Торопясь изо всех сил, Джейк вынес Хуайшань Хана на улицу и опустил его на землю. Мутное небо нависало, казалось, над самыми верхушками деревьев. Увидев в стороне Симбала и Беннетта, Джейк повернулся, вспомнив про четвертого. Несомненно, то был Нага. Чень Чжу. Джейк было шагнул к фабрике, как раздался новый оглушительный взрыв и с приземистого строения сорвало крышу. Одна из стен рухнула, и рыжее пламя взметнулось вверх, несмотря на проливной дождь.
      Джейк отвернулся, и взгляд его упал на старого китайца, сидевшего на земле, прислонясь к стволу дерева. Кривая гримаса боли застыла на его морщинистом лице.
      - Ты - Хуайшань Хан, - обратился к нему Джейк на мандаринском диалекте.
      Старик выглядел озадаченным.
      - Не может быть, чтобы отец называл тебе мое имя.
      - Один человек, бывший при смерти, сообщил мне его. Он был членом твоей дицуй. Ведь дицуй принадлежит тебе, не так ли?
      - Мне, - подтвердил старик. - Мне и Чень Чжу. С помощью дицуй. он получил власть, о которой мечтал.
      - А ты? Что получил ты, старик?
      - Я? Получил назад жизнь. - Хуайшань Хан вцепился в Джейка когтистыми пальцами и притянул к себе. - Жизнь, отобранную у меня твоим отцом. Он лишил меня всего: жены, ребенка, карьеры. Казалось, он навсегда втоптал меня в грязь. Однако дицуй вернула меня к жизни. Я снова попал в теплые объятия своих собратьев-коммунистов, уже изрядно подзабывших даже недавнее прошлое. Да, некому было вспомнить меня: старая гвардия погибла от чисток и болезней. Некому, кроме твоего отца. Зато он не забыл ничего и всячески старался помешать мне снова обрести власть в Китае. - Он наклонил голову, словно прислушиваясь к треску пожара. - Видишь ли, он должен был умереть, ибо только он мог остановить меня. Ну и, конечно, ты.
      - Так это ты убил моего отца?! Только гора знает, - говорил Джейку Хигэ Моро. Значит, он имел в виду Шань.
      - Месть сама по себе является наградой, - продолжал Хуайшань Хан. - Твой отец однажды практически уничтожил меня. Хуже того, он уничтожил мое будущее. Мою жену, любимую Сеньлинь, и еще не родившегося ребенка. Да, они сгинули на дне колодца в Шуанцзин. Он и меня швырнул в этот мрак, В преисподнюю.
      Глаза старика лихорадочно блестели и в них прыгали отражения огненных языков, лизавших остов опиумной фабрики.
      - Твой отец сделал что-то непостижимое с Сеньлинь. Что-то отвратительное и ужасное. Он обезобразил ее душу. Ее просто нельзя было узнать. И все равно я любил ее. Она была единственной, кого я когда-либо любил!
      Голос Хуайшань Хана перешел в жалобный, мучительный вой. Ничего подобного Джейку не доводилось еще слышать. Капли дождя барабанили по белому как мел лицу старика, дышавшего так, словно он продолжал безумную гонку, начатую много лет назад.
      - Проклятый колодец. - Он не хотел умолкать. - Я провел в нем почти неделю. Мой хребет был сломан. Я едва мог шевельнуться. Однако, упав туда, я взял с собой и свою Сеньлинь. - Его глаза наполнились слезами, и плясавшие в них отсветы пламени расплылись, приобретя причудливую форму. - Она была сверху. Мое изломанное, разбитое тело защитило ее от серьезных травм. Каменный выступ, о который я сломал хребет, не дал нам упасть в бездонные глубины.
      Хуайшань Хан уронил голову, каким-то чудом державшуюся на шее, похожей на тонкий стебелек.
      - О, ведь она могла спасти меня! - воскликнул он горестно. - Она могла спасти нас обоих. Однако вместо этого она стала бороться со мной, пытаясь спихнуть меня вниз. Она по-прежнему находилась во власти чар твоего отца. Наверное, чтобы подчинить ее себе, он воспользовался каким-то ужасным, невообразимым колдовством. Я не мог поверить в происходящее. Я умолял одуматься и спасти нас. Это было в ее силах. Сверху доносился голос твоего отца. Он звал Сеньлинь, просил ее откликнуться. Как я ненавидел его! Должно быть, отчаяние придало сил Сеньлинь. Она принялась бить меня куда попало, словно окончательно лишившись рассудка. Едва разглядев ее лицо во мраке, я понял, что она перестала понимать, что делает. Перестала принадлежать мне, своему мужу. Перестала быть собой - Сеньлинь.
      Она вдруг превратилась в совершенно чужого для меня человека, к тому же пытавшегося убить меня.
      Хан взглянул на Джейка.
      - Я сделал единственное, что мне оставалось. Она сказала мне, что беременна, и в этот момент я, должно быть, тоже сошел с ума. Я помню, что в голове у меня застряла одна мысль: Это его ребенок, а не мой! Вот тогда я убил ее и его. Ребенка. Свое будущее. В один миг я лишился всего. Всего. А потом на целую неделю остался с ними наедине.
      Старик вздернул голову и еще крепче ухватился за Джейка.
      - Понимаешь, мне было мало убить твоего отца, Джейк Ши. - Его слезы высохли. В ясных, почти бесцветных глазах горела какая-то неутоленная страсть. Джейк представил себе, как давным-давно Хуайшань Хан точно таким же взглядом впивался в лицо Сеньлинь за мгновение до того, как отправить в вечный мрак ее и нерожденного ребенка.
      Почувствовав внезапный приступ отвращения, он вырвался из рук Хуайшань Хана. Однако он снова вцепился в него своими костлявыми пальцами.
      - Этого было мало, Джейк Ши, - завопил он. - Твой отец отобрал у меня не только любовь и жизнь, но и будущее. Теперь я уничтожу его будущее!
      Чудовищным усилием Джейку все же удалось оттолкнуть от себя полоумного старика. Он испытывал непреодолимое омерзение. Ужаснувшись при виде столь низко опустившейся человеческой души, он развернулся лицом к горящему строению, намереваясь отыскать Симбала и Беннетта. Однако вместо них увидел другого человека, медленно приближавшегося к нему.
      Джейк понял, что это женщина. Шаг за шагом она подходила к нему, и наконец сквозь пелену дождя и клубы дыма стали проступать очертания лица, такого знакомого. Сколько раз оно являлось ему во сне, после того, как четыре года назад на берегу реки Сумчун Ничирен застрелил...
      Лан! Дочь, живая!
      - Лан, - позвал он ее. Невыразимая радость охватила все его существо. Лан!
      - Привет, папа! - сказала она, как когда-то учил ее полковник Ху, вытащила пистолет и, прицелившись, нажала на курок.
      Услышав выстрелы, Тони Симбал развернулся так резко, что брызги дождя полетели во все стороны. Едва он успел разглядеть Джейка и стоящую напротив него тонкую фигуру, как Беннетт кинулся бежать во весь дух, и Тони пришлось помчаться за ним следом.
      На территории лагеря царил настоящий хаос, вызванный грозой, взрывом на фабрике и внезапным налетом шаньских воинов. Мгновенно сориентировавшись, Беннетт метнулся в сторону горящего строения. Это был умный ход. Фабрика стояла на южной границе лагеря. Если бы Беннетт побежал в любую другую сторону, он рисковал бы наткнуться на солдат генерала Куо, не знавших его в лицо, или, еще того хуже, попасть под шальную пулю.
      Симбал, приняв во внимание все эти соображения, не стал следовать непосредственно за Беннеттом, а взял немного в сторону, чтобы, обогнув горящую фабрику, попасть туда, куда бы устремился сам на месте своего противника.
      Он оказался на границе джунглей. Его ноги то и дело цеплялись за низенькие кустики: джунгли надвигались на опиумную фабрику, несмотря на то что территория вокруг нее совсем недавно расчищалась топорами людей Куо.
      Тони огляделся по сторонам, держа автомат наизготовку. Однако дождь искажал перспективу, и к тому же пламя пожара отбрасывало беспорядочные тени, прыгавшие перед глазами с головокружительной быстротой.
      Беннетта нигде не было видно, и Симбал, ругая себя на все лады, зашел дальше в джунгли и, повернувшись, двинулся параллельно стене фабрики.
      Уловив краем глаза стремительное движение, он, пригнувшись, бросился в ту сторону с такой скоростью, на какую только был способен. В следующую секунду у Тони перехватило дыхание. Он перегнулся пополам, когда Беннетт нанес ему второй удар по почкам. Автомат выпал из рук Симбала, и Беннетт тут же бросился поднимать его.
      Симбал устремился за ним. Ухватив его за ноги, он опрокинул противника на землю, но тот, перевернувшись на живот, ударил Тони ногой в лицо.
      Носок ковбойского ботинка всего лишь оцарапал Симбалу щеку, зато каблук врезался ему точно в челюсть. Тони отлетел назад, а Беннетт кинулся за АК-47, завладел им и торопливо прицелился.
      Он спустил курок в тот момент, когда Симбал прыгнул на него. Спешка подвела Беннетта: очередь прошла мимо. Тони же, еще не успев приземлиться, снизу ударил его под подбородок ребром ладони.
      От удивления и боли Беннетт вскрикнул, а Симбал, свалив врага на землю, ударил его локтем в солнечное сплетение. Тот, в свою очередь, угодил Тони в пах прикладом автомата.
      У Симбала посыпались искры из глаз. Он задыхался. Тошнота подступала к горлу.
      Беннетт, еле-еле поднявшись, навел АК-47 на лежащего противника.
      - Господи, Тони, ты всегда был словно заноза у меня в заднице. Эдакий благородный рыцарь. Честное слово, я думаю, что окажу тебе большую услугу, убив тебя. Я вызволю тебя из рабства, дам тебе возможность отдохнуть от каторжного труда на жалких людишек, у которых денег в карманах еще меньше, чем извилин в голове. - Он положил палец на курок. - Пока, Тони.
      В этот миг Симбал выбросил вверх правую руку, которой до того держался за живот. Узкий, острый как бритва, метательный нож вошел по рукоятку в грудь Беннетта. Тот упал замертво с застывшим на лице удивленным выражением.
      Сделав три глубоких вздоха, Симбал поднялся на колени. Забрав автомат из рук Беннетта, он, пошатываясь, побрел в сторону лагеря.
      Кровь струилась из раны Джейка и смешивалась с дождем. Он опустился на колени, затем с большим трудом снова поднялся на ноги.
      - Лан! - звал он. - Лан! О Будда!
      Видя, что она снова прицеливается в него, он подумал: Не может быть, что это все происходит на самом деле. Я просто сплю и вижу кошмарный сон, от которого могу пробудиться в любую минуту.
      Однако боль была настоящей, и Джейк чувствовал, как с каждым ударом натруженного сердца его силы истекают.
      Делая над собой страшное усилие, он шагнул к Лан. Однако очередной порыв ветра оказался настолько силен, что Джейк вновь упал на колени. Задыхаясь, не видя перед собой ничего, кроме каких-то размытых пятен, он пытался собраться с мыслями, но вид дочери, а затем и сознание того, что она сделала и еще собиралась сделать с ним, лишили его присутствия духа. Отчаяние и ужас сковали его рассудок.
      - Лан, - повторял он. - Лан, я люблю тебя.
      Говорил ли он ей это когда-нибудь прежде? Когда он в последний раз держал ее в своих объятиях? Когда она в последний раз приходила к нему за утешением? Да и находила ли она это утешение, даже если и приходила к нему? Возможно, что нет. Он ведь тогда не хотел дочери. Он, помнится, сильно разочаровался в своей первой жене, когда вместо мальчика она родила ему девочку. Не зря же он приложил все усилия, чтобы закалить душу Лан, сделать ее твердой и решительной.
      Теперь-то он понимал, что лишал дочери всей радости жизни. А то, что осталось от Лан, покинуло несчастливый и неуютный родительский дом и присоединилось к одной из самых радикальных триад, Стальные Тигры, действовавшей на южной границе Китая.
      И вот сейчас, в приступе безумия, она собиралась убить его, своего отца. Он поднял глаза и сквозь завесу боли и горя увидел дуло пистолета. Оно смотрело ему точно между глаз. Лицо Лан оставалось абсолютно бесстрастным. Оно не выражало ни узнавания, ни гнева, ни злости - ничего. Да и что могло выражать лицо машины, запрограммированной на бездумное выполнение кошмарной задачи.
      Джейк предпринял последнюю, отчаянную попытку приблизиться к ней. Поднявшись на ноги, он сделал три быстрых, спотыкающихся шага и рухнул лицом в грязь у ее ног.
      Для самой Ци Линь исчезло все вокруг, кроме него. Она слышала, как он произносит вновь и вновь одно и то же имя, но вряд ли сознавала, что оно когда-то принадлежало ей. Скорее, ей казалось, что он говорит на каком-то чужом языке, каждый звук которого ударял ее, точно капли дождя.
      Она чувствовала, как длинная рука полковника Ху протянулась откуда-то из мрака ночи и ласкает ее, в то время как он мысленно беседует с нею. Он говорил ей, что надо делать, а она внимательно слушала. Ее палец плотнее лег на курок и стал медленно сгибаться Она не хотела поспешив испортить выстрел.
      Вдруг она растянулась на земле, судорожно хватая воздух ртом, и увидела склонившееся над ней лицо другой женщины.
      Блисс, изловчившаяся незаметно приблизиться к ней, обсушилась на нее плечом, вложив в толчок всю силу своего натренированного тела.
      Она думала только о том, чтобы спасти Джейка. Отделившись от шаньских воинов, она искала его повсюду в хаосе, охватившем лагерь. Она злилась на Джейка за то, что он удалил ее от главного места событий, но не стала спорить, у него хватало и других забот, помимо споров с ней. Однако она не сомневалась, что ей обязательно представится шанс помочь ему, и, главное, надо было не упустить его.
      Такой шанс ей выпал после взрыва на фабрике. Блисс не теряла времени даром. Она видела, как в Джейка угодила первая пуля, и, рефлекторно прицелившись из автомата, собиралась прикончить его противника. Как вдруг она услышал крик Джейка, а затем и сама узнала Лан.
      Вначале она решила не причинять вреда девушке, а просто лишить ее возможности сопротивляться. Но, едва вступив в контакт с Лан, Блисс поняла, что дело плохо. С дочерью Джейка что-то явно было не так. Сама же Лан, видя, что ее атакуют в открытую, издала горловое глухое рычание.
      Пока они яростно боролись на траве, Блисс что-то говорила девушке, но та либо не могла, либо не хотела вступать в диалог. Видя, что иначе положить конец этому безумию невозможно, Блисс приняла мгновенное решение. В последний раз она погрузилась в да-хэй. Над лениво дышащим, залитым лунным светом морем летела она на странную встречу.
      И ОНА ВИДЕЛА, КАК ВЕРТИТСЯ МИР. ВИДЕЛА, КАК МЕНЯЕТСЯ МИР И КАК ВМЕСТЕ С НИМ МЕНЯЕТСЯ ОНА САМА. ВЕЛИКОЕ КАРМЫ КОЛЕСО ПРИШЛО В ДВИЖЕНИЕ. ВПЕРЕД, ВСЕГДА ВПЕРЕД КАТИЛОСЬ ОНО, УВЛЕКАЯ ЗА СОБОЙ БЛИСС НА КРАЙ МОРЯ, ПОКРЫТОГО СЕРЕБРИСТОЙ ПЛЕНКОЙ СВЕТА ЛУНЫ, И ДАЛЬШЕ, ЗА ЕГО КРАЙ - ТУДА, ГДЕ ЕЕ ОЖИДАЛА ВСТРЕЧА С НЕВЕДОМЫМ.
      ОНА УЖЕ ПРИБЛИЗИЛАСЬ ВПЛОТНУЮ К ЛАН. ПРИБЛИЗИЛАСЬ И ОТПРЯНУЛА В УЖАСЕ. СКВОЗЬ НЕПЛОТНУЮ ЗАВЕСУ ОНА РАЗГЛЯДЕЛА, ЧТО В ДУШЕ ДЕВУШКИ БУШУЕТ, ТОЧНО АЛЧНЫЙ ЗВЕРЬ, ЖЕСТОКАЯ БЕСПОЩАДНАЯ ВОЙНА. ЛИШЬ НА КОРОТКИЕ МГНОВЕНИЯ ИСТИННЫЙ ДУХ ЛАН ПРОСВЕЧИВАЛ СКВОЗЬ ЭТУ ДЫМОВУЮ ЗАВЕСУ, ПОДОБНО ТОМУ, КАК ЛУНА ЛИШЬ НА ДОЛИ СЕКУНДЫ ПОЯВЛЯЕТСЯ В РАЗРЫВАХ ТУЧ ВО ВРЕМЯ ШТОРМА. ОДНАКО ВСЯКИЙ РАЗ ХИЩНЫЙ ЗВЕРЬ НАБРАСЫВАЛСЯ НА ЭТОТ СВЕТ И ПОЖИРАЛ ЕГО.
      ЭССЕНЦИЯ ДУШИ ЛАН ГИБЛА, ЗАДЫХАЯСЬ В ГЛУБИНАХ СОЗНАНИЯ, ПОДВЕРГШЕГОСЯ НЕМЫСЛИМЫМ ПЫТКАМ. БЛИСС ХОТЕЛОСЬ ПЛАКАТЬ ОТ ЖАЛОСТИ И ГНЕВА ПРИ ВИДЕ КАРТИНЫ ЧУДОВИЩНОГО РАЗРУШЕНИЯ И ОПУСТОШЕНИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО РАЗУМА.
      ОНА ПОНЯЛА, ЧТО ДОЛЖНА СДЕЛАТЬ И ПОЧЕМУ ШИ ЧЖИЛИНЬ ЗАСТАВИЛ ЕЕ ПОГРУЗИТЬСЯ В ДА-ХЭЙ. ЕЙ СТАЛО ЯСНО, ОТКУДА БЕРЕТСЯ ЭТО ОЩУЩЕНИЕ, БУДТО ЧЬЕ-ТО ДРЕВНЕЕ КИ ВИХРЕМ ЗАКРУЧИВАЕТСЯ ВНУТРИ НЕЕ, ПОДОБНО ЗАВЫВАЮЩЕМУ ВСЕЛЕНСКОМУ ВЕТРУ.
      БЛИСС ПРИСТУПИЛА К ТОМУ, К ЧЕМУ ГОТОВИЛ ЕЕ ШИ ЧЖИЛИНЬ. В ЕЕ ДУШЕ РОДИЛОСЬ СМУТНОЕ ПОДОЗРЕНИЕ, БУДТО ОНА ВСЕГДА ЗНАЛА, ЧТО ЭТОТ МОМЕНТ РАНО ИЛИ ПОЗДНО НАСТУПИТ. СЕЙЧАС ОНА УЖЕ БЫЛА НЕ БЛИСС, НЕ ВОЗЛЮБЛЕННОЙ ДЖЕЙКА, НИ ДАЖЕ КРЕСТНОЙ ВНУЧКОЙ ШИ ЧЖИЛИНЯ. ТОЧНЕЕ, ОНА БЫЛА ВСЕМ ЭТИМ, НО И ЕЩЕ КЕМ-ТО ПОСЛАННИКОМ НЕБЕСНЫХ СТРАЖЕЙ КИТАЯ. МУДРОСТЬ ВЕКОВ НАПОЛНЯЛА ЕЕ. ДРЕВНЯЯ МАГИЯ ДРЕВНЕГО НАРОДА, УСТРЕМЛЕНИЯ ЕГО ДУХА, КОТОРЫЕ ДОЛЖНЫ БЫЛИ ПРОДОЛЖАТЬ ЖИТЬ.
      ТЕПЕРЬ ОНА ВСЯ СТАЛА ДУХОМ. В ТО ВРЕМЯ КАК, СОВЕРШЕННО НЕЗАВИСИМО ОТ СОЗНАНИЯ, ТЕЛО БЛИСС ПРОДОЛЖАЛО БОРОТЬСЯ С ЛАН, ЕЕ КИ НАЧАЛО ПРОНИКАТЬ В ИЗУВЕЧЕННУЮ ДУШУ ДЕВУШКИ, НОСИВШЕЙ ТЕПЕРЬ ИМЯ ТАИНСТВЕННОГО ЖИВОТНОГО ГЕРМАФРОДИТА ИЗ КИТАЙСКОГО МИФА, ЦИ ЛИНЬ.
      ЗВЕРЬ, ДЕРЖАВШИЙ В СВОИХ КОГТЯХ ДУХ ЛАН, ОБЛАДАЛ НЕИМОВЕРНОЙ СИЛОЙ ОДНАКО БЛИСС СРАЖАЛАСЬ С НИМ НЕ В ОДИНОЧКУ. ШИ ЧЖИЛИНЬ БЫЛ РЯДОМ С НЕЙ И ЕЩЕ ДУХ НЕКОЕЙ ЖЕНЩИНЫ, ДРЕВНЕЙШЕЙ ИЗ ДРЕВНИХ.
      Два скользких тела катались по земле, вдавливая друг друга в грязь, но настоящий поединок протекал там, куда не проникал человеческий взор.
      Джейк, преодолевая сантиметр за сантиметром, приближался к ним. Он ничего не чувствовал, кроме страха за них обеих. Он знал, что на поле бывает только один победитель. Проигравшего ждет смерть.
      Он любил их обеих больше себя, больше жизни и хотел остановить их, прежде чем произойдет трагедия.
      Продвинувшись еще немного вперед, он вдруг остановился. Пораженный, он услышал внутри себя странный голос - или то был не голос? - повторявший: Не приближайся, Джейк! Если ты будешь держаться подальше, я спасу ее.
      - Блисс!
      Сделав еще один мучительный шаг, он споткнулся о корень. Упав на колени, он услышал снова. Пожалуйста, Джейк! Не подходи! Иначе ты убьешь собственную дочь!
      Эти слова отдавались у него в голове, и он решил, что у него начались галлюцинации. Однако почти тотчас понял, что это не так. Лишь теперь он постиг суть изменений, произошедших с Блисс. После смерти Чжилиня она стала иным человеком. Поток неких таинственных сил протекал сквозь нее. Джейк уже знал, что она научилась безошибочно отличать ложь от истины. Какие еще способности проснулись в ней?
      - Блисс! - звал он ее, как когда-то его отец звал Сеньлинь. - Я не хочу бросать тебя одну!
      Я не одна, Джейк. И это должно произойти, если ты хочешь вернуть свою дочь.
      - Я не хочу выбирать между вами. Судьба, Джейк. Колесо повернулось.
      - Блисс, я люблю тебя! Блисс...
      БЛИСС НЕ СЛЫШАЛА ЕГО. ОНА, ТОЧНЕЕ ЕЕ ВНУТРЕННЯЯ СУЩНОСТЬ, ЗАКЛЮЧИЛА ДОГОВОР С БУДДОЙ. НАСТУПИЛ МОМЕНТ, КОГДА ЕЙ ПРЕДСТОЯЛО УМЕРЕТЬ. ОНА ОЩУЩАЛА УМИРОТВОРЯЮЩЕЕ ПРИСУТСТВИЕ ШИ ЧЖИЛИНЯ ВНУТРИ СЕБЯ. ЛАН БЫЛА ИЗБРАННИЦЕЙ НЕБЕС, НАСЛЕДНИЦЕЙ ДИНАСТИИ СТРАЖЕЙ КИТАЯ. БЛИСС ОБЯЗАНА БЫЛА ОЧИСТИТЬ ЕЕ СОЗНАНИЕ, ОСВОБОДИТЬ ЕГО ОТ ЗЛА - СДЕЛАТЬ С НЕЙ ТО, ЧТО МНОГО ЛЕТ НАЗАД ФАЧЖАНЬ СДЕЛАЛ С СЕНЬЛИНЬ.
      БЛИСС СЛИЛАСЬ С ВСЕЛЕННОЙ. ЦЕЛИКОМ ПОГРУЗИВШИСЬ В ДА-ХЭЙ, ОНА ОЩУЩАЛА СВЯЗЬ СО ВСЕМИ ПОКОЛЕНИЯМИ. ОНА БЫЛА МОЛОДОЙ И СТАРОЙ, БОЛЬШОЙ И МАЛЕНЬКОЙ, ЖЕНЩИНОЙ И МУЖЧИНОЙ. ОНА СТАЛА ВМЕСТИЛИЩЕМ ВСЕГО СУЩЕГО, СОСУДОМ, В КОТОРОМ ЖИЗНЬ И СМЕРТЬ ЗАНИМАЛИ ТОЛЬКО КРОШЕЧНОЕ ПРОСТРАНСТВО. ОНА ПОХИЩАЛА, ВБИРАЛА В СЕБЯ СВЕТ МИРА, ИСКАЛА НИЗМЕННОСТИ И СТАНОВИЛАСЬ РЕКАМИ, ТЕКУЩИМИ К МОРЮ.
      И МОРЕ ОКУТАЛО ЕЕ, ПОДОБНО КОРОЛЕВСКОЙ МАНТИИ, ВЕТЕР, ДОЖДЬ, БУРЯ - ВСЕ СИЛЫ ПРИРОДЫ ОБЪЕДИНИЛИСЬ, ЧТОБЫ ПОМОЧЬ ЕЙ. ДРАКОНЫ НОЧИ РАСПРАВИЛИ КРЫЛЬЯ, ПОВИНУЯСЬ ЕЕ ПРИЗЫВУ, И ИХ ЯРОСТНОЕ, ОБЖИГАЮЩЕЕ ДЫХАНИЕ ОШЕЛОМИЛО ЗВЕРЯ, ЗАСЕВШЕГО ВНУТРИ ЛАН. БЛИСС УЖЕ ЗНАЛА, ЧТО МОЖЕТ ОДОЛЕТЬ ЭТОГО ЗВЕРЯ, ПЕРЕДАТЬ ИМЕЮЩУЮСЯ В ЕЕ РАСПОРЯЖЕНИИ СИЛУ ДЕВУШКЕ ТОЛЬКО ОДНИМ СПОСОБОМ: ОТКАЗАВШИСЬ ОТ СВОЕГО БРЕННОГО, ЗЕМНОГО ТЕЛА.
      И, КАК НИ СТРАННО, ОНА ВОЗРАДОВАЛАСЬ В ДУШЕ, ПОНИМАЯ, ЧТО ИГРАЕТ КЛЮЧЕВУЮ РОЛЬ В СУДЬБЕ СВОЕЙ СТРАНЫ. ОНА РАДОВАЛАСЬ, ИБО ЕЙ БЫЛО ИЗВЕСТНО, ЧТО ПОНЯТИЯ ЖИЗНИ И СМЕРТИ - СУТЬ ИДЕИ, ПОРОЖДЕННЫЕ ОГРАНИЧЕННЫМ ЧЕЛОВЕЧЕСКИМ СОЗНАНИЕМ.
      САМА БЛИСС УЖЕ ВЫШЛА ДАЛЕКО ЗА ПРЕДЕЛЫ ЭТИХ ПОНЯТИЙ. ОНА ВСЯ ОБРАТИЛАСЬ В ЭНЕРГИЮ ВСЕЛЕННОЙ. ПЕРЕД НЕЙ ОТКРЫВАЛИСЬ БЕЗГРАНИЧНЫЕ ВОЗМОЖНОСТИ. УБАЮКАННАЯ ВЕЧНОСТЬЮ, ОНА УВИДЕЛА, ЧТО СУЩЕСТВОВАНИЕ ЕСТЬ НЕЧТО ГОРАЗДО БОЛЬШЕЕ, ЧЕМ ПРОСТО ЖИЗНЬ.
      БЛИСС СВЕТИЛАСЬ, ПЕРЕЛИВАЯСЬ ВСЕМИ ЦВЕТАМИ: СИНЕ-ЗЕЛЕНЫМ ЦВЕТОМ МОРЯ, ГОЛУБЫМ - НЕБА, ЖЕЛТО-КРАСНЫМ - ОГНЯ, КОРИЧНЕВО-ЗЕЛЕНЫМ - ЛИСТВЫ. ЗЛО, ВОЦАРИВШЕЕСЯ В ДУШЕ ЛАН, ПРЕДСТАВЛЯЛОСЬ ЕЙ ОТВРАТИТЕЛЬНО БЕСЦВЕТНЫМ.
      КРЕПКО СХВАТИВ ЗЛО, ОНА ПОЧУВСТВОВАЛА ЕГО МОГИЛЬНЫЙ ХОЛОД, И ЕЕ КИ В ПЕРВОЕ МГНОВЕНИЕ СЖАЛОСЬ ОТ СТРАХА. ПОТОМ ГРОМОВОЙ РАСКАТ ОТДАЛСЯ В ЕЕ СЕРДЦЕ МОГУЧЕЙ ВОЛНОЙ, И В ОСЛЕПИТЕЛЬНОЙ ВСПЫШКЕ ОЗАРЕНИЯ БЛИСС ВДРУГ ПОНЯЛА, ЧТО СТРАХ - ЭТО ТОЖЕ ВСЕГО ЛИШЬ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ ПОНЯТИЕ, КОТОРОМУ НЕТ МЕСТА В ЕЕ НОВОЙ ОБИТЕЛИ.
      СОБРАВ ВСЮ СВОЮ СИЛУ ВОКРУГ СЕБЯ, ТОЧНО ПЛАЩ, ОНА РАСКРЫЛА ОБЪЯТИЯ И ПРИНЯЛА В НИХ ЗЛО, ПОСТИГЛА ЕГО ЦЕЛИКОМ И НАКОНЕЦ ВОБРАЛА В СЕБЯ. ЕЙ ПОКАЗАЛОСЬ, ЧТО ВНУТРИ НЕЕ РАЗДАЛСЯ ВЗРЫВ, ОТ КОТОРОГО ВЗДРОГНУЛО ВСЕ ЕЕ СУЩЕСТВО. ЕГО РЁВ, РАЗНЕСШИЙСЯ НА ТЫСЯЧИ ЛИ ВОКРУГ НАД ПОЛЯМИ И РЕКАМИ, МОРЯМИ И ГОРАМИ, БЕСКОНЕЧНО ДОЛГО ЗВУЧАЛ В ЕЕ НОВОМ МИРЕ.
      Джейк услышал какой-то звук вроде хруста сломанной ветки. Забыв о боли и предостережениях Блисс, он вскочил на ноги и, шатаясь, все же сделал еще несколько последних шагов, отделявших его от лежавших на земле женщин. Блисс была наверху. Застонав, Джейк опустился на колени и, приподняв ее, прижал к себе.
      - Блисс!
      В это мгновение он увидел маленькую, круглую дырочку в ее груди - как раз против сердца. Непостижимым образом рана уже затянулась. Крови практически не было, и вместо отвратительного запаха смерти вокруг разносился аромат моря.
      - О нет! Нет!
      Дождь хлестал по нему, каждой своей каплей, казалось, напоминая ему о его собственных грехах.
      - О, Блисс, - шептал он.
      Он просто не мог поверить в то, что ее больше нет. Я позабочусь о ней, дядя. - обещал он Цуню Три Клятвы. - У меня нет никого ближе нее. Только сейчас, потеряв ее навсегда, он понял, насколько она действительно была близка ему
      - Господи!
      Джейк повернул голову.
      - Ты в порядке, Джейк? - спросил Симбал.
      - Не знаю.
      Симбал опустился на землю рядом с Джейком и осмотрел его рану.
      - Что произошло?
      Джейк посмотрел на прекрасное даже в своей неподвижности лицо Блисс.
      - Этого я тоже не знаю.
      - Беннетт готов, а старик со сломанной спиной, тот кого ты оставил под деревом, по-прежнему там. Он смеялся, как заведенный, и никак не мог остановиться. Похоже, он спятил всерьез.
      Джейк не слушал его.
      Симбал наклонился над Лан.
      - Что с этой девушкой? Кто она такая?
      - Моя дочь.
      - Она еще жива, - заметил Симбал, нащупывая пульс.
      Джейк осторожно убрал голову Блисс со своего колена. Он чувствовал себя бесконечно уставшим. Сделав над собой усилие, он склонился над дочерью. Ее лицо немного изменилось по сравнению с тем, каким он помнил его.
      - Лан, - позвал он ее. - Лан.
      Ее ресницы затрепетали. Ее глаза открылись и встретились с его.
      - Папа, - тихо промолвила она, словно не веря, и заплакала. - Время тянулось так медленно, - прошептала она. - О, как же мне не хватало тебя.
      ЛЕТО. ВРЕМЯ НАСТОЯЩЕЕ.
      ГОНКОНГ
      Джейк собирался ехать один, но Лан настояла на том, чтобы поехать с ним. Солнце походило на раскаленный шар, медленно ползущий по голубому небу. Повсюду стоял противный запах вяленой рыбы. Ослепительные блики, горевшие на гребнях волн, перемежались темно-аквамариновыми тенями.
      Джейк все еще ходил с трудом. Пуля угодила ему в бок, чуть повыше правого ребра. Быть может, она отколола кусочек кости или задела нерв: даже врачи не могли утверждать этого наверняка. Как бы там ни было, нога болела при ходьбе. Впрочем, Джейк скорее радовался этому обстоятельству. Оно служило доказательством того, что случившееся на плато Шань не было плодом его воображения.
      Обретя способность говорить, Лан утверждала, что не помнит, чтобы она видела его до своего пробуждения. С ней произошла чудесная перемена. Злоба и жестокость покинули ее, и она снова стала для Джейка маленькой девочкой, какой была когда-то. Или, возможно, он снова ощутил себя в роли ее отца.
      Шаньские воины из отряда Симбала отрезали голову у трупа генерала Куо и вступили на территорию лагеря, неся ее перед собой. Оставшись без генерала, армия Куо перестала существовать как боевая единица. Те из его солдат, кто уцелел от пуль, были обезоружены, избиты и спущены вниз с каменной насыпи. В том числе и старик с кривой спиной и одним плечом выше другого. Он съехал с насыпи первым, мотаясь из стороны в сторону, точно тряпичная кукла. Жители Шань любили китайцев не больше, чем европейцев или американцев.
      Джейк и Симбал нашли его неподвижно лежащим со свернутой шеей у подножия насыпи. Для человека, обладавшего столь обширной властью, подобная смерть равнялась бесчестью.
      Сидя над хилым телом, Джейк удивлялся неистовству человеческого ума, способного свести всю жизнь своего владельца к достижению одной-единственной цели. Его отец был таким человеком. То же относилось и к его врагу, Хуайшань Хану. В этом заключалась грустная ирония судьбы. Эти два человека словно являли собой стороны одной медали: Ши Чжилинь - свет, Хуайшань Хан - тьму. Мысль об этом отрезвляюще подействовала на Джейка. Он задумался над тем, не следует ли Чжуаню оставить свой пост. Он не хотел в старости оглядываться на свою жизнь и не находить ничего, кроме невыразимой грусти, как это было и с его отцом, и с Хуайшань Ханом.
      Вспоминая сцену в доме Маккены, он недоумевал, как он мог причинить такие страдания человеческому существу. Тогда он оправдывал себя тем, что его дело было правым. Но было ли оно таковым в действительности? Дорога, которой он следовал, расплывалась у него перед глазами, и это был опасный симптом. Джейка страшило то, что он оказался способен оправдать негодные средства благородством цели. Являлась ли эта способность результатом его пребывания во мраке и холоде на вершине горы? Хуайшань Хан отличался этой способностью. Неужели и Чжилинь был таким? Джейку казалось, что он знает правильные ответы на свои вопросы. Он полагал, что наступило время отойти в сторону и позволить другому взвалить на себя бремя ответственности главного тай-пэня над всеми тай-пэнями.
      В одной руке он держал теплую ладонь Лан, а другой прижимал к груди урну с прахом. Почувствовав внезапный прилив грусти, он глубоко вздохнул.
      Симбал и Роджер Донован приехали в Гонконг вместе с Джейком, но задержались там ненадолго. Им предстояли новые битвы: сражение за пост главы Куорри было в самом разгаре.
      Оставшись вдвоем, Джейк и Симбал крепко пожали друг другу руки.
      - Дело еще не закрыто, верно, Джейк?
      - Нет. - Джейк покачал головой. - Мир не сможет чувствовать себя в безопасности, пока мы не уничтожим результаты, полученные на Камсанге и не рассеем группу ученых работавших над проектом.
      - Шань, - промолвил Симбал. - На сей раз победа осталась за Шань.
      - Да, все началось и закончилось там. На поле боя.
      - Мне понадобится твоя помощь, - заметил Тони.
      - Нас связывает не просто дружба, - отозвался Джейк. - Мы доверяем друг другу, а это очень много значит
      После отъезда Симбала и Донована Джейк, не встававший с больничной койки узнал о том, что Блустоуну наконец-то удалось завершить свою операцию по приобретению контрольного пакета акций "Общеазиатской" Однако для этого и самому тай-пэню "Тихоокеанского союза пяти звезд", и его партнерам пришлось буквально вывернуть карманы наизнанку
      Услышав это известие, Джейк запрокинул голову назад и оглушительно расхохотался впервые за очень долгое время. Он смеялся так громко, что швы, наложенные на его рану едва не разошлись.
      - Пусть они забирают ее с потрохами, - несколько успокоившись, заявил он Эндрю Сойеру, явившемуся к нему в состоянии, близком к истерике. - Теперь им конец.
      - Нет, это нам конец, - жалобно отозвался Сойер.
      - Напротив, - возразил Джейк, вытирая слезы, выступившие у него на глазах.
      Он сам не верил в это, но факт оставался фактом: его тактика сработала блестяще.
      Его отец говорил: Да, сын, играй на все.
      Но если я проиграю, отец...
      Нет смысла играть на гроши, - перебил его Чжилинь.
      - Блустоун и его друзья заплатили миллиард за компанию, совершенно бесполезную для них. Лицо Сойера было белым как мел.
      - Вы сошли с ума, Чжуань? Все богатство йуань-хуаня сосредоточено в "Общеазиатской".
      - Неужели? - воскликнул Джейк. - Я хочу, чтобы ты сегодня посетил нашего адвоката. Скажи ему, что тебе нужны документы по "Редстоуну". - Джейк замолчал, изучая изумленное выражение на лице собеседника. - В этих бумагах есть все, что тебя интересует. Кстати, ты помнишь встречу, на которой мой отец настоял на том, чтобы все средства йуань-хуаня были отданы в мое распоряжение?
      Сойер кивнул.
      - Да. Это, помнится, не вызвало особой радости ни у кого, включая твоего дядю.
      - Знаю, однако теперь ты поймешь, зачем это было нужно. Дело в том, что наши вклады в "Общеазиатской" практически аннулированы. За период нескольких месяцев открытой продажи акций они были переведены в другие компании. Даже средства, спускаемые на Камсанг и те забраны из Пак Ханмина. "Общеазиатская торговая корпорация" практически превратилась в пустую скорлупу. Доходы йуань-хуаня проходят через нее, но сама она не обладает по сути никакой собственностью. Надеюсь, ты не станешь возражать, если один процент прибыли будет попадать в карман Блустоуна. Это весьма недурственная сумма, конечно, но явно недостаточная компенсация за банкротство "Тихоокеанского союза пяти звезд".
      - Да и "Тихоокеанской торговой корпорации" тоже, - воскликнул Сойер. - Сэр Байрон Нолин-Келли уже много лет не дает мне спокойной жизни. Теперь они все попались в западню! Чжуань, вы - гений!
      Вы гений. Эти слова не выходили из головы Джейка, когда его пальцы переплетались с пальчиками Лан. Они звучали для него как насмешка. Гений! Подумать только! Если на кого он и походил сейчас, так это не на гения, а на зомби. Правда, к нему вернулась дочь, зато возлюбленная Блисс покинула его навсегда.
      Он еще крепче стиснул урну. Сбоку на ней была сделана надпись голубой краской: Если бы времена года не сменяли друг друга, то мир задохнулся бы, Вселенная оказалась исчерпанной, и Будда закрыл бы глаза.
      В урне находился прах Блисс, погибшей ради того, чтобы могла жить его дочь. Джейк был благодарен ей за подобное самоотречение во имя высших интересов, но как же ему не хватало ее!
      Наконец они добрались до того места, где несколько месяцев назад Цунь Три Клятвы и Т.И.Чун рассеяли над водой прах Чжилиня. Цунь и его семья были уже здесь. Ветер подхватывал и уносил в морскую даль слова их молитвы.
      Морской бриз трепал уже немного подросшие волосы Лан. Они сверкали на солнце, словно черное золото.
      Встреча Джейка и Цуня не сопровождалась обычным смехом или даже улыбками. Что тут было говорить? Джейк не мог объяснить толком, что же произошло в тот дождливый день на шаньском плато. Он представления не имел о том, почему Лан пыталась убить его, равно как и о том, как погибла Блисс. Он не нашел пистолета в руке неподвижно лежащей Лан. Кроме нее, поблизости не было никого, кто мог бы нажать на курок, а как известно, оружие не стреляет само.