Проще всего было бы решиться и бежать с Серманом, не дожидаясь, пока обнаружится Веспер. Но инстинкт подсказывал Кроукеру, что это было бы ошибкой. Он не мог оставить здесь эту женщину-агента, которая настолько внедрилась в сеть нишики, что получила доступ к самому Оками. Он должен сокрушить Веспер, и сделать это сейчас же, пока он может хоть в какой-то степени контролировать ситуацию. Но была одна мысль, которая все время преследовала Кроукера. Ему казалось, что Серман сказал ему нечто важное, а он пропустил это мимо ушей. А вот что это было, он никак не мог вспомнить.
      Призрачная фигурка проскользнула в дверь.
      - Итак, ты здесь.
      Кроукер узнал ее голос, голос агента Дедалуса. Он не шевельнулся, но почувствовал себя так, будто ему в лоб направили лазерный луч.
      - Иди-ка сюда. Нам есть о чем поговорить.
      Детектив разглядывал молодую женщину. В ней не чувствовалось растерянности, на лице не было ни тени удивления. Несомненно, Дедалус сказал ей, что Кроукер здесь. Теперь он был абсолютно убежден, что Веспер агент Дедалуса и она же имеет доступ к Оками. Неудивительно, что враги обнаружили его в Лондоне: она предала Микио.
      - Неплохо выглядишь, - сказал Кроукер Веспер.
      Она в очередной раз преобразилась, и узнать ее было трудно. На ней были черные леггинсы и стеганая куртка поверх шелковой блузки. Светлые некрашеные волосы, туго затянутые сзади, открывали нахмуренное, озабоченное лицо. Никогда она не выглядела такой прекрасной - и такой же смертельно опасной.
      - Нам есть о чем поговорить, - продолжил Кроукер, улыбаясь, и поднял свою биомеханическую руку с выдвинутыми наружу стальными ногтями. - Но на этот раз я к разговору готов.
      - Молчи, идиот, - фыркнула она, заставив его застыть на месте. - Где Серман? Я должна вывести вас отсюда, пока вас обоих не пристрелили.
      - Тати Сидаре мертв, - сказал Тецуо Акинага. - И теперь, когда Акира Тёса совершил самоубийство, внутренний совет прекратил свое существование.
      Усиба молчал. Получив послание от Акинаги, он собирался сначала отложить встречу. Наохиро был предельно измотан. Его мучило, что он виноват в гибели Акиры, и то, что смерть этого человека была неизбежна, мало утешало его. Он погиб потому, что безопасность Годайсю необходимо было обеспечить любой ценой. "Ты должен выпутаться, прежде чем совершишь непоправимую ошибку и тебя раздавит твоя собственная политика", - говорил ему Кен. И он вполне оценил мудрость его слов и ответил ему: "Когда игра становится слишком тяжкой, правила меняются, и охотник часто подвергается опасности стать преследуемым". Он вспомнил то чувство обновленной мощи, когда промолвил: "Человек при рождении познает вкус крови".
      Утверждение это, насквозь проникнутое самонадеянностью юности, было попросту неверно. Это кровь заставила его поверить в то, что точка зрения Тёсы и Акинаги на мир Годайсю была верна и что за их обличениями деспотизма кайсё должны последовать действия. Только теперь он осознал, что их всех ослепила кровавая жажда власти.
      Теперь, когда Тёса и Сидаре были мертвы, он не мог отделаться от мысли, что они не дошли бы до такого страшного конца, не согласись они раньше, пусть молчаливо, устранить кайсё. Твердая рука Микио Оками повела бы их совсем по иному пути. Теперь же ему предстояло вывести Годайсю и совет на верную дорогу.
      - Что случилось с молодым оябуном? - спросил он.
      Акинага пожал плечами.
      - Я к этому не имею отношения. Сидаре был застрелен убийцей в Ёсино.
      - В Ёсино? Что он там делал?
      Два человека сидели в скудно обставленной главной комнате в Томи, бетонном здании в форме обелиска, которое Акинага построил для себя как место уединения. Оно высилось на участке земли площадью двести на двести футов, в самом центре Токио. Томи - это слово означало своего рода сторожевую башню с широким обзором - было одним из многих тайных пристанищ оябуна. Подобно командиру в военное время, он имел немало мест, где мог бы скрыться от давления своего мира. Крутые каменные ступени вели в дом мимо узкой площадки для стоянки автомобилей. Наверху находилась комната, в которой сейчас они расположились, и крошечная кухня. Темная железная винтовая лестница в углу комнаты вела в спальни и ванную. Усиба никогда не находил это место уютным, но оно отвечало спартанскому стилю и образу жизни вождя.
      Единственным деревянным предметом в комнате был низенький стол, вырезанный из прекрасного дерева кияки, за которым они расположились. Когда Усиба вошел, на столе уже стояли чашки с чаем и печенье. Конечно, чай приготовил сам Акинага; столь тонким образом он желал показать Усибе, что в доме есть кто-то еще, невидимый, но доступный, когда в нем возникает нужда.
      - По-видимому, Сидаре был в Ёсино, делая свою работу, - сказал Акинага. - Он шел по следу Николаса Линнера, чтобы убить его. Но похоже, что, как и Томоо Кодзо, Сидаре не повезло.
      - Теперь и мы в этом увязли, - сказал Усиба. - Если Линнер знает, что Сидаре был якудза и, более того, членом внутреннего совета, он не может не знать, куда ему идти дальше.
      - Не находите ли вы любопытным, - сказал Акинага, резко меняя тему, что Линнер оказался в Ёсино? Зачем? Возможно, потому что именно там скрывается кайсё.
      - Нашей главной заботой должен стать Линнер. После безрассудного поступка Тёсы Линнер наверняка направится в Токио, чтобы найти вас. Я мог бы помочь...
      - Я думаю, дайдзин, что вы сделали достаточно.
      Не веря своим ушам, Усиба взглянул на Акинагу.
      - Теперь, уважаемый министр, когда Тёсы и Сидаре больше нет, остаюсь я один. - Оябун склонился над столом из дерева кияки. - Ваш голос во внутреннем совете был всегда лишь совещательным, но от моего внимания не укрылось, что за последний год ваша роль в совете, ваше влияние, мнение становились все более весомыми. Это началось еще тогда, когда сместили Оками с поста кайсё, и с тех пор ваша власть постоянно росла. - На лице Акинаги появилась гримаса. - Поэтому и была затеяна вся эта маленькая игра.
      - Какая игра?
      - Я подал вам Тёсу на блюдечке, и, к моему удовольствию, вы проглотили его целиком, - Акинага громко рассмеялся. - Удивительно, но я сумел обратить вас против вашего друга! Забавно, не правда ли?
      Лицо Усибы посерело.
      - Пожалуйста, объяснитесь. - Голос Наохиро дрогнул, и он никак не мог совладать с ним.
      - Это я составил заговор, чтобы убить кайсё. Этот слабак Тёса всего лишь пытался украсть мои идеи.
      - Но заговор провалился.
      - Кайсё пришлось бежать и скрыться. Оками лишился всякой власти и влияния. - Акинага сплюнул. - Он все равно что умер; результат один. Тецуо вытащил сигарету и неторопливо закурил. - Тогда я взялся за Сидаре. Я убедил его, что у него не будет достаточно власти, пока он не заручится поддержкой одного из членов внутреннего совета. Он был практичным молодым человеком и сразу же со мной согласился. Тогда я послал его, чтобы разделаться с Лйннером.
      - Вы?
      - Конечно! Я знал, что Сидаре был тандзян. Только тандзян имел шанс одолеть Линнера. Но полагаю, я не учел, что Сидаре очень молод. Он потерпел неудачу.
      - Но Акира Тёса...
      - Ах, Тёса! - Акинага затянулся, смакуя дым сигареты. - Рано или поздно мы должны были с ним схлестнуться. Акира стремился занять пост кайсё - и я тоже. Для нас двоих внутренний совет был слишком тесен.
      - Но у вас не хватало сил, чтобы одержать над ним верх.
      - Именно так. Поэтому я и предоставил эту работу вам.
      - Но Ёсинори сказал мне...
      - Ёсинори сказал вам то, что велел ему сказать я. Старина Ёсинори всегда делает то, о чем я его попрошу. Наше взаимное понимание длится десятилетия. Мы всегда могли рассчитывать друг на друга.
      - А я поверил ему...
      - Почему бы и нет? И я бы на вашем месте поверил. - К ярости Усибы Акинага с сочувствием взглянул на него. - Ёсинори непревзойденный актер. Игра - его хобби, я бы Даже сказал, настоящее призвание. Он страстно любит это занятие.
      Акинага встал, и подошел к одному из маленьких оконец, углубленных в шершавой бетонной стене. Взглянул вниз, на узкую улицу, по которой с шумом неслись автомобили.
      - Теперь я получил то, чего хотел. Теперь, когда Тёсы и Сидаре больше нет, ничто не помешает мне унаследовать от Оками его пост кайсё.
      - Но Оками еще жив.
      - Да, жив. - Спокойствие Акинаги внушало ужас. - Но мне примерно известно, где он скрывается. И когда я завладею "Факелом" из Плавучего города, Оками превратится в пепел, а Рок получит убедительное доказательство эффективности "Факела". Наше сотрудничество будет весьма плодотворным.
      - Вот почему вы так продвигали идею о сотрудничестве с Плавучим городом! - воскликнул Усиба. Он был ошеломлен. - Вы сговорились с Роком и Миком Леонфорте о "Факеле".
      Акинага мрачно улыбнулся, и Усиба, вставая, почувствовал, как по его телу пробежала дрожь. Возникла ситуация, подобная той, которая сложилась, когда Оками стал кайсё: деспотичный лидер, человек, который один контролирует Годайсю. Это было нестерпимо.
      - Ваша попытка установить неограниченное господство над Годайсю не удастся. Я сделаю все, что в моей власти, чтобы не допустить этого.
      Акинага повернулся и посмотрел на Усибу.
      - Уважаемый министр, боюсь, что вы переоцениваете себя. У вас нет власти. Остановить меня вы не сможете.
      - Да, в смелости вам не откажешь, - угрюмо заметил дайдзин.
      - Не только в смелости. - На губах Акинаги зазмеилась улыбка. Уверяю, мне очень жаль вас, министр. Мы принадлежим к одному поколению, радуемся одним и тем же радостям, но все это время я испытывал вас и пришел к выводу, что вы изменились с тех пор, как исчез Оками. Я был изумлен, когда, разговаривая с вами, почувствовал, будто воскрес кайсё. Мне кажется, вы слишком похожи на него.
      - А если и так? С этим вы ничего не сможете поделать.
      - О, еще как смогу. - Акинага притушил окурок в пепельнице, похожей на радужный панцирь насекомого. - Все карты у меня в руках.
      Акинага подошел к черным металлическим полкам, забитым книгами по архитектуре и истории. Между книг он нашел листок рисовой бумаги и вытащил его.
      - Вы знаете, что это? - зловеще спросил оябун.
      - Торинава, - ответил Усиба и почувствовал, как от ужаса у него свело желудок.
      - Да, - помахал листиком над его головой Акинага. Слово "торинава" означало специальную веревку, которой самураи связывали преступников. На жаргоне якудзы оно означало обязательство клана, не имеющего своего вождя, следовать приказам вождя другого клана.
      - Вот, здесь у меня торинава от кланов Кокорогуруси и Ямаути. Теперь они подчиняются мне. По существу, я один теперь составляю внутренний совет. И с этого момента я новый кайсё.
      Эти слова Акинаги произвели на дайдзина впечатление разорвавшейся бомбы, ему захотелось бежать из железобетонной комнаты и скрыться, но, как истинный самурай, он смиренно стоял, принимая наказание. Теперь он понял, что ему ни в коем случае не следовало соглашаться с планом внутреннего совета низложить Оками. Члены этого совета представили Микио властолюбивым деспотом. В действительности же все было как раз наоборот. Кодзо собирался убить Николаса Линнера, а Тёса и Акинага строили заговоры друг против друга, пытаясь занять пост кайсё. Хотя каждый из них клялся, что нового кайсё не будет.
      - Итак, - сказал Акинага, - вы понимаете истинное положение дел в настоящий момент. Вы в моей власти, дайдзин, и поверьте, я намерен на все сто процентов извлечь выгоду из ваших связей и влияния. Через тридцать шесть часов Микио Оками умрет, и мое торжество будет полным. Вы станете моей правой рукой, человеком, до конца мне преданным. Я буду отдавать приказы, а вы - выполнять их как в сфере международной экономики, так и по линии вашего министерства, ну и, наконец, внутри Годайсю. - Акинага сделал два быстрых шага в сторону Усибы. - Вам все понятно, дайдзин?
      Усиба сделал глубокий вдох, потом выдох.
      - Да, - коротко ответил он. Наохиро никогда раньше не мог представить, что может оказаться в таком безнадежном положении.
      - Ты спятила, если думаешь, что я куда-нибудь за тобой пойду, - сказал Кроукер. - Каждый раз, когда я тебя вижу, то почти не могу узнать. Ты становишься совсем другим человеком. Сколько же у тебя лиц?
      - Другое время, другое место, другая личность, - прошептала в полутьме Веспер. - Ради Бога, идем со мной.
      Он не шевельнулся. В комнате тихо шипела бунзеновская горелка. При ее причудливом свете он разглядывал Веспер, пытаясь распознать, какое ее воплощение сейчас перед ним. Смотреть на нее было все равно, что глядеть в ряд кривых зеркал в комнате смеха: каждое искаженное изображение уводило все дальше от истины, от реальности, и, в конце концов, возникло ощущение, что как раз эти отражения и представляют собой реальность.
      Она качнула головой.
      - Я слышала его! Он идет!
      - Оставь это, Я не...
      - Черт возьми, ты уже выдал с головой Сермана Дедалусу! Хочешь и нас с тобой угробить?
      Кроукер и в самом деле уже слышал шаги, раздававшиеся в коридоре. Правду ли она говорила? Был ли это Дедалус?
      - Прекрати, - сказал он. - Я знаю все про "Факел". Знаю, что Оками в Лондоне и что покушение на него назначено на пятнадцатое. Знаю, что ты предала его врагам.
      - Ты говорил не с теми людьми. Я объясню тебе все, но прежде мы должны выбраться отсюда, пока нас не схватили.
      - Ты без конца лжешь. Я полностью убедился, что Дедалус внедрил тебя в сеть Оками. Которой тебе я должен верить?
      Он услышал, как в ее голосе все сильнее звучит тревога.
      - Прошу тебя, поверь мне, потом я тебе все объясню. Мы должны выбраться отсюда. Сейчас же!
      Что-то не сходилось. Если Веспер была врагом, не проще ли ей было продержать его здесь, пока не подойдет Дедалус? Чему верить? И снова какой-то щелчок в мозгу побудил его к действию.
      - Боже мой! - прошептал Кроукер и, вытащив Сермана из укрытия, кивнул ей. - Ладно. Идем.
      Веспер бросилась к двери, мужчины последовали за нею. Топот шагов в коридоре был уже совсем рядом с их комнатой, и тогда женщина нырнула в соседнюю, где хранились химические вещества. Здесь поддерживались определенная температура и влажность. Она подошла к одной из холодильных установок и без помощи Кроукера подвинула ее в сторону. Из-за ее спины он увидел старый экран, прислоненный к стене. Когда Веспер отодвинула и его, за ширмой открылась панель, вделанная в стену. Веспер повернулась к нему.
      - Теперь нам понадобится твоя рука.
      Пока Кроукер вводил свои стальные ногти в узкую щель, чтобы отодвинуть панель, она сказала:
      - Много лет назад, когда здесь проводились опыты на людях, кое-кто из несчастных пытался бежать этим путем.
      Он отодвинул панель, а Веспер постаралась вернуть холодильную установку на прежнее место. Затем она пролезла в отверстие и помогла выбраться из комнаты Серману. Кроукер последовал за ними, потом, повернувшись, с помощью своей биомеханической руки постарался вернуть панель в прежнее положение. На задней стороне панели была ручка, что позволило ему поставить ее на место без особого труда.
      Кроукер собрался было уже идти, но Веспер задержала его.
      - Дальше не пойдем, - прошептала она. - Этим подопытным так и не удалось отсюда выбраться. Посидим тихонько в темноте.
      Все это было странно. Он слышал ее дыхание, чувствовал исходящий от нее слабый запах пиона, но не видел ее. Кроукер пытался вспомнить Веспер такой, какой она была, когда они впервые встретились в коридоре вашингтонского отеля "Холидей"; представлял ее себе в обличье садовника в имении Дедалуса и позже, когда она разговаривала с Маргаритой; он видел ее выходящей из аэропорта Хитроу и, наконец, вместе с Челестой и Оками. Царившая кругом темнота, как кудесник, помогла ее отдельным образам слиться воедино, она казалась ему кинозвездой, сошедшей с экрана.
      - Кто ты? - прошептал он.
      - Какое это имеет значение? Скажу тебе только, что я работаю на Микио Оками.
      Теперь Кроукер верил ей или, по крайней мере, начинал верить, потому что с Веспер заключил сделку Серман; Серман, а не Дедалус. Ученый был явно напуган, узнав, что Кроукеру известно о том, что он постоянно держит эту женщину в курсе работ по "Факелу". Если бы Веспер работала на Дедалуса, "Факел" не держали бы от этого человека в тайне. Дедалус не знал о "Факеле", а Веспер знала. Именно Веспер обеспечила возможность Серману и Абраманову вести свой тайный диалог и периодически сообщала Оками последние сведения о ходе работ над "Факелом".
      И все же Кроукер не мог не сказать:
      - Мне нужно узнать больше, прежде чем я смогу довериться тебе.
      Он чувствовал, как она пристально смотрит на него.
      - Маргарита говорит, что я могу доверять тебе, но я что-то сомневаюсь. - Голос Веспер звучал неуверенно, казалось, она примирилась если не с ним, то с ситуацией. - Думаю, ты чертовски опасный человек, и я ей это сказала. Советовала держаться от тебя как можно дальше. Но теперь я думаю, что была не очень-то права.
      - А я с какой стати должен тебе верить? Пока ты была в образе Домино, ты лгала мне; а в роли Веспер у тебя обличий столько же, сколько у актрисы в кино, даже еще больше. Кроме того, когда я украл твой гроссбух из сейфа у Моникера, я испортил твой код. Я обнаружил крах компании "Моргана", торгующей оружием, дела которой ты вела для Дедалуса.
      - Верно, "Моргана" принадлежала Дедалусу. Но то, что ты украл, были фотокопии, которые я сняла и собиралась переслать Оками.
      Кроукер ничего не ответил. Все, что она говорила, вполне могло быть правдой.
      - Ты тоже не очень-то был правдив, - вздохнула Веспер. - И хуже того, ты запугал меня до крайности. Ты преследовал Маргариту, шпионил за ней и за мной.
      - Да, мы с тобой лгали друг другу. Только ты забыла упомянуть, что сенатор Дедалус - один из главных людей в УНИМО.
      - А ты забыл рассказать о своем свидании с Чезаре Леонфорте в "ТриБиСи", - отпарировала она.
      Кроукер представил; как его встреча с Чезаре могла выглядеть в глазах Веспер и Маргариты. Он и Бэд Клэмс за ленчем, как два закадычных дружка! Боже, неужели Маргарита думает, что он предал ее? А почему бы и нет? Именно к этому он уже был однажды опасно близок. Каким образом он рассчитывал избавиться от Бэда Клэмса, когда придет время рассказать дону о сети нишики? По-настоящему он никогда не задумывался над этим, надеясь на авось, как говорят русские.
      - Итак, ты подумала, что я работаю на Бэда Клэмса. Почему же ты изменила свое мнение?
      Внезапно Веспер зажала ему рукой рот, и Кроукер прислушался к тому, что происходит за стеной их крошечной каморки, в комнате, где хранились реактивы. Он различал звуки, похожие на скрежет ножек кресел по кафелю, и понял, что их ищут. Серман сразу же обмяк от смертельного страха. Он прислушивался к звукам, раздававшимся в комнате, всем своим существом и забыл о Кроукере и Веспер.
      Это были люди Дедалуса. Когда они ушли, Веспер взяла Кроукера за руку и мягко сказала:
      - Когда ты набросился на человека Чезаре в Холланд-парке, я поняла, что ошиблась в тебе.
      - Ты знала, что я последовал за тобой в Лондон?
      - Перед тем как уехать из Вашингтона, я заехала к Моникеру и обнаружила, что кто-то проник в мой сейф. Не нужно было быть гением, чтобы догадаться, кто это сделал.
      - Если ты знала, что я преследую тебя, почему ты не остановила меня?
      - Я пыталась. Если помнишь, я дала тебе ложную информацию, но ты был слишком умен, чтобы на нее клюнуть. А мне надо было кое-что выяснить.
      - Не понимаю...
      - А что, ты думаешь, я хочу? Маргарита любит тебя.
      Чувство облегчения было настолько глубоким, что Кроукеру захотелось наклониться и поцеловать ее. Но он только сказал:
      - Это бессмысленно.
      - Когда речь идет о любви, все бессмысленно.
      - Но мне кажется, это в высшей степени абсурдно.
      - Только если чувства людей не совпадают.
      - Но Маргарита и я находимся по разные стороны закона, - вздохнул Кроукер.
      - Ты уверен? Если следовать твоей логике, мы с тобой тоже по разные стороны. Теперь же ты знаешь, что это не так.
      Веспер дала ему время поразмыслить над ее словами, потом продолжала:
      - Я беру на себя огромный риск, рассказывая все это тебе. Я готова защищать Маргариту даже ценой собственной жизни.
      Весь этот разговор напоминал китайскую головоломку, в которой приходилось гадать, как поочередно освободить ряд занятых клеток. И Кроукер сказал задумчиво:
      - Думаю, хоть и с трудом, но я понимаю, что ты хочешь сказать. - И тут же почувствовал, как Веспер медленно расслабляется, подобно змее, чьи голова и тело, скрученное в кольца, долгое время были напряжены для удара, - Теперь скажи, как мы выберемся отсюда, чтобы Дедалус не схватил нас?
      - Есть только один путь. Мы должны следовать дорогой, по которой пытались убежать подопытные.
      - Но ты сказала, что это никому не удавалось.
      - Верно. И мы должны разузнать, почему.
      "Я видел, как Леонфорте застрелил моего отца, застрелил на улице, как собаку, - говорил Тати. - Но это еще не все. Леонфорте сделал это с удовольствием. Он вопил от восторга, плясал над телом моего отца, прежде чем утащить его в джунгли".
      Таков был человек, с которым Коуи провела шесть месяцев, за которого она собиралась выйти замуж, человек, который влюбился в нее. Теперь, по всей вероятности, Николасу предстояло встретиться с Миком Леонфорте лицом к лицу. Если, конечно, ему удастся пробраться в Плавучий город.
      Волшебство его встречи с Коуи все еще не рассеялось, и Николас с ужасом думал о том, что ему снова придется расстаться с ней. Утешало только одно: она обещала ему уехать в Токио. Николас велел ей отправиться к своему другу и партнеру Тандзану Нанги и оставаться у него, пока он не вернется.
      - По правде говоря, с тех пор как я бросила Майкла, он вселяет в меня ужас, - сказала ему Коуи перед тем, как он отправился в путь с Ван Кьетом. Этот его взгляд... - Содрогнувшись, она не закончила фразу. Николас прижал ее к себе.
      - Теперь Мик Леонфорте не тронет тебя, - успокоил он ее.
      Коуи вцепилась в любимого, не желая отпускать. Ее била дрожь.
      - Ты не знаешь его так, как я. Он беспощаден и очень умен. В конце концов, он всегда получает то, что хочет.
      Николас заставил девушку посмотреть ему в глаза.
      - Послушай, Коуи. Когда будешь в Токио, расскажи все Нанги. Он знает, какие меры предосторожности надо принять. - Николас крепко поцеловал ее в губы. - Мы встретимся раньше, чем ты думаешь.
      Джип трясся по разбитому шоссе. До Сайгона предстояло ехать еще полдня, и Ван Кьет был в дурном настроении. Он потерял контроль над событиями с тех пор, как привез Николаса к Хюинь Ван Дику, и ему это не нравилось. Тати был мертв, и только Николас знал дорогу в Плавучий город.
      - Когда мы попадем туда, - сказал Ван, - вы предоставите Рока мне. Я знаю, как надо обращаться с такими типами.
      Николас не был уверен, что это надо было сделать. Ван Кьет был полон ярости, а ярость, как правило, не дает человеку спокойно и ясно мыслить. Кроме того, он сам был склонен разделаться с Роком, а заодно и с любым, кто встанет на его пути. Николас знал, почему Плавучий город был так важен для Акинаги и Тёсы, а также, подозревал он, и для Микио Оками. Поэтому Рок, да и Мик, не принесут ему никакой пользы в их империи, если превратятся в трупы.
      - Нам нужно подумать, как подобраться к Року и к Леонфорте, - сказал он.
      - Единственный способ остаться в живых - это использовать оружие, ответил Ван Кьет, взвешивая в руке пистолет-пулемет МАК-10.
      - Есть и другой.
      Ван Кьет покачал головой, нажимая на акселератор.
      - Вы не знаете этих ублюдков. Тати и я охотились за ними больше двух лет. - Ван объехал два громыхающих грузовика, изрыгавших выхлопные газы в зеленоватые сумерки. - Есть лишь один способ вести с ними дело. Никаких разговоров. Все, что им скажете вы или я, значит для них не больше, чем шум ветра в деревьях. Они... о, Будда!
      Внезапно прямо перед их машиной взметнулся вверх фонтан из камней, гудрона и обломков бетона. Взрывная волна вышибла у джипа лобовое стекло. В Ван Кьета вонзился кусок металла, и он, вскинув руки, закричал.
      Николас перегнулся через него и с силой нажал на тормоз, повернув при этом руль до отказа влево. Отбиваясь от града обломков и густого пепла, летавшего в воздухе, он оттащил Ван Кьета от руля. Николас, видевший, что они вот-вот свалятся в пропасть, всеми способами пытался остановить стремительное движение джипа. Изо всех сил нажав на акселератор, выправив колеса, он перебросил Ван Кьета на заднее сиденье, отклонился насколько возможно влево и таким образом удержал джип, который уже начинал переворачиваться. Автомобиль взметнулся на дыбы у самого края пропасти. Отчаянно нажимая на тормоза и одновременно переключая передачи, Николас сумел, наконец, погасить скорость, и джип плавно опустился на четыре колеса.
      - Что за дьявол...
      Второй взрыв прикончил джип.
      Николас отдался на волю инстинкта и внутреннего зрения тандзяна. Отпустил руль и, расслабив мышцы, перевалился через борт. Приземлившись на бок и плечо рядом с обочиной, он покатился вниз по склону. Но третий взрыв распорол склон рядом с ним: Николаса отбросило назад, и он ударился головой о ствол дерева. Какое-то мгновение он лежал оглушенный и пытался собраться с мыслями.
      Ярдах в ста от него он увидел окровавленного, трясущегося Ван Кьета, который пытался выбраться из джипа, лежавшего на боку. Машина дымилась, вся ее задняя часть была смята. Ван Кьет вытащил свой МАК-10. В это время Николас увидел, как на заросшем холме возник гигант, одетый в пятнистую маскировочную форму. На плече у него висело ЛПУ-М72, легкое противотанковое американское ракетное ружье, которое широко использовалось во время войны. Чтоб тащить его на себе, подумал Николас, нужно иметь не меньше чем четверть лошадиной силы.
      У мужчины с ракетным ружьем было квадратное грубое лицо, задубевшее и свирепое, с блеклыми глазами необычного оттенка, белокурые волосы коротко пострижены на военный манер. Однако человек этот не был похож ни на одного из американских военных, которых когда-либо доводилось видеть Николасу. Его манера двигаться скорее была азиатской. От мужчины исходило ощущение сосредоточенности и огромной физической мощи. А лицо его свидетельствовало о том, что война вытравила из него всякое подобие человеческих чувств. Когда он направил оружие на Ван Кьета, Николас понял, что видит Рока, повелителя Плавучего города. Рок встал и побежал к Ван Кьету.
      - Убирайся прочь! - крикнул Ван Кьет Року. - Ты что, ненормальный? Или для тебя законы не писаны?
      - Ваши законы здесь не действуют, сраный шпик, - зарычал Рок. - Здесь не ты отдаешь приказы, а я.
      Николас пытался предостеречь Ван Кьета, чтобы тот не связывался с Роком, но тот не слушал. Ярость переполняла его. Ван выстрелил из своего автоматического пистолета, но промахнулся. Из-за сильной потери крови он едва держался на ногах и не мог как следует прицелиться.
      - Болван. - Рок подошел поближе. - Вонючий кретин. Будь ты в нашей команде, ты бы ни в чем не знал отказа.
      - Меня нельзя купить, - крикнул Ван Кьет.
      - Зато можно убить. - С бесстрастным выражением лица Рок нажал на спусковой крючок своего оружия. Николас понял, что сейчас произойдет, и повалился на землю.
      Очередь добела раскаленных снарядов выплеснулась со свистом из ружья. Они взорвались так близко от Ван Кьета, что тело его взлетело на воздух на высоту пятидесяти футов. Выстрел был настолько прицельным, словно Рок стрелял из снайперской винтовки. Ван Кьет, или то, что от него осталось, посыпался на землю дождем из кусков плоти.
      Теперь Рок направил свое смертоносное оружие, которое успел уже перезарядить, на Николаса.
      - Долго ж я тебя ждал, ублюдок.
      Николас с помощью тау-тау пытался привести свои мысли в порядок и восстановить реакции до нормального уровня.
      - Я шел за тобой.
      - Что ж, увидим, кто за кем пришел, после того как ты проведешь пару дней в Плавучем городе. - Рок повел своим оружием. - Пошли, с удовольствием отправлюсь с тобой в путь. - Ухмылка появилась на его лице. - А тебе наше путешествие удовольствия не доставит. Тебя ждет славная клетка.
      Усиба думал об Акире Тёсе. Сидя в своем большом министерском кабинете, он слышал телефонные звонки, треск факсов, по которым информация стекалась со всего мира, шорох лазерных принтеров, быстро печатающих многочисленные копии его распоряжений для других бюро и для прессы. Он только что закончил совещание по телефону с премьер-министром и министром жилищного строительства и тут же выбросил из памяти все, о чем говорилось. Через двадцать минут дайдзину предстояло дать еженедельную пресс-конференцию вместе с Танакой Джином. Усиба смотрел на электронный календарь, куда его помощник трижды в день заносил новые пункты и где было написано, что пресс-конференция состоится в главном холле, но идти ему никуда не хотелось.
      Всю свою жизнь Усиба стремился делать то, что было выгодно для Японии. Большую часть своего детства и всю юность он воспитывался в духе канрёдо, исповедуя культ самурая-чиновника. Ради карьеры он фактически пожертвовал личной жизнью. Так следовало поступать; все самураи вели аскетическую жизнь, во всем подчиняя себя дисциплине, и до последнего времени Усиба спрашивал себя, правильно ли он поступает, есть ли смысл в такой жизни.
      Словно в трансе, он встал из-за стола, подошел к буфету и налил стакан ледяной воды. Выпив ее залпом, вернулся к своему столу и сел, глядя на неоновую рекламу Токио. Но взор дайдзина был устремлен внутрь себя, и дух его витал далеко.
      Какова была его первая мысль, когда он услышал, что Тёса убил себя?
      Умереть по собственному выбору, в назначенный самим собою час - было проявлением достоинства, невозможным в иных обстоятельствах. Отдаться на милость врагов, ограничить жизненное пространство стенами зарешеченной камеры - казалось немыслимым.
      Наохиро привык жить под постоянной угрозой смерти от рака. Смирился с тем, что болезнь эта будет преследовать его до конца дней, и ни на что не сетовал, так как ничего не мог изменить. Почему же сегодня он себя так странно чувствовал, не мог преодолеть равнодушие и апатию? Вероятно, во всем виноват враг, который взял над ним верх, а теперь вознамерился покорить его полностью. Это было немыслимо.