- Теперь тебе пришло время обратить всю свою энергию на учение, чтобы к тридцати годам твердо встал на свой путь, к сорока - не имел никаких сомнений относительно мира, к пятидесяти - знал волю неба, к шестидесяти был готов прислушаться к ней. Чтобы к семидесяти ты был бы способен следовать велениям твоего сердца, идя путем праведных.
      Он с удивлением взглянул на Лианг. - Как мне свершить все это?
      - Это твое дело, - ответила она. - Но я расскажу тебе одну историю, которая может тебе помочь. Я родилась и выросла в деревне на северо-востоке Китая. Деревня называлась Дзудзи, и там был храм, в котором жили необычные монахи. Они считали себя потомками императора Чи, прозванного историками Терминатором за то, что он фактически один положил конец своей династии Сиа. Это было очень давно, почти две тысячи лет до Рождества Христова, пользуясь европейским летоисчислением. Император Чи свел на нет все хорошее, заложенное преобразованиями, проведенными за 900 лет до него Желтым Императором.
      Монахи были не очень озабочены тем, как историки относятся к их полумифическому предку. Они занимались боевыми искусствами под общим названием Тао-Тао, основы которых заложил, как они утверждали, не кто иной, как сам император Чи. Их называли тандзянами, что означает "ходящие тайком".
      Тандзяны-монахи не поклонялись никакому богу, если не считать богом императора Чи. Некоторые считали, а некоторые считают и сейчас. Лианг замолчала, будто желая посмотреть, какой эффект произвели на сына ее слова.
      - Откуда ты так много знаешь об этих монахах? - спросил Со-Пенг.
      - Я их хорошо знала, - был ответ, - потому что жила среди них. - Ее глаза внимательно следили за выражением глаз сына. - Мой отец был тандзяном-монахом.
      Они услышали тихий вскрик. Мальчик, который лазил по парапету, поскользнулся и полетел в воду, где предательски спокойная поверхность скрывала сильные течения и водовороты.
      Со всех сторон бежали люди, но ребенок был уже внизу. Они отчаянно сигналили лихтеру, стоявшему неподалеку от берега, но до него было неблизко, а по тому, как барахтался мальчик, было ясно, что он не умеет плавать.
      Со-Пенг перелез через парапет, приготовившись прыгать в воду, но мать удержала его.
      - Слишком опасно, - сказала она, решительно взяв сына за руку.
      - Но, мама... - Он заметил странное выражение в ее глазах и замолчал. Как дуновение слабого ветерка, прохладного и незримого, от матери во все стороны излучалась энергия.
      Лианг сконцентрировала все свое внимание на барахтающемся ребенке. Со-Пенгу даже показалось на мгновение, что ее глаза светятся в темноте, но, возможно, это было просто отражение уличных фонарей.
      Ребенок, который до того совсем уже было ушел под воду, вновь появился на поверхности, будто удерживаемый незримой рукой. Он оглядывался по сторонам в страхе и недоумении, держась на воде, как поплавок, будто и не было вокруг предательских течений.
      Со-Пенг видел капли пота, стекающего по щекам матери. Его собственное сознание трепыхалось где-то на обочине ее мощной ауры.
      Лихтер подошел совсем близко, замедлил ход, и один из матросов бросил мальчику конец. Через минуту он уже был на борту. Толпа, собравшаяся на берегу, захлопала в ладоши, видя, что опасность миновала.
      Лианг отвернулась и подставила вспотевшее лицо вечернему бризу. Она казалась очень спокойной, и Со-Пенг физически ощутил это неестественное спокойствие, окутывающее их, как одеялом. Они сели на каменную скамейку без спинки, и Лианг закрыла глаза.
      Ему вообще-то следовало поразиться тому, что его мать только что проделала, но он не слишком удивился. Он вспомнил, как много лет назад одна из его сестренок заболела. Пришедший доктор сделал все, что мог, и ушел, качая головою. Со-Пенг слушал, как он шепнул стоящим в дверях:
      - Она умрет. Уложите ее поудобнее и молитесь. Больше вы ей ничем не поможете.
      А потом он увидел, как Лианг опустилась на колени у постели умирающей дочери и взяла ее за руку. Наступила абсолютная тишина. Рядом с кроватью был камин, и на нем стояли часы. Это был единственный случай за все время, прошедшее со дня их приобретения, но они не пробили положенное число раз, когда большая стрелка коснулась цифры 12. Со-Пенг чувствовал, чти концентрические круги тепла и света- растекаются по дому, исходя от матери, как от эпицентра.
      Потом он был уверен, что весь этот эпизод ему просто приснился. Однако на следующее утро его сестренка проснулась в своей кровати. Глаза ее лихорадочно блестели, красные пятна на щеках уже бледнели. Лианг, все еще сжимая, руку дочери, проспала весь день.
      Со-Пенг набрал полные легкие воздуха, потом медленно выдохнул. Ему нужно было время, чтобы объять умом слияние прошлого и настоящего, поставить разрозненные фрагменты на свое место.
      - Ты поняла, кто убил тех купцов, - сказал Со-Пенг после небольшой паузы, - потому что выросла среди убийц в семье своего отца.
      Лианг открыла глаза.
      - Твоего деда, - сказала она таким тоном, словно в ее словах содержался какой-то прозрачный намек. Потом кивнула головой, словно подтверждая сказанное. В ее глазах отражался не только свет фонарей, но и последние лучи уходящего дня.
      - Тао-Тао, - сказала она. - Такие метательные снаряды в виде звезд делают только тандзяны. Ну, а остальное: свинина во рту жертв, дни, когда совершены убийства, - все это только камуфляж, чтобы ввести в заблуждение полицию. Обычные штучки тандзянов.
      - А мой дар?.. - начал Со-Пенг и остановился, потому что ему было трудно задать свой вопрос: утвердительный ответ на него ранил бы его в самое сердце. - А мой дар - тоже одна из штучек, развившихся благодаря Тао-Тао?
      - Нет, - тотчас же ответила Лианг и почувствовала, как напряженность, повисшая в воздухе, схлынула. - Это к тебе перешло от моей матери, которая к тандзянам никакого отношения не имела.
      - А что тандзяны делают в Сингапуре?
      - Они по природе бродяги, - ответила мать. - Многие эмигрировали в Японию триста лет назад. Им всегда хочется завоевывать новые территории. Может, поэтому у них никогда не было своей собственности.
      - Что ты имеешь в виду?
      Лианг вздохнула.
      - Тао-Тао - наука отрицания. Тандзяны - беспощадные люди, не способные испытывать эмоции, обычные для всех людей. Поэтому у них никогда не было собственности, хотя они всегда завидовали тем, у кого она есть. Зависти у них не отнимешь. Их специальность - тайные убийства. Они нанимаются делать грязную работу за тех, кому или "принципы" не позволяют делать ее самим, или они слишком трусливы для этого. Тао-Тао ставит слежку и убийство на научную основу.
      Возможно, Со-Пенг чувствовал неудовлетворенность ответом матери. Может, в тоне ее голоса и в выражении лица чувствовалась какая-то недоговоренность. И он решил продолжить разговор:
      - Все это недостаточные причины для присутствия тандзянов в Сингапуре. - Сказав это, он почувствовал, что попал в точку.
      - Со-Пенг, - сказала Лианг, - когда ты приходил ко мне во сне до своего рождения, ты произнес именно эти слова: "Все это недостаточные причины для присутствия тандзянов в Сингапуре". Мы с твоим отцом тогда не в Сингапуре жили, а в Куала-Лумпуре, у оловянных рудников. И как тогда у нас и мысли не было, чтобы перебраться в Сингапур, так и долгое время после твоего рождения.
      - И что же это было?
      Она улыбнулась. - А была жизнь, Со-Пенг. - Ее глаза казались прозрачными, как вода, вблизи которой они сидели. - Со временем я поняла, что мне суждено не только рожать детей и быть, таким образом, носительницей жизни, но и учить их мудрости, то есть быть носительницей знания. Со временем я поняла, что это не просто совпадение, что я родилась в семье тандзяна и затем много лет спустя родила тебя. Я страшилась связи между этими двумя событиями, как страшилась того момента, когда ты мне скажешь: "Все это недостаточные причины для присутствия тандзянов в Сингапуре".
      Его мать низко склонила голову. Годы спустя Со-Пенг будет вспоминать, что город вдруг затих тогда вокруг них. Зная, что такое Сингапур, он понимал, что такого быть не могло. Тем не менее, он помнил, что такое было.
      - Ты прав. Все это недостаточные причины для присутствия тандзянов в Сингапуре. Они здесь для того, чтобы вернуть меня назад в мою семью в Дзудзи.
      Со-Пенг долго не решался заговорить, а Лианг молчала, чтобы дать ему возможность воспринять то, что она сказала. Наконец Со-Пенг несколько оправился от своего шока и спросил: - Но зачем тандзяны убили купцов? Они же их даже не знали?
      - Не делай ту же ошибку, что и остальные, - сказала Лианг. - Дело не только в том, КОГО они убили, а КАК. Способ убийства ясно указывает на присутствие здесь тандзянов. Это их предупреждение мне: подчинись - или ты умрешь.
      - Ты хочешь сказать, что они убили двоих людей, чтобы попугать тебя?
      - Да, это вполне в духе этих людей, - ответила Лианг.
      Со-Пенг был так поражен, что открыл было рот, чтобы сказать что-то, но, не найдя слов, снова закрыл. Мать не смотрела на него, очевидно, чтобы дать ему возможность собраться с мыслями.
      Из потайного кармана она достала маленькую бархатную коробочку. Держа ее на ладони, как будто это была упавшая с неба звезда, она сказала:
      - Открой ее, сын мой. - И произнесено это было таким тоном, словно это были вступительные слова к какой-то религиозной церемонии, к какому-то древнему ритуалу.
      Со-Пенг с бьющимся сердцем исполнил повеление. В коробочке были драгоценные камни.
      - Шестнадцать изумрудов, - голос Лианг сохранял все те же напевные, торжественные интонации, - по одному на каждый из основных принципов Тао-Тао, по одному на каждого из создателей этого учения. Говорят, что их дух вошел в эти камни в момент их смерти.
      Со-Пенг с опаской посмотрел на эти камни, словно они были живыми и могли укусить его. Потом сказал:
      - Так вот что нужно тандзянам!
      Лианг кивнула.
      - Они хотят вернуть меня, они хотят вернуть изумруды. Мы неразрывно связаны. Изумруды священны, и их охрана - мой священный долг. Их цена в миллионы раз превышает их рыночную стоимость. В них квинтэссенция Тао-Тао, душа и сердце этого учения. В них добро и зло, сын мой. Всмотрись в их огранку - и ты научишься различать первое от второго. Обладание этими камнями просто заставляет идти путем праведным.
      - Так зачем же они тогда нужны тандзянам, мама?
      - Я уже сказала, что в них заключено и добро, и зло; как в душах отцов-основателей учения, запаянных в этих камнях, как в саркофагах. Последователи учения, в том числе и современные, развращены своей бедностью, испорчены своей шаткой моралью. Они хотят одного - выпустить на свободу зло, использовав древнюю силу в своих целях, и втоптать в землю, добро. Видишь ли, в этих шестнадцати магических камнях заложено равновесие. Если их число уменьшится и станет меньше девяти, то гармония нарушится - и зло, не сдерживаемое ничем, начнет набирать силу.
      В скудном свете уличных фонарей изумруды казались темными, мрачными, будто таящими в себе угрозу.
      Наконец Со-Пенг оторвал взгляд от них и перевел его на лицо матери.
      - Ты ведь одна из них, а они хотят тебя убить.
      - Я отреклась от их образа жизни и убежала с твоим отцом, - сказала она. Он ожидал услышать в ее голосе нотки сожаления, но не услышал. - Он и сейчас еще красив, твой отец. А каков он был тогда! В нем было столько жизнелюбия! Наверно, ему удалось заключить выгодную сделку, и он сорил деньгами. Мне это тоже нравилось. А особенно меня прельщала мысль уйти навсегда из храма. Я там задыхалась, я чувствовала, что рождена для другой жизни. И твой отец был так разительно непохож на людей, среди которых я выросла и которых к тому времени я презирала и ненавидела. Он был такой добрый, такой щедрый! Конечно, поэтому он постоянно теряет деньги, которые ему удается порой заработать.
      На лице ее была печальная и трогательная улыбка, будто она видела своего мужа, каким он был тогда: большим ребенком, чистым и бескорыстным, требующим, как нежный цветок, постоянного надзора.
      - Но я не боялась гнева моего отца и имела на то причины. Он бы ни за что не отпустил меня. Поэтому я просто сбежала с твоим отцом, который (ребенок - он и есть ребенок!) даже не поинтересовался, кто я и откуда.
      Лианг посмотрела на сына и увидела в его лице черты своего любимого мужа, отразившиеся в нем, как луна отражается в чистой и спокойной воде.
      - То, что я сделала, было неслыханным грехом для тандзянов. Я перешагнула через все принципы этого учения. В глубине души я всегда чувствовала, что мне придется за это дорого заплатить. Но какая-то часть во мне все-таки надеялась, что этот день никогда не придет. И вот он пришел.
      - Поэтому ты сказала мне, что должна уйти.
      - Я не могу подвергать опасности свою семью, - объяснила она.
      Со-Пенг возразил:
      - Если ты уйдешь, семьи уже не будет.
      Она какое-то время сидела молча.
      - Но ты же сам видишь, дорогой мой, что у меня нет выбора.
      Она права, подумал Со-Пенг. У нее нет выбора. Но у меня есть. Но он также осознавал, что она недоговаривает. Что-то еще важное она должна ему сказать.
      - Расскажи мне все о тандзянах, - попросил он.
      Лианг посмотрела на сына с грустной улыбкой и покачала головой.
      - Я и так сказала слишком много. Опасность слишком велика.
      - А что, если ты уйдешь, а опасность останется? - спросил Со-Пенг.
      - Это невозможно, - ответила мать. - Как только я вернусь в Дзудзи, Сингапур станет для вас безопасным.
      С прямотой, свойственной юности, Со-Пенг спросил:
      - А если тандзянам нужна не только ты?
      Лианг вздрогнула.
      - Не будем об этом говорить! - сказала она резко. А потом прибавила более спокойно: - У тебя слишком разыгралось воображение. Я уже предупреждала, что не стоит слишком полагаться на свой дар, не то он тебя подведет.
      Со-Пенг склонил голову.
      - Прости, мама! Но я все же считаю, что знание - сила. - Он поднял голову, точно рассчитав момент. Он научился этому трюку у нее, и трюк сработал. Их глаза встретились, и на этот раз в них было больше взаимопонимания.
      Лианг кивнула, а потом заговорила. Она рассказала ему все, что знала об обычаях тандзянов и тактике Тао-Тао. Было уже совсем поздно, когда она закончила.
      Будучи детьми, Со-Пенг и его братья и сестры всегда подчинялись матери. Со-Пенг делал даже больше того: он слушал, что она говорит. Вот и теперь, когда она рассказывала ему о своем прошлом и о философии Тао-Тао, он слушал. И не только слушал, но и думал. Для того, чтобы спасти мать и семью, ему надо исследовать сердце тьмы, потому что именно там можно найти тандзянов - спутников тьмы и зла.
      Путь во тьму, думал он, лежит через сумерки. В сумерках часто бывает обман зрения, но обман невозможен, если он не опирается на элементы истины. Как остаться правдивым, исследуя тьму, где обитает ложь? Правду нельзя разменивать на ложь: это разные типы валюты. Но ничего и не купишь за правду в царстве лжи. Поэтому для того, чтобы торговать в сумеречных переулках, не надо пользоваться в чистом виде ни правдой, ни ложью, но надо хитро комбинировать одно с другим.
      Первым делом он отправился к своему двоюродному брату Вэну, который мыл полы в полиции. Без сомнения, Вэн знал все, что знают в полиции, и еще кое-что, неизвестное даже ее начальнику.
      Вэн удивился:
      - Что это ты так заинтересовался этими убийствами? Даже англичане не хотели ими заниматься, предпочитая спустить это дело на тормозах. Боятся. И я боюсь.
      Тем не менее, Вэн дал Со-Пенгу посмотреть материалы следствия. Со-Пенг погрузился в чтение, стараясь не показать повышенного интереса к делу.
      - Тут упоминается оружие, которое, за неимением более точного определения, называется "метательными звездами". Они все еще в полиции?
      Вэн кивнул и показал их Со-Пенгу, который только мельком взглянул на них, хотя и был снедаем любопытством. Он продолжил чтение, потом задал Вэну пару ничего не значащих вопросов и вернул ему папку. Когда Вэн относил ее на место, Со-Пенг прикарманил одну из звездочек.
      Теперь он знал об этом деле столько же, сколько знает полиция, и даже немного больше. И был готов к тому, чтобы отправиться по ту сторону ночи.
      "По ту сторону ночи" было довольно вольным переводом малайского слова, которым называли один из районов города, куда никогда не наведывались английские власти, куда редко захаживали даже бабу, как называли китайцев, допившихся в иммиграционном гетто Сингапура. К бабу относились в городе не с большим уважением, чем к их предкам, прибывшим сюда в трюмах парусных шхун и вынужденным сесть в долговую яму после прибытия, пока они не смогли заплатить за проезд привезшим их сюда шкиперам. Чтобы выплатить этот долг, они должны были трудиться по восемнадцать часов в сутки, потому что с каждым днем сидения в яме их долг рос.
      "По ту сторону ночи" обитали самсенги - профессиональные преступники, относящиеся с откровенным презрением к попыткам англичан навести хоть элементарный порядок в этом вольном городе. Весь свой "рабочий день" самсенги посвящали убийствам, разбою и грабежам.
      Поскольку Со-Пенгу все это было прекрасно известно, как и любому сингапурцу, то он не без основания считал, что тандзянов следует искать в этом "Потустороннем" мире, который располагался за доками. Здесь было средоточие складов, ночлежек, баров и ресторанов, где можно было пьянствовать, и курить опиум до зари. Здесь был сущий рай для городского отребья.
      Вот в эту клоаку и ступил Со-Пенг, вооруженный лишь своим быстрым умом и знаниями, полученными от матери и почерпнутыми из следственного дела в полиции.
      Сначала на него не обращали внимания, принимая за полоумного бабу, забредшего "По ту сторону ночи" по ошибке, который без напоминаний со стороны аборигенов этого дна скоро сам уберется восвояси.
      Но потом, когда этого не произошло, а, наоборот, этот полоумный стал задавать вопросы насчет людей, замочивших двух купцов, он стал объектом более пристального внимания.
      Самсенг по имени По Так, главарь одной из многочисленных здешних банд, особенно заинтересовался Со-Пенгом. По Так был приземистым человеком тридцати с небольшим. Он не очень давно прибыл в Сингапур с попутным муссоном в вонючем трюме китайской джонки, где умерли от холеры два его старших брата. После этого он работал, как каторжник, чтобы выплатить не только свой неимоверный долг, но и долг своих умерших братьев.
      Два года у него ушло на то, чтобы расплатиться, и затем, уже свободным человеком, он появился в "Потустороннем" мире. На последние деньги По Так приобрел револьвер, вернулся на перечную плантацию, где он горбатился с зари до зари, пристрелил своего бывшего работодателя.
      По Так стал известным человеком в этом мире, собрав самую многочисленную банду в "Колонии британской короны", как в те годы называли Сингапур. В отличие от других главарей банд, он не боялся британских властей, в том числе и полиции. Он сумел заключить с ними что-то вроде пакта о ненападении. Так что англичане ни в коей мере не вмешивались в его дела. Побаивались.
      Работая на плантации. По Так был отчаянным парнем, всегда готовым рисковать во имя "чести и свободы". В Со-Пенге оп увидел себя самого, только помоложе. Но, с другой стороны, теперь он был осторожным человеком. Он знал, что его почетное перемирие с британскими властями было весьма непрочным, и от них можно ждать всякого подвоха. Они могли подослать этого юнца. Последнее время он не доверял людям, которые без оглядки выпаливали то, что у них на уме, нисколько не заботясь о том, чтобы "спасти лицо".
      И вот По Так решил послать к Со-Пенгу своего помощника по прозвищу Одноглазый, Янь, велев сначала присмотреться к этому юноше, понаблюдать со. стороны за его действиями, поведением, чтобы понять, тот ли он, за кого себя выдает, или же он подослан этими пройдохами-англичанами.
      Одноглазый Янь был огромным мужчиной такого буйного нрава, что с ним не решился бы связаться самый отчаянный из английских полицейских. Но приказы По Така Янь всегда выполнял добросовестно, и По Так в нем был всегда уверен, как в самом себе.
      - Кто ты такой и что ты вынюхиваешь в этой части Сингапура, где тебе делать абсолютно нечего?
      Со-Пенг взглянул на задавшего этот вопрос детину и невольно отступил на шаг. Человек был примерно одного роста с ним, только вдвое, шире.
      - Я ищу убийц.
      Янь засмеялся. Он достал устрашающего вида нож и помахал им перед носом Со-Пенга.
      - Тогда ты обращаешься по адресу. - Водя ножом туда-сюда, он наблюдал за выражением лица Со-Пенга. - Каких убийц?
      - Убийц двух купцов-мусульман. Убийц, которые запихивают своим жертвам в рот куски свинины, - ответил Со-Пенг.
      Одноглазый фыркнул.
      - Зачем они тебе?
      - Хочу поговорить с ними, - ответил Со-Пенг.
      Янь осклабился и приставил к горлу Со-Пенга нож.
      - Тогда ты нашел, кого искал. Я один из них. - Он приблизил свое лицо к лицу Со-Пенга. - Так говори же, чего тебе надо.
      Со-Пенг не пошевелился. Он знал, что этот гигант не тандзян: не было вокруг него ауры зла, которую описывала Лианг. Ничего мистического не было в этом одноглазом человеке. Характер его прост и прямолинеен. Правда, это не делало его менее опасным.
      Взвесив все это в уме, Со-Пенг сообразил, что от того, как он сейчас прореагирует, будет зависеть многое.
      - Если ты тот, за кого себя выдаешь, то ты должен знать мое имя.
      - Откуда мне его знать? - парировал гигант. - Ты всего-навсего молокосос.
      Прибегнув к своему дару, Со-Пенг вышел напрямую к душе Яня, наполнив ее ощущением правды. Прямолинейные противники требуют прямолинейного обхождения.
      Янь крякнул, убрал нож от горла Со-Пенга.
      - Ты что, не боишься, что они и тебя прикончат? - спросил он. Убийцам все равно, кому резать глотки.
      - Только не этим убийцам, - сказал Со-Пенг таким уверенным тоном, что Янь опешил.
      Он посмотрел на Со-Пенга с большим уважением.
      - Ты знаешь, кто эти люди?
      Со-Пенг кивнул:
      - Да.
      - И можешь это доказать?
      - Да, могу.
      - Пойдем со мной, - пригласил Янь. Он провел Со-Пенга в глубь бара, где их ждал По Так. Подойдя к его столику, они остановились и стояли, пока главарь банды не пригласил их присесть, предложил выпить. Хотя Со-Пенг и не знал имени главаря, он принял из его рук стакан. Ничего со мной не случится, решил он.
      - До меня дошло, что ты ищешь людей, ответственных за два последних убийства, - сказал По Так, когда они все выпили.
      - Да, ищу.
      - Многие в Сингапуре считают, что это я их пришил.
      - С чего это они взяли? - спросил Со-Пенг.
      - Потому что я По Так, и у меня с этими двумя купцами были деловые связи.
      - Опиум?
      По Так искоса взглянул на Со-Пенга. Незаметно для всех он достал из кармана мелкокалиберный пистолет и навел его Со-Пенгу в живот, держа руку под столом.
      - Как тебя зовут? - спросил он жестко. Со-Пенг назвал свое имя.
      - Мои дела тебя не касаются, Со-Пенг, - сказал главарь.
      Со-Пенг с безразличным видом пожал плечами, скрывая, мягко говоря, обеспокоенность. Если по-честному, то сердце у него в этот момент так ходуном и ходило. Он физически чувствовал недоверие По Така: это все равно что голым плечом задеть об изъеденный коррозией борт судна.
      - Если это опиум, тогда мне понятно, почему англичане считают, что это ты убил купцов. - Он встречал имя По Така в материалах следствия по этому делу, как имя наиболее вероятного убийцы, но поборол импульс сказать бандиту, что тот напрасно не доверяет ему: Со-Пенг инстинктивно чувствовал, что это еще более усилит его недоверие.
      - Скажи мне, - сказал По Так, всем телом подаваясь вперед, но руки из-под стола не вынимая, - не меня ли ты все-таки ищешь?
      - Я ищу китайцев-тандзянов, - ответил Со-Пенг. - Это своего рода монахи, прекрасно владеющие приемами рукопашного боя. Убийство для них образ жизни. Смерть - их бог, - Его глаза встретились с глазами По Така, и он, воспользовавшись своим даром, усилил убедительность своего взгляда. Это они убили купцов, а не ты.
      - Монахи-убийцы? - в голосе По Така все еще сквозило недоверие, но Со-Пенг почувствовал, что ему удалось пробудить его интерес. - Не слыхал про таких.
      - А я слыхал, - заверил его Со-Пенг, который не без основания связал этот интерес с тем, что у самсенга есть свои причины разыскать убийц. - И я узнаю их с первого взгляда. Мне кажется, у тебя достаточно возможностей, чтобы найти их.
      Со-Пенг предлагал партнерство, и По Так понимал это. На первый взгляд, это было смешно: какой-то пацан - причем подозрительного происхождения предлагал союз самому авторитетному самсенгу Сингапура. Но По Так попросил Со-Пенга рассказать ему побольше про этих тандзянов.
      Со-Пенг пересказал ему вкратце, что сам знал от матери, утаив, естественно, причастность ее к их среде.
      - Допустим, я поверил в существование этих тандзянов. Теперь встает вопрос: зачем ты их разыскиваешь?
      - Перед Со-Пенгом встала дилемма: свет правды или тьма выдумки? Он решил, что наиболее благоприятным для него будет сумеречный свет. К тому же и По Так, кажется, его тоже предпочитает. Он уже было начал говорить, как вдруг осекся: что-то в глазах самсенга говорило, что его не проведешь, и Со-Пенг, резко изменив тактику, сказал почти всю правду. Он рассказал о страхах своей матери и о своем желании помочь ей, ничего, однако, не сказав о ее даре, да и о своем тоже.
      По Так немного помолчал, потом спросил:
      - А как ты узнаешь их?
      Этого Со-Пенг не знал.
      - Я их видел до этого, - соврал он, использовав свой дар, чтобы заставить бандита поверить ему.
      По Так поднялся так высоко в иерархии "Потустороннего" мира благодаря стальной воле, железному кулаку и твердокаменному упрямству, с которым он отвергал все попытки других "авторитетов" сделать его своим партнером. Союз всегда предполагает дележку - и, следовательно, уменьшение власти. А властвовать он любил.
      Тем не менее было что-то в этом желторотом юнце, что притягивало самсенга. И дело здесь было не только в том, что пацан обладал знаниями, которыми можно воспользоваться. И даже не в том, что, отомстив за смерть своих деловых партнеров, он поднимал свой престиж в преступном мире. В Со-Пенге он учуял природный талант, которым не воспользоваться просто грех. Если не он возьмет мальчишку под свое крылышко, то кто-нибудь из его соперников, и такого он себе в жизни никогда не простил бы.
      - У нас общие интересы, - устало сказал По Так. - Пожалуй, мы можем объединить усилия. - На него произвело хорошее впечатление, что Со-Пенг не стал выяснять, почему он хочет найти убийц. Он знал, что партнеры обычно любят совать свой нос куда не следует. А этот парнишка, видать, смышлен не по годам. С ним можно дело делать. - Встретимся здесь с первыми лучами солнца, - сказал он и встал из-за стола, показывая, что совещание закончено.
      Следующий день выдался невероятно душным и жарким, даже по сингапурским стандартам. Они с По Таком отправились в деревню Чао Чу-Кань, лежащую к северу от города.
      - Ты умеешь пользоваться винтовкой? - спросил По Так.
      Врать было бессмысленно.
      - Это не важно, - успокоил Со-Пенга самсенг. - Я тебя мигом научу. И надо сказать, учение доставило обоим удовольствие. По Так, у которого были две жены и семь детей, поразился удивительной понятливости этого юноши. Со своими собственными детьми ему никогда не было так хорошо и просто. Он считал их ленивыми, глупыми. Сплошное расстройство заниматься с ними. А Со-Пенг все ловил на лету, и бандит даже почувствовал какую-то странную гордость за него. Но, с другой стороны, эта сообразительность несколько насторожила его.
      То, что Со-Пенг так быстро овладел оружием, было им очень кстати, так как днем им предстояло принять участие в охоте на тигра. Эти свирепые плотоядные из семейства кошачьих были явно недовольны вторжением цивилизации на их территории. С начала этого года почти триста человек погибло от их зубов на окраинах Сингапура.
      По Так был весьма любезен и болтал без умолку. Со-Пенгу не приходилось видеть самсенга с этой стороны, и он был совершенно им очарован. Да и вся команда, которой По Так представил своего протеже, тоже была настроена дружелюбно. Все расспрашивали Со-Пенга обо всем на свете и, в свою очередь, отвечали на все его вопросы.
      Один из тех, кому По Так представил Со-Пенга, был европеец приятной наружности по имени X. Н. Ридли. Эти двое, казалось, прекрасно знали друг друга, и Со-Пенгу показалось странным, что неотесанный бандит находится в дружеских, отношениях с этим очевидно образованным человеком с Запада. Он почувствовал себя еще более неловко, когда во время привала ему сказали, что. Ридли является директором Сингапурского ботанического сада.
      - Я - большой любитель цветочков, - со смехом сказал По Так.
      "Что может быть общего между этими двумя людьми?" - удивлялся Со-Пенг. Задав себе этот вопрос, он тут же поправил себя: чем может такой человек, как Ридли, быть полезен По Таку?
      Он все обдумывал этот вопрос, когда последовала команда снова двигаться в путь. Собаководы-малайцы шли впереди, псы рвались на своих поводках, очевидно учуяв кого-то в глубине джунглей.
      Со-Пенг слыхал, что власти назначили вознаграждение за каждую тигриную голову, доставленную в Сингапур, но подозревал, что эти люди пошли бы на такую полную риска охоту из просто ради спортивного интереса. Эта компания никоим образом не напоминала закрытый мужской клуб, как на Западе. Китайцам вообще присуща необычайная азартность, и они готовы ставить большие суммы, загадывая не только предполагаемое количество добытых тигриных голов, но и время, когда первый тигр будет замечен, когда будет убит и когда будет упрятан в мешок их последний за день трофей.
      Со-Пенг очень волновался. Пока самсенг с Ридли спокойно обсуждали сингапурские сплетни, Со-Пенг наблюдал за собаками, или, во всяком случае, за одной из них, что была ближе к ним - за салукской борзой. Этот пес был значительно меньше того, каким, по мнению Со-Пенга, должна быть собака, используемая для охоты на таких крупных животных, как тигр. Окрас этого пса был черно-белый, его быстрые глазки так и стреляли по сторонам, большие уши так и взлетали.