- Да, - кивнул Оками. - Он безупречен.
      - Никто не может быть безупречным. И меньше всего потенциальный убийца.
      Полковник откинулся в кресле и набил трубку. Оками нервно шагал по небольшой душной комнате. Лето только начиналось, но уже было невыносимо жарко. Он с содроганием представил себе, во что превратится Токио в августе, если жара удержится.
      - Давай-ка прогуляемся, - сказал Дэнис, раскуривая трубку.
      Токио лежал в развалинах. Целые городские кварталы необходимо было отстроить заново. Казалось, вместе с людскими жизнями и имуществом сгорело дотла и прошлое страны. Нестабильная экономика, бешеная инфляция, подъем коммунистических движений - все эти дестабилизирующие факторы делали страну легкой добычей беззакония.
      Полковник знал, что у него и у Оками было мало времени. Генерал-майор Чарльз Уиллоуби и его команда допрашивали тех, кто принадлежал к верхушке японского генералитета - людей, которых они спасли от военного трибунала, чтобы сделать из них американских шпионов. Они должны были возглавить новую, возрожденную армию Японии, которой предстояло стать сторожевой собакой Америки и не допустить распространения коммунистических идей в странах Тихого океана.
      Полковник был абсолютно уверен в том, что этот фашистский замысел погубит Японию, боровшуюся за экономическое выживание и восстановление своего статуса в послевоенном мире. Страна, которая едва кормила свое население, не могла позволить себе еще и затраты на перевооружение. К тому же дипломатические отношения между США и Японией находились под угрозой из-за того, что Америка сбросила на Японию две атомные бомбы.
      - Хорошо, - сказал наконец полковник. - Так кто же этот человек?
      - Токино Каеда. Он занимает важный пост в клане Ямаути, помощник оябуна. Крайне жестокий и честолюбивый субъект, из-за этих качеств он и стал любимчиком Кодзо. - Оками остановился и купил пакетик конфет у уличного торговца. - Для Токино власть превыше чести. - Он пожал плечами. Боюсь, именно это станет основой того нового мира, который вы, американцы, нам принесли.
      - Да, мир изменился необратимо, - задумчиво произнес полковник. Жаль, что ваша страна потерпела поражение в войне. Но кого же в этом винить? - Они свернули за угол и пошли по улице вниз, к реке Сумида. - Но теперь не время для горьких сожалений и взаимных упреков. Чтобы улучшить настоящее, мы должны смотреть в будущее, и я убежден, что будущее мировой торговли - здесь, в странах Тихого океана. В Китае и Японии люди обладают коллективной волей и способны сотворить чудеса в экономике. И мы хотим, Оками-сан, дать Японии шанс возродиться к жизни из пепла поражения.
      Они дошли до берега реки, изгиб которой походил на боа, наброшенный на плечи надменной женщины. Токио и был этой женщиной, изувеченной, оскверненной, голодающей, но все еще держащейся на ногах и пытающейся оправиться от страшных ран.
      - Катсуодо, вот кто стоит у нас на пути. - Оками смотрел на бурую стоячую воду, опершись о чугунную ограду. - Он ярый противник того, чтобы якудза сотрудничала с американцами, и убежден, что оккупационное командование использует нас в качестве щита против коммунистов, заставляя делать грязную работу, которую сами американцы делать не хотят.
      - В определенной степени он прав, - кивнул головой полковник, - но недальновиден. Если коммунисты вторгнутся в Японию, плохо будет не только американцам, но и самой якудзе. Так почему бы якудзе не пожертвовать кое-чем для американцев? В конце концов, членам этой организации очень неплохо платят за то, что они делают.
      Оками проворчал:
      - Не стоит обращать внимание на слова Катсуодо. Он оябун клана Ямаути и страшится моего могущества. Не забывайте, что именно я привел его к власти. Теперь вижу, что ошибся. Вопрос об отношении к сотрудничеству между якудзой и американцами стал для него своего рода лакмусовой бумажкой, с помощью которой он проверяет, кто из оябунов на моей стороне, а кто - на его. Вот почему он так упрям и несговорчив. И теперь, прилагая усилия, направленные на тотальный изоляционизм, он инспирировал серьезные столкновения между кланами. Такие действия, направленные на раскол якудзы, совершенно недопустимы. В подобной ситуации Япония уже была в конце шестнадцатого века, но к власти пришел Токугава, он объединил всех оябунов и держал их под контролем. Именно такой человек необходим нам сегодня.
      Покуривая трубку, полковник глубоко затянулся.
      - Это интересная мысль, мой друг. Однако до сих пор ни один оябун не мог с этим справиться. - Линнер выпустил изо рта облачко дыма и смотрел, как оно постепенно растворялось в воздухе. - Но на будущее... - казалось, эта идея заинтересовала Линнера. Немного помолчав, он сказал: - Знаете, даже слухи о появлении такого человека укрепили бы позиции якудзы. Это может быть полезным для всех нас.
      В который раз Оками был поражен способностью полковника использовать простые идеи для достижения своей конечной цели. В этом смысле он действительно умел превращать камни в золото. Затем они приступили к обсуждению вопросов, которые требовали решения не в будущем, а в настоящем.
      - Катсуодо Кодзо необходимо постоянно отговаривать и разубеждать, сказал Оками. - Вот тут и пригодится Токино Каеда. Он сообщил мне о том, что есть абсолютно надежный способ покончить с Катсуодо. Оябун не умеет плавать. Это держится в строжайшем секрете, но Каеда, будучи одним из наиболее приближенных лиц Катсуодо, конечно же посвящен в эту тайну. И через неделю тело оябуна будет найдено где-нибудь в реке Сумида, вот тогда мы сможем продолжать переговоры с Уиллоуби и его кликой военных преступников.
      Линнер согласно кивнул, набивая трубку новой порцией табака. Оками искоса следил за его движениями, пытаясь понять, что происходило сейчас в голове этого неординарного человека. Признаться, несмотря на все усилия, Оками никогда не мог до конца понять полковника и ни капли не сомневался в том, что если бы тот избрал своим занятием игру в шахматы, то стал бы величайшим гроссмейстером мира. Дэнис Линнер умел видеть на сто шагов вперед, и это поражало Оками. От этого человека Оками научился гораздо большему, чем у всех своих прежних учителей, наставников и сенсеев. Полковник глубоко понимал жизнь во всех ее бесчисленных проявлениях, суть которых просто и ясно излагалась учением Синто.
      Это был непреклонный, порой суровый человек. Впрочем, и у него бывали минуты легкомысленного веселья. Однако Оками видел, что полковник строго контролировал их количество. Казалось, Дэнис Линнер взвалил на свои плечи всю тяжесть того нового мира, который он так страстно хотел создать. Помимо всего прочего, полковник Линнер был еще и архитектором мечты. Его представление о том, какой станет Япония в один прекрасный день, наполняло воображение Оками калейдоскопическими картинками, отображающими неумолимый рост империи и распространение ее по всей территории тихоокеанского региона.
      Оками опустил руку в бумажный пакетик и сунул в рот несколько соевых конфет - уж лучше злоупотреблять сладким, чем спиртным, которое, по замечанию полковника, медленно убивало его.
      - Так я поговорю сегодня с Каедой?
      - Подождите, - неожиданно ответил полковник. - Я бы хотел сначала поговорить с Катсуодо Кодзо.
      - Зачем?
      - Я хочу убедиться в том, что ликвидировать его - это единственный выход из создавшегося положения.
      Оками сунул в рот еще несколько конфет.
      - Что ж, может, оно и к лучшему. Катсуодо презирает всех западноевропейцев и американцев. Поговорив с Линнером, он не удержится от оскорблений и сам себя приговорит к смерти.
      Назавтра в полдень полковник появился в резиденции Катсуодо Кодзо, которая была расположена на окраине города и представляла собой комплекс из четырех зданий, разместившихся на хорошо ухоженной и огороженной территории. Одно из зданий было предназначено для Катсуодо и его семьи, остальные - для телохранителей, советников и двух его сестер с семьями.
      Оябун продержал полковника в ожидании почти целый час - в одиночестве, не предложив ни выпить, ни закурить. Это было непростительным нарушением правил приличия. Но Дэнис Линнер не был японцем и потому не заслуживал, чтобы ему оказывали те знаки внимания, какие обычно оказывают цивилизованным людям, то есть японцам. Впрочем, полковник не обратил на это никакого внимания. Он уже привык, что японцы так с ним обращались, но это были люди, которые совсем его не знали или знали слишком хорошо. В ожидании Катсуодо Дэнис Линнер не терял времени, разглядывая через окно приемной внутренний двор.
      Последнее время клан Ямаути был занозой в его делах. Подобно промышленникам в довоенной Японии, клан Ямаути на протяжении почти всей истории своего существования проводил экспансионистскую политику. Похоже, все оябуны этого клана были сделаны из одного теста - высокомерные, уверенные в себе и своем могуществе, жадные до всего люди. В своем клане они поощряли дух крайней изоляции, что порождало у членов якудзы ощущение кажущейся неуязвимости. Считалось, если ты не принадлежишь обществу, то его законы не властны над тобой.
      - Ищете бреши в моей обороне?
      Обернувшись, полковник внимательно посмотрел на вошедшего хозяина дома. Голова его представляла собой череп, туго обтянутый кожей. Глаза горели лихорадочным неестественным блеском параноика. Он сменил домашние тапочки на уличные туфли, которые полагалось надевать в приемной с холодным каменным полом, потому что это помещение не считалось частью дома.
      - Сказано настоящим даймё, - сказал полковник с оттенком удивления в голосе. Вероятно, такой подход к Катсуодо Кодзо был ошибкой. Впрочем, полковник сомневался, что к этому человеку вообще можно было найти какой-нибудь подход.
      - Я не самурайский феодал, - фыркнул Катсуодо с еле скрытым негодованием. - Я не обладаю кастовыми привилегиями, присущими самураю по праву рождения. Я добился всего, что имею, благодаря собственной воле и способностям. Мое положение не слишком значительно в этом мире. Все, чего я достиг, похоже на произведение искусства - я могу продемонстрировать свои достоинства лишь в небольшом кругу единомышленников.
      - А чего же вы хотели? Вы - преступник.
      Тень улыбки промелькнула по лицу Катсуодо.
      - Прошу поправить меня, если я не прав, но разве некоторые из ваших близких друзей не являются преступниками? - спросил он язвительно.
      - Моя работа требует от меня поддерживать знакомства среди представителей разных слоев японского общества.
      Хозяин дома кивнул.
      - Однако вы, похоже, питаете несомненную склонность к тем, кого именуете криминальным элементом.
      Стало ясно, что Кодзо не собирается приглашать полковника в дом. Он явно хотел держать его на этой нейтральной территории, которая служила связующим звеном между внешним миром и частным владением Катсуодо.
      - Вам не нравится та работа, которую я выполняю вместе с Оками-сан?
      Кодзо засмеялся, обнажив желтые зубы.
      - Напрасно вы называете работой ту гнусность, которую затеяли вместе с Оками! Сотрудничество с оккупационными силами - позор для якудзы. Да меня просто тошнит уже оттого, что вы стоите так близко от меня. Прошу вас уйти сейчас же, пока между нами не произошло ничего плохого.
      - Ничего плохого и не произойдет, - сказал ровным голосом Линнер.
      - Вот и хорошо. - Хозяин дома повернулся к нему спиной. - Тогда нам нечего больше сказать друг другу.
      - Осталось еще одно предложение, - проговорил полковник, когда Кодзо уже вышел через раздвижные двери во внутренние помещения дома.
      Оябун обернулся. Линнер увидел, что лицо его абсолютно бесстрастно, как у покойника.
      - То, что делаю я и Оками, послужит на пользу всем, даже вам. Поэтому я и пришел сюда - просить вас присоединиться к нам. Ваша мудрость и проницательность принесут пользу всем.
      Кодзо молча смотрел на Линнера невидящими глазами.
      - Вы стремитесь к тому, чтобы остановить нас, - продолжал полковник, но, уверяю вас, это все равно что пытаться изменить течение могучей реки при помощи дамбы из спичек. Это невозможно. Мое дело переживет всех нас. Никто и ничто не остановит его.
      Катсуодо повернулся и, не сказав ни слова, исчез за дверями. Оставшись один в приемной, полковник некоторое время разглядывал свои ботинки - кровь нем кипела от бешенства, и ему нужно было какое-то время, чтобы взять себя в руки. Этот человек оказался в точности таким, каким его рисовал Оками, его непреклонная решимость разрушить партнерские отношения, которые он и Оками так долго создавали и берегли, могла привести в ярость кого угодно. Разглядывая свое отражение в до блеска начищенных ботинках, Линнер уже знал, какая судьба ожидает этого оябуна, как будто он был провидцем. Впрочем, в определенном смысле он и был провидцем.
      Наконец полковник поднялся и стремительно вышел из комнаты. В воздухе запахло кровью.
      Пока Дэнис Линнер пытался решить проблему мирным путем, Оками готовился к войне. Генерал-майор Уиллоуби, заслуженно носивший прозвище "маленький фашист", был одержим идеей коммунистической угрозы в Японии. Поэтому он предложил сделать из его Банды пятнадцати ядро местной антикоммунистической военной группировки. Его люди обучали генерал-лейтенанта Арисью, бывшего шефа военной разведки в Генеральном Штабе, который должен был возглавить контингент своих бывших подчиненных в составе Джи-2, американской военной разведки. У Оками были надежные сведения о том, что банда уже действует, сообщая о передвижениях советских войск. Люди Уиллоуби поручили провести местную демобилизацию еще одному печально известному военному преступнику - полковнику Хаттори, который не преминул воспользоваться возможностью спасти своих закадычных дружков от возмездия за военные преступления. И если бы Уиллоуби получил столь желанную для него возможность начать возрождение японской армии в качестве американской марионетки, Хаттори приложил бы для этого максимум усилий.
      Все это было оскорбительно для Оками по ряду причин. Кроме того, он не разделял опасений Уиллоуби, что коммунисты везде и повсюду, и у него не было желания видеть свою страну на коротком поводке у Америки. К тому же Дэнис Линнер утверждал, что затраты на создание и обслуживание большой армии нанесут значительный урон его планам, и в этом он был совершенно прав. Полковник стремился к созданию в Японии жизнеспособной экономики, свободной от высокой инфляции, что поставило бы страну на ноги.
      Однако, если быть откровенным до конца, у Оками имелась еще одна существенная, причина желать провала плану Уиллоуби. Он затаил злобу против некоторых членов Банды пятнадцати. Они отдавали в последние дни войны бессмысленные приказы, ужасно обращались со своими подчиненными - из-за этого погибли многие друзья Оками и его брат. Микио часто вспоминал о брате, который ушел из жизни совсем юным. Некоторые приписывали его гибель случайностям войны, но сам Оками не обманывался на этот счет. Он-то знал, по чьей вине погиб его брат, и теперь, когда эти люди находились под крылышком у Уиллоуби, вынашивал планы их уничтожения.
      Он решил сделать это без помощи полковника. Полковник по каким-то необъяснимым причинам затягивал решение по поводу Банды пятнадцати. Несмотря на частые напоминания со стороны Оками, он все еще не предпринял никаких действий. А в последнее время эти напоминания стали превращаться в горячие споры, после которых Оками чувствовал себя чуть ли не преданным.
      - Постарайтесь быть японцем до конца, - горячо убеждал его полковник. - Будьте терпеливы. К этой паутине ведет много нитей. Всему свое время.
      - Но у меня нет времени, - с такой же горячностью отвечал Оками. - Это моя страна, и, не побывав в моей шкуре, вы не вправе диктовать мне свою волю.
      И хотя Микио понимал причину, по которой полковник вынужден был осторожничать - ведь Линнер работал в составе организации, где власть Уиллоуби и его людей была весьма значительна, - все же жгучее желание отомстить за брата побуждало его поступать по своему усмотрению.
      Поскольку внимание полковника было отвлечено от Банды пятнадцати, Оками ничего не оставалось делать, как тщательно проанализировать все последствия игры, которую он вынужден будет вести.
      Для начала Микио решил войти в контакт с коммунистами. Он знал наверняка, что произойдет, если коммунисты каким-то образом узнают о тех пятнадцати военных преступниках, которых Уиллоуби и его люди скрывают от трибунала. Ответная реакция русских не заставила бы себя ждать и была бы чрезвычайно жестокой. Оками прекрасно знал, что Токио был наводнен советскими агентами, и некоторые из них занимали достаточно высокие посты, о чем оккупационное командование и не догадывалось. И он не сомневался, что, если в их руки попадут соответствующие разведданные, они несомненно сообщат о них куда следует. "Да, коммунисты прекрасно подойдут на роль орудия моей мести", - подумал Оками, проснувшись в то самое утро, когда полковник отправился к Кодзо. "Пусть они уничтожат эту Банду пятнадцати и тем самым отомстят за смерть моего брата и моих друзей".
      Конечно же, ему придется подать эту идею под соответствующим соусом. Идеологические мотивы исключались, так как очень скоро коммунисты узнают, кто такой Оками. Оставалось сделать вид, что им руководит корыстный интерес. Многим в Японии было известно, что члены якудзы невероятно корыстолюбивы. Для того чтобы осуществить свой план, Оками стал проводить поздние вечера в одном баре, где, по уверениям его информаторов, часто бывали коммунистические агенты. Однажды он притворился пьяным и "под большим секретом" сообщил соседу по столику о замысле американцев предоставить укрытие военным преступникам. И рыбка клюнула. Через несколько дней к нему подсел худой, узкоплечий японец и сказал:
      - Кажется, у нас с тобой одна и та же точка зрения.
      - Да?
      - Может, и нет. Но до моего слуха дошло, что у тебя есть сведения, которые меня интересуют. Тебе бы за них хорошо заплатили.
      - Слухи верны. Но все зависит от того, сколько мне заплатят.
      - Мы тебя не обидим. Но скажи, откуда у тебя эти сведения об американцах?
      Оками допил свой скотч и заказал еще порцию.
      - А вот это уже не твое дело.
      - Мое. Ведь платить буду я.
      Оками окинул японца взглядом с головы до ног.
      - Джек Доннау, адъютант из оккупационного командования, крепко сидит у меня на крючке, - наполовину солгал он. - Тебе этого достаточно?
      - Но зачем ты болтаешь о планах американцев с первым встречным, разве это умно с твоей стороны?
      - Перебрал в тот день, с кем не бывает? - одним махом Оками опрокинул свой скотч и заказал еще порцию. - Но я все же помню, что не сказал ничего конкретного. А за деньги могу предоставить списочек. Давай обмоем нашу сделку. - Оками жестом подозвал бармена, и, получив по порции спиртного, они подошли к свободному столику в дальнем конце бара. Кругом были люди Оками, и поэтому не имело никакого значения, где он решил уединиться.
      Оками знал тактику коммунистов: они попытаются заманить его в ловушку. Им будет недостаточно просто купить нужную информацию за деньги, они захотят занести свой меч над его головой, чтобы в дальнейшем всегда иметь возможность контролировать его. Усаживаясь напротив агента, Оками подумал, что все это не слишком-то приятно. Он слышал о коммунистах много плохого и, откровенно говоря, побаивался их, как русских, так и своих, местных.
      Человека звали Ивануси. Он работал на фабрике и, что было гораздо важнее, занимал высокий пост в наиболее ярой из группировок, которые сотрудничали с недавно возникшим трудовым движением. Неконтролируемая инфляция, высокий уровень безработицы, безмерная коррумпированность администрации Есиды, ее неспособность вывести Японию из послевоенных экономических трудностей, всеобщее недоверие оккупационному командованию, обещавшему сделать жизнь лучше демократическим путем, - все вместе это было чрезвычайно легко воспламеняющейся смесью и как нельзя лучше способствовало проникновению коммунистов в среду рабочих, где отчаяние достигло предела. Советский Союз умело использовал юнионистов и прочие организации в качестве рабочей лошадки для достижения собственных целей. Это был еще один яркий пример того, как коммунисты умели использовать свою идеологию в качестве хлыста, с помощью которого надеялись возбудить у своих японских учеников так называемый "революционный пыл".
      Ивануси был типичным представителем низов - забитый жизнью и уверенный в своей правоте человек. Он свято верил в то, что социализм приведет к новому, лучшему будущему, если только коммунисты в Японии придут к власти. Но Оками было хорошо известно, что все ивануси во всем мире никогда не получат власти. Либо те самые силы, свергнуть которые они пытаются, уничтожат их, либо те хозяева, которые контролируют их сегодня, будут продолжать это делать, но в новом обличье и в новом обществе.
      Оками не испытывал ненависти к Ивануси; скорее, жалел его. Должен же был хоть кто-то пожалеть этого бедного человека. Правительство Есиды ни в малейшей степени не интересовало, что привело Ивануси к нищете и ярости.
      - Ты ведь из якудзы, - сказал Ивануси, устраиваясь поудобнее. - И ты сотрудничаешь с оккупационным командованием. Ты - враг народа, поэтому не жди от меня сочувствия. Деньги в обмен на информацию. Я хочу заключить с тобой обычную сделку.
      Зная, что эта сделка не будет обычной, Оками сказал:
      - Хвалю за добровольное согласие испачкать руки, товарищ.
      Ивануси хмуро посмотрел на него.
      - Мне не до шуток. Ты живешь, как сёгун, поэтому и веселишься. Пожил бы, как я, бросил бы свои шуточки.
      - Мне кажется, немножко юмора тебе бы не помешало, - улыбнулся Оками.
      - Еще раз тебе говорю: мне не до шуток. Семья голодает, а я того и гляди опять останусь без работы. Пока ты жиреешь и богатеешь на черном рынке, моя семья и тысячи ей подобных бедствуют. А ты, я знаю, ненавидишь коммунистов. Но скажи, за что? За то, что я хочу жить как человек? За то, что мечтаю сделать лучше свой завтрашний день?
      - Лучше для кого? Для твоей семьи или для коммунистов?
      - Это одно и то же, - убежденно ответил Ивануси.
      Вечером следующего дня Оками явился без предупреждения в дом Ивануси и принес с собой гостинцы: свежие фрукты, овощи и рыбу - то, чего не могла позволить себе эта семья. Она жила в крошечном, полуразвалившемся одноэтажном домике, расположенном так близко от железнодорожных путей, что его тонкие стены дрожали всякий раз, когда мимо проносился поезд.
      Ивануси, отчужденный, но вежливый, проводил его в дом. Время приближалось к обеду, и вся семья была в сборе - миниатюрная жена Ивануси с седеющими волосами и трое детей. В доме неприятно пахло вареными корнеплодами.
      Ивануси поклонился, молча приняв дары Оками, но, когда он отнес их на кухню, Микио увидел, что жена его выбросила все в мусорное ведро. Между ними вспыхнула ссора. Оками слышал, как они спорили шепотом, и разобрал слова жены - "позорный" и ужасный эпитет "футеи", который употребил в своей недавней речи премьер-министр Есида, говоря об юнионистах. Это слово означало "губительный".
      Вернувшись, Ивануси сказал:
      - Может, нам стоит прогуляться? Нужно накормить детей, а моя жена не сможет обслужить одновременно и детей, и нас.
      - Да, конечно, - сказал Оками. - Я поступил крайне необдуманно, явившись к вам в дом в это время.
      - Ничего страшного. Мы привыкли, что с нами не церемонятся.
      Оками не был готов услышать от Ивануси столь нелюбезные слова, но воспринял их как неизбежное. Он чувствовал, что хочет понять, почему эти люди предались бесплодным мечтаниям о социализме, ведь этот строй просто не сможет существовать в мире, где правят людские законы, где злоба, корысть и алчность неистребимы. Всем смертным присущи семь грехов. Только святые и аскеты в силах подняться выше этих пороков. Но не могут все люди быть святыми! В обыкновенном же человеке всегда живет собственник, он неистребим. И жажда собственности в конце концов сметет самый прекрасный, самый праведный строй, даже если его воздвигнут на костях мучеников.
      - Как видишь, у нас ничего нет, - сказал Ивану-си. - Мы нуждаемся абсолютно во всем. Так, как мы живем, жить нельзя.
      "Возможно, именно это и определяет все его поведение", - подумал Оками и почувствовал, что понимает этого человека. Понимает, потому что у него есть с ним одно общее - как член якудзы, он тоже изгой в официальном обществе. Да, Оками имел авторитет, но простирался он не дальше определенного круга.
      - Может, правительство не знает о том, что вам нечем кормить детей? спросил Оками.
      - Прекрасно знает, но заботится только о себе, на народ ему наплевать. Когда страна выкарабкается из кризиса, их грехи будут забыты, потому что еды хватит на всех. Но сейчас, когда голод и безработица косят народ Японии, вся ненасытность, алчность и праздность правителей видна невооруженным глазом и вызывает только ярость. Многие советуют терпеть и молиться. Но я не верю в Бога. Где же он? Ты только посмотри вокруг.
      "Слова настоящего коммуниста", - подумал Оками. Ему становилось все интереснее разговаривать с Ивануси, но вслух он сказал:
      - Да, мир устроен несправедливо. Но я не верю, что в нем можно что-то изменить, поэтому борюсь только за себя. Так что давай побыстрее совершим нашу сделку. Мне деньги очень нужны.
      - Хорошо. Как насчет сегодняшнего вечера?
      - Согласен. - Оками написал адрес на листке бумаги. - Найдешь меня здесь в полночь.
      В условленное время Ивануси явился в игорный салон, принадлежавший якудзе. Фактически им владел Оками, но ни Ивануси, ни его люди не знали об этом. Этого не знал никто, кроме узкого круга членов якудзы и полковника. Оками очертя голову играл в каруту и все время проигрывал. На глазах у Ивануси он проиграл за один раз сумму, равную десяти тысячам долларов. Вслед за проигрышем последовало неприятное объяснение с управляющим, сомневавшимся в его платежеспособности. Когда Ивануси увидел, что Оками не может заплатить свой долг, на сердце у него потеплело - это был подходящий момент для того, чтобы поймать его в свои сети.
      - Похоже, деньги тебе нужнее, чем мне, - сказал Ивануси, когда Оками вышел с ним на улицу.
      - Я заплачу, - мрачно произнес Оками. - Мне всегда удается найти выход из любого положения.
      - Но ты же из якудзы, где же твое влияние?
      - Влияние есть у оябуна, а не у меня, - солгал Оками.
      - Подумать только! Даже среди изгоев общества существует неравенство. Плохи же ваши дела!
      Оками с трудом сдержался, чтобы не рассмеяться, его удивила наивность Ивануси. Можно было подумать, что среди коммунистов Страны Советов - этой мечты всего трудового человечества - существовало равенство! Нет, и там, одна небольшая группа людей купалась в роскоши, эксплуатировала весь народ.
      Некоторое время Ивануси, казалось, был погружен в свои мысли. Наконец он сказал:
      - Что если я пообещаю дать тебе денег, которых будет достаточно для того, чтобы уплатить все твои карточные долги, и еще останется?
      Оками с удивлением взглянул на него:
      - Но этих денег с лихвой хватило бы тебе на содержание твоей семьи в течение долгого времени.
      - Как и власть, деньги - только иллюзия, будущее человечества важнее, - проговорил Ивануси тоном истинного фанатика. - Капиталисты, такие, как ты и тебе подобные, обречены. Мое же предназначение состоит в том, чтобы помочь человечеству выбраться на правильный путь, ведущий к настоящему бесклассовому обществу.
      - С помощью денег, заплаченных мне?
      - Взамен ты будешь постоянно поставлять мне разведданные, которыми тебя будет снабжать этот Доннау - о деятельности Банды пятнадцати и других планах оккупационного командования.
      Оками понял, что Ивануси не терял даром времени с момента их первой встречи в баре. Выходило, что его руководители наверху тоже клюнули на наживку.
      - О какой сумме идет речь?
      - Десять тысяч долларов в месяц, - с достоинством произнес Ивануси.
      Оками засмеялся.
      - Тебе бы следовало чаще видеть меня за игрой. Этого мне хватит на неделю.
      Ивануси пытался настоять на своем.
      - Нам нужно будет сначала проверить твою информацию. Если она окажется достаточно интересной, то, кто знает, десять тысяч могут стать только началом.
      Оками рад был услышать эти слова. Теперь он окончательно убедился, что Ивануси руководили коммунисты из-за рубежа. Только они были способны на такие большие ежемесячные выплаты.
      - У тебя есть текущая информация о деятельности Банды пятнадцати? спросил Ивануси, выдавая свое нетерпение.
      - Я могу подготовить все сведения сегодня вечером. Они у меня дома, в блокноте. Через пару дней...
      - Думаешь, человек, которому ты должен, будет ждать так долго?
      - Ты прав. Чем скорее, тем лучше. У тебя деньги с собой?
      - Сначала я хочу взглянуть на информацию.
      Оками привел его в небольшую квартиру, расположенную в богатой части города. Изумленный парень вытаращил глаза, увидев, как живут другие в послевоенном Токио. Оками собрал все копии разведданных, которыми его снабжал Доннау, и показал Ивануси два наиболее интересных сообщения.
      - Но это всем известно, - сказал Ивануси, эхом повторив слова самого Оками, сказанные им когда-то полковнику. - Это еще одно доказательство того, что все правительства одинаковы. Они только делают вид, что судят военных преступников, на самом же деле спасают их, чтобы потом использовать в своих целях. Все эти сообщения в печати о военных трибуналах - верх лицемерия, понимаешь? Вот что готовит нам демократия - ложь и обман.
      Оками не стал ему возражать, так как в этом был согласен с коммунистами. Мир погряз в цинизме, и только планы полковника Линнера на будущее Японии давали Оками ощущение, что его нынешняя работа принесет завтра положительные результаты. Выходит, они с Ивануси оба были фанатиками. Однако у него не было времени, чтобы поразмыслить над этим феноменом.
      - Я хочу посмотреть еще что-нибудь, - сказал Ивануси.
      - После того, как я увижу деньги.
      - Я не могу заплатить тебе, пока твоя информация не будет проанализирована и проверена.
      - Так мы никогда не договоримся.