Он сдался бы, предпочтя вакуум без света и воздуха, высасывающий из него боль. Но Джийан... Даже на краю вечности любовь к ней продолжала жить, как сигнальный огонь маяка. Его покрывала пелена, холодная пленка, отделяющая жизнь от смерти, касалась лица, знакомясь с ним, как неожиданно ослепший старый друг. Не то чтобы Реккк боялся умереть. Вовсе нет. Но в тот миг, когда он медлил, приостановившись - часть обоих миров и ни одного из них, - когда неизбежность смерти стала очевидной, пришла Она, озарив разум, и Ее аромат не дал ему пройти сквозь пленку.
      Клетка за клеткой он возвращался к жизни, к знакомому миру. К единственному, что имело для него значение. К ней...
      - Реккк.
      Он открыл глаза навстречу игре света и тени. В воздухе промелькнула черно-оранжевая бабочка. Над ним склонилась Джийан.
      - Джийан... Что произошло?.. Свора?..
      - Элеана нашла их. Все погибли от многочисленных укусов. Твои модифицированные жуки-марки кишели между щелями боевой брони, как ты и приказал.
      - Хорошо. - Он вздохнул. - Времени мало. Уже почти иды. Мы должны найти Дар Сала-ата. - Он попытался повернуть голову и не смог.
      - Ты спеленат, как квавд на вертеле. - Джийан заставила себя улыбнуться. - Сейчас ты должен отдохнуть, иначе от тебя не будет толку ни мне, ни Дар Сала-ату. - Реккк попытался возразить, но она нагнулась и прижала влажные губы к его губам. Ее рот открылся, и язык втолкнул ему в рот мягкий влажный шарик. Реккк сморщился из-за страшно кислого вкуса. - Знаю, но ты должен медленно прожевать его и проглотить. Это смесь пандана и мандрагоры. - Он снова сморщился, и она рассмеялась. - Я несколько часов рыскала по лесу. Теперь сам займись своим исцелением.
      Реккк хотел ответить, однако сил не хватило. Тогда он начал медленно жевать и довольно скоро погрузился в предписанный Джийан сон.
      Мандрагора предназначалась не только для Реккка. И Джийан, и Элеана потягивали чай, заваренный на измельченных корнях. Они сидели у костра, разведенного Элеа-ной, а голоноги, обычно дневные существа, гонялись друг за другом в кронах деревьев. Реккк лежал рядом. Хотя ночь была теплой, его укрыли несколькими слоями кхагггунской формы, снятой с тел врагов. Какая ирония: кхагггунские шлемы служили и котелком для заварки целебного чая, и чашками. В других обстоятельствах это, вероятно, даже позабавило бы их, но не теперь, не в эту ночь. Уже почти лонон, пятый сезон. Сезон Перемен. В лононе Пять Священных Драконов Миины снова пересекли Космос. В лононе впервые появились в'орнны.
      Ни Джийан, ни Элеана не хотели говорить о страшной опасности, нависшей над ними, как пять лун, - просто не могли. Нелегко обсуждать конец света. При одной мысли об этом по телу бежали мурашки, во сне мучили кошмары. И когда их взгляды встречались, каждая видела отражение своего страха на лице другой.
      Костер потрескивал и пускал искры, в воздухе пахло смолой.
      Джийан сидела, крепко обхватив почерневшими руками подобранные ноги, положив щеку на колени. Она смотрела на Реккка. Вдали ухала сова; к ночному хору присоединились речные лягушки.
      Элеана, глядя на спящего Реккка, сказала:
      - Он очень любит тебя.
      Джийан шевельнулась.
      - Да.
      - Ты права, что доверяешь ему; он не похож на других в'орннов.
      - Ты не знала Элевсина Ашеру.
      - В некотором смысле, возможно, и знала. Я знала Аннона.
      Джийан повернула голову. - Со временем ты забудешь его.
      На глазах девушки выступили слезы.
      - Тут ты ошибаешься.
      Джийан подняла голову, внезапно рассердившись.
      - Ради себя, ради всех - ты должна забыть его. Отойдя от света костра, Джийан уставилась в ночь. Элеана некоторое время смотрела на нее, затем приблизилась. Две женщины стояли бок о бок. Наконец Элеана обняла Джийан за талию. Они долго прислушивались к дыханию леса.
      - Что случилось с твоими родителями? - спросила Джийан.
      - В'орнны схватили мать, когда мне было девять. Отец пошел за ними, да так и не вернулся.
      Джийан ласково положила руку ей на плечи.
      - Наверное, ужасно потерять семью, дом...
      - Честно говоря, я даже не помню их лиц. Это, по-моему, хуже всего. Иногда они мне снятся. Они всегда стоят где-то вдалеке, на вершине холма. И машут мне. Я пытаюсь разглядеть их, но солнце бьет в глаза.
      Реккк пошевелился и застонал во сне, и обе женщины бросились к нему. Элеана смотрела, как Джийан водит руками над головой и грудью в'орнна. От ее рук шел жар, словно от раскаленных добела углей. Через несколько мгновений Реккк снова уснул.
      Обе посмотрели на ночное небо, как, несомненно, делали в детстве, исполненные благоговения перед тайнами звезд. Теперь эта тайна спустилась с небес, поселилась на Кундале, изменила мир, и сегодня, глядя на те же звезды, они чувствовали только приближение смерти, грохот чудовищной цепи пугающе быстрого приближения гибели. Это была не та смерть, что приходит с последним обессиленным вздохом в старости или на поле боя. Эта смерть была бессмысленной. Всеобщее уничтожение, гибель всего мира. Слишком ужасно, чтобы думать об этом долго.
      - Джийан, расскажи что-нибудь о себе. Джийан с радостью отвлеклась от мрачных мыслей.
      - Начать с того, что мы с сестрой близнецы.
      - Я слышала, что в ваших краях близнецов изгоняют или убивают.
      Джийан смотрела на огонь, глаза ее потемнели.
      - История гласит, будто мать пыталась удавить нас с сестрой нашими же пуповинами. Нас спасло вмешательство отца. - Она наложила руки на раны Реккка. - Однако эту версию рассказал нам отец, который к тому времени имел все основания презирать мать. Он покинул нас ради Кэры, новой религии. Мне это кажется невероятным, но, возможно, у него были иные причины уйти. Вскоре после его ухода я услышала другую версию. Якобы он сошелся с повитухой. Женщина совершила ошибку, пригрозив ему разоблачением, и он убил ее, пока она не успела рассказать матери.
      - Ужасно! - воскликнула Элеана. - Но какая из версий верна?
      - Понятия не имею.
      - А ты не можешь использовать колдовство, чтобы узнать?
      - Нет, - резко сказала Джийан и отвернулась.
      - Извини. Я не хотела причинить тебе боль. Джийан посмотрела через костер на девушку.
      - Ворошить золу - опасное занятие, знаешь?
      - Да, нас учат этому в раннем детстве.
      - Почему же это опасно, Элеана?
      - Часто на дне кучи прячутся пылающие угли. Если их потревожить, искры могут попасть на солому, иголки сосен-марр или на высохшее бревно, и тогда начнется пожар.
      - Я видела, к чему приводят лесные пожары. Опустошение, - сказала Джийан. - То же самое и с прошлым.
      Позже, когда они ложились спать, Элеана тихо промолвила:
      - Я не колдунья, но и без того знаю: что бы ни говорили, Аннон не оставит мое сердце в одиночестве.
      Джийан повернулась на бок, отвернувшись от девушки и заплакала по ребенку, которого она потеряла, по сыну, которого ей уже никогда не увидеть.
      Риана инстинктивно попыталась Припрыгнуть, но ничего не вышло. Наверное, колдовство древней флейты каким-то образом перекрывало силовые ручьи: Риана совсем не чувствовала их, хотя знала, что они должны быть рядом. Она мысленно листала "Величайший Источник", отчаянно выискивая средство борьбы. В Священных Книгах хад-атта не упоминалась, и теперь, на новых вершинах боли, она, кажется, поняла почему. Флейта принадлежала Кэофу, Темному колдовству, о котором ей известно очень мало.
      Бартта опускала хад-атту все ниже. Риана старалась молчать, однако боль была слишком велика, и она закричала. Бартта стояла перед ней, по ее лицу текли слезы.
      - Пожалуйста, Риана, скажи правду, - взмолилась она. - Только так можно положить этому конец. Я уберу хад-атту, я снова буду любить тебя. Ты получишь все, что я могу дать, все, что пожелаешь. Обещаю.
      Бартта подошла ближе.
      - Признание - благо для души. Стоит только начать. Я покажу пример: сама начну каяться. Я скажу тебе то, о чем никто не знает. Это вызвало бы ужаснейшую панику, если бы стало всем известно. Миины нет, Риана, прошептала она на ухо девушке. - Миина ушла из нашего мира в какое-то другое, далекое место, для которого у нас нет названия. Мы слишком часто разочаровывали Ее, и Она ушла. - Бартта дрожала от гнева и отчаяния. - Как Она могла?! Какое божество покидает Своих детей? Она не Богиня; Она жестокое, бесчувственное чудовище. - Бартта выпрямилась с залитым слезами лицом. - Как править рамаханами, духовными вождями расы? Куда нам идти? Как держаться? Нам надо пережить оккупацию. Не важно, какой ценой; главное, мы выжили!
      - Ты выжил на калллистоте, - сказал Курион, когда они шли по Променаду в Гавани. - Теперь мы покатаемся на корабле.
      - Сейчас? Ночью? Курион нырнул под ограду.
      - Скоро рассвет. Сейчас все рыбаки выходят в море. Набережная практически опустела. Там и тут, подобно оазисам в пустыне, виднелись огни ночных кабаков вроде "Кровавого прилива". Молодежь курила лаагу на задворках, любовники разошлись по койкам. Пьяные саракконы спали.
      Курион, стоявший по другую сторону парапета, повернулся к Кургану.
      - Пришло время, Стогггул.
      - Я не люблю море.
      - Вы, в'орнны, глухи, немы и слепы. Почему мы любим океан, почему нас тянет туда, почему мы чувствует себя там как дома? Да потому, что в плавании нельзя совершить ошибки - ни единой. Ошибка, даже мелкая, вроде неправильной оценки ветра или течения, может привести к тому, что корабль перевернется и все, кто на борту, утонут. В океане некуда спрятаться от других или от себя. Мы вынуждены выходить лицом к лицу с самими собой. Понимаешь, Стогггул, такое противоборство гораздо труднее, чем сражаться с чужой расой, будучи маленьким винтиком армады. В городах, среди кишащих миллионов, очень легко потерять себя, скрыть свое истинное лицо в толпе. Потому мы любим неистовство морей и пустынь, которые открывают перед нами беспредельные возможности. Но ты не таков, Стогггул. В этом ты похож на своих сородичей.
      Курган решился и поднырнул под парапет, присоединившись к сараккону, как раз когда тот шагнул в темноту. Донесся глухой стук - видимо, сараккон спрыгнул на палубу корабля. В этом ты похож на своих сородичей.
      Колени подогнулись, когда подошвы сапог ударили в деревянную палубу. Его крепко встряхнуло. Палуба раскачивалась, задавая тревожащий ритм. Курган оступился, и крепкие руки Куриона поддержали его.
      - К качке скоро привыкнешь, - сказал Курион, отдавая швартовы.
      Корабль отошел от берега. Курган вцепился в борт мертвой хваткой. От ударов волн о корпус у него сжимались желудки. Юноша жадно смотрел на надежную каменную Набережную, отодвигающуюся все дальше с каждым ударом сердец.
      Он обернулся, услышав громкий треск и хлопанье моноволокнистых парусов - гигантские треугольники разворачивались. Ветер наполнил их, и корабль помчался вперед, в море Крови.
      Вставший у штурвала Курион хохотал. Сжав зубы, Курган с трудом добрался до сараккона, перебирая руками, как скалолаз, преодолевающий отвесную скалу.
      - Курион, почему ты смеешься надо мной?
      - По-моему, лучше смеяться над тобой, чем не замечать тебя, а, ничтожество?
      Курион хлопнул Кургана по спине; по всему телу разлетелись осколки боли.
      - Ты смеешься надо мной, потому что знаешь больше меня.
      - Ты когда-нибудь уезжал далеко из Аксис Тэра? Я побывал во многих местах Кундалы и завел много друзей.
      - Из Сопротивления?
      - Что? Какой мне прок от кундалианского Сопротивления?
      - Мне кажется, они хорошо заплатили бы за некоторые товары для черного рынка.
      - Теперь ты ставишь под сомнение мое доброе имя. Я не занимаюсь товарами для черного рынка. - Курион хитро улыбнулся. - Даже будь я таким злодеем, я бы прекрасно управился без Сопротивления. В любом случае их дела плохи - благодаря усердию твоих сородичей. Нет, мои клиенты сидят дома и платят за заказы. Они не погибают от ударного меча.
      - А друуги?
      Курион склонил голову набок.
      - Ты выведываешь у нас информацию, Стогггул? Тебе-то это зачем?
      - Я собираю информацию везде, где могу. Это мой товар. Моя звонкая монета.
      - Понимаю.
      - Так что друуги?
      Сараккон некоторое время пристально смотрел на него.
      - Мы могли бы навести справки - если бы цена была подходящей.
      - Я буду иметь твое предложение в виду. - Сараккон явно чего-то не договаривал, но в данный момент давить на него неразумно.
      Волна обрушилась на нос корабля, залив палубу. Курган невольно попятился.
      - От этого не убежишь, - сказал Курион. - Не трать время на попытки.
      Юноша не сдвинулся с места, глядя в глаза высокому сараккону, пока морская вода заливала сапоги. К тому времени они уже довольно далеко отошли от берега. Была ясная ночь. По правому борту виднелся свет, отмечающий южный край мыса, который кундалиане называли Висящий Череп. За ним расстилалось светящееся море. Звезды сверкали яростно, как алмазы, заливая все холодным голубым светом.
      Поглядев вперед, Курган заметил движение в открытом люке в середине корабля. На борту был кто-то еще. Курион, услышав знакомый звук, улыбнулся.
      - У нашего народа, Стогггул, есть древняя пословица. "Когда судьба приближается, быстро иди ей навстречу". - Он кивнул, когда кто-то вышел из каюты на свет.
      Это был баскир, чемпион калллистота, избивший Кургана до бесчувствия, только на лице у него не было ни синяков, ни опухолей, ни порезов - вообще никаких отметин.
      - В чем дело, Курион? - Курган сразу насторожился. - Думаешь, я приму участие в частном матче для твоего развлечения?
      Курион смотрел на юношу загадочным взглядом.
      - Он боится тебя, - заметил сараккон огромному баскиру, который теперь стоял рядом с ним.
      - Отлично, - сказал баскир. - Он и должен бояться меня.
      Курган, не веря своим глазам, смотрел, как баскир начинает преображаться и, преображаясь, становится еще выше. Экзоскелет костюма из черного сплава преломлял звездный свет, как призма. Бледно-янтарный череп и шею покрывали терциевые и германиевые схемы; при таком освещении они напоминали татуировки Куриона. В черных глазах сияли рубиновые зрачки. В выступы скул были имплантированы терциевые нейронно-сетевые контакты.
      - Что за Н'Лууура?.. - Встревоженный Курган отступил на шаг.
      - Я - Нит Батокссс, - сказал гэргон. - Ты подарил мне хороший бой, трудный бой, интуитивный бой. Взамен я преподал тебе бесценный урок, не так ли?
      - Я не... - Курган попытался сглотнуть, но во рту пересохло.
      - Он тугодум? - спросил Нит Батокссс. - Ты не докладывал.
      - Не тугодум, - ответил Курион, заступаясь за Кургана и, возможно, себя самого. - Просто ошеломлен твоим появлением.
      - Ах да. - Нит Батокссс кивнул. - Я поступил правильно, положившись на твое заключение. Я нахожу внешний мир... - он повел головой из стороны в сторону, - физически токсичным.
      Гэргон перевел пристальный взгляд на Кургана. Рубиновые зрачки, мягко говоря, вызывали тревогу. Курган решил не обращать на них внимания; гэргон должен понять, что запугивание ни к чему не приведет.
      - Что вам от меня нужно? - крикнул юноша порывистому ветру.
      - Присягу на верность, - сразу же сказал Нит Батокссс. Курган бросил взгляд на Куриона.
      - Это какая-то саракконская шутка?
      - Присягу на верность. - Гэргон шагнул к нему, совершенно не обращая внимания на качающуюся палубу.
      - У меня нет хозяина, - заявил Курган. - И не будет.
      Гэргон остановился.
      - Как понимать такое невежество?
      - Высокомерие, Нит Батокссс. - Курион пожал плечами. - Мы тебе говорили.
      - Да, говорили. - Как ни странно, гэргон выглядел довольным. - Рано или поздно, молодой в'орнн, у каждого появляется хозяин. Кто-то или что-то - не имеет значения. Ты не исключение. Твой хозяин - честолюбие.
      Курган, стиснув зубы, с ненавистью смотрел на Куриона, заманившего его в ловушку.
      - Вы - гэргон. Зачем вам я?
      - Не твое дело.
      - Напротив, - сказал Курган. - Если вы намерены отнять у меня свободу, я хотел бы знать почему.
      - Не тебе, Призванному, диктовать условия Призывания. - Руки Нита Батокссса раскрылись, как паруса. Ионные сетки на перчатках начали искрить и щелкать. - Если ты не присягнешь мне, я убью тебя немедленно, и Курион найдет кого-нибудь другого - попокладистее.
      Курган знал о гэргонах достаточно, чтобы поверить ему.
      - Курион обеспечит поддержку, - продолжал Нит Батокссс. - Если тебе понадобится что-то еще, свяжешься со мной. Я настрою твой окумммон на слышную только мне частоту.
      Гэргон возвышался перед юным в'орнном.
      - Решай.
      "Неволя или смерть", - подумал Курган. Должен быть другой выход. Один из первых уроков, преподанных Старым В'орнном...
      - Довольно! Твое время истекло! - Гэргон поднял кулак. Курган склонил голову.
      - Клянусь вам в верности, Нит Батокссс.
      - Дай посмотреть тебе в глаза. - Гэргон смотрел на него сверху вниз с непонятным выражением. - Повторяй клятву, Стогггул Курган: "На крови клянусь тебе жизнью". - Он подождал, пока Курган повторит первую часть клятвы. - "На крови клянусь: твои цели - мои цели". - Курган повторил. - "На крови клянусь исполнять то, что ты прикажешь мне". - Курган повторил. - "На крови клянусь, что моя жизнь принадлежит тебе, и если я нарушу эту клятву, ты волен распорядиться ею, как сочтешь нужным". - Курган лишь на мгновение замешкался, прежде чем повторить конец клятвы.
      Нит Батокссс хирургически точным ионным лучом разрезал ему кожу на ладони, а Курион тем временем распечатал густой напиток, которого Курган никогда раньше не видел. От него пахло гвоздичным маслом и жженым мускусом. Держа руку юноши, гэргон дал его крови стечь в хрустальные бокалы, смешавшись с напитком. Потом они выпили. Жидкость была черной, как каменноугольный деготь, и почти такой же противной, хотя в ней чувствовалась жгучая крепость. Они подняли пустые бокалы и бросили их в море, скрепляя договор.
      Нит Батокссс начал перенастраивать окумммон Кургана.
      - Теперь вы скажете, почему завербовали меня? Нит Батокссс пожал плечами:
      - У меня есть враг - Нит Сахор. Некоторое время назад я заподозрил, что он отступник, опасный раскольник, преследующий собственные таинственные цели. Недавно он набрал себе маленькую группу сторонников. Ты знаешь Реккка Хачилара?
      В руке вспыхнула боль - глубокая, быстрая, неясная.
      - Разумеется. Реккк заключил союз с этим другим гэргоном?
      Нит Батокссс наклонил голову.
      - Вместе с двумя кундалианками, одна из которых скорее всего колдунья.
      "Джийан", - подумал Курган.
      - Я не привык к жизни за пределами Храма Мнемоники. Мне нужны глаза, уши и руки умного в'орнна, честолюбивого в'орнна, неразборчивого в средствах в'орнна.
      - Курион сказал вам, что я такой?
      - Не имеет значения, что сказал мне Курион, - отрезал Нит Батокссс. Тебе достаточно знать, что ты извлечешь значительную выгоду из этого союза.
      "Чтобы приблизиться к гэргонам и своим собственным целям, я соглашусь с радостью", - подумал Курган. Он решил сразу же получить пользу от нового союза.
      - Кто-то из служащих звезд-адмирала Морки доносит на меня. Я хотел бы знать личность этой счеттты.
      - Тебе надо справиться у провидца.
      - Я спрашиваю вас. Просто просьба.
      - Мне не нравится твой тон... да и смысл твоих слов.
      - Уверяю вас, здесь нет никакого скрытого смысла. В конце концов, мы только что заключили союз. - Юноша коснулся еще побаливающего окумммона на руке. - По-моему, я показал свою добросовестность. В качестве жеста доброй воли с вашей стороны...
      Нит Батокссс встал; его задача была выполнена.
      - Спроси хозяйку "Кровавого прилива". Думаю, она может дать ответ на твой вопрос.
      - Благодарю, Нит Батокссс. - Курган кивнул, разминая затекшие мускулы предплечья.
      Гэргон исчез внизу.
      Курион курил лаагу, прислонившись к поручню на корме; на лице сараккона застыла загадочная улыбка. Татуированные пальцы сжимали штурвал.
      Море успокоилось. Корабль быстро поворачивал, воспользовавшись переменой ветра. Через горизонт на востоке протянулась узкая розовая полоса - рассвет.
      Флейта вот-вот должна была разлететься. Риана ощущала, как внутри хад-атты начинают образовываться трещинки, даже видела их какой-то частью разума, о существовании которой никогда не догадывалась. Другая часть разума хранила ужасное воспоминание о взорвавшихся изнутри внутренностях Астар.
      Девушка подавила крик. Отключила ужас, рассеивавший мысли. В'орнн в ней укрепил свою волю, закрепившись в безветренном центре водоворота ужаса. Думай, Риана. Думай.
      Матерь полагала, что мы узнаем, как снять защитное заклятие с "Книги Отречения". У нас есть знания.
      Думай, Риана. Думай.
      В "Величайшем Источнике" хад-атта не упоминается. Откуда же она?
      Из "Книги Отречения".
      В разделах, запомненных до прихода Бартты, флейта не упоминалась. Наверное, нужен один из защищенных разделов!.. Риана мысленно представила себе пустые страницы.
      Первая трещина протянулась из центра флейты, ослабляя ее блестящую поверхность.
      Риана сосредоточилась на образе пустых страниц. Подумала об отрывках на Древнем наречии, видимых до и после пустых страниц. Ничего.
      Ее захлестнула волна отчаяния. Она ходит кругами.
      Еще одна трещина, уже на противоположной стороне. Очень скоро хад-атта расколется пополам.
      Но в'орнн внутри нее не позволял сдаваться. И неожиданно в голове возникла мысль. Матерь говорила, что "Величайший Источник" старше этой книги, что Венча - корневой язык Древнего наречия. "Язык чистого колдовства", - сказала Матерь.
      Чистое колдовство.
      Становилось все труднее отгораживать разум от страшной боли, вызываемой флейтой. Первый осколок вонзился в горло, заставив подавиться. Риана ощутила вкус собственной крови.
      Она заставила себя смотреть на образы пустых страниц, повторяя алфавит Венчи, и увидела, как возникает - очень смутно - словесная паутина защитного заклятия. Между сетью слов были пропуски. Интуитивно Риана выбирала буквы, образовывала слова, которые уместились бы в эти пропуски, мысленно пропела слова и увидела, как пропуски заполняются и возникает целое, отодвигая страницы, образуя звездообразную сферу, вращающуюся и пульсирующую колдовской энергией.
      Звезда Неизменности.
      Это было заклятие Глаз-Окно. То самое заклятие, которое могло освободить Матерь.
      Она взяла Звезду Неизменности и отправила в Айаме, в Иномирье, к Матери. Сработает ли оно? Оставалось всего несколько секунд...
      Время истекло.
      С ужасным ревом хад-атта разбилась.
      Риана почувствовала, как тысяча осколков начинают разрезать ее на куски. А потом ничего. Вообще ничего. Она не могла пошевелиться, не могла даже моргнуть. Сердце перестало биться, кровь остановилась в жилах. Осколки разлетевшейся флейты замерли. Но по крайней мере разум продолжал работать. Она увидела Бартту - та окаменела, протянув к ней руку. Кто знает, что проносилось в ее мозгу в миг, когда Время перестало течь? Чувствовала ли она боль, раскаяние, утрату? Способна ли она чувствовать любовь или хотя бы сострадание - если смогла отдать Риану хад-атте?
      Пока все эти мысли мелькали у нее в голове, в комнате возникла Матерь. Она Припрыгнула из тюрьмы! Она свободна!
      Матерь улыбнулась Риане и приложила палец к губам, словно девушка могла издать хоть один звук. Прошла мимо Бартты, как лунная тень скользит по лесной поляне, поднялась на постамент и шепнула Риане на ухо:
      - Склоняюсь перед Дар Сала-ат. Только она могла разрушить заклятие, связывавшее меня больше столетия. Я говорила тебе, что ты колдунья Просвета. Благодарю тебя.
      Матерь схватила разбивающуюся флейту, и выражение ее лица изменилось.
      - Мужайся. Ты должна расслабить внутренние мышцы. - Она легко положила руку на плечо Рианы. - Я знаю, тебе кажется, что ты не можешь двигаться, но, уверяю тебя, можешь. Я же смогла. Так что расслабься, мой воин. Расслабься.
      Матерь медленно начала вытаскивать хад-атту из пищевода девушки. Поскольку вся флейта ощетинилась разлетающимися осколками, Риане казалось, что она проглотила дикобраза. Глаза вылезли из орбит, на всем теле выступил пот. Матерь остановилась и снова попросила Риану расслабиться. И снова потянула за хад-атту.
      Риана почувствовала сдирающее кожу царапанье, сладковатый привкус быстрой, горячей струи крови. Подумав об этом, она задрожала, и Матерь снова остановилась, выжидая. Риана взяла себя в руки, 'заставила мышцы расслабиться. Закрыла глаза, но слезы текли все равно. Боль становилась все сильнее и сильнее, пока Риана не выпустила ее всю вздохом. Появилась частично разлетевшаяся хад-атта, по-прежнему во власти остановившего Время колдовства. На ней сверкала кровь.
      Матерь отвязала Риану и сильными руками подхватила валящуюся из кресла девушку. Пересекла комнатку, взяла один из факелов на стене и швырнула его в древнее устройство. Взметнулось пламя, в мгновение охватив кресло и пьедестал. Сама флейта висела в воздухе, роняя капли крови на застывшие ноги Бартты. Риане казалось, что она и Матерь бредут по застывшему Времени, словно через вязкую жидкость, которая зыбучим песком тянет и засасывает ноги. С каждым вздохом она словно вдыхала пригоршню льда. Все было как во сне, где ничто не следует законам логики известной вселенной.
      Постепенно Риана начала сознавать, что стены, пол и потолок комнаты расширяются, крошась на субатомные частицы. В последний миг перед тем, как все растворилось в Великой Реке Пространства-Времени, девушка повернула голову, оглядываясь на тюрьму. Время возобновило свое течение, осколки хад-атта разлетались. Бартта закрывала лицо руками. Языки пламени, раскаленные и извивающиеся, жадно пожирали орудие пытки.
      А потом все исчезло.
      Элеана закричала во сне. Джийан присела рядом с ней, обняла.
      - Что с тобой? - Она откинула склеенные потом волосы Элеаны от мокрого лица. - Страшный сон?
      - Мне снилась смерть. Кровавая смерть.
      "Сны о гибели, - подумала Джийан. - Мы больше не можем отделаться от властвующего над нами ужаса смерти". Она погладила девушку по щеке.
      - Отдохни немного. - Джийан вдохнула прохладный горный воздух и плотнее закуталась в одеяние. - К завтрашнему дню Реккк сможет идти. Мы найдем Дар Сала-ата. Ты должна верить в это.
      Элеана кивнула.
      Джийан улыбнулась ей и встала. Она была на полпути к своему месту рядом с Реккком, когда услышала голос девушки.
      - Джийан, мне страшно.
      Снова опустившись рядом с ней на колени, Джийан взяла ее за руку.
      - Нам всем страшно, дорогая. Но это был страшный сон, и только.
      - Ты не понимаешь.
      - Ах, дорогая, ты такая храбрая...
      - Я о другом. - Элеана отвела взгляд, потом снова посмотрела на прекрасное лицо Джийан. - Боюсь, что я беременна.
      - Внезапные приступы головокружения... Я знала, что что-то неладно. Джийан наклонилась ближе. - Кто отец?
      - Наверное, это произошло в тот день, когда я купалась в реке, когда я в первый раз встретила Аннона. - Она помолчала, ища взгляд Джийан. - Он не сказал тебе?
      Джийан покачала головой.
      - Он охотился с другом, такой темноглазый и с жестоким ртом.
      - Курган.
      Элеана повторила имя, словно пробуя на вкус незнакомую пищу.
      - Я сглупила. Решила выкупаться близко к в'орннскому жилью. Моя задача была выполнена; я убедилась, что кхагггунов поблизости нет, и на мгновение ослабила бдительность. Они были в сэсаловой роще и, наверное, следили за мной. Друг Аннона бросился на меня. Аннон пытался помешать ему и помешал бы, но тут случилось что-то очень странное. Самый большой гэрорел, какого я видела в жизни, появился из ниоткуда и напал на Аннона. Пока он лежал без сознания, его друг... изнасиловал меня. - Она посмотрела на Джийан. Несколько недель назад у меня начались приступы головокружения. Сначала я не обращала внимания. Небольшое воспаление среднего уха - у меня такое уже бывало. Но когда они начали происходить все чаще, я начала обдумывать другие причины. Я несколько раз спала с Дамми, но если бы я была беременна от него, у меня бы уже появился живот. Смотри, живот плоский, как всегда. Я знаю, что не больна. И чувствую, как шевелится ребенок, словно мысль или воспоминание о сне.
      Джийан положила руку на живот Элеаны.
      - Ты правильно догадалась. - Она старалась не поддаваться страху. Плод, если это наполовину в'орнн, не проявится еще много недель. Практически только перед самыми родами.
      Элеана широко открыла глаза.
      - Откуда ты знаешь?
      - В нашей деревне многих женщин насиловали кхагггуны. Некоторые забеременели. Как ты знаешь, рамаханы - целительницы. Молодым поручалось помогать беременным.
      Это, конечно, было не всей правдой. Никто не должен знать, что она сама, как теперь Элеана, носила ребенка в'орнна. Пикантность ситуации не ускользнула от Джийан.
      - Он появится раньше, чем родился бы кундалианский ребенок, однако его рост в первые дни, недели и месяцы будет, по нашим меркам, астрономическим. - Она получше укрыла девушку. - Дорогая, почему ты не сказала мне раньше?
      - Вы с Реккком рассчитывали на меня. Я не хотела вас беспокоить. Не хотела, чтобы вы думали обо мне, когда мы боремся за жизнь.
      - Восхитительно, но глупо.
      - А еще... - Она на миг отвела взгляд. - Я сомневалась, можно ли доверить Реккку такую информацию. Я видела, как в'орнны с мешками прочесывают округу, отыскивая, по их выражению, "отходы войны".
      - В'орнны никогда не получат твоего ребенка, - яростно сказала Джийан. - Это я тебе обещаю.
      - Спасибо. - Элеана опустила голову на руки, запустила пальцы в волосы. - Я много думала. Мои ночные кошмары... - Она внезапно подняла голову. - Тот в'орнн - Курган, - который изнасиловал меня, был омерзителен. Я не хочу его ребенка.
      - Но ведь он и твой. - Джийан положила руки на плечи Элеаны. - Прошу тебя, не наказывай нерожденное дитя за грех отца. Тот, о ком мы говорим, невинен. У него нет иного защитника, кроме тебя. Его жизнь в твоих руках.
      В глазах Элеаны застыла мольба.