Карелиным во время этого маленького свидания тет-а-тет.
      Он говорил мягко, почти нежно.
      - Я. прошу тебя об одной услуге, потому что ты соврала мне. Я допускаю, что ты поступила так только однажды, в случае с Михаилом Карелиным, однако, он пожал плечами, - кто знает, возможно, в прошлом имели место и другие случаи. Впрочем, меня совершенно не волнует прошлое. Я думаю лишь о будущем.
      В его руке появился невесть откуда взявшийся новый предмет.
      - Я хочу, товарищ генерал, чтобы ты получила наглядный урок, который навсегда остался бы у тебя в памяти. Однако сначала тебе придется снять перчатки.
      Даниэла молча повиновалась. Ее сознание пребывало в каком-то оцепенении. Как я могла так заблуждаться относительно него? - спрашивала она себя. - Я была так уверена, что он уже у меня в руках.
      Малюта вложил рукоять пистолета в ее холодную ладонь. На конце ствола Даниэла увидела глушитель. Она обратила внимание на то, что это был немецкий пистолет, а не такой, которые носили офицеры Советской Армии. Личное оружие строго запрещенная законом вещь. Но не для члена Политбюро.
      - Я хочу, чтобы ты прикончила Алексея, - словно сквозь сон она услышала этот мучительный голос. - Тебя ведь учили, как приводить в исполнение смертный приговор: пуля в затылок - и все. Если ты помнишь, он должен был убить тебя именно так.
      Как в кошмарном сне, - подумала Даниэла. Панический ужас обуял ее, подобно тому как пламя охватывает дерево. Он парализовал ее волю и разум. Казалось, мозг ее погрузился в сон. Проснись! - отчаянно взывала к нему Даниэла. - Что же мне делать?
      - Эта задача не должна показаться тебе слишком трудной, - доносился откуда-то издалека голос Малюты.
      Он опять закурил, и ветер относил зловонный дым прямо в лицо Даниэле.
      - В конце концов, у тебя есть все основания отомстить ему. Ты доверяла ему, а он вместо благодарности шпионил за тобой. Подумай, разве не справедливо будет воздать ему по заслугам за такое отвратительное преступление, как предательство?
      Я связалась с настоящим чудовищем, - подумала Даниэла. Она почувствовала холод и ужасную пустоту в животе. У нее начала кружиться голова. Она словно примерзла к тому месту, где стояла, будучи не в силах пошевелиться. Я не могу сделать то, что он требует, - повторяла она про себя. - Просто не могу. Это выше mows сил.
      - Почему вы медлите, товарищ генерал? - в голосе Малюты вновь появились скрежещущие нотки. - Подобная нерешительность недостойна человека, являющегося членом Политбюро. Я буду вынужден доложить об этом Генеральному секретарю. Такие вещи караются очень строго. Любой мужчина на твоем месте не позволил бы себе подобного проявления слабости.
      Он вынул сигарету изо рта.
      - Раз такое дело, то, вероятно, мне придется позвать сюда Алексея и приказать ему прикончить тебя.
      Сверкая глазами, Малюта подошел к Даниэле вплотную. Он приблизил губы к ее уху. Запах табака, исходивший из его рта, был настолько силен, что Даниэла ощутила позывы к рвоте, заглушавшие даже ощущение холода.
      - Сделай это, - прошептал ей на ухо Малюта. - Сделай, иначе твоя жизнь оборвется прямо сейчас.
      Даниэла не могла поверить в происходящее: ее тело без какой бы то ни было команды, исходящей от мозга, двинулось к машине. Она не имела ни малейшего представления о том, кто или что распоряжается им в этот момент, зная лишь, что сама она тут ни при чем.
      Забравшись в "Чайку", она увидела в зеркальце глаза Алексея.
      - Что случилось? - осведомился он шепотом. - Вы выглядите бледной как привидение.
      Словно сторонний наблюдатель, Даниэла увидела, как она наклоняется вперед, поднимая правую руку. Она открыла рот, собираясь ответить Алексею. В тот миг, когда дуло пистолета должно было коснуться его затылка, она нажала на курок.
      Ее стошнило, когда она стала вылезать из машины. Она не ощущала ничего, кроме отвратительного запаха смерти.
      Малюта действовал необычайно быстро. Он вытащил из кармана чистый носовой платок и, накинув его на дуло пистолета, забрал оружие у Даниэлы.
      - Твои отпечатки, - сказал он, тщательно заворачивая пистолет в платок и пряча его в карман шубы. - Ты должна знать, что в любой момент я могу предъявить тебе обвинение в убийстве. И запомни: больше всего на свете я не люблю, когда мне врут. Я бы отправил тебя на тот свет вслед за ним, но мне нужны твои мозги.
      Даниэла отвернулась от него, и ее вырвало. Малюта даже не пошевелился. Он просто стоял на месте, водя лучиком фонаря вдоль волнистого меха шубы Даниэлы. Великолепный мех блестел, точно платина. Малюта принялся напевать себе под нос какую-то песенку, фальшивя на каждой ноте.
      - Для чего я нужна вам? - во рту у нее стоял горький вкус, который, она знала, нельзя будет извести никакой зубной пастой.
      - Разумеется, для того, чтобы проникнуть в планы Ши Чжилиня. Видишь ли, занимаясь каким-нибудь вопросом, я обычно изучаю его весьма тщательно. Я знаю, что тайна Камсанга прячется в башке у этого старого китайца. Ты поможешь мне выудить ее у него.
      Даниэла стояла, словно оглушенная громом.
      - Это невозможно, - запинаясь пробормотала она. Брови Малюты поползли вверх в притворном удивлении.
      - Неужели? В таком случае, товарищ генерал, вам поручается устранить Ши Чжилиня.
      У Даниэлы пересохло во рту.
      - Ши Чжилинь и Джейк Мэрок неразрывно связаны друг с другом.
      - Понятно, - отозвался Малюта. - Ну что ж, я всегда был приверженцем здравого смысла.
      Вокруг шуршал снег, и эти шорохи напоминали осторожные, крадущиеся шаги дикого зверя.
      - Пусть они умрут оба.
      Даниэла почувствовала, как ледяной комок страха внутри нее расплавился.
      - Я не уверена, что вы отдаете себе отчет в том, чего требуете от меня.
      Малюта захлопнул рот, щелкнув зубами.
      - Камсанг, Ши Чжилинь, Джейк Мэрок. Раз, два, три. Что может быть проще?
      Даниэла промолчала в ответ. Она понимала, что у него на уме, и ничего не могла поделать. Более основательному допросу она не подверглась бы, даже очутившись в мрачных подвалах Лубянки.
      - Я лично возглавляю группу, занимающуюся Китаем, - возразила она наконец. - В настоящее время проводится ряд операций, имеющих далеко идущие задачи. Вы же не станете заставлять меня...
      - Еще как стану, товарищ генерал.
      Малюта сделал большую затяжку. Он выглядел и говорил как человек, бесконечно уверенный в себе.
      - Штука в том, что если кто-то оказывается в состоянии распоряжаться таким мощным рычагом по своему усмотрению, то ему в голову обязательно придет мысль о том, как использовать его в личных целях, - наклонившись вперед, он выпустил изо рта дым прямо в лицо Даниэле. - В личных интересах, товарищ генерал, которые, как правило, противоположны истинным интересам государства.
      Он снова лязгнул зубами.
      - Ваша сила, товарищ генерал, это прежде всего Химера. Однако я знаю, что Китай превратился у вас в навязчивую идею. В конце концов, я ведь прошу у вас не так много, а? - он вдруг заговорил вкрадчивым голосом.
      - А ведь я мог бы потребовать, чтобы вы мне рассказали, кто такой Химера. Он усмехнулся.
      - Я мог бы отобрать у вас этот лакомый кусочек. Интересно, что бы с вами тогда сталось? Ну как, нравится? Взгляните на дело в таком свете, и вы поймете, что мне нужно от вас совсем чуть-чуть. Узнать секрет Камсанга, во-первых. И избавиться от Ши Чжилиня и Джейка Мэрока, во-вторых.
      Даниэлу трясло Долгие годы она единолично "вела" Химеру, и это являлось главной причиной ее головокружительных успехов. Без обильного потока самой секретной информации, поставляемой ей Химерой, ей ни за что бы не удалось забраться так высоко и так быстро в том мире, где безраздельно властвовали мужчины.
      Поэтому слова Малюты попали точно в цель Химера прочно обосновался в самом центре Куорри. Напрасно Джейк Мэрок полагал, что покончил с Химерой девять месяцев назад в поединке, состоявшемся на вилле Грей-сток. На самом деле вовсе не Генри Вундерман, его давний наставник, являлся агентом советской разведки. С помощью блестящих ходов Даниэле удалось надежно прикрыть настоящего Химеру и обвести вокруг пальца всех, включая самого Ши Чжилиня.
      Теперь она очутилась в отчаянном положении. Слова Малюты не ввели ее в заблуждение. Она должна была переубедить его или нанести упреждающий удар. В противном случае контроль за всеми операциями, осуществляемыми ею в Китае, перешел бы полностью в его руки. Именно к этому вели распоряжения, которые он только что отдал ей. Заполучив секреты Камсанга и убрав с пути Ши Чжилиня и Джейка Мэрока, Малюта стал бы неодолимым противником. Даже помощь Карелина и Резцова не смогла бы помешать ему свергнуть Геначева с партийного трона. Страшно было подумать, что ждало страну, если бы бразды правления попали в руки этому сумасшедшему. Малюта, и без того обладавший огромной властью, присовокупив к ней всю мощь Камсанга, сумел бы убедить остальных членов Политбюро в том, что сделанное им - отстранение Геначева от власти - служит интересам Советского Союза И что тогда будет со мной? - подумала Даниэла. Впрочем, нетрудно догадаться Я попаду в полную зависимость от Малюты, Стоит ему хотя бы на мгновение усомниться в своей власти надо мной, как он уничтожит и меня тоже.
      Она не обольщалась и насчет того, что или, точнее, кого имел в виду Малюта, говоря о "государстве". Разумеется себя и только себя.
      - Вы хотите сказать, что я не гожусь для проведения операции в Китае?
      - Возможно, - кивнул Малюта, бросая дымящийся окурок далеко в темноту.
      Ярость, скопившаяся в ее душе, наконец-то нашла выход. Даже не сознавая, что делает, Даниэла выплеснула все чувства, клокотавшие в ее душе:
      - Вы рассуждаете о государстве и его интересах. Однако вам до него нет никакого дела. Все очень просто и ясно. В борьбе за власть вы затеваете силовую игру, а я должна отдуваться за вас.
      Она чувствовала, как жгучие слезы наворачиваются ей на глаза, и крепко зажмурилась, чтобы он не увидел их. Неверующая в душе, она стала молить Бога послать ей силу.
      - Я раздобуду магическое оружие, которое поможет вам расправиться с Геначевым. Если же вся затея провалится, то кожу будут сдирать с меня.
      - Ах, товарищ генерал, - Малюта улыбнулся ей почти ласково. - Сегодня вечером вы положительно доставили мне целое море удовольствия. Да, вы совершенно правы в своих рассуждениях.
      Он пожал плечами.
      - И тем не менее вы все равно сделаете то, о чем я вас прошу, не так ли?
      Даниэла молча кивнула. Что ей оставалось делать? Таким образом она, по крайней мере, могла бы избавиться от его слежки.
      Когда они зашагали назад к "Чайке", Малюта дружески взял ее под руку.
      - Кроме того, - заметил он уже поспокойнее, - избавиться от семейства Ши наилучший выход, если говорить о долгосрочной перспективе. Мне крайне не нравится та силовая база, которую они создают в Гонконге.
      Снег уже повалил хлопьями. Вдвоем они вытащили труп Алексея из машины и запихнули в багажник. Потом Малюта вручил Даниэле кусок замшевой тряпки, сам взял другую, и они вместе вытерли кровь на водительском кресле. Окровавленные тряпки Малюта положил рядом с телом.
      Взглянув на побелевшее, словно замороженное лицо покойника, он заметил.
      - Парень выглядит таким удивленным. Да и немудрено, - он с треском захлопнул крышку багажника. - Он оставался верным вам до конца, товарищ генерал.
      Даниэла почувствовала, как земля закачалась у нее под ногами. Она попыталась ухватиться за крыло автомобиля, промахнулась рукой и упала на колени.
      Малюта даже пальцем не пошевелил, чтобы помочь ей подняться. Он стоял рядом, наблюдая за ней с любопытством, сродни тому, какое испытывает ученый, разглядывавший своих подопытных животных.
      - Ты и вправду считаешь меня дураком, способным позволить тебе прикончить моего человека, следящего за тобой? Если бы Алексей и вправду занимался тем, о чем я говорил, то он представлял бы для меня слишком большую ценность, чтобы вот так вот ни за что пускать его в расход. Нет, моя милая. Все, что я сказал тебе про Алексея, было ложью от начала и до конца. В этом отношении он был чист, как только что выпавший снег. Теперь ты понимаешь, каково приходится человеку, когда ему врут.
      С каким-то неистовым упоением он следил, как горячие слезы капали из глаз Даниэлы.
      - Погоди, - хрипло пробормотал он. - Скоро у меня появятся фотографии, на которых ты будешь плакать. Мой человек позаботится об этом.
      Казалось, что он задыхается, выпуская изо рта огромные клубы белого пара.
      Послезавтра твой день рождения, - промолвил Цунь Три Клятвы. - Куда бы ты хотела сходить пообедать?
      - В "Гаддис", что на Полуострове, - не задумываясь воскликнула Неон Чоу.
      Цунь Три Клятвы стоял на свежевымытой палубе своей джонки, покачивавшейся на волнах в гавани Абердина, и смотрел на свою любовницу Ну конечно, - подумал он. - Разумеется, "Гаддис"! Почему в день своего двадцатичетырехлетия она не может отправиться в самый изысканный и дорогой ресторан в Гонконге?
      - "Гаддис"! - воскликнул он. - Готов поклясться Божественным Голубым Драконом, что, если я хоть немного знаю тебя, ты постараешься разорить меня там!
      В свои семьдесят пять лет Цунь Три Клятвы знал (или, по крайней мере, думал, что знает) все уловки и приемы изобретательного женского ума. Сопротивление разжигает желание.
      - Ты зря на меня наговариваешь, я вовсе не собираюсь разорять тебя, обидчиво отозвалась Неон Чоу, изящно надувая губки. - Мне ведь всего раз в жизни исполняется двадцать четыре года. Неужели я в такой день не могу быть счастлива? - Она нежно погладила изумрудное ожерелье, недавно подаренное ей Цунем Три Клятвы. - Неужели я не заслуживаю того, чтобы сводить меня в "Гаддис"? - Выражение ее лица стало еще более обиженным. - Я знаю, все дело в том, что тебе просто стыдно показаться со мной в таком хорошем заведении.
      На самом деле, - подумал Цунь Три Клятвы, - трудно придумать что-нибудь более далекое от истины. Куда бы он ни вел эту изысканную во всех отношениях женщину, люди неизменно поворачивали головы в их направлении. И не только мужчины, но и женщины. Неон Чоу, "трудившаяся" по несколько часов в день на службе у губернатора колонии, с таким же успехом могла бы сниматься в главных ролях или стать звездой шоу-бизнеса. Цунь Три Клятвы подозревал, что только неискоренимая лень могла помешать ей добиться успеха на одном из этих поприщ. За всю свою жизнь Неон Чоу не проработала как следует и часу, и, без сомнения, такое положение вещей ее вполне устраивало.
      - Правда, правда. Тай-пэню твоего уровня не пристало публично срамиться, продолжил он, подыгрывая ей. - Поэтому я вынужден отказать тебе в твоей просьбе. Пошли тогда в рыбную таверну на Козевэй Бэй, которая так тебе нравится. Думаю, я и в самом деле лучшего не заслуживаю.
      Цунь пытался остаться серьезным. Он бы с радостью дал ей все, что она пожелала бы, обладай он такой возможностью. Однако подобное признание, сделанное в открытую, не принесло бы пользы ни ему, ни ей. Он считал, что Неон Чоу лучше не знать о силе его чувства и зависимости от нее. Ни одна женщина, (а он перевидал их немало за свою долгую жизнь), не затрагивала столько струн в его душе, как Неон Чоу. Он снова всякий раз становился тридцатилетним, когда они занимались любовью. Просто глядя на нее, он чувствовал, как возбуждение волнами прокатывается по нему.
      - Случайно тебе повезло, - промолвил он. Голос не выдал ни одного из тех чувств, что наполняли сердце Цуня.
      - Я звонил в заведение на Козевэй Бэй, но у них нет мест по случаю частной вечеринки.
      Это была вопиющая ложь: он заранее решил вести ее в тот ресторан, который она сама выберет.
      - Поэтому у меня складывается впечатление, что, кроме как сходить в "Гаддис", ничего иного не остается.
      - И-и-и-и! - радостно завизжала Неон Чоу и кинулась к нему на шею. Она прижалась к нему всем телом. - Как здорово!
      "Да, - подумал Цунь, - действительно здорово".
      - А вот и мы, достопочтенный отец!
      Цунь Три Клятвы выпустил Неон Чоу из своих рук и повернулся, узнав голос того, кого он считал своим первым сыном. Слегка прихрамывая, он зашагал навстречу Джейку и Блисс, когда те взошли на палубу. Моя дочь сейчас выглядит лучше, чем когда-либо прежде, - подумал он. Казалось, полупрозрачная кожа Блисс слегка светится изнутри. Она словно всю жизнь дожидалась, когда Джейк Мэрок вернется к ней. Навстречу любви.
      - Приветствую вас, Чжуань, - сказал Цунь и, повернувшись к Блисс, добавил: - Здравствуй, дочь.
      Лицо его все время оставалось безмятежным, не отражавшим и намека на какое-либо чувство.
      - Блисс может спуститься вниз? - осведомился Джейк. - Мой отец говорил, что нуждается в помощи ее исцеляющих рук.
      - Конечно, - тут же ответил Цунь и пошел вперед, указывая путь. Приехав из Пекина в Гонконг ради воссоединения с семьей, Ши Чжилинь предпочел жить на джонке своего брата, потому что, как он говорил: Она напоминает мне о старых днях, когда нам приходилось продавать мак заморскому дьяволу в Шанхае.
      Джейк и Цунь наблюдали, как Блисс спускалась по трапу. Джейк чувствовал, что Неон Чоу, не отрываясь, смотрит на него. Сам он, однако, не подавал виду, что заметил ее присутствие. Он предпочитал относиться к ней как к вещи, вроде тюков и корзин, захламлявших до блеска надраенную палубу.
      Он, собственно говоря, и не думал о Неон Чоу. По его мнению, ответственность за нее целиком ложилась на дядю. Джейк не признавал ее членом семьи. В глубине души он подозревал, что ее больше интересуют деньги Цуня, нежели их владелец.
      Ему доводилось встречать немало таких красоток, располагавших в жизни только одним товаром, пригодным для торговли, - собственным телом. Впрочем, для Азии это всегда было характерно.
      Блисс, спустившись в каюту, улыбнулась, представ перед Ши Чжилинем, и взяла его за руку. Она сжала ладонь старика и погладила ее. Взгляд девушки выражал любовь и нежность. Затем она расцеловала Чжилиня в обе щеки.
      - Где у вас больше всего болит сегодня, а-йэ? - тихо спросила она. Когда Чжилинь ответил, она удовлетворенно кивнула. - Не начать ли с Меридиана Печени? - Опустившись на пол, она сняла обувь со старика. - Седативная точка находится здесь, - продолжала она, приподнимая ступню Чжилиня, - у самого основания среднего пальца. Теперь, когда я нажимаю на нее, представьте энергетический поток, движущийся с противоположного конца меридиана - ключицы.
      Энергия течет вниз по ребрам в область паха. Дальше - по ноге до колена, потом по голени, делает там круг и достигает точки, на которую я нажимаю. Ну, а теперь закройте глаза, а-йэ.
      На падубе Цунь Три Клятвы смотрел вслед стройной фигуре удалявшейся Неон Чоу. Когда она скрылась в каюте, он перевел взгляд на небо, затянутое серебристыми тучами, и смачно сплюнул за борт.
      - Ни солнца, ни дождя. Никакая погода. Не годится ни для рыбалки, ни для развлечения с женщинами, а-йэ?
      Полуприкрытые глаза Джейка были устремлены в морскую даль. Там, у самого горизонта, ползли черные и низкие силуэты танкеров, заполненных нефтью из богатых Эмиратов. Вне всяких сомнений, они миновали по пути Малаккский пролив, крошечный, но стратегически важный кусочек современного мира, приводимого в движение черным золотом.